Текст книги "66 градусов северной широты"

Автор книги: Майкл Ридпат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятнадцатая

Направляясь на север от Рейкьявика, Магнус чувствовал, что у него постепенно улучшается настроение. Тучи разошлись, и с бледно-голубого неба светило солнце. Приятно было мчаться по свободной дороге, удаляясь от людей и суеты города. Слева мерцало море, справа высились горы.

Дорога спустилась к Хвальфьордюру, Китовому Фьорду, одному из самых глубоких с Исландии, далее прошла по долине между образующими ее взгорьями, потом пересекла Боргарфьордюр. Водную поверхность рябило сильное течение. За городком Боргарнес дорога свернула влево. Проехав еще пару километров, он увидел боргскую церковь и вспомнил, что в Борге жил Эгиль, герой одной из любимых саг Магнуса.

Эти саги были столь же значимы здесь, как великие архитектурные памятники в других странах. Здесь, где нет больших поселений и очень мало чем-либо примечательных зданий, коренные жители пытались обрести ощущение своей самобытности и связь с историческим прошлым в литературе. В период юности и в зрелости, проведенный в Америке, Магнус жадно читал и перечитывал эти средневековые легенды, вызывая в воображении вересковые пустоши и фьорды Исландии десятого века.

Эти полумифические места стали виртуальным прибежищем для одинокого исландского мальчишки, ошеломленного масштабами американской школы. Эгиль был одним из самых замечательных персонажей древнескандинавского эпоса: смелым, беспощадным воином, сражавшимся против значительно превосходящих сил в Норвегии и в Англии до возвращения на свою ферму в Борге. Но он был еще и поэтом, его погребальную песнь по утонувшему сыну Магнус знал наизусть. Проезжая сейчас мимо его фермы, он испытывал что-то вроде священного трепета.

Дорога была хорошей, почти свободной. Склоны холмов светились в лучах низкого осеннего солнца оранжево-золотистыми оттенками, овцы казались клубками шерсти – видимо, уже готовились к надвигавшимся холодам. Вскоре появился полуостров Снейфеллс, выступавший в океан зубчатым горным хребтом с ледником, покрывающим белой шапкой дремлющий вулкан, послуживший входом к центру Земли для героев знаменитого романа Жюля Верна. В Вегамоте Магнус свернул в ущелье. Дорога, извиваясь, поднималась вверх. Наконец ущелье осталось позади, и впереди показался Брейдарфьордюр.

Магнус остановил машину.

Внизу простирался Берсеркьяхраун, застывший поток, стекавший к океану, испещренный серыми и зелеными складками. На переднем плане вдоль его кромки вилось озеро Свине, как обычно мелкое в это время года. Ниже, у самого берега, находилась ферма Храун, а по другую сторону маленькой бухты, у подножия горы, примостился хутор Бьярнархёфн.

Магнус почувствовал, как невидимые ледяные пальцы стискивают грудь, и его хорошее настроение улетучилось. Детские страхи никогда не покидают человека. За горой находилось ущелье, там навеки застыла Керлингинская ведьма, перебросив через плечо каменный мешок с маленькими детьми. Внизу бродили по лавовому полю павшие когда-то в битве шведские берсерки. По вересковой пустоши расхаживал призрак Торольфа Колченогого, тысячу лет назад убитого его соседом Арнкелем.

А на ферме внизу сейчас, в двадцать первом веке, жил Халлгримур, дед Магнуса.

Он тряхнул головой, пытаясь отбросить наваждение. Как может он, тридцатитрехлетний мужчина, побывавший во многих опасных переделках, испытывать страх перед стариком восьмидесяти с лишним лет?

Но дело было не только в этом человеке. Он страшился воспоминаний.

Магнус посмотрел на Стиккисхольмюр, едва видневшийся за холмом Хельгафелл. Где-то там, у самого океана, жила Уннюр Агустсдоттир, знающая ответы на многие волновавшие его вопросы.

Но сейчас ему нужно было найти Бьёрна.

Грюндарфьордюр находится в двадцати километрах к западу от Берсеркьяхрауна. Это небольшой рыбацкий городок с церковью и цехами для разделки рыбы, теснящийся вокруг гавани в форме полумесяца. За ним простиралась пустошь с бурой травой и струящимися с гор ручьями. В стороне, в отдалении от океана, высилась изогнутая серо-зеленая скала Киркьюфелл – Церковный Холм.

Маленький одноэтажный дом Бьёрна стоял на западной окраине городка, прямо у берега, в тени этой скалы.

Дома никого не было. Сосед сказал, что не видел Бьёрна уже несколько дней.

Магнус направился к конторе управляющего портом. Этот высокий, с редеющими рыжеватыми волосами человек в очках хорошо знал Бьёрна Хельгасона. За чашкой кофе он объяснил, что Бьёрн несколько месяцев назад продал свое судно, чтобы выплатить долги по ссуде, и теперь нанимается к другим капитанам в Грюндарфьордюре, Стиккисхольмюре или в других портах на северном побережье полуострова. В трех местных рыболовецких компаниях Магнус может наверняка навести о нем справки.

Однако все попытки Магнуса оказались безуспешными. Насколько он мог выяснись, Бьёрна не было ни на одном из судов.

Черт! Разумеется, это был риск. Как правило, редко удается что-либо узнать, опрашивая подозреваемых без предварительного звонка. Но на этот риск Магнус шел часто. Ему хотелось застать интересующих его людей врасплох. Можно многое понять по выражению лица человека, открывшего дверь неожиданно заявившимся по его душу полицейским.

Магнус заглянул в местный полицейский участок, невзрачное деревянное здание неподалеку от гавани. Познакомился там с приветливым усатым полицейским сорока с лишним лет по имени Палл. Еще одна чашка кофе. Было ясно, что Палл взволнован визитом детектива из рейкьявикского отдела по расследованию преступлений против личности, хотя старался не выказывать этого. Бьёрна, разумеется, он знал хорошо. Палл не был уроженцем Грюндарфьордюра, но служил здесь уже десять лет и этот городок ему нравился.

Однако времена были тяжелыми для рыбаков, как для одиночек, так и для рыболовецких компаний, имеющих в городе свои рыбозаводы. Слишком много у всех долгов. Даже здесь, в двухстах километрах от Рейкьявика, люди брали чрезмерно большие ссуды. Во всем виноваты треклятые банкиры и этот наглый сукин сын Олафур Томассон.

Магнус, поддакивая обычным стенаниям по поводу креппы, попросил полицейского поприглядывать за Бьёрном на протяжении ближайших нескольких дней. Оставил ему номер своего телефона и сказал, что хотел бы поговорить с Бьёрном в связи с убийством Оскара Гуннарссона.

Потом, наскоро перекусив в кафе, Магнус решил съездить в Стиккисхольмюр, полагая, что Бьёрн устроился на судно там. Если его предположение не оправдается, то можно заглянуть к Уннюр.

Магнус быстро проехал мимо Берсеркьяхрауна, не глядя туда, где находилась ферма деда, потом направился к невысокому холму Хельгафелл, известному как Священная Гора. Эта возвышенность была хорошо видна с фермы в Бьярнархёфне. Один из первых поселенцев в этих местах, Торольф Длиннобородый, решил, что в этой священной земле он и его родственники будут похоронены, когда умрут. Желая сохранить святость этого места, он потребовал под страхом смерти, чтобы на холме никто не «нарушал покоя эльфов». Разумеется, соседи стали делать именно это, справляя большую нужду прямо на глазах у людей Торольфа, из-за чего и началась наследственная вражда.

В церкви под холмом находилась могила Гудрун Освифсдоттир, героини «Саги о людях из Лососевой долины».

С берега небольшого озера у дороги поднялся в воздух орлан и полетел к холмам, развернув веером белый хвост.

Этот ландшафт, почти не изменившийся за последнюю тысячу лет, оживлял саги, читанные и перечитанные Магнусом в двух тысячах миль отсюда. Каждое упомянутое в Эддах поселение продолжало существовать. Так, Бьярнархёфн, ферма его деда, была названа в честь Бьярна с Востока, Стир жил в Храуне, Снорри Годи – в Хельгафелле, Арнкель – в Больстаде за ближайшим холмом. Тогда на хуторах жило больше людей. Как и теперь, они угоняли в горы овец, ухаживали за лошадьми и косили на лугах сено. Только в те дни прибывшие из Норвегии колонисты расхаживали с мечами и секирами по лавовому полю и нередко убивали друг друга.

Дед и бабушка, рассказывая Олли и Магнусу эти истории, намеренно усугубляли их мрачную тональность, что вначале восхищало, а потом ужасало мальчиков.

В Стиккисхольмюре Магнус миновал свою старую школу и продолжил путь к гавани, окруженной беспорядочно стоящими многоцветными домами, крытыми гофрированным железом. На первый взгляд городок не очень изменился. Рядом с гаванью находилось белое здание больницы, за которой возвышался францисканский женский монастырь. Странно было видеть в городке монахинь, главным образом из южноевропейских стран. Исландия являлась типично протестантской страной, поэтому монахини и их необычное поведение казались местным детям экзотичными.

Больница носила имя Святого Франциска. Ингвар, дядя Магнуса, работал там врачом. Она тоже пробуждала воспоминания. Там он навещал Олли. Недолго лежал сам со сломанной якобы при падении со стога рукой. Лгал медсестрам. Они ему не верили. Он боялся, что откроется правда.

Заставив себя вернуться к настоящему, Магнус стал наводить справки в конторах местных рыболовецких компаний. Бьёрна Хельгасона там знали, но не видели уже около двух недель. Были совершенно уверены, что его нет ни на одном местном судне.

Идя вдоль набережной, Магнус размышлял, что делать дальше. Можно было поехать на запад полуострова, в Олафсвик и Риф, и там поспрашивать о Бьёрне. Или домой. Или…

Или повидать Уннюр.

Магнус в глубине души сознавал, что уже принял это решение. Это вообще было одной из причин того, что он поехал сюда искать Бьёрна. Вот почему стал наводить справки в Стиккисхольмюре, а не в Олафсвике. Кого он обманывал? Он приехал, чтобы повидать любовницу отца.

Найти кого-то в исландском городке нетрудно. Магнус вернулся в контору, попросил телефонный справочник и стал искать в списке Уннюр – исландцы записывают людей по именам.

Уннюр жила в опрятном белом доме, с вершины утеса смотрящем своим фасадом на гавань. Рядом стояла церковь, построенная в нарочито авангардистском стиле. Она представляла собой нечто среднее между белой круглой мексиканской церковью и космическим кораблем. Ее возводили все время, пока Магнус жил там. И хотя этот образец современной архитектуры не походил на Халлгримскиркья в Рейкьявике, тоже напоминавшую готовую к старту ракету, Магнус, глядя на замысловатые контуры этого культового сооружения, подумал, что в нем, может быть, закодирована какая-то межгалактическая изотерическая концепция.

Магнус посидел возле дома несколько минут. Хотелось думать, что наконец-то он приближается к пониманию того, почему развелись его родители и, возможно, только возможно, почему был убит его отец. Он глубоко вздохнул, вылез из машины и позвонил в дверь.

Открыла седая женщина с голубыми глазами, слегка выступающими скулами и светлой, полупрозрачной кожей. Магнус подсчитал, что если Уннюр ровесница его матери, ей должно быть пятьдесят восемь лет. Она выглядела как раз на этот возраст, но обладала изысканной красотой. Магнус не мог признать в ней ту женщину, которую смутно помнил с детских лет. Несомненно, она была просто красавицей в свое время. Во время отца Магнуса.

– Да? – Она робко улыбнулась.

– Уннюр?

– Это я.

– Можно задать вам несколько вопросов? Я Магнус Рагнарссон. – Он помедлил секунду, чтобы она вспомнила это имя. – Сын Рагнара Йонссона.

Уннюр после некоторого замешательства с недовольным видом поджала губы.

– Нет. Мне нечего тебе сказать.

– Я собирался поговорить с вами о моем отце.

– А я не желаю говорить с тобой о нем. Это было давно и тебя никоим образом не касается.

– Еще как касается. Я совсем недавно узнал о ваших отношениях. Это могло бы прояснить кое-какие моменты из моего детства и из жизни родителей. Я ведь еще многого не понимаю.

Женщину охватили сомнения.

– Понимаю, для вас это будет мучительно, для меня тоже. Но вы единственная, кто может мне помочь. Я больше не общаюсь с родными матери – вернее, они со мной не общаются.

Уннюр кивнула.

– Меня это не удивляет. Ладно. Но скоро должен вернуться мой муж. Он работает в больнице. Когда он появится, мы сменим тему. Идет?

– Идет, – ответил Магнус.

Уннюр проводила его в гостиную и пошла за кофе. Несмотря на изначальную враждебность, она не могла пренебречь этим традиционным проявлением исландского гостеприимства. Магнус огляделся. Комната была чистой и уютной, и в ней, как во всех исландских гостиных, демонстрировался полный набор семейных фотографий. Одна стена была увешана полками с книгами на исландском, датском и английском языках. Из большого венецианского окна открывался замечательный вид на серые воды Брейдофьордюра с плоскими островками и силуэты гор Западных Фьордов вдали.

Уннюр убрала с дивана стопу учебников, освобождая место для Магнуса.

– Извини. Присаживайся.

Он сел.

– А тебя можно узнать. Волосы, правда, слегка потемнели, они были ярко-рыжими. Тебе тогда было семь или восемь лет.

– Ну а я вас толком не помню. Мне хотелось бы сохранять в памяти главным образом период, относящийся к жизни в Рейкьявике.

– До того, пока все не пошло прахом? – спросила Уннюр.

Магнус кивнул.

– Ну и что я могу рассказать тебе? – спросила она, наливая Магнусу кофе. Лицо ее выражало непримиримость и какую-то вызывающую суровость.

– Можете рассказать мне кое-что о матери? – спросил Магнус. – Какой она была в действительности? Я помню тепло, исходящее от нее, смех, атмосферу счастья в нашем доме в Рейкьявике. Потом у нас воцарилась холодность – мы с братом редко видели ее, жили здесь у деда, а она почти все время проводила в Рейкьявике. Тогда мне казалось, что она очень устает на работе и потому у нее такой угрюмый вид, но скорее всего, как я теперь думаю, она просто бывала пьяной.

Уннюр улыбнулась.

– Она была занятной. Очень занятной. Мы вместе учились в школе здесь, в Стиккисхольмюре.

– Я тоже здесь ходил в школу.

– Школа была хорошей, – продолжала Уннюр. – Она и сейчас такая же. Я преподаю там английский и датский. В общем, мы стали лучшими подругами, когда нам было, наверное, по тринадцать лет. Маргрет была умницей. Она любила читать, как и я. И нравилась ребятам. Мы вместе провели одно лето в Дании, в языковой школе, там было интересно. И решили, что уедем в Рейкьявик и станем учительницами.

Уннюр явно увлеклась воспоминаниями.

– Мы сняли квартиру и замечательно жили вместе. Получили дипломы и стали преподавать в Рейкьявике – правда, в разных школах. Маргрет познакомилась с твоим отцом, они полюбили друг друга, поженились, и я съехала с квартиры, освобождая для него место. Мы прекрасно ладили втроем. Были добрыми друзьями.

Уннюр приумолкла.

– Ты уверен, что хочешь слушать дальше? – спросила она у Магнуса.

– Да. И пожалуйста, расскажите все как было, не опасаясь, что это огорчит меня. Раз я все-таки здесь, я хочу знать.

– Хорошо. Вот тогда твоя мать и начала пить. Мы все пили в то время главным образом крепкие напитки, тогда торговля пивом была в Исландии запрещена, а о вине и речи не было. Однако Маргрет начала пить больше, чем мы. Я не понимала почему. У нее было все хорошо, и, живя с Рагнаром, она не казалась несчастной.

– В то время?

– Да. Потом я много думала об этом и, кажется, знаю причину. – Уннюр глубоко вздохнула. – Ее отец был жестоким человеком. Я боялась его, когда училась в школе, боялась всегда. И у него были странные отношения с Маргрет. Он любил ее, души в ней не чаял, но был очень строг. Оказывал на нее сильное психологическое давление. Я уверена, именно поэтому она хотела уехать в Рейкьявик. Он сбивал ее с толку.

Эти откровения Магнуса явно не удивили.

Уннюр сделала глоток кофе.

– А потом появились ты и Олли. Твоя мать почти все время была довольна жизнью, но потом из-за чего-то пришла в уныние, стала много пить и постоянно устраивать Рагнару сцены. Очень неприятные сцены.

Уннюр закусила губу.

– И вот мы подошли к самому трудному. Рагнар рассказывал мне о ней. Однажды у них произошла большая ссора из-за того, что он хотел уехать в Америку. Рагнар, до того как познакомился с твоей матерью, два года был аспирантом в Массачусетском технологическом институте, а потом преподавателем. Вел какой-то экзотический раздел математики – топологию или что-то в этом роде.

– Риманову геометрию.

– Но Маргрет отказалась уезжать. Из-за этого у них вышла большая ссора. Мы с ним выпили, а потом, ну… – Уннюр запнулась. – Ладно. Рагнар мне всегда нравился. С тех пор как я впервые его увидела. Я всегда жалела, что он выбрал не меня. Я поступила дурно, очень дурно. Он тоже. Оправданий у нас нет. Тем не менее перед тобой оправдываться я не стану.

– Продолжайте, пожалуйста.

В голове Магнуса роились самые противоречивые суждения, определенно направленные, однако, против отца, против матери, против сидящей напротив женщины. Но он хотел узнать правду, поэтому решил не давать волю своим чувствам, по крайней мере какое-то время.

– Потом Маргрет начала что-то подозревать. Твой отец считал, что лучше всего честно признаться во всем. Я считала, что этого делать не стоит, но он меня не послушал. – Уннюр покачала головой. – И просветил ее на наш счет. В результате Маргрет стала пить еще больше. Прогнала Рагнара. Тот, в свою очередь, бросил меня. Уехал в Америку один. Все это было ужасно.

– Могу представить.

– Маргрет, естественно, не хотела разговаривать со мной. После этого я ее не видела. Разумеется, до меня доходили слухи, что она пьет, а тебя и Олли воспитывают ее родители, потом узнала о ее смерти.

У Магнуса перехватило дыхание. Он знал, что мать выпила полбутылки водки и врезалась на машине в скалу.

– Как думаете, было это самоубийство?

Этот вопрос он задавал себе бесчисленное множество раз.

– Думаю, да, – ответила Уннюр. – Но точно не знаю. Это просто мнение. Твои дед и бабка клялись, что она разбилась не нарочно. Но в Стиккисхольмюре поговаривали, что умысел здесь очевиден. Однако на самом деле никто не знает. Ведь люди, когда они настолько пьяны, не сознают, что делают, так ведь?

– Все так.

Несколько секунд они сидели молча.

– А мой отец? – спросил Магнус. – Каким он был?

– Он был замечательным, – ответила Уннюр. – Добрым. Внимательным. Очень умным. Очень симпатичным.

Чувства, до настоящего момента успешно подавляемые Магнусом, внезапно нахлынули с новой силой.

– Он не мог быть таким уж замечательным, раз путался с лучшей подругой жены.

Уннюр напряглась.

– Да, – произнесла она холодно. – Не мог. Пожалуй, теперь тебе лучше уйти. Ты прав, это мучительно для нас обоих.

– Извините, – поспешил исправить ситуацию Магнус, с трудом сдерживаясь. – Дело в том, что я тоже считал его замечательным человеком, и вот теперь узнаю, что он так обошелся с мамой. Но я очень благодарен вам за рассказ.

Уннюр смутилась.

– Тебе, должно быть, нелегко. И видимо, то, что мы сделали, не характеризует нас лучшим образом, так ведь?

– А что сталось с вами?

– Я познакомилась в Рейкьявике с врачом. Мы поженились, родили детей. Я вернулась сюда преподавать, муж работает в больнице. У меня все в порядке. Нет, более того: я счастлива.

– В отличие от моих родителей.

– В отличие от твоих родителей, – повторила Уннюр. – Это несправедливо, так ведь? Я ведь всему виной. Я с любовью вспоминаю их, какими они были до того, как все нарушилось, как я все нарушила.

Магнус промолчал. Несмотря на то что он имел свои претензии к участникам данной ситуации, кто он такой, чтобы обвинять? К тому же чувство вины, демонстрируемое Уннюр, несколько растрогало его, хотя он и не собирался обелять ее.

– Я, конечно, слышала об убийстве Рагнара. Убийцу нашли?

– Нет, – ответил Магнус. – Сочли, что какой-то неизвестный специально приехал в тот город, заколол моего отца и уехал, не оставив следов.

– Наверное, в Америке такое случается.

– Нет. Я работаю детективом в убойном отделе и могу утверждать, что обычно у одного человека всегда есть причина убить другого. Может, и нелепая, но причина.

– Только не в этом случае.

Неожиданно подозрения, таившиеся глубоко в сознании Магнуса с тех пор, как он узнал о супружеской неверности отца, вышли наружу. Он не мог отмахнуться от выводов, генерируемых его мозгом детектива, не мог приказать мозгу не делать того, к чему тот был приучен.

Но вместо радостного волнения, обычно испытываемого Магнусом, когда все сходилось, он внезапно ощутил неприятный холодок. Горло у него пересохло, и когда он заговорил, голос прозвучал хрипло:

– Интересно бы знать почему.

Уннюр поняла – что-то неладно, и внимательно посмотрела на него.

– Что тебе интересно?

– Виновен ли в какой-то мере мой дед?

Уннюр нахмурилась, потом улыбнулась.

Это вызвало у Магнуса раздражение.

– Что тут забавного?

– Это невозможно, – заговорила Уннюр. – Да, он мерзкий старик, имел жуткое влияние на твою мать. И терпеть не мог Рагнара. Но в том-то и дело. Он был рад, что Рагнар уехал в Штаты, оставив Маргрет здесь. Собственно, всегда хотел этого.

– Почему вы так думаете?

– Так вот, поначалу Маргрет очень радовалась по поводу предложения, поступившего от Массачусетского технологического. Ей всегда хотелось жить в какой-нибудь другой стране, и данный вариант она восприняла как прекрасную возможность для них обоих изменить жизнь.

– Значит, она хотела уехать вместе с папой?

– Совершенно верно. Но когда сказала об этом родителям, те взбеленились. Не знаю почему, но они расценили их отъезд крайне отрицательно. Халлгримур требовал, чтобы Маргрет осталась в Исландии; она заявляла, что уедет с Рагнаром. Это перешло в настоящее противостояние. Родители использовали все психологические ресурсы, имевшиеся в их распоряжении. Вынуждали ее чувствовать себя виноватой, отказывались разговаривать с ней, и все такое. Противодействовать им было трудно.

– Я помню, – сказал Магнус.

– Сперва Маргрет держалась. Но ее это мучило. Она стала много пить. Ссорилась с Рагнаром, вела себя совершенно неразумно. И в конце концов передумала. Сказала – пусть Рагнар едет один, а она останется в Исландии с тобой и с Олли. Рагнар вышел из себя. И вот тогда-то… ну… у нас с ним это произошло.

Уннюр сделала паузу. Вздохнула.

– Поэтому, когда Маргрет узнала о нашем романе, ее родители пришли в восторг. Они выиграли, Рагнар проиграл, их дочь и внуки остаются в Исландии.

– Понятно, – задумчиво проговорил Магнус. Но отказаться от мысли, что дед был виновен в убийстве отца, ему было нелегко. – По версии моей двоюродной сестры, все это выглядело по-другому. Она сказала, что Маргрет пристрастилась к выпивке после того, как узнала об этой интрижке. Собственно, она и привела ее к смерти.

– Это не так. Как я уже сказала, она сильно пила за несколько месяцев до разоблачения этой связи. Эту историю наверняка выдумал старик Халлгримур. Вряд ли он признал бы, что виновен в пьянстве дочери, так ведь?

– Да, – признал Магнус. – Но не думаете ли вы, что потом, после гибели моей матери и особенно после того как отец забрал нас, у деда могло возникнуть желание мести?

– Возможно. Твоего отца Халлгримур явно не любил. Но у меня создалось впечатление, что он многих не любит. Однако не думаю, что всех убивает. – Она нахмурилась, задумавшись. – А потом, с какой стати ждать? Убийство произошло через десять лет после смерти твоей матери, так ведь?

– Через восемь, – ответил Магнус. – И это хороший довод. Я не знаю, но, полагаю, Халлгримур способен на убийство.

– Это верно.

Уннюр умолкла, словно решая, сказать ли еще кое-что. Магнус это понял. И ждал. Наконец она заговорила:

– Ты знал, что отец Халлгримура убил человека?

– Что? Ничего об этом не слышал.

– Конечно, не слышал. Своего соседа из Храуна. Йоханнеса.

– Откуда вы знаете?

Уннюр поднялась и стала осматривать полки. Протянула Магнусу старую книгу в бумажной обложке. «Болото и человек» Бенедикта Йоханнессона.

– Что это?

– Прочти третью главу. – Их прервал шум подъехавшей машины. – Тебе лучше уйти, это мой муж.

Пытаясь разобраться во всем, что услышал, Магнус, словно загипнотизированный, не мог оторвать взгляда от книги у себя в руках. Еще одно убийство в его семье?

– Магнус?

– Хорошо, ухожу. Спасибо за кофе. И за откровенность.

– Не за что. Оставь книгу себе. И прочти третью главу.