Текст книги "Король ворон (ЛП)"

Автор книги: Мэгги Стивотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

– Вечно ты со своими рыбками, – сказала Блу, но она смеялась, когда те щекотали ей шею и руки. Гэнси посмотрел на неё и отвел взгляд, потянувшись за другим листом, чтобы пустить его в дело. Радость искрилась между ними; такая же простая и чистая, каковой была любовь Гэнси и Блу к магии этого места.

Где им легко быть такими беспечными.

Энергетический пузырь нежно подстегнул мысли Адама, вызывая десятки счастливых воспоминаний из прошлого года – в общем, мысли были только из прошлого года, потому что даже Энергетическому пузырю сложно пришлось бы доставать воспоминания из времён, предшествующих знакомству с Гэнси и Ронаном. Адам всё ещё сопротивлялся, но перед его мысленным взором уже замелькали картинки воспоминаний, где он представлялся глазами остальных. Его улыбка только для своих; смех удивления; пальцы, протянутые к солнцу. Энергетический пузырь не понимал людей до конца, но он учился. «Счастье, – настаивал он. – Счастье».

Адам смилостивился. Пока они шли, Девочка-Сиротка писклявым голосом напевала свою песенку, а рыбки продолжали шнырять в воздухе туда-сюда вокруг них, он отбросил собственные намерения из головы.

Объем полученного «БУМ» удивил даже его; он услышал его в одном ухе и почувствовал в обеих ногах. Остальные же вздрогнули, когда ещё один тяжёлый «БУМ» зазвучал в начале следующего такта мелодии. К третьему «БУМ» стало очевидно, что грохот появляется в такт музыке. Каждое дерево, которое они проходили, дребезжало глухими ударами, постепенно превращаясь в пульсирующий электронный ритм, который неизменно играл в машине Ронана или в наушниках.

– О Боже, – произнёс Гэнси, но при этом смеялся. – Нам придётся и здесь это терпеть? Ронан!

– Это не я, – парировал Ронан. Он посмотрел на Блу, которая пожала плечами. Встретился взглядом с Адамом. Когда рот Адама язвительно искривился, выражение лица Ронана замерло на мгновение, прежде чем он изогнул губы в слабой улыбке, которую обычно приберегал для придурей Меттью. Адам почувствовал одновременно прилив удовлетворения и нервозности. Он будто прокатился по краю. Заставить улыбнуться Ронана Линча было сродни вызову, заключению сделки с Энергетическим пузырём. Но на игры сил не было.

Девочка-Сиротка резко умолкла. Адам поначалу подумал, что она каким-то образом положительно влияла на его настроение. Но нет: они просто добрались до долины роз.

Аврора Линч жила на поляне, окружённой с трёх сторон пышными и цветущими розовыми кустами, вьюнами и деревьями. Ковёр из бутонов лился каскадом и с четвёртой стороны – горного выступа. Воздух был пронизан солнечными лучами, как свет прорезает воду, и создавал ощущение движения лепестков, будто те куда-то плыли. Всё вокруг было розовым или нежно-белым, или радостно-жёлтым.

Весь Энергетический пузырь был грёзой, но долина роз была грёзой внутри грёзы.

– Может быть, девочка составит компанию Авроре, – предложил Гэнси, наблюдая за последней своей рыбкой, уплывающей с поляны.

– Не думаю, что ты можешь вот так просто вручить кому-то ребенка и ожидать что они будут в восторге, – ответила Блу. – Она же не кошка.

Гэнси открыл рот, и Адам понял, что на очереди был комментарий на грани оскорбления. Он перехватил взгляд Гэнси. Гэнси закрыл рот. Момент был упущен.

Однако Гэнси был не так уж и не прав. Аврора была создана для любви, и именно её она и творила, определённую для каждого объекта своей привязанности. Поэтому она обнимала своего младшего сына Меттью, расспрашивала Гэнси об известных исторических личностях, приносила странные цветы для Блу, которые ей встречались во время прогулок, и она разрешала Ронану показывать, что ему пригрезелось или что он создал на прошлой неделе. Хотя Адама она обычно спрашивала о вещах вроде:

– Откуда тебе знать, что ты видишь жёлтый точно так же как и я?

И она внимательно выслушала бы его рассуждения. Порой он старался заставить её порассуждать на ту или иную тему, но она не очень-то обременяла себя размышлениями, а просто слушала других людей, которые любили над чем-нибудь поломать голову.

Исходя из этого, они все знали, что она полюбит Девочку-Сиротку. А вот правильно или нет, чтобы Аврора полюбила кого-то ещё – это другой вопрос.

– Мам, ты здесь? – Голос Ронана был другим, когда он разговаривал с матерью или Меттью. Это был не играющий роль Ронан.

Нет. Это был открытый Ронан.

Этот тон напомнил Адаму ту незащищенную улыбку, которую он видел у Ронана чуть раньше. «Не играй, – твердил он себе. – Это не игра».

«Но это не похоже на игру, если он честен», – раздался шепот адреналина прямо в сердце.

Появилась Аврора Линч.

Она вышла к ним не из своей жилой зоны, не воспользовалась привычной для них тропинкой. Аврора появилась из стены роз, которые струились со скалы. Ни одна женщина ни за что не смогла бы пройти сквозь камень и розы, но Аврора всё равно это сделала. В золото её волос, струившихся плотным полотном, были вплетены бутоны роз и жемчуг. На краткий миг она предстала перед ними и розами, и женщиной, а потом только полноценной Авророй. Энергетический пузырь вёл себя по-другому с Авророй Линч, не так как с остальными; в конце концов, они были людьми, а она была созданием грёз. Они приходили сюда отдохнуть. Аврора же принадлежала этому месту.

– Ронан, – произнесла Аврора, выглядя по-настоящему счастливой, хотя она всё время была таковой. – Где Меттью?

– На лакроссе или похожей херне, – ответил Ронан. – Что-то, вызывающее потоотделение.

– А Деклан? – спросила Аврора.

Возникла пауза длиною в глубокий вдох.

– Работает, – солгал Ронан.

Все в долине роз взглянули на Ронана.

– О, что ж... Он всегда был таким прилежным, – сказала Аврора. Она помахала рукой Адаму, Блу и Гэнси. Адам, Блу и Гэнси махнули ей в ответ. – Нашёл уже того короля, Гэнси?

– Нет, – ответил Гэнси.

– О, что ж... – повторила она. Она обняла Ронана за шею, прижимая его бледную щёку к своей бледной щеке, словно он держал в охапке продукты, а не маленькую незнакомую девочку. – Что ты мне принёс на этот раз?

Ронан без церемоний опустил девочку. Она свернулась у его ног, вся вспотевшая, и тихо прохныкала с английским акцентом:

– Я хочу уйти!

– А я хочу снова чувствовать свою правую руку, – огрызнулся Ронан.

– Amabo te, Грейворен! – взмолилась она. Пожалуйста, Грейворен.

– Ох, поднимайся. – Он взял её за руку, и она поднялась, превратившись в прямую тростинку рядом с ним, расставив коричневые копытца врозь.

Аврора опустилась на колени перед Девочкой-Сироткой, чтобы их глаза были на одном уровне.

– Какая же ты красавица!

Девочка не посмотрела на Аврору. Она вообще не шелохнулась.

– Здесь растет замечательный цветок – цвета твоих глаз – хочешь подержать? – Аврора предложила розу, лежащую на её ладони. Она и в самом деле была цвета глаз девочки – матового тёмно-синего. Таких роз не существовало в природе, а тут сейчас была.

Девочка даже не соизволила сделать такой малости, как взглянуть на розу. Вместо этого, она смотрела на какую-то точку сквозь голову Адама, выражение её лица было пустым и скучающим. Адам почувствовал покалывание узнавания. В выражении лица девочки не было ни раздражительности, ни гнева. Она не была истеричкой.

Адам был там, притаился возле кухонных шкафов и смотрел на светильник в дальнем конце комнаты, его отец брызгал слюной ему в ухо. Он узнал этот страх, когда увидел его.

Он не мог спокойно смотреть на неё.

Когда Адам вместо неё перевёл взгляд на истончённые осенью ветви деревьев, Ронан с матерью начали тихо переговариваться. Невероятно, но загудел сотовый Гэнси; он достал его, чтобы посмотреть, кто звонил. Энергетический пузырь надавил на Адама. Блу провела лепестками бутона розы по своей ладони. Большие деревья, росшие вне границ долины роз, продолжали шептать им на латыни.

– Нет, мам, – нетерпеливо сказал Ронан. Это был новый тон его голоса, привлекающий внимание остальных. – Всё было не так, как раньше. Это был несчастный случай.

Аврора смотрела нежно и терпеливо, что явно взбесило её среднего сына.

– Несчастный случай, – настаивал он, даже несмотря на то, что она не произнесла ни слова. – Это был ночной кошмар, и что-то в нём пошло не так.

Блу спешно перебила его:

– Насколько не так?

– Что-то в нём было ч... изувеченное. Было во сне что-то чёрное и по ощущениям странное. – Ронан хмуро смотрел на деревья, словно те могли дать ему ответ, который бы всё объяснил. Наконец, он добавил: – Разлагающееся.

Это слово подействовало на всех. Блу и Гэнси посмотрели друг на друга так, словно продолжили прерванный разговор. Адам вспомнил тревожные картинки, которые ему показал Энергетический пузырь, когда он впервые ступил в лес. Румяный цвет лица Авроры потускнел.

– Думаю, мне лучше вам кое-что показать, – произнесла она.

Глава 8

К большому неудовольствию Гэнси, телефон ловил сеть.

Как правило, что-то в Энергетическом пузыре вмешивалось в сотовую связь, но сегодня его мобильник вибрировал от входящих сообщений о благотворительном вечере в смокингах в Аглионбае, пока он поднимался на гору, а затем спускался вниз.

Сообщение от его матери было похоже на государственный документ.

«Директор Чайлд согласился, что сроки сжаты, но, к счастью, у моей команды уже есть опыт, чтобы реализовать всё быстро. Будет так чудесно устроить это с тобой и со школой».

Сообщение от его отца было живым, чисто мужским.

«Деньги – не главное, это просто надо сделать. Не называй мероприятие «благотворительный вечер», просто модная тусовка».

Его сестра Хелен добралась до важных деталей.

«Просто скажи, сколько публичной распущенности пресса получит от твоих одноклассников, чтобы я могла начать преподносить ситуацию уже сейчас».

Гэнси думал, что сигнал вот-вот прервётся, но тот оставался сильным и настоящим. А это означало, что он одновременно получал сообщение о ситуации с отелями для иногородних гостей в Генриетте и наблюдал, как из магического дерева сочится какая-то чёрная, на вид токсичная жидкость.

– Грейворен, – прошептал голос от далёких ветвей. – Грейворен.

Жидкость выделялась бисером из коры, словно пот, собираясь в вялый и вязкий каскад. Все рассматривали его, кроме странной девочки, которая уткнулась лицом в бок Ронана. Гэнси не винил её. Прямо на дерево смотреть было немного... сложно. Он не задумывался, сколько в природе чисто чёрного, пока не увидел этот смолистый сок. Абсолютная тьма, пузырящаяся на стволе, выглядела ядовито и ненатурально.

Телефон Гэнси снова зажужжал.

– Гэнси, старик, это больное дерево врубает твоё цифровое время? – поинтересовался Ронан

Дело в том, что это цифровое время отсчитывает время больного дерева. Энергетический пузырь был для него пристанищем. Присутствие здесь сообщений ощущалось неуместным, как и тьма, вытекающая из дерева. Он выключил телефон и спросил:

– Оно такое одно?

– Я нашла его во время прогулок, – ответила Аврора. Выражение её лица было безмятежным, но она продолжала водить рукой по всей длине своих волос.

– Это вредит дереву, – сказала Блу, задрав голову, чтобы посмотреть на увядающую крону.

Тёмное дерево было противоположностью Энергетического пузыря. Чем больше времени Гэнси проводил в Энергетическом пузыре, тем больше тот внушал ему благоговение. Чем больше времени он смотрел на чёрный сок, тем большее беспокойство тот ему внушал. Он поинтересовался:

– Оно что-нибудь делает?

Аврора склонила голову.

– Что ты имеешь в виду? Что-нибудь ещё, кроме этого?

– Не знаю, – вздохнул он. – Я не знаю, что имею в виду. Это просто уродливая болезнь или что-то магическое?

Аврора пожала плечами. Её решение проблемы состояло в нахождении кого-нибудь ещё, кто решил бы проблему. Пока Гэнси обходил дерево, пытаясь выглядеть полезным за неимением ничего другого, он увидел, как Адам присел перед копытной сироткой. Она продолжала смотреть мимо него, когда он расстегнул свои дешёвые наручные часы. Потом слегка похлопал её по руке, только чтобы она заметила, что он предлагает часы ей. Гэнси ожидал, что она проигнорирует или отвергнет подарок, как она поступила с розой Авроры, но девочка приняла его без колебаний. Она принялась их сосредоточенно заводить, а Адам, сведя брови, ещё с минуту посидел перед ней.

Гэнси присоединился к Ронану прямо перед деревом. С такого расстояния тьма беззвучно гудела. Ронан обратился к дереву на латыни. Никакого внятного ответа.

– Кажется, у него нет голоса, – сказала Аврора. – Оно кажется странным. Я возвращаюсь к нему постоянно, даже если не собираюсь.

– Оно напоминает мне Ноа, – произнесла Блу. – Разлагается.

Её голос был настолько подавленным, что Гэнси вдруг поразился тому, что он и Блу упускали, храня свои отношения в тайне. Блу для других излучала экстрасенсорную энергию, но через прикосновения она получала её обратно. Она всегда обнимала свою мать или держала за руку Ноа, или сцепляла свой локоть с локтем Адама, или ставила ступни на ноги Ронана, когда они сидели на диване. Трогала шею Гэнси между волосами и воротником. Это беспокойство в её голосе требовало переплетения пальцев, рук на плечах, щеки, прижатой к груди.

Но поскольку Гэнси был слишком труслив, чтобы рассказать Адаму о своей влюблённости, она должна была стоять там, самостоятельно справляясь с печалью.

Аврора взяла Блу за руку.

Стыд, чёрный, словно сок этого дерева, заполнил Гэнси.

Вот как ты на самом деле желаешь провести остаток отведённого тебе времени?

Внезапное движение между деревьями привлекло внимание Гэнси.

– Ох, – послышалось от Блу.

Три фигуры. Знакомые, неправдоподобные.

Три женщины с лицом Блу... вроде. Это было не совсем то лицо Блу, которое каждый мог припомнить. Наверное, эта разница между ними могла бы быть не так очевидна, если бы самой Блу там не было. Она была реальностью, они были сном.

Они и приближались так, как обычно во сне. Шли? Гэнси не смог бы вспомнить, даже несмотря на то, что наблюдал за происходящим. Они оказались ближе. Вот всё, что он знал. Руки подняты по обеим сторонам от их лиц, ладони красные.

– Дайте дорогу, – произнесли они одновременно.

Взгляд Ронана метнулся к Гэнси.

– Дайте дорогу Королю-Ворону, – сказали они.

Девочка-Сиротка заплакала.

Гэнси тихо спросил:

– Энергетический пузырь пытается нам что-то сказать?

Они приближались. Их тени были чёрными, и папоротники под ними умирали.

– Это кошмар, – сказал Адам. Его правая рука держала запястье левой, большой палец отсчитывал пульс. – Мой. Я не собирался о них думать. Энергетический пузырь, убери их.

Тени простирались до черноты на дереве, источника чёрного сока, доказывая их происхождение. Тьма запузырилась на дереве немного быстрее, ветка над ними застонала.

– Дайте дорогу, – сказали они.

– Уберите их, – зарыдала Девочка-Сиротка.

– Энергетический пузырь, dissolvere[15], – произнёс Ронан. Аврора сделала шаг, встав перед ним, будто хотела защитить сына. Сейчас в ней не было ничего неопределённого.

Три женщины подошли ближе. И снова Гэнси упустил, как они это сделали. Были далеко, стали близко. Теперь он ощутил запах гниения. Не чересчур сладкого разложения растений или еды, а мускусного ужаса плоти.

Блу резко дёрнулась в сторону от них. Гэнси решил, что это был страх, но она только рванула к нему. И схватила его за руку.

– Да, – подтвердил Адам, поняв, что она делает, раньше Гэнси. – Гэнси, скажи это.

«Скажи это». Они хотели, чтобы он велел женщинам уйти. Действительно велел. В пещере костей Гэнси приказал костям пробудиться, и кости пробудились. Он использовал энергию Блу и своё собственное намерение произнести команду, которая должна быть услышана. Но Гэнси не понимал, почему это сработало, не понимал, почему именно он, не знал, как Адам, Ронан или Блу справлялись со своими магическими способностями, потому что он точно не мог.

– Дайте дорогу Королю-Ворону, – снова повторили женщины. И теперь они оказались напротив Гэнси. Три лже-Блу стояли лицом к лицу с Блу и Гэнси.

К большому удивлению Гэнси, Блу раскрыла раскладной нож в свободной руке. Он не сомневался, что она бы его использовала: в конце концов, она же порезала Адама однажды. Хотя у него было множество сомнений относительно того, что нож был бы эффективен против трёх кошмаров, стоящих перед ними.

Гэнси посмотрел в их чёрные глаза. Он вложил уверенность в свой голос и велел:

– Энергетический пузырь, стань безопасным.

Три женщины рассыпались дождём.

Они брызгами упали на одежду Блу, на плечи Гэнси, а затем водой исчезли в земле. Блу негромко выдохнула в тон произошедшему, тяжело опустив плечи.

Слова Гэнси сработали ещё раз, а он не узнал даже чуточку больше о том, зачем и как он мог использовать свою способность. Глендовер управлял погодой при помощи своих слов и разговаривал с птицами. Гэнси цеплялся за вероятность, что его король, когда будет найден и разбужен, объяснит Гэнси тонкости Гэнси.

– Простите, – сказал Адам. – Глупо с моей стороны. Я был неосторожен. И это дерево... Думаю, оно всё усиливает.

– Я тоже могу всё усиливать, – ответила Блу. Она пристально смотрела на капли воды на плечах Гэнси. Её выражение лица было таким ошеломлённым, что он сам взглянул на свой свитер, чтобы убедиться, что брызги не проели дыры на ткани. – Можем мы... можем мы теперь убраться отсюда?

– Думаю, это разумно, – сообщила Аврора. Она не казалась особо обеспокоенной, просто практичной, и Гэнси на ум пришло, что для грёз, наверное, кошмары были просто неприятным знакомством, а не чем-то сверхъестественным.

– Тебе надо держаться от этого всего подальше, – посоветовал Ронан матери.

– Оно находит меня, – ответила она.

– Operae pretium est[16], – сказала Девочка-Сиротка.

– Не будь извращенкой, – обратился к ней Ронан. – Мы больше не во сне. По-английски.

Тем не менее, она не перевела, и Аврора дотянулась погладить её по покрытой кипой голове.

– Она будет моей маленькой помощницей. Пойдёмте, я выведу вас отсюда.

На краю леса Аврора направилась с ними к внедорожнику. Он стоял за пределами леса, но она никогда тут же не засыпала. В отличие от нагреженных созданий Кавински, которые заснули в мгновение ока после его смерти, жене Наила Линча всегда удавалось недолго существовать самостоятельно. Она бодрствовала на протяжении трёх дней после его смерти. Однажды она час оставалась в сознании за пределами Энергетического пузыря. Но, в конечном счёте, грёзам нужен грезящий.

Так что сейчас Аврора вела их к внедорожнику, на удалении от Энергетического пузыря выглядя даже больше похожей на сон, видение, странствующее по жизни наяву, одетое в цветы и свет.

– Передавай мой сердечный привет Меттью, – попросила Аврора и обняла Ронана. – Было так приятно снова всех вас увидеть.

– Останься с ней, – приказал Ронан Девочке-Сиротке, которая ругалась на него. – Следи за выражениями при моей матери.

Девочка сказала что-то ещё, быстро и красиво, и он рявкнул:

– Я не понимаю этого, когда бодрствую. Ты должна пользоваться английским или латинским. Ты хотела наружу, теперь ты снаружи. Всё стало по-другому.

Его тон привлёк к себе внимание и Авроры, и Адама.

Аврора произнесла:

– Не грусти, Ронан.

Что заставило его отвести ото всех взгляд, а линию плеч стать неподвижной и яростной.

Она развернулась, вытянув руки.

– Дождь собирается, – произнесла и затем мягко опустилась на колени.

Ронан, тихий, тёмный и очень реальный, закрыл глаза.

Гэнси сказал:

– Я помогу тебе её перенести.

Глава 9

Стоило Блу вернуться из Энергетического пузыря, как она немедленно втянула себя в ещё большую проблему.

После того, как парни высадили её, Блу ворвалась на кухню Фокс Вей 300 и приступила к одностороннему допрос Артемуса, который всё ещё прятался за закрытой дверью кладовки. Когда он не ответил на разумно задаваемые вопросы о жаждущих убийства женщинах с лицом Блу и о возможном местонахождении Глендовера, она становилась всё громче и добавляла удары в дверь. Её сердце заполняли воспоминания о забрызганных плечах на аглионбайском свитере Гэнси – точь-в-точь как был одет дух Гэнси во время церковных бдений – и голова была забита досадой на то, что Артемус знал больше обо всём об этом, чем говорил.

Гвенллиан с восхищением наблюдала за процессом с высоты столешницы.

– Блу! – Голос её матери раздался откуда-то ещё в доме. – Блуууууууууууу. Почему ты не подойдёшь поболтать с нами на минутку?

По приторности её тона Блу поняла, что влипла. Она убрала кулак от двери в кладовку и направилась вверх по лестнице. Голос матери доносился из единственной в доме совмещённой ванной комнаты, и, когда Блу добралась туда, то обнаружила свою маму, Кайлу и Орлу, сидящими в наполненной ванной, полностью одетыми и одинаково промокшими. Джими сидела на закрытой крышке унитаза с зажжённой свечой в руках. Они все плакали, но ни одна из них не плакала прямо сейчас.

– Что? – требовательно спросила Блу. Горло немного болело, а это означало, что она, возможно, кричала даже громче, чем собиралась.

Мама всматривалась в неё с большим авторитетом, чем можно было бы предположить, учитывая её положение.

– Думаешь, тебе бы понравилось, если бы кто-нибудь барабанил тебе в спальню и приказывал выйти?

– Кладовка – не спальня, – возразила Блу. – Для начала.

– Последние десятилетия у него выдались тяжёлыми, – сказала Мора.

– Последние несколько веков у Гвенллиан выдались тяжёлыми, и она, по крайней мере, снаружи на столешнице!

Джими с унитаза произнесла:

– Нельзя сравнивать способность разных людей к адаптации, дорогая.

Кайла фыркнула.

– Поэтому вы все в ванной? – поинтересовалась Блу.

– Не будь такой язвительной, – ответила Мора. – Мы пытались выйти на контакт с Персефоной. И нет, прежде чем ты спросишь, это не сработало. И пока мы обсуждаем неразумные вещи, которые ты творишь, где именно ты пропадала? Отстранение – это не каникулы.

Блу ощерилась.

– Я была не на каникулах! Ронан нагрезил своего внутреннего ребёнка или что-то наподобие, и мы должны были отвезти её к его матери. Пока мы были там, видели трёх женщин с той драпировки, о которой я вам рассказывала, и дерево, которое выглядело испорченным, и Гэнси мог очень легко умереть, и я была бы прямо рядом с ним!

Женщины её жалели, что бесило Блу ещё больше.

Она сказала:

– Я хочу его предупредить.

Молчание.

Она не знала, что собиралась это сказать, пока оно не сорвалось с губ, но теперь уже сказала. Она заполнила тишину.

– Знаю, ты говорила раньше, что такое знание только разрушит чью-либо жизнь, а не спасёт. Я понимаю. Но это другое. Мы собираемся найти Глендовера и попросить его спасти жизнь Гэнси. Так что нам нужно, чтобы Гэнси до тех пор был жив. А это значит, он должен прекратить штурмовать опасности!

В тот момент её слабая надежда не смогла бы выдержать ещё больше жалости, но, к счастью, она получила не жалость. Женщины обменивались взглядами, раздумывая. Трудно сказать, принимали ли они решения, основываясь на обычных средствах или на экстрасенсорных.

Затем Мора пожала плечами.

– Ладно.

– Ладно?

– Конечно, ладно, – согласилась Мора. Она ещё раз взглянула на Кайлу для подтверждения, Кайла приподняла брови. – Расскажи ему.

– Правда?

Должно быть, Блу ожидала, что они будут противиться сильнее, потому что, когда этого не произошло, она почувствовала, будто из-под неё выбили стул. Одно дело – сообщить им, что она собирается рассказать Гэнси, что тот умрёт. Другое дело – представить, как рассказать ему это. Нельзя будет отменить то, что будет сделано. Блу зажмурилась – будь благоразумной, соберись – и открыла глаза.

Мать смотрела на дочь. Дочь смотрела на мать. Мора сказала:

– Блу.

Блу позволила себе сдуться.

Джими погасила свечу, которую держала, и поставила её рядом с унитазом. Затем обняла Блу за бёдра и притянула к себе на колени, как делала, когда та была маленькой. Ну, Блу всё ещё оставалась маленькой. Унитаз под ними застонал.

– Ты раздавишь унитаз, – заметила Блу, но дала возможность Джими окутать её руками и прижать к пышной груди. Она с дрожью вдохнула, когда Джими потёрла ей спину, хмыкнув сама себе. Блу не могла понять, как этот детский комфорт был одновременно и успокаивающим, и удушливым. Она была и рада ему, и желала оказаться в любом другом месте с меньшим количеством нитей, связывающих её с каждой трудностью или печалью в её жизни.

– Блу, ты ведь знаешь, это неплохо, если ты хочешь уехать из Генриетты? – спросила её мама из ванной. Это было настолько именно то, о чём думала Блу, что она не смогла бы сказать, Мора подняла этот вопрос, потому что была хорошим экстрасенсом или всего лишь потому что хорошо её знала.

Блу пожала плечами вплотную к Джими.

– Фу.

– Уехать – не всегда убежать, – объяснила Джими, её голос был глубоким и грохочущим в груди у уха Блу.

Кайла добавила:

– Мы не станем думать, что ты ненавидишь Фокс Вей.

– Я совсем не ненавижу Фокс Вей.

Мора отбросила руку Орлы, Орла пыталась заплести влажные волосы Моры.

– Знаю. Потому что мы клёвые. Но разница между хорошим домом и хорошей тюрьмой в действительности мала. Мы выбрали Фокс Вей. Мы создали этот дом, Кайла, Персефона и я. Но это только твоя исходная точка, не финальный пункт назначения.

Мудрость Моры по каким-то причинам сделала Блу вконец недовольной.

– Скажи что-нибудь, – попросила Орла.

Блу точно не знала, как это описать, она точно не знала, чем это было.

– Просто... это ощущается будто потеря. Влюбляться в них во всех. – «В них во всех» реально означало их всех: Фокс Вей 300, парней, Джесси Диттли. Как разумный человек, Блу думала, что, может быть, у неё проблема с любовью. С угрозой в голосе она добавила: – Не говорите «это хороший жизненный опыт». Не надо.

– Я любила многих людей, – сказала Орла. – Я бы сказала, это хороший жизненный опыт. В любом случае, я говорила тебе давным-давно, что те парни оставят тебя позади.

– Орла, – рявкнула Кайла, так как следующий вдох Блу был немного не ровным. – Иногда меня ставит в тупик мысль: что ты, должно быть, говоришь своим бедным клиентам по телефону.

– Плевать, – выдала Орла.

Мора бросила на Орлу мрачный взгляд через плечо, а затем произнесла:

– Я не собиралась говорить «хороший жизненный опыт». Я хотела сказать, что иногда отъезд помогает. И это не всегда окончательное прощание. Бывают отъезды и возвращения.

Джими закачала Блу. Крышка унитаза заскрипела.

– Не думаю, что смогу пойти в любой из колледжей, в которые хочу, – сказала Блу. – Школьный консультант так не думает.

– А что ты хочешь? – спросила Мора. – Не от колледжа. От жизни.

Блу сглотнула правду, потому что была готова перейти от драмы и рыданий к решениям и стабильности. Потом она поделилась правдой медленно и аккуратно, чтобы той можно было управлять.

– То, что всегда хотела. Посмотреть мир. Сделать его лучше.

Мора, казалось, тоже осторожно подбирала слова:

– Ты уверена, что колледж – единственный путь для этого?

Это был своего рода невозможный ответ, который бы дал школьный консультант после того, как взглянул бы на её финансовую и академическую ситуацию. Да, она была уверена. Как ещё она могла бы изменить мир к лучшему, не узнав сначала, как это делать? Как бы она могла получить работу, которая бы оплатила её пребывание на Гаити, в Индии или Словакии, если она не пойдёт в колледж?

Тут она вспомнила, что её спрашивает не школьный консультант, это была её ясновидящая мать.

– Что я делаю? – хитро поинтересовалась Блу. – Чем, как вы видела, я занята?

– Путешествуешь, – ответила Мора. – Меняешь мир.

– Деревья в твоих глазах, – мягче, чем обычно, добавила Кайла. – Звёзды в твоём сердце.

– Как? – не унималась Блу.

Мора вздохнула.

– Гэнси ведь предлагал тебе помощь?

Это было предположение, не требующее экстрасенсорных способностей, лишь минимального знания особенностей характера Гэнси. Блу сердито попыталась встать, Джими ей не позволила.

– Я не собираюсь ездить на благотворительном поезде Гэнси.

– Не будь такой, – сказала Кайла.

– Какой?

– Резкой, – рассудила Мора, а потом добавила: – Я только хочу, чтобы ты взглянула на своё будущее как на мир, где всё возможно.

Блу парировала:

– Где Гэнси не умрёт до апреля? Где я не убью поцелуем свою настоящую любовь? Всё это возможно?

Её мама была тиха долгую минуту, в течение которой Блу осознала, что наивно стремилась услышать, как Мора скажет, что оба эти предсказания могли быть ошибкой, и что с Гэнси всё будет в порядке. Но, наконец, её мать просто ответила:

– Будет жизнь после его смерти. Ты должна думать о том, что будешь делать после.

Блу думала о том, что она будет делать после, вот почему, в первую очередь, у неё случился кризис.

– В любом случае, я не стану его целовать, так что он уйдёт не поэтому.

– Я не верю в идею настоящей любви, – заметила Орла. – Это концепция моногамного общества. Мы животные. Мы занимаемся любовью в кустах.

– Спасибо за твой вклад, – произнесла Кайла. – Давайте дадим предсказанию Блу название и сообщим ему.

– Ты любишь его? – полюбопытствовала Мора.

– Я бы предпочла не любить, – ответила Блу.

– У него множество отрицательных качеств, я могу помочь тебе на них сосредоточиться, – предложила её мама.

– Я уже о них знаю. Безгранично. В любом случае, это глупо. Настоящая любовь – это конструкция. Артемус был твоей настоящей любовью? А мистер Грей сейчас она? И это делает вторую не настоящей? Есть всего одна попытка, а потом всё?

Последний вопрос был задан с наибольшим легкомыслием, чем все остальные, но только потому, что он сильнее всего ранил. Если Блу и близко не стояла с готовностью принять смерть Гэнси, то она безусловно не стояла близко с готовностью принять мысль о том, что он достаточно долго мёртв, и она, пританцовывая, строит отношения с кем-то, кого ещё даже не встретила. Она просто хотела всегда оставаться с Гэнси лучшими друзьями и, может быть, однажды узнать его с чувственной стороны. Это казалось очень разумным желанием, и Блу, как человек, пытающийся быть разумным всю свою жизнь, чувствовала себя чертовски обиженной из-за того, что в этой мелочи ей отказывают.

– И как мама, – сказала Мора, – и как экстрасенс, я не знаю ответов на эти вопросы. Хотела бы знать.

– Бедная детка, – пробормотала Джими в волосы Блу. – Ммм, я так рада, что ты никогда не станешь выше.

– Чтобы рыдать вслух, – закончила Блу.

Кайла поднялась, ухватившись за держатель для душа для баланса. Вода под ней заволновалась. Она выругалась. Орла уклонилась от воды, стекающей с блузки Кайлы.

Кайла предложила:

– Хватит совместных рыданий. Давайте испечём пирог.

Глава 10

На расстоянии пятисот миль Ламоньер курил сигарету в главной комнате старой паромной гавани. Комната была неприглядной и практичной: грязные стеклянные окна, установленные в сыром металле, всё такое же равнодушное, как чёрная гавань и как рыбный запах. Украшения ко дню рождения остались от предыдущего праздника, но годы и тусклое освещение делали их бесцветными, смутно зловещими, когда они грохотали на сквозняке.