Текст книги "Маленькие женские тайны"

Автор книги: Мери Каммингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Из дневника Клодин Конвей: «В большинстве мужчин до седых волос остается что-то мальчишеское, детское – может быть, за это мы, женщины, так их и любим…»

– Элен?! – ошеломленно переспросила Клодин: одно дело слышать такое про какую-то абстрактную девушку и совсем другое – про ту, с которой она только вчера разговаривала!

– Вы знакомы? – поинтересовался адвокат.

– Ну… это одна из участниц вчерашнего конкурса красоты. Это ведь о ней идет речь, да?

– Она самая, – мрачно кивнул Ришар и пояснил для Смита: – Клодин тоже была в жюри.

– А помимо конкурса? – спросил тот.

– Да… то есть нет, – поправилась Клодин. Вместо приличествующей случаю скорби ей еле удавалось сдержать истерический смех: должно быть, миз Кроссвел сейчас счастлива – финалисток снова восемь!

– Так да или нет?

– Я приехала в «Тарелку» часа в три – меня Луиза Пейтон попросила присмотреть за девушками, пока они выбирают купальники и обувь. В том числе там и Элен была, мы с ней обменялись парой фраз.

– О чем вы говорили?

– Она поцапалась с другой девушкой из-за купальника. В прямом смысле – то есть расцарапала ей щеку. Я их разняла, пользуясь авторитетом судьи, отобрала у Элен купальник и отдала той девушке. Это все.

– Она пыталась спорить?

– Нет.

– Хорошо, – кивнул адвокат. – Теперь вы, – обернулся к Ришару. – Вы были знакомы с Элен Карсак?

– До конкурса – нет. После конкурса, на фуршете, мы с ней немного потанцевали, потом поднялись на балкон на третьем этаже. Минут через пять я оттуда ушел, я она осталась. Целая и невредимая.

– И с тех пор ее никто живой не видел, – заключил Смит.

– Повторяю, я этого не делал!

– О’кей, давайте теперь вернемся немного назад. Кто кого пригласил на танец?

– Я ее.

– Кто кого пригласил на балкон?

– Она меня. Я даже не знал, что там есть балкон.

– С какой целью она вас туда пригласила?

– Сказала, что ей хочется подышать свежим воздухом, – невесело усмехнулся Ришар.

– Но на самом деле вы восприняли это как… м-мм… – адвокат коротко взглянул на Клодин, – предложение?

– Да. Я же не первый день на свете живу.

– То есть вы поднялись с ней на балкон, чтобы заняться сексом?

– Да, – Ришар пожал плечами. – Она была хорошенькой, вела себя весьма раскованно и… словом, с ней я не чувствовал себя соблазнителем невинной крошки.

– Вы поднялись на балкон, и?..

– И через несколько минут я оттуда ушел.

– Почему?

– Потому что я не люблю чересчур активных женщин – предпочитаю сам проявлять инициативу. А эта Элен… – он едва заметно поморщился, – после пары поцелуев буквально полезла ко мне в штаны.

– То есть вы хотите сказать, что сексуальных отношений с этой женщиной у вас не было?

– Я же говорю – нет.

– И с тех пор, как вы ушли с балкона, вы ее больше не видели?

– Нет.

Допрос длился часа два – адвокат переспрашивал, уточнял и требовал подробностей («Что именно она вам сказала – постарайтесь припомнить. А что вы ей ответили?») Клодин слишком хорошо знала Ришара, чтобы не понимать, каково ему, с его гордостью и самолюбием, терпеливо отвечать, тем более что некоторые из вопросов едва ли можно было назвать деликатными, но внешнее спокойствие не изменило ему ни разу.

Сама Клодин благодаря этим вопросам узнала то, о чем спрашивать Ришара было бы неудобно и бестактно – подробности гибели Элен.

Девушка была задушена, а перед тем избита. Полиция предполагала «преступление на почве страсти» – то есть пыталась доказать, что Элен отказала Ришару в его сексуальных притязаниях и он, разозлившись, решил ее «поучить», но не рассчитал сил.

Именно в этом его сегодня все утро убеждали сознаться – и именно эту версию предстояло теперь опровергнуть адвокату.

– Ну вот, на сегодня, пожалуй, все! – Смит захлопнул папку. – Завтра днем я, скорее всего, подъеду к вам со своим сыщиком. Возможно, к тому времени у меня уже будут новые материалы по делу.

– Хорошо, – кивнул Ришар.

– Если представители прокуратуры захотят с вами поговорить – неважно, вызовут они вас к себе или сами приедут сюда – скажите им, что будете разговаривать только в моем присутствии. Они могут начать давить на вас, скажут, что у них минутное дело – не слушайте, просто сразу звоните мне. Это ясно?

– Да.

– И, думаю, нет нужды объяснять вам, что до моего приезда вы не должны отвечать ни на один их вопрос – даже если они спросят, который час?..

Проводив адвоката, Ришар вернулся в комнату, спросил: – Наверное, ты тоже скоро уйдешь? – прозвучало это на редкость кисло.

– Наверное, – отозвалась Клодин.

– И никакого сочувствия к несчастному страдальцу? Неужели ты не захочешь утешить меня нежными поцелуями и страстными объятиями? – в глазах его блеснула искра прежнего юмора.

– Нет, – с невольно вырвавшимся смешком покачала она головой.

– А если так?… – подняв Клодин из кресла и приобняв, Ришар легонько коснулся губами ее губ, но когда попытался «углубить» поцелуй, она закрутила головой, высвобождаясь.

– Ришар, перестань! Ты же знаешь, на меня это не действует!

– Знаю. Но почему не попытаться еще раз?!

С картинно разочарованным вздохом он отпустил ее, и Клодин плюхнулась в кресло, доставая из сумочки сотовый: если там есть сообщения от Томми – значит, нужно поторопиться, если же нет, то можно позвонить ему, что она вот-вот выезжает, и посидеть здесь еще полчасика – а потом, для оправдания собственной безалаберности, заехать в ресторан и купить что-нибудь вкусненькое.

Сообщения были – целых три. Первое «Клодин, куда ты делась? Позвони мне!», второе, часа полтора назад: «Клодин, я ухожу на барбекю к Моури. Так что если ты меня слышишь – подъезжай прямо туда!» – третье же, судя по звучавшим на заднем плане голосам, он наговорил уже с вечеринки: «Клодин, ну куда ты пропала?! Давай, приезжай скорее!»

– Все, мне нужно бежать, – защелкнув телефон, сказала она.

– Надо – значит надо, – пожал плечами Ришар. – На вот тебе конфетку, – крутнул рукой, и на его ладони появилась конфета в блестящей обертке.

– Я так и не могу понять, как ты это делаешь.

– Волшебство! – он улыбнулся – почти весело и все-таки вымученно. – Завтра приедешь?

– Постараюсь. Скорее всего, да, – подумала: «Что-то я еще хотела у него спросить, когда уйдет Смит… что же это?!» – но мысль эта тут же улетучилась, спугнутая другой, куда более важной: «Три сообщения – это слишком! Нужно бежать бегом!»

К тому времени, как Клодин въехала на базу, уже стемнело. Стоило ей затормозить рядом с домом Фионы, как из калитки высунулся мужчина в шортах и майке.

– Вы к нам, мисс?

– Наверное! – улыбнулась Клодин.

– Это моя, моя! – крикнул откуда-то из темноты Томми, через секунду появился, обнял ее и чмокнул в висок; сказал:

– Ну наконец-то! Знакомьтесь – это Клодин, это Билл, – она пожала руку встретившему ее мужчине, и Томми, все так же обнимая, повел ее за дом.

Звяканье бутылок, гомон и смех Клодин услышала еще на полпути. Именно там, на заднем дворе, кипела жизнь!

На длинном гриле жарились ребрышки и стейки, шашлыки на палочках и ломти окорока, красные перцы и помидоры. Над ними колдовал пожилой мужчина с лопаточкой в одной руке и длинной двузубой вилкой – в другой. Остальные люди – десятка два, не меньше – толпились вокруг, некоторые сидели на крыльце и на расставленных как попало садовых стульях; тут и там виделись знакомые лица учредительниц «Клуба офицерских жен».

– Эй, а я жену привел! – перекрикивая всех, заорал Томми.

С разных сторон послышалось разнобойное «Привет!», «Присоединяйся» и даже (она отчетливо расслышала): «Ух ты! Действительно красотка!»; с крыльца сбежала Фиона, чмокнула ее в щеку и отступила на шаг, разглядывая.

– Какая ты шикарная! Давай я тебе передник дам, чтобы жиром не заляпалась!

– Не надо передник, – улыбнулась Клодин. Конечно, светлый льняной сарафан действительно стоило поберечь, но в машине со вчерашнего дня остались джинсы и свитерок. – Покажи мне лучше, где у тебя можно переодеться.

Когда через пять минут, уже в джинсах, она вышла на задний двор, веселье там продолжалось. Томми отсалютовал ей бутылкой с пивом, подошел и, обхватив за плечи, повел к грилю.

– Пойдем, я тебя сейчас вкусненьким угощу!

– Не говори ей! – отчетливо донеслось откуда-то сбоку.

«Интересно, что они собираются мне подсунуть?» – подумала Клодин, но, поскольку от родного мужа ничего совсем уж гадкого ждать не приходилось – все-таки муж! – приняла из его рук палочку с нанизанным на нее кусочками мяса.

Попробовала – мясо оказалось мягкое и нежное, и на вкус вполне ничего. Чтобы не разочаровывать замерших с выжидательным видом окружающих, спросила:

– А что это?

– Гремучая змея! – мрачно-торжественным голосом сообщил сбоку Билл.

К чести Клодин, она даже не поперхнулась.

– Да? А я думала, крокодил! – откусила с палочки еще кусочек мяса и демонстративно посмаковала. – Похоже очень.

– Гремучка эта к нам на полосу препятствий заползла, – ухмыльнулся молодой афроамериканец с выбритым черепом. – Здоровущая – больше четырех футов. Думала, небось, кого-то тяпнуть – а теперь мы ее ам-ам!

– Это ваш Томми ее прикончил! – азартно добавил Билл. – Ножом! С шести метров – точно в шею!

Томми скромно сиял рядом.

«Ох уж эти мужчины! – про себя рассмеялась Клодин. – Мальчишки!» Как ее муж умеет кидать нож, она знала и раньше, но, чтобы не портить людям удовольствие, промурлыкала:

– Мой геро-ой! – и наградила его нежным поцелуем. Томми в ответ притиснул ее к себе так, что дух захватило; за спиной кто-то зааплодировал.

Следующий кусок мяса она получила уже без подвоха – говядину на ребрышке, а к ней – завернутую в фольгу печеную картофелину весом в добрый фунт.

– Попробуйте – не пожалеете, – объяснил стоявший за грилем мужчина. – Это местная, айдахская, такой больше нигде нет.

Телефон в кармане джинсов запиликал, едва она отошла от гриля – то есть как раз «вовремя»: в одной руке – сочащийся соком кусок мяса, в другой – горячий фольговый шар, положить все это некуда, а Томми пошел за пивом. Зажав картофелину локтем той же руки, которой держала мясо, освободившейся рукой Клодин вытащила телефон, подумала: «Ну, если это Ришар, и по какому-то пустяку – мало ему не будет!»

Но голос в телефоне оказался женский – молодой и неуверенный:

– Миссис Конвей?

– Да!

– Я, наверное, невовремя…

– Ну что вы, Марта! – узнав наконец голос, отозвалась Клодин, елозя локтем, чтобы сдвинуть картофелину на новое место – прежнее напекло уже чуть ли не до ожога.

– Миссис Конвей, вы сказали, что если у меня будут вопросы, я могу вам позвонить…

– Да, я слушаю.

В десятке футов от нее обрисовался Томми с зажатыми в обеих руках бутылками. Клодин сделала страшное лицо и энергично закивала, показывая подбородком на картофелину. Вся эта пантомима означала: «Убери ее! Жжется!!!»

– Я не хотела бы по телефону – возможно, у вас найдется завтра время?.. – неслось из трубки.

Слава богу, ситуацию Томми понял мгновенно – в два шага оказавшись рядом, выхватил из-под ее локтя проклятую картофелину и приложил к обожженному месту холодную бутылку с пивом.

– …рядом с «Тарелкой» есть йогурт-бар – может быть, там?.. – щебетала Марта.

– Да, можно, – Клодин со вздохом облегчения переложила трубку поудобнее, кивнула Томми: «Спасибо!» – Во сколько?

– Как вам удобнее…

– Ну… в одиннадцать.

– Хорошо, значит, в одиннадцать! Спасибо вам большое! – радостно зачастила девушка. – Извините, что побеспокоила!

– До завтра!

– Это что – опять Каррен? – поинтересовался Томми, едва Клодин спрятала телефон. – Как он там? Завтра ты снова к нему пойдешь?

Наметанным слухом она уловила в его дружелюбном тоне нотки ревности – поэтому отвечать начала с конца, последний же вопрос проигнорировала вообще:

– Его днем отпустили под залог и под домашний арест. Настроение у него, сам понимаешь, не слишком хорошее, но держится. А звонил сейчас – нет, это не он, это одна девочка.

– Какая еще девочка?

– С конкурса. Я ее уговариваю попробоваться у нас в агентстве, мне кажется, она подойдет. Помнишь, брюнетка – та, что акробатический этюд показывала? Мы с ней завтра встречаемся, у нее какие-то вопросы ко мне возникли.

Душой Клодин не покривила ничуть, но про себя подумала, что раз уж завтра будет в Данвуде, то, конечно же, заедет и к Ришару – представить страшно, каково ему сейчас одному в четырех стенах!

Объяснение Томми, похоже, удовлетворило.

– Слушай, а чего ты эту картофелину так упорно держала? – ухмыльнулся он. – Могла бы отпустить – ну, упала бы она, ну и что? Зато тебе бы терпеть не пришлось.

– А-аа… знаешь, не догадалась! – она растерянно взглянула на него и хихикнула. – Как-то в голову не пришло.

– Ладно, пойдем ее съедим пополам. Картошка обалденно вкусная, только большая очень, тебе одной тут много. Давай вон там, слева на крыльце пристроимся…

И в этот момент, по ассоциации с его словами, Клодин вдруг вспомнила, что именно она хотела спросить у Ришара!

– Ээ… да, конечно!

Ну и что теперь – ждать до завтра? Или, может, позвонить ему – наверняка он еще не спит! Да, но делать это при Томми по меньшей мере недипломатично…

Решение пришло мгновенно.

Дождавшись, пока Томми поставит на ступеньку бутылки, Клодин сунула ему жареное ребрышко.

– Подержи минутку, я сбегаю руки помою, – показала запачканную мясным соком и жиром руку, – и бумажные тарелочки принесу – не хочу свитер заляпать.

– Будешь долго ходить – я сам твое мясо съем! – шутливо пригрозил он.

Торопливо вбежав в ванную, она выхватила из кармана сотовый. Ришар отозвался через пару звонков; кажется, он все-таки спал – голос, во всяком случае, был сонный.

– Привет, я на минутку, – шепотом сказала Клодин. – Я забыла спросить – а Элен так и нашли на балконе?

– Mon Dieu[27]27
  Mon Dieu (фр.) – Господи!


[Закрыть], ты опять об этом! – простонал Ришар; даже по телефону было понятно, что он поморщился. – Нет, ее нашли в коридоре, недалеко от лестницы.

– Левой или правой?

– Правой.

– Спасибо! Пока! – она спрятала телефон. Теперь предстояло побыстрее, пока Томми не заскучал в одиночестве, найти бумажные тарелки.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Из дневника Клодин Конвей: «Все-таки любовь – великая сила!»

На следующее утро после вечеринки Клодин решила пренебречь пробежкой и подольше поспать. Поэтому, честно встав и позавтракав вместе с мужем (ему – хлопья с молоком и кофе, ей – обезжиренный солоноватый творог с тостом из ржаного хлеба и тоже кофе), после его ухода она поставила будильник на полдесятого и снова залезла под одеяло.

Увы, ее планам не суждено было сбыться: в самый разгар сладкого сна в дверь требовательно забарабанили. Клодин взглянула на часы – без четверти девять, господи, ну какого черта?! – натянула халат и поплелась открывать.

Это оказалась Фиона – взволнованная, с газетой в руке.

– Ты уже слышала?

– О чем?

– Представляешь, одну из девушек с конкурса убили позапрошлой ночью!

– Да, я знаю.

– Тут написано, что полиция предъявила обвинение Ришару Каррену, – возбужденно частила Фиона. – И фотография есть – красивый парень! Он тоже был судьей на конкурсе, так что ты его видела. Непонятно только, почему его отпустили под залог – убийц же не положено отпускать?!

– Погоди, Фи, – перебила Клодин. – Прежде чем ты еще что-нибудь скажешь – послушай меня. Я Ришара знаю уже много лет. Он мой друг. И он не убийца, что бы здесь, – кивнула на газету, – ни писали.

– Но тут сказано, что у полиции есть веские основания…

– Говорить они могут все, что угодно, им же надо как-то объяснить, почему они вместо того, чтобы искать убийцу, привязались к невиновному человеку! – раздраженно огрызнулась Клодин. Вспомнила, что Фиона тут ни при чем, и добавила уже спокойнее: – Все это обвинение – такая же нелепица, как… как если бы речь шла о Томми.

– Но… и что теперь будет?

– Надеюсь, что полиция все же разберется. Но пока, как ты понимаешь, вся эта история меня не слишком радует. Так что давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Да, так вот чего я к тебе шла, – с легкостью переключилась Фиона. – У нас девичник намечается. Завтра вечером, у меня дома, мы одни, без мужчин. Тем более что их на базе и не будет. Во всяком случае, твоего и моего. И мужа Тиш тоже. Они завтра с утра в горы, на маневры уезжают – и с концами до пятницы…

«Как «приятно» с утра пораньше узнавать такие вещи от посторонних людей, – подумала Клодин. – Томми, зараза, ни словом об этом не обмолвился – а ведь наверняка знал!»

– …Тиш обещала всем желающим погадать. У нее вроде бабка колдунья какая-то была и научила ее на картах таро гадать. Корди пирожные свои фирменные делает, безе с шоколадным кремом и орехами, – продолжала Фиона. – Дайана – мороженое…

Лишь привычный слух Клодин смог различить пробившиееся сквозь это вдохновенное перечисление брямканье ее мобильника.

– Извини, сейчас! – она метнулась в спальню. Этот номер знали всего несколько человек, по пальцам перечислить можно. Неужели что-то с Даффи?!

Но нервный женский голос, раздавшийся в трубке, на мамин ничуть не походил.

– Привет, Клодин! Ты уже слышала, какой ужас?

– Это ты про Элен? – Луизу она узнала сразу и, хотя никогда не предлагала ей называть себя по имени, но осаживать не стала.

– Да, и про Каррена!

– Ну вы же так и хотели – чтобы было восемь финалисток, – невесело пошутила Клодин.

Но Луизе было явно не до шуток.

– Да, но у меня теперь одного судьи не хватает! – воскликнула она.

Ну разумеется – именно это ее больше всего беспокоит!

– До субботы еще почти целая неделя – может, полиция за это время успеет найти убийцу.

– А ты что, считаешь, что это не он?

– Да конечно нет! – интересно, скольким еще людям ей придется объяснять, что Ришар этого не делал – не мог сделать, просто не мог!

– Может, действительно не он? – с сомнением протянула Луиза. – Ты… это, если что-нибудь новое узнаешь, тут же сообщи мне.

– Ладно, сообщу, – пообещала Клодин, не имея ни малейшего намерения этого делать. – Все, пока!

– Тоже про Каррена спрашивали? – сочувственно поинтересовалась Фиона, когда она вернулась в гостиную.

– Да.

– Так ты придешь?

– Куда? – за всем этим Клодин уже забыла, о чем шла речь.

– На девичник!

– Э-ээ… да, конечно! – все лучше, чем одной в номере сидеть…

– Тогда с тебя бутылка шоколадного ликера. Только выбирай погуще – мы им вместо сиропа будем мороженое поливать! Все, я побежала. Завтра часикам к восьми вечера подходи.

Когда Клодин добралась до йогурт-бара, Марта уже сидела за угловым столиком и, увидев ее, обрадованно заулыбалась.

– Я еще не заказывала – что вам заказать? – спросила она. Видно было, что ей изо всех сил хочется выглядеть взрослой и светской.

– Черный кофе и малиновое парфе.

– Со взбитыми сливками?

– Лучше не искушай! – усмехнулась Клодин. – Знаешь, сколько в них калорий?

Себе Марта заказала замороженный йогурт с орехами и кофе – по примеру Клодин, тоже черный, и, едва официантка отошла от столика, спросила:

– А вы до сих пор на диете? Вы же говорили, что больше не снимаетесь.

– Иногда снимаюсь – бывает, приглашают по старой памяти. Ну и кроме того, я боюсь, что если дам себе слабину, то очень быстро растолстею как бочка.

– Эта какая-то специальная диета? То есть один день одно полагается не есть, другой – другое… – неправильно поняв пристальный взгляд Клодин, девушка смутилась. – Вы извините, может быть, это слишком личный вопрос… но мне действительно хочется знать…

– Все в порядке, – Клодин успокаивающе похлопала ее по руке. – Мы для того и встретились, чтобы ты могла меня обо всем расспросить.

Вопросы Марта задавала неглупые (еще один плюс в ее «копилку»), если чего-то не понимала – переспрашивала. Клодин отвечала честно, не пытаясь скрыть те трудности, которые могли ждать девушку, решившую попробовать себя в модельном бизнесе.

Конечно, у фотомодели куда больше свободного времени, чем у женщины, которая всю неделю с утра до вечера работает в каком-нибудь офисе – но за это приходится платить и диетами, порой очень жесткими, и чувством голода, которое со временем становится ее привычным спутником. Нужно тратить время и деньги, причем немалые, на уход за лицом, телом и волосами: это все – «капитал» фотомодели, который необходимо беречь и холить.

А когда начинается съемка – то иногда приходится часами, раз за разом замирать в одной и той же, порой неудобной, позе или выполнять одно и то же движение. И улыбаться, и никому не показывать, что голова от яркого света уже раскалывается, а под ложечкой сосет и давит, потому что во рту со вчерашнего дня только зубная щетка побывала.

По репликам Марты и ее восхищенно распахнутым глазам Клодин быстро стало ясно, что в крови у девушки бурлит дух приключений и эти тяготы ее не пугают. Она явно всей душой жаждала поехать в Лондон и попытать там счастья – только вот мама ее была не слишком «за» эту поездку и предпочитала «синицу в руке», то есть хотела, чтобы дочь продолжала учебу и со временем стала учительницей младших классов, а не замахивалась на ненадежную профессию фотомодели.

В какой-то момент Марта воскликнула жалобно:

– Если бы это не так далеко было, не в Англии, а где-то поближе, мне было бы куда легче маму уговорить!

– Если у тебя хорошо пойдет дело, то уже через несколько месяцев она сможет приехать к тебе, – ответила Клодин.

Про деньги, необходимые на поездку и на первое время в Лондоне, Марта не сказала ни слова, но и без того было ясно, что они могут стать еще одним камнем преткновения. Стесненное материальное положение, в котором жила семья девушки, выдавали и ее дешевые сандалии, и простенькая, отнюдь не фирменная футболочка с бисером, и видавшая виды сумка.

Разговаривали они больше часа. К концу разговора у Клодин возникло ощущение, что так или иначе Марта сумеет переупрямить и уговорить маму.

Чем дальше тем больше она убеждалась в правильности своего выбора – девушка была очень перспективной. И дело не только во внешности – она совершенно очевидно была готова работать, не покладая рук, ради того, чтобы добиться успеха.

Расставшись с Мартой, Клодин пошла не к «Тарелке», где стояла ее машина, а в противоположную сторону – отсюда до Баклер-плаза было рукой подать, а увиденая в витрине «Старого типи» симпатичная детская курточка (как раз впору Даффи!) не шла из головы:.

На ходу набрала номер Ришара – отозвался он сразу и явно обрадовался.

– Привет! Ты приедешь?

– Да, минут через сорок.

– Постарайся поскорее. Вот-вот должен подъехать Смит со своим сыщиком, я бы хотел, чтобы ты тоже поприсутствовала. Да и вообще… – он не договорил, но Клодин поняла: «Мне невмоготу сидеть тут одному, запертому в четырех стенах!» – И знаешь что – купи по дороге яиц, чеснока и базилика.

– Зачем?

– Когда они уйдут, я тебя таким омлетом угощу, после которого ты бросишь мужа и останешься со мной навеки! – в голосе Ришара послышались прежние шутливые нотки.

– Не мечтай! – рассмеялась Клодин.

– Ну, мечтать никому не запрещено, – усмехнулся он в ответ. – А яйца и базилик ты все-таки купи. Тут совершенно не умеют делать омлет – с утра мне принесли какую-то безвкусную гадость, до сих пор отплеваться не могу.

– Ладно, куплю. Пока!

Увы, «Старое типи» снова оказалось закрыто. На этот раз на двери обнаружилась табличка с расписанием – из него следовало, что магазин работает все дни недели, кроме воскресенья и понедельника. Курточка из золотистой замши по-прежнему висела в витрине, хорошенькая – глаз не отвести!

«Что ж – не повезло, придется приехать еще раз», – со вздохом подумала Клодин, поворачивая обратно.

Теперь она шла медленнее, высматривая магазин, где можно было бы купить яйца и базилик. Но полоса невезения, похоже, продолжалась: улица пестрела магазинами одежды, обуви и сувениров, на глаза попался даже один книжный – не было лишь ничего похожего на зеленную лавку.

Клодин уже решила было спросить у кого-нибудь из прохожих, но тут, заглянув в боковую улочку, увидела там большой супермаркет.

Яйца она обнаружила сразу, чеснок тоже. А вот с базиликом возникла проблема: лежавшие на полке холодильника пучки выглядели вяловатыми, такому перфекционисту, как Ришар, могли и не подойти.

Перебирая их – может, внизу что-то посвежее найдется? – Клодин случайно бросила взгляд в зеркало, служившее холодильнику задней стенкой, и вдруг увидела молоденькую блондинку в светлом платье, которая, стоя за ее спиной, смотрела на нее в упор. Их глаза встретились – в следующий миг девушка резко метнулась в сторону и скрылась за стеллажом с консервами.

Наверное, Клодин и не обратила бы на нее внимания, если бы не это поспешное, чуть ли не паническое бегство, но сейчас в порыве любопытства кинула в тележку первый попавшийся пучок базилика и рысцой понеслась следом. Увы – за стеллажом уже никого не было.

Следующий раз она заметила эту девушку, расплачиваясь у кассы – та стояла перед стендом с газетами. Стояла спиной к залу, так что видно было лишь копну светлых волос да бледно-желтое платье с пышной юбкой, разрисованной цветочным узором, и скрещивающимися на шее узенькими лямочками.

Словно почувствовав на себе чужой взгляд, незнакомка быстро воровато оглянулась – и в ту же секунду ее загородила собой полная дама с тяжело нагруженной тележкой. Но этого короткого мгновения Клодин хватило, чтобы наконец узнать ее – это была Лейси Брикнелл, та самая девушка, с которой Ришар на конкурсе танцевал вальс.

Отойдя от супермаркета на десяток ярдов, Клодин достала из сумочки солнечные очки. Перед тем, как надеть, подержала перед глазами, словно проверяя, не запылились ли они – в темной блестящей поверхности линз, как в зеркале, легко было увидеть все, что творится сзади. Да, так и есть – у выхода из магазина опять мелькнуло светлое платье.

Больше она не оборачивалась, лишь порой поправляла очки, каждый раз убеждаясь, что Лейси по-прежнему держится шагах в десяти сзади.

Чем дальше, тем отчетливее в Клодин зрело желание поговорить с ней. Поэтому, когда до «Тарелки» оставалось совсем немного, она резко развернулась и остановилась, глядя на свою преследовательницу в упор. Та шарахнулась было в сторону, но тут же поняла, что это бесполезно, и медленно, мелкими шажочками начала приближаться. Казалось, какая-то сила, помимо ее воли, словно на веревке тянет ее вперед; вид у девушки был совершенно несчастный.

– Здравствуйте, миссис Клаудина, – подойдя, промямлила она. – Я… прошу прощения, может быть, вы знаете – это правда?

– Миссис Конвей, – автоматически поправила Клодин. – Клаудина – это мой псевдоним. Что – правда?

– Ну, про месье Каррена – будто он… будто его… ну… – она жалко улыбнулась.

– К сожалению, да – его подозревают в убийстве Элен. Но он этого не делал.

– Откуда вы знаете?!

– Любой мало-мальски знающий Ришара человек понимает, что это бред. Он никогда не смог бы ударить женщину, тем более – убить. Если бы мне сказали, что кто-то напал на Элен и Ришар, защищая ее, случайно убил его – я бы еще, может, и поверила. Но чтобы он сам, – Клодин помотала головой, – нет!

– Да, – всхлипнула Лейси. – Это не он… – выразительные серые глаза наполнились слезами.

Еще, чего доброго, расплачется прямо посреди улицы, и кто-нибудь подойдет узнать, в чем дело… Любое вмешательство было бы сейчас крайне нежелательно!

Клодин подхватила ее под руку.

– Лейси, пойдем, не стоит нам тут стоять. У меня машина здесь рядом.

Очутившись в «Хонде», девушка наконец дала себе волю – согнулась вперед, словно в приступе боли, и замотала головой, всхлипывая и причитая:

– Это не он, это точно не он! Он не мог!..

– Конечно, не он! – подтвердила Клодин, трогаясь с места.

– …Он меня взял за руку и сказал: «Мадемуазель, не надо вешать носик – тем более такой хорошенький. Сотрите с глаз слезки – и пойдемте танцевать!» И улыбнулся, – Лейси взглянула на нее и тоже жалобно улыбнулась сквозь слезы, – и мне сразу стало не больно… Это как чудо было, он… он…

– Да, он такой.

– Я не хочу, чтобы его посадили в тюрьму – это будет неправильно, несправедливо!

– Лейси, я очень надеюсь, что скоро истина выяснится…

– Вы не понимаете! – отчаянно выкрикнула девушка и вцепилась Клодин в локоть так, что машина вильнула.

– Осторожнее! Чего я не понимаю?

– Моя мама… она работает в таком месте…

«Мама твоя работает прокурором, – мысленно подтвердила Клодин. – А то, что тебя так расстроило, несомненно связано с Ришаром, и я очень – очень! – надеюсь, что ты мне это сейчас расскажешь.»

– Я случайно услышала вчера один разговор… На месте убийства Элен нашли бантик на резинке!

– Какой бантик?

– Голубой, бумажный! Как на подарки вешают.

Бумажный бантик? И только-то? Возможно, во взгляде Клодин отразилось удивление, потому что Лейси воскликнула еще отчаяннее:

– Вы не отсюда, вы не знаете! Семь… восемь лет назад у нас здесь был серийный убийца… вот он так делал, вешал на шеи девушкам эти голубые бантики… Понимаете, господин Каррен… он же тогда, давно, вообще не был в Айдахо!

– Понятно, – медленно кивнула Клодин.

Вот оно что, вот! Улика, указывающая на настоящего убийцу!

– Но они не включили его в число вещественных доказательств по делу. И никому про него не говорят.

– Как, почему?

– Не знаю. Кажется, там замешана политика… большая политика… – девушка помотала головой. – Только не спрашивайте меня, что это значит – я правда не знаю.

Пару минут они ехали молча. Лейси сидела сжавшись в комочек, вид у нее был по-прежнему несчастный.

Клодин не выдержала – дотянулась и потрепала ее по руке.

– Лейси, не огорчайся. Ты все сделала правильно – нельзя в угоду какой бы то ни было политике скрывать улики и сажать невиновного неловка в тюрьму.

– Мама говорит, что я идеалистка, – девушка шмыгнула носом, – и что если я хочу стать юристом, то должна, когда надо, уметь идти на компромисс. Только это же уже не компромисс получается, а просто подлость! А я считаю, что юрист прежде всего должен служить справедливости.

– Честно говоря, я тоже так думаю. Так что, выходит, мы с тобой обе идеалистки, – усмехнулась Клодин; повторила: – Ты все сделала правильно. И ты очень помогла Ришару.

Заметив на приборной панели пачку «Клинекса», Лейси вытащила пару платков, вытерла глаза и нос и спросила:

– Вы передадите адвокату господина Каррена то, что я вам рассказала?

– Да, обязательно.

– Только не говорите никому, что это я.

– Не скажу. А если Ришар спросит – ему можно?

Девушка молча покивала.

Найдя подходящее место, Клодин развернула машину. Этот маневр заставил Лейси удивленно оглядеться.

– А куда мы едем?

– Просто куда попало – я не хотела оставаться на стоянке и привлекать к нам внимание. Сейчас возвращаемся обратно в город.

– Вы меня в промзоне высадите. Я там до автобуса дойду. А то, если кто-нибудь узнает, что я с вами разговаривала…

– Ну и что тут страшного? – Клодин ободряюще улыбнулась. – Если кто-то спросит, скажи, что ты… м-мм… расспрашивала меня насчет работы фотомодели. И я, если меня спросят, буду говорить то же самое. Еще можешь сказать, что ты посоветовала мне зайти в «Старое типи» – там всякие вещи из замши продаются…