Текст книги "Разящий клинок"

Автор книги: Майлз Кэмерон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 50 страниц)

Они прошли пятнадцать лиг – неплохо для первого дня. На второй день дороги начали сужаться, а в тридцати лигах севернее Альбинкирка караван встал лагерем у подножия Эднакрэгов по южную сторону брода у западной Кинаты. Они уже достаточно углубились в земли Диких, чтобы различать волчий вой и с наступлением темноты видеть отблески костров в глазах; чтобы дрожать от каждого шороха, стоя на часах, и нести караул в полном боевом облачении.

Западная Кината с ревом низвергалась с высоких пиков, укрытых свежими снегами, и воины помоложе, уже потерявшие охоту расставаться с теплыми одеялами и большими кострами, с тоской воззрились на стремительный поток ледяной воды и далекие горные вершины под снежными шапками.

Сестра Амиция высмеяла их, и ее изысканная насмешка подстегнула людей вернее, чем брань сэра Джона.

Сэр Джон собрал отряд, построил, и дыхание воинов заклубилось, как пар, исходивший от котелков с кашей.

– Внимание! Форсировать реку зимой в сто раз опаснее, чем драться с боглином! Упадете – погибнете. Не смените чулки и портки, если промочите ноги, – часок будет неуютно, потом немного продрогнете, а дальше холод ударит всерьез, и дело кончится скверно. Берегитесь! Держите смену одежды сухой, а мы сохраним на этом берегу костры, пока не переправится последний человек. Будьте начеку, а о лошадях заботьтесь, как о себе!

Он окинул взглядом собравшихся. На их лицах читался подобающий трепет.

Первыми переправились два его лучших копейщика. Они расчистили место, проехавшись по чахлой траве старого оленьего пастбища, и помахали: порядок. Сэр Джон расставил выше по течению цепочку бывалых конников, чтобы разбили поток для менее опытных и монахинь, после чего он сам и четыре харндонских рыцаря-ветерана въехали на стремнину немного южнее брода, чтобы выловить невезучего олуха, имевшего неосторожность свалиться в бурный поток.

Когда окончательно рассвело, тронулись и подводы; через час переправилась последняя вьючная лошадь, и люди, стоявшие в реке, позволили своим терпеливым коням перебраться на берег, где спешились и тщательно вытерли скакунов перед тем, как переодеться самим.

Ко времени, когда в монастыре у монахинь началась бы служба, все уже были на другом берегу, и к сэру Джону подъехал его оруженосец Джейми. Юнец ухмылялся.

– Отлично справились, скажите, милорд? Мы перешли брод!

– Да, – ответил сэр Джон. – Теперь мы в землях Диких. И зимняя река отрезает нас от безопасных мест.

СЕВЕРНАЯ МОРЕЯ – КРАСНЫЙ РЫЦАРЬ

На закате Красный Рыцарь простился с костяком своей армии и устремился на восток в холодные, приземистые, поросшие лесом и запорошенные снегом холмы. С собой он взял Гельфреда, разведчиков, несколько человек из свиты, графа Зака и две дюжины вардариотов.

Командование он небрежным взмахом руки препоручил Плохишу Тому и сэру Йоханнесу.

– Мы знаем, что Деметрий и его конница находятся где-то к востоку от нас. – Он усмехнулся. Гельфред тоже улыбнулся и глянул на сокола, сидевшего на руке. – Я собираюсь отбросить их, соединившись с фракейцами.

– Ты, значит, в бой, а нас побоку, – отозвался Том. – Возьми и меня.

Герцог пожал плечами. Его защищали нагрудная и спинная пластины, он был в своих великолепных латных рукавицах и стальном шлеме с бармицей и белым шерстяным клобуком.

– Держи всех наготове, Том. Я вернусь через день.

– Не лучше ли ехать при свете дня? – спросил сэр Йоханнес.

– Да, – кивнул герцог. – Но и нет. A demain, mes braves! – воскликнул он. – До завтра, храбрецы!

Шестьдесят всадников с шестьюдесятью запасными лошадьми в поводу устремились в заснеженные холмы.

А утром на западе выросла гора Дракона: почти идеальный конус, покрытый снегом, с редкими деревьями. Дальнейший путь преградили ледяные глыбы Вьюна. Едва рассвело, имперская почтовая птица ознаменовала внезапный приезд офицера.

Сэр Томас сидел с сэром Йоханнесом и госпожой Элисон. Их лошади стояли впритык, а дыхание курилось, как дым. Сэр Джеральд Рэндом и сэр Бесканон устроились с имперской посыльной в стороне.

Йоханнес взглянул на имперскую вестницу – симпатичную молодую женщину в черных и белых мехах, с новоприбывшей птицей на руке.

– Где таких только находят? – спросил он завистливо.

Сэр Милус рассмеялся.

– Таких красавцев, как морейцы, больше не сыщешь! Но боже ты мой, кто посылает с войском таких юных девиц?

Плохиш Том разбирал послание, проговаривая слова. В чтении он был не силен.

Госпожа Элисон склонилась и прочла вслух:

– «Галлейская армия в одном дне пути. Не могу защитить меховой караван. Срочно запрашиваю помощь. У галлейцев пятьсот человек и союзники, пришедшие из-за Стены. Очевидно, с осадной артиллерией. Двести каноэ, четыре большие боевые галеры. Туркос, Осава».

За восемь дней они продвинулись невероятно далеко и обнаружили, что стоянки разорены, а запасов продовольствия в каменных пирамидах нет. Отряд потерял две подводы и прошел почти триста лиг.

И теперь ему предстояло в третий раз форсировать Вьюн, а моста не было.

– Кто-нибудь видел герцога? – спросила Изюминка.

– Он уехал с Гельфредом вчера на закате, – сказал сэр Йоханнес.

Том посмотрел на ледяной брод, развалины старого моста и ровную дорогу – всего в каких-то сотнях ярдов на другом берегу.

– Он приказал его ждать, – добавил сэр Йоханнес.

Том обратился к Джеральду Рэндому:

– Сэр Джеральд, я не великий мыслитель, но, может быть, решение сейчас принимать вам, а не мне.

– Все упирается в эти меха, – ответил Рэндом. – Герцог сказал бы то же самое.

Том вскинул брови.

– Все? – спросил он.

– Весной ваш капитан расходовал всю прибыль на морейцев. Он ставил на это, отказываясь от монополии на продажу осеннего меха мне, – сказал Рэндом. – Я поддержал его. Нам нужны эти меха, Том. Это не просто схватка.

Плохиш Том выдал улыбку, от которой людям делалось не по себе, – оскалил все зубы.

– Тем лучше, – сказал он. – Позовите Мэг.

Мэг посмотрела на широкую реку.

– Мост? – спросила она.

Плохиш Том ухмыльнулся.

– Я не могу, – сказала Мэг.

Он отвернулся.

– Из-за меня и Сью? – спросил он тихо.

– Нет, сэр, хотя если вам угодно, чтобы я шепнула пару слов о вашем обращении с моей дочерью, то я, как выражается Джон, к вашим услугам. – Она отразила его яростный взгляд.

Изюминка неловко поерзала.

– Господа, мы теряем время. Том, если загнать в воду половину лошадей...

– Мы лишимся слишком многих ребят, Изюминка.

Сэр Милус горько рассмеялся.

– Только представь, Изюминка, что это значит, когда даже Том не решается что-то сделать!

Рэндом сморщил лицо. Холодало, начинался снегопад, и лагерю здесь было не место.

– Кто из присутствующих уже строил мосты? – осведомился он.

Таких не нашлось.

Рэндом кивнул.

– А мне приходилось. Мэг, нам всего-то и нужно три сваи. Места я могу пометить флажками. Если ты сумеешь поставить на каждое... не знаю, что – кусок скалы, колонну? – в пятнадцать футов шириной, то ребята нарубят на склоне бревен, и к ночи у нас будет мост.

Мэг прикинула на глаз.

– Одну попробую – посмотрим, что получится.

В полулиге от реки они разбили убогий лагерь и развели огромные костры, подкрепились сухарями и напились кипятка. Мужчины нагрели камни и положили себе в ноги, чтобы заночевать в тепле. Легли по трое под одеяло – длинными рядами, как соленая макрель в клетях. Спрос на женщин оказался велик – опять же для согрева.

Мэг установила две сваи, но на чары ушло столько сил, что ей понадобилось выспаться, чтобы заняться третьей.

И вот где-то за снежными тучами взошло солнце. Первая свая наполовину завалилась в воду. Мэг недостаточно четко сформулировала заклинание, и в камне образовались пустоты и участки размягчения.

Рэндом и Плохиш Том сидели на берегу, когда она вышла, протирая глаза и проклиная тугую шнуровку второй и третьей юбок, а также боль в бедре, которая не дала ей толком поспать. И обрушение сваи. Она как раз смотрела на нее, когда ступила на ледяную глыбу и поскользнулась.

Падение не причинило вреда, но Мэг уныло потерла бедро, когда рыцари помогли ей подняться.

– Я сделала все не так, – сказала она. – Главное – лед.

– Лед? – не понял Рэндом.

– Вода уже замерзает, – пояснила Мэг. – Достаточно ее залатать. Я попробовала применить заклинание Гармодия, и вышло плохо. Но тут как с моим подойником в зимнюю пору. Только наоборот.

Она воздела руки. В правой была длинная игла из швейного набора, и она взмахнула ею – река взметнулась, замерла и замерзла, приняв форму трех неровных свай, стоящих на ледяном ложе. Все получилось. Две ближайшие сваи даже подпирались первоначальными каменными сооружениями.

– Я продержу их, пока мы не перейдем. Прошу прощения, Джеральд. Мне надо было еще вчера сообразить.

Рэндом ухмыльнулся.

– Теперь повоюем! – радостно изрек Плохиш Том.

Через час войско уже катилось по мосту. Когда последние три тяжелые подводы въехали на лед, Мэг слегка побледнела, но выдержала.

– А вот и они, – сказал Гельфред.

У людей Деметрия не нашлось ни белых шерстяных котт, ни попон, чтобы спрятаться. Лошадей у них было много, и они быстро двигались через долину внизу, вздымая снежную пыль.

Имелся у них и обоз: шестнадцать подвод и вьючные животные.

Герцог наблюдал за ними, пока солнечный луч не перебрался на следующий пальцеобразный выступ – тогда он по-пластунски прополз по мосту и подбежал к своей лошади. Там ожидали дюжина вардариотов, а также граф Зак и сэр Майкл.

– А он, согласитесь, сорвиголова, – заметил герцог.

Одетые в белое всадники перемахнули через низкий кряж, на который поднималась дорога, и разрядили тщательно согретые луки в быстро двигавшуюся колонну деспота. Трое упали, и кровь их напомнила красный дым, растекшийся по белому снегу.

Часом позже все повторилось. На сей раз прилетело шесть стрел. Неприятель был в белом, оружие и лошади прикрыты попонами и шерстяными одеждами. Воины двигались почти бесшумно, едва видимые в свете солнца.

Деметрий хлебнул крепленого вина и встряхнул головой. Солнце светило так ярко, что было трудно вообще что-либо увидеть среди голых деревьев, что росли на хребтах. Если он замедлит движение, то ни за что не победит в гонке к перекату Вьюна. А если проигнорирует эти булавочные уколы, то понесет потери.

– Кавалеристы! – сказал он звучно. – Слушайте, гетайры! В следующий раз подпустите их поближе и атакуйте. Всей массой! Добудьте мне пленного.

Его фракейцы угрюмо кивнули. Истриканские наемники ухмыльнулись.

Спустя час он озлился – враги словно подслушали его план. Когда он объявил привал, чтобы воины перекусили, над самой его головой пронеслась арбалетная стрела, выпущенная откуда-то сверху. Она убила вьючную лошадь. Люди поспешили укрыться, но новых выстрелов не последовало.

Наскоро поев, они сели в седла, и бесшумные стрелы обрушились на них со смурневшего неба, как ледяной дождь, а враг, на котором Деметрий мог бы выместить ярость, так и не показался.

Скрипнув зубами, Деметрий повел свое войско дальше, расположив авангард в пятистах шагах впереди, а арьергард – на таком же расстоянии за подводами.

– Дело слишком затягивается, – сказал граф Зак. – Давайте просто обрушимся на него.

– Я развлекаюсь, Зак, – улыбнулся герцог. – Это искусство. Спешить нам некуда – обозы будут идти, а войско стоит у Вьюна. Все, что нам нужно делать, – не подпускать Деметрия к переправе.

– Это расточительство, – возразил Зак. – Пустой расход стрел. У нас хорошая позиция и лошади лучше.

– Но зачем нам жертвы? – нахмурился герцог. – Ты же знаешь не хуже меня, что на таком морозе любое ранение – смерть.

– Так скучно же? – пожал плечами Зак.

Долина сузилась, солнце начало долгий спуск в убийственно холодную тьму. Деметрий почуял засаду и приготовил длинный кривой клинок, который покоился под левым бедром. Истриканские наемники с лигу держали луки под седельными попонами.

Авангард исчез в горловине, а затем вернулся – с двумя пустыми седлами, галопом и взвихряя снег. Все как велели.

Торжествующий враг заглотил приманку и с гиканьем устремился в погоню, расходуя стрелы на стремительно отступающий авангард.

Наемники Деметрия дождались, когда он промчится по мерзлому тракту. Облаченный в белое неприятель неуклонно приближался.

Деметрий протрубил в рог, и вся колонна разом пришла в движение: восточные наемники растянулись далеко в стороны, а фракейские страдиоты понеслись по дороге вперед. Капитан Дариуш ехал подле своего господина, с откровенным подозрением присматриваясь к южному кряжу.

Они мчались по заснеженной дороге, но через пятьдесят лошадиных скачков стало ясно, что вражеская конница сильнее и даже в стужу летит с такой скоростью, что фракейской ее не догнать. А стрелы, посылавшиеся назад, разили насмерть.

Они поскакали за врагом – вардариотами, пришлось признать Деметрию – за следующий кряж. Там их лошади выдохлись. Как и у преследуемых, но Деметрий уже играл в такую игру. Он был вынужден проигнорировать оскорбления на трех языках, полетевшие от людей, за которыми он только что гнался. Его тремстам воинам не удалось их настичь.

От строя далеких вражеских наездников отделился всадник и направил коня через поле рысцой к деспоту и его людям. Ветер хлестнул их, швырнул им в лица жгучий снег, а человек в белом успел за это время изрядно приблизиться. На пике развевался красный флажок, и конская сбруя тоже была красная.

– Деметрий! – воззвал он. – Выходи и преломи со мной копье!

Сэр Тайранос тронул Деметрия за рукав.

– Не надо!

Деметрий взглянул на своего разведчика Прокрустатора.

– Это их командир! – крикнул тот.

– Вот же болван, – сказал Деметрий. – Тайранос, поди и убей его. Вардек, Вугар – на фланги. Используйте любую возможность, какая представится.

Сэр Тайранос отсалютовал. Он взял у страдиота копье и медленно поехал к далекой белой фигуре. Два истриканских наемника обогнали его и взяли вправо и влево, прилаживая к лукам стрелы.

Вражеский рыцарь не стал дожидаться Тайраноса, взмахнул копьем и ринулся в атаку.

Копыта его лошади взметали тучи снега, а топот доносился через почти идеально ровное поле чуть-чуть запоздало. Снег снесло ветром, и промороженная земля была тверда, как скала, а стук копыт напоминал далекий колокольный звон.

Сэр Тайранос осознал опасность, опустил копье и пришпорил своего измученного коня.

Они сошлись так быстро, что Деметрий не разобрал, что стряслось. Кроме того, что чужак уложил на снег сэра Тайраноса вместе с конем. А затем его силуэт как бы расплылся – он весь окутался снегом, и по наемникам ударил порыв ветра, так что их первые стрелы буквально сдуло.

Тот же шквал поднял стену снега, похожую на целый сонм призраков.

– Берегись, это колдовство! – заорал Деметрий.

С ним были два умелых чародея, и оба воздели щиты, которые сверкнули ржавым отблеском в лучах заходящего солнца и ярко заискрились.

Многие воины Деметрия перекрестились, другие оградились знаком, похожим на пару рогов.

Фронт сдутого снега распахнулся и явил дюжину вардариотов под началом графа Зака, летящих галопом в десяти лошадиных скачках. В передовую шеренгу войска Деметрия вонзился рой алых стрел, которые затем опять превратились в снежные вихри и сгинули.

Издевательский смех лизнул слух Деметрия, как пламя – сухое полено. Над ним потешались. Но его войско не пострадало, а дюжина людей и лошадей, коих он только что лишился, была небольшой ценой за пятнадцать лиг проделанного пути. Он развернул коня, и движимый чародейством снег вновь пал на землю, после чего вдали стало видно сэра Тайраноса, которого уводили в неволю.

Деметрий сорвал с головы и с отвращением бросил в снег золотой бацинет.

– Будь оно проклято! – прорычал он. – Господи Иисусе Христе, мать его так! Лошади! Сменить лошадей! Эй, вы, маги так называемые! Что это была за хрень? Разве я должен отдельно приказывать разбираться с такими вещами?

Герметисты молча стояли возле своих лошадей. У обоих были пепельно-серые лица.

– Ладно! – сказал он, занося меч.

– Мы даже пробовать не посмели, – прошептал тот, что был ближе.

Деметрий взрыкнул. Он достаточно владел собой, чтобы понять: ему не выиграть никакого боя, если он перебьет половину своих штатных колдунов. Фыркнув, он развернул коня и затрусил назад к запасным лошадям, где Дариуш и три его разведчика наблюдали за отступлением.

– Что дальше? – крикнул он.

Дариуш молча показал пальцем.

Позади них в долине пятьдесят всадников уводили своих вьючных лошадей. На дороге бушевало пламя: подводы были объяты огнем, а тягловые животные мертвы.

– Я соглашусь – это и правда образцовое степное сражение, – сказал граф Зак. – Но скучное. Что же нам, дожидаться теперь, пока его лошади околеют с голоду?

Герцог был известен самодовольством, которое не прибавляло ему друзей; с другой стороны, маленькая победа оказалась забавной, а большинство людей милостью деспота обрело теплый ночлег и вволю вина.

– Нет, теперь мы пару часов поспим и вернемся к войску. Деметрию конец. Обоза не стало, ему придется отступать. Мы отвезем меха, а он подожмет хвост и уберется домой. А что до нашего пленника – надо же, какие вещи мы узнали!

Зак рассмеялся.

– Надо было отдать его моим девочкам – вот он запел бы!

– Нет, так нехорошо. Ему хватило смелости выступить против меня, и я не хочу, чтобы его пытали. – Герцог с улыбкой откинулся в седле. – Ну, не совсем. Он верит, что пытки грядут, и это, конечно, будет использовано против него.

– Тебе это нравится, – сказал Зак. – Ты считаешь себя умнее всех.

– Хлебни еще горячего винца, – посоветовал герцог.

Они поехали обратно к Вьюну и по пути трижды переменили лошадей – все животные вымотались, замерзли, а вскоре после восхода луны температура и вовсе упала. Чуть севернее за ними следовала огромная стая шакалов, и в маленьком отряде все отлично понимали, что ждет любого, кто отобьется, – в такую пору шакалы были символом голода и отчаяния.

Люди надевали одежду слой за слоем; граф Зак щегольнул великолепным красным вардариотским кафтаном на лисьем меху и с капюшоном.

Герцог два дня не пил своего зелья. В походе он не мог быть полупьяным и одновременно командовать, а потому ему пришлось законсервировать свою мощь и приготовиться противостоять Гармодию. Но старый магистр был вежлив и молчал.

Он заговорил ближе к полуночи.

«Объяви передышку, и мы согреем воздух. С воздухом просто. У тебя уйма возможностей. Ты очень экономно применил свои силы против Деметрия – молодец. Ты и правда становишься сильнее».

«Гармодий, ты предлагаешь мир?»

«Я нашел другое решение, Габриэль».

«Неужели? Как... ведь ты мне не врешь?»

«Вовсе нет. И о решении поэтому не скажу, но даю слово, что оно не причинит тебе вреда и поможет твоему делу».

«Разве я против?»

Наступившая пауза длилась так долго, что герцог начал бояться, не исчез ли старик. Испугался?

«Послушай, Габриэль. Я эгоистичная сволочь и не хочу умирать, но на кону стоит нечто большее. Когда я тебя покину, постарайся не забыть, что мы союзники. И в знак моих добрых намерений я позволяю тебе заглянуть в твой Дворец воспоминаний. Я... м-м-м... отдал распоряжение».

В былое время герцог едва ли сумел бы ехать сквозь снег и следить за окрестностями, одновременно беседуя с бесплотным существом и собирая волю в эфире, но силы его неизмеримо возросли, и он нырнул в свой Дворец.

Тот погрузился в сумерки за последние месяцы, так как герцог все активнее прибегал к зелью, чтобы сдерживать старика. Теперь здесь было светло и чисто. А на мраморном постаменте в центре ротонды размером с ливиапольский собор Святой Софии стояла статуя женщины: почти наверняка – Пруденции. Она улыбалась.

«Это лишь видимость, – сказал Гармодий. – Но я, уходя, подумал, что ты по чему-нибудь затоскуешь. Время у меня было. Я имел доступ ко многим твоим воспоминаниям и сделал ее настолько похожей на живую, насколько посмел».

Габриэль посмотрел на настенные символы.

«Я вижу более пятисот потенциальных заклинаний», – проговорил он.

«Я предоставил тебе все, что мы знаем».

«Ты пугаешь меня, старик. Мне, верно, следует выпить отравы, чтобы ты сгинул».

«Послушай, мальчик. Пожив у тебя в голове, я столько узнал, что не стал бы... еще чего! Достаточно сказать, что я в любой момент мог завладеть твоим мировосприятием. Но зачем? Я этого не сделал. Подумывал, но – не сделал. Есть вещи, до которых даже я не унижусь».

«Ты не хочешь стать Шипом».

«Даже Шип не хотел стать Шипом. Этот несчастный урод становится оболочкой – орудием».

«Чьим?»

Снова пауза.

«Объяви привал», – велел Гармодий.

Герцог собрал вокруг себя все войско, и вскоре снег был утоптан копытами. Затем лошадей сбили в плотный табун на окраине ельника, который защитил их от ветра. Стоял такой холод, что перехватывало дыхание, а под кронами древних деревьев завыли шакалы. Лошади нервно перетаптывались.

– Пойдем-ка дальше, – сказал граф Зак. – Слишком холодно для стоянки.

– Погоди, – отозвался герцог.

Мелкими рывками температура повысилась.

Воздух прогрелся достаточно, чтобы дышалось легче, и вскоре солдаты уже стягивали рукавицы и снимали с лошадей вещмешки.

«Я и не знал, что чары на это способны», – признался герцог.

Гармодий рассмеялся.

«Веришь мне, значит?» – спросил он.

Герцог отвесил поклон, оставаясь в своей личной ротонде – прекрасной и чистой.

«Не целиком и полностью, Гармодий, но достаточно, чтобы насладиться этой минутой и с известным смирением принять твое поучение. Я хочу попробовать еще».

«Еще?»

«На шакалах».

«Ну и чудной же ты человек».

Он усыпил их, чтобы не дали деру. Затем и вокруг них повысил температуру.

«Я чувствую некоторое родство с ними», – заявил герцог.

Утром отряд герцога прибыл на берег Вьюна, где обнаружил остатки лагеря: срубленные деревья, завал из гальки и лапника, окруженное частоколом убежище. На треть пути через Вьюн протянулась каменная опора моста, а куча обломков моста ледяного наглядно свидетельствовала, что здесь была переправа.

Герцог поскреб двухдневную щетину. Он посмотрел на Зака и повел плечами.

– Мэг построила им мост. Я это чувствую. Она заморозила реку, и армия перешла.

– У нас кончились припасы, – сказал Зак.

– Значит, нужно догнать их сегодня, – заявил герцог и махнул рабочей рукой.

Вьюн застыл; энергия разошлась со скоростью плывущей выдры, и на черной воде появился лед.

– Выдвигаемся! – крикнул герцог, пришпорил своего черного скакуна и погнал его к берегу.

Шестьдесят человек, сто двадцать пять лошадей. Переход совершился за считаные минуты, и герцог снял чары.

– Мать-перемать, ну и нагнал ты страху, – оскалился граф Зак. – Рад, что ты на нашей стороне.

Герцог был бледен.

– Вряд ли я сейчас нагоню страх, Зак. Не то самочувствие. Едем.

Они настигли армию на закате, когда уже продрогли вконец и припрятанный кусок сухой колбасы шел за тот же вес в золоте. Лошади страдали от жажды; две уже пали и были оставлены шакалам и волкам – теперь и старшие братья шакалов следовали за отрядом.

Зато армия расположилась в древнем легионерском форте за четырьмя прочными земляными стенами, которые отчистила от снега за последний час. Палатки заливал оранжевый свет от горящего торфа, который вырубили из почвы топорами. В таких старых фортах часто встречались груды камней – готового материала для укрытий и очагов.

Полвойска заготавливало дрова, и склоны звенели от стука топоров.

Герцог спешился на центральном проезде и угодил в объятия Плохиша Тома.

Ему не понадобилось и минуты, чтобы оценить ситуацию.

Он подмигнул Рэндому, сидевшему по другую сторону огромного костра, который освещал командный пункт. Ему сразу здорово полегчало – хватило того, что его окружали друзья. Общение с Гармодием изрядно утомило герцога.

Потому что старый магистр порядком его напугал. «Он может завладеть мною в любой момент, а я и не узнаю».

Однако в тепле и среди друзей такая перспектива не показалась уж очень скверной. Он ознакомился с действиями Тома и одобрил их.

– Если прорвемся, то завтра к заходу солнца будем в Осаве, – сказал Рэндом.

Герцог огляделся по сторонам:

– Что ж, тогда поспим, сколько удастся.

– Ты вступил в бой? – спросил Том.

Головы повернулись – люди уставились на своего капитана или Мегас Дукаса.

– Не совсем, – ответил герцог.

Граф Зак рассмеялся:

– Он поехал один, в самую гущу, и вызвал Деметрия на поединок. О, вы бы его видели!

Плохиш Том сверкнул глазами на капитана:

– Но боя не было?

Теперь рассмеялся сэр Майкл.

– Разве? Он высадил из седла дядю Деметрия и взял его в плен на глазах у всего воинства!

Плохиш Том усмехнулся.

– Ты чокнутый. Но ты сливаешь все порядочные схватки, а это вождю не к лицу.

– Том, я хотел взять пленного высокого ранга, – сказал герцог. – Только и всего.

Граф Зак расхохотался.

– Вздор, начальник! Хочешь драться – выезжай и дерись!

Том скрестил руки.

– Галлейцы все равно дадут нам бой.

Герцог поднял руку.

– Нет, если мне удастся этому помешать. Я подарю им золотой мост – пусть идут к своим лодкам.

– Что?! – взревел Том.

– Хорошая тактика, – заметил Зак.

Лицо Тома исказилось от досады.

– Он лишает войну всякой прелести! – посетовал он.

– На турнире я рад угодить джентльмену, – сказал герцог. – Но это война. И если галлейцам хочется воевать, то мы хотим, чтобы они отправились домой, а мы сберегли для императора меха.

Сэр Георгий порылся в бороде. Все они были грязные, никто не стал переодеваться на таком лютом холоде.

– Не в обиду будь сказано, но говорят, что наемники уклоняются от боев, – заметил он.

Герцог пожал плечами.

– Изюминка! Мы сможем показать этим морейским господам что-нибудь скромненькое?

– Что угодно, – улыбнулась она. – Чего тебе хочется?

Герцог обнажил меч, и Изюминка вынула свой.

– Ты смотришь, Георгий?

Он плавно вскинул острое лезвие двуручного меча, а клинок Изюминки двинулся вниз, чтобы отбить его, но оно поднырнуло и чуть коснулось кончиком ее груди.

– Уклонился ли мой клинок от ее? – спросил герцог.

– Победа лучше, – сказал сэр Георгий.

– Большинство воинов – дилетанты. Не удивительно, что им угрожают те, для кого война стала профессией. Нам не нужна отвага как таковая. Все, что нам требуется, – победа. Других соображений нет, и нам одинаково платят и за потерю половины войска, и за его сохранность. Спасибо, Изюминка. – Герцог кивнул окружившим костер мужчинам и женщинам. – Идите спать. Как бы я ни старался, днем желание Тома может сбыться.

К полудню разведчики Гельфреда установили местонахождение галлейцев. Зак взял оба эскадрона вардариотов, оставив лишь горстку для охраны запасных лошадей, и они выступили на север. Снегопад скрыл их, а войско, все на конях, рысцой направилось по берегу незамерзшего озера. Дорога была широка и вымощена здоровыми булыжниками, так что и снег не стал помехой быстрой езде.

Они видели дым, который поднимался в десятке мест.

К середине дня два воина Зака доложили, что галлейцы движутся к своим лодкам. Пришедших из-за Стены с ними нет, а южные хуранцы, которые живут в селениях близ северного морейского аванпоста, подгоняют галлейцев на каждом шагу.

Герцог несколько часов терпел растущую злобу Тома. Затем расхохотался:

– Отлично, Том! Бери людей и расквась галлейцам их шнобели! – Он подался вперед. – Постарайся взять пару пленных, если не сильно затруднит.

Том просиял, как светильник, заправленный свежим маслом. Он забрал четверть отряда сэра Йоханнеса, четверть людей Изюминки и еще десяток лучших рыцарей, включая сэра Гэвина, госпожу Элисон, сэра Майкла, сэра Алкея. И всех погонщиков.

Они помчались на север под прикрытием легкой кавалерии графа Зака.

Армия продолжила путь, переходя с рысцы на шаг и обратно. Было холодно, а скорость означала больший риск – многие воины промочили ноги, а иные взмокли от нагрузки да побывали в ручьях, которые пересекали без обычных мер предосторожности.

Йоханнес ехал рядом со своим капитаном.

– Чего мы добиваемся? – спросил он.

– Славы? – повел бровью герцог. – Денег?

– Опять ты лопаешься от самодовольства, – буркнул Йоханнес.

– Тебе не приходит в голову, что лет через пятьсот о нас сложат песни?

– Тишина! Исполняется «Песнь о Красном Рыцаре и бое, которого не было»! – со смехом отозвался сэр Йоханнес. – По-моему, это твой лучший подвиг – захват обоза Деметрия. Гениально! Но зачем давать волю Тому?

На горизонте смутно маячила башня Осавы.

– Потому что, если я не поберегусь, он будет неуправляемым зверем всю зиму, – сказал герцог. – А так он забрал с собой половину себе подобных, и они схватятся с галлейским арьергардом... Йоханнес! Какого дьявола понадобилось галлейцам в Новой Земле?

Йоханнес какое-то время ехал молча.

– Я думал, ты знаешь сам, – ответил он наконец. – Вот дурень. Ты казался отлично осведомленным.

– Поступали донесения. Жаль, что императорские шпионы не дотянулись до Галле, – сказал герцог. – Жаль, что у меня нет своих, и будь я проклят, Йоханнес, – я ими обзаведусь! Но ты спросил, чего я хочу. Я хочу выяснить, что происходит, доставить Джеральду его меха и сэкономить наше жалованье. И выбраться к черту из Мореи, пока она не сожрала нас заживо.

Плохиш Том взял треть лучших воинов и лучников. Он собрался задать пришедшим из-за Стены с их знаменитыми союзниками такого жару, что только перья полетят.

На севере и западе от него вардариоты вступили в первую схватку с хуранскими арбалетчиками и потеряли человека. Стефан Друз – худощавый верзила, похожий на монаха и с подходящей к образу бородой, отсалютовал стальной булавой и скорчил рожу.

– Нам не соперники, милорд, – сказал он Плохишу Тому. – Пехота со здоровенными арбалетами.

– Отлично, старина! – ухмыльнулся Том. – Оставайся на фланге!

Он двинул людей вперед, срезая направо угол через заснеженные поля пришедших из-за Стены. Погонщик и его сородичи хорошо знали этот край: Зеленые холмы находились сзади, а Стена – непосредственно слева. Он торговал здесь скотом – здесь же его и добывал. Пришедшие жили за Стеной, но являлись южными хуранцами и не были ничьими вассалами.

Ехавший рядом Ранальд покачал защищенной шлемом головой:

– Герцог говорит, что с ними галлейцы – тяжелая кавалерия и вымуштрованная пехота в прочных доспехах...

– Хватит гундосить, браток. Давай разомнемся.

Плохиш Том всматривался в далекую лесополосу, понимая, что уже совершил ошибку, позволив своим конным разведчикам, которые рвались в бой, обогнать его внушительную колонну.

Он увидел арбалетчиков раньше, чем они выпустили стрелы.

– Бей, пока не разбежались! – крикнул он и погнал коня вперед.

Хуранцы сломались, как только подоспела его кавалерия. Лес стоял слишком редко, чтобы задержать лошадей, и была зима. Они бросились в лес, и рыцари с тяжеловооруженными всадниками пустились в погоню.

Ранальд располагал лучниками под началом Барана и Длинной Лапищи и дюжиной бывалых бойцов в доспехах, которые позволяли назвать их тяжеловооруженными.