Текст книги "Король ворон (ЛП)"

Автор книги: Мэгги Стивотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Что? – переспросила Блу.

– Повтори, что ты сказала.

– Я любила это дерево?

Артемус вышел из дерева. Точно так же, как Аврора выходила из скалы в Энергетическом пузыре. Было дерево, а потом мужчина и дерево, и затем только мужчина. Артемус протянул руки за коробкой-паззлом, и Блу отдала её ему. Он опустился на землю с коробкой-паззлом на коленях, сложив вокруг неё свои длинные конечности, медленно вращая диски и глядя на каждую сторону. Наблюдая за его длинным лицом, бледными губами и упавшими плечами, Блу поразилась тому, как по-разному возраст отразился на Артемусе и Гвенллиан. Гвенллиан шестьсот лет безвременья сделали молодой и сердитой. Артемус выглядел поверженным. Она задалась вопросом: это из-за всех шестисот лет или только из-за последних семнадцати?

Она просто сказала так:

– Ты выглядишь уставшим.

Он взглянул на неё снизу-вверх, маленькие глазки светились на длинном лице, окружённые глубокими морщинами.

– Я устал.

Блу села напротив него. Она ничего не говорила, пока он продолжал проверять коробку. Было необычно определить истоки своих рук в его руках, через его пальцы, что были длиннее и бугристее.

– Я один из tir e e’lintes, – наконец, выдал Артемус. – Это мой язык.

Он повернул диски на стороне неизвестного языка, выложив tir e e’lintes. Перевод сдвинулся на английской стороне, которую он ей показал.

– «Древесные светочи», – прочитала она. – Потому что вы можете прятаться в деревьях?

– Они наши... – Он запнулся. Затем снова повернул диски и опять показал ей коробку. Дом-оболочка.

– Вы живёте в деревьях?

– В? С. – Он раздумывал. – Я был деревом, когда Мора и две другие женщины вытащили меня оттуда много лет назад.

– Я не понимаю, – по-доброму обратилась Блу. Ей не было неловко из-за правды о нём. Ей было неловко, потому что правда о нём предполагала правду о ней. – Ты был деревом или ты был в дереве?

Он посмотрел на неё скорбно, утомлённо и странно, а затем протянул ей свою руку. Пальцами другой руки он провёл по линиям на её ладони.

– Они напоминают мне о моих корнях. – Взяв её руку, он плашмя положил её на кожу бука. Его длинные бугорчатые пальцы полностью заслонили её маленькую ладонь. – Мои корни и твои тоже. Ты скучаешь по дому?

Она закрыла глаза. Почувствовала знакомую прохладную кору под кожей, и снова ощутила, как уютно находиться под его ветвями, на его корнях, прижиматься к стволу.

– Ты любила это дерево, – произнёс Артемус. – Ты уже мне это говорила.

Она открыла глаза. Кивнула.

– Иногда мы, tir e e’lintes, надеваем это, – продолжил он, роняя её руку так, что смог указать на себя. Затем он снова коснулся дерева. – Иногда мы надеваем это.

– Я бы хотела... – начала Блу и остановилась. В любом случае, ей не требовалось заканчивать это предложение.

Он кивнул один раз. И сказал:

– Вот так это начиналось.

Он рассказывал историю так же, как растёт дерево, начиная с семечки. Затем окапывая тонкими корнями, чтобы поддержать главный ствол, когда тот потянулся вверх.

– Когда Уэльс был молод, – поведал Артемус Блу, – там были деревья. Больше там деревьев нет, или их не было, когда я уезжал. Поначалу всё было хорошо. Деревьев было больше, чем tir e e’lintes. Некоторые деревья не могут удерживать tir e e’lintes. Ты знаешь такие деревья, даже самый бестолковый человек знает такие деревья. Они... – Он посмотрел вокруг. Нашёл глазами сорную, быстро растущую лжеакацию и декоративную сливу в соседском саду. – У них нет своей собственной души, и они не созданы, чтобы хранить чужие души.

Блу провела пальцами по обнажённым корнями бука рядом со своей ногой. Да, она знала.

Артемус раскинул больше корней в своей истории:

– В Уэльсе хватало деревьев, которые могли бы хранить нас. Но прошли годы, и Уэльс превратился из страны лесов в страну костров, пашен, кораблей и домов; он стал страной всего того, чем могли бы быть и деревья, кроме разве что жизни.

Корни были зарыты; он перешёл к стволу.

– Аmae vias слабели. Tir e e’lintes могут существовать только в деревьях поблизости, но мы тоже питаем amae vias. Мы oce iteres. Как небо и вода. Зеркала.

Несмотря на жару, Блу обняла себя руками, почувствовав озноб, будто бы от присутствия Ноа.

Артемус с тоской посмотрел на бук или на что-то мимо него, что-то гораздо старше.

– Лес tir e e’lintes это что-то, в действительности, словно зеркала, направленные на зеркала, направленные на зеркала, amae vias бурлит под нами, грёзы зажаты между нами.

Блу спросила:

– Как насчёт одного из них? Что за один из них?

Он печально рассматривал свои руки.

– Поблёкший. – Посмотрел на её руки. – Другой.

– А демон?

Это оказалось пропущено. Он покачал головой, вернувшись к рассказу.

– Оуэн не был обычным человеком, – продолжил он. – Он мог разговаривать с птицами. Он мог разговаривать с нами. Он хотел, чтобы его страна была необузданным магическим местом, местом грёз и песен, пересечённым мощными amae vias. Так что мы сражались за него. Мы все потеряли всё. Он потерял всё.

– Вся его семья погибла, – произнесла Блу. – Я слышала.

Артемус кивнул.

– Опасно проливать кровь на ama via. Даже немножко может посеять тёмные вещи.

Глаза Блу расширились.

– Демона.

Его брови свелись ещё больше по направлению к печальной стороне происходящего. Лицо стало портретом под названием «Беспокойство».

– Уэльс был разрушен. Мы были разрушены. Tir e e’lintes, кто остался, должны были спрятать Оуэна Глендовера до поры до времени, когда он снова смог бы воспрянуть. Нам нужно было спрятать его на время. Замедлить его жизнь, как мы замедляли свои в деревьях. Но в Уэльсе осталось слишком мало мест силы amae vias после работы демона. Так что мы бежали сюда, мы здесь умерли. Это трудное путешествие.

– Как ты встретил мою мать?

– Она пришла на дорогу духов, намереваясь пообщаться с деревьями, что и сделала.

Блу начала было говорить, потом остановилась, а затем снова начала.

– Я человек?

– Мора – человек.

Он не сказал «и я тоже». Он не был колдуном, он был человеком, который мог быть в дереве. Он был кем-то ещё.

– Скажи, – прошептал Артемус, – когда ты спишь, ты видишь сны о звёздах?

Это было уже слишком: демон, горе Ронана, истина о деревьях. К её удивлению, слеза навернулась на глаз и убежала; другая встала в очередь.

Артемус наблюдал, как та упала с её щеки, а затем сказал:

– Все tir e e’lintes полны потенциала, всегда в движении, всегда без отдыха, всегда в поисках возможностей дотянуться и быть где-нибудь ещё, быть чем-нибудь ещё. Этим деревом, тем деревом, тем лесом, вон тем лесом. Но больше всего мы любим звёзды. – Он бросил взгляд вверх, как будто мог видеть их днём. – Если бы только мы могли до них дотянуться, может быть, мы могли бы ими стать. Любая из них могла бы быть нашим домом-оболочкой.

Блу вздохнула.

Артемус снова взглянул на свои руки, казалось, они всегда заставляли его тревожиться.

– Эта форма не самая простая для нас. Я стремлюсь... Я только хочу вернуться в лес на дорогу духов. Но демон его разрушает.

– Как мы можем от него избавиться?

Очень неохотно Артемус сообщил:

– Кто-то должен добровольно умереть на дороге мёртвых.

Тьма так быстро опустилась на мысли Блу, что она дотянулась до бука, чтобы удержать баланс. Она в мыслях видела дух Гэнси, идущий по энергетической линии. Она внезапно вспомнила, что Адам и Гэнси находились в пределах слышимости; она совершенно забыла, что тут были не только они с Артемусом.

– Есть другой способ? – спросила она.

Голос Артемуса был по-прежнему тих.

– Добровольная смерть оплатит недобровольную. Таков путь.

Повисла тишина, ещё больше тишины, и, наконец, голос Гэнси раздался откуда-то рядом с домом:

– Что насчёт пробуждения Глендовера и использования его милости?

Но Артемус не ответил. Она упустила тот момент, когда он ушёл: он оказался в дереве, а коробка-паззл криво валялась в корнях. Блу оставили с этой ужасной правдой и больше ни с чем, даже без клочка героизма.

– Пожалуйста, вернись! – просила она.

Но осталось только волнение сухих листьев над головой.

– Ну, – произнёс Адам, его голос был таким же утомлённым, как и у Артемуса. – Вот так.

Глава 47

Наступила ночь. Хотя бы на это ещё можно было положиться.

Адам открыл дверь БМВ со стороны водителя. Ронан не шелохнулся с того самого момента, когда он смотрел на него последний раз; тот сидел неподвижно, всё ещё уставившись на дорогу, ноги на педалях, руки на руле. Готовый двигаться дальше. В ожидании Гэнси. Это было не горе, это было более безопасное и более пустое пространство сверх него. Адам сказал Ронану:

– Ты не можешь здесь спать.

– Нет, – согласился Ронан.

Адам стоял на тёмной улице, дрожа от холода, переминаясь с ноги на ногу, ища любые доказательства того, что Ронан может сдвинуться с места. Было уже поздно. Час назад Адам позвонил Бойду и сказал, что так и не доберётся до утечки в выхлопе Шевелла, которую обещал посмотреть. Даже если он и мог заставить себя не спать, что у Адама почти всегда получалось, он всё равно не смог бы работать в гараже, зная, что Энергетический пузырь под атакой, Ламоньеры объединяют усилия, а Ронан в трауре.

– Ты собираешься зайти внутри и хоть что-нибудь съесть?

– Нет, – ответил Ронан.

Он был невыносим и ужасен.

Адам закрыл дверцу и слегка ударил кулаком три раза по крыше. Затем он зашёл с другой стороны машины, открыл дверь, убедился, что Ноа там нет, и забрался внутрь.

Ронан наблюдал за ним, он шарил возле регулятора положения сидения, пока не нашёл то, что позволило ему полностью откинуться, а потом жадно вцепился в аглионбайский пиджак Ронана. Что пиджак, что Девочка-Сиротка были безнадежно скомканы среди других вещей на заднем сидении – Девочка-Сиротка засопела и подтолкнула пиджак к его руке. Он подложил ткань себе под шею, как подушку, и прикрыл глаза от света фонарей рукавом.

– Разбуди меня, если потребуется, – попросил он и закрыл глаза.

Внутри Фокс Вей 300 Блу наблюдала, как Гэнси позволяет уговорить себя остаться вместо того, чтобы вернуться на ночь на Монмаут. Несмотря на то, что в доме полно было пустых кроватей, он занял диван, взяв просто лоскутное одеяло и подушку со светло-розовой наволочкой. Его глаза ещё не были закрыты, когда она поднялась наверх и уложила себя в постель в собственной комнате. В доме стало слишком тихо, когда все разошлись, и слишком громко на улице, где всё было таким угрожающим.

Она не спала. Она думала об отце, ставшим единым целым с деревом, и думала о Гэнси, сидящем в Камаро с опущенной головой, и думала о шёпоте тёмного спящего, на который натолкнулась в пещере. Складывалось ощущение, что конец близок.

«Спи», – велела она себе.

Гэнси спал в комнате на десять футов ниже. Это не должно иметь значение... Это не имело значение. Но она не могла перестать думать о его близости, о его невозможности. Об обещании его смерти.

Она заснула. Было темно. Её глаза не привыкли к такой темноте, а сердце наоборот. Никакого света. Было такая кромешная тьма, что глаза казались не важными. Теперь, когда она подумала об этом, то даже не была уверена, а есть ли они у неё. Странная мысль. А что у неё есть?

Прохладная влажность под ногами. Нет. Под её корнями. Звёзды, давящие сверху, такие близкие, что она, несомненно, могла бы дотянуться до них, если бы подросла всего на несколько дюймов. Тёплая, полная жизни оболочка коры.

Это была форма её души. Это было то, по чему она скучала. Вот, как она себя воспринимала в человеческой коже – древовидные чувства в человеческом теле. Что за неспешная, тягучая радость.

«Джейн?»

Здесь был Гэнси. Должно быть, он находился там всё время, потому что теперь, когда она об этом подумала, не смогла перестать его ощущать. Она была чем-то большим; он же был человеком. Он был королём, которого украли и спрятали в это дерево tir e e’lint, одной из которых была Блу. Она полностью окружала его. Радость от её предыдущего откровения медленно накладывалась на эту радость. Он был всё ещё жив, он был рядом с нею, она была к нему настолько близко, насколько это возможно.

«Где мы?»

«Мы – дерево. Я – дерево. Ты... ха ха. Не могу сказать. Это будет отвратительно».

«Ты смеёшься?»

«Да, потому что я счастлива».

Однако её радость начала медленно убывать, так как она почувствовала его учащённый пульс. Он боялся.

«Чего ты боишься?»

«Я не хочу умирать».

Это ощущалось как правда, но сложно было собраться с мыслями с любой скоростью. Это дерево было просто не приспособлено для основного качества Блу в её человеческом теле. Она стала ни то ни сё.

«Ты увидишь, если Ронан выйдет из машины?»

«Могу попытаться. Но у меня на самом деле нет глаз».

Она потянулась всеми доступными ей чувствами. Они оказались намного лучше её человеческих чувств, но их интересовали другие вещи. Было исключительно трудно сосредоточиться на делах людей вокруг основания ствола. Она до этого момента не ценила должным образом, сколько усилий требовалось деревьям, чтобы проявлять внимание к их потребностям.

«Я не знаю. – Она крепко держала его, любя и охраняя. – Мы могли бы просто остаться здесь».

«Я люблю тебя, Блу, но я знаю, что должен делать. Не хочу. Но знаю, что я должен делать».

Глава 48

Все звуки и запахи Фокс Вей усиливались после наступления темноты, когда затихали все его человеческие обитатели. Все ароматные чаи, свечи, специи становились более различимыми, каждый заявлял о своём происхождении, тогда как днём они смешивались в нечто, что Гэнси ранее идентифицировал как Фокс Вей. Теперь это ударило его, словно что-то мощное и домашнее, секретное и известное. Этот дом был местом магии, такой же, как и Энергетический пузырь, но вслушиваться в него нужно было сильнее. Гэнси лежал на диване под лоскутным одеялом, закрыв глаза в темноте, и слушал дребезжание воздуха или дыхания через вентиляционное отверстие, где-то листья или ногти царапали окно, стук треснувшей древесины или шагов в другой комнате.

Он открыл глаза, и там был Ноа.

Это был Ноа без дневного света, который покрывал то, кем он в действительности стал. Он стоял очень близко, потому что забыл, что живые не могут фокусироваться на предметах, расположенных ближе, чем на расстоянии в три дюйма[39]. Он был очень холодным, потому что сейчас ему требовалось огромное количество энергии, чтобы оставаться видимым. Он был очень напуган, и, потому что Гэнси был напуган, их мысли переплелись.

Гэнси скинул одеяло. Он зашнуровал ботинки и надел пиджак. Тихо, с огромной осторожностью ступая по старому полу, он направился за Ноа из гостиной. Не включал никакого освещения, потому что его разум всё ещё был переплетён с разумом Ноа, и он использовал глаза Ноа, которые больше не волновало, темно было или нет. Мёртвый мальчик, вопреки ожиданиям, не вывел его на улицу, но шёл по лестнице на второй этаж. На первой половине ступенек Гэнси думал, что его завлекают в любимое место Ноа где-то в округе дома, на второй половине он решил, что его доставляют к Блу. Но Ноа миновал её дверь и ожидал его у подножия лестницы на чердак.

Чердак был заряженным местом, оккупированным сначала Нив, а потом Гвенллиан, двумя по-разному сложными женщинами. Гэнси не рассматривал ни одну их них в качестве плана дальнейших действий, но Ноа привёл его сюда, и теперь Гэнси колебался, удерживая ручку двери. Он не хотел стучать, он бы разбудил весь остальной дом.

Ноа подтолкнул дверь.

Та слегка приоткрылась – она не была заперта – и Ноа двинулся вверх по ступеням. Тусклый свет прибывал с крыши в сопровождении едкого прохладного аромата дуба. Казалось, открыто окно.

Гэнси последовал за Ноа.

Окно было открыто.

Гвенллиан превратила комнату в ведьминский хаос, здесь в настоящее время было полно очень странных вещей, но её самой не было, кровать оказалась пуста. Прохладный ночной воздух дул сквозь круглое отверстие, похожее на иллюминатор.

К тому моменту, когда Гэнси через него вылез, Ноа исчез.

– Привет, маленький король, – поздоровалась Гвенллиан. Она находилась на одном из дальних небольших несочетающихся углов крыши, ботинками упираясь в кровлю. Тёмный и необычный силуэт в заколдованном мерцающем свете уличных фонарей, льющемся снизу. При этом было в ней что-то величественное, в доблестном и высокомерном наклоне подбородка. Она похлопала по крыше рядом с собой.

– Это безопасно?

Она вскинула голову.

– Вот как ты умираешь?

Он присоединился к ней, осторожно проложив себе путь, пыль и сор с деревьев крошились под его ногами, и сел рядом. С этого наблюдательного пункта обзору предстали деревья и ещё больше деревьев. Дубы, которые были просто безликими стволами на уровне земли, представали запутанными мирами восходящих ветвей на уровне крыши, их узоры делали тени, отбрасываемые оранжевым свечением внизу, ещё более многосложными.

– Хай хо хай хо[40]! – запела Гвенллиан тихо и надменно. – Ты пришёл ко мне за мудростью?

Гэнси покачал головой.

– За смелостью.

Она его оценивала.

– Ты пыталась остановить войну своего отца, – пояснил Гэнси. – Заколов его поэта за обеденным столом. Ты должна была быть почти уверенной, что это не закончится для тебя хорошо. Как ты это сделала?

Её героический поступок свершился сотни лет назад. Глендовер не воевал на валлийской земле уже на протяжении веков, и человек, которого Гвенллиан пыталась убить, мёртв уже много поколений. Она старалась спасти семью, которая уже давно не существовала; она потеряла всё, чтобы сидеть на крыше Фокс Вей 300 совершенно в другом мире.

– Ты до сих пор не усвоил? Король действует так, как будут действовать другие. Ничего не приходит из ничего не приходит из ничего. Но что-то образует что-то. – Она рисовала в воздухе своими длинными пальцами, но Гэнси не думал, что то, что она рисовала, предназначалось для чьего-либо взора, кроме её собственного. – Я Гвенллиан Глен Дур, я дочь короля и дочь древесного светоча, и я сделала что-то так, чтобы другие что-то делали. Это по-королевски.

– Но как? – спросил Гэнси. – Как ты с этим управилась?

Она сделала вид, что ударила его ножом в бок. Потом, когда он печально посмотрел на неё, она рассмеялась, дико и свободно. После целой минуты веселья она произнесла:

– Я прекратила спрашивать «как». Просто сделала. Голова слишком благоразумна. Сердце – абсолютное пламя.

Она больше ничего не сказала, а он больше ничего не спрашивал. Они сидели на крыше рядом друг с другом, её пальцы танцевали в воздухе, он наблюдал, как схожим образом танцуют огни Генриетты, поспевая за скрытой и фыркающей энергетической линией.

Наконец, он произнёс:

– Не могла бы ты взять меня за руку?

Её пальцы перестали двигаться, и она хитро посмотрела на него, удерживая его взгляд долгую минуту, будто провоцируя отвести глаза или передумать. Он не поддался.

Гвенллиан наклонилась ближе, пахнущая гвоздичными сигаретами и кофе, и, к его великому удивлению, поцеловала его в щёку.

– Храни тебя Бог, Король, – сказала она и взяла его за руку.

В конце концов, это был такой простой и незначительный жест. Раньше в своей жизни он уже ощущал такие вспышки абсолютной уверенности. Но правда в том, что он продолжал держаться от неё подальше. Мысль о том, сколько контроля над собственной жизнью он на самом деле имел, была гораздо более ужасающей. Проще верить, что он был величавым кораблём, брошенным судьбой, чем ведомым им самим.

Сейчас он бы направлял его, и, если бы у берега оказались скалы, то так тому и быть.

– Скажи мне, где Оуэн Глендовер, – велел он в темноту. Решительно и уверенно, с той же силой, которую он использовал, когда приказывал Ноа, приказывал скелетам в пещере. – Покажи мне, где Король-Вóрон.

Глава 49

Ночь взвыла.

Звук шёл отовсюду – дикий крик. Первобытный. Боевой клич.

Он становился всё громче и громче, и Гэнси с трудом встал на ноги, полуприкрыв руками уши. Гвенллиан восторженно, с азартом что-то выкрикивала, но шум заглушал её голос. Он заглушил шелест оставшихся дубовых листьев и шарканье обуви Гэнси о крышу, когда тот подошёл к кромке для лучшего обзора. Звук заглушил огни, и улица погрузилась во мрак. Крик заглушил всё, и когда он затих, и свет вновь появился, ниже посреди улицы стояло, растопырив копыта, белорогое чудовище.

Где-то там по-прежнему существовал обычный мир, мир светофоров и торговых центров, ламп дневного света на автозаправочных станциях и светло-голубых ковров в пригородных домах. Но здесь, сейчас существовали только мгновения до крика и после.

У Гэнси звенело в ушах.

Существо подняло голову, чтобы взглянуть на него блестящими глазами. Оно напоминало животное, название которого вертится на языке, пока его не увидишь, а потом это название ускользает, оставляя только ощущение от увиденного. Создание было старее чего бы то ни было, прекраснее чего бы то ни было, ужаснее чего бы то ни было.

В груди Гэнси пело нечто победоносное и напуганное; это было точно такое же ощущение, которое завладело им, когда он впервые увидел волшебный лес. Он осознал, что видел прежде что-то подобное этому существу: стадо белых зверей, бегущих по Энергетическому пузырю. Однако теперь, когда он смотрел на одного из них, Гэнси понял, что те животные были копией этого, его отпрысками, его нагреженными воспоминаниями.

Чудовище дёрнуло ухом, а затем погрузилось в ночь.

Гвенллиан спросила Гэнси.

– Ну, ты собираешься последовать за ним?

Да.

Она ткнула пальцем на буковые ветви, и ему не нужно было задавать вопросы. Гэнси быстро добрался до большой ветки, нависавшей над крышей, взобрался на неё, хватаясь для опоры за торчащие сучки. Он спрыгивал с ветви на ветвь, а потом и на землю, когда до неё осталось восемь-девять футов, ощутив при приземлении встряску, прокатившуюся по всему телу, от подушечек пальцев ног до зубов.

Чудовище исчезло.

Но благодаря птицам у Гэнси не было времени зафиксировать разочарование.

Они были повсюду: воздух пестрел и переливался перьями и пухом. Птицы кружили, пропадали из виду и и резко падали вниз на соседних улицах. В пятна уличного света то и дело попадались крылья, клювы, когти. Большинство из них – во́роны, но были и другие. Синички, гладкие траурные горлицы, небольшие сойки. Впрочем, более мелкие птицы, казалось, летали хаотичнее воронов, словно дух ночи захватил их в свой плен, не объяснив задачи. Некоторые из них пронзительно кричали или кудахтали, но в основном это был звук крыльев. Гудение, свист, хлопанье в бешеном полете.

Гэнси вышел во двор, и плотная стая тут же окружила его. Они вихрем летали вокруг, задевая его крыльями, прикасаясь перьями к его щекам. Он не видел ничего, кроме птиц, их тел и раскраски. Его сердце само было крылатым. Он не мог отдышаться.

Ему было очень страшно.

«Если не можешь не бояться, – сказал Генри, – бойся и будь счастлив».

Стая полетела прочь. Они призывали немедленно следовать за ней. Птицы закружили, сформировав над Камаро огромную колонну.

«Дорогу! – кричали они. – Дайте дорогу Королю-Во́рону!» Их крик звучал достаточно громко для того, чтобы в домах стал загораться свет.

Гэнси забрался в автомобиль и повернул ключ зажигания – заводись, Свинья, заводись. Она, зарычав, ожила. Гэнси был одновременно и ликующим, и напуганным, и истощённым, и пресыщенным.

С визгом шин он погнался за своим королём.

Глава 50

Ронан действовал на аварийной батарее. Работал на круиз-контроле. Он был каплей воды, образованной на лобовом стекле. Малейшего толчка было бы достаточно, чтобы понесло вниз.

Потому что он практиковался держать тонкий баланс между бодрствованием и сном, не получалось, пока водительская дверь БМВ не распахнулась так, что он понял: что-то случилось. Шум был ужасающий, в особенности потому, что Чейнсо влетела в машину, как только дверь открылась. Девочка-Сиротка завизжала на заднем сидении, и Адам, подпрыгнув, проснулся.

– Я не знаю, – сказала Блу.

Ронан не был уверен, что это означало, пока не понял, что она обращалась не к нему, а к людям за своей спиной. Мора, Кайла и Гвенллиан стояли на дороге с ночным беспорядком во внешнем виде различной степени.

– Я говорила, я говорила, – каркала Гвенллиан. Её волосы были клубком из перьев и дубовых листьев.

– Ты спал? – спросила Блу Ронана. Он не спал. Он также не совсем бодрствовал. Он уставился на неё. Ему позабылась её рана, пока снова не попалась на глаза; как жестокая подпись её на коже. Настолько вопреки всему, что обычно делал Ноа. Всё задом наперёд. Демон, демон. – Ты видел, куда уехал Гэнси?

Теперь он проснулся.

– Он на охоте! – с ликованием выкрикнула Гвенллиан.

– Заткнись, – неожиданно грубо произнесла Блу. – Гэнси отправился за Глендовером. Свинья пропала. Гвенллиан говорит, он пошёл за птицами. Ты видел куда? Он не берёт телефон!

Она драматично махнула рукой себе за спину, демонстрируя правду. Пустая обочина напротив Фокс Вей 300, улица, усыпанная перьями всех цветов, соседские двери, открывающиеся и закрывающиеся от любопытства.

– Он не может идти один, – сказал Адам. – Он сделает что-нибудь глупое.

– Я бесконечно в этом уверена, – ответила Блу. – Я звонила ему. Я звонила Генри узнать, можем ли мы использовать робопчелу. Ни один не берёт трубку. Даже не знаю, доходят ли до них звонки.

– Вы можете определить его местонахождение? – поинтересовался Адам у Моры и Кайлы.

– Он имеет отношение к энергетической линии, – попыталась объяснить Мора. – Как-то. Где-то. Так что я не могу его увидеть. Вот всё, что я знаю.

Разум Ронана завибрировал, когда с ним столкнулась реальность. Ужас каждого ночного кошмара, превратившегося в правду, дрожал в его пальцах на рулевом колесе.

– Может быть, я мог бы войти в транс, – предложил Адам. – Не знаю, пойму ли, где это. Если он где-то, где я не был, я не распознаю места, и мы должны будем собрать все подсказки воедино.

Блу гневно развернулась.

– На это потребуется вечность.

Ронана поразили перья, разбросанные по улице. Каждый их тонкий край казался острым, настоящим и важным против покрытых пылью событий предыдущих дней. Гэнси отправился за Глендовером. Гэнси пошёл без них. Гэнси ушёл без него.

– Я нагрежу что-нибудь, – заявил он. Никто не услышал его с первого раза, так что он повторил.

– Что? – спросила Блу в тот же самый момент, как Мора поинтересовалась:

– Какого рода что-нибудь?

А Адам произнёс:

– Но демон.

Разум Ронана всё ещё чувствовал недавний ужас от вида тела своей матери. Свежие воспоминания без труда смешивались со старыми, полученными, когда он нашёл тело отца, создавая ядовитый и увеличивающийся в объёме цветок. Он не хотел возвращаться в свою голову прямо сейчас. Но он бы вернулся.

– Что-нибудь, чтобы найти Гэнси. Вроде робопчелы Генри Ченга. Оно должно иметь только одну цель. Что-нибудь маленькое. Я смогу сделать это быстро.

– Имеешь в виду, что тебя могут убить быстро, – сказал Адам.

На это Ронан не ответил. Он уже пытался придумать, какую форму он бы смог быстро наделить таким умением. Что он наиболее безотказно смог бы создать, даже с отвлекающим ураганом из демона? Что-нибудь, что, он должен быть уверен, демон не испортит в тот же самый момент, как оно воплотится.

– Энергетический пузырь не может тебе помочь, – давил Адам. – Он может только мешать. Ты должен попытаться создать что-нибудь неужасное посреди всего того, что для начала кажется невыполнимым, а затем тебе надо притащить это и только это сюда из сна, что звучит даже более невыполнимо.

Ронан обратился к рулевому колесу.

– Мне известно, как работают грёзы, Пэрриш.

Он не сказал: «Я не могу выдержать даже мысль о том, что найду ещё и тело Гэнси». Он не сказал: «Если я не смог спасти свою старую семью, смогу спасть новую». Он не сказал: «Я не дам демону забрать всё».

Он не сказал, что единственный настоящий ночной кошмар не был способен сделать что-нибудь, и что это, по крайней мере, уже было что-нибудь.

Он только произнёс:

– Я попробую, – и надеялся, что Адам понял всё остальное.

Адам понял. Поняли и другие.

Мора предложила:

– Мы сделаем всё возможное, чтобы помочь твоей энергии и сдержать что-нибудь из самого плохого.

Адам привёл сидение в абсолютно прямое положение и закрепил его. Он объявил:

– Я в транс.

– Блу, – обратился Ронан, – думаю, тебе лучше взять его за руку.

Глава 51

Камаро сломался.

Он всегда ломался и снова оживал, но сегодня ночью... сегодня ночью Гэнси в нём нуждался.

Как бы то ни было, он сломался. Гэнси добрался только до окраины города, когда машина кашлянула, и лампочки внутри потускнели. Он даже не успел среагировать, как автомобиль умер. Усилия тормозов и руля пропали, и он с трудом прижался к краю дороги. Гэнси предпринял попытку завести машину, посмотрел в зеркало, пытаясь увидеть, ждали ли его птицы. Не ждали.

«Дайте дорогу Королю-Во́рону! – паря в воздухе, кричали они. – Дайте дорогу!»

Проклятая машина!

Не так давно его автомобиль уже умирал таким же образов в кромешной ночи, оставив его в затруднительном положении на краю дороги, в итоге его чуть не убили. Адреналин брызнул в кровь так же, как и в ту ночь, мгновенно и безраздельно, как будто времени с тех пор и не проходило.

Он прокачал бензин, отпустил, прокачал, отпустил.

Птицы удалялись. Гэнси не мог за ними последовать.

– Давай же, – взмолился он. – Давай.

Камаро «не давал». Во́роны яростно кричали, похоже, они не желали его ждать, но ещё, казалось, тянули за собой силой. Слабо выругавшись, он вылез из машины и хлопнул дверью. Он не знал, что делать. Можно было бы пуститься в погоню бегом, пока их ещё видно. Можно было бы...

– Гэнси. – Генри Ченг. Он стоял перед Гэнси, его Фискер криво припарковался позади, дверь нараспашку. – Что происходит?

Невозможность присутствия Генри поразила Гэнси сильнее всего остального этой ночью, хотя именно это, на самом деле, было наименьшим из невозможного. Они находились недалеко от того района, где располагался Литчфилд, и Генри ясно прибыл сюда при помощи автомобиля, а не магии. Но всё же выбор момента был слишком очевидно на стороне Гэнси, а Генри, в отличие от воронов, не смог бы появиться только потому, что Гэнси приказал.

– Как ты тут оказался? – потребовал ответа Гэнси.

Генри указал на небо. Не на птиц, а на крохотное мерцающее тельце робопчелы.

– Робопчеле было сказано сообщить, если я тебе понадоблюсь. Так что я ещё раз спрашиваю: что происходит?

Во́роны всё ещё просили Гэнси следовать за ними. Они уже находились дальше, вскоре он не сможет их видеть. Пульс вырывался из груди. Огромным усилием он заставил себя сосредоточиться на вопросе Генри.

– Камаро не заводится. Те птицы. Они ведут меня к Глендоверу. Я должен ехать. Мне надо следовать за ними, или они будут...

– Стоп. Стоп. Залезай в мою машину. Знаешь что? Ты за рулём. Это всё пугает меня до смерти.

Генри бросил ему ключи.

Он забрался внутрь.

В этом была какая-то нездоровая правильность, как если бы Гэнси всегда знал, что погоня будет проходить именно так. Когда Камаро остался позади, время сместилось, и он оказался внутри. Над ними во́роны метались и разрывали черноту. Иногда они застывали на уровне зданий, иногда пропадали на уровне деревьев. Под последним городским фонарём они сверкали и мерцали, словно лопасти вентилятора. Гэнси и Генри проезжали последние остатки цивилизации и удалялись в сельскую местность. В голове Гэнси Генриетта была настолько велика, что его немного удивило, так как он не обращал на это внимания, насколько быстро огни маленького города исчезли в зеркале заднего вида.