Текст книги "Маленькие женские тайны"

Автор книги: Мери Каммингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Угу. О, вот эта мне нравится! – Клодин сняла со стенда круглую светло-бежевую сумку из тисненой кожи, похожую на раковину, и понесла к прилавку.

Про себя хихикнула, услышав позади отчаянный шепот: «Что же ты мне сразу не сказала?!» – «Я говорила, но ты не слушаешь!»

– Миссис Конвей, не сердитесь, пожалуйста, на Ниту, – неловко попросила Лейси, едва они сели в машину.

– Я и не сержусь.

Настроение у Клодин действительно было преотличное. Как давно она не развлекалась шопингом – пожалуй, недели четыре, если не больше! Перед отъездом из Лондона было не до того, здесь, в Айдахо, тоже все время что-то мешало, и только теперь наконец удалось отвести душу.

Вещи были куплены просто шикарные – она уже предвкушала, как дома заново перемеряет их все перед зеркалом – причем обошлись ей сравнительно недорого: оказывается, в магазине резервации не нужно было платить налог штата. Кроме того, Нита сделала ей скидку, так что под конец Клодин решила купить еще большую овальную брошь с изображением совы – причудливое сочетание серебра, бисера, бирюзы и фарфора. Теперь эта брошь в бархатной коробочке лежала у нее в сумке и, что называется, грела душу.

– Нет, ну правда, миссис Конвей! – продолжала Лейси. – Нита – она вообще… бывает, что говорит, не подумав.

– Лейси, уверяю тебя, я ни на кого не сержусь. И пожалуйста, зови меня просто Клодин.

– Э-ээ… хорошо… Клодин.

Ожившая было в магазине, девушка явно снова погружалась в тоскливое состояние безнадежной влюбленности. Клодин это состояние было известно не понаслышке – когда-то, в далекой юности, ей и самой довелось его пережить – поэтому она не удивилась, услышав через минуту:

– Миссис Конвей… то есть Клодин… вы передали адвокату господина Каррена то, что я вам вчера рассказала?

– Да. Для него эта информация оказалась очень важной.

– А… господин Каррен что сказал?

– Что теперь для него многое стало ясно.

– А… – Лейси сглотнула и потупилась, – про меня он что-нибудь говорил?

Клодин на миг задумалась: придумать какие-то благодарственные слова – или сказать честно, что Ришар почти ничего не говорил, разве что сразу ее вспомнил и назвал «миленькой сероглазкой»?

– Знаешь что, – медленно начала она, – зачем мы в испорченный телефон играем; я сейчас еду к нему – хочешь, поедем вместе?

– Нет, ну что вы! – глаза девушки испуганно заметались, она взглянула на свою куртку. – Это неудобно, я… И я не одета!

– Ты вполне нормально одета.

– Но… и потом он, наверное, не один…

– Сейчас узнаем, – Клодин достала мобильник. – Вот, возьми его и придерживай возле моего уха, чтобы полиция не придралась[33]33
  В большинстве штатов США разговоры по мобильнику во время вождения автомобиля запрещены без специального приспособления, освобождающего руки водителя.


[Закрыть], – нажала кнопку быстрого набора.

Голос у Ришара был недовольный и обиженный:

– Ну куда ты делась? Не звонишь и не звонишь!

– Мог бы и сам позвонить.

– Не хочу осложнять твою семейную жизнь, – даже по телефону было понятно, что он ухмыльнулся.

– Ты один?

– Нет, вызвал к себе дюжину стриптизерок и сижу на них любуюсь!

– Что, серьезно? – с него станется!

– Да нет, я один. Настолько один, что даже не обедал – без компании не хочется. Ты приедешь?

– Да, скоро. А что вообще нового?

– Ничего, кроме того, что пришли данные медицинской экспертизы, – сказал он настолько подчеркнуто безразлично, что Клодин сразу стало ясно: на самом деле что-то там не так.

– Ну, и?…

– Из них явствует, что большинство повреждений у Элен посмертные. То есть ее сначала кто-то задушил, а потом, уже мертвую, бил и уродовал. И они приписывают это мне – мне, представляешь?!

– Ришар, я скоро приеду, – попыталась она хоть как-то, хоть интонацией его успокоить. – Что-нибудь купить по дороге?

– Ничего не надо. Просто приезжай.

Клодин отняла телефон от уха и нажала кнопку отбоя.

– Ну вот – ты все слышала?

– Да, – кивнула Лейси; странно было видеть появившееся на ее хорошеньком нежном личике выражение решимости. – Только мне нельзя идти через вестибюль, там камеры стоят, – в свою очередь достала мобильник. – Сейчас я позвоню подруге, она меня впустит через служебный вход.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Из дневника Клодин Конвей: «Настоящий друг – это человек, который не только вовремя придет на помощь – но и понимает, когда ему лучше уйти…»

Проходя через вестибюль к лифту, Клодин старалась вести себя как обычно – то есть не торопиться и не всматриваться в лица слонявшихся по вестибюлю и сидевших в креслах людей, пытаясь определить, кто же из них полицейский. Может, тот немолодой мужчина со стаканчиком кока-колы? Или эта парочка?

Впрочем, в том, что в отеле непременно должны дежурить агенты в штатском, Клодин вовсе не была уверена. Зато насчет камер видеонаблюдения знала наверняка: две в вестибюле и по одной на каждом этаже, напротив лифта, чтобы фиксировать всех входящих и выходящих.

Дело в том, что в «Хэмптон-Инне» уже два года работала горничной подруга Лейси. За это время она успела изучить в отеле каждый закоулок, в том числе и то, что неприметная дверь на задней стороне здания, возле мусорных баков, камерами не оснащена – горничные и официанты бегают туда курить, и до сих пор никому еще не попало от начальства.

Именно через эту дверь Лейси и собиралась проникнуть в отель, после чего подняться по узкой «черной» лестнице к номеру Ришара. Клодин же терять было нечего, камера уже зафиксировала ее вчера и позавчера, поэтому она могла идти открыто, через вестибюль.

Ришар, небритый и мрачноватый, встретил ее словами:

– Ну слава богу, наконец-то! Сколько можно тебя ждать! – даже в простой черной майке и джинсах он ухитрялся выглядеть так элегантно, как если бы на нем был смокинг.

«Еще претензии какие-то! – обиделась про себя Клодин. – Что я ему – жена, что ли?!»

В отместку злорадно подумала, что у Томми мускулатура куда внушительнее, и, проходя в гостиную, достала телефон.

Лейси отозвалась сразу.

– Ну как, ты уже внутри? – спросила Клодин.

– Да, я на лестнице.

– Хорошо, жди! – обернулась к Ришару: – Отправь, пожалуйста, куда-нибудь ненадолго Раймонда.

Здоровяк-охранник по-прежнему дежурил в коридоре и поздоровался с Клодин как со старой знакомой.

– Куда?

– Ну-уу… за мороженым! Напротив отеля, на той стороне площади, есть ларек.

К чести Ришара, он не стал переспрашивать, зачем да почему – поинтересовался лишь:

– Ты какое хочешь?

– Эскимо. В апельсиновой оболочке.

Ришар прошел к двери, и через секунду Клодин услышала:

– Раймонд, сходите, пожалуйста, в ларек на той стороне площади и принесите эскимо в апельсиновой оболочке и вафельный стаканчик с орехами.

Охранник что-то неразборчиво ответил, и Ришар рассмеялся:

– Ничего, как-нибудь мы тут десять минут продержимся. Сдачу можете оставить себе.

Вернувшись, отрапортовал:

– Ну вот, он ушел. Могу я теперь узнать, зачем это?

– Сейчас Лейси придет. Не нужно, чтобы ее кто-нибудь видел.

Известие это вызвало у него почти такую же паническую реакцию, как раньше у самой Лейси:

– Ты что – я же небрит!

– Так иди брейся! – хладнокровно посоветовала Клодин.

Ришар несколько секунд ошалело смотрел на нее, потом метнулся к ванной, бросил на ходу:

– Найди мне пока в шкафу чистую рубашку!

– Не нужно, останься как есть.

– Почему?! – он недоуменно обернулся.

– Девочка тебя стесняется, а в майке ты выглядишь моложе и проще.

– Ты думаешь?

– Да.

Когда он скрылся в ванной, Клодин подошла ко входной двери, приоткрыла ее и прислушалась – вроде все тихо… Нажала на мобильнике кнопку повтора:

– Давай, бегом!

Вдали послышался быстрый перестук каблучков – ближе, ближе – и, выбежав из-за поворота, Лейси влетела в номер.

– Ну как – никто не заметил? – улыбнулась Клодин.

– Да, все в порядке, – закивала девушка, метнула глазами туда-сюда и растерянно уставилась на Клодин.

– Он бреется, – ответила та на невысказанный вопрос. – Сейчас выйдет.

Задвижка щелкнула, и появился Ришар. Лейси, только-только примостившаяся на краешке кресла, вскочила.

Миг – и он уже был рядом с ней; взял за руку.

– Спасибо, что пришла, не побоялась!

– Ничего, что я так, без приглашения?

Их фразы прозвучали одновременно, в унисон. Оба смущенно замолкли, после чего Ришар сделал новую попытку:

– Я… – начал он – и резко обернулся, услышав стук в дверь.

– Спокойно, детки, – усмехнулась Клодин. – Это Раймонд мороженое принес.

Именно что – детки!

До сих пор она невольно воспринимала Ришара как своего ровесника, а порой даже как человека старше себя. Но то, как он вел себя сейчас, заставило Клодин вспомнить, что ему двадцать семь лет – всего только двадцать семь. Несмотря на его уверенные манеры – мальчишка!

Она думала, что появление этой милой девочки слегка встряхнет его и заставит подтянуться (ходить целый день небритым – это уж слишком!); была уверена, что в присутствии Лейси он начнет «распускать перья», рассказывать всякие истории про гонки и регаты, которых у него в запасе было великое множество, обаятельно улыбаться и галантно за ней ухаживать.

Но с самого начала все пошло не так, и теперь она с неудовольствием ощущала себя матроной, оказавшейся в обществе подростков. Влюбленных подростков.

Для начала они совершенно по-детски запрепирались из-за мороженого – вафельного стаканчика с орехами. Ришар хотел уступить его Лейси, но она не соглашалась; кончилось тем, что они разрезали стаканчик пополам.

Клодин – назло всем – съела свое эскимо целиком. Доедала через силу: в горле першило и мороженого не хотелось, хотелось чего-нибудь горячего. Поэтому, презрев правила этикета (а что делать, если хозяину дома не до нее?!), она позвонила и заказала чашечку кофе.

Только тут Ришар вспомнил об ее существовании:

– А, кофе? Закажи, пожалуйста, и на нашу долю тоже, – в следующий миг его голос приобрел чарующе-бархатистые нотки: – Лейси, ты ведь пьешь кофе?

Вздохнув, Клодин перезвонила и попросила, чтобы принесли целый кофейник.

То, что Лейси влюблена в Ришара, было ясно давно – и теперь, оказавшись наконец в обществе своего кумира, она не видела никого и ничего, кроме него. Все, что бы он ни говорил, даже «Тебе кофе с сахаром?», казалось, имело для нее какой-то второй, тайный и очень важный смысл.

Открытием для Клодин было поведение самого Ришара – таким она его еще не видела. Судя по тому, как он смотрел на Лейси, как разговаривал и как порой смущался (он – смущался?!), эта провинциальная девочка каким-то непостижимым образом задела самые чувствительные струны его сердца. Более того – «градус» его увлеченности, если этот термин применим к человеческим отношениям, с каждой минутой возрастал.

Клодин было даже немного неудобно на него смотреть – казалось, она подглядывает за чем-то очень личным, интимным. При этом они с Лейси даже не прикасались друг к другу, лишь порой в разговоре Ришар брал девушку за руку и легонько поглаживал большим пальцем тыльную сторону ее ладони.

Разговор шел фактически ни о чем – о каких-то мелочах. Оказывается, Рокси – танцор, который уронил Лейси на конкурсе, на самом деле запнулся тогда нарочно – она в этом, во всяком случае, не сомневалась. Они учились вместе в школе, и он «доставал» ее чуть ли не с первого класса – вот и тут не упустил шанс сделать очередную гадость.

У Лейси была болонка, старенькая и очень любимая, а у Ришара – дома, во Франции – два ирландских волкодава (насколько Клодин знала, на самом деле волкодавов разводил его отец).

Оба они – и Ришар, и Лейси – не любили тяжелый рок и рэп, и оба любили ретро-музыку, например «Битлз»; оба считали, что инопланетяне когда-то прилетали на Землю, и оба не любили копченую рыбу. Вот только с фильмом «Титаник» произошла нестыковка: Ришар отозвался о нем нелестно, назвав «слезодавилкой», на что Лейси обиделась – она этот фильм обожала и смотрела раз десять. Впрочем, ребятишки быстро помирились на «Аватаре», который понравился обоим.

Какое-то время Клодин слушала этот бред, но потом отвлеклась и задумалась над тем, что сегодня вычитала в библиотеке. Кончилось тем, что она достала из сумки статьи, которые ей откопировала библиотекарша, и принялась просматривать их снова, уже не пробегая наскоро глазами, а более внимательно.

От этого занятия ее отвлек возглас Ришара:

– Клодин, ты слышишь?! Оказывается, Лейси в школе изучала французский!

– О, в самом деле?! – как положено в таких случаях, вежливо переспросила она.

– Да! – радостно подтвердила Лейси и, запинаясь, добавила по-французски: – Я говорю, но мало. У меня давно не быть шанса говорить с кем-нибудь по-французски.

Клодин кольнуло что-то похожее на ревность: ее великолепный парижский выговор был в свое время воспринят Ришаром как нечто само собой разумеющееся, школьный же французский этой девочки для него теперь чуть ли не перст судьбы.

Тем не менее она дружелюбно улыбнулась:

– Если много говорить, язык возвращается очень быстро, буквально за день-два.

Встретившись с Ришаром глазами, повела ими в сторону кухни; встала, прошла туда и позвала:

– Ришар, у тебя тут апельсинового сока нигде нет?

– Сейчас! – отозвался он и через несколько секунд появился собственной персоной.

– Я, пожалуй, пойду? – спросила Клодин без экивоков.

Слава богу, он не стал фальшиво уговаривать ее остаться – просто кивнул; пробормотал озабоченно:

– Но и она тогда может захотеть уйти!

– Ну, это уж от тебя зависит, – Клодин улыбнулась. – Угости ее омлетом. Он у тебя действительно здорово получается.

– Попробую.

Вернувшись в гостиную, она даже не стала садиться в кресло – оперлась о спинку и спросила:

– Лейси?

– А?! – отозвалась та.

– Скажи, пожалуйста, где здесь, в городе, можно купить хороший ликер?

– На Мейн-стрит, по правой стороне, не доезжая мэрии есть винный бутик, – начала объяснять девушка, – вы его легко найдете, у них на вывеске виноградная гроздь. А кроме того, ликеры продаются в «Арабелле». Помните, мы с вами в супере встретились – так вот там рядом, на углу, есть кондитерская «Арабелла»…

– Ты же не любишь ликер! – удивленно сказал, появившись с кухни, Ришар.

– Я сегодня на девичник иду.

– Вы что, уже уходите? – только теперь сообразила Лейси.

– Да, мне пора, – кивнула Клодин.

– Я, наверное, тоже тогда пойду? – вскочив, нерешительно спросила девушка – спросила не у нее, у Ришара.

– Останься! – он ласково провел ладонью по ее плечу. – Пожалуйста!

Этого легкого прикосновения хватило, чтобы Лейси снова опустилась на диван.

– Сейчас я провожу Клодин, и мы поужинаем вместе… – продолжал Ришар.

Клодин не стала тянуть время – взяла сумку и пошла к двери. Он догнал ее уже в прихожей, перед тем, как открыть дверь, легонько приобнял сзади и шепнул на ухо:

– Спасибо!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Из дневника Клодин Конвей: «Вроде мы уже почти четыре года женаты, пора бы и привыкнуть – и все равно, когда он уезжает, так тоскливо становится!»

Согласно принятым в викторианскую эпоху правилам этикета, в гости полагалось приходить на двадцать минут позже времени, указанного в приглашении. Клодин, конечно, была женщиной современной и правил этих не соблюдала, но к Фионе решила придти в четверть девятого, чтобы не оказаться одной из первых.

Но уже без пяти восемь телефон на ее тумбочке взорвался требовательным звонком.

– Ты где?! – спросила Фиона. Если учесть, что позвонила она не на мобильник, а в отель, вопрос был по меньшей мере странный.

– Дома! – ответила Клодин. – То есть у себя в номере.

– Ты что – забыла про девичник?!

– Нет, но до тебя же всего пять минут езды!

– Ну так давай! Я думала, ты уже едешь.

Делать нечего – Клодин вылезла из покрывала, в которое закуталась для тепла, и принялась одеваться.

В коттедже Моури было уже полно народу и дым стоял коромыслом. В прямом смысле этого выражения – похоже, на кухне что-то сгорело, так что даже рядом со входной дверью ощутимо попахивало дымком.

Хозяйка дома, стоя в дверях, энергично размахивала журналом, пытаясь выгнать дым наружу. Позади нее была видна Дайана, тащившая по коридору большой напольный вентилятор.

– А, ну наконец-то! – завидев Клодин, обрадовалась Фиона. – Привет! Чего ты такая закутанная?

Объяснять, что ее познабливает, потому она и надела свитер, Клодин не стала, сказала просто:

– У меня в номере холодина – хуже, чем на улице. Согреюсь – сниму. Вот! – предъявила она пластиковую сумочку с двумя бутылками.

– Поставь их на кухне и проходи в гостиную.

Дайана за спиной Фионы включила вентилятор – он взвыл, как реактивный самолет – и, перекрикивая его, заорала:

– Вот так хорошо?

– Да, нормально! – обернулась Фиона. – Сдвинь только левее, а то кто-нибудь об него запнется.

На кухне, над здоровенной кастрюлей, содержимое которой источало запах бергамота и пряностей, с большими ложками стояли Корделия и Тиш, похожие на двух ведьм – белую и черную.

– Привет, девочки! Вот ликер! – поздоровалась Клодин.

– Привет! Ставь на стол, – откликнулась Корделия. Объяснила, не дожидаясь вопросов: – А мы пунш варим!

Клодин пристроила свою ношу на столе, и без того уставленном бутылками самых разных видов – от бренди и рома до красного вина и вермута.

– Я тебе сегодня самой первой гадать буду – на новенького! – посулила Тиш. – Все про тебя узнаю! – в ее белозубой улыбке мелькнуло нечто вампирское.

Ни малейшей радости при этом известии Клодин не испытала – не потому, что боялась, что карты расскажут о ней что-то лишнее, а просто не верила ни в какие гадания. Но что делать, придется потерпеть, ни к чему обижать человека.

Настроение у нее было куда ниже среднего. Если бы можно было сейчас все бросить и уйти в гостиницу, лечь, согреться и заснуть… но уходить нельзя – женщины могут подумать, что она чурается их общества, обида будет страшная.

Из головы не шли мысли о Ришаре. О Ришаре и о Лейси Брикнелл. Все-таки правильно ли она сделала, затащив к нему эту милую, доброжелательную – и по уши влюбленную в него девочку?

Теперь, задним числом, Клодин чувствовала себя чуть ли не сводней.

Конечно, она знала, что, несмотря на свою репутацию ловеласа, Ришар не из тех, кто способен скуки ради вскружить наивной девушке голову фальшивыми любовными признаниями, а потом бросить ее с разбитым сердцем. Нет, Лейси он действительно увлечен – и увлечен не на шутку. Но понятно же, что из их отношений ничего хорошего не выйдет.

Потому что, как ни крути, а провинциальная студентка – не пара наследнику одного из богатейших людей Франции. А значит, рано или поздно Ришар вернется в Европу – а Лейси останется здесь, в Айдахо…

«Раньше надо было думать, раньше!» – еще раз мысленно обругала себя Клодин.

Все это пролетело в ее голове во мгновение ока. В следующую секунду она уже весело улыбалась Тиш:

– Интересно будет послушать! Может, есть что-то, чего я и сама про себя не знаю?!

Длинный стол в гостиный был уставлен яствами, не имевшими ничего общего с диетой: аппетитные слоеные пирожки соседствовали с кремовым тортом, шоколадные пирожные – с песочным печеньем в форме цветочков. Кроме того, там стояли два пирога с вареньем и блюдо маршмеллоу[34]34
  Маршмеллоу – похожие на зефир «воздушные» пастилки, сделанные из сахара или кукурузного сиропа с желатином.


[Закрыть].

Несколько женщин, сгрудившись вокруг журнального столика, что-то сосредоточенно рассматривали. Клодин подошла, привстав на цыпочки, заглянула через головы – оказалось, свежий номер «Плейгерл»[35]35
  «Плейгерл» – эротический журнал, аналог «Плейбоя», предназначенный для женской аудитории. В нем публикуются «пикантные» новости из жизни звезд и фотографии обнаженных мужчин.


[Закрыть].

– Надо было все-таки стриптизера вызвать… – мечтательно сказал кто-то рядом – покосившись туда, Клодин узнала Анну Клотвуд.

– Да, а как бы ты его на базу протащила? – вздохнула женщина напротив. – Караульные-то бдят, уже завтра мужу бы все известно стало.

– А если через забор? Или в багажнике провезти? В самом деле, ну что за дела – должны же у нас быть какие-то свои, маленькие женские тайны!

Клодин отошла и присела на диван. Журнал не слишком заинтересовал ее: красивых и хорошо сложенных мужчин разной степени раздетости она за свою карьеру фотомодели навидалась.

Интересно, как бы отреагировал Томми, если бы узнал, что она участвовала в вечеринке с мускулистым мачо-стриптизером? Наверняка посмеялся бы, спросил, кто лучше – он или стриптизер. И она, не кривя душой, ответила бы: «Конечно, ты!»

Ох, как подумать, что сегодня, когда она вернется в гостиницу, его там не будет. И ни завтра не будет, ни послезавтра…

Чтобы немного утешиться, Клодин достала мобильник – позвонить маме, узнать, как там Даффи.

Выяснилось, что очень даже неплохо: с утра мама показала ему, как собирать с куста малину, после чего минут сорок в доме было тихо – ребенок лакомился ягодами, измазал при этом всю мордашку. Днем они ходили в парк, и он играл с детьми; на ночь поел молока с печеньем, а теперь спит. И за весь день ничегошеньки не утащил, не разобрал и не спрятал!..

– Чего у тебя настроение плохое? – закончив отчет, спросила мама.

– С чего ты взяла? Я сейчас наоборот, на вечеринке… Вот, слышишь? – Клодин повернула телефон, чтобы мама могла услышать, как под радостный гомон Корделия и Тиш за две ручки вносят и торжественно водружают на стол огромную супницу, на этот вечер заменившую чашу для пунша.

– Ну, меня-то ты можешь не обманывать! – донеслось из трубки.

– Томми уехал, – жалобно созналась она. – До пятницы, на маневры.

– Ну и что?! Могла бы уж привыкнуть! Раз ты на вечеринке – так нечего киснуть, иди и веселись на всю катушку! – приказным тоном посоветовала мама. – Все, чао!

Словно в продолжение ее слов, перед носом Клодин внезапно появилась керамическая пиала, источавшая пряный парок.

Корделия сияла до ушей.

– Попробуй, как здорово пунш получился!

Клодин осторожно отхлебнула и чуть не поперхнулась: рома и бренди девочки явно не пожалели. Зато хватило всего нескольких глотков, чтобы мучавший ее озноб, словно по волшебству, исчез; казалось, все тело с головы до пят наполнилось жаром.

– Просто напиток богов! – похвалила она, возвращая Корделии пиалу; едва та отошла – сняла свитер и сунула его в угол дивана.

Гадание на таро оказалось вовсе не такой нудной тратой времени, как Клодин думала вначале. Конечно, Тиш несла всякую ахинею об ожидающем ее внезапном богатстве (откуда?!), о возможности в результате ошибочных умственных спекуляций ранить близкого человека и о том, что лучше до новолунья не принимать никаких серьезных решений.

Но всю эту чушь она вещала с таким серьезно-торжественным видом, что Клодин с трудом сдерживала смех. Да и продлилось испытание недолго – не прошло и пяти минут, как место за маленьким столиком напротив Тиш заняла другая «счастливица», а Клодин, все еще продолжая мысленно хихикать, отошла к большому столу.

Вообще после пунша все окружающее казалось куда забавнее, чем до того. Настолько, что она не поленилась налить себе вторую чашку. После этого, алчно поглядывая на шоколадное пирожное, приняла (хотя новолунье еще не наступило) серьезное решение: «Когда мне следующий раз на девичнике доведется побывать?! Кутить так кутить – и плевать на диету!»

Оказалось, что пирожное не из муки, а из безе – а значит, почти диетическое, поэтому, покончив с ним, Клодин положила себе на тарелку кусок торта, налила еще чашку пунша и присела рядом с гадальным столиком – послушать, что предсказывают другим.

Узнала, что у Дайаны (согласно пророчеству карт) будет двойня. Та смеялась и отмахивалась: «Да ты что, ну куда мне?! Двоих уже вырастила – хватит!»

Вспомнилась вдруг фраза, тоже показавшаяся теперь забавной: «У нас должны быть свои, маленькие женские тайны!» Интересно, а у нее есть какие-нибудь тайны от Томми – то, о чем он не знает? Клодин попыталась вспомнить – на ум не шло ничего, кроме Ришара с его перманентным флиртом и предложениями сбежать в Антарктиду… хотя это все, в общем-то, так невинно…

Подошедшая незаметно сзади Фиона хлопнула ее по плечу:

– Пенни за твои мысли!

– Да ну, – смутилась Клодин, и оттого ответила честно: – Я о «маленьких женских тайнах» думаю. Кто-то из девочек сказал это недавно – и до сих пор в голове вертится.

– Ну а как же без них – без тайн-то?! – рассмеялась Фиона. – А знаешь, какая самая главная? Что мужики, как бы они ни пыжились – они, мол, тут всем командуют и вообще самые умные! – без нас, может, с чем-то помаленьку и справляются, но плохо. Фантазии у них не хватает. Фантазии и авантюризма! Вот кто бы из них такой шикарный девичник придумал организовать?!

– Что поделать – у них есть свои недостатки… но и свои достоинства, – отозвалась Клодин, в который раз за сегодняшний вечер вспомнив Томми.

– Ладно-ладно, можешь своего лайми[36]36
  Лайми – исторически сложившееся у американцев прозвище англичан.


[Закрыть] не защищать – он у тебя действительно очень славный, – продолжала веселиться Фиона – похоже, она тоже уже хорошо приложилась к пуншу. – Пошли, поможешь мне мороженое разложить – мы его целый тазик наготовили!