Текст книги "Ярко пылая (ЛП)"

Автор книги: Мелисса МакШейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава шестая, в которой Элинор проявляет себя

Ошеломленная Элинор неожиданно повернулась. Еще два огненных шара легко потухли – о чем думал их Поджигающий? Огонь, да, но такой слабый, которым невероятно поджечь что-нибудь важное. Рамси исчез. Мужчины протиснулись мимо нее, и она споткнулась, а затем отступила на корму, и схватила рельс, проходивший по ширине кормы, от так называемого «борта», обеими руками, чтобы не упасть. Никто не обратил на нее внимания в замешательстве. Никто не остановился, чтобы сказать ей, что происходит, или что она должна делать.

Она посмотрела на корабль вдалеке, и в ней поднялся гнев. Вот для чего она здесь, чтобы использовать свой талант на благо своей страны, а ее отталкивали в сторону и игнорировали, как если бы она была всего лишь бездарным пассажиром, бременем, которое нужно терпеть, но не уважать.

Она чувствовала, как огонь воззвал к ней, когда ее гнев усилился, в горле рождался крик, требующий освобождения, и посмотрела на вражеский корабль – как далеко? Полмили? У нее не было причин проверить возможности таланта, она не знала, насколько далеко он распространялся, но закрыла глаза и представила ощущение влажного холста под кончиками пальцев, а затем поставила огонь на самый высокий центр паруса.

На мгновение ей показалось, что она потерпела неудачу. Затем она почувствовала, как загорелся огонь. Казалось, она была в двух местах одновременно, ее тело стояло у борта, пытаясь удержать корабль в поле зрения, когда «Афина» начала разворачиваться, приближаясь к вражескому кораблю, а ее паруса мешали видению Элинор, ...Можно было ли назвать другую часть душой? Во всяком случае, та часть, которая знала огонь, охватывала далекое пламя и посылала его, как кипящее желе, вниз по парусам, прыгать с грот-мачты на другие паруса, превращаясь в капли расплавленной меди. Корабль продолжал свой путь к ним, горящий, как крошечное солнце, которое освещало тусклые серые волны под ним. Это было так прекрасно, что у нее заболело сердце.

Шум занятых людей, разбегающихся во всех направлениях, становился все громче, с криками удивления, страха и радости. Восхищения.

– Кровь Господня, – сказал кто-то из моряков, и Рамси ответил: -

Сдерживайся, матрос.

Элинор слышала все это издали, другая часть поглощала все, к чему она прикасалась, и наполняла маленькое человеческое тело силой, из-за которой ее кости гудели. Первый парус, который нужно сжечь, брамсель – и откуда у нее взялись эти знания? – начал разваливаться, большие полосы горящей ткани падали на палубу внизу. Она почувствовала, как падает с ним, и пошатнулась, крепче вцепившись в поручень. Руки схватили ее за локти и успокоили.

– Будь осторожна, – сказал Рамси ей на ухо. – Не перенапрягайся. У таланта есть пределы.

Она покачала головой. Она не чувствовала себя перенапряженной. Чувствовала себя живой, бодрой, словно могла продолжить сжигать паруса, мачты и корабль, пока они не превратятся в пепел. «Афина» была достаточно близка, когда Элинор смогла увидеть, как вражеские моряки спешат, некоторые даже поднимаются по горящим канатам с ведрами в тщетной попытке спасти свой корабль. Некоторые из снарядов рухнули, и двое мужчин упали на палубу, их крики, как далекое жужжание мошек. Звук пробудил Элинор от фантазий, и она освободилась от хватки Рамси и глубоко вздохнула, едва ощущая запах грязного дыма от горящих парусов.

– Что мне делать? – спросила она, не уверенная, хотела ли она спросить Рамси о направлении или о собственных мотивах.

Рамси ответил на ее вопрос:

– Вы можете растопить пушки?

Элинор покачала головой:

– Я думаю, что это выше моих сил, капитан.

– Хорошо, тогда, если бы вы могли избежать сжигания мачт, это облегчит нам транспортировку, когда мы его заберем.

Элинор обнаружила, где пламя билось на грот-мачте и погасила его, сформировала огонь, который тек вокруг двух других мачт к парусам.

– Неужели потеря паруса затруднит его маневр?

– Мы можем компенсировать эту потерю. Я бы предпочел не менять мачту.

К ним присоединился Бомонт:

– Похож на «Джойя», капитан. Амиро, наверное, сейчас писает в свои брюки. Я имею в виду... прошу прощения, капитан.

– Я согласен с мнением, но не с выражением, – сказал Рамси.

«Афина» продолжала приближаться к вражескому кораблю, который остановился. Элинор увидела мужчин, столпившихся вокруг пушки на носу противника. Рамси шагнул вниз по палубе «Афины», выкрикивая команды, и матросы собрались вокруг пушек, а также тех, кто находился рядом с носом корабля, независимо от того, какая часть палубы называлась, меньше и легче, чем двадцать шесть огромных зверей внизу.

Больше людей пробирались сквозь такелаж, держась против ветра, который подхватил и заставлял ее огонь течь от поврежденного корабля, как смертельный золотой вымпел. «Афина» собиралась пройти перпендикулярно другому кораблю, чего Элинор не понимала. Конечно, было бы разумнее проходить параллельно, наставляя больше пушек на врагов. Но она была просто Поджигающим, а не капитаном, который в этот момент вернулся к ней.

– Вы можете погасить огонь?

То, как он сформулировал свою просьбу, разозлило ее. Она повернулась спиной к врагу и сложила руки на груди.

– Могу ли я, капитан? – спросила она и без единого слова погасила огонь, не сказав ни слова.

Рамси на мгновение уставился на нее, потом рассмеялся.

– Прошу прощения, мисс Пемброук, – сказал он, – потому что я не сомневался в ваших способностях. Я имел в виду, не могли ли вы погасить огонь...

Грохот сотряс воздух, Рамси обнял ее за плечи и толкнул на палубу. Раздался прерывистый звук, а затем всплеск где-то по правую сторону «Афины», ту, которая не сталкивалась с врагом. Еще один отдаленный выстрел, не коснулся судна, и затем вибрация и рев пушек «Афины» – ядро полетело во врага. Элинор попыталась встать, чтобы увидеть, как прошло их нападение на французский корабль, но Рамси продолжал удерживать ее.

– Мы не достаточно близко, – крикнул он и побежал к носовой части, оставив Элинор подниматься с палубы. Она не была уверена, как они не могут быть достаточно близко, учитывая, что пушечное ядро ​​врага прошло через один из парусов «Афины» – по крайней мере, треск ткани сообщил о разрыве, – но враг был рядом. Мимолетно подумав о решении Рамси, что девушка снова действует самостоятельно, вспомнив первый огненный шар, летящий к ней, сделала один из своих и отправила его в сторону вражеского судна.

Он ударил по правому борту корабля и продолжил лететь, пересекая палубу по диагонали, чтобы врезаться в борт у кормы. Мужчины разбегались, что заставило ее рассмеяться; никто из них не пострадал, хотя такелаж загорелся. Она бросила еще два в быстрой последовательности, параллельно пушечным ядрам, выпущенным из кормовых орудий «Афины», наслаждаясь призрачным чувством полета с огнем. Так ли чувствовал себя Рамси, когда он летал? Или это была сила огня, его радость от свободы, заставившая ее чувствовать себя такой счастливой?

– Этого достаточно, – произнес Рамси, в очередной раз взяв ее за локоть, и она вздрогнула. Французский флаг исчез. Спустился с такелажа?

– Что это значит? – спросила она.

– Это означает, что они сдаются, – Рамси широко улыбался. Один из его передних зубов был кривым. Интересно, поэтому он так редко широко улыбается? – Передайте известие, мистеру Ливингстону. Вы хорошо себя чувствуете?

Элинор мгновенно поняла, что он обращается к ней.

– Я чувствую себя очень хорошо, капитан, – сказала она.

Спину немного ломило без видимой на то причины, но она чувствовала прилив сил, как будто жидкий огонь бежал по ее жилам.

– Вам следует быть осторожной. У необычного таланта есть цена. Хотя я думаю, что мы еще не знаем вашего предела.

– Они стреляли только дважды.

– Да, – сказал Рамси, снова улыбаясь, – так и было. Думаю, у вас больше не будет проблем с экипажем, мисс Пемброук.

Она огляделась. На палубе было не так уж много людей по сравнению с публичным наказанием, и большинство из них все еще были заняты оружием, но те люди, которые занимались такелажем, бросали на нее косые взгляды. Элинор подумала, что они смотрят с восхищением или страхом.

– Полагаю, что нет, – ответила она. Потом вспомнила и спросила: – А что с... наказанием?

Улыбка Рамси исчезла.

– Завтра он получит оставшиеся удары, но я пока позволю мистеру Хэйсу взглянуть на него. Более того, я боюсь, что за ним к решетке последуют другие люди. Этот корабль не должен был застать нас врасплох, и тех, кто позволил этому произойти, также придется выпороть, лейтенант, дежуривший в этот час, понесет наказание.

– Я понимаю.

– Неужели?

– Это мой талант предупредил вас о нападении, капитан. Сколько ущерба этот корабль нанес бы нам, если бы они подошли достаточно близко, чтобы использовать все свое оружие? Эти небрежные стражи несли бы ответственность за раны и смерть стольких людей. Я мало понимаю в ваших методах дисциплины на флоте, но, конечно, такое нарушение служебного долга должно быть сурово наказано.

Рамси кивнул.

– И они это тоже поймут. Привезите нас на борт, мистер Уинн и Хардисон, дайте им знак отправить своего капитана. Мистер Бомонт, вы присоединитесь ко мне? Вы отвезете «Джойе» в Гибралтар.

Элинор повернулась вовремя, чтобы увидеть реакцию Ливингстона на все. Он сначала удивился, потом рассердился и открыл рот, будто хотел что-то сказать. Рамси встретил его гнев холодным взглядом, одна бровь поднялась, словно приглашая Ливингстона сказать что-то дурное, что может вырваться из его уст. Ливингстон плотно сжал губы.

– Мисс Пемброук, вы должны спуститься ниже, прежде чем вас увидят наши друзья, – продолжил Рамси. – И благодарю вас.

– Конечно, капитан, – рефлекторно она сделала реверанс, как будто он пригласил ее потанцевать, потом покраснела, и Рамси подарил ей одну из мимолетных улыбок. Ливингстон, напротив, повернулся к нему, когда она проходила мимо, сверкнув в ее сторону недобрым взглядом. Он винил ее в том, капитан отдал командование «Джойе» Бомонту, а не ему. Казалось, капитан Рамси нашел для него наказание.

Оглядываясь назад, она догадалась, что капитана Амира нужно будет доставить на борт «Афины». Он мог быть честным человеком, но даже самый благородный человек мог испытывать желание нарушить условно-досрочное освобождение и попытаться вернуть свой корабль, если ему будет позволено остаться на нем. Возможно, это разумно, но Элинор не хотела оказаться племянницей в собственной спальне. Два дня прошло, прежде чем «Афина» и ее трофей добрались до Гибралтара. Молодой мичман, который принес ей еду, Сент-Мор, едва мог встретиться с ней взглядом, что уж говорить об общении. Она была вынуждена сидеть или лежать на кровати, читая книгу и заново перечитывать несколько книг, или смотреть в потолок, в то время как «Амираут» покачивался за окном большой каюты.

По вечерам она подслушивала разговоры за столиком капитана и обнаружила, что ее присутствие было причиной напряженного молчания, потому что, по меньшей мере, восемь человек каждый вечер садились обедать, пили и ели с удовольствием, выкрикивая тосты и смеясь над шутками, которых Элинор не понимала. Она злилась, ковыряясь в еде, и решила, что у нее будут разговор с Рамси, чтобы придумать какую-нибудь причину, по которой она будет свободно перемещаться по кораблю, не вызывая подозрений Амира. Даже французский капитан знал, что хорошо воспитанная англичанка не обошлась бы без женщины-компаньона, и, даже находясь в плену, он мог распространить слухи о ее отсутствии... Удивительно, что она ранее считала ограничение на квартердек и комнату капитана арестом.

Утром третьего дня Элинор проснулась от того, что движение корабля изменилось от постоянной качки до легкого качания, едва заметного после стольких дней в открытом море. Она быстро оделась и села на край кровати, ритмично постукивая ногами и гадая, смеет ли выйти. Дважды встала и положила руку на дверную ручку, дважды убрала ее и вернулась к кровати. Наконец, дверь открылась, и Сент-Мор взглянул на нее.

– Еда на столе, мисс, – сказал он, все еще не глядя на нее. – Капитан сошел на берег с капитаном Амиром.

Элинор проскользнула мимо него и пошла посмотреть в окно, стараясь не стоять там, где ее можно было увидеть. Синие просторы гавани были кое-где усеяны кораблями, в том числе «Джойе», который стоял на якоре неподалеку. Золотые солнечные лучи скользили по волнам, отражавшим вспышки света, заставили Элинор моргнуть и опустить веки. Ей пришлось отвести взгляд и вместо этого посмотреть на другие корабли. Один из них, должно быть, только что вошел в гавань, потому что его белые паруса были убраны. Они были похожи на крылья альбатросов, но, она считала, что они приносят удачу, а это не плохо.

За водой, далеко вдали, высоко поднялся серо-зеленый каменный мыс. С одной стороны отвесная скала спускалась к берегу, с другой – более пологая, но все же устрашающая для подъема. Казалось, что сам Бог бросил самый большой валун на берегу и оставил его там, обрастать мхом, в течение тысячи лет. Не обращая внимания на то, кто ее увидит, Элинор шагнула вперед и прижала ладонь к стеклу. На таком расстоянии ее рука точно прикрыла Гибралтарскую скалу и сделала синее небо более синим в сравнении ее светлой кожи. Невозможно понять, что это было то же небо, которое простиралось над домом ее отца в Хартфордшире.

– Капитан просил передать вам, не подниматься на палубу, и... он точно сказал: « Не спорь с Сен– Мором, это не его вина, что ты в ловушке», – произнес Сен-Мор, его лицо стало малиновым.

Элинор вздохнула, раздраженная словами Рамси и нетерпеливая с робким мичманом.

– Мистер Сен-Мор, я не намерена спорить с вами, но мне не нужна компания за завтраком, – сказала она, и Сен-Мор вышел, прежде чем она закончила. Завтрак состоял из горячих яиц, почек, тостов и кофе, а также свежих персиков, которые должно быть утром принес Мичман Херви. Ограничитель. Элинор приняла извинение, когда увидела его. Херви также привез «Таймс» вместе с почтой, и Элинор почувствовала себя почти цивилизованной, когда читала и ела. Рамсей поставил отличный стол.

Дверь снова открылась, и вошел Дольф, стюард капитана. Элинор не была уверена, кем он был. Он готовил капитану еду, убирал его каюту и стирал вещи, но он не был прислугой, и не камердинером. Дольф с грохотом поставил тарелку сосисок и что-то пробурчал. Элинор улыбнулась ему, он нахмурился сильнее и ушел, ничего не сказав.

Она наколола колбасу и с силой откусила. Элинор перестала пытаться подружиться с Дольфом после двух дней плавания, но ей хотелось бы, чтобы он не был так настроен против нее. У девушки создалось впечатление, что обидела его, хотя не была уверена, это потому, что она женщина, потому что она занимала даже небольшое количество внимания капитана, или ему просто не нравилось готовить на двоих.

– Доброе утро, – сказал Рамси, входя в комнату и усаживаясь напротив нее. – Капитан Амир находится под стражей на берегу, и я сожалею, что мне не пришло в голову придумать объяснение, которое предоставит вам свободу передвижения по кораблю, пока он находился здесь.

– Было очень неприятно, капитан.

– Я извинился, мисс Пемброук. У вас есть идеи? Вы могли бы стать миссионером на пути к Ямайке, чтобы обратить язычников.

Элинор посмотрела поверх газеты, поймав, его совершенно бесстрастный, но с озорным блеском взгляд. Она опустила газету.

– Я думаю, что могу быть приличной, но обедневшей женщиной, оставшейся с братом и его женой.

– Который, естественно, вне себя от радости, что к их семье с выводком из семерых детей присоединилась еще и незамужняя тетка.

– Но я люблю своих племянниц и племянников и буду хорошим, полезным дополнением к семье, в отличие от девицы, которая сидит в гостиной и критикует всех, Хестер.

– Кто такая Хестер?

– Моя законная сестра, конечно. Не могу поверить, что вы так печально осведомлены о моих родственных связях.

– Еще раз прошу прощения. Но как насчет Эрнеста? Видите, я не забыл о нем.

– Эрнест?

Его глаза расширились от шока.

– Молодой человек с плантации, который, конечно, хотел стать вашим мужем! Мисс Пемброук, подумайте, как он расстроится, если узнает о вашем безразличии!

Элинор рассмеялась:

– Капитан Рамси, между мной и Эрнестом все в порядке!

– Я рад слышать это. Вы должны хотя бы встретиться с молодым человеком ... – он тоже начал смеяться. – Мисс Пемброук, я и не подозревал, что у вас есть чувство юмора.

– Я тоже, честно говоря, капитан.

Она сложила газету и протянула ему, но он помахал рукой.

– Я давно так не смеялся.

Дольф принес еще одну тарелку капитану, который начал есть с большой аккуратностью, характеризующей все, что он делал.

– Надеюсь, вы понимаете, что мы все благодарны за то, что схватили «Джойе», – сказал он и снова засмеялся. – Aмиро не мог прекратить говорить о вашем – не о вас конкретно – а о Поджигающем, и продолжал просить позвать тебя. Я не знаю, хотел ли он пожать тебе руку или ударить, но думаю, что он впечатлен твоим мастерством. Никто не знал, как противостоять такому нападению. Ну, это заставляет его чувствовать себя менее униженным ... Амиро в приличном виде, и ему придется сесть, чтобы его выкупили.

Он взял еще несколько кусков, с видом, который говорил, что он еще не закончил, и Элинор с некоторым нетерпением ждала его продолжения.

– Поэтому, пожалуйста, не принимайте мои слова, как оскорбление в свой адрес.

– Вы держите меня в напряжении, капитан.

Он покачал головой.

– Это только потому, что нам очень повезло, – сказал он. – Их Поджигающий выстрелил слишком рано, что дало нам время, хотя наши часовые не заметили их приближение. И, основываясь на том, что я видел в бою между кораблями, он также был не очень силен. Если Амиро не допустил бы так много ошибок, если бы вы не заметили их, «Джойе» разнес хотя бы один борт, прежде чем мы были готовы ответить. «Джойе» не создан для отражения нападений Поджигающих. Там, куда мы направляемся, многие из кораблей обрабатывают свои паруса огнезащитными средствами и имеют системы пожаротушения снастей, используют тактику, даже если у вас не возникнут проблемы с преодолением препятствий. Я думаю, важно, чтобы вы знали, что не все наши поединки идут так хорошо.

– Я ценю это, капитан. Я чувствовала, что это слишком легко.

– Это не так, – он снова усмехнулся. – Вы не видели людей, когда эти паруса объял огонь. Бросать огненные шары – это одно, но этот корабль был в три раза дальше, чем любой Поджигающих разжигает огонь.

Элинор открыла рот.

– Я ... понятия не имею, капитан, -

сказала она. Она была настолько увлечена своим талантом во время сражения, что сделала это, не задумываясь. – Я знаю, что у меня есть сила, – сказала она, – но это кажется почти абсурдным. Я чувствовала, что не достигла своего предела. Это скорее похоже на то, чтобы попросить отца пони и получить вместо него чистокровную породистую лошадь.

– Это так, – сказал Рамси – мой предел в десять тысяч фунтов – Способность двигаться, вы понимаете, о чем я, – и думаю, что мог бы превысить этот предел, если понадобится. Это на три тысячи фунтов выше предыдущего раза. Я загрузил пушки на «Афину», по две за раз, примерно через три часа, потому что мы спешили, чтобы быстрее закончить погрузку. Я чувствовал себя почти смешно, бросая их так, видя то, как они все смотрели на меня ... Он замолчал. – Во всяком случае, я понимаю, что вы имеете в виду.

– Когда проявился ваш талант, капитан?

– Поздно, – он криво усмехнулся. -

Не так поздно, как ваш. Мне было четырнадцать, когда я проявил талан Перемещающего и в пятнадцать появился Необычный талант. Считаете ли вы, что ваш необычный талант был причиной, позднего проявления?

Элинор пожала плечами, думая, что он очень быстро сменил тему.

– Большинство записей о талантах – это списки достижений, а не детали. Прошло почти пятьдесят лет с тех пор, как такие вещи были замечены. Разумеется, существуют многочисленные родословные, записи о скрещивании, титулы благородства, предоставленные на протяжении веков.

Она снова почувствовала горечь, которая наполняла ее, когда она вспоминала страсть своего отца. – Одно, мы знаем точно, – так мало Поджигающих не только потому, что английский талант не проявляется в этом направлении, а потому, что многие из них умирают, когда он проявляется.

– Сжигают себя?

– И свои семьи, иногда. Торговля в попытке предсказать, какие таланты будут результатом конкретного скрещивания, процветает отчасти потому, что родители хотят предотвратить подобные вещи.

– Я думал, что все это клевета и ложь.

– В худшем случае. Большинство предсказателей искренне верят в свои гадательные методы – астрология и хиромантия чрезвычайно популярны. Но они не более точны в своих предсказаниях чем, если бы они выбрали их наугад. Те, кто применяет логику и причину проблемы, несколько более успешны.

Она подумала о книге разведения своего отца и подавила дрожь.

– Я понимаю, что некоторые греческие естествоиспытатели приступили к более глубокому изучению механизмов, которые вызывают появление талантов, используя современные научные принципы, но это объем моих знаний.

Дольф вошел в комнату и начал протирать стол, игнорируя их обоих. Рамси немного отодвинулся назад и сказал:

– Пройдет немного времени, прежде чем мы уедем, и я предпочел бы, чтобы вы не поднимались наверх, поскольку мы не можем рассказать всем о вашей семье на Ямайке. Я могу чем-то помочь?

– Еще книг. Поскольку нам предстоит долгий путь.

Он слегка поклонился.

– Вы свободны в передвижениях по кораблю, как только мы покинем гавань. Я полагаю, вы заслужили уважение команды, и у вас больше не будет проблем.

– Но вы предпочтете, чтобы я не вторгалась в их пространство больше, чем необходимо.

Он улыбнулся, показывая этот кривой зуб.

– Вы читаете мысли, мисс Пемброук.

– Думаю, нет. Это мистика.

Он посмеялся.

– Хорошего дня, мисс Пемброук.

– Хорошего дня, капитан Рамси.

Когда они с Дольфом покинули каюту, она пошла посмотреть в окно на крутую скалу, затем открыла его, чтобы холодный морской воздух проветрил каюту от запаха сосисок, который довольно быстро распространился... Вскарабкаться на скалу было бы слишком сложно даже по наклонной стороне, но каково это, стоять на вершине и рассматривать «Афину», мягко покачивающуюся на волнах гавани? Интересно, делал ли Рамзи когда-нибудь так, летал через серо-зеленое пространство к свету на вершине Скалы?

Мирные, робкие ощущения, как новый побег растения, начал пробиваться сквозь тревогу, которую испытывала в течение недели. Она никогда не была на расстоянии более ста миль от дома, находилась почти в десять раз дальше и готовилась пойти еще дальше. Спасибо тебе, папа, за то, что ты выгнал меня из крошечной жизни во что-то большее, чем я себе представляла. Спасибо, что так мало думал обо мне, что я была вынуждена найти место, где меня ценят. Спасибо.

Она наклонилась к открытому окну и глубоко вдохнула соленый воздух. Рамси лишь частично был прав. Экипаж, вероятно, в одинаковой мере боялся ее и уважал. Но теперь у нее была своя ниша на «Афине». Она боролась за это, и чувствовала, что наконец-то на своем месте.