Текст книги "Телохранитель"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)
Рэйки… пожалуйста, пожалуйста, Рэй, пожалуйста, я прошу тебя, приди, Рэйки, приди, помоги, спаси меня, пожалуйста…
Мэрион было семь лет, когда тетя Джильда вышла замуж. И хотя к тому времени тетя давно жила в Бостоне, но свадьбу решено было устроить в Нью-Гемпшире, в «родовом гнезде» Рамсфордов.
Нарядные гости, фейерверк, тетя Джильда в белом кружевном платье – и громадный, в пять ярусов, свадебный торт, кусками которого она, согласно традиции, самолично оделяла всех желающих.
Какая-то пожилая женщина, вроде бы родственница дяди Фрэнка – с тех пор Мэрион ее никогда больше не видела – обратилась к ней:
– Ну а ты, куколка? Ты тоже, когда подрастешь, наверное, замуж выйдешь?
– Да, – ответила Мэрион, в первый и последний раз сказав вслух то, о чем твердо знала уже тогда: – Я выйду замуж за Рэя.
– Но, миленькая! – засюсюкала женщина, противно засмеялась «Хю-хю-хю» и взглянула на нее, как взрослые обычно глядят на детей, когда считают, что те сказали заведомую глупость. – Рэй же твой братик! Разве можно выходить замуж за братика? Нет, это должен быть какой-то другой мальчик!
– А я все равно выйду замуж за Рэя! – топнув ногой, сказала Мэрион – так громко, что кое-кто из гостей засмеялся, а папа взглянул на нее, сдвинув брови.
Тут и сам Рэй подоспел. Насупился, сказал сердито:
– Хватит чепуху молоть! – взял ее за руку и увел.
Когда они оказались на другом конце лужайки, где никто не мог увидеть, хлопнул по затылку.
– Чего глупости несешь всякие?!
Она обиделась, но спорить не стала. Он всегда так – сначала сердился, но потом, рано или поздно, соглашался и делал по ее.
Лишь вечером, перед сном, пожаловалась папе:
– А почему она сказала, что мне нельзя выйти замуж за Рэя?
Он слегка замялся:
– Н-ну… ты понимаешь – закон такой есть, что нельзя за брата замуж выходить.
Что такое закон, Мэрион хорошо понимала – это когда нельзя ехать на красный свет или есть больше одной порции мороженого в день. Так полагается, и все, и даже спорить бесполезно.
Поэтому спорить она не стала, но сама твердо знала, что все равно рано или поздно выйдет за Рэя замуж. Даже выпросила у мисс Фаро, чтобы та купила ей на Рождество белое кружевное платье и тиару из серебряных снежинок. Отец увидел и понимающе кивнул: «А, ты хочешь на праздник нарядиться Снежной королевой?»
Снежной королевой!.. Будет она ему что-то объяснять!
Было темно – совсем темно и тихо.
Наверное, смерть тоже такая – темно и тихо…
Только если сильно зажмурить глаза, перед ними появлялся свет, и Мэрион то и дело жмурилась, сама не зная зачем – может, чтобы не забыть, как он выглядит.
Сзади стена, спереди дверь, даже маленький шажок не сделать. По бокам тоже стенки – ни сесть, ни повернуться. Перед тем, как втолкнуть ее сюда, похитители развязали ей руки, так что она сумела стянуть онемевшими пальцами обматывавшую голову тряпку, но все равно было невыносимо душно, пахло плесенью и затхлостью.
Неужели ей предстоит умереть здесь?! Здесь, вот так, никогда больше не увидев света, не поговорив с Рэем, не достучавшись до него, чтобы он наконец понял: он – ее; самый главный, самый нужный человек в ее жизни!
Они должны быть вместе, обязательно должны, и это так же несомненно, как то, что утром встает солнце.
Солнце…
Неужели она больше никогда его не увидит?!
Лет с двенадцати она зачитывалась любовными романами. Мисс Фаро пыталась отбирать их у нее, ворча, что «про такое» девочке читать еще не по возрасту, но Мэрион все равно читала, тайком; читала – и мысленно придавала героям черты Рэя. И казалось, все монологи, все страстные признания, которые адресовали мужественные герои прекрасным героиням, все эти слова говорит он – ей.
Ведь будет же это когда-нибудь! Он посмотрит на нее и увидит вдруг, какая она стала взрослая и красивая, и скажет: «Ри, ты – все для меня!» или еще что-нибудь в этом роде…
Когда она узнала, что он женился, показалось – жизнь закончилась, мир рухнул. Она отказывалась в это до конца поверить, пока не увидела их вместе – его и Луизу, не увидела, как он подает ей руку, чтобы помочь выйти из машины, улыбается… (Как он смеет кому-то так улыбаться?!)
Захотелось забиться в какую-нибудь нору, спрятаться, сделаться маленькой-маленькой… вообще исчезнуть.
Но потом он пришел ночью на пристань, и обнимал ее, и утешал, и руки были прежними – большими и теплыми, и запах был прежним, и голос. И весь он был прежним – ее Рэй…
Он звонил часто, почти каждую неделю. Мэрион никогда не показывала, как ждет этих звонков. И они никогда не говорили о его жене и о его семейной жизни, ей не хотелось об этом слышать.
Не хотелось слышать, не хотелось думать, невыносимо было представлять себе, как Рэй, ее Рэй, обнимает эту блондинку с волосами, будто сделанными из пакли, как у дешевой куклы, и с манерным тоненьким голоском, как целует ее… как делает все то, что имеет право делать лишь с ней, с Мэрион, и только с ней.
Ну почему ее похитили именно сейчас?! Это нечестно, несправедливо – именно сейчас, когда вот-вот сбудется все то, о чем она мечтала!
Потому что Рэй теперь свободен – и любит ее; хоть и отказывается в этом признаться, но все равно любит. И никакие братские чувства тут не при чем, пусть он себе самому врет, но уж ей-то врать не надо!
Ни звука, ни шороха… свежий воздух откуда-то понемногу поступает, иначе бы она давно уже задохнулась, но дышать все тяжелее. Во рту совсем пересохло…
Неужели ей предстоит навсегда остаться здесь, в этом бетонном гробу?!..
«Рэй… Рэй…» – снова и снова она повторяла это имя, сама не зная, вслух произносит его или в уме. Только оно удерживало ее от того, чтобы забыть себя, погрузиться в захлестывавший все ее существо ужас…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На восьмичасовое совещание Рэя не позвали. Он отсиживался у себя в комнате, надеясь, что если появились какие-то новые сведения, Рамсфорд ему об этом сообщит.
Включил телевизор и тут же выключил – смотреть на беззаботно улыбающееся лицо ведущей показалось кощунством.
Здесь, в этой самой комнате, всего две недели назад, он поцеловал Ри… Поцеловал – и извинился, что принял за другую… идиот!
В дверь постучали. Это оказался второй фэбээровец – приземистый брюнет, который днем отмалчивался, предоставив Коулу право одному вести разговор.
– Здравствуйте, мистер Логан. Могу я войти? – Оказывается, разговаривать он все же умел.
– Да, пожалуйста.
– У меня есть к вам несколько вопросов. – Прошел, сел в кресло; вынув из кармана, положил на столик диктофон. – Вы не против?
Рэй лишь пожал плечами. Как и фэбээровец, он был профессионалом и понимал, что эта неприятная процедура необходима. Понимал он и еще одно: в ходе этого полуофициального допроса наверняка всплывет тема его отношений с Ри.
Но поначалу вопросы были вполне «мирные»: не жаловалась ли мисс Рамсфорд, что ей кто-нибудь угрожает, не выглядела ли временами испуганной или подавленной, не демонстрировала ли к кому-либо неприязнь. Рэй лишь качал головой и повторял «Нет» – не считать же демонстрацией неприязни то, как она ревниво поглядывала на Тину на вечеринке!
Именно эта вечеринка и стала следующим предметом беседы.
– Если я не ошибаюсь, в субботу вечером вы с мисс Рамсфорд и мистером Клейтоном были на вечеринке в доме… – фэбээровец заглянул в блокнот, – Валентины Альдер и Бениты Строцци?
– Да. То есть я не помню фамилий девушек, но на вечеринке мы действительно были.
– И там вы с мисс Рамсфорд тоже поссорились? – вопрос прозвучал так же деловито, как и предыдущие, но Рэй понял, что настал тот самый «неприятный поворот», которого он ждал.
– Да.
– Что послужило причиной ссоры?
– Причина была… м-м… чисто личная, – чуть замявшись, объяснил он. Подумал, что если этот тип начнет допытываться, придется ответить: сейчас не время для лжи или умалчиваний, чем быстрее ФБР отсечет все несущественные версии, тем больше сил сможет бросить на поиски Ри.
Но фэбээровец заговорил о другом:
– Вы женаты. – Это прозвучало как утверждение, не как вопрос.
– Я нахожусь в процессе развода.
– Простите, но я вынужден спросить… ваш развод каким-то образом связан с мисс Рамсфорд?
Рэй мысленно заскрежетал зубами: ну что они всякой чепухой занимаются, вместо того, чтобы Ри искать? При чем тут его развод?
Встал, подошел к тумбочке и достал оттуда письмо Луизы.
– Мой развод связан вот с этим. – Положил желтый листок рядом с диктофоном. – Это письмо жена прислала мне две недели назад вместе с документами от адвоката.
Фэбээровец взял письмо; сдвинув брови, прочел. Поднял глаза на Рэя – показалось, или во взгляде его мелькнуло нечто вроде сочувствия?
– Понимаю, – кивнул он. – Мне тоже пришлось в свое время через нечто подобное пройти.
– Так что, сами видите, Мэрион тут не при чем.
– Понятно. – Фэбээровец снова кивнул. – Я хотел бы еще раз, более подробно, услышать о том, что произошло сегодня днем. – Похоже, частая смена темы допроса была одним из его излюбленных тактических приемов.
– После занятий мы с Мэрион пошли в кафетерий – там же, в университете. Поссорились. Она выскочила из-за столика и побежала к стоянке. Я последовал за ней, но… к сожалению, недостаточно быстро. Когда я пришел, машины там уже не было. Я позвонил Россу. То есть нет, он мне позвонил, думал, что я в машине, и хотел попросить Тони ехать помедленнее. У самого Тони сотовый не отвечал. – Рэй говорил почти машинально, напряженно вслушиваясь: показалось, или действительно кто-то пробежал за дверью? – Я объяснил, что я не в машине, и спросил, куда они едут. Росс сказал, что, по его мнению, в направлении дома. Я сел в такси и тоже поехал сюда. По дороге мне позвонил Росс и сказал, что в машине Мэрион сработала сигнальная сирена.
– Вы с мисс Рамсфорд поссорились на вечеринке, сегодня тоже поссорились… Какие у вас вообще с ней были отношения?
– Ну… мы с детства знаем друг друга. Хорошие, нормальные отношения. Эти ссоры… они не имеют никакого значения.
– Насколько близки вы были?
– Что вы имеете в виду?
Фэбээровец молча смотрел на него, и Рэй прекрасно понимал, что тот имеет в виду.
– Нет, между нами не было интимных отношений. Я… то есть мы… – Сказать, что он относился к Ри как к сестре? Но если этому человеку известно про ссору на вечеринке, то, несомненно, известно и как тем же вечером, чуть раньше, они с Ри самозабвенно целовались на балконе.
Телефон зазвонил. Рэй схватил трубку еще до того, как отзвучал первый звонок.
– Да?!
– Поднимись ко мне, пожалуйста, – отозвался в трубке знакомый голос.
Он обернулся к фэбээровцу.
– Извините. Я нужен мистеру Рамсфорду.
– Хорошо, – кивнул тот. – Еще один, последний вопрос: ваша сегодняшняя ссора – кто был, если можно так выразиться, ее инициатором?
– Наверное… все-таки я, – выдохнул Рэй. – Да, я.
Совещание уже закончилось, и Рамсфорд был в кабинете один. В соседней комнате – проходя по коридору, Рэй мельком глянул в открытую дверь – за столом Флори сидела незнакомая смуглая девушка, на диване Росс.
С порога Рэй вопросительно взглянул на Рамсфорда.
– Они по-прежнему ничего не знают, – покачал тот головой. – Совсем ничего. Сделали обыск на квартире Тони – ничего подозрительного, просто человек ушел на работу. – Закрыл глаза и снова покачал головой, повторяя по слогам: – Ни-че-го…
До совещания он еще как-то держался, но сейчас, разом постаревший и осунувшийся, выглядел вконец измученным. Рэй подошел, не садясь, положил руку ему на плечо.
– Вам бы надо поесть.
– Я… нет, я не могу.
– Так нельзя. Нужно поесть, хотя бы немного. Вы не поможете Ри тем, что обессилеете.
– Ладно, – посол вяло поморщился. – Распорядись, пусть нам чего-нибудь принесут.
Рэй уже двинулся к двери, когда Рамсфорд окликнул его:
– Подожди! Не говори никому, что Мэрион похитили. Об этом знают только Флори и сотрудники службы безопасности, для всех остальных в доме она уехала. Уехала в Париж, к родственникам, и скоро должна вернуться.
Нужно постараться как можно дольше держать все случившееся в тайне от прессы, а прислуга… сам понимаешь, кто-то кому-то сболтнет…
Когда подавать еду и что именно будет на ужин – этим обычно ведала Ри. Рэй на кухне был всего один раз, в день приезда, так что нашел ее с некоторым трудом и наконец-то сподобился познакомиться с тем самым знаменитым Мики.
Он представлял повара кругленьким улыбчивым брюнетом лет сорока, на самом же деле Мики оказался его ровесником – высоким, костистым и длинноруким парнем с печальными глазами.
– Мистер Рамсфорд хотел бы поужинать, что-нибудь побыстрее и попроще, – попросил Рэй.
– Да, хорошо. А… мисс Рамсфорд? – нерешительно спросил Мики.
– Ее сегодня не будет. Она уехала к родственникам.
Их глаза встретились, и Рэй понял, что врать бесполезно – этот человек уже все знает. Да и когда удавалось надолго скрыть что-то от прислуги!
– Она вернется, – кивнул он. – Скоро вернется.
За ужином Рамсфорд вяло орудовал вилкой. Сказал вдруг хмуро:
– Ты хочешь меня что-нибудь спросить… насчет Лорны?
Рэй неопределенно пожал плечами. Меньше всего его сейчас интересовали отношения его приемного отца с миссис Купер.
– Я никогда не давал ей основания называть меня Джеффом, – не дожидаясь ответа, продолжал Рамсфорд. – Не знаю, что это на нее сегодня нашло!
– Мне казалось, что она вам нравится, – сказал Рэй, чтобы как-то поддержать разговор.
– Да ну!.. То есть год назад, когда мы только познакомились, она показалась мне весьма привлекательной, я даже подумал, что не будь эта женщина моей подчиненной… Судя по всему, она это поняла – женщины такие вещи часто без слов чувствуют, и, наверное, ждала от меня каких-то шагов. И, не дождавшись, начала проявлять инициативу сама: настояла на том, чтобы я в нерабочей обстановке называл ее просто Лорной – сказала, что иначе чувствует себя старухой, стала под любым предлогом являться ко мне домой… Конечно, я мог поставить ее на место, но не хотелось портить отношения. Ну и, чего греха таить, – Рамсфорд слабо, болезненно улыбнулся, – меня это даже слегка забавляло. Пока не начало раздражать, особенно после ее дикого, идиотского визита к Мэрион. – Закрыл глаза и тоскливо вздохнул: – Господи, какое это теперь все имеет значение?! Лишь бы удалось ее вернуть…
Больше он не сказал ни слова – замолк так же внезапно, как начал говорить.
После ужина они вернулись в кабинет. Молча сидели – Рамсфорд за столом, сложив ладони «домиком» и уставившись на них, Рэй в кресле напротив. Тикали напольные часы, и видно было, как за стеклом влево-вправо ходит маятник; откуда-то издалека, из распахнутого окна доносилась еле слышная музыка.
Рэй невольно вслушивался, ожидая сам не зная чего – шагов в коридоре, стука в дверь, звонка – и то и дело ловил себя на том, что с силой, до боли, сжимает подлокотники. Когда в комнате раздался вдруг переливчатый хрустальный звон, он невольно вздрогнул и подался вперед – телефон?!
– Это часы, – посол поднял голову. – Они в полдень и в полночь мелодию вызванивают, «Ах, мой милый Августин». Мэрион очень нравилось… то есть нравится…
Глаза у него были совершенно измученные, казалось, за день он постарел на добрый десяток лет. Рэй подумал, что если у него самого сейчас горло сжимается, и тиканье часов – как удары по нервам, и тянет выть от жуткого ощущения собственной беспомощности – то каково же человеку проходить через все это второй раз?! Тем более что первый раз закончился для этого человека известием о гибели его жены…
Он нерешительно коснулся руки посла:
– Мистер Рамсфорд, уже полночь. Может, вам поспать немного? Я посижу здесь, и если будет что-то новое, тут же вас разбужу.
Он ожидал возражений, но Рамсфорд безропотно встал и пошел к двери спальни. На пороге остановился, держась за косяк, обернулся:
– Знаешь, я все думаю – а может, я делаю ошибку с этим прослушиванием, что не дал ФБР им заниматься? Они же все-таки профессионалы. Вдруг я этим отнимаю у Мэрион последний… единственный шанс? – чуть помедлил и, вздохнув, побрел дальше, дверь за собой закрывать не стал.
Рэй остался сидеть, молча глядя ему вслед.
Если бы Рамсфорд задал этот вопрос ему, он бы не знал, что ответить. Сказать по правде, он не считал, что заплатить преступникам выкуп – такая уж хорошая идея, только вот лучшего предложить ничего не мог.
ФБР? С одной стороны, какие-то крохи подсознательного детского преклонения перед командой суперпрофессионалов, способной справиться с любым преступником, в нем еще оставались. С другой – он давно вышел из детского возраста и понимал, что там работают не супермены, а обычные люди. Люди, способные в том числе и совершить ошибку…
Совершить ошибку, спугнуть преступников, заставить их занервничать и избавиться от улик – то есть от заложника. Тем более что в Европе, в отличие от Штатов, даже нет смертной казни за киднэппинг со смертельным исходом!
Прошло минут десять, прежде чем Рэй осмелился тихонько заглянуть в спальню. Рамсфорд, опустив голову, сидел на кровати.
Рэй подошел, коснулся плеча.
– Мистер Рамсфорд… – Давным-давно, через пару недель после приезда в Нью-Гэмпшир, сенатор предложил называть его дядей Джеффом. «Да, сэр, спасибо», – сказал тогда Рэй, несколько раз заставил себя произнести эти два слова… а потом мало-помалу вернулся к привычному «мистер Рамсфорд». Впервые он пожалел об этом: сейчас куда больше подошло бы какое-то менее формальное обращение. – Мистер Рамсфорд, ложитесь спать. Если что, я вас разбужу. Может… хотите, я вам раздеться помогу? – Хоть что-то полезное сделать!
– Да нет, – тот раздраженно мотнул головой. – Сам справлюсь. – Встал и пошел в ванную.
Когда Рэй через четверть часа снова на цыпочках заглянул в комнату, посол лежал, закрывшись одеялом. Неизвестно, спал ли, но не шевелился.
Часы тикали и тикали, пробили полпервого, час…
«Кто виноват в вашей ссоре?» – спросил фэбээровец. А что тут спрашивать, он и виноват, он, Рэй Логан!
Его полюбила девушка, о которой можно только мечтать, девушка, ближе и роднее которой нет для него никого на свете – самый близкий ему человек, вторая половинка его души. Полюбила… а он, узнав, воспринял это почти как конец света и фактически отверг ее. Вроде бы для ее же блага, но ничуть не задумавшись об ее чувствах; чуть ли не морали начал ей читать – бессмысленные и бездушные, мало отражавшее то, что в действительности кипело в его душе.
И сегодняшний разговор… он ведь все равно бы не уехал, так зачем было говорить об этом? Чтобы услышать: «Нет, останься! Ты нужен мне, останься!»? А не будь этого разговора, и Ри бы сейчас спокойно спала в своей постели. И сам он тоже не сидел бы здесь, и не вертелись бы в голове страшные слова, от которых внутри все мертвеет – «киднэппинг со смертельным исходом».
Не уберег, не защитил, не спас…
Полвторого… Короткое «бом-мм» часов и тут же, как продолжение этого звука, негромкая трель.
Рэй растерянно огляделся, не сразу сообразив, что это звонит мобильник в его собственном кармане. Выхватил его, открыл – номер незнакомый.
– Да, слушаю!
– Мистер Логан, – послышался в ответ мужской голос, – это… это Тони.
– Что?
– Тони Ринальди, шофер…
– Тони, что случилось? Где вы? Что с Мэрион?! – сердце заколотилось, казалось, весь мир сузился до этого звучащего из мобильника запинающегося голоса:
– Я здесь, недалеко от резиденции. Они… эти люди отпустили меня. Они хотят, чтобы я передал господину послу их требования насчет выкупа. Но тут на воротах полиция, и я боюсь мимо них идти, чтобы меня не арестовали. Они… эти люди сказали – никакой полиции. Иначе… они сказали, что иначе они убьют мисс Рамсфорд.
– Да, я понимаю, Тони, подожди секундочку, сейчас… – обернулся к двери спальни – посол уже стоял там, весь подавшись вперед, в глазах – испуг и надежда. Еще миг, и он оказался рядом.
Рэй быстро, даже не прикрывая рукой микрофон, объяснил:
– Это Тони. Похитители прислали его с требованием выкупа. Он боится идти в резиденцию, боится, что на воротах его задержит полиция. Эти люди сказали – никакой полиции.
Рамсфорд кивнул и протянул руку к телефону Взъерошенный, с помятым лицом и полубезумными глазами – но когда он заговорил, голос звучал четко и размеренно:
– Тони?.. Послушайте меня. В ограде резиденции, в задней стене есть железная дверь. Через четверть часа я открою ее и впущу вас…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Рэй думал, что сейчас придется объяснять, куда это они с Рамсфордом направляются в два часа ночи. Но посол невозмутимо, вальяжной походкой проследовал по коридору и даже не повернул головы, проходя мимо по-прежнему распахнутой двери в соседствующую с кабинетом комнату. Рэй все же не удержался, глянул – Росс по-прежнему сидел на диване, незнакомый немолодой мужчина, тоже, очевидно, принадлежавший к службе безопасности – в кресле у окна.
Они с Рамсфордом почти уже дошли до лестницы, когда Рэй услышал сзади торопливые шаги и голос Росса нерешительно позвал:
– Прошу прощения, господин посол!
– Да? – после короткой паузы, обернувшись, холодно отозвался тот.
Рэй тоже обернулся. Росс выглядел слегка растерянным.
– Господин посол, если кто-то позвонит..?
– Переведите разговор в бассейн. Я буду там.
По лестнице Рамсфорд шел уже куда быстрее; выйдя из дома, первые несколько шагов чуть ли не бежал, но потом сбавил ход, сказал вполголоса:
– Притормози… нельзя…
Рэй и сам понимал, что им ни в коем случае нельзя сейчас привлекать к себе внимание. Фонари вдоль дорожки светят ярко, кто-то случайно может выглянуть из окна и удивиться: куда это среди ночи так торопится посол?
Они добрались до бассейна – невысокого, облицованного известняковой плиткой сооружения с полукруглой крышей из разноцветных стеклянных треугольников – прошли его насквозь и вышли с противоположной стороны. Тут царила почти кромешная тьма, лишь ярдах в шести, за кустами, смутно белела ограда.
Рамсфорд ругнулся:
– Черт, фонарик надо было взять. Здесь где-то был проход, кусты пореже… – Еще раз чертыхнулся и, шурша ветками, полез напролом сквозь кусты.
Рэй догнал его уже у ограды. Нагнувшись, посол ощупывал выделявшуюся темным пятном на фоне белой стены железную дверь, повторяя шепотом:
– Черт… черт…
– Мистер Рамсфорд, погодите, сейчас… – Рэй достал из кармана плоскую картонку со спичками, отломил одну и чиркнул.
Неделю назад они с Ри пили вино в кабачке неподалеку от Ватикана, и он прихватил там эти спички на память. Все забывал выложить из кармана, а теперь вот пригодились…
Первая спичка сразу погасла, Рэй отломал вторую, чиркнул и поднес к двери, прикрывая от ветра ладонью. Стало ясно, почему чертыхался Рамсфорд – замочная скважина представляла собой крошечную, с четверть ногтя, дырочку в железной пластине, найти ее на ощупь было невозможно.
Рамсфорд вставил в нее ключ – металлический стерженек с косыми прорезями, нажал. Ключ входил медленно, с трудом.
«Господь Вседержитель, – сказал про себя Рэй. Остальных слов молитвы он не помнил, поэтому повторил: – Господь Вседержитель…» Вопреки всякой логике казалось, что сейчас дверь откроется – и за ней будет Ри.
Наконец ключ чуть ли не до самой головки ушел в отверстие, и дверь бесшумно отворилась. В проеме мелькнули фонари, решетка виллы на противоположной стороне улица, но тут же все это заслонила фигура Тони.
Выглядел он так, будто его пропустили через пылесос. Без привычкой фуражки, волосы взъерошены; всегда отглаженная, с иголочки шоферская форма помята и измазана чем-то вроде мела или штукатурки.
Первое, что он сделал, войдя – это вцепился Рамсфорду в рукав.
– Мистер Рамсфорд… – нелепо, не по-мужски всхлипнул, – о Господи, мистер Рамсфорд!
– Тони, Тони, – посол успокаивающе похлопал его по руке и снова запер дверь. – Пойдемте.
Они выбрались из кустов и вернулись в бассейн; прошли к барному столику в углу. Тони буквально рухнул на стул, сказал:
– Мистер Рамсфорд, я… я… – запнулся и замотал головой, губы его дрожали.
Рэй принес ему стакан воды. Он жадно, до последней капли выпил и лишь после этого обрел способность более-менее связно говорить.
История, рассказанная им, была проста и незатейлива, как пекановый орех.
Мисс Рамсфорд прибежала, села в машину и сказала: «Домой!» Они проехали пару кварталов и остановились перед светофором. Из соседней машины вышел человек и направил на Тони пистолет, сказал «Подвинься, ну, живо!» Свободной рукой приоткрыл дверь и толкнул его на пассажирское сидение, сам сел за руль.
Хлопнула задняя дверь – очевидно, к мисс Рамсфорд тоже кто-то подсел. Все произошло буквально за несколько секунд, когда светофор переключился на зеленый, машина как ни в чем не бывало тронулась с места.
Тони хотел обернуться и посмотреть, что с мисс Рамсфорд, но не успел – что-то кольнуло в шею, и он почти мгновенно отключился.
Очнулся он, лежа на полу, связанный по рукам и ногам. На голове был какой-то мешок, так что ничего не видно. Он попытался стянуть с себя этот мешок – его пнули ногой в бок, мужской голос над головой рявкнул: «А ну лежи тихо!»
Он и лежал. Долго. Потом ему развязали ноги, подняли и повели. Посадили в машину, машина тронулась. Голос – мужской, немолодой, хриплый – сказал: «Передашь послу, что за его дочку мы хотим полмиллиона евро наличными. Завтра в 12:15 сядешь на электричку до Остии, в один из двух последних вагонов. Деньги должны быть при тебе, в спортивной сумке. Никаких подлых трюков, никакой слежки – если приведешь с собой легавых, девушка умрет.»
Они ехали минут двадцать, потом остановились. Человек, сидевший рядом с Тони, ослабил веревку у него на руках, сорвал с головы мешок и вытолкнул его из машины. Он упал на обочину, когда обернулся – увидел лишь удаляющиеся габаритные огни…
«Мало понять, что человек лжет – да, в сущности, понять это и несложно. Попытайтесь понять, почему он лжет и что именно пытается скрыть – тогда, возможно, вам удастся докопаться до скрытой под этой ложью правды», – не раз повторяла преподавательница кинезики[11] в Куантико.
Тони лгал, Рэй был в этом уверен.
Возможно, если бы он не изучал в Куантико кинезику, то принял бы рассказ шофера за чистую монету – а может, все равно почувствовал бы какую-то фальшь. Но сейчас признаки лжи были для него неоспоримы, почти как по учебнику: Тони то говорил быстро, то вдруг начинал мямлить: «я… ну, это…», прокашливался и порой касался пальцами подбородка.
Конечно, все это могло иметь и другое, вполне невинное объяснение: человек волнуется, нервничает, а подбородок ушиб, вываливаясь из машины – вот и тянется невольно рука к больному месту. Но было кое-что еще – то самое «кое-что», которое и заронило в душу Рэя первые ростки подозрения: подавая Тони воду, он почувствовал слабый, но несомненный запах чеснока – такой, словно часа два-три назад шофер поел что-то вроде мяса в чесночном соусе.
По словам Тони, его держали связанным, не кормили и не поили – так откуда же тогда этот запах?
Рука шофера снова дернулась вверх, будто в попытке стереть с челюсти несуществующую грязь.
«Врет он, врет, – в который раз сказал себе Рэй. – Непонятно пока, почему и зачем, но врет…»
Дослушав всю историю до конца, спросил чуть резче, чем хотел:
– Что за машина была?
– «Фиат». Белый «Фиат-Браво», – с готовностью отозвался Тони.
– Номер?
Шофер замотал головой.
– Не знаю… я не успел…
– Господи, ну какое это сейчас имеет значение?! – болезненно поморщившись, отмахнулся Рамсфорд. Но в следующую секунду он собрался, в голосе появилась прежняя уверенность и жесткость.
– Тони, тебе нельзя оставаться здесь до утра. С рассветом появятся люди – садовник… еще кто-нибудь может увидеть. Поэтому вам придется уйти отсюда и до полудня где-то отсидеться.
– Нам? – переспросил Тони.
– Да. Вам с Рэем. Он позаботится о тебе, пока не придет время садиться в поезд. – Обернулся к Рэю. – Сходи, собери вещи. Возьми спортивную сумку, ну и все, что нужно. Мы тебя здесь подождем.
«Неужели он не видит, что шофер врет?» – подумал Рэй. И понял: нет. Нет, Рамсфорд не подвергает слова Тони ни малейшему сомнению. Все его мысли направлены сейчас лишь на одно: заплатить. Заплатить – и Мэрион вернется, заплатить – и все будет хорошо!
Если бы Рэй мог быть так же уверен в этом…
Он уже прошел метров десять к выходу, но потом обернулся и нерешительно позвал:
– Мистер Рамсфорд, можно вас на минутку?
Рамсфорд торопливо подошел.
– Что случилось?
– Вы уверены, что мы правильно поступаем? Мне кажется, что он, – Рэй чуть заметно кивнул в сторону Тони, – чего-то не договаривает…
– Сынок, – посол успокаивающе похлопал его по плечу. – Ты просто сделай это и все. Посади его на поезд.
– Но…
– Рэй, пожалуйста! Мы должны заплатить – возможно, для Мэрион это единственный шанс!
Глядя в полубезумные лихорадочные глаза своего приемного отца, Рэй понимал, что рассказывать ему о своих подозрениях сейчас бесполезно.
– Хорошо, – вздохнул он. – Только не говорите Тони ничего про ключ, пусть он думает, что мы с вами где-то встретимся незадолго до полудня и вы мне передадите деньги.
– Ладно, – нетерпеливо кивнул Рамсфорд.
На второй этаж Рэй решил подняться по боковой лестнице, чтобы не проходить лишний раз мимо двери рядом с кабинетом, где устроили свою «штаб-квартиру» сотрудники службы безопасности. Едва ли в три часа ночи у него был шанс на кого-то наткнуться, но все же для оправдания своего маневра он сначала на пару минут зашел в свою комнату – от нее до боковой лестницы было ближе, чем до главной – и лишь потом, стараясь ступать потише, пошел наверх.
Мысленно он все еще разговаривал с Рамсфордом, пытался объяснить ему, убедить. Но разговор так же не получался, как и наяву. Да и что он мог противопоставить уверенности посла? Прослушанный пять лет назад короткий курс кинезики? Запах чеснока? Собственное внутреннее чутье, подсказывавшее, что Тони лжет?
Выйдя в коридор, он на секунду замер – нет, никого… все тихо. Дверь кабинета за углом, в этот же коридор, куда выходили двери спален, редко кто заходил.
Ключ повернулся в замке почти бесшумно. Отлично, если и дальше будет так везти, то вообще никто не узнает, что он приходил в спальню Рамсфорда! И, как пощечина, следующая мысль: а чему тут, собственно, радоваться? Тому, что удастся без помех взять ключ от сейфа? С его помощью получить полмиллиона евро, отдать их Тони… Тони, который врет!
А не отдать деньги тоже нельзя – даже если Тони на самом деле связан с похитителями, то главное сейчас не разоблачить его, а передать выкуп, который они требуют за то, что отпустят Ри.
Если отпустят…
Но что еще можно сделать?
Шифр сейфа – четыре буквы: «А-н-н-а»… Случайно ли Рамсфорд выбрал в качестве кодового слова имя его покойной сестренки[12]? Или еще раз хотел напомнить: когда-то ты позволил умереть той – так не погуби эту!
Пришлось вытащить все с верхней полки, только после этого удалось нащупать в самой глубине сейфа прилепленный к потолку ключ. Сунув его в карман, Рэй принялся загружать обратно содержимое сейфа: кожаную папку, большой желтый конверт, письма…
