Текст книги "Ярко пылая (ЛП)"

Автор книги: Мелисса МакШейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Но Стратфорд, когда белые стены Ограничивающей камеры «Афины» поднялись вокруг них, схватил Элинор за руку, прежде чем она успела выйти.

– Это было из-за женщины, – сказал он тихим голосом. – Они оба ухаживали за ней, и капитан завоевал ее сердце.

– Но... Разве он женат?

– Нет. Она стала плакать через месяц после того, как они объявили о помолвке. Сейчас она вышла замуж за богатого гражданина, капитан никогда не говорил об этом, но зачем ему это? Но именно поэтому капитан Кроуфорд ненавидит его.

Он вытолкнул ее из комнаты и закрыл дверь. Элинор смотрела на него. Как давно это было? Он, конечно же, не вел себя как мужчина, который был влюблен, хотя, она не знала, как это выглядело.

Дверь отворилась, напугав ее.

– И теперь мы ждем, сможет ли Даррант научиться использовать нас более эффективно, – сказал Рамси, зажав шляпу под мышкой. – Мы, вероятно, дали Вуду больше рычагов, что превосходно. Он хороший человек, если немного знать о его статусе подчиненного.

– Значит, он подчиненный? Я считала его высокопоставленным офицером колониального флота, учитывая его комментарии.

– О, да, он американский адмирал. Он должен быть равным адмиралу Дарранту, но адмирал тот, кто он есть, эта охота на пиратов стала больше британской операцией, которой помогают наши колониальные силы. Вуд – умный человек, и вы можете быть уверены, что он манипулирует адмиралом, чтобы лучше использовать ваш талант.

Он держал дверь огромной каюты открытой, их приветствовал запах жареной свинины, смешанный с более сладким, зеленым ароматом свежего горошка.

– Ужин и как раз вовремя. Встреча с Кроуфордом всегда вызывает у меня чувство голода.

Мичман Сен-Мор сопроводил Элинор в Гамильтон на следующее утро. Стратфорд занялся кораблем. Четверо из команды «Афины» гребли по большому проливу между Ирландским островом и тем, что Элинор называла материком. Это был долгий путь для лодки, и Элинор почувствовала некоторую жалость к людям, хотя они, казалось, совсем так не думали.

Они наняли старую карету, чтобы отвезти их. Плохо сделанное приспособление, которое пахло влажной гниющей древесиной, с потрепанной кожей и подушками на сиденьях, твердых как скала. Это была тихая поездка, когда они оба смотрели в окна кареты. Элинор, потому что она была очарована множеством растений и деревьев во всех оттенках ярко зеленого, Сен-Мор, потому что он не мог заставить себя взглянуть на нее. После столкновений с ним примерно полдюжины раз в Атлантическом плавании Элинор поняла, что гардемарин находится в муках подростковой страсти, что изменило ее чувства к нему от раздражения до забавной жалости. Она сожалела об этом, немного, Рамси собрал их вместе сегодня, но, возможно, близкое общение поможет молодому человеку преодолеть свою безответную любовь.

Гамильтон был красивым городом, укрытым в изгибе одного из голубых и песчано-золотых заливов, которые Элинор начала, к ее ужасу, считать само собой разумеющимся. Здания были тропическими, построены из ослепительно белого камня с большими окнами, чтобы пропускать ветер, дующий из гавани. Но построенные широкие улицы, выложенные прямыми линиями, стиль крыш и дверей, были современным британским дизайном. Это был молодой, буйный, процветающий город, его улицы заполнены мужчинами и женщинами, в основном цветными, и Элинор должна была перестать смотреть на них, задаваясь вопросом, сколько из их свободны и сколько рабов.

Она открыла окно кареты и позволила морскому бризу обдувать шею. Солнце не слишком палило тем утром, но день был влажным, а воздух прилипал, как вторая кожа.

Сент-Мор что-то пробормотал.

– Прошу прощения? – переспросила Элинор, наклоняясь вперед.

– Я сказал, что мы в Пемброукской волости, – ответил Сент-Мор. – Новость, которая может быть интересна для вас.

– Это интересно, мистер Сен-Мор, может ли основатель быть связан со мной?

– Названо в честь третьего графа Пемброука.

– В самом деле? Тогда, вероятно, нет. Моя семья старинная, но не титулованная. Вы, кажется, много знаете об этом месте.

– Я родился здесь.

– Мистер Сен-Мор! Не имела представления! Я полагаю, у вас есть желание навестить родителей?

Сент-Мор покраснел во время этого разговора.

– Не сегодня, мисс.

– Родиться на Бермудских островах. Как здорово!

Он пожал плечами и отвернулся к окну.

– Полагаю.

Элинор прикрыла улыбку ладонью. Они проезжали по прохладной, ровной, тенистой кедровой роще, со сломанными каменными стенами, которые были по пояс людям, прогуливающимся вдоль них. Ни один из пешеходов, казалось, не собирался спешить в своем путешествии. Она чувствовала себя немного ленивой. Не было никакой спешки, теплое солнце и влажный воздух расслабляли. Она закрыла глаза и наслаждалась мерцанием света, падающего через листья, и просачивающегося через веки.

В городе она купила платье в крохотном магазине, где работала женщина с черной кожей. Волосы которой были завернуты в узорчатую ткань, хотя ей потребовался почти весь ее маленький запас денег, чтобы убедить женщину продать его. Это не соответствовало бюджету Элинор, но она не могла позволить себе продать что-либо. «Афина» могла не оставаться в порту достаточно долго, чтобы ее забрать.

Затем она заставила Сент-Мора взять ее с собой в тур по Гамильтону. Было не так много времени, чтобы осмотреться. Сент-Мор объяснил, что столица в Сент-Джордже, его родном городе, имеет гораздо более красивую и более сложную архитектуру, но Элинор была очарована простотой домов и дружелюбием граждан. В конце концов, они оказались в гавани, где Элинор подразнила Сент-Мора, прогуливаясь босиком по пляжу.

Корабли всех размеров, от одномачтовых лодок до судов размером почти с «Афину», стояли на якоре в гавани. Иные лежали на берегу, а корпусы наклонялись к небу, в то время как мужчины чистили их днища. Она увидела, как один корабль, маневрируя, пересекает гавань, держась по ветру, и смотрела вслед ему, пока его рыжие паруса не превратились в точку.

С ногами, изнемогающими от непривычного хождения, и потом, заливавшего ее спину и подмышки, она пошла к Сент-Мору в баркас и вздрогнула, когда поняла, что он держался более чопорно, чем обычно, а его руки

были сжаты. Элинор проглотила смешок и извинилась перед молодым человеком, который все еще был мрачен. Она наклонилась и запустила пальцы в теплую воду, наблюдая за тем, как силуэт «Афины» растет. Когда они подплыли к ней, девушка подумала о том, что они могли бы поужинать, и как приятно было бы одеть новое платье.

Но, когда она добралась до постели, она нашла письмо, плотную толстую бумагу, запечатанную черным воском, лежащую на грубом, слегка сморщенном одеяле. Она бросила свою посылку на кровать и взяла послание. Ее имя было написано на сгибе.

Она не могла разглядеть печать в тусклом свете лампы, поэтому захватила письмо в большую каюту, где запах жареного цыпленка и розмарина обещал вкусный ужин, и поднесла бумагу к окну, чтобы поймать затухающий солнечный свет, когда солнце начало опускаться, как ярко-оранжевый мяч, за горизонт, который был похож на якорь, но был слишком размыт, чтобы разглядеть полностью. Она повернула его и снова посмотрела на свое имя. Почерка она не узнала, ее семья не знала, где она, но кто еще ей пишет?

Она сломала печать и развернула письмо. Послание на гладкой изогнутой медной пластине не совпадало с подчерком на внешней стороне конверта. Элинор была настолько поражена красотой подчерка, что пробежав глазами половину послания, поймала себя на мысли, о том, что она не понимает содержания. Девушка начала заново, читая медленнее. По мере того, как слова доходили до нее, пальцы онемели, и она знала, что все еще держит послание только потому, что видит, как ее побелевшие пальцы держатся за него. Она стояла, глядя на слова, не читая их целую минуту, прежде чем снова прочесть все это, все еще едва понимая послание.

Она услышала, как открылась дверь.

– Ах, мисс Пемброук. Вам понравилась прогулка? – спросил Рамси, снимая шляпу и кладя ее на маленький шкаф между кушетками.

– Капитан, – сказала Элинор и, увидев его лицо, поняла, что она говорила так тихо, он не мог ее услышать, поэтому она громче повторила: – Капитан, какой из этих кораблей «Славный»?

Рамси начал расстегивать пиджак.

– Это корабль капитана Кроуфорда. Почему вы спрашиваете?

Она протянула ему письмо.

– Потому что мне было приказано немедленно явиться туда.

Глава тринадцатая, в которой обстоятельства Элинор меняются не в лучшую сторону

Рамси недоуменно уставился на нее. Он выхватил письмо из ее рук и молча прочел его. Она могла точно сказать, когда он закончил, потому что его глаза на несколько секунд остановились где-то в центре страницы. Элинор вынуждена была перевести дыхание, потому что бесстрастный взгляд на его лице был намного страшнее, чем ярость.

– Капитан? – позвала она.

Рамси сунул ей письмо и вышел за дверь, крича:

– Херви!

Элинор бросилась за ним, сминая бумагу в руке, и ее толстые складки врезались в ладонь. Она бегом поднялась по ступенькам, почувствовав, как ее волосы коснулись пальцев, и свободной рукой дернула их так сильно, что скальп вспыхнул болью.

– Капитан Рамси, что мне делать?

Рамси обернулся, положив руку на бизань-мачту.

– Оставайтесь здесь, пока я разберусь с этим, – ответил он. – Мистер Бомонт, сядьте за стол. Мистер Херви, Адмиралтейский дом.

Стратфорд с широко открытыми глазами и ртом схватил Рамси за талию и скрылся. Бомонт, изумленный, как и Стратфорд, но лучше скрывая это, позвал:

– Мисс Пемброук?

Элинор попыталась разгладить скомканную бумагу, затем протянула ее Бомонту, который читал медленнее, чем Рамси. Единожды он взглянул на Элинор, прежде чем дошел до конца.

– Я не знал, что вы подчиняетесь таким приказам.

– Я тоже, – сказала Элинор, – но, полагаю... мне казалось, что Первый Лорд рекомендовал находиться под командованием капитана Рамси, и я подумала, что это значило... мистер Бомонт, неужели мне нужно будет покинуть «Афину»?

Бомон пожевал нижнюю губу.

– Не волнуйтесь. Майлз не позволит этому случиться, – он не выглядел уверенным, несмотря не сказанное. – Почему бы нам не пойти поужинать?

– Без капитана?

– Он настоял, чтобы все было как всегда. Я не стал бы идти против его указаний, какой бы ни была ситуация.

К ним присоединились Селкирк и лейтенант Фитцджеральд, но с отвлеченным Бомонтом и нервничавшим в присутствии Элинор Фицджеральдом ей оставалось беседовать с Селкирком, который, казалось, не замечал напряжения, испытываемое Элинор. Его Проницательность может быть или не была сильной – он никогда не был настолько невежливым, чтобы комментировать свое эмоциональное состояние после того, как она впервые взяла его под руку, – но его наблюдательность была удивительно плоха для всех, хотя он считал себя знатоком человеческих сердец. Мужчина увлекся болтовней, не замечая, неполных и отвлеченных ответов Элинор.

Она взяла в руки кусок жареной курицы, а он заговорил о чем-то, связанным с кошками или черепахами. Запах розмарина вызвал отвращение. Это напомнило о письме, ей пришлось бы отказаться от всего знакомого и дорогого.

Удивление пронзило ее осознание, насколько она полюбила «Афину», стесненную и темную. Она даже любила страшный запах рома, который пронизывал корабль, когда они открыли новый ствол, чтобы смешать очередную партию грога для мужчин. Мысли обо всех вещах, которые она любила, о корабле, заставили ее рассердиться. Она сражалась и убивала за «Афину», и теперь адмирал Даррант хотел отобрать корабль у нее? Девушка была почти уверена, что указания Первого Лорда не давали Дарранту право назначать ее в другое место. Рамси должен поставить его на место. Это была бы ужасная ошибка.

– Мисс Пемброук, я могу соблазнить вас еще одним кусочком курицы? – Селкирк положил больше мяса на тарелку, не дожидаясь согласия. Она слабо улыбнулась ему и попыталась поесть, но пища на вкус была горькой и слишком соленой, как слезы. – Вы не в духе, дорогая. Может быть, я могу позже почитать вам? Мы так и не закончили эту книгу проповедей Кэтринга, которую вы так любили.

– Благодарю вас, мистер Селкирк, но я думаю не сегодня. Боюсь, что из-за солнца у меня разболелась голова, – солгала Элинор. Фактически, она чувствовала себя удивительно энергичной, учитывая, что ее желудок сводило от беспокойства. Снова пахнет розмарином. Она схватила апельсин и начала снимать кожуру, держа ее близко к лицу и глубоко вдыхая запах цитрусовых.

– Вы ужасно несчастны, мисс Пемброук. Может, вам стоит сходить к доктору Хэйсу?

– Я считаю, что отдых – это все, что мне нужно. Спасибо.

– Тогда позвольте мне принести вам лимонную воду, чтобы промокнуть лоб. Она творит чудеса с головной болью и успокаивает даже самых нежных...

– Мистер Селкирк, – ответила Элинор, не в силах себя контролировать, – я не желаю ни лимонной воды, ни доктора Хейса, ни чего-либо кроме комфорта моей кровати. Я прошу вас, не беспокойтесь.

– Понятно, – сухо сказал Селкирк. – Я прошу прощения за свое неуместное внимание, – он положил салфетку и встал из-за стола. – Я иногда слишком заботлив, когда меня волнуют те, кто мне близок, но вижу, что моё внимание не выносимо для вас.

– Мистер Селкирк... – она чувствовала на себе взгляд всех присутствующих в комнате и хотела растаять, как воск от свечи.

– Нет, вы правы, мисс Пемброук, я не могу предложить вам что-нибудь, что облегчит ваши страдания, – он небрежно поклонился и подошел к двери, закричав от удивления и боли, когда та стукнула его по лицу.

– Прошу прощения, – сказал Рамси совсем не покаянно. Голос его был ровным, без эмоций. Но Селкирк, положив ладонь на руку Рамси, когда тот потянулся, чтобы успокоиться, выдохнул, дернулся и выбежал из большой каюты, будто его ударило воображаемой железной дверью.

Рамси осторожно закрыл за собой дверь и постоял немного, глядя на свою ладонь на дверной ручке.

– Капитан, – начала Элинор.

– Вы должны собрать вещи и немедленно явиться на «Славный», – сказал он, – я имею в виду, после ужина. И это уступка – единственное, на что у меня хватило власти.

Капитан подошел к столу и тяжело опустился на стул.

– Но это чудовищно несправедливо! Капитан...

– Мисс Пемброук, – произнес Рамси все еще ровным тоном, – вы подчиняетесь приказам, как и все мы. Адмирал Даррант решил, что вам лучше служить флоту под командованием капитана Кроуфорда. «Славный» должен быть укомплектован отрядом Поджигающих, вы и еще три человека, для миссии, которую адмирал не счел нужным обсуждать со мной. Последние полчаса я спорил с ним, и все, что я сделал, это добился обвинения в неуважении и неповиновении. Итак, мы все должны исполнить свой долг, – он выплюнул последнее слово, словно выплюнул песок.

Элинор посмотрела на людей, стоящих вокруг стола.

– Но я уверена, что это не то, чего хотел Первый Лорд, – сказала она.

– Я тоже, но ничего не могу поделать, пока Уайтхолл не проснется. Артур, я хочу, чтобы вы поговорили с вашими знакомыми в семь часов – это должно дать им время выпить утренний кофе. Мистер Фицджеральд, найдите мистера Херви и скажите ему, чтобы он был готов к встрече, которая у меня назначена. Мисс Пемброук ... – Рамси взял ее за руку и взволнованно сжал, почти причиняя боль. – Я решу это. До тех пор, ну, Кроуфорд может быть ослом, но он не плохой капитан, и уверен, что он будет относиться к вам хорошо.

– Ваше лицо говорит о том, что это ложь, – ответила Элинор.

Он отпустил ее.

– Что я должен вам сказать? Я понятия не имею, куда Кроуфорд собирается или какие указания ему дал адмирал Даррант. Я даже не знаю, понимают ли они ваши возможности!

– Я уверена, что смогу вынести все, что это новое... приключение... принесет, -

произнесла Элинор с кривой ухмылкой, и он горько засмеялся.

Элинор отодвинула стул подальше от стола, побуждая мужчин встать, и Рамси спросил:

– Вы уже закончили?

– Я нахожу, что не так уж хочу есть, как должна была. Прошу меня извинить, джентльмены.

Рамси выглядел так, будто хотел возразить, и Элинор пришлось бежать в свою комнату, потому что могла расплакаться.

Она закинула свой потрепанный чемодан на кровать и бросила в него одежду, включая новое платье, все еще обернутое бумагой. Посмотрела на свое вечернее платье, провела пальцем по розовой фигурной белой марле на темно-розовом шелке и оставила его висящем в шкафу, как обещание, что она вернется. Затем потушила фонарь и вернулась в большую каюту, где Рамси сидел один, поедая курицу и отварной картофель так, как если бы они были вражескими кораблями, которые он мог рассекать и потреблять.

– Я... лодка готова?

Рамси кивнул, не поднимая головы.

– Вы возьмете мою шлюпку. У рулевого есть приказ. «Славный» не далеко. Полагаю, адмирал ожидает, что вы отправитесь утром.

Элинор опустила свой чемодан.

– Тогда почему они не могут позволить мне остаться на ночь?

Рамси положил нож и вилку на свою тарелку, аккуратно перекрестив их, и, наконец, посмотрел на нее.

– Подозреваю, что это все из-за силы, – сказал он тихим голосом, словно боялся подслушивающих устройств. – Ваши действия убедили адмирала Дарранта, что он нуждается в вашем очень ценном таланте, и он не хочет, чтобы я принимал всю его славу, когда его племянник – да, Кроуфорд его племянник, – может принести пользу. Этот «Поджигающий союз», который он предложил, звучит благородно и тактически звучно, но на самом деле, это повод для продвижения интересов Кроуфорда и, кстати, дать мне метафорический оттенок в глазах. Мисс Пемброук, я искренне приношу извинения за то, что вы оказались в политической битве.

– Я не понимала, что я пешка, – сказала Элинор, поворачиваясь к окну. Солнце зашло полностью, и воздух был темно-синей дымкой, смешанной с темной синевой воды. – Я думала, имея столько власти, что у меня есть некоторый контроль. Но я вижу, насколько была наивна.

– Я боюсь, что Первый Лорд намеревался сделать все это. Клянусь вам, мисс Пемброук, я верну вас на «Афину», если это будет в моих силах.

– Я верю вам, капитан.

Он снова рассмеялся коротким, горьким смехом.

– Кто-то должен, – Рамси отодвинулся от стола и подкинул ее чемодан в воздух. – Могу я сопроводить вас на шлюпку, мисс Пемброук?

Она взяла его за руку и, как будто пошла на похороны, поднялась по лестнице и проследовала через палубу, может быть в последний раз. Моряки вышли из глубины нижней палубы и толпились близко к тому месту, где был открыт попутчик, с серьезными лицами. Шепот перешел в полный голос, а затем люди прощались. Элинор не могла остановить себя, проливая слезы, пытаясь удержаться от потопа.

Она повернулась и помахала, когда шлюпку опустили в воду. Теперь они кричали: «Гип – гип ура», и рулевой и экипаж карабкались за борт, затем сам Рамси помог ей сесть в кресло боцмана, и ее опустили в лодку. Она решительно смотрела вперед, на этот раз не из страха, а потому, что не смела посмотреть на друга, которого покидала. Элинор заняла свое место, ее чемодан был уложен, и гребцы начали плыть с длинными, гладкими взмахами весел, доставляя ее к новому судну, которое никогда не станет ее домом.

Корабли в новой, частично законченной гавани, были видны мерцающими огнями высоко над поверхностью океана.

– Хо-хо, лодка, – кто-то крикнул с первого.

– «Афина», – ответил рулевой, но шлюпка капитана не замедлилась. Элинор наблюдала за ними, когда лодка скользила мимо каждого мерцающего созвездия, думая: «Это тот, а затем, нет, этот,» – когда проплыли мимо первого.

После того, как они пропустили три корабля, каждый из которых окликнул их и получил тот же ответ, гребцы повернулись к огонькам более многочисленным и расположенным выше, чем другие, огонькам, которые превратились в корабль, намного больше, чем «Афина» с надписью «СЛАВНЫЙ». Едва различимый в сиянии от кормовых фонарей.

– Привет, лодка! – позвал кто-то.

Гребцы подтолкнули лодку к корпусу, и один из них крикнул:

– «Афина» возле «Славного»!

Через мгновение на них опустилась тень головы.

– Кто здесь?

– Мисс Пемброук с «Афины» хочет попасть на борт!

– Подожди немного, – голова исчезла.

Элинор подняла голову, чтобы уклониться от летящего пучка, который приземлился на сиденье рядом с ней: кресло боцмана. С помощью гребцов она распутала веревки и устроилась. Когда кресло дернулось, и ее потянули вверх, она закрыла глаза и глубоко вдохнула теплый соленый воздух, наполненный уже знакомым запахом смолы и лака, и еще более отдаленно – затхлый запах влажного полотна. Это было временно. Рамси должен был вернуть ее на «Афину», и Даррант будет поставлен на свое место. Она сможет выдержать несколько дней или неделю.

Она вовремя открыла глаза, чтобы увидеть рельс и сетку, полную скатанных холстов, затем оказалась над палубой и вышла так же легко, как если бы каждый день сидела на стуле Боцмана.

– Добрый вечер, – поздоровалась девушка с матросами, в полосатых рубашках и коричневых брюках.

Запах «Славного» отличался от запаха «Афины», хотя Элинор не могла полностью осознать это из-за того, что кто-то готовил капусту где-то внизу. Вся верхняя палуба не была видна. За три шага по обе стороны от правого борта и вдоль него виднелся квартердек с колесом, расположенным в центре перед бизань-мачтой. Палуба была тихой, почти пустой, за исключением горстки моряков, которые подняли ее. Все остальные ужинали. Теперь эти люди стояли в полукруге вокруг нее, переступая и глядя, как будто они никогда не видели женщину раньше.

– Не могли бы вы, пожалуйста, отвести меня к капитану Кроуфорду? – спросила Элинор и вспыхнула, дежа-вю, когда она вспомнила, как тот же самый вопрос задала на «Афине» несколько недель назад.

Мужчины обменялись краткими взглядами, и, как только Элинор решила, что каждый из них пытался передать неприятную задачу кому-то другому, лейтенант быстро спустился с квартердека, немного запыхавшись.

– Прошу прощения, – извинился он, – мы не ожидали вас так скоро.

Элинор вспыхнула. Он настаивал на том, чтобы разрушить ее жизнь, но был не готов к ее приезду? Это был еще один способ, которым Кроуфорд навязал ей свою власть.

– Капитан Кроуфорд? – уточнила она, не заботясь о вежливости. Лицо лейтенанта покраснело. Он взмахнул шляпой и показал, что она должна следовать за ним.

Палуба сильно напоминала «Афину».

«Сколько времени мне понадобится, чтобы прекратить сравнивать этот корабль с ней?

Как долго я здесь пробуду?»

Но вход в каюту капитана располагался дальше, чем на «Афине», и дверь была менее искусно обработана. Элинор смутно чувствовала удовлетворение от превосходства «Афины». Лейтенант послал предупредить дежурного морского пехотинца и постучал в дверь большой каюты, но не получил ответа. Украдкой взглянув на Элинор, он постучал еще раз.

На этот раз Кроуфорд распахнул дверь и крикнул:

– Какого дьявола... – прежде чем узнать ее. – Вы, – сказал он менее сердито. – Полагаю, вы должны войти, – он повернулся и пошел, не дожидаясь ее. Элинор закрыла за собой дверь. Кроуфорду она не нравилась раньше, и она не нравилась ему еще больше, когда он стал исполнителем плана Дарранта.

– Капитан Кроуфорд, – начала она, Кроуфорд перебил ее: – мисс Пемброук...

– Пожалуйста, продолжайте, капитан, – сказала Элинор. – Я уверена, что вы ответите на все мои вопросы.

Кроуфорд растянулся на угловом трехстороннем диване под окнами. Главная каюта была больше, чем на «Афине», хотя ее окна были такими же, и стены оставались пустыми, за исключением мечей капитана, висевших на правой стороне у раздвижной двери четвертой кабины. Остатки ужина капитана были на столе. Он ел один, но по количеству оставшихся блюд Элинор догадалась, что он поглощал пищу за двоих. То, что он оставался подтянутым, было тайной.

Капитан был привлекательным мужчиной, с прекрасными, сильными скулами и четко отчерченным ртом, с прямым носом, хотя в уголках глаз появились морщины, выгравированные на лице, а мундир обляпан пятнами жира. Элинор прекрасно понимала, чем Рамси завоевал ее сердце, в отличии от Кроуфорда. Кроуфорд мог бы быть объективно более красивым, но самоуверенность и спокойный авторитет Рамси сделали его, в целом, привлекательнее.

– Я не знаю, как Рамси мирился с женщиной на борту, -

пробормотал Кроуфорд, затем громче добавил: – Я ожидаю, что вы подчинитесь приказам, когда их вам дадут. Здесь особого отношения не будет. Не рассчитывайте, что я предложу вам свою руку. Мне не нужны изысканные наряды на моем корабле. Вам будет выдана униформа, и вы с другими Поджигающими станете обедать совместно и займете койку в оружейной. Утром я объясню, что приказывал нам адмирал.

Элинор пропустила последнюю часть этой речи, потому что ее ум овладел ключевой фразой.

– Выдать мне мундир, капитан?

– Вы теперь член моей команды, и у вас, как у Поджигающей, будет своя собственная форма, что-то, что отделит вас от остальных. Приказ Дюрранта. Кроме того, вы слишком заметны в этом платье.

– Прошу прощения, капитан, но я не стану жертвовать своей благопристойностью!

– Вы будете делать то, что вам говорят или страдать от последствий, – рявкнул Кроуфорд.

– И что, скажите, за последствия будут? Капитан, вы не можете меня выпороть!

– Нет, – процедил он, его голос стал низким и злым, – но я могу заставить вас отправиться домой, уволенной без оплаты. Я не думаю, что вы этого хотите.

Элинор побледнела:

– Вы бы не поступили так.

– Поступил бы. А теперь идите в оружейную и поговорите с лейтенантом Фишером. Я ожидаю, что вы будете одеты соответственно приказу, когда увидимся утром. Свободны.

Разъяренная, Элинор молча поспешила прочь, боясь, что она, возможно, не сможет контролировать свой язык. Да, Кроуфорд наверняка отправит ее домой, если она откажется подчиниться, и Элинор начала понимать, сколько власти у адмирала Дарранта над ней. Дом, в котором нет никого, чтобы понять ее – ее репутация не может быть разрушена, но она снова окажется в ловушке медленного удушения. У нее не было выбора.

«Ох, капитан Рамси, действуйте побыстрее».

Она нашла лестницу, ведущую на нижнюю палубу, где навстречу ей поднялся шум ужина. Ступени были разрушены, стерты от лет службы, в отличии от «Афины». Но время их сгладило от прохода сотен футов, и она на мгновение остановилась, чтобы вдохнуть запах капусты и успокоиться. Она не сделала бы себе никаких поблажек, будучи сердитой и непокорной.

Элинор продолжила свой спуск медленнее, двигаясь тихо, чтобы не привлекать внимание говорящих, кричащих и смеющихся мужчин, стучащих по столам. По крайней мере, все казалось знакомым. Сейчас ужинали и команда на «Афине», а после этого должна была быть музыка. Она ​​заставила себя не думать об этом, сосредоточить свои мысли на изношенных досках, которые скрипели под ее весом.

В кают-компании не было двери, только большой проход, через который Элинор увидела стол и лестницу, и горстку мужчин, смеявшихся за напитками после ужина. Все замолчали и вскочили на ноги, когда она появилась на краю света от лампы над столом.

– Мисс, – произнес один из лейтенантов, не глядя на нее, – добрый вечер, мисс, – он был немного полноват, с седеющими волосами.

– Мне сказали доложить лейтенанту Фишеру, – сказала Элинор.

– Это я, мисс, у меня есть каюта для вас, и я куплю вам одну из новых униформ, – он не сдвинулся с места.

– Она сможет разделить со мной гамак в любое время, – сказал один из мужчин, не слишком мягко, своему соседу, который усмехнулся. Сердце Элинор упало. Как она прошла так далеко без угрозы нападения со стороны своих коллег?

– Благодарю вас за комплимент, сэр, – сказала она, протягивая руку, словно предлагая пожать её, – но я боюсь, что вы найдете меня... слишком теплым компаньоном, – она зажгла свою ладонь, на которой тут же вспыхнули разноцветные языки пламени и поднялись до локтя.

Мужчина выругался и опрокинулся со стула, пытаясь убежать от нее. Остальные вздохнули в унисон, издавая звук, похожий на ветер, пронизывающий паруса. Элинор поддержала огонь несколько секунд, а затем потушила его.

– Мистер Фишер, кажется, вы упомянули каюту?

– Ох, – произнес Фишер, его глаза были широкими, как пластина в левой руке, и сделал жест руками, который Элинор интерпретировала как «следуй за мной». Он открыл одну из дверей, которая была на самом деле прямоугольником холста криво висящего в рамке и показывающее пространство, в котором была только «голова» в углу, и гамак в комплекте, и небольшой неосвещенный фонарь, свисающий с потолка. Элинор перевела дыхание.

«Я не смогу спать в гамаке».

Она открыла рот, чтобы возразить, вспомнила довольную, злобную улыбку Кроуфорда и снова закрыла его.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Я удивлена, что вы держите запасную одежду на борту. Я полагала, что мужчины должны были обеспечить себя.

– Ох, нет, мисс, капитану очень, э-э, нам дали мундиры, для Поджигающих, – ответил Фишер. – Я скоро вернусь, мисс, – он закрыл дверь, оставив Элинор в темноте.

Вздохнув, она снова разожгла огонь и зажгла фонарь, чье прозрачное стекло пропускало более яркий свет, в отличии от того, к которому она привыкла. Руками она ощупала гамак. В потолке был еще один крючок на некотором расстоянии от первого, и, стоя на цыпочках, она едва могла дотянуться до него.

Она принялась расстегивать и распутывать кусок веревки и полотна, пока гамак не свис со своего крючка, тугой, как парус, когда воздух неподвижен. Элинор подняла средний холст, который был жестким и тяжелым, и выглядел не очень уютно, потом нашла конец веревки и попыталась перекинуть их через второй крючок.

«Я не верю, что когда-нибудь смогу его повесить, я сверну его обратно в эту связку. И капитан Кроуфорд не оказал никакого особого обращения. Интересно, насколько моя неприязнь к нему увеличится?»

Фишер толкнул дверь ногой. Он принес ворох одежды, поверх нее лежала пара неуклюжих ботинок и бесформенная широкополая шляпа, на которую Элинор с отвращением посмотрела.

– Вот, пожалуйста, мисс, – сказал он, сунув кучку Элинор. Затем заметил клубок гамака и просветлел. – Вам нужна помощь?

– Не могли бы вы, мистер Фишер? Я сделала все, что могу, но боюсь, что это первый раз, когда я вешаю гамак.

Фишер показал ей, как связать безопасный узел и прикрепить его к крючку.

– Я помогу вам уложить его утром. Ещё что-нибудь?

– Нет, благодарю вас, мистер Фишер, – он стал уверен, когда дело касалось морских вопросов. Может быть, он мог бы подумать о ней, как о несчастном, неуклюжем человеке – теперь она была всего лишь оружием, частью арсенала «Славного», как и его пушки. -

Доброй ночи.

Фишер кивнул и закрыл за собой дверь. Элинор положила на гамак свою груду новой одежды, которую быстро развернула и бросила на пол. Вздохнув, подняла их по одному и осторожно положила на полотно. Казалось, что ее мундир являл что-то среднее между костюмом офицеров и формой мичмана. Девушка почувствовала презрение Дарранта к Поджигающим в решении сделать их ни тем, ни другим.