Текст книги "Ярко пылая (ЛП)"

Автор книги: Мелисса МакШейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

Глава вторая, в которой бал оказывается разочарованием

Фаэтон грохотал и трясся по булыжникам, вынуждая Элинор цепляться за край сиденья или падать на колени матери. Ей хотелось, чтобы отец не нанимал эту блестящую дорогую карету, которая притягивала пристальные взгляды прохожих. Беспокойство скручивало ее желудок, как будто она съела что-то ядовитое.

Она разгладила складки на подоле своего светло-зеленого платья, жалея, что не разделяет восторга матери по поводу ткани. Элинор была уверена, восхищение матери в необыкновенном таланте дочери начиналось и заканчивалось тем, что Элинор больше не ограничивалась ношением белого муслина на публике, несмотря на молодость и статус незамужней. Ее новый гардероб был заполнен шелками и атласам, которые Элинор считала гораздо более подходящими для матроны, чем для себя.

Они спорили о цветах платья, хотя Элинор было сложно рассуждать о чём-то настолько поверхностном. Миссис Пемброук отказалась рассматривать любой из цветов, которые Элинор предпочла, по причине того, что они были слишком темными, интенсивными или богатыми для девушки. А Элинор указала на то, что на несколько лет назад была вынуждена покинуть общество. Миссис Пемброук сказала:

– Это именно то, о чем никто не должен узнать.

Несомненно, ее мама очень надеялась, что три года назад выход Элинор в свет не остался в памяти модного общества, как воспоминание о неуклюжей, ничем не примечательной девушке.

– Помни, Элинор, о чем мы говорили, – сказал господин Пемброук. – Ты станешь объектом обсуждения этим вечером и должна казаться равнодушной к разговорам, скромной, вежливой, почтительной. Многие сегодня вечером будут разглядывать тебя, чтобы убедиться, не сделал ли тебя талант Поджигающей дикой и непослушной. Прими приглашение любого, кто пригласит на танец, но не отдавай предпочтений. Не стремись получить предложение на первом публичном появлении, особенно в начале сезона. Будет достаточно времени для этого, как только я познакомлюсь с кандидатами на твою руку более близко. Этот вечер для того, чтобы представить тебя модному миру.

– Что насчет ужина? – спросила Элинор.

Она понятия не имела, на какой ступени социальной лестницы находится – неужели необычная Поджигающая превосходит баронессу? И мысли о том, чтобы споткнуться при толпе, в которой все жалеют или презирают всех, заставили ее снова съежиться.

– Ты не должна бояться. Я гарантирую, у тебя будет подходящий партнер, когда придет время.

Элинор кивнула и опустила глаза, она представляла собой картину беспечного девичества. Ее желудок снова попытался вывернуться наизнанку. Девушка посмотрела на туфли, серебристо-зеленые, подходящие к платью. Должно быть, просто показалось, что они тесны, обувь очень хорошо сидела, когда она примеряла их два дня назад.

Они стояли в очереди перед парадными дверями дома лорда Ормерода, ожидая, пока их впустят внутрь. Миссис Пемброук всё время щебетала о перспективах Элинор, о её платье, о её волосах, о её украшениях, затем снова о перспективах, пока у Элинор не закружилась от всего этого голова. Может, она и обрадовалась этому недомоганию, как предлогу покинуть вечер, если бы не была полностью уверена, что отец промокнёт ей лицо влажным платком и всё равно отправит на бал. Элинор тяжело сглотнула и сделала вид, что внимательно слушает мать. Всё будет не так уж страшно. Там будет Селина. Не все мужчины окажутся такими мерзкими, как она боится, и ей даже понравится танцевать. А отец, дай Бог, не будет весь вечер находиться подле неё. Не так уж и страшно. Совсем не страшно.

Особняк лорда Ормерода состоял из нескольких этажей, все его окна лучились светом. Дом был полон, хотя и не настолько заполнен, чтобы пробираться сквозь толпу. Лорд и леди Ормерод не появились, чтобы поприветствовать их, но, казалось, родители не думали о нарушении этикета. И, хотя Элинор услышала, как ее имя объявили, она не думала, что это было слышно, далее чем в пяти футах от двери. Она могла еще несколько минут сохранить анонимность.

Это был красивый особняк, но в нем было слишком много народа. Элинор пыталась не пялиться на изящно вырезанные столы и стулья, картины известных мастеров или изящные мраморные скульптуры, которые беспорядочно разместили по всему дому, как будто лорд Ормерод или его жена имели так много красивых, дорогих вещей и могли бросать их, где угодно. Как же отец получил сюда приглашение? Эта мысль смутила ее.

Она прошла через душные, тесные комнаты, в которых пахло потом и духами, и вышла в зал, где высокий потолок в оправе с позолотой и росписью напоминали полуденное небо. Обманки в виде облаков, готовые плыть по потолку и блокировать лучи невидимого солнца. Но на самом деле свет обеспечивался тремя люстрами, свет которых отражался на паркете. Мужчины в плотно облегающих кителях и бриджах до колена соперничали с женщинами в муслинах и шелках, драпированных марлей, за приз, на самый красочный наряд.

Элинор чувствовала себя неуместно, хотя ее собственное платье было таким же модным, как у всех. Она всегда боялась на таких встречах, что может сказать или сделать что-то неловкое, что заставило бы всех посмотреть в изумление на ее безвкусность. Рука отца на локте не помогала облегчить ее дискомфорт. Она снова взглянула на толпу, разыскивая Селину. Бальный зал был достаточно вместительным, чтобы сохранять прохладу по сравнению с остальной частью дома. Хотя и освещался таким количеством свечей достаточных для того,

Чтобы поджечь крышу, заставить воск расплавиться прозрачной белой жидкостью и пролиться дождем над паркетным полом.

Мистер Пемброук положил руку ей на талию и притянул к себе:

– Не унывай, дочь, – прошептал он ей на ухо. – Твоя судьба еще грандиознее.

Элинор кивнула. Она не осмелилась смотреть на люстры снова – их три, кому действительно были нужны три люстры, заполненные самыми прекрасными тонкими восковыми свечами ? Но огонь был везде: лампы на стенах, свечах над ее головой, и он умолял освободить его. Она сжала кулаки и отгородила стеной свое осознание от огня. Могли возникнуть неприятности.

К ним приблизилась высокая женщина в коричневом бархате с таким же высоким мужчиной с огромным животом.

– Мистер Пемброук, миссис Пемброук, добро пожаловать, – сказала женщина. – А это, должно быть, мисс Пемброук. Я леди Ормерод. Рада с вами познакомиться.

Хозяйка выглядела недовольной. Ее губы побелели, как будто испытала сильные эмоции, и она не предложила Элинор руку в знак приветствия.

– Мистер Пемброук, рад видеть вас! – мужчина, напротив, протянул отцу руку и с энтузиазмом пожал ее. – Это, должно быть, ваша очаровательная дочь – нет, я ошибаюсь, миссис Пемброук, каждый раз, когда я вижу вас, вы все моложе!

– О, милорд, вы так милы! – ответила миссис Пемброук, хихикая и позволяя мужчине поцеловать ее руку.

– Мисс Пемброук, позвольте представить моего мужа, лорд Ормерод, – сказала леди Ормерод.

Элинор присела в вежливом реверансе. Лорд Ормерод поднял глаза от бокала с вином и осмотрел ее.

– Какая привлекательная девушка, – произнес он. – И никаких следов ... то есть, талант никогда не отражается на коже, не так ли?

– Думаю, вы правы, милорд, – сказала Элинор, пытаясь казаться скромной, хотя, она понятия не имела куда еще скромнее.

– Очень привлекательная. Добро пожаловать в мой дом, мисс Пемброук, для меня большая честь приветствовать вас.

Его приветствие казалось настоящим, но Элинор почувствовала почти ощутимую напряженность леди Ормерод и... да, это был страх. Желудок снова сжался в комок в животе.

– Я так счастлива, что вы можете присоединиться к нам этим вечером, мисс Пемброук, – сказала леди Ормерод. – И у вас такой... интересный... талант. Я уверена, что никогда не слышала о подобном.

– Моя дочь очень необычна, миледи, – сказал мистер Пемброук, положив руку на плечо Элинор. – Надеюсь, вы заставите ее чувствовать себя желанным гостем. У нее мало опыта нахождения в обществе.

Элинор покраснела от смущения. К счастью, казалось, леди Ормерод по-другому интерпретировала ее алые щеки.

– Конечно, я уверена, что она будет очень популярна, мистер Пемброук, – сказала она, и ее голос казался чуть теплее. – Мисс Пемброук, позвольте мне всех вам представить.

Она повела Элинор вокруг зала так быстро, что девушка была не в состоянии запомнить больше, чем несколько имен, и едва ли в состоянии соотнести имена с нужными лицами – Лорд Лэндон ... мистер Фицхенри ... его светлость, герцог Ванниффорд ... о, лорд Адельбурн, вот с кем ты должна познакомиться.

Невысокий, грузный молодой человек повернулся, чтобы приветствовать леди Ормерод, с легким интересом посмотрев на Элинор.

– Мисс Пемброук, это граф Адельбурн.

– Очарован, – сказал молодой человек.

Элинор сделала реверанс, потом подумала, правильно ли она поступила, потому что он смотрел на нее так, словно ожидал чего-то большего. Перед его вопросительным взглядом все тщательно спланированные фразы, заготовленные для разговора, покинули ее. Леди Ормерод откашлялась, и граф перевел на нее взгляд.

– О, – произнес он, – мисс Пемброук, могу я пригласить вас на два первых танца?

– Ах ... конечно же, лорд Адельбурн, – пробормотала Элинор.

– Вы извините меня? – сказала с улыбкой леди Ормерод и ретировалась быстрее, чем позволялось этикетом.

Элинор снова обратила свое внимание на графа, смотревшего на нее с удивлением.

– Я, ах, то есть, милорд, боюсь, что мало знаю о лондонском обществе. Вы часто бываете у лорда и леди Ормерод?

– Иногда, – ответил лорд Адельбурн. – Прошу прощения, но вы обладаете талантом Поджигающей, не так ли?

Щеки Элинор снова вспыхнули:

– Я бы так себя не назвала, но, да.

– Не имел в виду ничего такого. Я имел в виду, вы та, о ком все говорят.

– Все?

Музыканты заиграли первый танец, и лорд Адельбурн протянул Элинор руку и повел ее туда, где собирались пары.

– Ни о чем другом, похоже, не говорят. Во всяком случае, что такое «Необычный талант Поджигающей»?

Элинор сделала реверанс и потянулась, чтобы взять его руку в перчатке.

– Я способна формировать и гасить пламя, а также разжигать его.

– И это все? Звучит просто.

– Полагаю, что, да.

Они сделали следующие несколько кругов в молчании, и лорд Аделберн произнес:

– Я не очень хорош в ведении разговора.

– Я тоже, мой лорд. Может, это делает нас подходящими танцевальными партнерами?

Он, смутившись, рассмеялся:

– Возможно, так оно и есть.

У него была приятная улыбка, и Элинор ответила тем же. Это было не так страшно, как она представляла.

Когда их два танца закончились, лорд Адельберн поклонился и сказал:

– Вы не такая, как я ожидал.

И ушел, прежде чем она успела ответить. Верил ли он, так же как ее отец в предположение, что она была нестабильной и неуправляемой, просто потому, что могла управлять огнем? Девушка не знала, что больше ее тревожит, невежество молодого Эрла или страх леди Ормерод. Она двинулась сквозь толпу. Конечно, Селина была где-то здесь. У ее сестры было отличное чувство юмора, и она много раз поднимала настроение во время первого, катастрофического сезона. И она обещала найти Элинор неподходящих партнеров.

Но леди Ормерод снова взяла ее под локоть и сказала:

– Дорогая, вам срочно нужно познакомиться.

И снова Элинор привели к тому, чтобы присоединиться к танцам, едва успев узнать имя ее партнера. Она танцевала и снова танцевала, пока не начала получать удовольствие. Пришлось признать, что миссис Пемброк была права. Этот сезон сильно отличался от ее первого, неудачного. Хотя она не представляла, как Селина справилась с этим, влюбилась, в череде переполненных бальных залов. О, Селина, где ты?

– Мисс Пемброук, я надеюсь, вы наслаждаетесь, – сказала леди Ормерод. – Могу я представить вам, лорда Хаксли?

– Милорд, – ответила Элинор, приседая в реверансе, затем поднялась и поймала взгляд ярких, веселых голубых глаз высокого джентльмена. У него была кривоватая улыбка, будто он смеется над какой-то приватной шуткой; это не казалось жестоким. Он поклонился ей, его улыбка стала шире, и предложил руку.

– Мисс Пемброук, – произнес он, его голос был глубоким и приятным, – надеюсь, вы будете моим партнером в течение следующих двух танцев?

– С удовольствием, – ответила Элинор, поняв, что говорит правду.

Она не была романтичной, не думала, что лорд Хаксли смотрел на нее, как на возлюбленную, но восхищение в его глазах сказало, что он видел ее саму, а не необычный талант. С удовольствием она приняла его руку.

– Надеюсь, вы наслаждаетесь Лондоном, мисс Пемброук? – спросил лорд Хаксли, когда началась музыка. – В городе есть что посмотреть.

– Пока я почти ничего не видела, милорд. Мы в городе всего семь дней.

– Вам понравился театр?

– Я была там всего раз или два, милорд. Боюсь, вы посчитаете меня унылой провинциалкой.

Он ухмыльнулся своей кривоватой улыбкой.

– Я бы так посчитал, – сказал он, – если бы я верил, что вы не намерены исправить этот недостаток.

– Как вы можете судить об этом на пятой минуте знакомства? – она улыбнулась ему в ответ.

– Я горжусь способностью читать характер мужчины или женщины по глазам. Ваши ясно указывают, на то, что у вас смелая душа.

Элинор покраснела:

– У меня?

– Действительно. Не отпирайтесь, у вас повадки молодой женщины, которая, когда ей говорят «нет», хочет знать «почему?»

– Я думаю, вы ошибаетесь, милорд. Но считаю, вы собирались сделать комплимент, поэтому благодарю вас.

– Вы верите, что женщинам не должна быть присуща любознательность?

– Я полагаю, любознательность может быть присуща любому, не зависимо от пола.

Лорд Хаксли рассмеялся:

– Такой скромный ответ. Вы не такая, как я ожидал, мисс Пемброук.

– Вы не первый, кто сказал мне об этом сегодня вечером, милорд.

– Я думаю, вы не много знаете о других Поджигающих, мисс Пемброук. Они, как правило, довольно хаотичны в разговорах и действиях. Предположу, что Необычная Поджигающая, еще больше должна быть похожа на Поджигающую, чем сам Поджигающий, если вы понимаете, о чем я. И все же вы спокойны и вежливы, и так красиво краснеете – да, вот снова, – Элинор оказалась неспособна встретить его взгляд. – И все же я представляю, что вы на самом деле, где-то посреди этих крайностей.

– Простите меня, милорд, я не привыкла к таким откровениям в разговоре с малознакомым человеком.

Лорд Хаскли был очень проницательным, и она не могла решить, смущало это ее или нет.

– Я не хотел обижать вас. Я нахожу вас интересной, мисс Пемброук, и, боюсь, слишком много думаю о новой знакомой.

– Я не обижаюсь, просто... вы первый сегодня вечером, кто был так честен. И мне это нравится.

Музыка подошла к концу, но, когда лорд Хаксли поклонился, он предложил Элинор руку:

– Я счастлив быть вашим партнером, на ужине, – сказал он. – Могу я вас сопроводить? Я хотел бы продолжить наш разговор.

– Спасибо, милорд, – сказала Элинор, снова покраснев.

Она чувствовала себя такой глупой, как девушка, которая только что выбежала из классной комнаты, краснея от любой провокации, но, несмотря на его возраст, а ему было уже за тридцать, он обладал очаровательной улыбкой и искренне интересовался разговором с ней.

Она до сих пор не видел Селину, когда они сели за стол, и это отвлекало ее в достаточной мере, чтобы обеденный партнер привлек ее внимание.

– Моя компания приелась так быстро? – спросил он с косой ухмылкой.

– Я надеялась увидеться с моей сестрой, – призналась она. – Не похоже, чтобы она так опаздывала.

– Ваша сестра леди Грэтингем, не так ли? Боюсь, что я не знаком с ней, но о ней хорошо говорят во всех лучших кругах.

– Мне она очень дорога, и я надеюсь, что не случилось ничего серьезного, что бы задержало ее.

– Конечно, нет. Вы представите нас, когда она придет?

– Представлю, если вы этого хотите.

– Я хочу. Мне кажется, я заинтересован в том, чтобы встретить такого же замечательного человека, как вы, мисс Пемброук.

– Теперь вы флиртуете со мной, милорд. Это неправильно.

– Поскольку вы единственная в своем роде во всей Англии, я считаю, что упоминание о вас, как замечательной, едва ли может означать флирт.

На сей раз, Элинор не покраснела.

– Мой отец сказал то же самое, что я единственная в своем роде. Это правда?

– Он тот, от кого я это слышал, и все знают, что Иосия Пемброук является авторитетом в области истории таланта в Англии.

– Ясно.

Она притронулась к еде, чтобы скрыть свое замешательство. Лорд Хаксли говорил с ее отцом, но это не обязательно означало, что он – с другой стороны, он был именно тем человеком, которого ее отец предназначил для нее – и он сопроводил ее к ужину...

– Вы неожиданно тихи. Я могу спросить, какие мысли витают в вашей головке? – спросил лорд Хаксли.

– Я думала снова о танцах, – она солгала. – Я действительно получаю удовольствие от них, и приятно находиться с людьми, которых ты не знал всю жизнь.

– Я сожалею только о том, что ваша великая популярность мешает мне снова танцевать с вами, мисс Пемброук, – сказал лорд Хаксли с улыбкой.

Элинор вернула ему улыбку, но автоматически. Он был слишком гладок, слишком воспитан. Элинор не считала себя неприятной, но она не верила, что такого человека, как лорд Хаксли, заинтересовал бы такой человек, если бы она не пришла с большим приданым. Или, в ее случае, необычным талантом. Теплые чувства, которые его внимание вызывало в ее груди, скончались на пустом месте. Она в отчаянии хотела, чтобы Селина появилась, и они могли бы найти тихое место, где Элинор могла бы излить свое горе.

Ей удалось перетерпеть остальную часть ужина, и явно не искренние комплименты лорда Хаксли, не разрыдавшись и поджигая стола. Когда собравшаяся компания поднялась изо стола, он снова предложил ей свою руку, но вместо того, чтобы отвезти ее обратно в бальный зал, молодой человек провел ее через другую комнату и открыл дверь в дальнем конце.

– Я уверен, что вы перегрелись, и прохладный воздух пойдет вам на пользу, – сказал он.

Элинор, смущенная, прошла через дверь и очутилась в маленьком саду позади дома, и ее снова поразил незнакомый запах Лондона: едкий запах тумана, смешанный с более отдаленным кисло-сладким запахом Темзы. Ночной воздух был холодным, и, хотя он очистил ее голову, это было не совсем приятно. Тонкое платье совсем не защищало, и ее руки и щеки покрылись гусиной кожей. Она вздрогнула.

– Милорд, я благодарна за вашу заботу, но... – начала она.

– Не нужно, – сказал он, обняв и прижимаясь губами к ее губам.

Она была так поражена, что сначала все, что могла сделать, это стоять неподвижно и позволять себе целовать. Рукава его пальто терлись о голые руки с грубостью, которая раздражала ее нежную кожу. Его поцелуй отдавал говядиной и вином, в сочетании с уксусом. Затем она опомнилась и попыталась оттолкнуть его, безрезультатно. Он сжал ее плечи, а губы стали твердыми и настойчивыми. Разъяренная, она била его в грудь, пока он, наконец, не отпустил ее, улыбаясь этой кривой улыбкой. Она сделала несколько шагов назад и вытерла рот тыльной стороной ладони.

– Милорд, я не знаю, что сделала, чтобы вы поверили, что я буду рада такому вниманию, – сказала она, ее голос дрожал от ярости, – но, уверяю вас, я не из тех женщин, которые это ценят.

– К счастью, вы оттолкнул меня, – сказал лорд Хаксли. – По вашей реакции видно, что вы не знакомы с мужчинами, и это самое привлекательное, – он потянулся и погладил ее по щеке. Она отпрянула. – Вы не должны бояться меня, мисс Пемброук. Я научу вас наслаждаться моими объятиями.

– Милорд, я искренне верю, что это невозможно. Позвольте мне вернуться на бал.

Он хихикнул:

– Действительно замечательно, – он открыл дверь для нее и взял за руку, когда она пыталась пройти мимо него. – Я с нетерпением жду нашей следующей встречи.

– Я считаю, что вы будете долго ждать, прежде чем это произойдет, – парировала она, выдергивая руку и убегая.

Никто, казалось, не заметил ее отсутствия. Она оглядела толпу в поисках светлых волос леди Ормерод и, найдя ее, быстро двинулась в другом направлении. Элинор покинула бальный зал и начала открывать двери наугад, зная, что ей нужно найти место, где она сможет побыть одна, не заботясь о том, что это неуместно и неприлично блуждать по дому хозяев без приглашения и без сопровождения.

«И это я должна стерпеть? – думала она. – Все будут верить, что я так отчаянно хочу замуж, что приму любую дерзость?» Она снова грубо потерла свои губы, пытаясь забыть вкус поцелуя лорда Хаксли.

Она открыла еще одну дверь и вошла в тускло освещенную комнату, в которой пахло пылью и затхлостью. Лунный свет проникал сквозь высокие окна, тяжелые синие или черные драпировки были завязаны толстыми веревками, кисти которых касались пола. В одном углу стоял рояль, накрытый белой простыней, арфа угловой формы, тоже накрытая, стояла в другом. Длинный, темный мягкий диван с высокой спинкой стоял напротив рояля, а светлые стулья с узкими ножками и подушками, соответствующие цвету штор, были расположены по всей комнате.

Элинор закрыла за собой дверь и села на один из стульев, закрыв лицо руками в перчатках. Она могла бы заплакать, пожалеть себя, но это бы ничего не изменило, кроме испорченного цвета кожи и зареванного лица, когда, в конце концов, она вернется на бал. И девушка предполагала, что обязательно нужно вернуться. Жаль, что не было возможности вызвать экипаж и убежать через черный ход.

Деликатный кашель заставил ее вскочить со стула, сжимая руки перед собой, как будто она была ребенком, пойманным за кражей кусков сахара из чаши.

– Вероятно, вам не следует здесь находиться, – сказал человек, развалившийся на диване.

– Ну, и вам не следует, -

возразила она, смущенно прикусывая язык.

– Я живу здесь. А вы нет.

– Если вы живете здесь, вы должны быть с гостями, а не... не прятаться в темных комнатах.

– Где я могу напугать невинную молодую леди, вы это имеете в виду? – мужчина был высокий, со светлыми волосами, которые казались серыми в тусклом свете музыкальной комнаты, одетый в темный костюм необычного кроя. Он обошел спинку дивана и прислонился к ней, расслабленный, как если бы невинные барышни были для него чем-то естественным. – И они не мои гости, а моего кузена Гарри.

– Значит, лорд Ормерод, ваш кузен?

– Далекий. Третий двоюродный брат, или кто-то еще. И я был на балу пятнадцать минут назад. Я думал, что это комната, где человек может немного побыть один, подальше от всего этого шума.

– Я не знала, что была не одна, и не производила шума, – сказала Элинор.

– Вы достаточно спокойная, но я подумал, что если у вас здесь свидание, я должен оповестить о своем присутствии, пока ситуация не стала неловкой.

– Свидание?

– Это не редкость, в этих делах. Разве вы пришли сюда не для того, чтобы встретиться со своим кавалером?

– Как вы смеете оскорблять меня? Я дворянка! – что же в ее облике, заставляло мужчин предположить, что она была открыта для любых любовных приключений?

– Эти дворянки, которые чаще всего, пробираются в уединные комнаты, как эта...

– Не говорите больше ни слова, вы... капитан, – пробормотала Элинор, понимая, что его странный темный костюм с белыми облегающими подкладками, а полоса вдоль манжет на самом деле была военно-морской униформой. – Я пришла сюда, потому что я... на самом деле, думаю, что это не ваше дело, почему пришла сюда, но уверяю вас, это не для какой-то тайной встречи. Или вы так обвиняете меня, потому что ждёте здесь кое-кого... для утех?

– Уверяю вас, мне не нужно уединяться в темных, неудобных комнатах, – сказал капитан, его светлые глаза были бесцветными, как его волосы в тусклом свете. Он казался удивленным, что разъярило Элинор. Она хотела бросить что-нибудь резкое, но он продолжил: – И я извиняюсь, мисс, если я вас обидел. Это было настоящей ошибкой.

– Вам не нужно постоянно извиняться, если ваши предположения – все такие «настоящие ошибки «, как эта, – сказала она.

– Я не стану извиняться за то, что сказал, что думаю, и это правда.

Он скрестил руки на груди. Ей показалось, что он ее разглядывает, и она покраснела от гнева.

– Если вы закончили на меня пялиться, то я оставляю вас в покое, – сказала она.

Она положила руку на дверную ручку, когда он сказал:

– Подождите.

– Вы придумали другое оскорбление, чтобы поделиться со мной, капитан? – сказала она.

Наступило долгое молчание.

– Нет, – сказал он наконец. -

Ничего. Приятно познакомиться, мисс.

– Хотела бы я сказать то же самое, – слова сорвались с ее губ, прежде чем она пожалела о них.

Элинор повернула ручку двери, и та громко захлопнулась за ее спиной. Почему она так сказала? Он не собирался оскорблять ее, а она была так груба... но она не могла вернуться и извиниться, будет глупо звучать, и он, вероятно, не так уж и оскорблен. Ее лицо запылало от смущения. Если повезет, она никогда не увидеть его снова, и, в конце концов, она забудет, как ужасно отнеслась к незнакомцу.

Ей понадобилось некоторое время, чтобы вернуться на бал, поскольку она не запоминала дорогу, когда впервые прошла через дом, но опять, похоже, никто не заметил ее отсутствия. Селины все еще не было. Светлая прическа леди Ормерод виднелась в дальнем конце зала. Элинор решила не попадаться на глаза любому, кто мог бы пригласить ее танцевать, и отправилась на поиски своей матери.

Она нашла ее в одном из салонов бального зала, игравшую в вист и смеявшуюся, как сумасшедшая, из-за слов партнера.

– Что такое, Элинор, дорогая?

– У меня разболелась голова, мама, – сказала Элинор, прижимая одну руку в перчатке ко лбу и надеясь выглядеть не слишком театрально. – Как думаешь, мы можем уехать отсюда?

– Моя дорогая, прошел всего один час! Но если ты больна... Феодосия, возьми мои карты. Элинор, сиди здесь и выпей пунша, а я найду твоего папу.

Прошло некоторое время, прежде чем появилась миссис Пемброук:

– Мистер Пемброук отправился вызвать экипаж, и я уверена, что мне не нужно предупреждать тебя, чтобы ты не дразнила его, потому что он не был рад узнать, что нужно так скоро уйти. Ты знаешь, каким он становится увлеченным, когда обсуждает политику!

Но мистер Пемброук не выглядел сердитым. Фактически, он выглядел почти довольным, когда она села в экипаж напротив него.

– Думаю, сегодняшний дебют мы можем назвать удачным, Элинор, – произнес он.

– Правда, папа? Я так рада.

– В самом деле. Ты очень хорошо себя вела. Я не могу точно сказать, сколько комплиментов я получил по поводу тебя. Надеюсь, тебе понравился вечер?

До тех пор, пока на меня не напали, а затем я была ужасно груба с тем, кто этого не заслужил.

– Да, папа. Было приятно получить столько внимания.

– Особенно от некоторых, а, дочь? – мистер Пемброук усмехнулся.

– Я... не понимаю, папа?

– Сегодня ты одержала по крайней мере две победы – неужели ты не знаешь об этом? Конечно, мы не можем рассмотреть предложение господина Сент-Джорджа, он слишком стар и не имеет титула, но лорд Хаксли...

Элинор ахнула:

– Папа, ты же не хочешь сказать, что лорд Хаксли сделал мне предложение?

– А почему бы и нет? В тебе есть именно то, что он ищет в жене. Конечно, он еще только наследник своего отца, но, в конечном итоге, он станет графом Лимингтона, а у Хаксли один из сильнейших талантов Прохвоста в стране.

– Но... но он едва знает меня!

– Именно поэтому я сказал ему, что не желаю думать о том, что ты заключила помолвку вскоре после прибытия в Лондон. Ты встретишься с ним на приемах, несколько раз, и я заверяю тебя, что он намерен сохранить твой интерес к нему. У него хорошие манеры, он не слишком стар...

– Почти вдвое старше меня, я отказываюсь от предложения!

– О, Элинор, ты ведешь себя глупо! – воскликнула миссис Пемброук. – Красивый, талантливый, богатый, титулованный, ты не можешь рассчитывать на лучшее. Я так рада за тебя, что заплачу!

Узел снова начал образовываться в желудке.

– Папа, ты сказал, что мне не придётся рассматривать предложение на моем первом выходе в свет.

– И ты не будешь. Я предполагаю, что лорд Хаксли официально не сделает тебе предложение, пока вы не встретитесь еще четыре или пять раз.

– Но как насчет... ты говорил, что хочешь, чтобы у меня было много предложений, чтобы ты мог их рассмотреть? – голова у нее начала болеть сильнее, как будто над ней захлопнулся невидимый капкан.

– Я не ожидал, что ты привлечешь внимание кого-то, кого можно назвать лордом Хаксли. Мы присоединимся к нему в театре через три ночи. Он сказал, что ты проявила интерес. Разве ты не видишь, как он заботится о том, что тебе понравится?

Узел в желудке сжался сильнее.

– Папа, я не... он проявил ненадлежащие ухаживания, и я убеждена, что он мне не может понравиться.

Мистер Пемброк махнул рукой:

– Нередко мужчины увлекаются в присутствии женщины, к которой они уже испытывают притяжение, – сказал он. – Ты молода и незнакома с мирскими путями. Не спеши.

– Папа, – в отчаянии воскликнула Элинор, – я не приму предложение лорда Хаксли.

Хорошее настроение мистера Пемброка исчезло.

– То, что я слышу от тебя, говорит, – сказал он, – о том, что ты отказываешься подчиняться моим пожеланиям.

– Но, папа, я...

Он наклонился вперед и крепко сжал ее колено.

– Я не услышу «нет» от тебя, дочь, – сказал он. – Ты можешь не думать о своем будущем, но я уверяю, у тебя есть я. Я потакал твоим капризам намного дольше, чем следовало бы, учитывая, что ты, по возможности, делаешь то, что тебе нравится, и теперь я не буду столь снисходителен. Не думай, что я буду поддерживать тебя всегда. Ты выйдешь замуж, ты удачно выйдешь замуж, и ты будешь благодарна за мое вмешательство. Как ты думаешь, человек, подобный лорду Хаксли, когда-либо обратил на тебя внимание, если бы я не привлек твой талант? Твоя мать права – ты не можешь рассчитывать на лучшее, и, я мог бы добавить, ты вполне достойна худшего.

Из глаз Элинор брызнули слезы.

– Ты не можешь заставить меня выйти замуж, – прошептала она.

– Я могу сделать твою жизнь невыносимой, если ты не согласишься. Представь себя отрезанной от всего, твое равновесие пошатнется, твои движения ограничены. Больше никаких вечеринок, никаких балов, никаких социальных визитов. Я запрещаю тебе библиотеки и газеты. Что ты выберешь? Третьего пути нет, – он нажал колено посильнее, и она ахнула.

– Мистер Пемброук, не ...

– Молчи. Элинор, ты не дура. Ты должна понять, что я делаю лучше для тебя. Ты будешь счастлива. Подумай. Ты не думаешь, что мне нравится причинять тебе боль.

Элинор открыла было рот, чтобы заговорить, и снова задохнулась, когда его рука сильнее сжала колено.

– Я понимаю, – прошептала она. Несколько слез капнули на зеленый шелк, оставляя следы, которые, вероятно, быстро высохнут. Мистер Пемброук ослабил хватку и похлопал ее по колену, прежде чем убрать руку.

– Тогда все решено, – сказал он совершенно нормальным голосом. – Тебе рано вставать завтра, дочь. Теперь мы живем в Лондоне.