Текст книги "Ярко пылая (ЛП)"

Автор книги: Мелисса МакШейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава четвертая, в которой Элинор буквально встает на третий путь

«Дорогой отец,

Уважаемый сэр,

Папа,

Отец,

Когда ты прочтешь это, я буду вне досягаемости.»

Вернувшись домой от Селины, она купила дешевый чемодан, посмев лавочнику рассказать об этом, и проволокла контрабандой его до комнаты в ужасе от того, что кто-то мог увидеть. Ее удача в том, что все осталось тайной, казалась чудом. За полчаса до рассвета она стояла у входной двери и ждала экипаж Первого Лорда и чувствовала благодарность за то, что дворецкий не обладал ранее неоткрытым талантом, который позволил бы ему увидеть сквозь двери. Теперь она сжимала руки на коленях, когда черная, безымянная карета, пахнущая плесенью, грохотала по булыжной мостовой к докам. Она сидела и не смотрела в окна, опасаясь быть замеченной даже в столь ранний час, несмотря на пустоту улиц.

Вчера на полпути к дому Грэтингемов она поняла, что, сказав любому, даже Селине, то, что она намеревалась сделать, могло окончиться тем, что будет заперта в своей комнате, пока не согласится отказаться от своей безумной идеи. Элинор облегченно вздохнула, сказав себе, что она не трус, и не показывая волнения во время визита к сестре, у которой не было более уважительной причины для отсутствия на балу, чем внезапная простуда.

Селина с негодованием выслушала рассказ Элинор о встрече с лордом Хаксли и требованиях их отца.

– Он не может заставить тебя подчиниться своему плану, – сказала она. – Переезжай ко мне, дорогая. Ты должна знать, что у тебя всегда будет дом.

– Я запомню это, но не думаю, что этим все закончится, – сказала Элинор, чувствуя себя ужасно виноватой в том, что лгала любимой сестре. – Я не отказалась от поиска другого решения.

«Я не бесчувственна. Тот факт, что за всю мою жизнь, не была достойна вашего внимания, пока не открыла в себе талант, который принес известность не только мне, но и вам. Насколько вы были обеспокоены моим счастьем полгода назад, когда я была ничтожеством в ваших глазах?»

Они пересекали Темзу, ее зловоние наполнило ноздри, и Элинор закрыла нос платком и посмотрела через широкую реку на корабли, которые плыли вниз по течению, вокруг изогнутых берегов. Ни один из них не был военным кораблем, но ее знаний о кораблях не достаточно. Ей предстоял путь... «Афина», лорд Мелвилл назвал корабль. Она будет делать глупости, и все будут ей противны. Это худшая идея, которая у нее появлялась, и было не поздно вернуться, не так ли? Она могла жить с Селиной, быть ее компаньоном... бедным, зависимым компаньоном, обреченным на ту же участь, как если бы осталась дома. Девушка пыталась дышать через рот, что лишь слегка улучшало запах. Она не возвратится. Ничто в этом будущем не могло быть хуже того, что оставалось позади.

«Но вы правы в одном: у меня есть только два пути впереди, даже если ослушаюсь вас и откажусь от предложения лорда Хаксли. Я должна либо выйти замуж, либо зависеть от вас всю оставшуюся жизнь. Первое – наполняет меня страхом, второе – отвращением. Я обнаружила третий путь, и я намерена следовать ему.»

Они покинули Темзу, ее зловоние осталось позади, и въехали в часть города, в которой Элинор и представить не могла, что может побывать. Весна не дошла до этих улиц, которые воняли так же плохо, как река. Здания теснились, но находились в таком ветхом состоянии, что казалось невозможным, чтобы кто-то мог жить в них, их крыши просели и стучали там, где черепица отсутствовала или сломалась, их окна треснули и были залатаны коричневой бумагой или заткнуты тряпками.

Улицы были в том же состоянии, что и дома, карета подскакивала больше обычного, когда они проезжали через квартал. И Элинор подумала, что извозчик едет быстрее, чем когда она покидала дом своего отца, боясь того, что может случиться, если он остановится. Казалось невозможным, что это был тот же Лондон, в котором она осталась, все эти огромные здания, имеющие свою историю. Она отбросила тяжелый капюшон плаща. Девушка надела его не для тепла, а для анонимности, кроме грязных детей, которые мчались рядом, никто не обращал внимания на нее или ее экипаж. Когда она достигла доков, еще оставалось время в запасе.

«Не ищите меня. Как я сказала, я вне вашей досягаемости. Если мой отъезд причинит вам боль, приношу извинения за это, хотя думаю, что ваша боль скорее будет от потерянного союза, чем от погибшей дочери. Верьте мне, когда я говорю, что этот путь лучше для всех нас. Я сделала выбор – вы теряете непослушную, мятежную дочь, которая никогда не сможет удовлетворить вас. Если хотите, вы можете отдать свою любовь маме и Амелии, потому что я действительно люблю свою семью, однако, мои действия могут означать иное. Прощайте, и я надеюсь, что когда-нибудь вы сможете простить меня.»

Она отправила Селине второе письмо, его содержание было более нежным, но в то же время не информативным. Она была обеспокоена тем, что сестра могла подумать об ее исчезновении, и накануне потратила несколько часов, пытаясь решить, сколько рассказать, чтобы ее воображение не подвергалось пыткам. В конце концов, она просто сказала, что уезжает, что ее не будет в течение некоторого времени, и Селине не нужно беспокоиться о ней – хотя знала, что ее сестра проигнорирует это наставление.

Мысль о страданиях Селины заставила Элинор прижать носовой платок к глазам. Она старалась не плакать. Девушка не стала бы плакать перед капитаном Рамси. Ему уже не понравилась мысль о ее присутствии на борту его корабля, и она намеревалась не давать ему никаких оснований для дальнейшего сожаления по поводу плана Первого Лорда.

Еще через десять минут снова появился запах Темзы, и Элинор наклонилась вперед, чтобы увидеть свою судьбу. Впереди появился лес из тонких мачт, хлопали паруса, и за ними проплывало еще больше кораблей с парусами, трепещущими, чтобы поймать хотя бы легкий ветерок. Вдалеке виднелся силуэт огромного корабля, кишмя кишащего крошечными фигурками... Ее беспокойство исчезло, сменившись любопытством и волнением. Это были доки Дептфорда, и, где-то среди этих кораблей, был тот, который она назовет домом в скором будущем.

Она откинулась назад и сняла капюшон, когда карета повернула, проезжая мимо небольших лодок, которые служили в качестве транспорта между кораблями, расположенными ближе к центру реки. Мужчины проходили мимо, таская ноши, поодиночке или в парах, с корзинами или толкая бочки или, намотав длинные веревки, тянули десятки объектов, о назначении которых она не догадывалась.

Слышались неразборчивые акценты. Голоса смешивались с криками птиц и грохотом груза, загружаемого людьми, которые выглядели так, как будто могли поднять корабль из воды и принести его в трюм. Многие из них носили очень короткие брюки, которые очаровывали и смущали ее. Теперь ей пришло в голову, что моряки на борту «Афины», вероятно, не надевали то количество одежды, к которому она привыкла, и они, вероятно, не изменили бы свое поведение, чтобы не смущать ее. Она даже не села на корабль, а ей стало уже не по себе. Ха. Морская метафора.

Экипаж остановился, извозчик спустился вниз и открыл ей дверь.

– Позвольте мне помочь вам сесть в лодку, мисс, – сказал он.

Прежде чем Элинор успела возразить, ее спустили в лодку, сияющую свежей черной краской, с двумя моряками, которые выглядели моложе ее.

– Ты поплывешь на «Афине»? – сказал тот, что был ближе. Между его передних зубов был промежуток, и, когда он сказал «Афине», это вышло как «Асена». Он оглянулся на своего напарника, который пожал плечами.

– Просто возьми даму на корабль и держи свое мнение при себе, -

сказал извозчик, протягивая руку Элинор. – Удачи, мисс.

Элинор повернулась на сидении, чтобы посмотреть, как он уезжает, и, когда снова повернулась обратно, молодые моряки начали очень медленно и плавно грести веслами. Они ошибались, Элинор думала, что нужно смотреть, куда плывешь, а не где находишься, но они, похоже, не были обеспокоены тем, что могут наткнуться на другую лодку. Оба казались очарованными ей, и Элинор захотела снова накинуть капюшон на лицо, вернув себе анонимность.

– Плывем на «Асену», – сказал матрос. – Для чего?

– Вы из команды «Афины»? – спросила Элинор. Молодой человек кивнул. – Тогда, наверное, вы узнаете, об этом, как только мы окажемся там, не так ли?

Капитан Рамси, вероятно, обиделся на нее из-за того, что ему не позволили предупредить команду о ее присутствии. Элинор безжалостно оттолкнула свои опасения – много времени, чтобы развлечь их наедине, как только она... О, нет, будет ли у меня место для сна? Разве люди на кораблях не спят в гамаках? Я никогда не смогу спать в гамаке. Хорошо, что я не умею плавать, иначе рискну и отправлюсь домой вплавь. Но она знала, что она не вернется, даже если это означало спать в гамаке, окруженном сотней матросов.

Они отплыли от больших кораблей, стоящих в доках, в гладкой, мутной воде цвета серого стекла. Молодые люди, снова не глядя, направили лодку так, чтобы она направлялась к большому кораблю, поставленному на якорь. Отсюда она могла ясно прочитать слово «АФИНА», написанное на корме. Это было красивое судно: изящные изогнутые линии, контрастирующие с прямыми мачтами и поперечными балками, черная краска и желтая отделка, свежие и яркие; его паруса были свернуты вдоль белых мачт на утреннем солнце. Лодка приближалась к борту корабля с тыла, и это мешало Элинор увидеть, что на переднем плане может быть установлена ​​какая-нибудь фигура. Они бы установили образ греческой богини?

Отсек с шестью стеклянными окнами в задней части корабля выглядел неуместно, как будто чья-то гостиная пыталась выйти из изогнутой задней части корабля. Она подсчитала порты с красными линиями – тринадцать, так что «Афина» несла двадцать шесть орудий, или больше – она ​​не могла сказать, сколько их – на палубе наверху. Корабль выглядел огромным для Элинор, хотя по количеству орудий он был действительно мал по сравнению с 74-пушечными кораблями линии, которые были гордостью Королевского флота. Лорд Мелвилл назвал «Афину» одним из их самых быстрых кораблей, но Элинор не могла поверить в то, что при таком размере корабль может быть быстрым. Однако, она не собиралась делиться своим мнением. Она слышала, как матросы гордились своими кораблями и не любили, чтобы их критиковали посторонние. По крайней мере, она не называла его лодкой.

По мере приближения, он становился все больше, гребцы не замедлялись. Элинор сжала грубый край сиденья и закусила губу, стараясь не закричать, чтобы они остановились, прежде чем врежутся в корабль. Она была уверена, что скоро узнает, умеет ли она плавать, но матросы опустили весла, и лодка повернулась, замедлилась и аккуратно остановилась рядом с Афиной, едва касаясь борта, не оставляя следа.

Деревянные клипсы, прикрепленные к борту судна, бежали от ватерлинии к палубе, высоко над ней, как примитивная лестница. Вскарабкаться по ней было бы невозможно, даже если бы она не была в платье.

– Я не смогу подняться, – сказала она мужчинам, покраснев от смущения.

Она еще не была на корабле, а ей нужно было особое обращение.

– Назовите себя! – голова, мрачно освещенная светом от молнии в небе, посмотрела на них.

Один из моряков встал, раскачивая лодку, так что Элинор снова схватилась за край сиденья.

– Леди проходит на борт! Спустить боцманскую беседку!

Через несколько мгновений показалась точка, высоко над ними и медленно начала опускаться. Оказалось, что это какое-то кресло, которое не выглядело устойчиво, моток холста и веревки, которые после распутывания вяло повисли, как детские качели. Моряк помог Элинор устроиться в нем, держа веревки, пока она пыталась поймать равновесие и одновременно не дать платью задраться. Другой молодой человек уставился на ее вздрагивающие губы и не предложил помощь. Матрос со сломанным носом обвязал Элинор ремнями безопасности и снова закричал.

Элинор ахнула, когда «стул» вздрогнул. Она вцепилась мертвой хваткой, потому что, несмотря на то, как надежно закреплена, испугалась. Девушка осторожно смотрела прямо, уверяя себя, что в безопасности. Им приходится делать это довольно часто, и беспокоиться было не о чем.

Беседка слегка накренилась, и она так крепко обхватила веревку, что волокна врезались в ее ладони. Элинор взглянула на один из кораблей, пришвартованных у причала возле черного гладкого бока «Афины» так близко, что она могла бы коснуться его, если бы посмела отпустить то, за что так цеплялась. Молодой моряк что-то крикнул ей, но она не поняла... Чайка пронеслась мимо, с пронзительным криком. Она невольно пискнула и съежилась, а затем почувствовала себя дурой. Это всего лишь птица. И ты не болтаешься на высоте двадцати футов в воздухе, под которым нет ничего, кроме крошечной деревянной лодки, и кто знает, скольких футов грязной воды.

Вскоре ее глаза оказались на одном уровне с палубой, а затем она поднялась над ней и поняла, что беседка была прикреплена к лонжерону. А веревки тянули несколько мужчин, которые действовали так, как будто ее небольшой вес был почти непосильным для них. Несколько членов команды вышли вперед, чтобы помочь ей встать. Они оба выглядели озадаченными ее внешностью, как будто они не ожидали ее увидеть. Что, конечно же, не так.

– Я бы хотела поговорить с капитаном Рамси, пожалуйста, – сказала она.

Они посмотрели друг на друга, потом на нее, их выражение замешательства углубилось.

– С капитаном? – спросил один. -

Чего вы хотите от капитана?

– Это мое дело, – ответила Элинор в самой аристократической манере, немного смягчая ее безмятежной улыбкой. Она едва могла понять его сильный акцент. Еще одна проблема, она не учла при посадке все безумие, которым являлось это путешествие. За ее спиной, веревки и шкивы снова заскрипели. Это было похоже на изучение иностранного языка.

– Кого вы притащили на борт? – к ней подошел черноволосый мужчина в звании лейтенанта. Он казался раздраженным. – Мы не ожидали ... прошу прощения, кто вы?

– У меня есть дело к капитану Рамси, – сказала Элинор таким же твердым тоном.

– И что это за дело? – у лейтенанта была прыщавая кожа и нос с горбинкой, что придавало ему вид несколько захудалого эльфа.

– Личное дело. Вы можете провести меня к нему, лейтенант?

Лейтенант осмотрел на нее сверху, до низу, почти плотоядно, как будто у него было подозрение, что за личное дело у нее может быть с капитаном.

И снова, интересно, что же во мне, заставляет людей верить, что я открыта для самых аморальных поступков.

– Конечно, – сказал он. – Следуйте за мной.

Везде были веревки, темно-коричневые толстые пряди, натянутые, как колыбель гигантского котенка, от мачт к парусам, а оттуда на палубу, где намотаны круглые штыри и огромная катушка с выступающими из нее спицами. Мужчины проходили по палубе, таща большие веревки и деревянные ведра и других вещи, название которых она знала. Они шли мимо Элинор, бросая на нее взгляды, но не прекращая своей деятельности. Матросы были удивительно спокойны, говоря чуть повысив голос, редко крича на товарищей, но, похоже, все же неплохо понимали друг друга.

Элинор подняла глаза к парусам и заметила людей, цепляющихся за мачты и перемычки – она ​​должна хотя бы узнать названия частей корабля, если хотя бы номинально была частью экипажа капитана Рамси. Они начали разворачивать белые паруса, и Элинор задумалась, хватит ли ветра, чтобы вытащить их из гавани, или они могут быть заперты здесь, в Дептфорде, несколько дней. Дни, в течение которых отец мог ее найти.

Она сжала кулаки, пока ногти не врезались в ладони. Ее отец мог бы надумать, спросить дворецкого, который знал, что Элинор наняла вчера извозчика и, возможно, слышал, как велела водителю отвезти ее в Адмиралтейство. Тогда он мог бы найти кого-то, кто видел ее ... она разжала кулаки. Лорд Мелвилл и два адмирала ничего не скажут. Ее отец не сможет найти ее. И, даже если бы он это сделал, капитан Рамси не позволил бы ему вытащить ее с «Афины». Вероятно.

Лейтенант провел ее мимо решетки на большом квадратном отверстии в палубе к крутым ступеням. Элинор хотелось развернуться и спуститься по ним, как если бы они были лестницей, но лейтенант, казалось, весьма случайно, ступил на них. И она уже не невзлюбила его настолько, чтобы не проявлять слабость перед ним. Ступени вели в шумную, переполненную каюту, набитую потными телами и пушками, огромными по сравнению с ней.

Мужчины кричали друг другу и смеялись над шутками, которые она не могла разобрать, с акцентами, которые не могла понять. Стены слегка изогнулись, а потолок был достаточно низким, и лейтенанту пришлось немного наклониться, чтобы не удариться головой о балки. Помещение было освещено только солнечным светом, проходящим через дула пушки, и медными фонарями, излучающими оранжевый свет. Девушка услышала шум, и, когда ее глаза приспособились к полумраку, увидела, что ближайшие к ней мужчины смотрели на нее, замолкая, пока Элинор не почувствовала, что оглушена тишиной.

Она повернулась и поспешила догнать лейтенанта, который без колебаний прошел под лестницей к двери, чьи резные молдинги больше подошли бы загородному дому, а не на борту корабля, что неожиданно контрастировало с обычной стеной, в которую она была установлена. За ней была крошечная комната без окон с другой дверью, в которую лейтенант постучал и сказал:

– Капитан? У вас ... посетитель.

Он бросил на Элинор взгляд через плечо и улыбнулся, зловеще.

Элинор ответила с улыбкой, невинной дружелюбной, скрывающей ее раздражение. Интересно, как ваша улыбка будет выглядеть, когда вы узнаете, что мы в одной команде?

Полминуты спустя дверь открылась, и Рамси застегнул куртку.

– Мисс Пемброук, – сказал он, – пожалуйста, входите. Благодарю вас, мистер Ливингстон, за все. Элинор оглянулась, прежде чем дверь захлопнулась, и на мгновение в глазах лейтенанта появился намек на презрение.

Эта каюта была ярко освещена светом утреннего солнца, льющимся через прозрачные стекла окон, два из которых были открыты, чтобы впускать морской воздух и крики птиц, пролетающих над рекой. С картинами, украшающими стены, она имела уютный, домашний вид. Менее домашним была пара мечей, установленных один над другим на стене справа от нее, более длинный, украшенный позолотой и кисточкой, и более короткий, со следами частого использования. Была еще одна дверь слева, меньше по сравнению с остальными, и несколько накрытых предметов. Элинор поняла, спустя мгновение, что это маленькие пушки. Они напоминали, что эта комната, по-домашнему уютная, строилась, в первую очередь, для войны.

Две кушетки, обтянутые коричневой кожей, с низкой дубовой тумбой, лежащей между ними, прекрасно вписывались в пространство под окнами, хотя почему они были прикреплены к стенам, она могла только догадываться – чтобы быть безопасности в плохую погоду? Длинный стол стоял у самого дальнего левого окна, где свет падал наиболее ярко на его поверхность, с открытой книжкой, и к нему придвинут стул под углом, как будто кто-то только что встал, например, чтобы открыть дверь.

– Вы раньше, чем я ожидал, – сказал Рамси.

– По-видимому, это имел в виду Первый Лорд, когда он сказал, что утром пришлет экипаж, – ответила Элинор.

Это был первый раз, когда она увидела капитана при ярком свете. Его лицо было овальным и интересным, слегка осунувшимся. Нос с небольшой горбинкой, как будто он однажды сломал его, и тот сросся неправильно. Светло-каштановые волосы, обрезанные и откинутые назад с лица с нейтральным выражением, которое она видела в Адмиралтействе, а его глаза были поразительно синими, выделявшимися на загорелой коже. Элинор слышала, как моряки мужали и преждевременно старились из-за воздействия ветра и волн, но, несмотря на слабые морщинки в уголках его глаз, Рамси не выглядел старым, как будто он раздумывал над загадкой, и не был уверен, что может ее решить.

– Где ваша компаньонка? – спросил он.

Элинор покраснела:

– У меня нет компаньонки.

Брови Рамси удивленно приподнялись:

– Нет компаньонки? Мисс Пемброук, вы вообще не заботитесь о своей репутации?

– Я не могу ожидать, что другая женщина вытерпит лишения судовой жизни, – парировала Элинор. И я не могу позволить себе нанять компаньонку.

– Вы знаете, что общество подумает, если о вашем... статусе... узнают.

– Я полагаюсь на вас, чтобы этого не случилось, капитан.

Губы Рамси сжались.

– Это вполне ожидаемо. У господина Селькирка есть мальчики. Ни у одного из наших офицеров нет жен на борту. И услуги компаньонки не входят в мои обязанности.

– Прошу прощения, капитан. Пожалуйста, верьте, что я не возлагаю на вас ответственность за сохранение моей репутации. Я имела в виду только то, что вы приложите все усилия, чтобы скрыть мое присутствие здесь. И думаю, что являясь Необычной, обладаю определенной защитой.

– Возможно, защита от открытого порицания. Я все еще думаю, что у вас должна быть компаньонка.

– Где вы предлагаете найти ее сейчас?

Рамси покачал головой и отвернулся от нее, поэтому она не могла видеть выражение его лица. Она сжала кулаки. Это было так глупо, это предположение, что, поскольку она была женщиной, ее репутация была непоправимо испорчена в тот момент, когда она остается наедине с человеком, с которым не может увидеться нигде, кроме гостиной ее собственного дома. Ей хотелось сжечь что-то, что угодно, чтобы облегчить еле сдерживаемое разочарование, беспокойство и страх, но она не хотела показаться неуправляемой и опасной перед этим человеком.

Наконец, Рамси оглянулся на нее, спокойно посмотрев на девушку, как будто она не являлась проблемой, в чем она была уверена.

– Если это ваше решение, мисс Пемброук ... ну, я полагаю, это не имеет значения, пока мы сможем скрыть ваше присутствие. Мы отплываем около полудня, и я попрошу вас оставаться здесь, пока мы не начнем.

Элинор кивнула. Рамси выглядел так, будто хотел еще что-то сказать, покачал головой и пошел снимать короткий меч со стены. Он пристегнул его к талии, поднял шляпу и сказал:

– «Афина» – это новейшая разработка фрегата. В нем немного больше места, так что мы сможем хорошо разместить вас. Это великолепная каюта. Пожалуйста, не стесняйтесь использовать ее, когда захотите. Я храню несколько книг здесь.

Элинор подумала, что это была стена, и открыла крошечное помещение.

–Штульц. Ах, отхожее место, – пояснил он, когда она смущенно посмотрела на него. – Мы называем это головой. И вот где вы будете спать.

Он открыл вторую дверь, чтобы показать еще одну крохотную комнату, в основном заполненную странной, квадратной кроватью. Рамси перетащил узкий, длинный чемодан, лежащий на кровати, заставивший его покачнуться, и закинул на плечо.

– Но ... это ваша спальня, – сказала Элинор, глядя на чемодан.

– Уже нет. Теперь она ваша.

– Я не могу забрать вашу комнату, капитан.

Рамси снял шляпу и посмотрел на нее.

– Мисс Пемброук, – произнес он, – я вряд ли мог бы назвать себя джентльменом, если бы не убедился в вашем комфорте. Я буду заходить сюда. Не беспокойтесь обо мне.

– Но...

– Первый Лорд назначил вас под мое командование, да? Тогда считайте это приказом. Я скоро вернусь, – он снова надел шляпу и вышел за дверь, прежде чем Элинор смогла возразить.

Она слегка надавила на кровать – та ​​была установлена ​​таким образом, чтобы колебаться при ее касании – и вернулась в большую каюту, чтобы посмотреть в окно. Оно отразило ей вид на речной транспорт, направлявшийся в Лондон или к морю. Не все корабли имели паруса. Некоторые двигались на веслах, другие, возле берега, при помощи шестов, но в основном это были паруса, насколько она могла видеть в обоих направлениях. Она представляла себе, как это выглядело, если кроме воды ничего не было бы видно, и содрогнулась, взволнованная и испуганная этой мыслью.

Каюта, в которой она должна спать, была всего лишь коморкой, освещенной только одной из тех оранжево-оранжевых ламп. Она задавалась вопросом, какими были другие фрегаты, если на этом было «больше места». По крайней мере, кровать не была гамаком, даже если ее колебания напоминали его.

Двое из моряков принесли ее чемодан в комнату, и она разложила его содержимое, когда они ушли, размышляя о том, как странно было чувствовать, что прядется носить только плотную рубашку и ночную сорочку, а не платья, которые оставила, зная, что не сможет надеть их без посторонней помощи. Она разгладила складки на ее любимом вечернем платье, из бело-розовой фигурной марли поверх шелка, а затем повесила его на крючок в узком шкафу. Элинор понятия не имела, когда наденет его, но не могла вынести мысли о том, что Амелия схватит его, так же как не была уверена, что сделает с остальным гардеробом, как только выяснится, что Элинор не вернется. Неважно, что она не сможет носить его. Амелия никогда не смогла бы вытерпеть кого-то, у кого есть преимущество.

Она вернулась в большую каюту и осмотрелась. Стена, в которую была установлена ​​дверь, казалась непостоянной, как будто была предназначена для сноса, хотя зачем это нужно, она понятия не имела. Выглянула в окно, затем села на одну из кушеток. В противоположной стене была другая раздвижная дверь, и, прежде чем она смогла сдержаться, любопытство заставило открыть ее.

Пространство, соответствующее его габаритам, было бы маленьким, даже если бы у Рамси не было чемодана и аккуратного гамака, свисающей с потолка. Она толкнула его и посмотрела, как он качается. Так выглядел гамак, когда он не использовался. Окна смотрели на Темзу по направлению к строящемуся кораблю, наполняя комнату светом. Она закрыла дверь, а затем торопливо отошла назад, когда дверь каюты отворилась, и вошел Рамси. Элинор быстро отвернулась, покраснев.

– Вы покажете мне, как открыть окна, капитан? – спросила она, чтобы скрыть свое смущение.

Рамси показал ей, как перевернуть задвижку и открыть окна.

– Держите их закрытыми во время шторма, – сказал он и жестом пригласил ее занять место на диване. – У нас есть несколько моментов, которые надо обсудить.

Элинор села, аккуратно сложила руки на колени и стала ждать, когда он заговорит. Он посмотрел на нее, как будто ожидал, что она что-то скажет, затем пожал плечами.

– Моряки могут суеверно относиться к женщинам на борту, хотя это не так уж часто случается, – начал он, – и они боятся огня. Столкновение с кораблями с Поджигающими на борту было битвой, тем более, что ни у кого из них нет возможности сдерживать огонь. С другой стороны, матросы также суеверны в отношении необычных талантов, в хорошем смысле – они видят в них своего рода божественное провидение. Поэтому мы с Перегрин Хейс, хирургом, должны компенсировать их страхи. В некотором роде.

– Вы Необычный?

Он кивнул:

– Перемещающий.

– Вы можете летать?

Его губы дрогнули в легкой улыбке.

– Это определение Необычного Перемещающего, мисс Пемброук.

– Я никогда не знала Необычного Перемещающего раньше.

– Ну, я никогда не встречал Необычного Поджигающего раньше, хотя, думаю, никто в этом веке в Англии .

Элинор покраснела.

– По словам моего отца, – сказала она низким голосом. Она знала, что голос у нее звучал обиженно, но, если он и заметил, Рамси не реагировал.

– В любом случае, вы должны быть готовы, что некоторые из команды, и, возможно, некоторые офицеры, проходя мимо вас, будут делать защитные жесты. Пока они не станут оскорбительными, вы должны игнорировать такое поведение. Я думаю, что несколько побед, в которых они увидят ваш талант, направленной против врага, должны сделать их менее агрессивными.

– Я сделаю все возможное, чтобы не дать им повода для обиды.

– Будем надеяться, что это так. Вы не должны блуждать по каютам капитана и квартердека. Я покажу вам, что конкретно это значит. Мужчины не нуждаются в том, чтобы вы вторгались в их пространство. Они хорошие люди, по крайней мере, большинство из них, и знают, что я ожидаю, что они будут вести себя честно, но у вас здесь двусмысленный статус, и я не могу гарантировать, что некоторые из них не будут настолько глупы, чтобы вас обидеть. Вы вольны защищаться, но я не хочу, чтобы вы провоцировали их.

Элинор была недовольна его пониманием того, что она может быть причиной неприятностей, но решила не бросать ему вызов.

Рамси продолжал:

– Я попрошу одного из гардемаринов проинструктировать вас о правах и правилах корабля, главным образом, чтобы вы никому не перешли дорогу, хотя от вас будут ожидать соблюдения правил, применимых к кому-либо в вашем положении. Если я укажу цель, вы последуете за ней. Если один из офицеров прикажет вам двигаться, вы двигаетесь. Но я буду тем, кто направит ваши атаки, когда придет время. Вы пообедаете со мной и моими офицерами, а ужин – это повод, хотя, судя по тому, что вы носите сейчас, будете выглядеть более официально, чем все мы. Есть вопросы?

– Да, – сказала Элинор, ее раздражение наконец-то нашло выход. – Будет ли ваша враждебность мешать выполнению моих обязанностей здесь, на вашем корабле?

Он выглядел удивленным:

– Я не чувствую никакой враждебности к вам.

– Вы, безусловно, создаете прекрасное впечатление о мужчине, который сталкивается с непреодолимой досадой.

Рамси закрыл глаза и глубоко вздохнул, затем медленно выдохнул.

– Мисс Пемброук, – сказал он, его глаза все еще закрыты, – ваше присутствие здесь вызывает у меня некоторые трудности, это правда. Этот корабль начинает свой первый рейс, половина экипажа и треть моих офицеров никогда не плавали со мной раньше, и путешествие в Атлантику нелегко дается.

Он открыл глаза, и снова она была поражена тем, насколько они синие.

– Я не очень доволен тем, что должен объяснять ваше присутствие, а затем буду иметь дело с последствиями, пока я, в то же время, пытаюсь объединить более ста человек, которые не знают меня как капитана. И вы гражданский человек, а гражданские лица создают проблемы просто потому, что они не понимают, что такое жизнь на судне Королевского флота, – и, прежде чем вы снова мне нагрубите, верю, что вы сделаете все возможное, чтобы не быть проблемой. Но вы будете делать частые ошибки, которые по-прежнему будут вызывать проблемы. Но также думаю, что ваш талант просто неоценим в этой борьбе, поэтому готов противостоять всем этим потенциальным проблемам ради этого. Не думаю, что разумно ожидать, что я буду счастлив делать это.

– Я ... думаю, что понимаю, капитан. Хотела бы я, чтобы был способ сделать это без множества проблем.

– Если бы это было возможно, это был бы не Королевский военно-морской флот, – его губы снова растянулись в слабой улыбке, заставляя Элинор задуматься, способен ли он улыбаться по настоящему. – Мы встретимся с моими офицерами в большой каюте через час, когда все они будут на борту. Вы услышите два удара колокола. Вам, вероятно, следует начать привыкать к нашему хронометражу на борту корабля. Я думаю, что честно сказать офицерам, что происходит, пока остальные члены экипажа не знают. И, мисс Пемброук..., учитывая все обстоятельства, я рад, что вы на борту.