Текст книги "Телохранитель"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
И «Беретту-томкэт».
Когда он взял ее в руки и ощутил знакомую тяжесть рукоятки, то почувствовал вдруг себя спокойнее и увереннее, словно рядом оказался старый друг, испытанный и надежный, похлопал его по плечу и сказал: «Я с тобой, я не подведу!»
Несколько секунд Рэй держал пистолет в руках – просто чтобы продлить это ощущение уверенности, потом положил на полку. Хотел было уже закрыть дверцу, но что-то словно толкнуло изнутри – торопливо взяв «Беретту», он засунул ее себе за пояс сзади. Пошарил в сейфе, нашел две запасные обоймы и тоже рассовал по карманам.
Очевидно, отпущенное Рэю судьбой везение имело некий предел. Выйдя из спальни и запирая за собой дверь, он уловил боковым зрением движение и, повернув голову, увидел Росса.
– Привет! – суховато кивнул он, мысленно приказал себе: «Веди себя естественно!»
– Рэй, я, – подходя, Росс неуверенно облизнул губы, – я хочу… словом, я извиниться хочу.
– А что такое?
– Видишь ли, сегодня, когда Меррит…
– Какой еще Меррит?! – нетерпеливо перебил Рэй.
– Фэбээровец этот – чернявый, бровастый. Так вот, он меня начал расспрашивать про вечеринку, и я вынужден был сказать, что вы с Мэрион там целовались на балконе. Извини, сам понимаешь, я не мог…
– Понимаю. Ничего страшного. – Понимал он только одно – что мямленье Росса его задерживает. Что бы тот ни сказал фэбээровцу, сейчас это не имеет никакого значения. – Извини, мне идти надо. Рамсфорд попросил принести ему куртку. – Хорошо, действительно догадался захватить с собой куртку с капюшоном от спортивного костюма.
– Да, конечно.
Уходя, Рэй чувствовал направленный ему в спину взгляд; невольно хотелось обернуться, но он заставил себя этого не делать.
– Что случилось, почему ты не принес сумку? – встревоженно шагнул навстречу Рамсфорд, едва Рэй подошел.
– Не хотел привлекать к себе внимание. Сумку можно купить и в городе, в девять утра магазины уже будут открыты.
Он до сих пор не решил, говорить послу про то, что он взял пистолет или нет. Пока что пиджак надежно скрывал «Беретту» от посторонних глаз.
– Да, разумеется, они в любом универмаге есть! – подал голос Тони. Он по-прежнему сидел за столиком, перед ним стояла банка с колой из мини-бара. Выглядел он куда менее нервным и взбудораженным – очевидно, успокоился, увидев, что его ложь принята на «ура» и не вызвала никаких подозрений.
– Ну хорошо, тогда возьми деньги, – Рамсфорд достал бумажник и, не считая, вытащил несколько купюр. – Вам наверняка пригодится…
Отрывистый звук, похожий на сдавленный возглас, гулко отдался под стеклянной крышей, заставив их обернуться.
Росс! Опять он – стоит у входа, даже рот приоткрыл от удивления. Уставился ошарашенными глазами на сидящего на заднем плане Тони.
Несколько секунд все молчали. Потом рука Росса потянулась к поле пиджака. Что там у него – пистолет, телефон? И что теперь делать?
Прежде чем Рэй успел что-то сказать или предпринять, Рамсфорд выступил вперед.
– Мистер Клейтон, подойдите, пожалуйста!
– Что?
– Подойдите, пожалуйста, сюда! – В голосе его прорезались стальные нотки, как у дрессировщика, подзывающего непослушную собаку. – Я должен вам кое-что объяснить и не хочу кричать об этом через весь бассейн.
Рука Росса нерешительно замерла в воздухе. Секундное колебание – и привычка подчиняться начальству взяла верх, он опустил руку и пошел к ним по кромке бассейна. Подойдя, еще раз, словно до конца не веря своим глазам, взглянул на Тони, хотел что-то сказать, но посол начал первым:
– Видите ли, мистер Клейтон, – мягко произнес он, – есть некоторые обстоятельства, в которые вас не посвятили…
Его движение было молниеносным и непредсказуемым – классический апперкот, один из самых мощных ударов в боксе, сила которого создается не столько рукой, сколько поворотом всего корпуса. Росс не успел ни заслониться, ни отшатнуться – упал навзничь как подрубленный. В последний момент Рамсфорд успел ухватить его за ворот пиджака и смягчить падение, не дав разбить затылок о каменный пол.
– …Например то, что я когда-то был чемпионом флота по боксу, – глядя на Росса сверху вниз, закончил он фразу.
Обернулся к Рэю и Тони:
– Ребятки, уходите быстрее! Он парень крепкий, через несколько минут очнется. Мне не хотелось бы бить его снова.
Тони, как подстегнутый, сорвался с места – ему явно не хотелось здесь оставаться ни одной лишней секунды. Проходя мимо посла, коротко пожал протянутую ему руку и заспешил к выходу.
Рамсфорд шагнул к Рэю, приобнял за плечи, как в день приезда. Сказал тихо:
– Иди, сынок. Теперь от тебя очень многое зависит. Пожалуйста… ради Мэрион!
– Да, сэр, – кивнул Рэй. – Да, я сделаю все, что смогу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Машина оказалась там, где сказал Рамсфорд, грязноватая и неприметная.
– Ну что, – садясь на пассажирское место, спросил Тони, – поедем в какой-нибудь мотель, может, хоть несколько часов поспать удастся?
Рэй помотал головой.
– Полицейским розданы твои фотографии. Вдруг кто-нибудь из них случайно заедет в мотель, спросит…
– Я могу в машине посидеть, пока ты оформляешься, а потом сразу в комнату пройти. Твоих же фотографий у полиции нет!
– Пока нет. Через несколько часов, скорее всего, будут. Едва ли Рамсфорд сможет долго удерживать Росса. В общем, я не хочу рисковать, – сказал он, трогаясь с места.
Выехал на улицу, повернул налево.
– А куда мы едем? – спросил Тони.
– Не все ли равно? – Рэй постарался придать голосу оттенок дружелюбия. – Просто едем. Если тебе совсем невмоготу, перебирайся на заднее сидение, поспи пока.
Сердце стучало так, что удары отдавались в виски.
Темнота, запах в машине – неприятный, затхлый…
«Попытайтесь понять, почему человек лжет – тогда, возможно, вам удастся докопаться и до скрытой под этой ложью правды…»
Что же все-таки означает вранье Тони? Что он связан с преступниками? Или что ему удалось от них сбежать, но, смекнув, что тут можно сорвать неплохой куш, он выдумал историю, будто его прислали за выкупом?
Если так, то становится понятно и еще одно: почему речь идет всего о пятистах тысячах евро. Ведь в письмах было четко написано: миллион! Но если требование выкупа – это «личная инициатива» шофера, то он может просто не знать, о какой сумме там шла речь. Он вообще, по идее, не должен ничего знать о письмах…
– Слушай, а что с деньгами-то? – словно подслушав его мысли, нерешительно спросил Тони. – Ну… с теми, которые нужно в спортивную сумку положить.
– Деньги я в банке получу, когда откроется, – объяснил Рэй. – Рамсфорд позвонит, даст распоряжение. Мы с ним обо всем уже договорились.
Притормозил у ночной лавки, где продавали закуски.
– Может, ты поесть хочешь?
– Да нет, – Тони поморщился. – Кусок в горло не лезет.
На самом деле Рэй знал, куда именно едет. Толком дорогу он не помнил, но словно какое-то «шестое чувство» вело его, подсказывая правильное направление.
Доехал, свернул и остановился. Выключил мотор и повернулся к Тони.
Шофер подался вперед, напряженно озираясь.
– А чего… – голос дрогнул, – почему мы встали?!
– А ты не знаешь?
– Нет… нет.
– Хорошее тихое место, – объяснил Рэй, – можно спокойно, без помех, посидеть, поговорить.
Если Тони, как он утверждает, очнулся только в доме, следовательно, никак не может помнить проулок, где преступники бросили «Крайслер». Тогда чего же он вдруг так занервничал?
– Да, именно поговорить… – медленно повторил Рэй.
– О чем? – отрывисто и настороженно спросил шофер.
– О Мэрион Рамсфорд, и о том, где она сейчас.
– Но я же тебе сказал, они… – начал Тони и осекся, увидев появившийся в руке Рэя пистолет. – Ты что?!
– Ты лжешь.
Эти слова словно подвели черту под всеми предыдущими разговорами. Рэю вдруг почудилось, что сейчас, в этот самый момент он переступает какую-то грань, которая разделит его жизнь на две части – то, что было «до», и то, что случится «после».
– Ты лжешь, – повторил он увереннее. – Где Мэрион?
– Я… я ничего не знаю, – уставившись как завороженный в черное, идеально-круглое отверстие ствольного канала, замотал головой шофер. – Нет, я… – Рука его медленно тянулась к замку ремня безопасности.
В тесном пространстве выстрел показался оглушительным. Тони выпучил глаза.
– Ты… ты… ты что?!!
– Если ты еще раз потянешься к ручке или к ремню, я прострелю тебе руку, – медленно и жестко сказал Рэй.
– Ты что, ты же мог меня ранить… убить!!! – словно не слыша его, трясущимися губами продолжал лопотать Тони.
– Не мог. Я чемпион штата по стрельбе и всегда попадаю туда, куда целюсь.
Что он делает, как он вообще может это делать?! А губы между тем выговаривали четко и ясно:
– А теперь ты мне скажешь, где Мэрион. И если еще раз ответишь «Не знаю», я снова выстрелю. На этот раз тебе в ногу.
– Ты… ты сумасшедший!
– Возможно. Но если ты мне не скажешь, где она, я выстрелю.
– Я не знаю, правда не знаю!
– Ты лжешь. – На миг показалось, что это происходит не с ним, точнее, с ним, но во сне, скоро он проснется, дома, в своей постели, а потом прибежит Ри, прыгнет на кровать и скажет: «А знаешь что?!» – и нужно будет, как всегда, ответить: «Что?»…
Выстрел – и через секунду крик, тонкий и вибрирующий. Тони согнулся вперед, схватившись обеими руками за голень.
Рэй переложил пистолет в левую руку и включил мотор. Он надеялся, что машина сработала наподобие глушителя и снаружи выстрелы были не особо слышны, но оставаться на этом месте дольше было опасно.
Тронулся с места; достал из кармана платок и протянул продолжавшему подвывать Тони.
– Перевяжи ногу.
Шофер выпрямился, взглянул ошалелыми, полными слез глазами.
– Перевяжи, – повторил Рэй.
Выехал на улицу, свернул на юг – подальше от центра, от людных мест. Остановившись у одного из светофоров, заметил совсем рядом, метрах в двух, полицейскую машину. Если Тони сейчас закричит, позовет на помощь…
Но шофер сидел неподвижно, глядя перед собой. Рану перевязывать не стал, платок так и остался лежать между сидениями. Впрочем, Рэй был уверен, что пуля прошла по касательной к ноге и серьезной раны там нет – скорее, ссадина, как от удара бичом.
Увидев тихую улочку, Рэй свернул туда, проехал метров пятьдесят и снова свернул – в неприметный, плохо освещенный проулок. Остановился и выключил двигатель.
– Итак – где Мэрион Рамсфорд?
– Но…
– Я считаю до пяти, потом стреляю. Раз…
Он сам ужасался тому, что делает; если бы в его присутствии кто-то так мучал человека, он бы наверняка вступился, потому что это нельзя, нехорошо, неправильно!
– …два…
– Не надо!
– …три…
Тягучие, бесконечные секунды; каждая – как вечность, пока она тянется, успеваешь передумать массу вещей.
– …четыре…
А если Тони ни в чем не замешан?! Но тогда почему, когда они проезжали мимо полицейской машины, он не позвал на помощь?
– …пять!
«А вдруг я ошибаюсь?!» – в который раз подумал Рэй, но палец уже нажимал на спусковой крючок.
На этот раз отчаянный воющий крик продлился куда дольше. Немудрено – это вам уже не поверхностное ранение, икра была прострелена насквозь.
Сознание Рэя словно раздвоилось: одна часть, слыша этот крик, дрожала и сжималась от ужаса, от осознания того, что это из-за него, именно из-за него кричит от боли Тони, другая же… другая холодно оценивала происходящее: пуля, скорее всего, застряла в двери, либо прошила ее насквозь и ударилась об асфальт – хорошо, никого не задело рикошетом. Тони уже не кричит – всхлипывает… ага, вот, выпрямляется… Сиплый, сорванный от крика голос:
– Если ты сейчас убьешь меня, то вы уже никогда не найдете мисс Рамсфорд!
– Убью? – Рэй заставил себя хохотнуть. – Я не собираюсь тебя убивать, я просто хочу знать, где она. Следующий раз я прострелю тебе колено, потом…
Шофер взглянул на него отчаянными, ошалевшими глазами – и вдруг со всхлипом рванулся вперед, вцепившись в сжимавшую пистолет руку и пытаясь вывернуть ее вверх.
Несколько секунд они, оба притянутые к спинкам сидений ремнями безопасности, бестолково боролись, пока Рэй не сообразил – перехватив «Беретту» за дуло левой рукой, он с размаху залепил Тони рукояткой по уху. Еще раз…
Шофер отшатнулся, заслоняя локтями лицо.
– Ну вот, – тяжело дыша, сказал Рэй. – Не делай так больше, пистолет может случайно выстрелить.
Несколько секунд молчания.
Наверное, нужно было что-то сказать, сделать… Но что можно сказать человеку, которому минуту назад прострелил ногу?!
Снова начинать этот страшный отсчет? А если Тони все же ни в чем не замешан?!
– Мы не хотели сделать ей ничего плохого, – вдруг хрипло и невнятно выдавил из себя шофер. – Это все из-за денег.
В первую секунду Рэй не поверил своим ушам, но Тони продолжал, уже более отчетливо:
– Только деньги, чтобы купить дом нормальный. Мы бы потом ее отпустили, в любом случае отпустили… мы…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Если Тони снова бросится на него, то на этот раз он может с ним и не справиться – это Рэй хорошо понимал и от своего единственного преимущества, пистолета в руке, отказываться не собирался ни на секунду.
Поэтому машину он вел правой рукой, в левой же, лежавшей на коленях, была зажата «Беретта». Левой рукой Рэй, правда, стрелял хуже, чем правой, но в такую крупную мишень, как Тони, не промахнулся бы.
Впрочем, было не похоже, что шофер собирается предпринять еще одну попытку. Он сидел, скрестив руки на груди и спрятав пальцы под мышками, словно ему было невыносимо холодно; то вдруг начинал говорить – путанно и обрывочно, засматривая Рэю в глаза и через каждые несколько слов переспрашивая: «Ну, ты понимаешь?!» – то погружался в мрачное молчание, прерываемое лишь короткими указаниями вроде «Сейчас, на светофоре, направо сверни».
Когда говорил, то об одном и том же: как же так получилось, что он похитил Ри. Почему-то ему было очень важно объяснить Рэю, что они не имели в виду ничего плохого, просто очень хотели дом – большой новый дом вместо халупы, доставшейся его невесте от покойного дяди.
«Они» – это сам Тони и Сантуцца, его невеста (так, очевидно, из деликатности, шофер называл девушку, с которой жил уже два года).
Все началось случайно: как-то, еще в марте, Тони вез мистера Рамсфорда из резиденции в посольство. Перегородка, разделявшая салон, была не до конца поднята, и он услышал телефонный разговор – посол говорил с мистером Сейлом. Именно так Тони узнал, что кто-то посылает письма с требованием выкупа и что этот «кто-то» грозит похитить мисс Рамсфорд.
Вечером, за ужином, он рассказал об этом Сантуцце – просто как курьез, она любила слушать сплетни из жизни посольства. Он думал, что она удивится – или ужаснется: подумать только, дочь посла хотят похитить!
Но Сантуцца с Сицилии, а там похищение людей ради выкупа практиковалось еще со времен средневековья, в шестидесятые же годы XX века оно приняло столь массовый характер, что полиции пришлось изрядно потрудиться, чтобы справиться с этим «национальным промыслом». Может быть, поэтому она не удивилась и не ужаснулась, а спросила задумчиво:
– Интересно, а много бы за нее дали? – И, присев у стола, добавила мечтательно: – Вот бы нам эти деньги! И на дом бы хватило, и на новую мебель!
Вот так постепенно и возник План.
Они бы похитили мисс Рамсфорд еще месяц назад, к тому времени все было готово: и место, где ее будут держать, и бутылочка колы – вишневой, ее любимой – с добавленным туда препаратом, способным за несколько секунд вырубить человека; и история правдоподобная (та самая, которую он рассказал Рамсфорду) продумана в деталях. Но приезд Рэя спутал заговорщикам все карты. Поэтому в первый же раз, когда девушка оказалась в машине одна, Тони воспользовался подвернувшимся случаем…
Рэю были сейчас мало интересны намерения и мотивы преступников. Он слушал вполуха, лишь мельком про себя отметив, что его догадка оказалась правильной: к человеку, отправлявшему письма, Тони не имеет ни малейшего отношения. Важно для него было только одно – он едет к Ри. Он едет туда, где она сейчас, и сделает то, что должен сделать: найдет ее и освободит.
Сжимая одной рукой руль, он мысленно повторял: «Потерпи, мое солнышко, я уже еду. Скоро все будет хорошо, совсем немного осталось – ты потерпи!»
Очевидно, когда-то это была деревенька, но по мере роста мегаполиса она стала пригородом Рима: одноэтажные беленые домики под черепичными крышами, большие участки, усаженные плодовыми деревьями – кое-где среди листвы светлели не успевшие еще облететь цветы.
– Сюда, – махнул влево Тони.
Такой же домик, как остальные – может, чуть более обветшалый, чем его «соседи». А может, хозяева просто махнули на него рукой, давно не подновляли побелку и не чинили забор.
В рассветных сумерках было видно, что в этом доме – единственном из всех – горит свет. Не спят, ждут…
– Нужно выйти, открыть ворота, – несмело сказал Тони.
Рэй стиснул зубы и, резко повернув руль, давнул на газ – обломки ворот разлетелись в стороны. Затормозил он у самого крыльца.
– Сколько человек в доме?
– Двое. Сантуцца и ее брат.
Еще один мужчина? Плохо, с двумя ему в случае чего не справиться. Может, вызвать полицию? Да, и объяснять им, не зная итальянского, где он и что происходит?
Рамсфорду позвонить? Нет, сейчас нельзя ни на секунду отвлекаться, чтобы Тони и те, кто в доме, не успели собраться с мыслями. А полиция… что ж, если ее вызовут соседи, то и пускай.
– Можешь отстегнуть ремень, – бросил Рэй, вылезая из машины. Обошел ее и открыл пассажирскую дверь. – Выходи!
Одной рукой подхватил Тони под мышку, другой – упер пистолет ему в висок.
– Ну?!
Шофер неловко завозился, вылезая. Задев раненую ногу, тихо взвыл, но Рэй, не обращая внимания, тянул его наружу. Поставил на ноги и, обнимая за талию, полуповел-полупотащил к крыльцу. Навалившись на него, шофер постанывал и всхлипывал; в какой-то момент взмолился:
– Убери!
– Что?
– Пистолет убери… он может случайно выстрелить! – дуло «Беретты» упиралось ему в бок.
– Иди! – подтолкнул его Рэй. Он еще в машине поставил пистолет на предохранитель (перевести его снова в боевое положение – меньше секунды, одно движение пальца), но знать об этом Тони было ни к чему.
Помог подняться на крыльцо.
– Сгучи… звони, что там, не знаю, положено!
Шофер испуганно покосился на пистолет, который снова перекочевал к его голове, и послушно забарабанил кулаком в дверь. Остановился, прислушался и крикнул:
– Это я, я!
Замок щелкнул, и дверь распахнулась. На пороге стояла девушка.
Она была красива той быстро отцветающей смуглой красотой, которая часто встречается у мексиканок. Все в ней было немножко «слишком» – слишком яркий и пухлый рот, слишком густые темные брови, слишком длинные черные ресницы, слишком пышные волосы. И глаза – темные, блестящие.
Одежда была под стать внешности: узкие джинсы до середины икры и яркая короткая вязаная кофточка, оставлявшая неприкрытой полоску смуглого живота.
Судя по всему, она с одного взгляда оценила ситуацию: еле стоявшего на ногах испуганного Тони, пистолет у его виска, разъяренное, перекошенное лицо Рэя. Сделала движение, словно собираясь захлопнуть перед ними дверь, но Рэй уже толкнул Тони вперед, и тот, болезненно вскрикнув и чуть не сбив ее с ног, влетел в прихожую.
– Вперед! Вперед, вперед! – рявкнул Рэй. Пихнул девушку в плечо. – Ты тоже – иди!
Пинками погнал их перед собой по полутемному коридору, увидел сбоку свет, открытую дверь – и свернул туда.
Это оказалась гостиная: стол, покрытый белой скатертью, потертые кресла в желтой обивке, у стены – такой же желтый диван, вдоль другой стены – сервант с застекленными дверцами и смутно просвечивающими сквозь них фарфоровыми безделушками.
Боком к окну, опершись локтями на тумбочку, сидел невысокий смуглый парень лет двадцати в майке и трикотажных штанах – наверное, тот самый брат, о котором говорил Тони. При виде Рэя он испуганно вытянул шею, но вскочить не попытался, лишь рот приоткрылся буквой «о».
Едва войдя в комнату, Тони рухнул в ближайшее кресло, вытянув перед собой раненую ногу. Сантуцца осталась стоять, опираясь бедром о стол.
– Где Мэрион? – спросил Рэй.
Вместо ответа итальянка разразилась гневной визгливой тирадой, обращенной, как ни странно, к Тони. Тот пытался оборонительным тоном что-то отвечать; махнул рукой вниз, показывая на окровавленную брючину и кое-как обмотанный вокруг ноги носовой платок, тоже с пятнами крови.
Несколько секунд оторопело подождав, Рэй перебил их:
– Хватит? Замолчите! Где Мэрион?!
Не обращая на него внимания, Сантуцца подскочила к Тони:
– Porco bastardo[13]! – Звонкая пощечина заставила шофера отшатнуться, прижимая руку к лицу.
– Хватит, – что есть силы рявкнул Рэй; переведя пистолет в боевой положение, повел дулом, выбирая цель, и нажал на спуск. Ваза с сухими цветами, стоявшая на серванте, разлетелась вдребезги.
Это наконец заставило Сантуццу замолчать.
– Я сказал, хватит! – Схватив за плечо, Рэй оттолкнул ее обратно к столу. – Хватит. Все. Говорите по-английски. Где Мэрион?!
– Там. – Тони махнул рукой куда-то вправо. – На кухне дверь в подвал. Она внизу.
Короткий импульс – скорее туда! – но в следующий миг Рэй взял себя в руки.
«Подожди, солнышко! Еще немного подожди, несколько минут. Я уже скоро приду!»
– Она, – указал дулом «Беретты» на Сантуццу, – говорит по-английски?
– Да, – кивнул шофер. Итальянка при этом издала нечто вроде презрительного «Ха!»
– Пусть он, – Рэй махнул пистолетом на брата Сантуццы, который так и сидел у окна, сдвинув брови и тревожно поглядывая то на него, то на сестру, – ляжет на пол. А ты свяжешь ему ноги. И ему тоже, – кивнул на Тони. – А сама пойдешь со мной, покажешь, где Мэрион.
– И не подумаю! – девушка вскинула голову, глаза гневно сверкнули.
– Тогда я прострелю твоему брату ноги, – медленно и внушительно сказал Рэй. – И Тони тоже, вторую, так что они оба шагу ступить не смогут. Ты этого хочешь? У меня патронов много!
Он вовсе не был уверен, что сможет снова выстрелить в человека – по крайней мере, пока тот сидит и не пытается напасть – но больше пригрозить было нечем.
Неожиданно помог Тони, сказав дрожащим голосом:
– Санта, он… он действительно выстрелит. Пожалуйста! Он уже стрелял в меня – ты же видишь… пожалуйста, сделай то, что он говорит!
– А чем я, интересно, тебя свяжу?! У меня что, веревочный магазин?! – презрительно бросила Сантуцца.
– Вынь ремень из его пояса, – сказал Рэй. – И… вот, – левой рукой развязал галстук. – А он, – кивнул на молодого итальянца, – пусть штаны снимет, ими тоже связать можно.
Парень тупо таращился на него темными глазами, очень похожими на глаза сестры.
– Он не понимает по-английски, – сказал Тони. – Можно, я ему объясню? – Удостоился еще одного презрительного взгляда Сантуццы и заговорил по-итальянски, одновременно развязывая галстук.
Парень, слава богу, артачиться не стал – снял штаны, оставшись в трусах, и покорно лег на ковер. Тони, постанывая, растянулся рядом.
Связывала их Сантуцца не торопясь, двигаясь будто королева и брезгливо надув губы. Рэю хотелось пнуть ее в зад, чтобы шевелилась быстрее. Наконец выпрямилась. Рэй подошел, проверил – Тони был связан крепко, брат же девушки… да, галстук на его запястьях еле держался.
– Свяжи ему руки заново. И не валяй дурака! Быстрее, – повел пистолетом на парня.
Не сказав ни слова, Сантуцца нагнулась и принялась перевязывать галстук потуже. Несмотря на это внешнее послушание, Рэя не оставляло ощущение, что она замыслила какую-то гадость.
Закончила; он подошел, проверил – на сей раз все вроде бы было в порядке.
– Пошли, – схватил ее за локоть и подтолкнул перед собой. – Показывай, куда.
Кухня оказалась в конце коридора – большая, светлая, с цветочными горшками на подоконниках и обеденным столом у стены. Войдя туда, Сантуцца свернула направо. Передернула плечами, освобождаясь от державшей ее за локоть руки Рэя – он отпустил, бежать ей было особо некуда – и открыла неприметную белую дверь, похожую на вход в кладовку. За ней оказалась узкая лестница с каменными ступеньками.
Щелкнула выключателем – внизу загорелся свет.
– Пожалуйста!
– Иди ты первая! – сказал Рэй.
Она пожала плечами и, покачивая бедрами, начала спускаться. Он двинулся следом.
На середине лестницы Сантуцца пошла быстрее; добравшись до низа, свернула в сторону и исчезла из поля зрения. Прыжком преодолев последние несколько ступенек, Рэй окинул взглядом подвал: где же Ри?
Спасло его то, что занесенная над его головой доска чиркнула по потолку – лишь поэтому он успел отшатнуться, и она не расколола ему с размаху череп, а только выбила из руки пистолет и разодрала зазубренным краем щеку. Сантуцца, яростно оскалившись, снова вскинула деревяшку.
Увильнув от доски, Рэй налетел на нее и, схватив за плечи, с размаха впечатал в стену; доска с шумом выпала из рук.
– Где она?! Где, говори! Где Мэрион?!
Вместо ответа она попыталась лягнуть его.
Он зло пнул ее в колено; тряхнул, стукнув спиной об стену.
– Где она?!!!
– Там, – наконец кивнула Сантуцца на стоявший у стены старый шкаф с застекленными дверцами. – За шкафом дверь.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Что теперь делать?! – подумал Рэй. Оставлять эту фурию за спиной было нельзя, это ясно. Пойти наверх, найти веревку, связать? Время, время!
Резким рывком он оторвал девушку от стены и секунду промедлил, не решаясь ударить. И природный инстинкт, и воспитание мужчины-южанина – все восставало против этого…
От удара в челюсть она отлетела обратно к стене, сползла по ней и осталась лежать неподвижно. Рэй бросился к шкафу; на ходу подобрал пистолет, сунул за пояс.
Он думал, что шкаф окажется неподъемно-тяжелым, но тот отъехал в сторону легко, как по маслу – а может, силы придала страшная мысль: «А вдруг эта стерва соврала, и никакой двери там нет?!» Но за шкафом действительно оказалась покрытая белой краской дверь, запертая на тяжелый, блестящий от смазки засов. Рэй отпер ее и распахнул…
Очевидно, когда-то это было стенным шкафом, предназначенным для того, чтобы ставить в него соленья, приправы и бутылки с домашним вином. Теперь все полки были убраны, осталась лишь неглубокая грубо оштукатуренная ниша. И в этой, похожей на поставленный вертикально гроб нише, прислонившись к стене, стояла Ри.
Глаза ее были широко раскрыты, на лице – странные белые пятна. В первый миг Рэй содрогнулся от ужаса, показалось, что она не настоящая – каменная, лишь потом понял, что это обсыпавшаяся штукатурка. Неуверенно прикоснулся к ее плечу.
– Ри!..
Она качнулась вперед и рухнула на него, так что он еле успел поддержать, и задышала глубоко, дрожа всем телом – молча, все молча.
– Ну вот, я уже пришел, теперь все будет хорошо, ладно? – сказал он. Обнял, сначала несмело, а потом все сильнее, чтобы увериться, что это действительно она – здесь, с ним, в его руках. – Все, пойдем, сейчас поедем домой.
Ри молчала и дрожала, потом вдруг сказала, громко и сипло:
– Рэйки…
– Да… Да, я тут, с тобой. – Наклонил голову и поцеловал ее в макушку, зарылся лицом ей в волосы.
– Рэйки, – повторила она. Подняла голову, глаза глянули прямо в душу. – Рэйки – действительно, это ты?
– Да.
Снова поцеловал ее, на этот раз в висок, не желая ни за что на свете выпускать из объятий. Но выпустить пришлось – нужно было побыстрее убираться отсюда: двое в гостиной могли освободиться, кто знает, что им тогда придет в голову.
Оглянулся на Сантуццу – та по-прежнему лежала скорчившись у стены.
– Ты сможешь идти?
– Да… – Ри неловко переступила с ноги с на ногу. – Да, смогу.
Только теперь Рэй заметил, что она без туфель, в одних чулках. Он охотно отнес бы ее до машины на руках, чтобы она не касалась больше ничего в этом скверном доме, но лестница была для этого слишком узкой. Кроме того, нельзя было занимать обе руки – неизвестно еще, что могло ждать их наверху. На всякий случай он переложил пистолет поближе, в карман.
– Ну что – пойдем? – Обхватил ее за талию и повел, прижимая к себе, обнимая и поддерживая. Она цеплялась за него обеими руками.
На кухне никого не было, в коридоре тоже. Проходя мимо двери гостиной, Рэй прислушался – ни звука, ни шороха.
Они были уже на середине коридора, когда Ри вдруг оторвалась от него и пошла сама, все быстрее и быстрее, к видневшейся впереди приоткрытой входной двери. Рэй последовал за ней.
Она вышла на крыльцо, спустилась и пошла вперед, туда, где росли несколько корявых старых яблонь. Прошла всего шагов десять, как вдруг ноги ее подкосилась – Рэй еле успел ее подхватить и медленно опустил на усыпанную облетевшими лепестками траву.
Только теперь он увидел, что она плачет. Молча, не всхлипывая – просто по лицу текут слезы.
Встал рядом на колени.
– Небо… – сказала Ри. – Я уже не думала, что увижу его. Там было темно совсем. Я звала, звала… Рэйки…
– Я здесь…
– У тебя кровь… – Потянула руку к его лицу и бессильно уронила ее.
– Да. Ничего. – Рэй улыбнулся одной стороной рта, второй шевелить было больно из-за разодранной щеки. – Это ничего.
– Рэйки… я там думала о тебе…
Он взглянул на залитое слезами и потеками штукатурки, самое прекрасное на свете лицо и сказал – зачем-то шепотом:
– Сдаюсь… если хочешь знать – я тоже тебя люблю. – Кивнул, чтобы окончательно ее уверить. – Слышишь?
– Слышу. – Она тоже кивнула. – Я знаю… и всегда знала… ты просто дурака зачем-то валял. – Всхлипнула и закрыла глаза. – Голова кружится…
Он мельком подумал, что зря отдал Тони платок – нечем было теперь стереть с ее лица штукатурку, и еще – что надо бы позвонить Рамсфорду, сказать, что все в порядке, когда услышал вой сирены – ближе, ближе…
Вспомнил, вынул из кармана и отбросил подальше пистолет.
Вой оборвался внезапно, совсем близко, чуть ли не под ухом. Шумно что-то выкрикивая, набежали полицейские. Их было много – очень много. Рэй даже не очень удивился, когда его с силой потянули назад и на запястьях защелкнулись холодные браслеты наручников.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
– …С ситуациями, подобными вашей, он уже сталкивался и, думаю, будет вам сейчас полезен, – сказал человек на другом конце провода.
– Да, я понимаю, – ответил Рамсфорд и после обмена прощальными любезностями опустил трубку на рычаг – осторожно, словно это была готовая укусить змея.
Разговор с помощником госсекретаря Стенли Кохрейном длился почти час.
Это был уже второй разговор, первый состоялся через несколько часов после освобождения Мэрион, когда она еще лежала без сознания в больнице под капельницей, сам же Рамсфорд, сидя в комнате ожидания, напряженно ждал, когда она очнется. Когда-то доктор Такада предупредила его, что сильный стресс может вызвать у Мэрион рецидив реактивного психоза. Разумеется, это было очень давно, но… он видел бетонный гроб, в котором держали ее похитители – даже здоровый мужчина, пробыв там несколько часов, мог сломаться, а тут – хрупкая, нежная девочка…
И как раз в это время ему и позвонил Кохрейн – на сотовый телефон, номер которого знали всего несколько человек. Выражал сочувствие, расспрашивал о состоянии Мэрион, сказал, что они с женой молятся о том, чтобы, как он выразился, «наша девочка» быстрее поправилась. Рамсфорд отвечал, благодарил; прерывать разговор было неудобно, и он слушал, не особо вдумываясь – все мысли были там, в палате, и главная из них: «Заговорит ли она, когда придет в себя?!»
