Текст книги "Разящий клинок"

Автор книги: Майлз Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 50 страниц)

От шлема пошел звон. Красный Рыцарь начал подниматься. Он ухватился за древко левой рукой, дернул, тупо рубанул, и его клинок соскользнул со шлема противника. Тогда капитан шагнул вперед и раскрошил ему лицо эфесом. Справа сэр Йоханнес расчищал пространство боевым молотом. Длинная Лапища обрубал руки, сжимавшие копья, а сэр Милус орудовал войсковым знаменем, защищаясь от ударов и одновременно разя неприятеля жезлом. Калли блокировал копейщика, а Уилфул Убийца пронзил того поясным мечом. Канни упал после удара копьем в мясистую часть бедра; Большой Пол умер с наконечником в горле, а Джон Ле Бэйлли наступил на труп и погрузил в череп его убийцы лезвие боевого топора... Так они наседали, и вражеская пехота попятилась.

Лучники Бента и ратники сэра Джорджа Брювса атаковали и рассеяли копейщиков.

– Стоять! Стоять! – взревел сэр Йоханнес, когда Красный Рыцарь упал, задыхаясь, на левое колено – бедро ему отказало.

Они изрядно удалились от фургонов и всего в сотне шагов увидели штандарт вражеского полководца. Тот стягивал остатки своего разбитого центра. Красный Рыцарь огляделся по сторонам, но сэр Йоханнес уже гнал победителей обратно на свои позиции, бросая мертвых и раненых вперемешку с неприятельскими.

Капитан кое-как встал, подобрал брошенное копье и, превратив его в костыль, захромал туда же. Оглянувшись, увидел, что вражеские рыцари пошли в атаку на его обнаженный правый фланг.

А Гармодий возобновил ворожбу, и Красный Рыцарь чуть не ослеп от пульсирующей головной боли.

Андроник, видя, что его атака захлебнулась, уподобился фермеру, для которого ненастье – дело знакомое. Понурив голову, он продолжил собирать своих воинов. Справа ему был виден сын, обходивший фургоны по широкой дуге. Слева пошли в наступление его собственные наемники.

Но сын чересчур удалялся. Его истриканцы, которые, должно быть, убоялись стрел, отъехали почти на пол-лиги по высокой траве и только начали делать крюк, обходя врага с фланга.

– Держитесь, друзья мои! – проревел Андроник. – Держитесь! Нас еще не сломили!

Он поискал глазами магистра, но тот остался в сотнях шагов с его страдиотами. «Да сделай же что-нибудь!» – взмолился мысленно Андроник.

В эфирных пределах вечерними светляками носились сгустки энергии. И гасли. Аэскепилес пропустил один удар по драгоценной герцогской пехоте, но он не мог быть всюду, а отводить атаку издалека намного труднее, чем вблизи.

Противник был ловок, коварен, и после многих неудачных попыток врезать ему Аэскепилесу пришлось признать, что он имеет дело с равным себе. Он подготовил многоуровневую атаку, бормоча успокаивающее заклинание и одновременно используя одно из колец на левой руке для удара, как он надеялся, решающего.

И в этот миг между запуском и действием второй неприятельский маг нарисовался опять. Он наложил какое-то сложное заклятие – Аэскепилес не сумел его прочесть, но могущество чародея вынудило его снова изменить тактику.

Самозащита неизменно была для него главным. Аэскепилес поднял слоистый щит и рассеял, обесточил свои же мудреные наступательные чары.

Острием клина был Плохиш Том; позади него поспешно построились почти шестьдесят рыцарей и ратников: двое во втором ряду, трое – в третьем и так далее. Том ухмыльнулся при виде того, как вражеские рыцари опустили копья и двинулись вперед сначала рысцой, а затем легким галопом.

– Уже больше похоже на дело, – сказал он и пришпорил коня.

Клин выдвинулся из-за смешения фургонов, где Мэг старалась навести порядок в толчее лошадей и волов. Плохиш Том повернул на восток, навстречу атакующим рыцарям. Земля задрожала.

Вражеским рыцарям пришлось круто развернуться перед лицом этой нежданной опасности, и их рыхлый строй начал распадаться.

Правофланговые лучники дали по врагу несколько залпов, и тяжелые стрелы, прорвавшись сквозь строй, вонзились в незащищенные конские крупы. Тогда Том опустил копье, пригнул голову, и мир для него сузился до копейного острия и человека в красном и золотом, которого он назначил мишенью. Он взревел, когда копье сразило противника, а конь рухнул на сторону; Том выдернул копье, запутавшееся в кишках, и выхватил боевой топор, уклоняясь от нацеленной пики. Топор ударил, затем взлетел, прикрывая его от очередного древка, и вот уже Том углубился в гущу противников, оказавшись вне досягаемости копий. Топор врубился в толпу, а боевой клич, раздавшийся из-под лицевой пластины, сгустился до осязаемости. Привстав в стременах, Том огорошил рыцаря сокрушительным ударом сверху, от которого шлем раскололся по швам, а мозги брызнули, как сок из спелой дыни. Том ликующе заревел, и его безумный хохот слился со звонким боевым кличем. Позади лучшие соратники из его войска сокрушили неприятельский центр, проделав в нем брешь такую же широкую, как и наступающий клин, а потом клин раскрылся стальным бутоном, и вражеские рыцари, зажатые между стеной из фургонов и сумасшедшим воином с топором, сочли лучшей доблестью отступление.

Мэг, стоявшая на фургоне, следила за неприятельской атакой. Единым заклятием она попыталась подчинить своей воле всех лошадей, но потеряла нить, а потом узрела спасение, ибо конный резерв ее однополчан бросился на превосходящие силы противника. Земля затряслась. Возничие попрятались под фургоны, а лошади стали пятиться, лягаться и кусать друг дружку; фургон перевернулся, вызвав панику с обеих сторон, а где-то закричал мальчишка.

Откуда-то из эфира знакомый голос велел ей канализировать энергию, и она подчинилась еще до того, как сообразила: но ведь Гармодий мертв!

– Выставляй свои условия, – прорычал Йоханнес. – Сейчас, пока мы их жалим.

Доспехи Красного Рыцаря были покрыты пылью, а красное сюрко – грязью, и он получил несколько ощутимых ранений. Бедро, похоже, сломано не было, но с ним творилось что-то очень и очень скверное, и сесть в седло капитан не мог. Он смотрел на герцога Андроника, который терпеливо собирал своих людей.

Зато хорошо справился Том – он не только остановил, но и разбил неприятельских рыцарей.

Красный Рыцарь посмотрел налево и различил среди трав вдали фланговые силы врага.

– В следующий раз он нас выпотрошит. – Сэр Йоханнес поднял забрало, задыхаясь на каждом слове. – Клянусь святым Георгием, капитан. Может быть, он и не сунется. Но нам не остановить еще одну такую атаку.

Красный Рыцарь взглянул на своего наставника в искусстве войны и заставил себя подойти к коню.

– Придется. Тебе и нам. Каких бы я нынче ни наделал ошибок, войско выстояло. Мы обязаны победить. Держитесь.

Йоханнес сплюнул.

Калли рассматривал свой лук.

– Осталось шестнадцать стрел, капитан, – доложил он.

Красный Рыцарь оглядел своего безобразного жеребца, а затем отчаянно, неуклюже оттолкнувшись левой ногой, кое-как ухитрился перебросить через седло правую. Конь не забунтовал. Выждав секунду и перетерпев ужасную боль, капитан устроился удобнее и вставил правую ступню в стремя. Сел.

– Командуй, Йоханнес. Я поеду за вардариотами. Не оплошай! – Он вымученно улыбнулся. – Это все, о чем я прошу.

Герцог заново выстроил пехотинцев, его люди подобрали брошенные щиты и вооружились. Вражеские лучники стояли в грозной тишине с уже наложенными стрелами, но не стреляли.

Герцог смотрел, как выстраиваются остатки наемного рыцарского войска, но знал, что больше они в наступление не пойдут. Им не заплатили, и они были в лучшем случае ненадежны. По истоптанной траве к нему ехал сэр Бесканон.

Взглянув в другую сторону, Андроник увидел Аэскепилеса, который с пепельным лицом занимался чем-то похожим на бой с тенью. Герцог с отвращением отвернулся.

Рядом появился сэр Кристос. Он погрозил городу кулаком.

– Полюбуйтесь! Неблагодарные глупцы!

Ворота Ареса распахнулись.

Из города на гнедых конях, одетые в алое, плотной колонной потянулись вардариоты.

От строя врагов отделился кто-то в красном. В сопровождении единственного соратника он устремился сквозь поздний, иссушенный солнцем день, оставляя за собой полоску пыли. Неизвестный встретился с выходившей из железных ворот колонной, и та поглотила его.

Имея при себе лишь трубача, Красный Рыцарь подъехал к предводителю вардариотов.

Истриканец с глубоко посаженными глазами и задубевшим под степными ветрами и солнцем лицом носил кафтан красного шелка, расшитый золотыми цветами и темно-бурым мехом. В руках он держал великолепно отлакированный роговой лук в футляре, который, казалось, был из чистого золота, и такую же, из золота и эмали, булаву, украшенную двуглавым орлом вороненой стали.

Истриканец улыбнулся, развернул коня, и они с Красным Рыцарем закружили, как две пичуги, затеявшие сложный брачный танец.

– Паршивый у тебя конь, – заметил истриканец. – Деньги есть?

– У тебя конь красивый. А деньги у меня есть. – Красный Рыцарь повернул своего позаимствованного боевого скакуна и поехал на собеседника, который поступил так же, и встретились они точно посередине.

– Ради и Влач наблюдали за вашей войнушкой со стен, – сказал коротышка. – Ты уже несколько часов как побил морейцев. Где ты был?

– Грабил, – ответил Красный Рыцарь. – А как иначе я тебе заплачу?

Истриканец фыркнул. Может быть, это был и смешок, но больше напомнило лай.

– Да будет тебе известно, Стальной Человек, что мы свое слово держим. Среди моих хавильдаров найдутся такие, кто оскорбится, если ты вообразишь, будто мы продаемся.

Красный Рыцарь поднял забрало.

– Я не предложил куплю-продажу. Я предложил покрыть расходы твоих лучников. Может, перейдем к делу? Я хочу вручить герцогу его задницу. А где был ты?

Истриканец ухмыльнулся.

– Сразу за воротами, любовался на вас. Вам нужно поучиться воевать. – Он грубо хохотнул. – Но твои люди охренеть какие смелые, да?

Он протянул руку, и воины обнялись, кистью к локтю. Вардариоты издали вопль, и это было совершенно не по-морейски.

– Зови меня Заком, – сказал истриканец.

– А меня капитаном, – ответил Красный Рыцарь.

Истриканец осклабился.

– Кап-тан? – переспросил он. – Странное имя. Ну ладно. Послушай, кап-тан. Ты хочешь, чтобы мы занялись нашими сородичами, которые увлеченно объезжают ваш фланг?

Красный Рыцарь привстал в стременах, всмотрелся в пыль и коротко кивнул:

– Да.

– Что, убить их? – уточнил истриканец. – Или переманить?

Капитан улыбнулся.

– Лето может выдаться хлопотным, Зак. Лучше перемани.

– Добро, – сказал Зак. – Слушай дальше, кап-тан. Вот мы их уберем – что ты сделаешь? У них могучий колдун.

«С этим не поспоришь», – подал голос Гармодий из Дворца воспоминаний Красного Рыцаря.

«Неужто он сильнее всемогущего Гармодия?»

«Не видел, что ли, как по твоим рыцарям лупила молния? Мне бы понадобились все твои силовые резервы».

– Я собираюсь подъехать на расстояние выстрела, напичкать его лошадей стрелами и вынудить отступить, благо теперь могу положиться на мои фланги. И буду благодарен за поддержку.

Красный Рыцарь отвесил поклон.

– Хорошо! – сказал маленький истриканец. – Я поеду в обход, убью гребаного Круллу, которого ненавижу, а потом обрушусь на северный фланг герцога, и пусть этот гребаный предатель сгниет в древнем ледяном аду моего народа. А ты позаботься о задолженности по нашему жалованью.

Он отсалютовал булавой и удивительно изящным движением коснулся тылом правой кисти лба.

– Круллу? – не понял Красный Рыцарь.

– Это зять моего кузена, строит из себя великого хана. Дело пустячное, не мешки таскать. – Коротышка улыбнулся, и в его глазах заплясали чертики. – Потом мы вернемся в город, и я, возможно, продам тебе коня. Доброго, не какую-нибудь клячу. По рукам?

– Конечно, – кивнул капитан.

Вардариоты снялись с места, как птичья стая, которая разом взлетает с дерева при виде хищника. Но это была стая львов, а не жертв.

Герцог Андроник увидел, как вардариоты сорвались и сперва перешли на галоп, уподобившись бурному речному потоку в тылу неприятеля, а затем полетели, словно стрела, пущенная из гибчайшего лука, на истриканцев его сына. Более легкая истриканская конница развернулась, как рыбий косяк, и задала стрекача, преследуемая по пятам облаченными в красное вардариотами.

– Сын гребаной шлюхи! – выдохнул он. – Маркос! Кристос! Ко мне! Кронмир! Возьмите своих бесполезных трюкачей и разыщите мне дорогу на северо-восток!

Он осадил коня.

Взревели туровы рога.

Кронмир повернул коня мордой в хвост герцогскому.

– Вы еще можете победить, – сказал он. – Если сейчас мы удалимся от города, то лишимся основной поддержки изнутри. И оставим... – Он огляделся. – Она выиграет за наш счет.

– Если я сегодня отступлю и ошибусь, то ничего не потеряю. А если сражусь и ошибусь, то потеряю все. Аэскепилес говорит, что у этого чужеземца есть могучий колдун. Он уже сразил Цукеса. Посмотрим, что принесет нам завтрашний день. – Герцог Андроник пожал плечами. – А что касается этой ведьмы, то пусть сгниет. Она хотела ударить нам в спину? Пусть!

Кронмир потеребил бороду.

– Боюсь, что она так и задумывала. Мы пытались ее убить, – произнес он тихо.

Не получив от герцога никакого ответа, Кронмир отсалютовал хлыстом и повел своих разведчиков на север, подальше от передовой.

До того как солнце просело еще на палец, подъехал Деметрий. Златовласый и в позолоченных доспехах, он прибыл в облаке пыли, окрашенной солнцем в красное.

– Мы отступаем? – выкрикнул он.

Герцог внезапно ощутил сильнейшую усталость.

– Не твоя забота, – сказал он.

Лицо сына исказилось. Кожа пошла красными и белыми пятнами, а челюсть выпятилась, как у малыша, у которого злой родитель отнял деревянную сабельку.

Но он с усилием взял себя в руки.

– Это будет на вашей совести, – только и сказал он.

– Правильно, мальчик. Как станешь герцогом или императором, тогда и будешь решать. А пока решаю я. И я говорю: пора убираться отсюда. – Андроник повернулся в седле. – Аэскепилес! Очнись, старик!

Магистр был сер; его запавшие глаза скрывались под тяжелыми веками, как будто он засыпал.

– Они перекрыли все мои чары, – пробормотал он.

Герцог встряхнул головой.

– Хватит потчевать меня этой чушью, Аэскепилес. Мне нужна мало-мальская помощь. Как насчет тумана?

Аэскепилес вздохнул.

– Это не чушь, милорд. Я сделал три попытки, и все они провалились. Деспот покачал белокурой головой.

– И почему мы никогда не видим этих неимоверных усилий? Аэскепилес поджал губы.

– Туман, – сказал он.

– Пресвятой Василий и вся небесная рать, – проговорил Ликос Дукас, знаменосец герцога и ветеран пятидесяти сражений. Он показал мечом.

Вардариоты ехали на великолепных чистокровных лошадях, а истриканцы герцога – на степных пони. И первые, с лучшей экипировкой, надвигались, как указал Дукас, на врага – смыкались вокруг него, забирали в клещи.

Наступил миг, когда обе силы встретились – взметнулась пыль, и показалось, что кони дружно остановились.

Затем пыль собралась в густое облако и скрыла происходящее.

Герцог Андроник сплюнул.

– У нас пятнадцать минут, потом они обойдут нас с фланга и отрежут от дома! Ликос, отправляй фургоны. Все, что можно спасти. Проклятье, Аэскепилес, дай же мне немного тумана! Убери с неба солнце! Пусть станет темно!

Деспот Деметрий прижал локоть к боку и повернулся в седле. Он был отличным наездником, и его тело, казалось, составляло с конем единое целое.

– Бегство – позор. Давайте сразимся!

Сэр Ликос оставил его слова без внимания и поехал к обозным фургонам.

Аэскепилес вошел в прохладную темноту своей базилики силы и подготовил сложное заклинание, переходя от колонны к колонне и выстраивая далекие звезды в своем тщательно упорядоченном небе. Охлаждение; приворот; увлажнение; сцепление, ослабление и придание сил.

Все это было чрезвычайно сложно, и Аэскепилесу нравилось выстраивать величественную систему поддержки, пока другая часть его деятельного ума вытягивала силу из посоха и лазуритового кольца. Его личный резерв еще оставался нетронутым.

«Сейчас он возобновит ворожбу, – сообщил из эфира Гармодий. – Мне бы не помешала помощь».

Вместо того чтобы отозваться немедленно, капитан пришпорил коня и легким галопом направил его к последнему приземистому холму на границе поля Ареса – настолько округлому, что он казался искусственным. Сэр Йоханнес и сэр Милус последовали за ним, а чуть впереди квадратный строй его воинов разомкнулся и вытянулся в шеренгу, расширив пространство еще на триста шагов. Фургоны, сбившиеся в кучу, остались слева и справа позади.

С этого холмика Красный Рыцарь различил справа городскую стену, а слева увидел поле Ареса целиком – лиги четыре. Он дал себе миг пропитаться благоговением, ибо находился на поле Ареса, а империя некогда была достаточно сильна, чтобы заполнить эту равнину солдатами.

Армия герцога, стоявшая ближе, снова выросла до половины его собственной и растянулась влево так, что неприятельский левый фланг простерся намного дальше его правого, если не принимать в расчет того, что в самой дали вражеского строя смешались истриканцы деспота и вардариоты, окутанные одним пылевым облаком.

«Он напускает туман», – сказал Гармодий.

«Останови его».

«Я могу применить твои небольшие резервы, если поделишься».

Плохиш Том собрал клин и вернулся к переднему строю. Теперь он ехал воплощением самой войны, из пасти огромного черного скакуна рвались клочья пены. Том вскинул окровавленный топор и отсалютовал. Затем указал на морейцев:

– Вот вам славное упражнение! Гляньте на них!

С его топора летели ржавые капли, а благоговейный тон говорил сам за себя. Герцогская кавалерия заезжала флангами и отступала. Это был красивый маневр. В неподвижном дневном воздухе прозвучали далекие трубы.

Красный Рыцарь скользнул в свой Дворец воспоминаний, распахнул дверь, и теплый зеленоватый бриз пронесся по черно-белому мраморному полу, смешиваясь с золотистыми лучами, которые просачивались сквозь галерею дальних окон. Возникла силовая дымка.

«Так-то лучше», – сказал Гармодий.

Дворец воспоминаний Красного Рыцаря был ему ни к чему, ибо он, без сомнения, прочно укоренился на собственном рабочем месте.

«Он сильнее тебя?»

«Нет, – буркнул Гармодий. – Но он осторожен, аккуратен и даровит. А мы с утра израсходовали потенциальную силу, как матрос, который швыряет на ветер золото. Потратили ее на прятки, форсирование реки и десяток других причуд...»

«Избавь меня от этого».

– Они хотят сбежать, – сказал Том.

– Пусть! – Сэр Йоханнес – редкий случай – улыбнулся. – Иисус Спаситель, мы чуть не лишились целого фронта. Всем будет лучше, если они уберутся. Правильно, капитан?

– Посмотрим, не удастся ли придержать их на месте, – ответил капитан. – Бегом – марш! Рысцой! – крикнул он.

Его новый трубач подал неразборчивый сигнал, но капралы услышали крик, и войско, уже снова рассевшееся по коням, рванулось вперед.

Позади Красного Рыцаря его новый паж, четырнадцатилетняя Нелл, вспорхнула на своего рослого пони и выругалась.

– Туды-сюды, туды-сюды! – возопила она с отроческим негодованием.

В пятистах шагах армия герцога разворачивалась в марширующие колонны. Маневр был сложен, выполнялся хорошо и все же проходил медленно. Люди начали оглядываться на катящуюся волну алого цвета и стали.

– Неужели нельзя просто их отпустить? – спросил Йоханнес.

Капитан покачал головой.

– Тогда нам придется воевать с ними всю зиму. А если разобьем их сейчас, то и делу конец. – Он приложил руку козырьком и гаркнул: – Вперед! Легким галопом! Выровнять строй!

И сам устремился вперед.

Герцог Андроник вздохнул так тяжко, что щеки раздулись пузырем и резко опали.

– Что же он такой настырный? – пробормотал он. – Аэскепилес!

– Смотрите, милорд, – отозвался магистр.

Он поднял руки, осторожно выстраивая в голове баланс сил.

От мокрой травы начал подниматься туман – сперва жгутиками, затем щупальцами.

– Я продолжаю говорить, что довольно одной атаки! Надо охватить их с флангов, и тогда они быстро покатятся к своим варварским очагам, – сказал Деметрий. – Отец, послушай Кронмира. Мы лишимся поддержки в городе...

– Христос Пантократор! – вспылил герцог. – Деметрий! Уйдешь последним, коли такой горячий!

Но как только туман начал сгущаться, на севере пришли в движение истриканцы, и под копытами их коней задрожала земля. Они вознамерились отрезать герцогу пути к отступлению. Его же первые обозные фургоны только тронулись с места.

– Маркос! Возьми последние тагмы и убери с дороги вардариотов! – приказал герцог и повернулся к сыну. – Не смей – повторяю, не смей – здесь погибнуть. Все, что я делаю, совершается ради тебя и твоих сыновей. Прикрой нас, а потом уезжай.

Туман курился, как дым.

А затем налетел ветер. Он дунул прямо в лицо со стороны неприятеля, неся с собой пыль и траву. Первый порыв был похож на выдох усталого путника, но второй оказался свирепым, как в зимнюю бурю.

Туман раскололся, словно стекло.

Неприятель спешивался. Деметрий огладил бороду.

– Они же слишком далеко, – проговорил он громко. – Как им удается...

– Посмотри на их коневодов, – сказал отец. – Было время, когда империя давала лошадь или мула каждому – всем пехотинцам, всем лучникам.

Чуть левее отступала колоннами их собственная пехота: плотным строем, со щитами внахлестку и высоко поднятыми копьями; на неожиданном ветру вдруг напряглись небольшие конические, похожие на флюгеры штандарты фракейского приграничья.

– Целься! – взревел Калли.

Лучшие лучники прикинули дистанцию на глаз и глумливо заулыбались.

Канди, самый тучный толстяк в войске, покачал головой.

– Да мне туда ни в жисть не попасть, – пробормотал он.

Однако хрюкнул и натянул тетиву до самого уха.

– Пли! – гаркнул Калли.

Несколько человек уже выстрелили: никто не в состоянии дольше пары секунд удерживать огромный боевой лук с натянутой тетивой.

Капитан, находившийся в двадцати шагах позади строя лучников, ощутил прилив энергии. Странно, даже в чем-то огорчительно быть наблюдателем и в то же время – участником тайной схватки.

Как только взвился рой стрел, порыв ветра, наведенный Гармодием, преодолел герметическую оборону врага.

Несомые мощным воздушным потоком, триста стрел прицельным градом обрушились на ближайший корпус отступавшей пехоты. Тяжелые, в четверть фунта, они пробили чешуйчатую броню и кожаные доспехи горцев. Сорок человек полегло...

Герцог не мог и представить такого ущерба от неприятельского залпа. Очередные потери – погибли его воины, его личные бывалые солдаты, ветераны десятка кампаний. По воплям раненых все, кто находился на поле, поняли, что враг палит с убийственной дистанции, а они со своими щитами показывают спину.

Герцогское воинство ударилось в панику.

Далеко справа, где сэр Бесканон частично собрал латиникон, наемные альбанцы, галлейцы и окситанцы дрогнули и дали деру, приникнув к холкам горемычных тяжеловесов.

Деметрий не стал распекать родителя. Он повернулся к магистру:

– Сделай же что-нибудь!

Аэскепилес глубоко вдохнул и взмахнул рукой.

Тонкий, почти прозрачный огненный ковер растекся от него по полю, покатившись к врагу, и за три удара сердца покрыл четыреста шагов.

Белое пламя нахлынуло на лучников приливной волной со скоростью галопирующей лошади.

– Держаться! Заряжай! – скомандовал Калли.

Большинство лучников подчинилось, но пара-тройка негодных уродов попятилась. Калли смотрел на огонь в надежде, что это иллюзия. И тот, подкатившись ближе и разделившись, будто разрезанный ножом, заструился в стороны вдоль позиций лучников.

Пламя не было полностью безобидно, поскольку напугало лошадей. Одного маленького пажа хватало только на то, чтобы содержать в порядке шестерку кобов, и лошади посильнее или позлее, когда на них покатилась огненная стена, пригнули головы, вырвали из рук пажа поводья и разбежались.

Нелл укусили; она упустила своенравного чалого скакуна капитана и гневно ударила его кулаком. Конь посмотрел удивленно, и она вновь завладела поводьями. Кляча Калли попыталась вырваться, встала на дыбы, и Нелл подбросило. Затем капитанский конь дернул головой, и девочка рухнула лицом в кровавую грязь. Поводьев Нелл не выпустила, и чалый коняга переволок ее через тело фракейца. Она взвизгнула, когда тот – еще не умерший – вскрикнул.

Тогда ее подтащил и поставил на ноги Длинная Лапища, самый приятный субъект среди лучников. Он улыбнулся ей и вернулся на передовую.

– Заряжай! – рявкнул Калли. – Пли! – крикнул он, когда позади них поднялся ветер.

Второй залп рассеялся, и уже больше стрел пропало зря. Лучники были потрясены огнем. Но свыше сотни стрел получили полную поддержку Гармодия, и они пали на центральную тагму страдиотов, морейских рыцарей в кольчугах, с копьями, луками и маленькими стальными щитами. Стреляли издали и сквозь кольчуги сразили немногих, зато их лошади пострадали серьезно, и скромный отряд будто взорвался, когда они бросились врассыпную.

Красный Рыцарь поднял руку и послал в источник вражеской магии плотный луч изумрудного света.

Аэскепилес воздел похожий на зеркало щит величиной с трех конников.

«Очень умно», – признал Гармодий и увернулся от отраженных чар.

Тагма атанатов была разбита, и к панике наемников подключились страдиоты. Андроник наблюдал за герметическим боем, как за детской игрой, где мяч летает туда-сюда, туда-сюда.

– Мои люди гибнут! – проревел он.

Аэскепилес копнул поглубже и навел чары, которые мигом раньше и сотворил. При дворе он устраивал диковинные показы и выставки, благо умел, когда хватало времени, обращаться с неодушевленными предметами. А ткань и дерево когда-то были одушевленными. Сработал он наспех, и колдовство явилось порождением чего-то глубинного, сокрытого внутри. Аэскепилес выпустил свое творение на волю.

Луки полопались со странным звуком, похожим на крик. Со всех сорвалась тетива. Лучникам покалечило лица, Калли едва не лишился глаза. Воины дрогнули. Несколько лучников упало.

– Спаси нас Христос! – вскричал Калли, основательно напуганный. Его лицо заливала кровь.

Гармодий принял власть над телом капитана и сотворил заклинание; перевел дыхание и повторил, безжалостно истощая хозяйские резервы, которые, как он отметил, с каждым днем увеличивались.

Из капитанской десницы вырвалось пламя. То был не луч, а огромный круглый сгусток чистого огня, который соткался в мгновение ока и с глухим ревом.

«Проклятье! – воскликнул капитан. – Уходим! Провались оно все!»

«Либо мы, либо он!» – пролаял Гармодий. Он удержал власть над телом Красного Рыцаря и отправил свое творение в полет.

Ужасный огненный шар поплыл медленно – по герметическим меркам. Заклинание внушало страх, его мощь приводила в оторопь. Аэскепилесу осталось только защищаться: изо всех сил он отбил сферу в северном направлении.

В ту же секунду он ощутил ее нематериальную природу, и волоски у него на шее встали дыбом.

Морок.

– Попался, – пробормотал Гармодий устами Красного Рыцаря и выщелкнул светящуюся горошину.

Аэскепилес сумел прикрыться, опустошив последний амулет и потайное, невидимое кольцо, но из седла его вынесло, а лошадь погибла эффектно. Магистр лишился чувств.

Однако вражеские лучники были спешены, их скакуны бесновались, а тетивы оказались испорчены. Обе армии пребывали в ужасе от обмена энергетическими ударами. Зрелище наполнило людей страхом, и если морейцы бросились к обозу, то воины Красного Рыцаря приросли к месту, не желая стронуться ни на шаг.

Гармодий полностью контролировал тело Красного Рыцаря. Он согнул его пальцы и вздохнул – маг почувствовал, что противник пришел в смятение, а сам он почти лишился потенциальной силы.

Он ощущал себя живым и смаковал это чувство. Дыша всей грудью, он смотрел, как враги обращаются в бегство.

Плохиш Том сверкнул на него глазами.

– Ну же! – сказал он. – Давай, старина! Мы еще их догоним!

Безумный горец хотел преследовать три тысячи морейцев двумя сотнями альбанских рыцарей.

«Не знаю, что будет, если я разобью эту статую, – проговорил Красный Рыцарь из глубины своего Дворца воспоминаний, – но хочется верить, что тебе придет конец и я верну свое тело».

«Неблагодарный щенок, я только что спас твое войско!» – ответил Гармодий, но все-таки вышел вон, вдохнув напоследок запах травы и лошадей.

Красный Рыцарь резко вернулся в чувство и увидел тех, кто собрался вокруг: Ранальда и Плохиша Тома, Майкла, Элисон – все напряглись в седлах и рвались в бой.

– Вперед! – приказал он.

Трубач, который тоже крутился рядом, подал сигнал. Первый звук получился похожим на гусиный гогот. Второй вышел чистым и был повторен.

– Ну ты и болван! – проревел капитан. – Вперед! В атаку! – призвал он и выехал дальше с воздетым копьем, чтобы его увидели все, но вред уже был нанесен. Смятение, наступившее в его рядах, мучительно затянулось.

Ко времени, когда копейщики пришли в движение, отступление начал последний отряд вражеских страдиотов, который находился в тысяче шагов. Вардариоты разгромили неприятельских истриканцев – а может быть, поглотили их; что же касалось корпуса альбанских наемников – латиникона, – то его разметало на все четыре стороны. Воины попросту сдавались.

На капитана обрушилась сильнейшая головная боль, но он сумел обратить на них внимание Плохиша Тома.

– Они похожи на людей, которым нужен новый хозяин.

– А ты похож на собачье дерьмо, – проговорил Ранальд, взяв его за плечо.

Красный Рыцарь позорнейше выругался, заставил себя сесть прямо и возглавить атаку.

Его рыцари со всей посильной скоростью ровным строем устремились вперед и погнали фракейцев по полю Ареса. Через милю езды по траве они соединились с одетыми в красное вардариотами и неспешно поехали плечом к плечу. Лучники позади них ловили разбежавшихся лошадей. Пажей бранили, но не особенно строго.

Калли с улыбкой забрал свою лошадь у Нелл.

– Вы чё, за капитаном не поедете? – спросила она у главного лучника. Калли и Длинная Лапища стояли подле своих скакунов, но в седла не садились.

Калли смерил ее взглядом.

– Слишком молода, чтобы указывать мне.

– Мы свое дело сделали, – кивнул Длинная Лапища.

Позади них над городом, на юго-западе, садилось во всем своем багряном великолепии солнце. Когда его огнем занялись золоченые крыши базилик, фракейской пехоте пришлось выбирать: либо развернуться и угодить в тупик, либо их настигнут при отходе. Пехотинцы находились на северном краю огромного поля. Они остановились между двумя низкими округлыми холмами, которые обозначали границу древнего поля брани.

Фракейцы развернулись, поснимали с плеч аспиды – большие круглые щиты, – надели шлемы, расставили ноги и приготовились дорого продать свою жизнь. Лучники, вставшие в пятом и шестом рядах, перенатянули луки, разошлись по кустам и навели на вардариотов немногочисленные длинные стрелы.

Красный Рыцарь взирал на это с усталой покорностью. Он разделил своих ратников на два отряда под командованием сэра Йоханнеса и сэра Милуса; оба построились широкими и глубокими клиньями.