Текст книги "Маленькие женские тайны"

Автор книги: Мери Каммингс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

– Пардон, – воскликнула она и светски-безмятежно улыбнулась. – О, мисс Армстронг, это вы?

– Вы не видели Лейси? – без обиняков спросила та.

– Лейси? Да, конечно, видела. Она заняла на конкурсе пятое место. Мне кажется, ее танец…

– А сейчас, где она сейчас? – в голосе прокурорши звучала сдержанная ярость.

– М-мм… – Клодин задумчиво огляделась. По губернатору ее глаза скользнули лишь мельком, но этого хватило, чтобы заметить и бокал с шампанским в его руке, и ту отеческую улыбку, с которой политические деятели – по крайней мере, на публике – смотрят на молоденьких девушек. Лейси стояла перед ним, Ришар – рядом, он тоже держал бокал.

– Кажется… Ой, мисс Армстронг, да вот же она! – Клодин кивнула в сторону губернатора. – Разговаривает с мистером Страйкером!

Прокурорша ринулась туда. Клодин – следом, готовая пустить в ход последнее средство: «споткнувшись», обдать ее содержимым стакана, который она по-прежнему сжимала в руке. Потом, конечно, можно выдать «Ах, простите! Я такая неловкая!» – но дело будет сделано, а липкий холодный душ с добавкой шоколадной крошки почти любого если не отрезвит, то задержит!

До губернатора оставалось уже шагов двенадцать, когда мисс Армстронг вдруг затормозила так резко, что «несчастный случай» с кофе-гляссе едва не произошел естественным путем.

Клодин обошла ее сбоку, чтобы видеть выражение лица – сжатые губы, злой прищур глаз, но в остальном – светски-бесстрастная маска. Молодец, взяла себя в руки! А теперь подумай, как скажется на твоей карьере, если ты сейчас, прилюдно, закатишь дочери (совершеннолетней!) скандал!

Похоже, и до мисс Армстронг это наконец дошло. Еще несколько секунд постояв, она двинулась в сторону от губернатора. Клодин тоже отошла к колонне, но следила за ней, как ястреб за кроликом.

Отходит дальше… дальше… с кем-то поздоровалась, даже любезную улыбку из себя выдавила… идет к лестнице! Поднимается по ступенькам – уходит!

Незаметно отсалютовав ей вслед стаканом с «химическим оружием», Клодин с чувством выполненного долга сделала первый глоток.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Из дневника Клодин Конвей: «Я никогда не стану изменять Томми или обманывать его. Но я женщина, и у меня, как и у любой из нас, могут быть свои, маленькие женские тайны…»

Каррен-старший нашел ее минут через десять. Возникнув словно ниоткуда, он внезапно коснулся ее плеча и, не успела она обернуться, уже стоял перед ней.

– Она ушла, – доложила Клодин. – Думаю, что уже не вернется.

– Спасибо вам! Я, признаться, в первый момент растерялся, но вы с блеском разрешили ситуацию.

– Это было несложно, – рассмеялась Клодин, невольно вспомнив заявление Фионы, что мужчинам не хватает фантазии и предприимчивости. Хотя в данном случае проблема была скорее в другом – в том, что они не читают любовных романов. Потому что ничего нового она не изобрела: похожая ситуация была описана в одном романе про времена регентства – только там, когда на пороге бального зала появился злодей-опекун, герой быстренько представил свою невесту не губернатору, а самому принцу-регенту.

– Ришар просил меня извиниться перед вами, – продолжал Каррен. – Они с Лейси уже уехали, он повез ее к отцу. Она, как может, пытается бодриться, но на самом деле очень нервничает и переживает из-за матери.

– Ее можно понять.

– Да. Завтра с утра я съезжу к мисс Армстронг, попытаюсь с ней поговорить, как-то наладить отношения. Все-таки семья есть семья.

– Может быть, лучше это сделать самому Ришару?

– Клодин, – Каррен улыбнулся, – вы что, беспокоитесь о моем сердце?

Клодин неловко пожала плечами – не хотелось говорить, что это именно так.

– Не бойтесь, – продолжил он, – хотя Ришар за меня переживает и наверняка наговорил вам всяких ужасов, не настолько уж я сильно болен. Нет, идти, конечно, надо мне – и потому что это будет приличнее: я – отец, она – мать, и потому что мы люди одного поколения, оба любим своих детей и, надеюсь, сможем понять друг друга.

– Наверное, вы правы. Тем более что Ришара она, возможно, до сих пор в глубине души воспринимает как… как потенциального подозреваемого, – задумчиво сказала Клодин.

– Вот именно, – кивнул Каррен. – Вы, как всегда, правы, – еще пару раз кивнул, но уже рассеянно глядя куда-то вниз, как делают обычно люди, отвечая собственным мыслям, и наконец поднял на нее глаза.

– Клодин, возможно, то, что я сейчас скажу, несколько запоздало и не к месту… тем более сегодня. Но я все же скажу. Вы знаете, о чем я давно уже жалею? О том, что когда вы были еще свободны, мой глупый сын упустил момент и не женился на вас.

Клодин опешила настолько, что не сразу нашла, что ответить. В голову лезли совершенно посторонние мысли: что он сейчас очень похож на Ришара… хотя так говорить неправильно, на самом деле это Ришар на него похож…

Промямлила, не зная, что еще сказать:

– Но… Лейси очень славная девочка. И очень любит Ришара. Ради него она даже не побоялась матери – он вам рассказывал, наверное?

– Да.

– И они так хорошо смотрятся вместе!

– Клодин, не уговаривайте меня, – легко, одним лишь прищуром глаз усмехнулся Каррен. – Я и сам понимаю, что Лейси очень милая девочка, ее невозможно не полюбить. Но…

– Кроме того, к тому времени, как мы с Ришаром познакомились, – нашлась наконец Клодин, – я была уже несвободна. И я очень люблю своего мужа.

– Что ж, одно могу сказать – ему повезло. Если бы не это, я так или иначе постарался бы, чтобы вы вошли в мою семью.

«Так или иначе? Он что – никак себя в виду имеет?» – испуганно подумала Клодин – к такому повороту она была совершенно не готова.

– Впрочем, для меня вы в любом случае навсегда останетесь близким человеком, – продолжал Каррен. – И потому я хочу подарить вам одну вещь. Понятно, что то, что вы сделали для Ришара, не окупить никакими деньгами и подарками – но все же… – он полез было в карман, но потом огляделся и кивнул в сторону украшавших зал кустов гибискуса в керамических кадках. – Давайте отойдем туда.

Да уж, отойти не помешает, подумала Клодин. Если сейчас на глазах у всех гостей он подарит ей хотя бы авторучку, то ее репутация в этом штате навеки провалится в тартарары. Не объяснять же всем и каждому, что между ними ничего нет и это всего лишь попытка отблагодарить ее за то, что она по счастливой случайности смогла вычислить убийцу!

Она твердо решила, что если подарком окажется что-то большее, чем памятная безделушка вроде пистолетика Дженкинса – отказаться. Разумеется, со всеми подобающими изъявлениями благодарности, но отказаться. Прежде всего – чтобы не объясняться потом с Томми, которому то, что его жена принимает дорогие подарки от посторонних мужчин, может не понравиться.

Которому это точно не понравится.

«Откажусь, непременно откажусь!» – мысленно повторила самой себе Клодин, с любопытством глядя на то, как Каррен достает из кармана футляр – больше, чем тот, в котором было кольцо для Лейси – как щелкает крышкой…

Она еле сдержала восхищенное «Ах!»

То, что находилось в футляре, никоим образом нельзя было назвать простенькой безделушкой на память. На вишневом бархате лежал браслет – и браслет великолепный: основу из розового золота оплетала ветка вьюнка с усыпанными мелкими бриллиантами листьями и с цветами из темно-пурпурных камней – гранатов или аметистов.

– Я подарил его жене в тот день, когда мы крестили Ришара, – сказал Каррен. – Теперь он ваш. Думаю, что и она бы это одобрила.

– Но, – опомнилась Клодин, – это же семейная реликвия! Он должен принадлежать Лейси.

Каррен мягко усмехнулся.

– Думаю, что Лейси в нашей семье не будет обделена драгоценностями. А этот браслет я хочу подарить именно вам. Так что не обижайте меня и берите. Или он вам не нравится?

– Нравится, очень… но… Вы понимаете, мой муж…

– Он может рассердиться, что вы принимаете подарки от другого мужчины?

– Нет, не рассердиться, но… почувствовать себя задетым. Тем более что вроде бы и повода нет – сегодня не мой день рождения, не годовщина нашей свадьбы… – она набрала побольше воздуха и решительно закончила: – Так что, не обижайтесь, пожалуйста, но я не могу принять такой дорогой подарок.

– Я не обижаюсь, – кивнул Каррен; одно движение пальцев, и крышка футляра захлопнулась. – И ни в коем случае не хочу вносить раздор в ваши семейные отношения. Но… – глаза его, точь-в-точь как у Ришара, вспыхнули веселыми синими искорками, – годовщина вашей свадьбы, если я не ошибаюсь, в декабре?

– Не ошибаетесь, – с полуслова поняв его, весело ответила Клодин; подумала – что за день такой странный: все подарки дарят, всем она нужна… прямо нарасхват!

Всем, кроме собственного мужа – эта непрошенная мысль ударила будто мокрой тряпкой по лицу.

Он так и не пришел. А ведь мог придти, мог!

– Что-то не так? – спросил Каррен.

– Нет-нет, все в порядке, – она бодро улыбнулась.

– Тогда пойдемте танцевать. Я полон решимости доказать вам, что с моим сердцем дела обстоят не так уж плохо!

Домой Клодин вернулась за полночь.

Томми не спал – сидел, развалившись в кресле; выражение лица непонятное, что-то вроде «А пошли вы все!»

– Привет, – сказала она.

– Ну, привет, коли не шутишь, – не вставая с места, ответил он.

В гостиной пахло спиртным. Когда Клодин подошла ближе, то поняла, что пахнет не столько в комнате, сколько от него самого. На журнальном столике стояла целая батарея пустых банок и бутылок из мини-бара.

– Бык! – в ответ на ее возмущенный взгляд сообщил Томми.

– Что?

– Коктейль. Называется «Бык». Две части пива на одну виски.

Да, смесь убойная, ничего не скажешь! Клодин пересчитала – четыре банки от пива, две плоских фляжечки от виски, каждая примерно по полпинты[42]42
  Пинта – 0,475 л.


[Закрыть]. А, вот еще и русская водка – миниатюрная двухунциевая[43]43
  Унция – примерно 0,03 л.


[Закрыть] бутылочка. Ни бокала, ни какого-либо другого сосуда для смешивания на столе не было – очевидно, Томми решил, что все смешается прямо в желудке.

Да что с ним случилось – он в жизни столько не пил! Или это назло ей?

– Красивая заколочка, – заявил Томми, ткнув пальцем на ее лацкан.

– Брошечка.

– А в чем разница?

– У брошки сзади застежка, а у заколки – длинная булавка.

– Буду знать.

Перед тем, как начать выяснять отношения и разбираться, что же тут произошло, Клодин решила переодеться, собиралась пройти в спальню, но не тут-то было – внезапно выбросив в сторону руку, Томми ухватил ее за подол и за ногу.

– Чего-то мы с тобой о неважных вещах говорим – коктейль, брошка… Давай поговорим о главном. Хочешь, я облегчу тебе задачу? – подтянул ближе, взглянул снизу вверх. – Скажи, ты хочешь от меня уехать?

«Откуда он узнал?! Ведь билеты лежат на дне сумки!» – подумала она, прежде чем поняла, что Томми имеет в виду отнюдь не отдых в Мексике, и переспросила растерянно:

– В каком смысле – уехать?

– Ну… развестись?

– Что-о?! – меньше всего Клодин ждала подобного вопроса, даже рот открыла от изумления. – Ты что – с ума сошел? Или просто пьяный?

Может, это очередное проявление его чувства юмора – вроде того как, когда они еще не были женаты, он чуть что говорил: «Ну так как – мы женимся или расходимся?»

– Выпил, да, – слегка заплетающимся языком чуть ли не с гордостью заявил Томми. – Потому что боялся. Никогда ничего не боялся – а тут боялся.

– Чего ты боялся?

– Узнать, что ты собираешься уйти от меня к Каррену. И что я, я сам в этом виноват.

– Ты что – с ума сошел? – повторила Клодин.

– А ты не собираешься, нет? – он пьяно помотал головой.

– И в мыслях ничего подобного не было! Слушай, ну что с тобой? Пойди прими холодный душ! – она решила дополнить совет действием: заставить его встать и отправиться в ванную, но стоило ухватиться за его майку, как Томми, ухмыляясь, потянул ее к себе, так что она плюхнулась к нему на колени.

– Упс!

– Пусти! И не смей на меня дышать – от тебя спиртным несет!

– Так ты правда не собираешься от меня уходить?

– Не собираюсь! – рявкнула Клодин и со злости что есть силы огрела его по бицепсу – чуть кулак себе не отбила, а Томми даже не вздрогнул. – И откуда ты вобще эту чушь взял?

– Ну а как же, – с тяжеловесной пьяной уверенностью начал объяснять он. – Всю эту неделю ты встречалась с Карреном; возвращалась домой поздно, довольная, вином от тебя пахло. Ты ему звонишь, он тебе звонит все время. При этом ты не из тех женщин, которые будут изменять мужу. («Хоть на этом спасибо!» – мысленно прокомментировала она.) Значит, если у тебя с ним что-то наметилось, то это по-серьезному, и мне все, отставка. И сегодня тоже… я тебе говорил не ехать, а ты уехала, на меня наплевала – встреча у тебя, видите ли!

– Да, встреча! – взорвалась наконец Клодин – довольно с нее этого пьяного бреда! Вскочила и встала перед ним, гневно уперев руки в бока. – Да, была! Только с Дженкинсом, а ни с каким ни с Ришаром! Мне было страшно интересно послушать про убийство – чем там дело кончилось! Или ты меня и к Дженкинсу тоже ревнуешь? Так учти, что ему под шестьдесят и он ниже меня на голову.

Перевела дыхание, давая ему возможность вставить реплику (и пусть только посмеет это сделать!). Но он молчал, глядя снизу вверх – как Клодин показалось, глядя недоверчиво, что взбесило ее еще больше.

– Нет у меня ничего с Ришаром и быть не может! – рявкнула она. – Я тебя, дурака, люблю, хотя ты этого совершенно не заслуживаешь, – мысль о том, что крик могут услышать в коридоре, заставила ее слегка понизить голос. – Завез меня черт знает куда, оставил одну, замучил своей дурацкой ревностью!

– А что я должен был думать – с этими твоими постоянными встречами и звонками? – наконец-то ожил Томми.

– Ничего! Ничего не должен был думать, – огрызнулась Клодин. – А не знаешь – так можно и спросить! Я что – от тебя когда-нибудь что-нибудь скрывала?! И вообще ты… ты… – развернулась и ушла в ванную; хлопнула дверью, но запирать не стала.

Несмотря на отповедь, которую она дала Томми, в глубине души ее покусывало чувство вины и жалости к нему.

С одной стороны, все его «аргументы» не стоили выеденного яйца. С другой… а если бы он встречался с другой женщиной, пусть даже, по его словам, вполне невинно – каково бы ей было? В качестве компромисса Клодин решила побыстрее с ним помириться – и пообещала самой себе, когда вылезет из душа, накормить его сытным ужином. Наверняка ведь пил, не закусывая!

Она думала, что Томми появится минуты через две, но он пришел лишь через пять – задержка, очевидно, объяснялась замедленной от алкоголя реакцией. Встал у дверцы душевой кабинки, поинтересовался:

– Эй, ты там?

– Да, – интересно, а где еще? В слив утекла?

– Знаешь, когда мы сюда ехали, я надеялся, что у нас будет нечто вроде второго медового месяца. Мне очень хотелось тебя порадовать…

«Да уж, порадовал – дальше некуда!» – мысленно огрызнулась Клодин и, включив воду сильнее, ступила под душ – слушать все это, стоя с намыленной головой, у нее не было ни малейшего желания. Вода потекла по волосам, по ушам, и объяснения Томми превратились в неразборчивое «Бу-бу-бу».

Промыв как следует волосы, она отступила к дверце.

– …работа затянула так, что я целые дни на тренировочном полигоне пропадал, – оказывается, он все еще продолжал свой монолог.

«Мне ли этого не знать!» – саркастически заметила про себя Клодин.

– Знаешь, у них другая программа подготовки…

– Дай ополаскиватель, – перебила она.

Через верх перегородки перевесилась рука с бутылкой ополаскивателя для волос, но бубнеж продолжался:

– …И тут как раз Каррен объявился. Я только имя его услышал, сразу…

Клодин приоткрыла дверцу кабинки:

– Послушай, если хочешь что-то сказать, то зайди внутрь – а то вода шумит, я половину не слышу.

Боже, зачем она это сказала? Впрочем, кто же мог знать, что Томми полезет в кабинку как был, не раздеваясь. Хорошо хоть не в ботинках!

Его футболка и джинсы мгновенно потемнели от воды. Не обращая на это внимания, он шагнул вперед.

– Тут дождик идет. Давай я тебя от него укрою, – и действительно, притянул ее голову к груди и накрыл ладонью макушку.

Это было так нелепо, что Клодин рассмеялась. Обняла его – все равно уже мокрый – и, вжавшись лицом ему в грудь, помотала головой.

– Рыженький… рыженький ты мой.

Спать они легли только в третьем часу ночи. Томми, уже протрезвевший, но под завязку сытый, мгновенно отключился, а Клодин не спалось – закинув руки за голову, она смотрела на пересекающую потолок светлую дорожку от уличного фонаря.

Давно уже они с Томми так долго не сидели вместе и не разговаривали, обычно всегда что-нибудь отвлекало – или Даффи, или телефон, или какие-то бытовые, домашние дела. А сегодня сидели и сидели – и не хотелось уходить спать, не хотелось, чтобы кончался этот вечер… или правильнее было бы сказать «ночь»?

Верная своему обещанию, Клодин подогрела в микроволновке большой пирог с почками – думала, этого хватит, но незаметно, за разговором Томми прикончил его целиком и разочарованно взглянул на пустую тарелку – пришлось подогреть и второй.

Она рассказала ему про миссис Ларчмонт – все, что узнала от Дженкинса – и про помолвку Ришара. Про лежавшие в сумке билеты в Мексику говорить не стала, подумала – может, все-таки лучше сдать их, подождать его и поехать вместе; хоть и меньше дней получится, но вдвоем.

Томми тоже рассказывал – в основном про давешние маневры в горах; наверняка как всегда приврал, выставляя себя в героической роли, но слушать все равно было интересно.

Под конец разговора глаза уже совсем слипались. Но теперь Томми мирно посапывал рядом, а Клодин как отрезало – сон все не приходил, и ничего не оставалось, кроме как смотреть в потолок, позволяя мыслям рассеянно скользить в свободном полете.

Кончилось тем, что Томми подтянул ее к себе, сказал сонным голосом:

– Только пожалуйста, не вздумай на волне своих сыщицких успехов примерять на себя карьеру частного детектива!

– А ну тебя! – отмахнулась Клодин и заерзала, устраиваясь поудобнее.

Опять он ее мысли без спросу читает, иначе как бы догадался, что именно об этом она сейчас и думала?! Не то чтобы всерьез – но помечтать же каждый имеет право!

ЭПИЛОГ

На четвертую годовщину свадьбы Клодин получила с посыльным тот самый браслет с бриллиантовыми листьями. Томми, увидев его, слегка скривился, но выражать недовольство не стал: праздник есть праздник.

Ришар стал очередным представителем семейства Каррен, женившимся в церкви Святой Матильды в Сен-Жан-де-Ренн. Оба родителя невесты присутствовали на свадьбе и смотрели на свою дочь с гордостью.

Через восемь месяцев у Лейси родились близнецы – то, что называется «королевский выбор»: мальчик и девочка. Чтобы поддержать жену во время родов, Ришар отказался от дальнейшего участия в авторалли через Западную Сахару и прилетел домой на частном самолете.

Психиатрическая экспертиза признала миссис Ларчмонт вменяемой. Ее судили и приговорили к двенадцати годам тюрьмы.

Клодин узнала это от Корделии – как ни странно, именно с ней, а не с Фионой она до сих пор продолжает переписываться по электронной почте.

Мужа Тиш перевели в Калифорнию. Она, естественно, поехала с ним и так и не узнала, что немного ошиблась в своем гадании: в семье Дайаны действительно родилась двойня, но не самой у Дайаны, а у ее дочери. У Фионы новое увлечение – пэчворк[44]44
  Пэчворк – лоскутное шитье.


[Закрыть], ее лоскутное одеяло с мультяшными героями даже завоевало специальный приз на конкурсе штата.

Судьба Марты Кройцах сложилась удачно. Уже через два года после приезда в Лондон она вошла в топ-20 наиболее перспективных и востребованных английских фотомоделей. Ее мама тоже переехала в Англию, живет с ней и ведет ее хозяйство.

Даффи подрос, он уже бойко разговаривает и больше не пытается разобрать на составные части все, что видит – наоборот, теперь им овладела тяга к созиданию. Он обожает конструкторы и собирает из их деталей самые невероятные сооружения. На Рождество Томми подарил ему набор «Юный столяр». Клодин пыталась возражать: ребенок слишком мал для таких игр, но Томми заявил: «Ничего, пусть учится держать в руках инструмент!» На следующий день Даффи «отблагодарил» папу, приколотив его шлепанцы к буфету.