Текст книги "Маленькие женские тайны"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Из дневника Клодин Конвей: «Странное дело – но собственные мысли, высказанные другим человеком, и воспринимаются совершенно по-другому…»
Клодин думала, что Ришар встретит ее в вестибюле, но когда она в начале восьмого вошла в «Дорчестер», рядом с ней будто из-под земли вырос мужчина в форме отельного служащего.
– Мисс Клаудина?
– Да, – с легким удивлением кивнула Клодин.
– Господин Каррен ждет вас в зале Марии-Антуанетты. Сюда, пожалуйста! – мужчина приглашающе повел рукой в сторону лифта.
Поднявшись вместе с ним на два этажа, Клодин проследовала по пустынному коридору, и наконец ее сопровождающий распахнул перед ней двустворчатую дверь.
– Прошу вас!
Перед ней открылся небольшой банкетный зал, отделанный в стиле рококо – стены обтянуты голубым шелком с узором из золотистых лилий, полукруглый потолок с лепным орнаментом, над мраморным камином – большое зеркало в золоченой раме; посреди комнаты – накрытый стол на двоих, рядом – сервировочный столик, на котором среди батареи разнокалиберных бутылок возвышалось серебряное ведерко с шампанским.
И – Ришар, который при ее появлении встал с дивана.
«Хорош, собака!» – подумала Клодин, восхищаясь им чисто с эстетической точки зрения.
Больше всего к Ришару Каррену подходило слово «безупречный».
Блестящие черные волосы лежали мягкой небрежной волной, красивое и в то же время мужественное лицо покрывал безупречный загар, оттенявший синеву опушенных густыми черными ресницами глаз; элегантный вечерний костюм, стройная, но не субтильная фигура – словом, даже самый строгий критик не постеснялся бы назвать Ришара образцом мужской красоты и элегантности.
– Привет! – с улыбкой сказал «образец». Подошел; помогая Клодин снять пальто, чуть приобнял: – Цени – я не пригласил тебя к себе в номер, чтобы никто ничего лишнего не подумал, специально банкетный зал заказал!
– Ага, – кивнула она. – В который меня провели тайком, будто девицу легкого поведения!
– Ну а что ты хочешь? Ты же у нас теперь женщина замужняя, тебе, наверное, ни к чему, чтобы завтра в какой-нибудь газете появилась статейка, где нас с тобой мало того что поженят, так еще и припишут нам полдюжины внебрачных детишек?! – усмехнулся Ришар. – Я о тебе забочусь! Хватит и того, что эти чертовы папарацци мне в последнее время житья не дают.
– Ладно, ладно – ценю! – рассмеялась она.
– А кроме слов – ничего? – разочарованно протянул он.
– Ты же сам сказал – я женщина замужняя!
– Я помню… но получить от такой красавицы поцелуй все равно не откажусь!
– А ну тебя! – Клодин привстала на цыпочки, легонько коснулась губами его губ и, уклонившись от попытки продлить и «углубить» поцелуй, отступила на шаг. – Ты лучше расскажи, с чего это тебя папарацци так достали.
– О, это долгая история!..
Как-то само собой получилось, что на диване они оказались чуть ли не в обнимку – одна рука Ришара небрежно обвилась вокруг ее плеч, другая завладела ее рукой.
«Долгая история», как оказалось, сводилась к тому, что во время закончившихся две недели назад мультиспортивных гонок по Монголии папарацци буквально не давали Ришару житья, ходили за ним по пятам, даже ухитрились снять его нагишом в душевой – вообще-то за такие дела можно и в суд подать – и мотоцикл его тоже фотографировали без разрешения, подкупив местного сторожа в гараже. Кончилось тем, что он на верблюде чуть не врезался в их джип и дал кому-то из них по морде…
Рассказывал Ришар живо и в лицах, наверняка что-то и приврал, но слушать его было забавно.
Клодин внезапно подумала, что они с Томми в чем-то очень похожи. Нет, не внешне – Томми с его веснушчатым круглым лицом и крепкой фигурой смотрелся бы рядом с Ришаром как фермерская лошадь рядом с породистым скакуном. Но чувство юмора, веселые искорки в глазах, умение рассказывать интересно и подсмеиваясь над самим собой – в этом они были схожи.
Томми, Томми…
С утра из-за всей этой ссоры Клодин не вспомнила, что сегодня суббота, и была несколько удивлена, когда после завтрака он никуда не заторопился – вместо этого пришел в спальню, сел верхом на стул, опершись подбородком о сложенные на спинке руки, и молча смотрел, как она одевается. Потом сказал, вроде бы в пространство:
– А мне Крэгг за эту работу обещал отгулов дать. Можно было бы куда-нибудь съездить позагорать на недельку…
Теперь она понимала, что это была оливковая ветвь мира, но в тот момент на языке так и крутилось: «Со своей Арлетт поезжай!» Промолчала Клодин исключительно по усвоенному давно принципу: «Даже в сердцах не предлагай мужчине того, чего на самом деле не желаешь».
Промолчала, ушла в маникюрный салон. Потом еще погуляла по Оксфорд-стрит; чтобы поднять себе настроение, купила в бутике шарфик от «Кензо». Вернулась домой – Томми даже головы не повернул, не пришел из гостиной, где смотрел с Арлетт телевизор. Клодин немного подождала – но нет… так она и собралась, и уехала в «Дорчестер», больше с ним даже словом не перемолвившись.
«А ведь пришел бы – могли бы помириться!..» – тоскливо подумала она. Наверное, эта мысль отразилась и на лице, потому что Ришар мгновенно насторожился:
– Ты что?
– Ничего…
– Что-то я тебя одними рассказами кормлю, даже выпить не предложил, – встал, подошел к сервировочному столику. – Шампанское, коктейль? Заказывай – смешаю не хуже любого бармена!
– Шутер по-гавайски.
Не прошло и минуты, как коктейль был готов. Ришар с легким поклоном вручил ей его и обаятельно улыбнулся:
– Фокус-покус! – как-то по-особенному крутнул рукой; только что в ней ничего не было – и вдруг оказалась шоколадная конфета. Поднес к губам Клодин: – Ну-ка, открывай ротик!
Раскусив конфету и почувствовав на языке вкус ликера, она аж зажмурилась от удовольствия.
– То-то же! – прокомментировал Ришар. – Ничто так не поднимает женщине настроение, как шоколадка! Не считая, конечно, бриллиантов и норковой шубки.
Клодин открыла глаза и невольно улыбнулась.
– С чего ты взял, что мне нужно поднимать настроение? – подумала: «А вот не буду сегодня вспоминать ни про какие диеты!»
– А что – разве нет? Как у тебя вообще дела, как семейная жизнь?
– Нормально… обычная рутина…
Ришар взял ее руку в свою – большую, но, как и все в нем, безупречную.
– Какие изящные у тебя пальчики… – поднял на нее глаза, – и все-таки ты врешь. Что у тебя стряслось?
– Ничего.
– Клодин, – он коротко улыбнулся, блеснув белыми зубами, – я же знаю женщин – и тебя хорошо знаю. Если бы у тебя было все в порядке, ты бы сегодня не пришла… или отнекивалась бы до последнего. И глаза у тебя какие-то не те. Что случилось?
«Еще один доморощенный психолог на мою голову нашелся!» – подумала она сердито. Но Ришар смотрел с таким дружеским участием, что само собой как-то захотелось вдруг свернуться в клубочек, уткнуться ему в плечо и заплакать.
– Давай, расскажи папочке Ришару, что случилось! – поощряюще кивнул он.
– Да какой ты папочка – не смеши! – буркнула Клодин. – Ты меня, между прочим, на пять лет младше!
– На четыре с половиной, но это сейчас не важно.
– Ну… ну, в общем… есть одна девушка, он говорит, что это по работе, но я же вижу… – она едва удержалась от всхлипа.
– Ты что… ты хочешь сказать, что твой муж тебе изменять начал? – Ришар недоверчиво сдвинул брови.
– Нет, не изменять… не изменять, но…
И Клодин рассказала ему все – и про Арлетт, и про «кофе в постель», и про Томми, про этот его сегодняшний смех… Пару раз не удержалась, всхлипнула – Ришар тут же поднес ей бокал вина.
Слушал он внимательно, попросил более подробно описать Арлетт – и вынес вердикт:
– Вот честно тебе сказать – я пока в ситуации ничего страшного не вижу. То есть девка эта, конечно, к твоему мужу липнет, тут и сомневаться не приходится. Но тебя ведь не она интересует, а он, правда? То, как он на это дело реагирует?
– Она хорошенькая… очень, – честно признала Клодин. – И моложе меня на целых десять… даже одиннадцать лет.
– А ты красивая. Очень, – Ришар кончиками пальцев погладил ее по щеке, будто очерчивая абрис лица. – И умная. И будь я на месте твоего мужа – а он у тебя что угодно, только не дурак – я бы тебя в жизни ни на какую молоденькую цыпочку не променял, тут и говорить не о чем: с ней помимо постели скучно, да и в постели не слишком интересно. Так что мой тебе совет: потерпи пару дней, потом эта девчонка уедет, и у вас будет тишь да гладь. Даже если он действительно сбегал налево – ничего серьезного там нет, а будет себя чувствовать виноватым, еще и лучше. Так что не концентрируйся на этом – просто перетерпи, как если бы у него грипп был. А потом – не вспоминай и не выясняй.
– Но если между ними ничего нет – почему он об этом прямо сказать не может?! – воскликнула она.
– «О ревность, зеленоглазое чудовище…»[5]5
«… ревность, зеленоглазое чудовище…» – В. Шекспир «Отелло».
[Закрыть], – патетически и, по ее мнению, совершенно не к месту продекламировал Ришар. – Оправдываться? – надменно приподняв бровь, качнул головой. – Я бы тоже ни за что не стал!
«Ох уж эти мужчины, с их вечным гонором!» – подумала Клодин.
– Впрочем, – он лукаво прищурился, – если тебя мой совет не устраивает, могу предложить и другой выход…
– Какой? – спросила она больше из любопытства: понятно было, что то, что он посоветовал – самое правильное и разумное.
– Бросить его! – ухмыльнулся Ришар. – Ради меня!
– Да ну тебя! Не смешно…
– А я и не шучу! Если ты разведешься с мужем из-за его измены – тебя все будут жалеть, а вот если сразу же выйдешь замуж за меня – наоборот, завидовать станут! – чем-чем, а излишней скромностью Ришар никогда не страдал. – И папа был бы рад, он тебя очень любит! Думаю, что больше года наш брак бы не продержался – но, честное слово, это был бы неплохой год!
Губы, нежным, как крыло бабочки, поцелуем скользнувшие по виску и щеке Клодин, должны были, очевидно, послужить дополнительным аргументом.
– Да ну тебя! – повторила она, уже улыбаясь, и отстранилась.
Настаивать Ришар не стал – откинулся на спинку дивана, в глазах его поблескивали веселые искорки.
– Другой женщине я бы еще и третий вариант предложил – завести любовника! И настроение себе слегка поднять, и мужу отомстить. Даже кандидатура есть! – можно было не сомневаться, кого он имеет в виду. – Но тебе ведь и предлагать не стоит?
– Не стоит… – отозвалась Клодин.
– Я так и думал, – лицо его осветилось обаятельнейшей из улыбок. – Считай, что это комплимент.
Сколько Клодин себя ни уговаривала, что не надо так переживать из-за Арлетт – все было бесполезно, но стоило то же самое сказать Ришару – и его слова, что называется, легли бальзамом на израненную душу.
И ужин… О, какой это был ужин! Она твердо держалась своего зарока: «Не думать о калориях!» и перепробовала все, от жюльена из мозгов до восхитительных, пропитанных ликером птифуров. Завтра пусть будут и весы, и обезжиренный йогурт (б-рр, гадость!), и тренажеры, и пробежки – все завтра. А сегодня – Пиршество, именно так, с большой буквы; Пиршество, во время которого говорить на какие-то серьезные темы, даже вспоминать о чем-либо неприятном было бы просто кощунством!
Словом, к концу ужина настроение Клодин стало куда лучше, чем то, с которым она пришла сюда. То, что раньше казалось непоправимой трагедией, приняло мало-помалу нормальные пропорции. В конце концов, Арлетт послезавтра уедет. А что такое послезавтра? Совсем недолго! Да и Томми… с чего вдруг она взяла, что у него какие-то шашни с этой девчонкой?! Самой теперь нелепо об этом вспоминать…
Кофе официант сервировал на невысоком столике у камина, принес туда же сыр и вазочку безе.
Клодин с Ришаром перебрались на стоявший у столика кривоногий диванчик; Ришар принялся рассказывать про крейсерский катамаран[6]6
Крейсерский катамаран – двухкорпусная парусно-моторная яхта, предназначенная для дальних морских походов и гонок в открытом море.
[Закрыть], который делают для его приятеля в Шотландии. Собственно, он и в Лондоне-то оказался проездом, завтра они с этим приятелем полетят на верфь, смотреть будущую яхту; она уже почти готова, и, судя по эскизам дизайнера, это – нечто!
Сыпавшиеся на нее технические характеристики: «стеклопластиковый корпус… осадка… стаксель… спинакер…» Клодин благоразумно пропускала мимо ушей. Потягивала смородиновый ликер – кисленький и терпкий, он отлично оттенял горьковатую сладость кофе; голова слегка кружилась – не от выпитого вина, а от охватившей все тело приятной расслабленности.
Потом разговор как-то сам собой зашел о собаках, о кино и о предложении, которое Клодин получила перед отъездом в Скандинавию: сняться в рекламном ролике. До сих пор она не имела дела с телевидением, но если все пройдет удачно – это будет для нее своего рода карьерный скачок.
Время бежало незаметно – спохватилась она, лишь когда стрелка часов миновала одиннадцать. Вздохнула:
– Мне идти пора. Уже двенадцатый час.
– Ну во-от, – с показным унынием протянул Ришар, даже носом засопел, как обиженный ребенок. – Бросаешь меня…
– Увы, увы… – в тон ему ответила Клодин.
– Давай я тебя хоть провожу.
– А как же папарацци? – лукаво спросила она.
– А мы не будем целоваться в вестибюле. Лучше поцелуемся тут! – добавил он и, прежде чем Клодин успела возразить, притянул ее к себе и поцеловал.
Вывертываться и уклоняться она не стала, просто из любопытства: а каково это, когда тебя целует человек с репутацией завзятого ловеласа?
Пришла к выводу, что ничего особенного. То есть не сказать, чтобы поцелуй Ришара был так уж неприятен – но в нем не хватало чего-то очень важного: той искорки страсти, которая вспыхивала в ней, когда ее целовал Томми.
Отстранившись, Ришар взглянул ей в глаза; кажется, намеревался поцеловать еще раз, но Клодин, вывернувшись из его объятий, решительно встала. Он остался сидеть, глядя на нее снизу вверх и удерживая за руку.
– Эй, – рассмеялась она, – вроде мы с тобой договорились, что «третий вариант» здесь не проходит?
– А может, мне усы отрастить, как у твоего мужа?
– Зачем?
– Чтобы ты в меня влюбилась! – ухмыльнулся Ришар.
– Нет! – покачала она головой. – Не выйдет!
– А жаль!
Провожать он ее действительно пошел. И, когда Клодин попросила швейцара, чтобы тот вызвал такси, с комическим ужасом переспросил:
– Неужели – до сих пор?!
– Ну да, – смущенно кивнула она.
Конечно, он за рулем чуть ли не родился, ему не понять, как это можно, год прожив в Англии, так и не привыкнуть к правостороннему движению! Но что поделать, стоило Клодин сесть на водительское место – и мгновенно возникало паническое ощущение, что она едет не по той стороне и сейчас в кого-нибудь врежется, руки сами тянулись вывернуть руль и – скорее, пока не поздно! – переехать на противоположную полосу. Так что Клодин предпочитала не мучаться, а спокойненько ездить в такси – или, как их называли, кэбе. Тем более что в Лондоне такси эти были на каждом шагу – вот и сейчас черная машина подъехала почти сразу.
Целоваться в вестибюле они действительно не стали. Просто переглянулись на прощание.
– Пока, – улыбнулся Ришар.
Она кивнула и пошла к машине.
Домой Клодин ехала в самом радужном настроении: сейчас она приедет и помирится с Томми. Он, наверное, волнуется, что она так поздно задержалась… и ревнует – наверняка не без этого.
Но при сослуживцах он, конечно, ничего говорить не будет – встретит ее с невозмутимым видом, будто так и надо.
Может быть, стоит подождать, пока он придет в спальню, ляжет рядом – и тогда повернуться и обнять его? Даже ничего не говорить, просто обнять – он сам все поймет!
До дома она добралась быстро, вылезла из такси и взглянула наверх, на окна. В гостиной горел свет – телевизор, небось, смотрят; в библиотеке и в спальне было темно.
Перед тем как перейти улицу, Клодин по привычке оглянулась, шагнула на мостовую – и отшатнулась, когда раздался визг тормозов и буквально в нескольких дюймах от нее пронеслась большая светлая машина.
Господи, опять она посмотрела налево, а не направо!
Машина – мини-фургон с какими-то пестрыми надписями – проехала чуть дальше и остановилась. Клодин шагнула туда, готовая извиниться – наверняка водитель перепугался не меньше, чем она!
– Прошу прощения! – нагнулась, вглядываясь сквозь закрытое окно – может, человеку плохо стало?!
Дверцы фургона с лязгом открылись, она обернулась и увидела спешившего к ней плотного усатого мужчину в куртке и берете.
– Простите, мисс, – начал он. – Вы не подскажете…
Внезапный удар сзади швырнул Клодин в его объятия. Вырвавшийся у нее крик перехватила прижатая к лицу шершавая ладонь, еще несколько рук – много, много! – схватили ее с разных сторон. В следующий миг она оказалась внутри фургона, двери захлопнулись и машина тронулась с места.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Из дневника Клодин Конвей: «…Не иначе как сам дьявол принес в наш дом эту проклятую девчонку!..»
Первые несколько секунд Клодин бешено отбивалась, но силы были неравны. Над ухом раздался злобный рык: «Стоять спокойно!», и заломленные за спину руки пронзило такой невыносимой болью, что она, взвыв, согнулась вперед. В ту же секунду на голову ей накинули что-то вроде пахнущего пылью и резиной мешка.
Шею перехватила веревка, стала затягиваться, душить – Клодин испуганно дернулась…
– Стоять спокойно! – за руки рванули так, что, казалось, они сейчас выломаются из суставов.
От бессилия и боли Клодин вскрикнула.
– Тихо! – последовал сильный удар по пояснице, но зато – о облегчение! – рукам стало чуть посвободнее.
Она по-прежнему стояла согнувшись и боясь шевельнуться, чувствуя, как из глаз текут слезы. Похитители возились с ее запястьями – связали их сзади, больно стянув веревкой – но боль эта не шла ни в какое сравнение с той, предыдущей, когда руки чуть ли не выворачивались из плеч.
Держа с двух сторон за локти, ее потянули в сторону.
– Садись! – почувствовав что-то под коленками, она покорно опустилась на узкое жесткое сидение. – Будешь орать – врежу так, что мало не покажется!
К этому времени Клодин и сама уже поняла, что кричать бесполезно.
Они ехали, и ехали, и ехали – казалось, бесконечно. Повороты, короткие остановки, какие-то ухабы… несколько раз машину качнуло так, что если бы по обе стороны от Клодин, зажав ее между собой, не сидели люди, она бы, наверное, упала.
Поначалу от ужаса ее буквально колотило, но прошла минута, другая – дрожь постепенно отпустила, сердце стало биться ровнее и сквозь ужас и растерянность начали понемногу пробиваться более-менее связные мысли, выстраиваясь в логичную цепочку.
Ее не убьют… По крайней мере, пока не собираются: хотели бы убить, убили бы сразу.
Похитители надели ей на голову мешок, потому что не хотят, чтобы она потом могла опознать их лица и место, куда ее везут, другого объяснения нет. Значит, опять же, убивать не собираются, более того, при определенных обстоятельствах готовы отпустить. Еще бы знать, что им нужно… Выкуп? Некоторые люди считают, что фотомодели просто купаются в деньгах!..
Или это все из-за Томми, как-то связано с его работой? С Арлетт?.. Почему-то это имя упорно крутилось в голове, хотя было непонятно, как можно увязать француженку с похищением.
Машина свернула вправо, ее стало потряхивать и мотать из стороны в сторону – похоже, они ехали уже не по шоссе… наверное, скоро приедут. Куда?
К месту назначения – ничего более определенного сказать было нельзя…
По тряской дороге они ехали недолго, потом фургон остановился, двери распахнулись и пассажиры начали выходить – судя по топоту и возне, их было человека три, не меньше.
Сидевшие по обе стороны от Клодин люди тоже встали, один из них – левый – потянул ее за плечо:
– Пошли!
«Как сейчас вылезать из фургона – вслепую, со связанными руками?! Да еще на высоких каблуках!» – судорожно подумала она.
Но, очевидно, ее падение носом вниз не входило в планы похитителей: внезапно подхватив с двух сторон под локти, Клодин приподняли и аккуратно опустили на землю.
– Иди вперед!
Артачиться было бесполезно.
Она покорно пошла, направляемая придерживавшей ее за плечо рукой – сначала по щебенке, потом наверх по пандусу, и наконец – по покрытому мелкими камешками полу. Что это именно пол какого-то большого помещения, а не открытая площадка, было понятно по тому, что шаги, да и другие звуки начали вдруг отдаваться гулко и громко.
– Ступеньки, наверх, – державший Клодин человек подтолкнул ее в нужном направлении.
Ступеньки оказались металлические, узкие и скользкие. Девятнадцать… маленькая площадка, поворот… еще двадцать одна, снова поворот… ровный пол – бетонный или каменный.
Клодин сама не знала, зачем она отмечает и запоминает все эти подробности – очевидно, чтобы делать хоть что-то – хоть что-то, что она могла!
– Стой!
Связанные запястья схватили, потянули вверх и – о чудо, кажется, их развязывали! Да, развязывали!
Веревка соскользнула, и она почувствовала, что может шевелить руками.
Ее подтолкнули в спину.
– Иди!
Шаг… другой… за спиной захлопнулась дверь, и в замке щелкнул ключ.
Несколько секунд Клодин стояла неподвижно и прислушивалась.
Потом нерешительно подняла руки и коснулась сжимавшей горло веревки. Никто не рявкнул, не запретил. Нащупала узел и с трудом развязала; стащила с шеи петлю и сняла мешок.
Вокруг было темно. Правда, не совсем: сквозь три небольших зарешеченных окошка пробивался слабый свет.
Осторожно, шаркая по полу ногами, чтобы не споткнуться, Клодин подошла к окну. Сквозь решетку виднелся уличный фонарь на столбе и, на горизонте – какие-то редкие огоньки. Больше ничего – темнота, ночь…
Держась рукой за стенку, она обошла комнату. Футов двадцать пять в длину и десять в ширину; ни стульев, ни стола – пустая, голая бетонная коробка.
Интересно, сколько можно простоять в модных ботильонах на шпильке? А садиться на пол… Клодин хорошо помнила слова мамы: «Не сиди на холодном камне – все там себе застудишь!» – что подразумевается под «там», было понятно любой женщине.
Разве что пальто под себя подложить… Черное, кожаное, с замшевой отделкой – на грязный шершавый бетон? Что от него после этого останется?!
Клодин поднесла к свету предмет, который до сих пор сжимала в руке. Это оказался мешок наподобие тех, в которых хранят муку.
Чуть подумав, она постелила его на пол у стены, сняла с себя пальто и вывернула наизнанку: подкладку можно очистить, в крайнем случае – заменить, а вот поцарапанную кожу уже ничем не исправишь. Свернув в несколько раз, положила его на мешок и села на получившуюся подушку; прислонилась к стене и вытянула ноги…
Что происходит, кто эти люди? Куда они ее привезли, зачем?
Вопросов было много, ответов – ни одного.
Наверное, Томми беспокоится, не понимает, куда она делась…
И – жуткая мысль, от которой внутри стало холодно: он может подумать, что она осталась у Ришара!..
Нет, нет! Клодин замотала головой, обхватила себя за плечи.
– Нет! – это вырвалось уже вслух. – Нет, нет!
Он не должен так думать, не имеет права – потому что она бы никогда ничего подобного не сделала!
Да, но сделала все, чтобы подстегнуть его ревность! – напомнила себе Клодин. Причем именно к Ришару, которого не иначе как черт сегодня в Лондон принес! Ведь не будь этого ужина в «Дорчестере» – и она бы спокойно сидела дома, и никуда бы не пошла, и не возвращалась бы одна поздно вечером…
Да еще на такси!
Томми ведь говорил, и не раз, что надо чаще садиться за руль – только так можно мало-помалу привыкнуть к правостороннему движению; предлагал, поскольку он на своем «Форде» ездит на работу, купить вторую машину, чтобы та была полностью в ее распоряжении. Клодин понимала, что он прав, даже присмотрела в каталоге новенький «Сааб» красивого серо-голубого цвета – но из месяца в месяц откладывала покупку.
Вот и дооткладывалась!..
И ведь могла же, раз Томми остался дома, поехать в «Дорчестер» на его «Форде». И даже мелькнула такая мысль – но подвело воображение, некстати нарисовав впечатляющую картину: как она прямо перед входом в отель поворачивает руль не туда и врезается в чужой «Роллс-ройс»…
А ведь возьми она «Форд» – и, возможно, сейчас была бы дома!
«Хотя, с другой стороны, могли похитить и на подземной стоянке. Или у подъезда, – со вздохом возразила самой себе Клодин. – И вообще – не о том думаешь, не о том!»
Не о том…
Нужно думать, как спастись, как выбраться из этой жуткой ситуации целой и невредимой, а поругать себя и потом можно…
Сейчас бы закрыть глаза, открыть – и чтобы рядом оказался Томми. И обнял ее… и было кому пожаловаться на окружающий кошмар.
– Рыженький! – позвала Клодин, словно Томми мог услышать ее.
Закрыла глаза, представила себе веселые голубые глаза, веснушчатый, чуть вздернутый нос и коротко подстриженные густые светло-каштановые волосы. И заразительную улыбку, и усишки – коротенькие, блекло-рыжеватые; они совсем ему не шли, и Клодин все уговаривала его их сбрить, а он отнекивался, смеялся, что усы – это часть его имиджа…
– Рыженький! – всхлипнула она. – Рыженький, найди меня, пожалуйста!..
Пришли за ней, когда уже совсем рассвело. Шагов Клодин не услышала – только внезапный лязг замка.
Все это время она так и просидела на полу. Ухитрилась даже задремать, но быстро проснулась – парчовый жакет от вечернего комплекта не мог защитить от врывающихся в разбитое окно порывов холодного ветра.
Возможно, оставив ее одну в темноте, похитители хотели еще больше напутать ее. И – ошиблись: вместо того, чтобы окончательно впасть в панику, Клодин успела собраться и продумать то немногое, что она могла сделать для собственного спасения.
Рассчитывать ей было не на кого, оружия тоже не было никакого – сумку и ту отобрали. Оставалось надеяться лишь на собственные ум и сообразительность – тем более что от фотомодели, тем более блондинки, похитители наверняка ничего подобного не ждали.
Что ж, будет им блондинка – глуповатая, в меру капризная и склонная к слезам. И совершенно беспомощная. При такой и языки развязываются быстрее – все равно мало что поймет – да и опаски она не вызывает. (Эх, жаль, косметичку отобрали – к этому «образу» и макияж бы неплохо соответствующий.)
Тут главное не переиграть и не изобразить совсем уж неправдоподобную дуру.
Хотя… если среди похитителей нет ни одной женщины, то мужчины и дуру сглотнут, не поперхнутся!
Поэтому похитителей Клодин встретила растерянным взглядом широко раскрытых глаз.
Их было двое, высокие мужчины, оба в джинсах и куртках – один в серой, другой в темно-зеленой. Судя по фигурам и движениям, не старые, но и не юнцы – лет 25–40. Больше ничего об их внешности сказать было нельзя – лоб и брови обоих скрывали низко надвинутые вязаные шапочки, снизу на лицо до самых глаз был натянут ворот свитера.
Оружия, по крайней мере в руках, у них не было.
– Пошли! – коротко сказал тот, что в серой куртке.
– Ох! – тоненько простонала Клодин, делая попытку подняться. – Ой, нога затекла… сейчас… – С трудом, держась за стенку, выпрямилась.
Попыталась шагнуть – и с новым стоном припала на «затекшую» ногу. На этот раз мужчины наконец среагировали – тот, что в зеленой куртке, схватил ее за плечо, удержав от падения.
– Спасибо! – жалобно поблагодарила Клодин. – Вы не могли бы подать мне мое пальто? Только выверните его, пожалуйста, оно сейчас наизнанку, чтобы не запачкалось.
Мужчина в серой куртке послушно нагнулся за пальто.
– И что вообще все это значит? Кто вы такие? Куда вы меня привезли? – она подпустила в голосе толику истерических ноток.
– Скоро вам все скажут, что нужно, – ответил державший ее человек. В его речи отчетливо слышался акцент – то ли ирландский, то ли шотландский.
Второй мужчина тем временем, вместо того чтобы вывернуть пальто и галантно подать Клодин, просто сунул его ей в руки.
– Все, идем!
По узкой галерее – с одной стороны ряд дверей, с другой – перила; потом – вниз по железной лестнице… Клодин постреливала по сторонам глазами, отмечая все подробности: внизу – исполосованная следами машин щебенка, дальше – высокий бетонный забор, за ним – пустошь, кое-где поросшая кустарником. У входа в здание стоит тот самый белый мини-фургон с наклейками и черная машина, похожая на старое замызганное такси.
Само здание – наверное, какая-то бывшая фабрика: огромное пустое помещение, в углу выгорожено стеклянными стенками нечто вроде офиса, внутри горит свет.
Именно туда ее и вели.
Стекла были такие грязные, что лишь войдя внутрь офиса, Клодин смогла увидеть его обитателей.
Мужчины. Четверо. Нет, пятеро, поправилась она, заметив еще одного, нагнувшегося над стоящей на полу картонной коробкой.
Лица у всех были закрыты – один натянул черную вязаную маску с прорезями для глаз и рта, у двоих физиономии были прикрыты карнавальными масками – кролика и кота, прочие мужчины, как и ее провожатые, обошлись шапочкой и натянутым до самых глаз воротом свитера.
«Кролик», развалившись в кресле, курил. Клодин еле удержалась от истерического смешка, настолько нелепо это выглядело: грязноватые пушистые уши, черный нос пуговкой, передние зубы размером чуть ли не со спичечный коробок – и торчащая из-под них сигарета.
Но главным среди ее похитителей был, похоже, другой – широкоплечий, в свитере с желтым узором ромбиками. Он сидел за единственным в офисе столом.
Именно к нему и подвели Клодин.
– Вот! – сказал один из ее конвоиров.
– Та-ак, – отозвался мужчина в свитере. Нагнулся, достал откуда-то и положил перед собой сумку Клодин. – Мисс Клаудина Бейкер, если я не ошибаюсь? – рот его был прикрыт воротом свитера, и голос от этого звучал глухо и невнятно.
– Если Клаудина – то просто Клаудина, – уточнила Клодин. – Это мой творческий псевдоним, все равно как Шэр или Мадонна – знаете? А по-настоящему меня зовут Клодин, только не Бейкер, а Конвей – я, слава богу, уже год замужем…
«Их по меньшей мере семь человек, слишком много для обычного похищения ради выкупа! – лихорадочно метались мысли. – Нет, тут что-то другое! Что?!»
– …Бейкер – это моя девичья фамилия. У меня водительские права на нее выписаны. Вы можете мне объяснить, что все это значит? – продолжила она без перехода, слегка повышая с каждым словом голос. – И… ой, это моя сумка!
Потянулась к сумке – человек в свитере хлопнул ее по руке.
– Ай! – отдернулась Клодин. – Вы что, с ума сошли?! – Жалобно сморщилась, потирая руку.
– Миссис Конвей, успокойтесь, пожалуйста, и сядьте, – он махнул кому-то за ее спиной – сзади придвинули стул, и она опустилась на него. – Я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов.
На этот раз в его голосе она тоже уловила ирландский акцент…
Как – то Клодин читала в журнале, будто в результате опроса, проведенного среди нескольких тысяч женщин, выяснилось, что из всех акцентов самым приятным для слуха и самым сексуальным считается ирландский. Но сейчас никаких положительных эмоций этот акцент у нее не вызывал.
– Томас Конвей – ваш муж?
– Томми? Да, конечно! Мы с ним поженились в прошлом году, а до того мы… Вы… с ним что-то случилось?! – испуганно воскликнула она, привскочив со стула.
