Текст книги "Король ворон (ЛП)"
Автор книги: Мэгги Стивотер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)
Гэнси посмотрел на неё.
– Я так понимаю, ты прочла только первую страницу документа.
– Это всё, что получилось открыть на моём телефоне, – заявила Хелен. – А что? Что на второй странице? Боже правый. Ты отдал Чайлду свой склад, да?
Всё казалось предельно ясно, стоило ей это озвучить. Он полагал, что так и было. Один диплом Аглионбая в обмен на Фабрику Монмаут.
«Тебя, скорее всего, рядом не будет, чтобы скучать по ней», – сказал он себе.
– Прежде всего, что он такого сделал, чтобы заслужить подобную услугу? – требовательно спросила Хелен. – Ты с ним спишь?
Возмущение охладило его голос.
– Потому что дружба того не стоит?
– Дик, я вижу, как ты тянешься к высоким моральным принципам, но, поверь мне, у тебя не получается. Тебе нужна не просто стремянка морали, чтобы добраться туда, но и детское кресло, чтобы взгромоздить его сверху на лестницу. Ты хоть понимаешь, в какое невыгодное положение поставишь маму, если твоя дурацкая выходка всплывёт?
– Маму это не касается. Только меня.
Хелен склонила голову на бок. Обычно он не замечал разницы в возрасте между ними, но сейчас она совершенно точно была элегантной взрослой, а он был... неважно кем был он.
– Думаешь, прессу это будет заботить? Тебе семнадцать. Да Бога ради, он же был семейным адвокатом. Пример семейной коррупции и так далее, и тому подобное. Поверить не могу, что ты не мог хотя бы подождать окончания выборов, чтобы это провернуть.
Но Гэнси не знал, сколько времени у него осталось. Он не знал, хватит ли его до окончания выборов. От подобной мысли сдавило грудь, и он тут же кратко задышал, поэтому как можно скорее прогнал эту мысль подальше.
– Я не подумал о последствиях, – согласился он. – Для кампании.
– Разумеется! Я вообще не представляю, о чём ты думаешь. По пути сюда я пыталась всё собрать воедино и просто не смогла.
Гэнси третировал дольку помидора на разделочной доске. Сердце у него в груди было неподвижным пёрышком. Значительно тише он произнёс:
– Я не хотел, чтобы он всё бросил из-за смерти отца. Он не желает ничего сейчас, но мне бы хотелось, чтобы у него это было потом, когда он поймёт, что всё же этого желал.
Хелен ничего не сказала, и он понял, что сестра изучала его, снова его читала. Он просто продолжил терзать дольку помидора, думая, как он на самом деле даже не был уверен, что Ронану вообще нужен диплом об окончании школы, и как он сожалел, что заключил сделку с Чайлдом, но, пока не сделал этого, мучился бессонницей. Он был неправ во многих вещах, а теперь, на исходе времени, слишком поздно что-то исправлять. Сохранение этого секрета наводило тоску и вызывало чувство вины.
К его удивлению, Хелен его обняла.
– Младший братишка, – прошептала она, – да что же с тобой не так?
Гэнси не из обнимающихся, а Хелен обычно не рисковала мять блузку и оставлять отпечатки от тонких золотых браслетов на своих запястьях, и что-то в сочетании всех этих факторов заставило Гэнси почувствовать себя в опасной близости к слезам.
– Что если я не найду его? – спросил, наконец, Гэнси. – Глендовера.
Хелен вздохнула и отпустила его.
– Ты и тот король. Когда это закончится?
– Когда я найду его.
– Что потом? Что если ты, и правда, его найдёшь?
– Это всё, что есть.
Это не было хорошим ответом, и он ей не понравился, но она лишь сощурила глаза и расправила некоторые складки на своей блузке.
– Мне жаль, что я испортил мамину кампанию, – сказал он.
– Ты ничего не испортил. Мне просто придётся... Даже не знаю... Я найду какие-нибудь скелеты у Чайлда в шкафу, чтобы быть уверенной в его сговорчивости. – Хелен не выглядела совсем недовольной поставленной задачей. Ей нравилось организовывать факты. – Господи. Думаю, мне придётся иметь дело с дедовщиной и хранением марихуаны. Кстати, кто эта девушка там? Ты её уже целовал?
– Нет, – честно признался Гэнси.
– Стоило бы, – подсказала она.
– Она тебе нравится?
– Она странная. Ты странный.
Сестра и брат Гэнси улыбнулись друг другу.
– Давай отнесём брускетту, – сказала Хелен. – Чтобы пережить эти выходные.
Глава 44
Это была ошибка.
Адам понял это в тот же момент, как упал в тёмную пасть чаши для гадания, но он не мог оставить Ронана в его грёзах одного.
Его физическое тело сидело, скрестив ноги, в Барнс, посудина в виде керамической собаки служила ему чашей для гадания. Тело Ронана свернулось на диване. Девочка-Сиротка сидела близко к Адаму, вместе с ним всматриваясь в чашу.
Такова была реальность.
Но это тоже было реально: болезненная симфония, которой был Энергетический пузырь. Лес извергал черноту вокруг. Деревья плавились в черноте, но в обратную сторону – длинные чёрные нити слизи текли в небо. Воздух содрогался и метался. Разум Адама не понимал, как обработать то, что он видел. Это был ужас сочившегося чёрным дерева, которое они видели раньше, только он распространился на весь лес, включая атмосферу. Если бы не осталось ничего от истинного Энергетического пузыря, было бы менее страшно – легче отмахнуться, как от ночного кошмара – но он всё ещё видел лес, с которым познакомился, тот боролся, чтобы сохранить себя.
«Энергетический пузырь?»
Ответа не последовало.
Он не знал, что с ним случится, если Энергетический пузырь погибнет.
– Ронан! – крикнул Адам. – Ты здесь?
Может, Ронан просто спал, а не грезил. Может, он грезил где-то ещё? Может, он прибыл сюда раньше Адама и уже убит во сне.
– Ронан!
– Кра, – простонала Девочка-Сиротка.
Несмотря на то, что он поискал её, она не появилась в поле зрения. Она пришла с ним, войдя в транс в чаше следом? Мог ли Ронан нагрезить ещё одну в своих снах? Адам знал ответ – да. Он наблюдал уже, как негреженный Ронан умирал перед реальным Ронаном. В этом лесу могло быть бесконечное число Девочек-Сироток. Чёрт побери. Он не знал, как её позвать. Но попытался:
– Девочка-Сиротка!
Как только он это прокричал, он пожалел. В этом месте всё было тем, чем ты это называл. В любом случае, ответа не последовало.
Он начал передвигаться по лесу. Он был достаточно осторожен, чтобы держаться за тело в Барнс. Его руки находились на холодной чаше. Бёдра на деревянном полу. Позади запах камина. «Помни, где ты, Адам».
Он не хотел снова звать Ронана, он не хотел, чтобы этот кошмар соорудил дубликат. Всё, что он видел, было ужасно. Здесь змея растворялась заживо, здесь олень замедленно вращал ногами на земле, а виноградные лозы прорастали сквозь его ещё живую плоть. Здесь было существо, которое не было Адамом, но всё же каким-то образом было одето так же, как он. Адам вздрогнул, но странный мальчик не обратил на него внимания. Он медленно ел свои собственные руки.
Адам содрогнулся.
– Энергетический пузырь, где он?
Его голос дрогнул, и Энергетический пузырь потянулся, стараясь успокоить своего мага. Перед ним возник камень. Вернее, он всегда там был, был так, как грёзы, как Ноа появлялся и исчезал. Адам видел эту глыбу раньше, её исчерченная поверхность была покрыта фиолетово-чёрными буквами, написанными почерком Ронана.
Адам обошёл его, когда что-то позади вскрикнуло.
Ронан был здесь. Наконец-то. Наконец-то.
Ронан кружил вокруг чего-то в выжженной траве между разрушенными деревьями; когда Адам подошёл ближе, то увидел, что это была туша. Трудно сказать, на что она походила раньше. Казалось, у неё была белая, как мел, кожа, но с глубокими рубцами на плоти, края которых сжались так, что порозовели. Узлы кишок свисали из-под жирного серого лоскута и цеплялись за смоченный красным коготь. Грибы прорывались сквозь все части туши, и было в них что-то жутко не правильное; на них было сложно смотреть.
– Нет, – произнёс Ронан. – Ох, нет. Ты ублюдок.
– Что это? – спросил Адам.
Рука Ронана нависала над двумя приоткрытыми бок о бок клювами, оба были обрамлены чем-то чёрным и пурпурно-красным, о чём раздумывать слишком сильно Адам не желал.
– Мой ночной кошмар. Боже. Дерьмо.
– Почему он был тут?
– Не знаю. Его заботило то, что заботило меня, – сказал Ронан. Он взглянул на Адама. – Это кошмар или реальность?
Адам выдержал его взгляд. Это то, где они сейчас: кошмары стали настоящими. Не было разницы между снами и реальностью, когда они вместе стояли в Энергетическом пузыре.
– Что здесь творится? – поинтересовался Ронан. – Я не могу слышать деревья. Ничего со мной не разговаривает.
Адам выдержал его взгляд. Он не хотел вслух произносить «демон».
Ронан попросил:
– Я хочу проснуться. Мы так можем? Не хочу ничего этого притащить с собой. И я не могу держать мысли... Не могу...
– Да, – перебил Адам. Он тоже не мог. – Надо сказать остальным. Давай...
– Кра!
Тонкий плач Девочки-Сиротки тут же зацепил Ронана; он вытянул шею, чтобы увидеть её среди тёмных ветвей и водоёмов.
– Оставь её, – сказал Адам. – Она с нами в реальной жизни.
Но Ронан колебался.
– Кра! – снова простонала она, и на этот раз Адам услышал боль в её голосе. Звук был слабым, детским и жалобным, и всё в нём программировало ответить. – Кра, succurro[37]!
Невозможно было сказать, то ли это Девочка-Сиротка, которая была с ними в Барнс, то ли копия, то ли чудовищная, дьявольская птица с её голосом. Ронану было всё равно. Он всё равно побежал. Адам сорвался вслед за ним. Всё, что он миновал, было отвратительным: заросли ив осели друг на друга, птицы пели ноты задом наперёд, кулак из чёрных насекомых перелазил через остатки туши кролика.
Голос не принадлежал чудовищной, дьявольской птице. Это была Девочка-Сиротка или что-то, выглядящее как она, и она стояла на коленях в сухой траве. Она не плакала, но разразилась слезами, когда увидела Ронана. Когда он её достиг, запыхавшись, она с мольбой протянула ему руки. Адам не думал, что это копия; она носила его часы со следами зубов на ремешке, и, в любом случае, такому хилому Энергетическому пузырю не хватило бы сил, чтобы сотворить такую правильную копию.
– Succurro, succurro, – рыдала она. Помогите, помогите... Руки, что она протягивала к Ронану, были покрыты брызгами крови до локтя.
Ронан упал на колени, обхватив её руками, и Адаму каким-то образом было больно наблюдать, как яростно он обнимал своё маленькое, странное нагреженное создание, и как она зарылась лицом в его плечо. Он стоял с ней на руках, крепко её держа, и слушал её, отвечая: «Нет, ты молодец, всё будет хорошо, мы просыпаемся».
И тогда Адам увидел. Он увидел это раньше Ронана, потому что Ронан до сих пор не смотрел за Девочку. Нет, нет. Девочка-Сиротка остановилась здесь, не потому что дальше не могла бежать. Она упала тут на колени, потому что дальше не могла тащить тело. Тело было слишком нежным словом. Длинные пряди волос слиплись большими кусками, оно всё растянулось, как нить вязкого жемчуга. Вот как руки Девочки-Сиротки окрасились кровью – от тщетных попыток спасти.
– Ронан, – предупредил Адам, когда в него заполз страх.
На тон голоса Адама Ронан повернулся.
Краткий миг он смотрел только на Адама, и Адам желал удержать его в этом мгновении навсегда. «Просто проснись», – думал он, но знал, что Ронан так не поступит.
Взгляд Ронана опустился.
– Мама?
Глава 45
Независимо от того, с какого места вы начали знакомиться с этой историей, она всегда была о Сером Человеке.
Серый Человек любил королей.
Он любил официальных королей. Тех, у кого были титул, корона и всё, к ним прилагающееся, но ему также нравились и неофициальные короли, которые правили, предводительствовали и управляли без благородной родословной или надлежащего трона. Ему нравились короли, которые жили в прошлом, и короли, которые жили в будущем. Короли, которые стали легендами только после смерти, короли, ставшие легендами при жизни, и короли, ставшие легендами, вообще не родившись на свет. Его любимцами были короли, которые использовали свою власть в погоне за познанием и миром, а не за статусом и собственностью, кто применил силу, только чтобы создать страну, которая не должна была жить насилием. Больше всех королей Серый Человек боготворил Альфреда, воплотившего всё это, покорившего склочничающих корольков Англосаксонской Англии, чтобы создать единую страну. Как же так получилось, что при всём огромном восхищении Серого Человека таким героем, он стал наёмным убийцей, а не королём?
Казалось странным, что он не помнил своего решения стать киллером.
Он помнил преподавательскую часть своей жизни, как историком вернулся в Бостон: лекции, доклады, званые вечера, архивы. Короли и воины, честь и вергельд[38]. Конечно же, он помнил Гринмантлов. Но остальное было трудно собрать воедино. Сложно различить, что является истинным воспоминанием, а что было всего лишь сном. Тогда он нанизывал один серый день на другой и, казалось, потерял уже недели, месяцы или годы в таком туманном разобщении. Где-то там кто-то выдохнул слово «наёмник», и где-то там кто-то отказался от своей личности и стал Серым Человеком.
– Что мы ожидаем здесь найти? – спросила теперь его Мора.
Они вместе сидели в машине, направлялись в сторону Сингерс Фоллс. Наличие только двух Ламоньеров в продуктовом магазине не давало покоя Серому Человеку с тех самых пор, как он оставил их и провёл бóльшую часть ночи, специально разыскивая третьего, наиболее неприятного брата. Теперь, хотя они потеряли из виду его взятый на прокат автомобиль, они продолжали ехать в сторону Барнс.
– Мы надеемся ничего не найти, – ответил Серый Человек. – Однако мы ожидаем найти третьего Ламоньера, роющегося в шкафах Найла Линча.
Часть Серого Человека, которая раньше была наёмным убийцей, осталась не в восторге от настойчивого желания Моры поехать вместе с ним; его часть, очень влюблённая в неё, была глубоко удовлетворена.
– Всё ещё нет ответа от Ронана, – сообщила Мора, уставившись в телефон Серого Человека. Блу сказала, что утром Ронан Линч и Адам Пэрриш работали в Барнс.
– Возможно, он не отвечает на мой номер, – с сомнением произнёс Серый Человек. Также возможно, он был мёртв. С Ламоньером бывает очень трудно, когда тот загнан в угол.
– Возможно, – нахмурившись, эхом отозвалась Мора.
Они нашли Барнс выглядевшим как обычно идиллистически, всего с двумя машинами на гравийной площадке – БМВ Линча и трёхцветный драндулет Пэрриша. Арендованной машины Ламоньера нигде не было видно, но это не значило, что он не припарковал её где-нибудь поблизости и не вошёл в дом.
– Не говори мне оставаться в машине, – заметила Мора.
– И не мечтал, – ответил он, медленно открывая дверь, чтобы избежать её впечатывания в сливовое дерево, всё еще выращивающее едва скрываемые плоды. – Припаркованный автомобиль – уязвимое место.
Он достал пистолет, а Мора убрала его телефон в задний карман, и они толкнули входную дверь – не заперто. Им потребовалось очень мало времени, чтобы обнаружить Адама и Ронана в гостиной.
Они были не мертвы.
Но, однако, не совсем живы. Ронан Линч лежал без сознания на выцветшем диване, а Адам Пэрриш завалился назад рядом с камином. Перед собачьей миской, не моргая, сидела, вытянувшись в струнку, юная девушка. С копытами. Никто из присутствующих в комнате не откликнулся на голос Моры.
Серый Человек обнаружил, что их состояние странным образом влияет на него, а это противоречило факту, что он убил отца Ронана. Но именно потому, что он убил Найла, теперь он чувствовал ответственность и вину, завывающие в коридорах его сердца. Теперь он принадлежал себе, и, будучи инструментом в чужих руках, он оставил Ронана и Барнс без защитника.
– Это магия или яд? – спросил Серый Человек Мору. – Ламоньер обожает свои яды.
Мора склонилась над гадальным шаром, а потом отпрянула.
– Думаю, это магия. Не то чтобы я хороша в той магии, с которой они играют.
– Может, нужно их встряхнуть? – предложил он.
– Адам. Адам, вернись. – Она дотронулась до лица Пэрриша. – Я не хочу будить Ронана на случай, если он держит вблизи душу Адама. Наверное... Я войду к ним и заберу Адама. Держи меня за руку. Не позволяй мне находиться там дольше... ну не знаю... девяноста секунд.
– Это опасно?
– Так умерла Персефона. Тело не может жить, если душа слишком далеко. Я не собираюсь там скитаться. Если он не близко, я вернусь.
Серый Человек поверил, что Мора знает свои пределы, как, он предполагал, она доверилась ему. Он положил пистолет на пол рядом со своей ногой – вне досягаемости для девочки, если это то, кем она являлась – и взял Мору за руку.
Та склонилась над гадальной чашей, и её глаза почернели. Он начал отсчитывать. Один, два, три...
Адам ахнул и дернулся. Он протянул руку, пытаясь ухватиться за поручень, которого не было, царапая ногтями гипс в лёгком припадке. У него все плыло перед глазами. Он с очевидным усилием попытался сконцентрироваться на Сером Человеке.
– Разбудите его, – велел он заплетающимся языком. – Не позволяйте ему оставаться там одному!
Девочка с копытами без какой-либо нерасторопности подскочила. (Серый Человек подумал, оглядываясь назад, что, возможно, она вообще не впадала в транс, а, вместо этого, в качестве прикрытия просто сидела совершенно неподвижно, когда Мора и Серый Человек вошли в дом – ужасная, но вполне правдоподобная мысль.) Она обхватила развалившегося Ронана и начала трясти его, прижимала руки к его щекам, била его в грудь, всё время приговаривая на каком-то языке, похожем на латынь, но не на латыни.
А потом случилось необычное. В принципе, Серый Человек знал, что такое бывает, но одно дело – знать, и совсем другое – видеть воочию.
Ронан Линч кое-что принёс из своих снов.
В данном случае: кровь.
В один момент он спал, а в следующий… проснулся, и его руки были испачканы запекшейся кровью. Разум Серого Человека тревожно метался между этими мгновениями, и он почувствовал, что аккуратно удалил самый сложный образ, тот, что был посередине.
Адам нетвёрдо вскарабкался на ноги.
– Верните Мору! Вы себе даже не представляете...
Да, девяносто секунд, прошло девяносто секунд. Серый Человек использовал руку Моры, чтобы оттащить её от гадальной чаши, а так как она забрела недалеко, она сразу же к нему вернулась.
– О, нет, – произнесла она. – Это ужасно. Это так ужасно. Демон... о, нет.
Она тут же посмотрела на Ронана на диване. Тот не шелохнулся ни на йоту, однако его брови стали ещё выразительнее над закрытыми глазами. Вне его было мало крови по сравнению с тем, сколько её обычно внутри, и всё же почему-то эта картина выглядела смертельно опасной. Комбинация крови и грязи, частичек костей и внутренностей, прилипших к его ладоням.
– Твою мать, – яростно выдал Адам. Его начало трясти, хотя лицо не изменилось.
– Ронан пострадал? – спросила Мора.
– Он не может двигаться сразу, – сказал Адам. – Если приносит что-нибудь оттуда. Дайте ему секунду. Твою мать! Его мама мертва.
– Берегись! – закричала девочка. И именно это и только это уберегло Серого Человека от смерти, когда из-за угла появился Ламоньер с пистолетом.
Ламоньер не колебался ни секунды, заметив Серого Человека: увидеть его в этом пространстве значит застрелить.
Звук был больше комнаты.
Девочка пронзительно завизжала, и этот визг не был похож ни на что, издаваемое человеком, так мог бы вопить ворон.
Серый Человек, не медля, упал вниз, увлекая Мору за собой. Оказавшись на потертых половицах, в эту короткую секунду он обнаружил, что стоит перед выбором.
Он мог попытаться обезвредить эту часть Ламоньера, взять под охрану территорию и напомнить ему, что теперь, когда Гринмантл мёртв, Ламоньеру не нужно бы ссориться с Серым Человеком. Это не было настолько невозможно, насколько звучало: оружие находилось в досягаемости руки Серого Человека, и Адам Пэрриш уже зарекомендовал себя очень крутым и находчивым. Конечно, такие переговоры оставили бы Барнс открытым для интересов Ламоньера, а стоит Ламоньеру только увидеть девочку с копытами, тогда этот интерес будет вечным. Эта часть мира – наряду с Фокс Вей 300, Морой и Блу – будет всегда открыта для угрозы, если они не сбегут, как это сделали Деклан и Меттью Линч. Если он выбирает такой путь, то ему придётся быть постоянно бдительным, чтобы защитить их от заинтересованных сторон. Постоянно обороняться.
Или Серый Человек мог застрелить Ламоньера.
Это было бы объявлением войны. Две оставшиеся части Ламоньера не оставят такое безнаказанным. Но, возможно, именно война требовалась этому извращённому бизнесу. Без того уже опустившийся до опасной анархии в переулках и подвалах, похищений, наёмных убийц ещё до мистера Грея, и он становился всё более неуправляемым. Может быть, нужно, чтобы кто-то снизу навязал правила наверху, чтобы приструнить этих грязных королей. Но это будет непросто и займёт годы, и не существовало никакого варианта, при котором Серый Человек оставался бы с Морой и её семьей. Ему придётся забрать опасность в другое место, и ему придётся ещё раз окунуться в тот мир.
Ему так сильно хотелось остаться там, где он начал подавлять насилие. В месте, где его учили снова чувствовать. В месте, которое он любил.
Прошла всего секунда.
Мора вздохнула.
Серый Человек выстрелил в Ламоньера.
Он был королём.
Глава 46
Для Блу не было невозможно поверить, что демон убил мать Ронана и убивал Энергетический пузырь. Когда они возвратились с обеда из школьного здания – получив множество звонков и от Ронана, и с Фокс Вей 300 – создалось ощущение, что насупил конец света. Кучи облаков переплетались над городом и внутри дома, где Серый Человек упаковывал несколько маленьких вещиц, которые он оставлял.
– Вы убиваете демона, – объявил он всем. – Я сделаю всё возможное, чтобы справиться с остальным. Вернусь ли я в один прекрасный день?
Мора только положила руки ему на щёки.
Он поцеловал её, обнял Блу и ушёл.
Потрясённые Джими и Орла тоже ушли. Мора объяснила, что они не заслуживали быть на линии огня и отправляются погостить у старых друзей с Западной Вирджинии, пока не станет известно, что произойдёт с Генриеттой и экстрасенсами в ней.
Все приёмы были отменены, поэтому клиентов не было, и горячую линию установили так, что она отсылала каждого звонящего на голосовую почту.
Остались только Мора, Кайла и Гвенллиан.
Было ощущение, что наступал конец всего.
Блу поинтересовалась у Адама:
– Где Ронан?
Адам повёл Блу и Гэнси из Фокс Вей 300 в холодный день, двигаясь аккуратно, чтобы не сбросить Чейнсо, которая примостилась на его плече, низко повесив голову. Машина Ронана была припаркована на обочине через несколько домов.
Ронан неподвижно сидел за рулём БМВ, уставившись на какую-то точку на дороге за ними. Обман зрения скользнул по пассажирскому сидению... нет, это был не обман зрения. Там сидел Ноа, едва присутствующий и также неподвижный. Он и так сутулился, а когда бросил взгляд на швы Блу, ссутулился даже сильнее.
Блу и Гэнси подошли к водительской стороне и стали ждать. Ронан не опустил окно и не посмотрел на них, так что Гэнси попробовал отпереть дверь, обнаружил, что она не заперта, и открыл её.
– Ронан, – позвал Гэнси. Мягкость, с которой он это произнёс, едва не заставила Блу расплакаться.
Ронан не повернул головы. Его ноги покоились на педалях, руки – на нижней части руля. Лицо было совершенно бесстрастным.
Как горько было представлять, что он последний из Линчей, оставшийся здесь.
Рядом с Блу содрогнулся Адам. Блу обвила руку вокруг него. Как ужасно думать, что, пока они с Гэнси обедали, Ронан и Адам вместе прогулялись по аду. Доблестные маги Гэнси, оба сбитые с ног ужасом.
Адама снова тряхнуло.
– Ронан, – снова обратился Гэнси.
Очень тихим голосом Ронан ответил:
– Я жду, когда ты скажешь мне, что делать, Гэнси. Скажи мне, куда идти.
– Мы не можем исправить эту ситуацию, – произнёс Гэнси. – Я не могу её исправить.
Это не создало брешь в выражении лица Ронана. Ужасно было видеть его без огня или кислоты в глазах.
– Пойдём в дом, – предложила Блу.
Ронан не обратил на это внимания.
– Я знаю, что не могу это исправить. Я не дурак. Я хочу его убить.
Автомобиль застонал, уступая им троим большое пространство у открытой двери Ронана. Соседи ощущались близкими, настоящими и наблюдающими. В машине Ноа наклонился вперёд, чтобы иметь с ними зрительный контакт. Его лицо было печальным, он коснулся своей брови там, где были царапины у Блу.
«Это была не твоя ошибка, – мысленно обращалась к нему Блу. – Ты не расстроил меня. Пожалуйста, перестань от меня прятаться».
– Я не позволю ему добраться до Меттью, – сказал Ронан. Он вдохнул через рот, выдохнув через нос. Медленно и преднамеренно. Всё было медленно и преднамеренно, сглаживаясь до состояния малоэффективного контроля. – Я могу чувствовать его во сне. Могу чувствовать, чего он хочет. Он разрушает всё, что я нагрезил. Я не дам такому произойти. Я не собираюсь больше никого терять. Ты знаешь, как его убить.
Гэнси произнёс:
– Я не знаю, как найти Глендовера.
– Знаешь, Гэнси, – ответил Ронан, его голос в первый раз сбился. – Уверен, ты знаешь. И когда ты будешь готов его заполучить, я буду сидеть прямо тут и ждать, что ты скажешь, куда мне идти.
Ох, Ронан.
Глаза Ронана всё ещё были наведены на дорогу впереди. Слеза пробежала вниз по его носу и зацепилась за щёку, но он даже не моргнул. Когда Гэнси больше ничего не сказал, Ронан, не глядя, потянулся к дверной ручке, бездумно отстраняясь от дружеского участия. Он рывком высвободил дверь от руки Гэнси. И закрыл её с меньшим хлопком, чем тот, на который, как думала Блу, он был способен.
Они стояли снаружи автомобиля друга, не разговаривая и не двигаясь. Лёгкий ветерок волочил сухие листья вниз по улице в направлении взора Ронана. Где-то там монстр пожирал его сердце. Блу не могла много думать о деревьях Энергетического пузыря, подвергавшихся атаке, она становилась слишком беспокойной, даже чтобы стоять.
Она заговорила:
– На заднем сидении языковая коробка-паззл? Она мне понадобится. Я собираюсь побеседовать с Артемусом.
– Разве он не в дереве? – поинтересовался Адам.
– Ага, – согласилась Блу. – Но мы же какое-то время говорили с деревьями.
Всего несколько минут спустя она прокладывала путь через обнажённые корни бука к его стволу. Гэнси и Адам присоединилась к ней, но им было дано строгое указание оставаться на веранде снаружи задней двери и не подходить ближе. Это будет между ней, её отцом и её деревом.
Хотелось бы надеяться.
Она не могла сосчитать, сколько раз сидела под этим буком. Когда у других были любимый свитер, любимая песня, любимое кресло или любимое блюдо, у Блу всегда был любимый бук на заднем дворе. Конечно, не только это дерево – она любила все деревья – но именно это было постоянной величиной всей её жизни. Она знала впадины в его коре, и насколько оно вырастало каждый год, и даже особый запах его листьев, когда они только начинали распускаться. Она знала его так же хорошо, как знала кого-либо ещё на Фокс Вей 300.
Теперь она сидела, скрестив ноги, среди развороченных корней с коробкой-паззлом, покоящейся на икрах и с блокнотом сверху. Изрытая земля была сырой и холодной под её ногами; возможно, будь она на самом деле практичной, она бы принесла то, на чём сидеть.
Или, наверное, лучше было чувствовать такую землю, какую чувствовало дерево.
– Артемус, – позвала она, – ты меня слышишь? Это Блу. Твоя дочь. – Как только она это сказала, она подумала, что, может быть, это была ошибка. Возможно, ему не стоило напоминать об этом факте. Она исправилась: – Дочь Моры. Извини заранее за моё произношение, но книг для этого мне не выдали.
У неё впервые появилась идея использовать коробку-паззл Ронана чуть ранее тем же днём во время разговора с Генри. Он объяснял ей, как пчела переводила его мысли чище, чем их переводили слова, как пчела, в принципе, была больше Генри, чем что-либо, что слетало с его губ. Это заставило её подумать о том, как деревья Энергетического пузыря всегда изо всех сил старались общаться с людьми, сначала на латыни, потом на английском, и что у них был другой язык, на котором, кажется, они говорили между собой – язык грёз, отображённый на этой коробке-переводчике Ронана. Артемус и отдалённо не казался способным выразить себя. Может, это поможет. По крайней мере, будет похоже, что Блу старалась приложить усилие.
Сейчас она крутила колёсико, переводя слова, которые хотела сказать на языке грёз, и записывала то, что получалось. Она прочитала написанные предложения вслух, медленно и без гарантии. Ей было известно о присутствии Адама и Гэнси, но это успокаивало, а не стесняло. Она делала перед ними и более глупо выглядящие ритуалы. Вслух предложения звучали немного похожими на латынь. В голове Блу они означали:
– Мама всегда рассказывала мне, что ты был заинтересован в мире, в природе и в том, как люди взаимодействуют с ними. Я подумала, может, мы могли бы побеседовать об этом на твоём языке.
Она хотела прямо спросить про демона, но она видела, как плохо получилось у Гвенллиан. Так что теперь она просто ждала. Задний двор был таким же, как и раньше. Её руки стали липкими. Она была совсем не уверена в том, что, как ожидала, это произойдёт.
Медленно она передвигала диски на коробке-паззл, чтобы перевести с английского другую фразу. Коснувшись гладкой, похожей на кожу, коры бука, она попросила вслух:
– Пожалуйста, по крайней мере, можешь сказать, что слушаешь?
Не так много, только шорох оставшихся сухих листьев.
Когда Блу была намного младше, она проводила часы напролёт за усовершенствованием версий экстрасенсорных ритуалов, на которые насмотрелась в семейном бизнесе. Она читала бесчисленное количество книг о таро, смотрела интернет-видео о хиромантии, изучала чайные листья, проводила сеансы в ванной в середине ночи. Пока её двоюродные сёстры без усилий говорили с мёртвыми, а мать видела будущее, Блу изо всех сил боролась хотя бы за намёк на сверхъестественное. Она часами напрягала уши в поисках потусторонних голосов. Пыталась предсказать, какую карту таро перевернёт. Ждала, когда ощутит, как что-нибудь мёртвое коснётся её руки.
Вот это именно оно.
Единственное, что немного отличалось, это то, что Блу начала этот процесс с оптимизмом. Прошло много времени с тех пор, как она обманывала сама себя, думая, что имеет связь с потусторонним. Если её это и не озлобило, то лишь потому, что она не думала, будто это из-за потустороннего.
– Я люблю это дерево, – наконец, сказала Блу по-английски. – Ты не можешь на него претендовать. Если кто и может жить внутри этого дерева, то это должна быть я. Я любила его дольше, чем ты мог бы его любить.
Вздохнув, она встала, стряхивая грязь с ног. Она бросила унылый взгляд на Гэнси и Адама.
– Подожди.
Блу замерла. Гэнси и Адам резко заострили внимание на том, что собирался сказать Артемус у неё за спиной.
– Повтори, что ты сказала. – Голос Артемуса исходил из дерева. Не как глас Божий, но скорее как голос, приходящий из-за ствола.
