Текст книги "Ярко пылая (ЛП)"

Автор книги: Мелисса МакШейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Глава шестнадцатая, в которой Элинор делает много открытий

Элинор проснулась в сумерках, слыша гомон птиц на деревьях, трель звуков, которые она никогда раньше не слышала. Ветер снова поднялся, и шелест листьев, соприкасающихся друг с другом, почти заглушил крики птиц. Она встала на колени, все ее мышцы дрожали от напряжения. К носу прилипли песчинки, и она протерла глаза, осторожно стряхнув песок, и моргнула, чтобы слезы смыли остальное. Когда нос снова стал чистым, она с облегчением вздохнула.

Воздух был наполнен сотнями запахов растений, сладкими, зелеными и влажными, запахом дождя, каплями, покрывающими ее кожу, как влажное теплое одеяло. Без солнечных лучей влажность легче переносилась, меньше раздражала, и она чувствовала, что силы возвращаются, и смогла встать. К сожалению, ее одежда была все еще мокрой, особенно под мышками и в промежности брюк, и когда она двигалась, они раздражали ее. Тем не менее, она была жива, и спине больше не болела, а ноги дрожали, но держали ее. Ей действительно не на что было жаловаться.

Элинор посмотрела на пляж, где песчаный берег уступил место черным скалам и в конечном итоге исчез в начале скалы. В другом направлении песок изогнулся вдоль мыса за деревьями, которые росли в головокружительном разнообразии. Пальмы с их странной кольчатой ​​корой, деревья, названий которых она не знала, с прямыми стволами и широкими зелеными листьями, и дюжина других – все растут вместе в диком изобилии каждого оттенка зеленого.

Она приблизилась к линии деревьев и отошла, когда звук ее шагов испугал стаю маленьких коричневых и красных птиц из кроны. Их полет был похож на порыв ветра, сотрясающий деревья, когда они улетели. Осторожно она продолжила осматривать пальмы. Некоторые из них были кокосовыми, их плоды не совсем созрели, но теперь ее желудок был настолько пуст, что ей было все равно.

Элинор обошла одно из деревьев и задумалась. Она не могла забраться на шершавый ствол пальмы, вспомнив, что похожие видела на Бермудских островах, и встряхнула дерево, это напоминало попытку потрясти грот-мачту «Афины». Было уже слишком темно, чтобы видеть. Элинор создала огонь на кончиках пальцев и подняла руку, как факел, вглядываясь в далекие, затененные, округлые плоды, а потом появилась идея. Девушка осторожно зажгла огонь в том месте, где кокосовый орех прикреплялся к дереву, и быстро отскочила назад, когда плод со щелчком оторвался и тяжело упал на землю у ее ног.

Элинор схватила свою добычу. Гладкая скорлупа ореха была еще зеленой, и она не чувствовала своеобразного кокосового аромата. Девушка постучала по нему костяшками пальцев и услышала эхо. Как же его открыть? Она спустилась по пляжу, пока не добралась до каменистого берега, внимательно осматриваясь. Все камни выглядели гладкими, но была опасность позрезать ногу, наступив на острый камень, что могло иметь последствия, без возможности обработки пореза. Это заставило ее задуматься, не возникнет ли заражения от раны на ее руке, но она отогнала эту мысль.

В дальнем конце, где начинался скалистый хребет, находилась мелкая заводь, которая была ниже отметки прилива, сглаженная вековыми волнами. Она подняла кокос над головой и бросила его на камень так сильно, как только могла.

Кокосовый орех подпрыгнул и покатился к волнам. Элинор вскрикнула и нырнула, чтобы вытащить его, прижав к груди. Изучив кокос, обнаружила тонкую трещину, которая немного расширилась, когда она потянула ее ногтями. Но солнце уже село, и если она попытается снова бросить его, то почти наверняка потеряет плод. Вздохнув, Элинор взяла кокос подмышку и поплелась обратно к пальме. Она отломала большую ветку и потащила обратно ее вниз по пляжу, а затем подожгла.

Треск и тепло огня успокоили ее разочарование и страх, и на мгновение девушка забыла о своем голоде настолько, что захотела лечь нагишом в середину огня и позволить всем ее переживаниям сгореть. Но, встряхнув головой, отогнала эту мысль. Оглядевшись еще раз, Элинор заметила скалу, чуть выше её талии. Девушка заметила, что верх камня находился выше отметки прилива и был зубчатым, а местами имел острый узкий край, как топор. Элинор высоко подняла кокосовый орех, а затем стукнула его об один из этих зазубрин.

На сей раз образовавшаяся трещина расширилась на столько, что можно было вставить пальцы и раздвинуть края. Она победоносно разорвала оболочку, чтобы обнаружить вторую, более твердую.

Элинор уставилась на орех, затем, крича, била его о камень, снова и снова, пока с громким треском он не раскололся, пролив тонкую струю водянистой жидкости вниз по скале. Она схватила его, вылизывая и высасывая внутренности, с облегчением сглотнув то, что осталось от сладкой воды. Затем вгрызлась в мягкие, почти студенистые внутренности и съела столько, сколько смогла. Это не вызвало чувства насыщения, но облегчило глубокую боль в животе и появилось желание уснуть.

«Нет, я не должна спать. Мне нужно послать сигнал.»

Она вернулась к деревьям и в свете горящей ветки осмотрела пальмы. Их было так много. Она выбрала самую высокую, с толстыми зелеными листьями размером с ее руку, отступила назад и подожгла ее. Пламя медленно распространялось над лесом, пока дерево пылало высоко и ярко, наполняя воздух облаками дыма. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы пламя не распространилось на другие деревья, но, в конце концов, она нашла форму для огня, которая держала его изолированным на этом единственном дереве. Элинор позволила ему гореть, пока искала убежище и не находила ничего по-настоящему подходящего. Ей просто нужно переночевать под открытым небом в течение одной ночи, а утром можно продолжить исследовать остров.

Она зажгла огонь на другой ладони и села на берегу возле горящего дерева, любуясь его красотой. Воздух был наполнен запахом древесного дыма и сладким запахом, который исходил от уникального дерева. Элинор надеялась, что оно не было каким-то особо ценным видом – нет, ему не позволили бы разрастись, если бы кто-то мог получить прибыль.

Она поймала себя на том, что стала засыпать и начала ходить, чтобы не уснуть, потирая руки и постанывая от боли, когда вновь затронула рану на руке. Кровотечение остановилось, отчасти потому, что ее рукав прилип к порезу. Элинор разорвала материю, пока не освободилась от рукава, морщась, когда отрывала ее от раны, затем неловко забинтовала руку, используя зубы, чтобы помочь закрепить узел.

Она повертела рукой, проверяя повязку. Это напомнило ей о том, как Рамси вошел в ее спальню после битвы, его рукав был в крови, и рассказал об убийстве и таланте и о том, что все это значило, и ей хотелось, чтобы он был рядом с ней, чтобы она не была так ужасно одинока. Одиночество, страх и боль поразили ее, как нарастающий поток, пытаясь раздавить, и девушка сжалась в комок и плакала, пока не кончились слезы, онемев от усталости и засыпая.

Она потушила оба огня, потом увидела дерево с широким стволом и корнями, переплетенными так, чтобы можно было свернуться калачиком, и попыталась успокоиться. Ее одежда высохла, когда она стояла у горящей пальмовой ветви, но ночной воздух был прохладным, а ветер достаточно сильным, и его порывы раздражали ее. Наконец, Элинор сдалась, вернулась на берег и потащила свой плот к дереву, подползла под него и заснула.

Она проснулась в тусклом дневном свете, просачивающегося сквозь пасмурное небо; звуки сотен птичьих крыльев оглашали и без того неприятно влажный воздух. Слабый запах костров прошлой ночи все еще висел поблизости, обостряя голод. Ей нужно было бы найти что-то более питательное.

Она облегчилась, смутно чувствуя неловкость за то, что сделала это на открытом воздухе, а затем отправилась в лес на охоту за едой и водой. У нее было представление, что воду, скорее всего, можно найти около скалы, поэтому она пошла к ней, поднимаясь вверх и углубляясь в лес. Почти сразу же Элинор поняла, что никогда не сможет найти дорогу к пляжу, если не начнет делать отметки, и минуту волновалась, прежде чем посмеяться над собой и выжечь несколько тонких линий в виде стрелы на стволах ближайших деревьев. Она теперь сможет вернуться на пляж. Девушка не была уверена, в выбранном именно северном направлении, поскольку не исследовала остров, чтобы добраться до северного берега, который, почти наверняка, должен оказаться в проходе между Ямайкой и Кубой, где проплывали торговые суда. Где был отличный шанс – подать сигнал кораблю, чтобы спастись.

Она пошла дальше вглубь острова, ославляя метки и восхищаясь красотой природы. Так много диких, смело растущих цветов, розовых и красных, привлекающих насекомых. Так много птиц, похожих на крошечные летающие драгоценности, которые сбегали от нее. Так много деревьев пахло зеленью и водой, что ее жажда крепла с каждым вздохом.

Элинор осторожно наступала, так как нужно было защищать босые ноги от камней и упавших веток, но иногда она была настолько очаровала, что забывала беспокоиться о своем нынешнем положении. Тишины не было. Когда птицы переставали перекрикиваться, что случалось очень редко, был слышен шум ветра сквозь деревья, предвещавший очередной ливень. Ей хотелось бы, перевернуть свой плот так, чтобы она смогла собирать капли дождя, если бы она не нашла другой источник воды.

Когда она подумала об этом, то поняла, что, шелест ветра изменился, принеся влагу. Вода была где-то впереди, слева от нее. Она с жадностью поспешила вперед и вскоре обнаружила узкий ручей, текущий по камням, которые на протяжении столетий вырезали канал, спускавшийся с другой стороны скалы в серии водопадов. Элинор опустилась на колени и стала пить прохладную, вкусную воду, глотая ее, пока не наполнила живот до боли.

Она вытерла подбородок и присела на корточки, ее сознание прояснилось. Сначала вода, потом еда. Матросы на «Афине» всегда утверждали, что никто не может голодать в Карибском бассейне, потому что на каждом дереве была еда. В тот момент Элинор ничего не видела, но, возможно, она просто была не в том месте. Она решила пойти на запад, отойти от хребта и обойти вокруг пляжа.

Элинор начала замечать особенности в расположении деревьев. Пальмы росли у берега. Деревья с круглыми листьями размером с руку – выше, и теперь она видела высокие деревья с низкими ветвями, которые кое-где доставали до ее головы. Их листья были глянцевыми и огромными, с глубокими лопастями, и по наитию Элинор поднялась и сломала один. Он был настолько широк, что она могла использовать его как временную шляпу, судя по небу, казалось, что это будет еще один облачный, возможно, дождливый день. Ей понадобилось бы больше одного листа, чтобы защитить себя от шторма.

Она выглянула из-под листвы, пытаясь сориентироваться по облакам, но вместо этого увидела несколько зеленых плодов висящих высоко над ней. Хлебное дерево. Это было хлебное дерево! Она повторила свой трюк с кокосовой пальмой, и вскоре два зеленых плода, размером с ее голову, лежали у ее ног. Один раскололся, она взяла его и повертела в руках.

– Не ешь его сырым, – говорил Стратфорд, – от него только заболит живот.

Ну, это, конечно, не будет проблемой. Элинор держала его на расстоянии вытянутой руки, и огонь перекинулся от нее на шершавую зеленую поверхность, которая начала чернеть практически сразу.

Ее пальцы задрожали. Сколько времени было нужно? Она повернула плод и, все еще пылающими руками, сделала щелочку, чтобы посмотреть на внутренности. Они выглядели обугленными и совсем не аппетитными. Девушка погасила огонь, вытащила кусок и съела его. По вкусу было похоже на не сильно подгорелый картофель, вытащив внутренности, съела все. Она была более осторожна со вторым, который достаточно прожарился, и когда она закончила, то почувствовала себя сытой и оживленной, способной принять любые вызовы, которые этот остров бросит. Вытерев руки листьями хлебного дерева, она продолжила свой путь.

Как только она поняла, на что обращать внимание, то обнаружила множество деревьев хлебного дерева, а затем огромную папайю. Сняла жилет и использовала его для хранения своих припасов. Элинор видела следы животных, когда поняла, что виноградная лоза, накинутая на ветку, была огромной змеей, но она проигнорировала ее и обошла стороной. Быстро привыкнув к мелким существам в подлеске и выяснив, что они больше интересуются не ей, а змеей. Несмотря на это, она оставалась начеку. Следующее животное, с которым она столкнется, могло быть более враждебным.

Дождь начался ближе к вечеру. Элинор прижалась к одному из вечнозеленых растений, ветки которых росли близко к земле, а под ней был толстый мягкий ковер из иголок, которые не кололи ноги, если она была осторожна. Она съела папайю и обдумывала свой следующий шаг. Ей придется зажечь большой костер и надеяться, что кто-то его заметит. Потом она начнет исследовать побережье острова и выяснять, было ли оно заселено. Это была самая вероятная возможность спасения. Элинор задремала под деревьями; утешительный звук дождя шелестел сквозь листья и падал огромными каплями с ветвей.

Когда она проснулась, то начала придумывать, как ей вечером разбить лагерь. Хотя Элинор и была измучена, но нашла себе силы, сберечь припасы и отметить площадь для костра. Девушка чувствовала себя немного виноватой за уничтожение стольких прекрасных деревьев на острове, но других вариантов не было, если она хотела выжить там. Элинор была уверена, что не смогла бы выдержать диету из тропических плодов в течение более чем нескольких недель. Она старалась не зацикливаться на слове “недель”.

Костер горел высоко и выбрасывал в воздух большие облака дыма. Она сидела на сухом песке, который прилипал к ней, и восхищалась красотой огня. Одна ее часть стремилась войти в него и позволить ему течь через нее и сквозь нее. Это наполнило ее радостью, и заставило ее почувствовать себя непобедимой, ибо какая человеческая сила могла погасить огонь, сильный, горячий и свирепый? Ну, кроме нее и этого Необычного Поджигающего противника. Схватка с ним была ужасающей, но девушка радовалась, что ее талант не уступал ему по силе.

Она была недовольна тем, что он пират. Они должны были быть товарищами, друзьями. Элинор вспомнила, что сказал Рамси о различии Необычного и обычного таланта. Он стал ее самым близким другом, и она не могла сообщить ему, что жива. Как было бы чудесно, если бы ее спасли и вернули на «Афину». Даже Даррант не смог бы оправдать предоставление Кроуфорду другого корабля, когда тот был ответственен за уничтожение «Славного», и не было причины, чтобы она больше не служила с Рамси.

Пылающая пальмовая ветвь упала на песок, следом раздался резкий треск и глухие удары, когда за ним последовало несколько кокосовых орехов. Было бы интересно узнать, какой вкус кокоса, когда он был зажарен в духовке. Она потушила ветку и откинулась на песок. Солнце село после того, как деревья горели всего полчаса. Какой сигнал лучше, дым или пламя? Ну, теперь она сделала то и другое.

Через огонь было трудно увидеть звезды, но она хорошо их знала, проводя много времени на палубе «Афины» с Рамси или Стратфордом или Хейсом, рассматривая созвездия. Элинор не предполагала, что будет искать путь домой. Когда она оставит Королевский военно-морской флот, то не станет обосновываться в Лондоне, где недавно установили газовые лампы. Девушка обратила взор от небес на свой костер. Она протянула руку и проследила очертания Малой Медведицы, Дракона, Кассиопеи. Кто-то должен иметь достаточно воображения, чтобы увидеть в простых образах такие фигуры.

Элинор моргнула, и звезды резко изменились. Она вскочила, в ужасе, что найдет лес в огне, но он едва начал распространяться по избранному периметру. Пришло время спать. Кто-то увидит ее маяк и придет за ней. Возможно, теперь, когда у нее было достаточно еды, она могла бы завтра попробовать создать более крупный и дымный маяк.

Элинор потушила огонь и нашла место более удобное для сна на холме возле скал, где упавшие ветви вечнозеленых растений образовали крышу, а место под горой было идеальным для ее припасов. Она втянула ноги, накрылась плотом и заснула.

На следующее утро девушка проснулась поздно и лежала несколько минут, не двигаясь, потому что ей было комфортно, и она знала, что при движении все ее измотанные мышцы будут ныть. Её мочевой пузырь, в конце концов, заставил встать и приступить к выполнению потребностей, к тому времени, когда она закончила, не было смысла ложиться снова.

Элинор все еще не придумала, как хранить воду, поэтому пошла вверх по холму к ручью, где сделала небольшую дамбу со свободными камнями, накрыв их жилетом. Теперь она смогла вычерпать воду из бассейна, сделанного плотиной, и пить ее, не проливая больше на себя. Не то чтобы несколько капель заставили бы выглядеть хуже, чем она выглядела. Ее одежда смотрелась так, словно ее пропитывали в водах Карибского моря, тащили по песку, по холмам и через заросли деревьев, а на колене брюк зияла дыра, она порвала их о пень. Ее жилет был едва узнаваем как таковой.

«Я так благодарна, что не надела платье».

Она сделала один последний глоток, вытерла рот и встала. Поджарить кокос, а потом прогуляться вдоль берега вокруг мыса, чтобы посмотреть, что находится в том направлении.

Пробиваясь сквозь густо растущие деревья, она последовала вдоль обрыва к пляжу. Когда нашла плоские, широкие места, где камни расширялись, то вскочила на них, всматриваясь в горизонт, в поисках того, кто мог видеть ее маяк. На море было пусто, ни единого паруса, и она пыталась убедить себя, что это нормально. Следовало ожидать, что это займет некоторое время, чтобы ее сигнал заметили. Несколько слез и разочарований были непрактичны, потому что она вскоре будет спасена.

Элинор осмотрела остальную часть моря, ее взгляд скользнул по пляжу, и она пошатнулась, увидев, что полуразрушенная лодка, зеленая от краски или водорослей направлялась к берегу. Девушка собиралась спуститься с холма, не обращая внимания на возможность падения и травмы черепа, когда крошечный голос сомнения привлек ее внимание: если поблизости не было корабля на якоре, откуда взялась лодка?

Этого было достаточно, чтобы заставить ее остановиться, затем медленно, незаметно уйти, пока она не доберется до своего убежища. У нее не было причин предполагать, что тот, кто приплыл в лодке, был враждебно настроен, но она была одна и, насколько можно было судить, беззащитна, и имело смысл спокойно посидеть и понаблюдать за новичками, прежде чем показать себя.

Она услышала их до того, как увидела. Девушка не могла их видеть, потому что это означало, что они могли бы заметить ее. Двое мужчин, она догадалась по звуку их шагов, шли вдоль берега, два голоса – один тенор, один баритон – продолжали разговор, она была все еще слишком далеко, чтобы разобрать слова. Элинор крепко держалась за вечнозеленое дерево, чтобы не сползти, не сдвинуться с места или сделать что-нибудь, что могло привлечь внимание.

–... возьму ее сегодня в мою кровать, – это был тенор.

– Так, ничего особенного. Ее ноги раздвигаются для тех, кто заплатит правильную цену, – ответил баритон.

– Мне не отдадут ее, потому что она непростая леди.

– Не делай больше, чем приказали. Не хотел бы, чтобы твою любимую часть укоротили.

– Ты не знаешь, что такое ждать. Здесь следы.

Тишина, за исключение шлепанья шагов по мягкому песку.

– Именно так ветер дул, – ответил баритон. – Никаких следов.

– Ну, нет, их не было бы, если бы Поджигающая ушла ниже уровня отлива. Их бы смыло, – сказал тенор. Он, казалось, занял оборонительную позицию.

– Никогда не доказывай это, пока сам не убедишься. Может быть, это все-таки естественно возникший пожар?

– Дал столько дыма и не сжег больше горстки деревьев? Эванс никогда бы не поверил в это.

– Что ж, я не вижу Поджигающего, и думаю, что тут нет никого, кого можно было бы увидеть, – проворчал баритон раздраженным голосом. – Они же все сумасшедшие, они, возможно, приплыли сюда, подожгли костер.

– Ты идиот, – ответил тенор самодовольным голосом. – Если бы это сделал не Необычный Поджигающий, лес был бы грудой золы.

Элинор обнаружила, что затаила дыхание и медленно выдохнула. Они стояли в пятнадцати футах от нее. Это было чудо, что они еще не слышали, как стучит ее сердце.

Около полуминуты была тишина.

– Ты думаешь, это был Дьюдни? – спросил баритон.

– Ты знаешь, каких-нибудь других Необычных Поджигающих, бегающих вокруг?

– Никого не видел с тех пор, как вошли в Олимпию, похоже, на него набросился сам Бог, и Дьюдни чуть не погиб от ещё одного Необычного.

– Может быть, кто-то другой сделал это. Ублюдок королевского флота.

– Этот корабль пошёл ко дну, со всей командой, – сказал баритон. – Может, это сигнал Дьюдни.

Еще одна пауза.

– Эвансу это не понравится, – заметил тенор.

– Мы не виноваты в этом, мне наплевать, что ему нравится.

– Ты говоришь громкие слова, когда его нет рядом, не так ли?

– Давай вернемся. Я не хочу, без Дьюдни мне будет одиноко.

– И я не хочу. Эванс может отправить Перемещающего или кого-нибудь еще. Уже не сегодня.

– Если бы старина Эванс выделил для этого Ограничивающих, он не отправлял бы нас.

– Не виноват ли Кричтон в том, что его застрелили?

Их шаги отдалялись. Элинор крепко прижалась к дереву, отсчитывая секунды, пока не достигла одной тысячи. Затем выскользнула из-под веток и вовремя вернулась к хребту, чтобы увидеть, как лодка проходит вокруг мыса. Ее руки дрожали. Она села там, где стояла, пока страх не исчез, и не смогла ясно мыслить.

Кто-то видел ее сигнал, но не флот. Пираты. Пираты, чей корабль был поставлен на якорь на западе, или... Но зачем отправлять лодку, когда они могли просто переместиться на северную сторону острова? Итак, пираты, которые расположились лагерем на острове. Пираты с лидером по имени Эванс, имя которого звучало так знакомо. Кто-то сказал ей, нет, Рамси сказал это однажды, вспомнив, как он держал свой бокал в этих длинных умелых пальцах, откидываясь на спинку стула во время ужина ... Эванс, Рис Эванс.

Рука Элинор подскочила к губам, и ей пришлось вытереть с них горько-сладкий сок дерева, с отвращением сплюнув. Рис Эванс, лидер Братьев побережья. Рис-Эванс, который послал этих людей, чтобы разжечь огонь, контролируемый Необычным Поджигающим, с которым она сражалась всего несколько дней назад. Рис Эванс, который был достаточно близко, чтобы эти люди доложили ему.

Она наткнулась на секретную крепость пиратов.