Текст книги "Телохранитель"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Мери Каммингс
Телохранитель
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Девочка была маленькой. Очень маленькой и какой-то ненастоящей. Посудите сами: разве часто можно встретить в наше время девочку в белом платьице с ярким кушаком, в кружевных гольфиках и с белыми воздушными бантами в волосах?
Мальчишке, сидевшему на краю моста, она показалась поначалу похожей на ожившую куклу или на пирожное со взбитыми сливками. Это неожиданно пришедшее в голову сравнение заставило его сглотнуть слюну.
Гостей, свернувших с дорожки на перекинутый через протоку деревянный мост, было пятеро. То есть шестеро, если считать и девочку.
Главным среди них, судя по всему, был высокий мужчина, похожий на теледиктора – темноволосый и белозубый, лет под сорок, одетый в легкую светлую рубашку с короткими рукавами и джинсы. Именно перед ним чуть ли не приплясывал, будто старающаяся понравиться собачонка, Джиллеспи, главный управляющий питомника. Остальные трое мужчин, несмотря на жару, были в костюмах и при галстуках.
Единственная среди гостей женщина, красотка-блондинка с локонами до плеч, тоже была в костюме – голубом, под цвет глаз, юбка по меньшей мере на ладонь выше колена; туфли на высоченном каблуке – а ножки… ну уж точно не хуже, чем на картинках в журнале! Темноволосый мужчина явно интересовал ее куда больше, чем девочка, которую она вела за руку – на нее она почти не обращала внимания, зато в него то и дело постреливала глазами.
Между тем девочка заметила под мостом что-то интересное – настолько интересное, что даже присела на корточки, вглядываясь вниз сквозь прутья ограждения, и пару раз оглянулась, когда группа двинулась дальше и женщина потянула ее за руку.
Что она там интересного увидела? Не уродов же пупырчатых!
Мальчик тоже оглянулся и сразу понял, что привлекло внимание девочки: почти у самого берега возле притопленной коряги покачивался на воде желтый пластмассовый утенок. Наверное, кто-то из посетителей обронил – вчера был «туристский» день.
– …Считается, что миссисипские аллигаторы могут достигать длины шесть метров, но такие встречаются крайне редко. Самые большие из тех, что нам попадались, были метра три. Здесь у нас собраны молодые и сравнительно некрупные особи, примерно метровой длины. Для человека они почти не опасны, – распинался старина Джиллеспи.
«Да уж, не опасны! Зазеваешься – руку оттяпают запросто!» – мысленно прокомментировал мальчишка. У бедняги Якобсона в прошлом году два пальца на правой руке отхватила «особь» длиной чуть больше полуметра… Правда, сам виноват – спьяну полез в загон освежиться.
– …Взгляните в другую сторону, налево – там как раз вылезла на берег Салли, одна из самых крупных наших самок, – продолжал Джиллеспи. Мельком взглянул на мальчика и незаметно сделал знак рукой: «Вали-ка отсюда быстро, не путайся под ногами!»
На Салли мальчишка смотреть не стал: уроды – они и есть уроды, чего на них глядеть?! – встал и неторопливо побрел по мосту, стараясь, чтобы это выглядело так, будто не его прогнали, а он сам захотел уйти. С Джиллеспи ссориться тоже было не резон: управляющий уже не первый месяц закрывал глаза на то, что в питомнике целыми днями крутится сомнительная личность по имени Рэй Логан – которому, если подходить формально, делать здесь вроде бы и нечего.
В десятке метров от моста дорожка раздваивалась. Если свернуть налево – попадешь в подсобку, но туда идти рановато, обед только через полтора часа. Направо – загон для мелюзги. Может, стоит проверить – авось вчерашние туристы кинули туда монетку-другую?
– Мэрион! – громко испуганно позвала за его спиной женщина. – Мэрион!
Рэй обернулся – красотка с белокурыми локонами стояла и растерянно озиралась. А девчонка… черт побери, да где же она?!
– Вон, вон она! – будто в ответ на его немой вопрос заорал вдруг один из мужчин, бросившись к перилам и показывая вниз. – Вон… – он осекся всхлипом, словно потеряв от ужаса дар речи. Зато закричали и загалдели остальные гости.
Утенок – мелькнуло голове у Рэя. Маленькая дурочка нашла лазейку и полезла в загон за этим треклятым утенком!
Ноги сами понесли его обратно, к мосту; с разбегу больно ударившись об ограждение и схватившись за него обеими руками, он взглянул вниз.
Девочка беспечно и неторопливо, не обращая ни малейшего внимания на крики мечущихся по мосту людей, шла по берегу. Белые банты колыхались взад-вперед, ножки в красных туфельках аккуратно выбирали дорогу, чтобы не вступить в пятно темно-зеленой тины. Вот-вот она уже окажется у самой воды…
– Замолчите, вы, все! – крикнул темноволосый мужчина и позвал: – Мэрион! Мэрион, вернись, пожалуйста… пожалуйста, вернись к папе. – Голос его слегка подрагивал.
– Но я только на секунду, на секунду отвернулась! – истерически всхлипывала женщина в голубом костюме.
Девочка не оборачивалась. Что она – глухонемая, что ли?
Прошла мимо неподвижно лежавшего метрах в пяти от нее аллигатора, словно не заметив его – или действительно не заметив. На этом берегу протоки их было немного, больше на противоположном, где их обычно кормили. В некоторых местах они лежали там чуть ли не бок о бок, как прибитые водой к берегу бревнышки.
– Мэрион!!! – что есть силы заорал мужчина.
На этот раз она повернула голову, но лишь мельком взглянула на него. Снова отвернувшись, подошла к воде.
– Сейчас! – Джиллеспи сорвался с места и, громко топая, побежал по мосту; на ходу что-то неразборчиво крикнул – один из мужчин рванулся за ним.
Ко входу в загон, что ли, бегут?! Но вход же на том берегу, а протока шириной метров пятнадцать! Как они через нее переберутся – поплывут?
– Мэрион!!!
Да что эта дурочка – вообще ничего не соображает и не слышит?!
Девочка осторожно ступила на корягу. Побалансировала секунду-другую, нагнулась и, цепляясь за нее руками, полезла к дальнему концу, рядом с которым болтался на воде утенок.
«Бревнышко» на противоположном берегу протоки сдвинулось с места и неторопливо заскользило к воде. Еще одно…
Никто, кроме Рэя, этого пока не замечал. Мужчины пытались выломать стальную сетку трехметровой высоты, натянутую вдоль перил моста – достаточно прочную, чтобы их затея выглядела безнадежной – а женщина, рыдая и размахивая руками, как всполошившаяся курица, металась рядом.
Еще один аллигатор пополз к воде…
– Да они же ее сейчас сожрут! – не выдержав, крикнул мальчик. – Вы что – не видите?!
Подбежав к краю моста, он пригнулся, оттолкнул чьи-то ноги и отчаянным рывком головой вперед ввинтился в лазейку – то единственное место, где расстояние между прутьями ограждения было совсем немного, на какой-нибудь дюйм, шире, чем в других местах. Протиснулся между ними, спрыгнул на пологий берег и, оскользаясь, побежал к воде.
Кажется, кто-то крикнул сверху: «Куда?! Стой, ты же ее напугаешь!», но ему было не до того. Напугаешь! Что эти горожане понимают – сейчас об уродах надо думать, а не о том, что эта дуреха испугается!
Девочка была уже почти у цели.
– Эй, – остановившись у воды, позвал он. – Эй, как там тебя… кукла бестолковая! Мэрион!
Она смерила его беглым взглядом, после чего сделала еще один шажок – и дотянулась наконец до утенка.
– Давай, вылезай обратно!
Вытащив игрушку, девочка взглянула на нее и снова сунула в воду, поболтала – наверное, утенок запачкался.
Метрах в семи от берега вода всколыхнулась, по ней разошлась ровная дорожка, будто близко к поверхности двигалась большая рыбина… Но мальчик знал, что это не рыба.
С топотом и плеском – авось спугнуть удастся! – он вбежал в воду Почти сразу провалился по колено; сделал несколько шагов – вода оказалась уже по пояс. Но и девочка была совсем рядом. Еще шаг… подобравшись к ней вплотную, он протянул руки.
– Иди сюда!
Она упрямо поджала губы, мотнула головой.
Уговаривать было некогда, поэтому без особых церемоний Рэй схватил ее и поднял повыше, чтобы красные туфельки – соблазнительная мишень для аллигатора – оказались как можно дальше от воды. Брыкаться она не пыталась – и на том спасибо.
На противоположный берег выскочил Джиллеспи, следом – тот мужчина, что бежал за ним. Выскочили и остановились, глядя на Рэя и девочку.
Наверху, на мосту, тоже все замерло, слышно было лишь, как мужской голос сказал:
– Ну что, парень, теперь давай, быстрее выходи на берег.
Рэй и сам знал, что надо поспешить. На миг он обрадовался: кажется, все обошлось, повернулся, собираясь выйти из воды – и тут аллигаторы перешли в наступление.
Когда что-то ударило его в живот, он даже не понял в первый момент, что это. Опустил голову – и увидел уродливую морду, вцепившуюся в массивную латунную бляху ремня. Мгновенным ужасом вспомнилось то, что недавно рассказывали рабочие – про парня, которому крокодил напрочь отхватил причиндалы.
Перехватив девчонку одной рукой, он что есть силы двинул кулаком по твердой шишковатой морде. Зубы скрежетнули по металлу, аллигатор отвалился и исчез под водой. Девчонка дико завизжала над самым ухом.
Еще один аллигатор вынырнул сбоку, чуть ли не до половины выскочив из воды, плеснул хвостом, подняв тучу брызг. Что-то под водой ударило Рэя по ногам; судорожно прикрывая пах одной рукой, второй придерживая девочку, он отступал к берегу.
Она визжала не умолкая, пронзительно, на одной ноте; обхватила вдруг его голову, прижалась животом к лицу, закрыв обзор. Но Рэю было сейчас не до того, чтобы смотреть по сторонам – главное, пусть держится крепче. Только бы не поскользнуться, не упасть… вода уже до колен, еще несколько шагов, и он будет на берегу!
Когда острые зубы вцепились в левую ладонь, он даже не сразу почувствовал боль – лишь тяжесть, мешающую шевельнуть рукой, мельком удивился: почему не больно?! И тут же пришла боль – такая, какой еще никогда не было. Рэй вскрикнул, замахал рукой, пытаясь стряхнуть, отбросить от себя тяжелое извивающееся тело, но зубы сжались еще сильнее; казалось, боль пронизывает уже не руку – все тело.
Почему-то трудно стало сделать шаг, ботинок будто прилип ко дну. Нога вдруг подвела, подкосилась, и он рухнул вместе с девочкой – слава богу, в сторону берега. Отпустил ее, подтолкнул:
– Беги, беги!
Она вскочила, но вместо того, чтобы броситься наутек, метнулась обратно и – Рэй не успел опомниться – сжав обеими руками злосчастного утенка, принялась колотить им вцепившегося в его ладонь крокодила.
Личико ее побагровело, из приоткрытого рта при каждом ударе вырывались странные воющие звуки:
– A-а! A-а! А-а!
Он снова крикнул ей:
– Беги!
Схватить ее и отшвырнуть подальше от воды сил уже не было, перед глазами все плыло; хотелось зажмуриться, скорчиться, спрятаться, чтобы исчезла наконец эта рвущая тело боль. Последним усилием Рэй попытался выползти на берег, но что-то не пускало.
Выстрел… Еще… Он не сразу понял, что это действительно стреляют; с трудом повернул голову – мужчина, стоявший на противоположном берегу протоки, держа пистолет в вытянутых руках, целился в него.
Это было последним, что Рэй увидел перед тем, как потерять сознание.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В забытьи он был долго. Иногда приходил в себя, но в голове от боли все путалось и перед глазами мельтешило так, что хотелось зажмуриться. Ему давали попить, и он снова погружался в забытье, и был рад ему, потому что оно несло за собой избавление от боли.
Кто давал пить, он не запомнил, запомнил только яркий свет и что все вокруг было белое – очень белое; трясло, будто везут куда-то, шум, голоса…
В очередной раз очнувшись, Рэй почувствовал, что перед глазами уже не так мельтешит. Над головой четко вырисовался высокий потолок с лепным узором; справа – окно с желтой занавеской.
Болело все – руки, ноги; особенно левая рука, которую дергало и пекло. В животе тоже гудела какая-то тупая боль, и, казалось, вокруг головы обмотана тяжелая горячая веревка.
Но хуже всего была неприятная, тянущая боль в паху…
Год назад Билли с заправки разъяснил, подробно и не стесняясь в выражениях, что значит «евнух». Каким-то чудом Рэй тогда не вывалил себе под ноги недавно съеденный завтрак, а сумел небрежной походкой зайти за угол и лишь там избавился от содержимого желудка. Пару ночей ему потом снились кошмары – да и днем, когда это слово всплывало в памяти, становилось не по себе.
А вдруг аллигаторы ему что-нибудь оттяпали, и он тоже стал как… это самое?!.. Даже мысленно выговорить это слово было страшно, а еще страшнее – дотянуться рукой и проверить.
Шорох слева… Рэй повернул голову – у самой кровати стояла пожилая женщина в голубом платье и белом полотняном фартуке. Встретившись с ним взглядом, она нерешительно сказала:
– Рэймонд?
Никто никогда не называл его полным именем, оно значилось лишь в официальных бумагах. Похоже, социальникам все же удалось его сцапать… Ну ничего, стоит ему встать на ноги – только они его и видели! Сейчас не это было главным.
– Мэм… – пробормотал он. Язык – толстый, словно чужой – еле ворочался во рту.
– Хочешь попить?
– Да… и…
Одной рукой она приподняла ему голову, другой – поднесла к губам стеклянную штучку с носиком, похожую на маленький чайник. Рэй несколько раз глотнул из носика.
– Больше ничего не хочешь? – спросила женщина.
«Я хочу проверить, все ли в порядке у меня в штанах, но мне чертовски страшно это делать!» – готов был выпалить Рэй, если бы мыслимо было сказать такое при незнакомой женщине.
– Простите, мэм, а та… та девочка – с ней все в порядке?
– Что? А, да, с ней все в порядке. – Она благодушно улыбнулась. – Сейчас я позову врача.
Едва она вышла за дверь, как Рэй для храбрости зажмурился, сунул руку под одеяло – и убедился, что все, что положено, находится на месте, слегка распухшее, как тогда, когда ему неудачно присадили туда мячом, но в целости и сохранности. Облегчение было настолько сильным, что он сам не заметил, как вновь соскользнул в забытье.
Когда Рэй проснулся снова, то уже именно проснулся, а не очнулся – разница чувствовалась сразу. Живот не болел, голова была ясной. Болела только левая рука, особенно мизинец, и нога – тоже левая.
Попытка приподнять левую руку удалась, хоть и с трудом – казалось, к ней привязана двадцатифунтовая гиря, и Рэю пришлось напрячь все силы, чтобы, превозмогая боль и слабость, согнуть ее и посмотреть, что с ней. На руке оказалась толстая повязка, из которой торчал только большой палец. Рэй попробовал пошевелить им – палец послушно шевельнулся, но руку при этом прохватило болью аж до локтя, и он осторожно опустил ее обратно на одеяло.
В прошлый раз он особо не задумывался, где именно находится: в больнице или в приюте – не все ли равно, одно другого не слаще. Но теперь, осмотревшись, убедился, что помещение, где он лежит, даже близко не отдает унылой казенностью сиротского приюта, да и на больничную палату не похоже.
Большая комната, а мебели почти нет, только шкаф в углу – темный, с фигурными стеклышками на дверце – сразу видно, что старинный. В окно пробивается солнце, отражаясь зайчиками в блестящем паркетном полу.
Занавеска на окне длинная, почти до пола – желтая, блестящая. Рядом с его кроватью торшер с таким же желтым, как занавеска, абажуром, золотистой металлической стойкой и на ней, посредине, коричневой деревянной полочкой вроде столика.
С другой стороны – тумбочка, на ней – штучка с носиком, из которой он в прошлый раз пил воду, и какие-то бумажки.
Пока Рэй осматривался, дверь комнаты приоткрылась. Потом закрылась и вновь приоткрылась, словно стоявший за ней никак не мог решить, хочет он войти или нет. Наконец она приоткрылась настолько, что в комнату смогла проскользнуть маленькая фигурка.
На этот раз девочка была в розовом – розовое платьице, розовый передничек с вышитым цветком на кармане, даже тапочки – и те розовые, с белыми блестящими помпончиками.
Чуть насупившись, она решительно подошла к Рэю и молча уставилась на него большими, похожими на темно-синие виноградины глазами.
– Привет, – сказал он, чувствуя себя почему-то неловко – уж очень серьезно она смотрела.
Девочка продолжала исподлобья смотреть на него, затем перевела взгляд на повязку на его руке.
Кукла, которую Рэй когда-то купил сестре, тоже была в розовом платьице с оборочками – он до сих пор помнил, как стирал его, а Нетти прыгала вокруг и заливисто смеялась…
– Ты кто? – сделал он новую попытку заговорить.
Девочка продолжала молча смотреть на повязку, потом ткнула в нее пальцем и полушепотом спросила:
– Больно?
– Что? А… нет… ну, в общем, терпимо.
Еще немного подумав, она запустила руку в карман передника, достала конфету в блестящей оранжевой обертке. Покачала ею в воздухе.
– Хочешь?
– Давай пополам? – предложил Рэй. Тут же пожалел: можно было взять и целиком, у этой девчонки таких конфет наверняка навалом!
Развернув конфету, девочка откусила половину, вторую сунула ему в рот – все это хмуро и сосредоточенно, без тени улыбки.
Конфета оказалась обалденно вкусная, с апельсиновым кремом внутри – Рэй не припоминал, чтобы когда-нибудь ел такую. Он даже зажмурился, стараясь подольше посмаковать ее, но конфета быстро, как-то сама собой растаяла на языке.
Девчонка нырнула под кровать, вылезла с другой стороны и снова уставилась на него. Потом вдруг встрепенулась – и, метнувшись к окну, притаилась там за занавеской.
Не прошло и секунды, как дверь отворилась и на пороге появилась женщина, та же, что и в прошлый раз – пожилая, плотная, с улыбчивым круглым лицом. В руке у нее была какая-то штука из алюминиевых трубок, наподобие складного стола.
– Ну вот мы и проснулись! – с широкой улыбкой сказала она. – Как раз вовремя – сейчас поедем на перевязку. Как ты себя чувствуешь?
– Да вроде… – начал Рэй, собираясь сказать «Да вроде ничего», но при виде того, что принесла женщина, слова застряли у него в горле. Это был вовсе не складной стол – это было складное инвалидное кресло на колесиках!
Женщина разложила его, поставила у кровати и нагнулась, поправляя что-то на спинке.
– Простите, мэм, – выпалил Рэй – быстрее, чтобы знать наверняка, – у меня с ногами все в порядке… то есть они на месте?!
На этот раз она оторвалась от своего занятия и выпрямилась, удивленно взглянула.
– Помилуй, боже! Конечно, на месте! Ты что, из-за этого, – кивнула на кресло, – спросил? Так одна сломана, в гипсе, потому и креслице нужно. Но это ничего, помяни мое слово, через месяц ты уже в футбол будешь играть, на мальчишках быстро все заживает! – Снова нагнулась, закрепляя подлокотники. – Я-то знаю, у меня три племянника – сейчас уже взрослые, но пока росли, покоя от них не было! То один ломал себе что-нибудь, то другой…
По мере того как она говорила, Рэй чувствовал себя все большим и большим идиотом. И что его дернуло задать такой дурацкий вопрос?! Конечно, ноги на месте – куда бы они могли деться, если он их отлично чувствует, а левая еще и болит!
Даже эта мелкая девчонка, и та небось понимает, каким придурком он только что себя выставил! Он воровато покосился на торчавшие из-под занавески носки розовых тапочек. Щекам стало жарко.
– Ну вот, все готово! – возвестила женщина. Прежде чем Рэй успел опомниться, откинула одеяло, с неожиданной силой подняла его и пересадила в кресло. – Не больно?
– Ничего… мэм… – с трудом выдавил он из себя, стараясь удержаться и не взвыть: на самом деле было больно, и даже очень – руке, которая даже не за что не задела, только с места сдвинулась. То есть ноге тоже было больно, но не так сильно, а руку будто железными щипцами сдавили.
На глазах выступили слезы, он нагнул голову, чтобы женщина не увидела их.
– Меня мисс Фаро зовут. А ты Рэймонд, да?
– Рэй, просто Рэй, мэм.
Он никогда раньше не думал, что у человека может болеть то, чего нет. А оказывается, очень даже может.
Мизинец. На левой руке. Проклятый аллигатор откусил его начисто. И не только его – край ладони тоже. Когда Рэй увидел эту неестественно узкую, сизовато-бледную, измазанную подсохшей кровью ладонь, в первую секунду он даже не понял, что в ней не так, и лишь потом осознал, что пальца действительно нет, и что это его, его собственная рука, и вот с ней, такой страхолюдной, ему придется теперь жить до самой смерти.
– Не смотри, отвернись! – заторопилась мисс Фаро, силой отвернула его, обняла, прижала к себе. – Не бойся, он постарается не делать больно.
«Он» – молодой врач в белом халате, со светлой редкой бородкой и меланхоличным выражением лица, что-то делал с рукой. Возможно, он и старался, как мог, но получалось все равно больно. Рэй стискивал зубы и еле удерживался, чтобы не всхлипнуть.
– Не смотри, не смотри туда! – причитала мисс Фаро. – Потерпи еще немножко!
Было стыдно и непривычно – ну что она его обнимает, да еще по голове гладит, как маленького! Он же не девчонка какая-нибудь! А еще стыднее было то, что в глубине души ему даже нравилось, что она его обнимает и держит, и ни в коем случае не хотелось, чтобы отпускала.
Когда врач закончил перевязку, Рэй не сразу понял, что это уже все, и продолжал сидеть сжавшись и ожидая нового прикосновения, которое принесет за собой очередную волну боли.
– Ну, вот и все, – сказала мисс Фаро, отпуская его. – А ты молодец, ни разу не заплакал.
Рэй незаметно вытер здоровой рукой слезы – на самом деле их хватало, даже с избытком.
– Да, держался молодцом. – Врач потрепал его по голове. – На вот, выпей! – Протянул маленький стаканчик.
Ничего не подозревающий Рэй глотнул. Это оказалась такая горечь, что он замер, выпучив глаза.
– Это обезболивающее, поможет быстро, – объяснил врач. – Мисс Фаро, таблетки нужно будет давать после еды…
Помогло действительно быстро: они о чем-то еще говорили, а боль начала исчезать, стремительно, как воздух из проткнутого шарика. Навалилась слабость – такая, что глаз не открыть. Уже сквозь дрему Рэй услышал, как мисс Фаро сказала: «Сейчас поедем обедать», хотел ответить, что есть не хочет, только спать, но отключился, так, кажется, ничего и не успев сказать.
Пообедал он, когда проснулся в очередной раз. Непонятно, сколько было времени, но за окном уже стемнело.
Мисс Фаро принесла складной столик, который установила прямо на кровати, и выставила на него еду. По понятиям Рэя – праздничную: мелкие кусочки мяса в соусе, салат и кукурузную запеканку с ветчиной.
На полочке торшера лежала еще одна оранжевая, как маленькое солнышко, конфета. Рэю показалось, что мисс Фаро при виде нее слегка покачала головой, но ничего не сказала, а поставила рядом с ней тарелку с чем-то похожим на недожаренный комковатый омлет.
– А это десерт – съешь после всего.
Как только она скрылась за дверью, Рэй сунул палец в тарелку, вытащил и понюхал – пахло мороженым; осторожно лизнул – это оказался ванильный крем. Очень вкусный, как понял он, набрав на палец и слизнув еще толику – даже, пожалуй, вкуснее, чем мороженое.
Правило «сначала соленое, потом – сладкое» Рэй твердо усвоил с детства, поэтому, как ни тянуло его начать прямо с десерта, но честно съел и мясо, и запеканку, и салат, и лишь потом переставил на столик перед собой тарелку с желтоватым ароматным содержимым.
К этому времени он был уже сыт под завязку, но не оставлять же самое вкусное! Поэтому ел он медленно, отдыхая после каждой ложки; в креме попадались кисловатые белые ягоды, от них во рту становилось свежо.
– Привет, герой, – сказал, войдя в комнату, худой мужчина в сером костюме, с заметными залысинами в коротко стриженых черных волосах.
Рэй поперхнулся, мгновенно узнав его: это был тот самый человек, который, стоя на противоположном берегу протоки, делился из пистолета. Все же в аллигаторов, а не в него – теперь, по здравому размышлению, это было понятно.
– Что покраснел?! – усмехнулся мужчина, подходя к кровати. – Не скромничай, не скромничай – действительно герой. – Взъерошил Рэю волосы, подтащил стул и сел рядом. – Рука сильно болит? – кивнул он на повязку.
– Да нет, ничего. То есть на перевязке больно было, и если заденешь, больно очень, – почему-то мужчине признаться в этом было не так стыдно, как мисс Фаро. – А вообще – терпимо. – Чуть помедлив, Рэй решился наконец задать вопрос, который весь день крутился у него в голове: – Простите, сэр, а где я?
– Ты не знаешь?
– Я сначала думал, что в больнице. Но… не похоже, я бывал в больницах.
– Ты в доме сенатора Рамсфорда – слышал о таком? – Рэй помотал головой. – Девочка, которую ты спас, его дочь Мэрион. Я – Генри Джейстон, начальник его охраны. А ты – Рэймонд Логан?
– Рэй, сэр. Просто Рэй.
Когда мужчина протянул руку, он не сразу понял, что это протягивают ему – как взрослому! – но, спохватившись, пожал.
– У тебя есть какие-нибудь родственники, которым можно было бы сообщить, что ты ранен? – спросил Джейстон, доставая записную книжку.
– Нет, сэр.
– Что, вообще никого нет?
– Мама, но она уехала. Я не знаю, где она. А больше – нет, никого нет.
Они еще немного поболтали о том о сем. Джейстон похвастался, что подшиб тогда двух аллигаторов, которые подбирались к Рэю и девочке; достал из кобуры (слева под мышкой, как у фэбээровцев в кино) пистолет, дал подержать – увесистый, пахнущий смазкой, с удобной рифленой ручкой. Если честно, то Рэй сам попросил об этом – охотничьи ружья он частенько видел, а вот пистолет еще ни разу.
Что с ним будет дальше, он спрашивать не стал – и так ясно: подлечат, поставят на ноги и передадут социальникам. А куда еще?
– А на Мэрион ты не сердись, – сказал под конец Джейстон. – Она, конечно, упрямая и полезла куда не надо…
– Да ну, она же мелкая совсем! – вступился за свою сегодняшнюю гостью Рэй. – За ними в этом возрасте глаз да глаз нужен – вечно лезут куда ни попадя, не соображают.
– Вот как… – похоже, охранник чему-то удивился.
На следующее утро, после завтрака, Джейстон принес пачку комиксов. Это было кстати – чувствовал Рэй себя куда лучше, спать больше не хотелось.
Комиксы оказались интересные, несколько штук про викингов, а остальные про космический корабль, почти все в них было понятно без слов.
Чуть ли не каждые полчаса заходила мисс Фаро, спрашивала, не нужно ли чего, если надо было – помогала встать и добраться до туалета: от ее предложения воспользоваться ночным горшком или – еще того хуже! – «уткой» Рэй с самого начала категорически отказался.
К вечеру угрюмый мужчина в синей униформе привез высокую тумбу на колесиках, на которой стоял телевизор, и установил в ногах кровати. Мисс Фаро пообещала, что завтра днем его уже подключат.
Девчонка больше не появлялась. Рэй подумал, что, может, ее куда-то увезли.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Снова девочка появилась на следующее утро. Собственно, Рэй и проснулся оттого, что она бесцеремонно дернула его за ухо. Открыл глаза – она стояла рядом и таращилась на него своими синими глазами-виноградинами. На ней была светло-зеленая пижамка, разрисованная мультяшными автомобильчиками, распущенные темные волосы завивались кудряшками вокруг лица.
– Ты чего? – спросил Рэй, глянул на окно. Еще только-только рассвело, было от силы часов шесть.
Девочка продолжала выжидательно смотреть.
– Ну ладно – раз уж пришла, садись! – Похлопал по кровати, чтобы перешла направо и села там – а то еще заденет больную руку.
Она наклонила голову, словно спрашивая взглядом: «Ты это серьезно?»
– Давай-давай, – кивнул Рэй.
Вместо того, чтобы обойти кровать, девочка поднырнула под нее и вылезла с другой стороны; ловко вскарабкалась, села рядом.
Рэй машинально поправил ей завернувшийся воротничок.
– Ну что – давай знакомиться? Меня Рэй зовут.
– Ри.
Он уже знал, что ее зовут Мэрион, и не сразу даже понял, что она сказала, но девочка повторила:
– Ри! – и выразительно ткнула в себя пальцем. Улыбнулась – на щеках возникли ямочки, а носик забавно сморщился; достала из кармана конфету. – Пополам? – Не дожидаясь согласия Рэя, развернула, откусила половинку, остаток сунула ему в рот. На этот раз конфета была еще вкуснее прежней – с ореховой начинкой.
– Сколько тебе лет? – спросил Рэй, прожевав.
– Шесть. – Для верности она показала на пальцах.
Вот как? А он-то думал, что ей нет и пяти.
От сладкого захотелось пить. Он взял с тумбочки стеклянную штучку с носиком, глотнул воды – Ри зажмурилась, задрала голову и приоткрыла рот, как птенец, явно намекая, что теперь его черед угощать. Что ж, Рэй дал попить и ей.
Конфета была съедена, «официальное» знакомство тоже вроде состоялось. Взгляд девочки снова стал выжидательным. Осторожно придвинувшись ближе, она погладила его по щеке. Увидела на тумбочке расческу – цапнула и попыталась причесать.
– Пусти! – отмахнулся Рэй. Что он ей – кукла, что ли?!
Темные бровки упрямо сдвинулась, Ри отстранила его руку и снова потянулась расческой к намеченной цели.
– А хочешь… хочешь, давай поиграем во что-нибудь?
Конечно, это несолидно – играть с девчонкой, да еще с такой малявкой. Но она сама пришла, разбудила, и они здесь одни, никто не узнает и не станет смеяться. И все веселее, чем просто так лежать.
Только во что тут можно поиграть? Будь он на ногах – понятно, что-нибудь да нашлось бы, а такое, во что можно и лежа играть…
– У тебя веревочка какая-нибудь есть? – Девочка помотала головой. – А мячик?
Она взглянула на дверь, даже дернулась, словно собираясь вскочить и побежать – наверняка где-то в этом доме у нее есть мячик, и не один – но потом нахмурилась, мотнула головой и осталась сидеть.
– А может, самолетик? Хочешь, самолетик сделаем?
– Самолетик? Как? – Глаза Ри зажглись любопытством.
– Сейчас увидишь! – Что-что, а бумажные самолетики Рэй делать умел, и преотлично!
Вырывать страницу из комикса не хотелось, поэтому он достал из тумбочки бумаги, которые сунула туда мисс Фаро, выбрал лист побольше – на нем было что-то написано, но совсем немного, ничего, потом можно развернуть и на место положить.
Только как делать самолетик, если одна рука почти не работает?! Да, проблема…
– Ри, ну-ка слезай! – велел он. – Сейчас будем делать вместе.
Она послушно слезла, встала у кровати – глаза любопытные.
Рэй сел, положил себе на колени пачку комиксов вместо стола, сверху – лист бумаги.
– Прижми пальцами здесь и здесь, – показал, где именно, и, пока девочка придерживала, согнул лист в нужном направлении. – Теперь я держу – а ты прогладь сгиб…
Самолетик – плод коллективного труда – получился на славу! Когда Рэй легонько кинул его, чтобы проверить, то он, покачивая крыльями, пролетел через всю комнату, прежде чем плавно опуститься на пол.
Ри понеслась за ним, схватила…
– Теперь ты кидай! – махнул рукой Рэй.
Она швырнула изо всех сил – самолетик, задрав нос, взвился к потолку, ударился об него и спикировал вниз.
– Не нужно так сильно кидать, полегче, – посоветовал Рэй. – Он сам полетит, понимаешь? Давай еще попробуй!
– Нет, ты кинь! – подбежав, она сунула ему самолетик.
Он кинул. На этот раз самолетик долетел до противоположной стены, стукнулся об нее, но не упал, а отскочил и спланировал к окну. Ри снова схватила его. Может, у этой девчонки и было все – красивые платья, игрушки, конфеты, но в самолетики с ней точно никто не играл, ее счастливая мордочка об этом неопровержимо свидетельствовала.
