Текст книги "Предназначенная невеста (ЛП)"

Автор книги: Мэгги Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Мэгги Коул
Предназначенная невеста

ПРОЛОГ

Шон О'Мэлли-младший

Во времена моего отца войны между кланами мафии велись по всему миру. Преступные семьи заключали союзы для защиты от врагов. Мосты либо возводились, либо сжигались на тайных встречах.

В одно мгновение могли вспыхнуть войны. Одни организации процветали, другие исчезали бесследно, и весь мир был свидетелем их взлетов и падений.

Детали могли оставаться в тени, но разрушения и доказательства победы или поражения сияли так ярко, что ослепляли каждого, кто осмеливался смотреть.

Сегодня все иначе.

Союзы существуют, но доверять им, всегда риск. Неважно, кто это, кровный родственник, лучший друг или возлюбленный. Тот, кто ближе всего, может оказаться врагом в любой момент.

И сделки в Даркнете заключаются в самых глубоких расщелинах Ада. Кровавая бойня остаётся в тени, видимая лишь для тех, кто страдает или упивается её безумной славой.

До тех пор, пока лично не переступишь врата ада, никогда не узнаешь своего истинного врага. Так что дни войн между кланами прошли. Теперь есть только одно место, которое определяет, кто выживет, а кто умрет.

Вся сила сосредоточена в более сложной, быстро развивающейся и пугающей вселенной.

Дисциплина, месть и преданность: фундамент тайного общества, куда вход открыт лишь избранным. Но помни, ты всегда будешь стремиться подняться на следующий уровень, зная, что могущество находится в пределах досягаемости, но заполучить его почти невозможно. Так что выбирай жену с умом. Ты не сможешь двигаться дальше без нее. У нее должны быть те же амбиции, что и у тебя, ведь как только вы будете посвящены и произнесете свои клятвы, пути назад не будет, даже после смерти.

Только те, кто отмечен священным черепом, знают, кому можно доверять. И называют они этот мир, одним словом.

Преисподняя.

ГЛАВА 1

Шон О'Мэлли-младший

– С днем рождения, дорогая Шэннон, с днем рождения тебя! – Поют все в пабе, а затем раздаются бурные овации, от чего я невольно морщусь.

Моя кузина Шэннон сияет, ее лицо светится от двадцати восьми мерцающих свечей, украшающих роскошный шоколадный торт.

– Загадай желание, – щебечет тётя Нора, ее радостная улыбка становится шире, а на глазах наворачиваются слезы.

Дядя Борис притягивает тётю Нору ближе к себе, выглядя таким же гордым, как и его жена.

Шэннон делает глубокий вдох задувая свечи.

По пабу снова раздаются оглушительные аплодисменты и возгласы, и Зара поднимается на цыпочки, наклоняется ко мне и говорит:

– Пора ещё по одной.

Волоски на моей шее встают дыбом, и знакомое ощущение в животе снова дает о себе знать. Оно появилось в тот самый момент, когда она вошла в паб в коротком мини-платье и на шпильках. Её тёмные волосы ниспадают длинными локонами, а голубые глаза, обрамленные пушистыми ресницами, сверкают. Пухлые губы, накрашенные красной помадой, не дают покоя моему разуму, вызывая в нем совсем непристойные мысли.

Я стараюсь не обращать на это внимания. Зара – лучшая подруга моей сестры, и мы знакомы с ней с детства. Если бы я сделал хоть шаг в её сторону, Фиона вынесла бы мне весь мозг. И неважно, что мне 36, а Заре 30. Тот факт, что мы повзрослели, не мешает моей сестре постоянно повторять, чтобы мы не переходили черту. К тому же Лука, отец Зары, убьёт меня, если я попытаюсь что-то с ней сделать.

Но я не спорю и не останавливаю себя от того, чтобы пойти за ней в бар.

– Еще пинту и...

Я бросаю взгляд на пустой бокал мартини Зары и поддразниваю:

– Что у нас сегодня за модный коктейль?

Она хлопает ресницами, в её взгляде кружится озорство и что-то ещё... что-то притягательное и запретное.

Я напоминаю себе, что это всего лишь моё воображение.

Она ухмыляется, уменьшая пространство в моих штанах до такой степени, что становится больно.

Господи, мне нужно взять себя в руки.

Это же Зара.

– Это мартини с шартрезом, Шон, – щебечет она.

– Я даже не собираюсь спрашивать, что это, как это пишется или где ты его откопала, – вздыхаю, делая вид, что раздражен.

– Прекрасно. В любом случае я не могу тебе этого сказать.

Я вскидываю брови и наклоняюсь к ней ближе.

– Это ещё почему?

Она некоторое время изучает мое лицо, поджимая свои красные пухлые губы, затем облизывает их, наклоняя голову набок.

Кровь кипит еще сильнее, и боль пронзает меня ниже пояса.

– Это было в секретном месте, – отвечает она.

– Ну, теперь ты должна мне рассказать, – заявляю я.

– Значит, пинту и мартини с шартрезом? – раздраженно вмешивается Молли.

Я резко переключаю внимание на неё.

– Извини, да.

Хмурясь, она берёт пинту и подставляет её под кран, потянув рычаг.

– Что это с ней? – шепчет мне на ухо Зара.

Я стискиваю челюсти, желая, чтобы мой член успокоился.

Не думай об этом.

Я бросаю взгляд на Молли, барменшу, которая работала в пабе «O'Malley» столько, сколько я себя помню. Она всегда либо в хорошем, либо в плохом настроении. Никогда не знаешь, какую Молли сегодня встретишь, но я к этому привык. Поэтому я пожимаю плечами и отвечаю:

– Кто его знает.

Молли с глухим стуком ставит передо мной пинту и берётся за металлический шейкер.

Фиона встает между нами.

– Давай два, Молли. Пожалуйста, и спасибо.

Молли даже не смотрит на неё, лишь бормочет:

– Конечно.

– Что случилось? – спрашивает Фиона.

Оставлю своей сестре возможность разворошить это осиное гнездо и влезть в чужие разборки.

– Это мой сигнал выйти наружу, – объявляю я, хватая свою пинту и быстро направляясь к выходу. Облегчение наполняет меня по мере того, как я отдаляюсь от Зары. Убеждаю себя, что всему виной алкоголь.

Добраться до задней части паба непросто. Здесь полно О'Мэлли, О'Конноров, Ивановых и Марино. Я знаю здесь каждого, и меня несколько раз останавливают на разговор К тому времени, как я наконец выхожу наружу, мой член успокаивается, но моя проблема преследует меня.

Несмотря на то что на улице холодно, Зара сидит в кресле, скрестив длинные ноги и покрываясь мурашками. Она постукивает бледно-розовыми ногтями по столу, погруженная в то, что читает на своём телефоне. И выглядит она явно не радостной: её брови нахмурены, в выражении: тревога или даже... расстройство.

Против воли я пробираюсь сквозь толпу людей, снимаю пиджак и накидываю ей на плечи.

Она удивленно поднимает взгляд.

Я отодвигаю стул рядом с ней и плюхаюсь. Ухмыляюсь, склоняюсь ближе к её лицу и спрашиваю:

– Твой мир трещит по швам?

Она отрывает взгляд от меня, снова смотрит на экран, затем бросает телефон в сумочку. Она улыбается, но это уже не так оживленно, как раньше.

– Обычные мелочи, – отвечает она.

– Почему-то я тебе не верю? – спрашиваю я, глядя ей прямо в глаза.

Она молчит.

Моя улыбка гаснет, сердце начинает биться быстрее.

– Зара, что происходит?

– Ничего.

Я изучаю ее внимательнее.

– Правда, – настаивает она.

– Что-то происходит. Я знаю тебя целую вечность, – напоминаю я ей.

Она колеблется, открывает рот, но тут же закрывает. Глубоко вдыхает и медленно выдыхает.

Громкая музыка наполняет воздух, и я оглядываюсь назад. Немногочисленные люди, что были снаружи, заходят в паб, и когда дверь закрывается, гул приглушается.

Я снова смотрю на Зару.

– Здесь только мы, и я умею хранить секреты. Почему у тебя встревоженный вид?

Напряжение между нами растет, она по-прежнему молчит.

Я терпеливо жду, зная, что чаще всего могу добиться от неё ответа, но не в этот раз.

– Это из-за твоего последнего парня?

– Нет. У меня сейчас никого нет. – фыркает она.

Надежда наполняет меня, и я тут же корю себя за это.

– С каких пор? – спрашиваю я.

– Уже как несколько дней, – она пожимает плечами.

– Что случилось? Я думал, ты и Зак снова вместе навсегда, – поддразниваю я, но втайне радуясь. Зак хороший парень, но я никогда не считал его достаточно надёжным для неё. Они встречались несколько лет в колледже, и я был удивлён, когда узнал, что они возобновили отношения.

– Нет! Надо было понять ещё тогда, если всё кончено, значит, кончено, – спокойно заявляет она, явно не особо расстроенная этим.

– Так что же тебя тревожит, если это не Зак? – продолжаю я.

Она барабанит пальцами по столу, глядя на меня.

– Ну же. Ты можешь мне сказать. Обещаю, это останется между нами.

Она отводит взгляд.

Я молчу, пытаясь понять, что же её так взволновало.

Наконец, она поворачивается и говорит.

– Если я задам тебе вопрос, ты ответишь честно и пообещаешь не лезть дальше?

У меня замерло сердце. Я знал, что тут что-то не так. Я киваю и клянусь:

– Обещаю.

Она делает глоток своего напитка и ставит бокал на стол. Ёе глаза темнеют.

Проходит несколько секунд, прежде чем я нарушаю тишину.

– Что бы это ни было, ты можешь спросить меня.

– Если бы ты мог узнать о своём отце всё, что только пожелаешь, ты бы это сделал? – вдруг выпаливает она.

Холодок пробегает по моей спине. Гнев, печаль и утрата, которые всегда вспыхивают при мысли об отце, накрывают меня с новой силой.

– Да, – не колеблясь, отвечаю я.

Она глубоко вздыхает и кивает.

Я снова оглядываюсь, убеждаясь, что мы всё ещё одни. Затем наклоняюсь ближе, сбитый с толку, но не в силах сдержаться.

– Как ты вообще можешь что-то знать о нём?

Она делает едва заметный жест в мою сторону, словно ставит точку в разговоре.

– Я сказала, больше никаких вопросов. Но, к твоему сведению, это вообще не о твоём отце, а о моём.

Смесь разочарования и облегчения наполняет меня. Если у Зары действительно есть информация о моём отце, которой я не обладаю, то наверняка означало бы, что она вляпалась в историю с теми, с кем лучше не связываться.

– Твой отец внутри. Он в твоей жизни. Я что-то упускаю? – отмечаю я.

Она качает головой и смотрит на небо, бормоча:

– Ты же знаешь, он не станет говорить мне правду.

В моей груди всё сжимается. Зару всегда мучил вопрос, почему её отец появился в её жизни только когда ей было пятнадцать. Родители говорили Заре, будто это было сделано, дабы оградить её от Абруццо, что было правдой, но в то же время она не глупа. Она знает, что каждая семья на этой вечеринке связана с преступным миром, что в каждой истории есть подводные камни, хотя сама Зара остаётся в стороне от наших семейных дел.

Я тщательно подбираю слова, понимая, что мне не стоит судить, ведь я сам мало знаю о том, что случилось с моим отцом. И всё же я ни за что не хотел бы, чтобы Зара, моя сестра или кто-либо из моих кузин оказались вовлечены в семейный бизнес.

Моя тётя Элейна, имела с этим дело, но она родилась в этом клане и покинула его, чтобы выйти замуж за моего дядю Броуди. Она невероятно крута, но это не то, о чём мечтает большинство женщин. Зара и близко не может сравниться с Элейной по способности управлять кланом. Для этого требуется определённый уровень расчетливой жестокости, а у Зары её нет.

– Я знаю, что это не то, что ты хочешь услышать, но в твоей жизни есть отец. Это больше чем то, что есть у нас с Фионой. Иногда мы должны быть благодарны за то, что у нас есть.

Её глаза сузились.

Я вскидываю руки в воздух.

– Что? Ты спросила, и я сказал тебе, что думаю.

Она сжимает челюсти.

– Ладно. – Она допивает напиток, ставит его на стол, затем отодвигает стул, вставая.

Я хватаю ее за руку и встаю.

– Не убегай, как маленькая засранка.

Она ухмыляется.

– Я не убегаю. Я просто прогуливаюсь.

Я пронзаю ее более строгим взглядом.

Она смотрит на мою руку.

– Теперь можешь меня отпустить.

Я не делаю этого. Я подхожу еще ближе. Вопрос, который она мне задала, таит в себе слишком много тревожных сигналов, самый большой из которых заключается в том, что она может быть в опасности. Если кто-то пытается выведать у нее подробности об отце, он явно не на нашей стороне. А это значит, что они наши враги. Поэтому я требовательно спрашиваю:

– Скажи, кто сообщил тебе, что у них есть информация о Луке?

– Никто, – лжет она.

Я недовольно рычу.

– Ты думаешь я глупый?

– Брось, Шон.

– Зара, некоторые вещи не должны выходить наружу. Если твой отец думает, что его прошлое должно быть...

– Но ты бы стал разбираться в прошлом своего отца, – обвиняет она.

Я молчу, мое сердце колотится сильнее.

Она хмыкает.

– Ты не понимаешь, насколько это лицемерно?

– Это другое.

– Нет, это не так, – выпаливает она.

Я стою на своем.

– Это не одно и то же.

– То, что твой отец умер, не означает, что это меняет мою ситуацию, – заявляет она.

Между нами нарастает напряжение.

Мое беспокойство перерастает в страх. Я предупреждаю.

– Не вступай в мир, не предназначенный для тебя, Зара.

– Что это значит? – бросает она в ответ.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сохранять спокойствие, но от мысли о том, что Зара будет взаимодействовать с нашими врагами, мне становится дурно.

– В мире твоего отца ничто не дается даром. Если кто-то что-то знает, за эту информацию приходится платить. Сомневаюсь, что ты захочешь это делать.

– Почему? Потому что я женщина? – негодует она.

– Да.

Она смотрит на меня.

– Ты шовинист.

– Подай на меня в суд.

Она вырывается из моей хватки и скрещивает руки на груди, заявляя.

– Элейна может обвести вокруг пальца любого мужчину из всех этих семей. Если ты хочешь, чтобы я это продемонстрировала, я зайду и создам ситуацию, а потом позволю ей проявить свои способности.

Я усмехаюсь.

– Тебе не обязательно это делать. Я не спорю с тобой.

– Ха! Вот видишь! Доказал, что ты ошибаешься!

Я сокращаю расстояние между нами, хватаю её за затылок и наклоняюсь к её лицу.

– Нет. Ты не Элейна. Если уж на то пошло, никто не может быть ею. Так что перестань вести себя так, будто ты та, кем не являешься, потому что всё, что ты сделаешь, это попадёшь в ситуацию, в которой не должна быть.

Она задыхается, её глаза горят огнём, её фирменный аромат, который она создает из нескольких духов, каким-то образом становится все более интенсивным между нами. Она опускает свои голубые глаза на мои губы, поджимая свои.

Пульс бешено отдается в ушах. Ее горячее дыхание смешивается с моим. Ветер кружит вокруг нас, и я обхватываю ее второй рукой, чтобы защитить от него, прижимая ближе к себе.

– Перестань быть маленькой язвой, – шепчу я, несмотря на то, что своим поведением она просто издевается над моим членом.

Она тяжело сглатывает, прижав взгляд к моему рту, и говорит:

– Я сказала больше, чем следовало. Давай забудем об этом разговоре.

Моя эрекция упирается в ее живот, вены горят от желания, которого у меня не должно быть. По крайней мере, не в отношении нее. Но я не в силах сдержаться. Я предлагаю:

– Может, мне нужно посадить тебя к себе на колени и шлепать по заднице, пока ты не расскажешь мне, в чем дело.

Она смотрит на меня с открытым ртом, ее щеки горят, а грудь все быстрее поднимается и опускается напротив моей.

Музыка выводит нас из состояния транса. Фиона выходит на террасу с Шэннон и ещё несколькими друзьями.

Моя сестра неодобрительно смотрит на меня. Это не первый раз, когда она застает нас в момент, когда наши руки оказываются друг на друге, хотя между нами никогда ничего не было. Она стремительно направляется к нам, вмешиваясь:

– Что здесь происходит?

Я отпускаю Зару.

– Ничего.

– Это не похоже на «ничего», – утверждает Фиона, переводя взгляд с нас на нее.

– Он прав. Ничего особенного, – соглашается Зара, затем берет сумочку со стола, проходит мимо нас и добавляет: – Мне нужно еще выпить.

Фиона смотрит ей вслед, а затем поворачивается ко мне.

– Что это было?

– Не твое дело. Успокойся. – Я притягиваю Шэннон к себе и целую ее в щеку. – С днем рождения! Я не мог добраться до тебя, потому что внутри было уйма народу.

От неё исходит счастье. Она обнимает меня в ответ.

– Спасибо, что пришел.

– Как будто я мог это пропустить.

– Ну, я знаю, что ты занят своими бесконечными боями, мистер Чемпион, – поддразнивает она.

Я тяжело вздыхаю.

– И ты тоже.

– Не морочь ему голову, – добавляет Фиона.

Гордость наполняет черты лица Шэннон, напоминая мне о том, как Борис смотрел на нее раньше.

– Мне нужна твоя услуга, – говорит она.

– Все что угодно для моей любимой кузины, – отвечаю я.

Ее лицо светлеет еще больше.

– В таком случае мне не должно быть стыдно попросить о четырех местах в первом ряду на твой следующий бой? – спрашивает она.

Я усмехаюсь.

– Нет. Я всё устрою.

– Ура! Спасибо, Шон! Ты лучший! – хлопает она.

– С днем рождения! – Я снова обнимаю ее.

– Спасибо!

Я прохожу мимо них и возвращаюсь обратно, осматривая паб в поисках Зары. Прежде чем я успеваю ее найти, я натыкаюсь на Максима Иванова.

Его сильный русский акцент наполняет воздух.

– Шон, хороший был поединок прошлой ночью.

– Спасибо.

Дядя Киллиан подходит к нему. Он обнимает меня за плечи, хвастаясь:

– Парень всему научился у великого. У меня.

– Это спорно, – фыркает Максим.

– Ты нанес джеб так, как я тебя учил! – заявляет Киллиан

– Ты имеешь в виду, как его учил я, – говорит мой отчим Данте, присоединяясь к нам. Затем он добавляет: – Твоя мама искала тебя всю ночь.

– Где она? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, но замираю, когда вижу, как Зара разговаривает с незнакомым темноволосым парнем.

– Она сидит в большой передней кабинке с другими женщинами, – сообщает Данте.

– Спасибо, что сообщил. Увидимся позже. – Я пробираюсь сквозь толпу, но останавливаюсь, когда приближаюсь к Заре.

– Я еще не приняла решения, – заявляет она.

Волосы на моих руках встают дыбом.

– Время идет, – предупреждает парень.

– Время для чего? – вмешиваюсь я.

Зара замирает, затем медленно встречается со мной взглядом.

– Не лезь не в свое дело, Шон.

Я снова сосредотачиваюсь на мужчине. Я протягиваю руку.

– Шон О'Мэлли. Кажется, мы не знакомы. Как тебя зовут?

Он поднимает подбородок, расправляет плечи и пожимает мне руку. Он уверенно объявляет:

– Джон Смит.

– Джон Смит? – повторяю я.

– Ага.

Я вскидываю брови, глядя на Зару.

– Что? – спрашивает она.

– Джон Смит?

– Что не так с его именем?

– Получается, что у него совершенно случайно одно из самых распространенных имен на земле? – хмыкаю я.

– Ничего не могу поделать, чувак. В любом случае, я опаздываю на другое мероприятие. Поговорим позже, Зара, – вмешивается он.

Черта с два.

– Позволь мне проводить тебя, – предлагаю я, но это не выбор. Я кладу руку ему на спину, чтобы направить его к двери.

– Шон, – резко говорит Зара.

Я поворачиваю голову и самым строгим голосом предупреждаю:

– Оставайся здесь.

Она открывает рот, но тут же закрывает его, пристально глядя на меня.

Я веду этого парня, кем бы он ни был, через дверь паба на улицу. Как только мы выходим наружу, я требую:

– Кто ты? И не говори мне, что Джон Смит.

Он никак не реагирует, и что-то мне подсказывает, что его не так-то легко напугать. От этого мне еще больше хочется держать его подальше от Зары.

– Ничего не могу поделать, учитывая, что меня зовут Джон Смит, – отвечает он.

– Чушь собачья.

– Докажи, что я неправ, – бросает он вызов, скрещивая руки на груди и демонстрируя метку возле большого и указательного пальцев.

Мой живот сжимается, будто меня ударили со всей силы. Я пристальнее смотрю на его руку. Это не татуировка, а метка в виде черепа. Вокруг него цветы и перья, или, может быть, листья. Нос в виде перевернутого сердца. С подбородка черепа что-то капает, похожее на кровь, но без цвета, просто омертвевшая кожа от раскаленного металла.

По какой-то причине он кажется одновременно женственным и мужественным. Я всматриваюсь внимательнее, зная, что уже видел его раньше. Я ломаю голову, пытаясь понять, где именно, но не могу вспомнить. Он слишком далеко в моих воспоминаниях, но чувство дежавю слишком сильно, чтобы отрицать, что я вижу его не в первый раз.

Еще один холодок пробегает по моей спине, когда он понижает голос и говорит:

– Ты увидел что-то, что тебе понравилось, Шон?

Я отвожу взгляд от цели, угрожая:

– Я спрошу еще раз. Кто ты?

– Я же сказал. Я Джон Смит, – отвечает он с самоуверенной ухмылкой.

Редко когда я испытываю страх за себя, но тут он вспыхивает во мне, смешиваясь с гневом. И непреодолимая мысль, что этот парень ничего хорошего собой не представляет и должен держаться подальше от Зары, поглощает меня. Кем бы он ни был, от него исходит зло. Я не знаю, как и почему она с ним связана, но я должен это выяснить.

Ярость берет верх.

– Что тебе нужно от Зары?

– Это касается только ее, меня и Преисподнии, – утверждает он.

– Что значит Преисподняя?

Он указывает пальцев на меня.

– Тебе бы хотелось знать, не так ли?

Если бы кто-то другой ответил на мои вопросы таким образом, я бы превратил их в мясо, прежде чем они успели бы сделать следующий вдох. Что-то мне подсказывает, что сейчас не время для этого. Поэтому я использую все свое самообладание, чтобы держать кулаки по бокам.

Я подхожу ближе и резко произношу:

– Слушай меня внимательно. Тебе здесь не рады. Тебе не рады рядом с Зарой. Если ты приблизишься к ней, к пабу, наших единомышленникам или кого-либо еще из моей семьи, я позабочусь, чтобы это был твой последний раз. Всё ясно?

Он не дрогнул. Моя угроза только придает ему силы. Его выражение лица наполнено весельем.

– Тебе еще многому предстоит научиться, Шон О'Мэлли-младший. Обещаю, в следующий раз, когда ты вздумаешь угрожать мне, ты подумай дважды.

Откуда он знает, что я назван тем же именем что и мой отец?

– Да? И почему же? – спрашиваю я.

Его губы дергаются.

– Я думал, ты такой же, как он.

Я замираю, мое сердце готово вырваться из грудной клетки, и тут же спрашиваю:

– Как кто?

Он открывает рот, но его прерывает женский визгливый голос.

– Шон О'Мэлли! Ты здесь!

Я отвожу от него взгляд как раз в тот момент, когда подруга Шэннон, Мелани, обнимает меня.

– У меня дела, – говорю я ей, но чувствую запах текилы от нее. Она слишком неуверенно стоит на ногах, чтобы я мог легко сбросить ее с плеч, не дав ей упасть.

– Ты так хорошо выступил прошлой ночью! – кричит она мне в ухо.

Я съеживаюсь и осторожно отталкиваю ее.

– Спасибо. Иди внутрь, поговорим через несколько минут. – Я открываю дверь и жестом прошу ее пройти мимо меня.

Она кладет руку мне на щеку, проходя через дверь, покачивая бедрами.

Я поворачиваюсь, чтобы закончить разговор, и замираю.

Я стою совершенно один на тротуаре.

Джон Смит исчез, словно призрак, унеся с собой все ответы на мои вопросы.