355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майкл Ридпат » 66 градусов северной широты » Текст книги (страница 16)
66 градусов северной широты
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 16:17

Текст книги "66 градусов северной широты"


Автор книги: Майкл Ридпат



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава двадцать пятая

Магнус прихватил бутылку пива и включил телевизор. Расследование не шло у него из головы. Он был расстроен. Он знал, что там существуют какие-то связи, но не представлял, где их искать. Поручил Арни просмотреть каждый кадр видеозаписей с январской демонстрации. Ему требовалось найти качественное изображение молодого человека, как будто шедшего за Харпой, Бьёрном и Синдри.

Он и Вигдис просмотрели полицейские досье на нескольких так называемых анархистов, принимавших участие в демонстрациях. Кое-кого из них видели на видеозаписи, хотя они закрывали головы капюшонами, когда бросали плитки, покрывавшие тротуары, в полицейских. Большей частью это были просто-напросто дебоширы, искавшие повод поразвлечься. Кое-кто поступал так, следуя какой-то невразумительной идеологии. Несколько человек были друзьями Синдри.

Требовалось выяснить возможные нити, но Магнус сомневался, что они к чему-то приведут, если только кто-то из них не был в тот вечер с Синдри, Харпой и Бьёрном. Вот это было бы интересно.

Он надеялся, что свидетельница, обнаруженная Шарон, опознает Исака как того курьера в Онслоу-Гарденз. Но Шарон позвонила и сказала, что та уехала в отпуск. Тем не менее она пытается связаться с ней.

Оставалось только ждать. Когда муж свидетельницы свяжется с женой, Пайпер будет нетрудно послать ей электронной почтой снимок Исака.

По какому-то телевизионному каналу шла дискуссия о Джулиане Листере. Врачи заявляли, что у него есть возможность выжить. И все исландцы шлют ему добрые пожелания. Вся страна испытывает чувство вины.

Что верно, то верно: исландцы, в сущности, мирные, отвергающие насилие люди, их ужасает сама мысль о том, что они кажутся не такими. Магнус понимал, почему власти не хотят ни малейшего намека на расследование террористической деятельности. Ведь если он прав и действительно существует некая группа исландцев, составивших список влиятельных людей, намеченных к уничтожению, это будет означать, что на тихом мирном острове пустил корни терроризм.

Его размышления прервал звонок телефона.

– Магнус.

– Привет, Магнус, ты стал исландцем до мозга костей.

– Олли! Как ты там, черт возьми? Я получил вчера твое сообщение. Извини, что не ответил.

– Ничего. Как там земля наших предков? Все еще бурлит?

– Судя по всему, да, хотя вулканического извержения я еще не видел. Но геотермальные ванны и вправду замечательны.

– Как продвигается курс?

– Отлично, – ответил Магнус. – Хотя сейчас я занимаюсь настоящим делом.

– Неужели кто-то плюнул в скир?

– Брось ты.

– Извини. Слушай, знаешь, что вчера был день рождения папы?

– Что? – Магнус поднялся из лежачего положения и сел. – Правда? Да, верно.

И ощутил легкое угрызение совести. Забыл напрочь.

– Да. Ему бы исполнилось шестьдесят. Я не могу представить его шестидесятилетним, а ты?

– Как ни странно, могу, – ответил с улыбкой Магнус. Отец погиб сорокапятилетним. Его светлые волосы начали слегка седеть. Когда он улыбался, морщинки у глаз становились глубже. – Да, могу.

– Я много думал о нем в последнее время.

– Я тоже, – признался Магнус, глубоко вздохнув.

Магнус минут двадцать рассказывал брату о Сиббе и Уннюр. И о реакции деда на то, что отец оставил их мать. А потом о людях из Бьярнархёфна и Храуна, умерших за последние годы: об отце Бенедикта, их прадеде Гуннаре, о самом Бенедикте.

– Господи! – воскликнул Олли. – Так ты думаешь, что дед мог быть причастен к убийству отца?

– Еще не знаю. Уннюр говорит – определенно нет. Мне нужно продолжать поиски.

– Не надо.

– Почему не надо?

– Просто не хочу, чтобы ты занимался этим.

– Но я должен знать! Мы должны знать.

Из телефона не раздавалось ни звука.

– Олли?

– Магнус, – было слышно, что голос брата прерывается, – я прошу тебя. Умоляю тебя. Не вмешивайся в это дело.

– Почему?

– Послушай, Магнус, ты одержим. Когда ты вел расследование в Америке, все было в порядке. Но мне невыносимо думать, что ты снова разгребаешь все это дерьмо в Бьярнархёфне. Это предано забвению, притом не зря.

– Олли?

– Я большую часть жизни, больше двадцати лет, старался забыть это место, и знаешь что? Почти забыл. Так что, насколько это касается меня, пусть оно остается забытым.

– Но, Олли…

– И если что-то выяснишь, не говори мне об этом, ладно?

– Послушай, Олли…

– Пока, Магнус.

Через пять минут телефон зазвонил снова. Звонила Ингилейф, приглашала к себе. Обещала приготовить ужин.

– У тебя все в порядке? – спросила она, когда Магнус приехал. – Что-то стряслось?

– Просто говорил с братом по телефону.

– Что с ним?

– Я рассказал ему о том, что мы выяснили в выходные. О нашем отце. И о деде.

– И что?

– И ему не хочется думать об этом, причем еще в большей степени, чем мне.

Магнус видел, что Ингилейф хотела что-то сказать, но передумала.

– Что такое? – спросил он.

– Извини. Вижу, эта тема для тебя очень болезненна. И для твоего брата тоже. Я смогу с этим жить.

– Отлично.

Ведя беседу, Ингилейф жарила рыбу.

– Сегодня мне сделали предложение, – объявила она, подливая масло на сковородку.

– Какого рода?

– Помнишь Свалу? Из галереи?

– Помню. Ты же сказала, она перебралась в Гамбург.

– Да-да. Скооперировалась там с каким-то немцем. Они продают скандинавские артефакты. Галерея открылась всего два месяца назад, но она думает, что дела пойдут хорошо.

– Даже несмотря на спад?

– Представь себе. И Германия не так пострадала, как Исландия. Деловая активность там растет.

– Везет немцам.

– Да. В общем, она хочет, чтобы я объединилась с ними. В качестве партнера. Она сказала этому немцу, что именно я им нужна для развития бизнеса.

– Хмм… Похоже, это хорошая возможность. А как с галереей здесь?

– Я буду по ней скучать. Но перспективы в Германии должны быть гораздо лучше.

– Ты хоть как-то говоришь по-немецки?

– Немного. Для начала хватит. Если буду жить там, язык выучу быстро.

Магнус почувствовал, как он весь напрягся.

– Значит, уезжаешь?

Ингилейф не ответила, разложила рыбу по тарелкам и поставила их на стол. Оба сели.

– Нет.

– Нет? Почему?

Она подалась к нему и поцеловала его. Крепко.

– Из-за тебя, глупый.

Сказать на это Магнусу было нечего. Он улыбнулся.

– Как продвигается дело? – спросила Ингилейф. – Появились новые подозреваемые?

– Парочка, – ответил Магнус. – Знаешь Синдри Пальссона?

– Этого старого пустомелю? Да, знаю.

– Почему я не удивлен? Но он не может быть твоим клиентом.

– Нет. Он представитель исландской разновидности либеральной интеллигенции. Ходит на презентации книг. На выставки. Он неплохой человек, несмотря на его болтовню о том, что «мир идет ко дну».

– Кажется, он считает, что насилие – это единственный способ изменить мир, то есть уничтожить капитализм.

– Это все суесловие. Синдри мягкий человек. Не думаешь же ты, что он убил Оскара?

– Мы полагаем, что он мог быть причастен к убийству.

– Нет. Он никого не убивал. Я могу в любое время спросить его.

– Я уже спрашивал.

– Да, но он может проявить большую откровенность со мной. Серьезно. Я уверена, что нравлюсь ему. Собственно говоря, ему нравятся все женщины моложе тридцати – а, как ты знаешь, Магнус, тридцати мне еще нет. – Ингилейф было двадцать девять лет и девять месяцев. – Он мне все расскажет, если я спрошу его как нужно, – поливая рыбу белым вином, объявила Ингилейф.

– Я серьезно, – нахмурился Магнус. – Это загубит расследование.

– Да не будь ты таким бюрократом. Или смотри на это как на своего рода оперативное задание для внештатного сотрудника. Я могу раскрыть для тебя это дело.

– Нет, Ингилейф. Нет.

Несколько часов спустя они лежали в постели. Магнус не мог заснуть и, отвернувшись от Ингилейф, чувствовал, что она тоже не спит.

Она коснулась его плеча.

– Магнус?

– А?

– Думаешь о Бьярнархёфне?

– Ну а о чем же еще.

Она потянула его за плечо, перевернула на спину и нежно поцеловала.

– Расскажи, что тебе вспоминается. Если хочешь.

– Ладно. Слушай.

И рассказал.

Глава двадцать шестая

Январь 1986 года

Магнус украдкой вышел на свежий холодный воздух и заковылял по снегу к морю. Ему требовалось побыть одному.

Стояла приполярная ночь. Они только что поужинали, и дед выговаривал Олли за то, что тот мочится под себя.

Сочельник прошел не так уж плохо. Их дядя, тетя и двоюродные братья приехали из Канады, к восторгу деда и бабушки. Дед пришел в действительно неудержимое веселье. Повсюду праздновали приход Рождества. Пожаловали и Санта-Клаусы, разложили подарки в сапожки Олли и Магнуса.

Ужин представлял собой настоящий пир: куропатка, жаренная в сливочном масле с сахаром картошка, которую Магнус очень любил, рождественский хлеб и мороженое. Магнус получил от канадских дяди и тети американский полицейский автомобиль с сиреной и мигалками. Игрушка, конечно, для ребят поменьше, но Магнусу она понравилась. Олли впервые за много месяцев как будто по-настоящему радовался.

Потом дела пошли хуже. Олли опять начал мочиться в постель. Сразу же после Нового года родственники уехали, оставив мальчиков в фермерском доме с дедом и бабушкой.

И деда охватило отвратительное настроение.

Магнус проплелся мимо церкви к морю и сел на камень. Оглядел знакомые огни, горевшие почти весь день в это время года, характерное тем, что рассвет и сумерки встречаются в сумраке полудня. Яркие огни фермерского дома за его спиной. Огни в Храуне, по другую сторону лавового поля. Огонь маяка на одном из островков посередине фьорда. Мигающие, подскакивающие огоньки возвращающихся в Стиккисхольмюр рыболовецких баркасов.

Ночь была ясной. Свет полумесяца блестел на снегу и мерцал в ручье, текущем с холма, маячившего позади фермерского дома. Высокие треугольные стойки для вяления рыбы вырисовывались на фоне блестящей морской зыби, бьющейся с мягким шелестом о берег. За горами севернее фьорда виднелся зеленый проблеск. Северное сияние. А высоко надо всем этим в холодной ясной ночи сверкали тысячи звезд. Магнус вспомнил, как мать говорила ему, когда они еще жили в Рейкьявике, что невозможно сосчитать все звезды в ночном небе и островки в Брейдафьордюре.

Магнус съежился в своей куртке. Ему было холодно, очень холодно, но холод был лучше чрезмерной жары в доме.

Два года назад Магнус, Олли, их мать и отец жили счастливо в Тингхольте, в их небольшом доме с голубой крышей из гофрированного железа и с рябиной в саду. Потом все рухнуло. Начались раздоры, отец уехал, мать все время спала, забывая их накормить была неспособна говорить внятно. Через полгода отец оказался в Бостоне, мать – в Рейкьявике, а Магнус с младшим братишкой на ферме деда с бабушкой в Бьярнархёфне.

Бабушка Магнусу не нравилась. Она была маленькой, неприветливой, бесстрастной, лицо ее постоянно выражало неодобрение. Дед внушал страх, но обладал каким-то грубым обаянием. Он устраивал игры с внуками, и когда они переехали в Бьярнархёфн, с большим удовольствием показывал им ферму, холмы, шхеры. Магнусу с Олли больше всего нравилось помогать ему в сборе перьев из гагачьих гнезд, примостившихся среди карликовых ив у ручья.

И конечно, они ходили на Берсеркьяхраун. Халлгримур водил внуков между фантастическими статуями, образованными застывшей лавой, рассказывал истории о берсерках, живших на их ферме и в Храуне, подробно описывал игры, в какие он играл там в детстве. Олли боялся, но Магнус был от всего этого в восхищении.

К сожалению, дед любил выпить. А выпив, становился злобным. Жестоким.

Магнус ему нравился, во всяком случае, поначалу. Но Олли был слабым, а Халлгримур терпеть не мог слабость. Олли легко пугался, и Халлгримуру нравилось его пугать. Он рассказывал истории о Керлингинской ведьме, уносившей детей из Стиккисхольмюра, предупреждая, что она унесет и Олли, если тот не будет сильным. Не забывал он упомянуть и о берсерках, до сих пор бродящих ночами по лавовому полю, о человеке, прозванном Торольф Колченогий, которого много столетий назад убили, но он все еще шатался по холмам, нагоняя ужас на пастухов и овец. Особенно потрясали их воображение истории о морском чудовище с ракушками, свисающими со шкуры; обычно оно плавало по фьорду у самого берега и заглатывало детей, слишком близко подходивших к воде.

Магнус защищал брата. Деду это не нравилось. Испугать Магнуса не удавалось, поэтому он его бил. Это приводило к визитам в больницу Святого Франциска в Стиккисхольмюре и к необходимости лгать о каких-то замысловатых несчастных случаях на ферме.

Потом Халлгримур трезвел, солнце сияло, и он снова пытался играть с внуками. Но Олли был слишком испуганным, а Магнус – слишком гордым.

И все это время бабушка хранила холодную отчужденность, словно ей было все равно, что происходит с внуками. Став постарше, Магнус понял, что дед бил и ее.

Ферма была уединенной, отрезанной от остальной цивилизации лавовым полем. Она превратилась в какой-то ад. Магнус подумывал о побеге. Иногда к ним наведывалась мать, и на какое-то время ситуация улучшалась, однако Магнус к этому времени уже понимал, что мать бывала пьяной, а не сонной. Когда он пытался объяснить, что с ними происходит, мать лишь говорила им, что «дедушка просто немного строже, чем папа».

До Магнуса донеслись низкие рычащие звуки, издаваемые дедом, и пронзительные вопли брата. Бедный Олли. Магнус, хотя ничего не мог поделать, вскочил и побежал к дому, надеясь, что его присутствие отвлечет деда.

Когда он вошел в кухню, бабушка оттирала над раковиной большую кастрюлю. При его появлении замерла.

– Где Олли?

– В подвале, по-моему, – ответила бабушка не оборачиваясь.

– Что он там делает?

– Он наказан.

– За что?

– Не будь таким дерзким, – равнодушно сказала бабушка. Она часто говорила эти слова. В ее устах они означали: «Я не знаю и не хочу знать, так что не спрашивай меня об этом».

Магнус сбежал по каменным ступеням в подвал. Это было холодное помещение, бетонные стены которого освещала одна тусклая лампочка. Его использовали как хранилище, в нем было два отдельных отсека: в одном находился корм для животных, в другом – картошка, большей частью гнилая. Дверь туда была закрыта. За ней всхлипывал Олли.

Магнус дернул дверь. Она была заперта.

– Олли! Олли, у тебя все в порядке?

– Нет, – ответил Олли в промежутке между всхлипываниями. – Здесь темно, холодно, картошка липкая, и я боюсь.

– Не можешь включить свет?

– Он унес лампочку.

Магнуса охватила ярость, и он дернул дверь, надеясь как-то сорвать замок. Разумеется, ничего не получилось, и он начал бить ногой по двери.

– Не надо, Магнус, не надо, он тебя услышит.

– Ну и пусть, – выкрикнул Магнус. Отошел и с разбегу ударил плечом в дверь, вложив в удар всю силу, на какую был способен в свои девять лет. Отлетел и упал на пол. Встал, потирая плечо.

– Магнус.

Рядом раздалось злобное рычание. Магнус повернулся и увидел деда – бодрого, шестидесятилетнего, с крепкой, будто гранитной челюстью, серой сединой с голубоватым отливом и суровыми голубыми глазами. Сильного, рассерженного человека. Магнус уловил сквозь аромат нюхательного табака, постоянно окружавший Халлгримура, легкий запах спиртного.

– Магнус, поднимайся наверх.

– Дедушка, почему ты это сделал? Ведь Олли мочится в постели потому, что ничего не может с этим поделать. Он же все время испуган. Выпусти его.

– Я сказал – поднимайся наверх.

– А я сказал – выпусти его!

Голос Магнуса звучал пронзительно, с какой-то отчаянной решимостью.

Ноздри у деда раздулись – это был верный признак близкого взрыва. Магнус продолжал смотреть деду в глаза.

– Выпусти его.

Халлгримур осмотрелся вокруг, ища подручное оружие. Взгляд его упал на старый тупой топор. Подняв его, Халлгримур направился к Магнусу.

Мальчику хотелось убежать, но он твердо стоял у двери в картофелехранилище, расставив ноги, словно охранял брата. Взгляд его был прикован к лезвию топора.

Халлгримур ткнул Магнуса концом топорища в ребра. Удар был не особенно сильным, но Магнус был еще маленьким. Тяжело охнув, он согнулся. Халлгримур взмахнул топором и ударил Магнуса по бедру плоской стороной лезвия.

Магнус упал. Поднял взгляд и увидел, что дед с горящими гневом глазами заносит топор над его головой. Магнус заплакал. Он не мог удержаться от слез. Лежа на холодном камне, он слышал сквозь дверь, как всхлипывает Олли.

– Марш в постель! Живо!

Магнус, хромая, пошел укладываться. Что еще ему оставалось?

Он пролежал несколько часов с мокрыми от бессильных слез глазами, глядя на пустую кровать брата. Хотя бедро болело, кость была цела – значит, на этот раз унизительного хождения в больницу не будет.

Как мог дед оставить семилетнего мальчика в холоде и темноте на всю ночь? Если раньше Олли мочился в постель изредка, то теперь определенно будет каждую ночь.

Магнус ждал, когда дед уляжется спать. Наконец, спустя, как ему казалось, несколько часов, он осторожно поднялся с кровати, надел теплое белье и бесшумно спустился.

Магнус знал, что ключ должен висеть на двери чулана с метлами. Он увидел его в отражавшемся от снега лунном свете, просачивающемся в кухню. Чтобы дотянуться до ключа, пришлось встать на цыпочки. Тихонько спустился по ступеням в темный подвал, ощупью подошел к двери и отпер ее.

В помещении пахло гнилой картошкой и мочой.

– Олли? Олли? Это Магнус.

– Магнус?

Голос был тихим, слабым.

– Выходи.

– Нет.

– Выходи, Олли.

– Нет. Не заставляй меня выходить. Он найдет меня и разозлится.

Магнуса охватили сомнения. Не видя Олли, он пошел в направлении голоса, вытянув руки и пригибаясь, пока не коснулся плеча брата. Почувствовал, как маленькие руки сжали его ладонь. Он схватил брата и крепко обнял.

– Олли, почему он с тобой так обошелся?

– Я не могу тебе сказать.

– Можешь. Я больше никому не скажу.

Тут Олли начал всхлипывать.

– Магнус, я не могу сказать тебе. Не скажу. Пожалуйста, не заставляй меня говорить.

– Ладно, Олли. Ладно. Не заставлю тебя ничего говорить. И не заставлю выйти отсюда. Просто посижу с тобой.

Магнус сидел рядом с братом, который вскоре уснул. Поняв, что близится утро, он тихо вернулся в свою кровать.

Вторник, 22 сентября 2009 года

Магнус умолк, лежа на спине рядом с Ингилейф.

– Господи. Какой ужас, – прошептала она. – Как ты это вынес?

– Наверно, был крепким мальчишкой, – ответил Магнус. – Я думал об отце. Я знал: он хотел бы, чтобы я защищал Олли. Я так и делал. И знал, что когда-нибудь он приедет из Америки и вызволит нас. И он приехал. Только после того, как мать врезалась на машине в скалу.

– Поразительно, как ты не надорвался.

– Никто не проходит через такие испытания невредимым. У меня, как у матери и деда, есть склонность к выпивке, и меня это тревожит. А иногда так злюсь, что хочется колотить людей до полусмерти. Плохих людей. – Он приумолк. – Из-за этого я несколько раз имел неприятности. Раз ты полицейский, делать этого тебе нельзя. Иногда я сам себя боюсь.

– Олли, должно быть, был плох. Должно быть, плох до сих пор.

– Он был очень плох, когда приехал в Штаты. Отец делал все, что в его силах. Возил его к психиатру – это очень помогло. Но у Олли всю жизнь были проблемы – с межличностными отношениями, с работой, с наркотиками. Думаю, он до сих пор регулярно посещает психиатра.

– А ты бывал? – спросила Ингилейф.

– У психиатра? Нет. Не было нужды.

– Ну да.

– Я знаю, ты думаешь, что мне нужна помощь в моих проблемах. Но, честно говоря, я рад все это забыть. Я успешно смог прожить двадцать лет, не вспоминая об этом.

– Конечно. Тебя занимает более всего история гибели отца.

– Может быть. Я видел в нем своего спасителя. Он и был моим спасителем. А потом какой-то мерзавец убил его.

Голос Магнуса впервые дрогнул.

– Иди сюда, – прошептала Ингилейф. – Иди сюда.

Он повернулся и оказался в ее на удивление крепких объятиях.

Глава двадцать седьмая

Магнус и Вигдис, согнувшись, стояли над монитором компьютера, за которым сидел Арни. Тому удалось получить в национальной телекомпании видеозапись январской демонстрации.

Они просматривали снятые в сумерках кадры. Лица были неразличимы.

– Так, это вот они трое, – оживился Арни. – При вспышке ракеты видна косичка Синдри.

Магнус, сощурившись, мог разглядеть одного крупного мужчину, другого – более стройного, и женщину.

– Да, кудрявые волосы Харпы. А это, должно быть, Бьёрн.

– А видишь человека рядом, он разговариваете Синдри?

– Да, но лица его не разглядеть. Однако это не Исак. Слишком высокий.

– Да, не Исак, – согласился Арни, – но давай вернемся немного назад.

Арни стал прокручивать запись назад. Три фигуры стали пятиться. Перед камерой появился лежащий на земле человек. Медсестра промывала ему глаза. Телевизионщик-осветитель выхватил из темноты его лицо. То был парень восемнадцати-девятнадцати лет с торчащими рыжими волосами. У медсестры было круглое лицо, румяные щеки, вздернутый нос. В окружающей парня толпе можно было разглядеть лицо Синдри. Казалось, он выкрикивал парню слова одобрения.

– Так, – с некоторым удовлетворением проговорил Магнус. – Но мы знаем, что Синдри разговаривал на той демонстрации со многими. По его словам, он любит общаться с людьми. Что такого особенного в этом парне?

– Подожди немного, – сказал Арни. – Увидишь. – Несколько раз нажав на клавиши, он вывел изображение с полицейской видеокамеры. – Вот, смотри. Эти трое уходят с демонстрации, и думаю, что за ними следует Исак.

– Разглядеть невозможно, так ведь?

– Да, но телосложение и прическа его, если сравнить с фотографией, сделанной Шарон.

Арни достал копию фотографии Исака, сделанной Пайпер в Лондоне.

– Да, возможно, это Исак, – согласился Магнус.

– Вероятно, – заметил Арни. – Но взгляни на пару футов назад. Это тот парень с торчащими волосами. Он снял рубашку и размахивает ею над головой.

– Ты уверен, что он с ними? – спросил Магнус. – Может, он просто идет неподалеку от них.

– Не совсем, но уверен. Смотри, здесь он останавливается и что-то кому-то кричит. Остальные уходят вперед, поэтому мы не замечали раньше, что он с ними. Но потом он поворачивается, видит, что они уходят, и бежит за ними трусцой.

– Покажи еще раз.

Эти кадры были не очень-то убедительны. Без прежних, где парень разговаривал с Синдри и уходил вместе с ним, они не вызвали бы никаких подозрений.

– Ну и кто этот парень?

– Понятия не имею, – ответил Арни.

– Я не узнаю его по фотографиям из досье анархистов. Вигдис, а ты?

– Нет. Давай вернемся и посмотрим снова.

– Возможно, мы добьемся большего успеха, если поговорим с медсестрой. Арни, отыщи кадр с ее наиболее четким изображением и отправляйся в Центральную больницу. Постарайся найти ее там. Может быть, она знает, как зовут этого парня. – Магнус улыбнулся. – Молодчина, Арни. Отличная работа.

Когда Вигдис вернулась к своему столу, Магнусу вспомнилось кое-что.

– Разве ты не должна быть в Нью-Йорке?

– Я сдала билет, – ответила Вигдис.

– Почему?

– Из-за этого.

– Жаль. Незачем тебе участвовать вместе со мной в охоте за химерой.

– Это не охота за химерой.

– А как же тот бедняга в Нью-Йорке?

Вигдис пожала плечами.

– Вот так и получается, когда назначаешь встречу с полицейскими.

Магнус вернулся к своему столу, испытывая чувство вины. Вигдис могла бы уехать в отпуск: они обошлись бы без нее, – но он был доволен, что она не считает это охотой за химерой. И они делали успехи. Если удастся найти еще одного заговорщика, все начнет становиться на свои места, хотя этот парень казался слишком юным, чтобы быть убийцей.

Чем больше Магнус думал над этим, тем больше убеждался, что существовал еще один заговорщик. Алиби других были слишком уж явными. Возможно, Исак был тем, кого француженка видела в Кенсингтоне справляющимся об адресе Оскара. Должно быть, он вел подготовку. Исак жил в Лондоне, знал город, мог произвести предварительную разведку, узнать его привычки, маршруты, возможно – раздобыть оружие и мотоцикл. Подготовил все для кого-то другого, прилетевшего из Исландии специально для выполнения акции.

Итак, существует некто нажимавший на спуск. Убийца.

Кто же, черт возьми? Парень с торчащими волосами? Или кто-то другой?

Магнус вспомнил о Гулли, брате Бьёрна.

– Арни! Пока ты не ушел!

Шедший к двери Арни остановился.

– Да?

Вигдис подняла взгляд от своих досье.

– Многое ты помнишь из допроса Гулли, брата Бьёрна?

– Нет, – ответил Арни. – Помню, он говорил о том, что Бьёрн и Харпа провели ту ночь в его квартире. А что?

– Я хотел увидеться с ним в субботу. Дома его не было. Соседка сказала, что он уехал на отдых, что его нет уже несколько дней.

– Думаешь, он мог слетать в Лондон? – спросила Вигдис.

– Или в Нормандию? – добавил Арни.

– Или в оба эти места, – произнес Магнус.

– Хочешь, чтобы я узнала, вернулся ли он?

– Да. – Магнус заглянул в свой блокнот, назвал ей номер телефона, списанный с машины Гулли. – И если вернулся, выясни, где он был. Если его еще нет, поговори со всеми соседями. Может быть, кто-то знает, куда он уехал.

Магнус просмотрел свой компьютер. Пришла электронная почта из Бостона. Его друг из убойного отдела связался со службой иммиграции и натурализации, а также с Госдепартаментом. Не обнаружилось никаких признаков того, что гражданин Исландии Халлгримур Гуннарссон въезжал в США в июне или июле 1996 года.

У Магнуса отлегло от сердца. С одной стороны, он безумно хотел выяснить, кто убил его отца. С другой, особенно после разговора с Олли, ощутил облегчение от того, что это убийство совершил не дед. Это было бы слишком мучительно.

– Сержант Магнус?

Он поднял взгляд. Полная женщина лет сорока держала стопку пыльных папок, довольно толстую.

– Вы запрашивали это? Дело об убийстве Бенедикта Йоханнессона в восемьдесят пятом году?

– Да, я. Спасибо, что принесли.

Она попросила его расписаться на бланке и ушла.

Магнус понимал, что нужно отложить это дело на потом, но не смог удержаться от взгляда на отчет.

По своему обыкновению, он первым делом поискал заключение патологоанатома. Его там не оказалось; имелось, однако, сообщение, что оно выдано одному инспектору, в котором Магнус узнал своего коллегу – лектора из полицейского колледжа.

Он подумал, не позвонить ли ему, но потом решил, что привлечет меньше внимания, если будет действовать через архив. Там пообещали найти и доставить ему это заключение.

Только он начал пролистывать папку, как зазвонил телефон.

Магнус, едва войдя в кабинет комиссара Национальной полиции, понял, что его ждут неприятности.

Бальдур, Торкелл и комиссар посмотрели на него с нескрываемой враждебностью.

– Садитесь, Магнус, – приказал комиссар.

Магнус сел. Снаружи над бухтой гора Эсья была залита неярким утренним солнцем. В небе не было ни облачка. В кабинете комиссара атмосфера была значительно мрачнее.

– Мне только что позвонил старший инспектор Тревор Уоттс из антитеррористического подразделения Скотленд-Ярда.

– Так, – только и выговорил Магнус.

– Он спрашивал, какие у нас есть нити, ведущие к исландцам, планировавшим убийство Джулиана Листера. Я ответил, что никаких. Он сказал, что один из моих детективов ведет расследование по этой версии. Я сказал, что перезвоню ему. Когда спросил Бальдура, кто может быть этим детективом, он предположил, что это ты. Прав был Бальдур?

– Да, комиссар.

Магнус обратился к нему по званию. Называть его «Снорри», как принято у исландцев, каким бы значительным человек ни был, у него не поворачивался язык.

– Мы так и подумали. Теперь Бальдур сообщает мне, что, давая тебе разрешение искать возможные связи между Габриэлем Орном, Оскаром Гуннарссоном и Джулианом Листером, он ясно объяснил, что делать это нужно скрытно. Так?

– Да, так.

Магнус взглянул на Бальдура. Надо отдать ему должное, он выглядел более сердитым, чем злорадным. Магнус не знал начальника, который в подобных обстоятельствах не сердился бы.

– Так. А ты понимаешь, что передачу оперативной информации правительственным органам другой страны с целью указать на возможное участие нашего гражданина в убийстве одного из ведущих политиков нельзя назвать «скрытной» деятельностью?

Магнус вздохнул.

– Да, понимаю. Прошу прощения.

– О чем ты думал? – спросил Снорри.

– Это было просто смутное подозрение, наитие. Сержант Пайпер собиралась допросить подозреваемого исландца, проживающего в Лондоне, и я попросил ее выяснить, не был ли этот подозреваемый во Франции, когда стреляли в Листера.

– Наитие! Из-за твоего наития начался международный инцидент! – Лицо Снорри побагровело. Его ясные голубые глаза сверкали. Он выглядел раздраженным. – Ну и был он во Франции?

– Нет, – признался Магнус. – Но я просил Пайпер никому об этом не говорить.

– Что же, по крайней мере она проявила какую-то служебную лояльность, – усмехнулся Снорри. – Она сообщила своему руководству.

– Вряд ли это вызовет международный инцидент, – заметил Магнус. – Нет ни доказательств, ни улик, ни четкой линии расследования.

– Вот именно! – Снорри ударил ладонью по столу. – Будь ты настоящим исландцем, понимал бы, что мы меньше всего хотим начинать это дело с британским правительством. Ты знаешь о переговорах с банком «Айссейв», тянувшихся все лето. Речь идет о нашем долге в миллиарды евро британцам. А ты швырнул гранату в эти переговоры. Как, по-твоему, будут реагировать британцы, сочтя, что имеют дело с бандой террористов? Нашу страну и без того достаточно унижали.

– Я сказал, это было наитие, но оно приносит свои плоды. Нельзя закрывать глаза на возможные связи только потому, что это приводит к политическим осложнениям. Что, если действительно существует группа исландцев, намеревавшихся убить Оскара и Листера? Что, если, пока мы разговариваем, они готовят очередное убийство? Наш долг – расследовать эту возможность.

– Не указывай мне, в чем мой долг! – Комиссар уже кричал. – Бальдур поступил правильно. Он велел тебе продолжать расследование, но скрытно. Ты его ослушался. Теперь ты отстранен от этого дела. Возвращайся в колледж. И… – Он сделал паузу. – Когда все это уляжется, я подумаю, нужен ли ты нам здесь вообще.

У Магнуса перехватило дыхание.

– Я понимаю. И извиняюсь.

– Извинением ничего не изменишь, Магнус.

Комиссар свирепо посмотрел на него. Магнус воспринял это как приказ выйти.

Когда в булочную вошел отец, у Харпы тут же заколотилось сердце. Что он выяснил? Правда ли, что Бьёрн летал в Лондон и во Францию, как предполагала подружка Фрикки?

Она бросила на отца быстрый взгляд. Тот ободряюще улыбнулся ей и встал в очередь. Это хороший признак, разве не так?

Казалось, стоявшие перед ним покупательницы никогда не уйдут. Потом появилась еще одна, и Эйнар пропустил ее вперед. К счастью, Диса тоже стояла за прилавком.

Наконец подошла очередь Эйнара.

– Ну что? – спросила Харпа, глаза ее были широко раскрыты.

– Я возьму клейну, – проговорил Эйнар с улыбкой на загрубелом лице.

– Ты навел справки о Бьёрне?

– Навел. В прошлый вторник он был в море с Густи на «Крии», а в воскресенье утром в Грюндарфьордюре помогал Сиги устанавливать навигационное программное обеспечение.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю