Текст книги "66 градусов северной широты"

Автор книги: Майкл Ридпат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Глава восемнадцатая

Август 1942 года

Хильдюр сгребала сено, от работы у нее болела спина. Ее брат Бенедикт был впереди в двадцати метрах, срезал высокую густую траву ритмичными взмахами косы. Взглянув в сторону горы Бьярнархёфн, Хильдюр увидела собирающуюся за ней темную тучу, готовую разразиться ливнем. Они скосили только половину луга, и время их торопило. Косьба считалась легкой работой. Труднее всего высушивать сено и сохранять его сухим. Пока что оно лежало в копнах.

Хильдюр увидела всадника, ехавшего вдоль Берсеркьягаты по лавовому полю. Халлгримур. Ему было семнадцать лет, он был невысоким, но коренастым. Кое-кто из местных девушек даже находил его привлекательным, к недовольству Хильдюр. Она удивилась, видя, что он остановился, подъехав к ее младшему брату. Обычно они не общались.

– Привет, Бенни!

Бенедикт перестал косить и распрямился.

– Привет, Халли!

– Чего ради заготавливаете сено? Вы же продаете ферму.

– Новому владельцу нужно будет кормить зимой овец, как и нам.

– Ха. Он, кажется, из Лаксадалюра, так ведь? Пусть привезет свое сено.

Бенедикт в ответ на эту глупость пожал плечами и собрался было снова приняться за работу.

– Говорят, твоя мать купила в городе магазин одежды? – спросил Халлгримур.

– Это так.

– Значит, будешь продавать женское белье?

– Я буду учиться в Рейкьявике. В Меннтасколи [11]11
  Старейшая гимназия Исландии.


[Закрыть].

– Это пустая трата времени, разве не так? Но видимо, ты не будешь нужен матери дома, когда она продаст ферму.

– Скорее всего.

– Так, – не унимался Халлгримур. – Когда будешь в Рейкьявике, помни, что я сказал тебе. В церкви, когда мы были детьми. Помнишь?

– Помню, – ответил Бенедикт. – Очень хорошо помню.

– И сдержишь слово?

– Я всегда держу слово.

– Хорошо, – явно успокоившись, проговорил Халлгримур. И пришпорил лошадь.

– Эй, Халли, – окликнул друга Бенедикт.

Халлгримур остановился.

– Да?

– Помнишь, что я сказал в церкви?

Халлгримур нахмурился.

– Нет. Не помню.

Бенедикт улыбнулся и снова принялся косить траву.

Халлгримур какое-то время еще постоял, потом ускакал. Хильдюр подошла к брату.

– О чем вы здесь разговаривали?

– Так, ни о чем.

– Имело это какое-то отношение к папе?

– Право, Хильдюр, тебе это незачем знать.

Знать она хотела, но понимала, что давить на брата бессмысленно. Он был ужасно упрям.

– Я рада, что этот парень больше не будет нашим соседом, – проговорила она, глядя вслед удаляющемуся всаднику.

– Я тоже, – тяжело вздохнул Бенедикт. – Я тоже.

Воскресенье, 20 сентября 2009 года

Магнус поставил чашку кофе на ночной столик и лег в постель рядом с Ингилейф. Отпив из чашки, взглянул на ее светлые волосы, разметавшиеся по подушке, и плечи. Над левой лопаткой виднелись бледные веснушки в форме полумесяца – раньше он их не замечал. У него возникло желание провести рукой по ее спине, но ему не хотелось ее будить.

Магнус улыбнулся. Было приятно просыпаться рядом с такой женщиной, как она.

Словно почувствовав его взгляд, Ингилейф напряглась, перевернулась и моргнула.

– Который час? – спросила она.

– Начало десятого.

– Рановато подниматься в воскресенье, так ведь?

– Мне нужно скоро уезжать. Надо снова смотаться в Грюндарфьордюр.

Ингилейф села, прислонившись спиной к подушке, и отхлебнула кофе.

– Опять?

– Раз мы теперь знаем, что Харпа виделась с Оскаром летом в Лондоне, необходимо навести справки о ее любовнике. Если только он там. Я позвоню в местную полицию, чтобы узнать, дома ли он.

– Можно, я поеду с тобой? Потом погуляем. Я взгляну на Бьярнархёфн хотя бы издали. Или поговорим с Уннюр о Бенедикте Йоханнессоне. Если хочешь, конечно.

– Не знаю.

– Да оставь ты. Ты поддерживал меня весной, когда я так переживала, узнав о смерти отца. Я хочу ответить тебе тем же.

Перспектива вновь посетить места своего не очень-то счастливого детства не приводила Магнуса в восторг. Может быть, Ингилейф права – может, с ней будет легче перенести это сентиментальное путешествие.

– Обещаешь оставить меня одного во время разговора с Бьёрном?

– Обещаю.

Магнус улыбнулся.

– Ладно. Только вот созвонюсь с грюндарфьордюрской полицией, и поедем.

С бледно-голубого неба светило солнце, они ехали к северу. Ингилейф поставила в проигрыватель компакт-дисков какую-то симфонию Бетховена, пояснив, что это самое подходящее музыкальное сопровождение для поездки по Исландии. Она была права. Магнус плохо разбирался в классической музыке, но Ингилейф нередко знала, что делала.

Палл, полицейский из Грюндарфьордюра, сообщил, что хотя в доме света нет, мотоцикл Бьёрна стоит на подъездной дороге, так же как и его грузовик-пикап. Магнус попросил Палла, пока он не появится, тайком наблюдать за домом. Если Бьёрн уедет, Магнус хотел знать куда.

Когда они спускались по северной стороне перевала к Брейдарфьордюру, Магнус, повернувшись к Ингилейф, указал на Берсеркьяхраун и Бьярнархёфн.

– Это та церквушка у моря? – спросила Ингилейф.

– Да. Совсем крохотная, – ответил Магнус. – Почти что хижина.

– Красивая. А почему это место называется Бьярнархёфн?

– В честь Бьярна с Востока, – ответил Магнус. – Он был сыном Кетиля Плосконосого, первым поселенцем в этом районе.

– Помню. Но я давно читала «Сагу о народе Эйри».

Ингилейф изучала в университете исландскую литературу и знала саги.

– А это здесь шведские берсерки проложили тропу?

– Да. До сих пор можно видеть пирамиду из камней, где они были похоронены.

– Замечательно. Давай остановимся здесь на обратном пути.

– Может быть, остановимся.

Ингилейф уловила в его голосе нотку нерешительности.

– Твой дед все еще живет на ферме?

– Да. Сейчас там работает мой дядя Кольбейнн, но двоюродная сестра говорила, что дед все еще живет там вместе с бабушкой.

– И ты не хочешь встречаться с ним?

– Не хочу.

Продолжая двигаться к Грюндарфьордюру, они подъехали к берегу укрытого фьорда в километре от городка, и Магнус снова позвонил Паллу. На спокойной серой воде мерцали солнечные блики.

Палл ответил после первого же гудка. Бьёрн, видимо, отправился на пикапе в гавань работать на каком-нибудь судне. Магнус проехал по городку, остановился возле полицейского участка, находящегося совсем рядом с гаванью. Палл уже ждал его.

Магнус представил Ингилейф.

– Пойду прогуляюсь по городу, – объявила она. – Позвони, когда закончишь.

Магнус был рад заручиться содействием полицейского. Сам он находился в довольно неопределенном статусе, так как еще, собственно, и не окончил полицейский колледж, и ему нужно было, чтобы Палл вел протокол. Если Бьёрн сообщит какие-то ценные сведения, Магнус не хотел, чтобы их потом оспаривал адвокат.

Палл же со своей стороны был только рад оказать содействие столичному коллеге.

В гавани стояло несколько судов разного тоннажа. Для небольшого городка рыбная промышленность в нем представлена весьма широко. Здесь были и цеха для обработки рыбы, и рынок, и склады, и многочисленные пакгаузы, ну и, конечно, штабеля пустых поддонов, у которых стояли вильчатые автопогрузчики.

И надо всем этим высилась скала Киркьюфелл. И так как особенности местного ландшафта сформировались под влиянием совершенно уникальных геологических процессов, казалось, что каждая гора обладает индивидуальностью и своим собственным предназначением. Маленький крест каменной церкви на холме над городом отбрасывал тень даже на расположенные на окраине здания. Казалось, холм не только обеспечивает жителей городка укрытием от штормовых ветров, но и дает духовную силу.

Палл повел Магнуса к «Болли», пришвартованному у причала траулеру.

– Привет, Сиги! – крикнул он. – Можно подняться на борт?

Из рубки вышли двое в толстых свитерах. Один был полным, лысеющим, лет сорока, другой худощавым, тридцати с небольшим.

Наверняка это Бьёрн.

Палл поздоровался со старшим и спросил, можно ли поговорить с Бьёрном. Тот сошел на берег и приблизился к ним.

– Новая навигационная система, – пояснил он. – Я помогал Сиги установить ее, но она все время выходит из строя. Клянусь, теперь, чтобы ходить в Атлантику, нужно разбираться в компьютерах так же, как и в движках.

Они расположились на швартовочных тумбах неподалеку от судна; капитан с любопытством наблюдал за ними из иллюминатора каюты. В нескольких метрах от них сгрудились чайки – видимо, в надежде поживиться отбросами.

– Ну, в чем дело?

– Мы хотим задать вам несколько вопросов о Габриэле Орне Бергссоне и Харпе Эйнарсдоттир.

– Харпа говорила, что вы уже беседовали с ней.

– Так вы недавно с ней виделись?

– Да. Ездил в Рейкьявик несколько дней назад. Вы ее очень расстроили.

– В данных обстоятельствах это неизбежно. Вы с ней близки?

– Можно сказать так. Я стараюсь повидаться с ней при всякой возможности. Иногда она приезжает сюда. Она мне нравится. Очень нравится.

– Из слов Харпы не следовало, что у вас продолжается связь.

Бьёрн пожал плечами.

– Это естественно. Как я сказал, она была расстроена. Вы, наверное, не спрашивали ее именно об этом.

– Да, не спрашивали, – признал Магнус. Но все же у него создалось впечатление, что Харпа старалась это скрыть. – Вы с ней встречались до того вечера, как погиб Габриэль Орн?

– Нет. Мы познакомились в тот злополучный вечер на демонстрации. Я специально приехал поучаствовать в этом мероприятии из Грюндарфьордюра. Я был на одном из субботних шествий до Рождества и решил, что просто должен присутствовать там. Я хотел быть услышанным. Хотел, чтобы правительство ушло в отставку.

– Расскажите подробнее о том вечере.

Рассказ Бьёрна почти полностью совпадал с изложением событий Харпы. Бьёрн не мог вспомнить многих деталей, ссылаясь на то, что это происходило девять месяцев назад. Магнус задавал ему одни и те же вопросы, пытаясь сбить с толку.

Ничего не вышло.

Поэтому Магнус сменил тему.

– Говорила ли вам Харпа об Оскаре Гуннарссоне?

– Да, – ответил Бьёрн. – Вы думаете, что она имеет какое-то отношение к его убийству.

– Мы просто задавали обычные в таких случаях вопросы.

– Нужно бы поделикатнее задавать их. Харпа так и не оправилась после самоубийства Габриэля Орна. Судя по тому, что она говорила, этот человек был подонком, но, думаю, в каком-то смысле ей от этого еще тяжелее. Она чувствует себя виноватой в том, что порвала с ним отношения. Она в расстроенных чувствах. От ваших расспросов ей стало еще тяжелее.

– Как думаете, есть у нее другая причина чувствовать себя виноватой?

– Нет, – ответил Бьёрн.

– Вы когда-нибудь встречались с Оскаром?

– Нет.

– Харпа говорила вам что-нибудь о своих отношениях с ним?

– Нет. Я не думаю, что у них были какие-то особые отношения.

Магнус достал фотографию Оскара.

– Знаете, кто это?

– Это Оскар, так ведь? Я видел в газете его снимок.

– Да, так. Он никого вам не напоминает?

Бьёрн вгляделся в фотографию.

– Пожалуй, слегка похож на Хью Гранта. Только волосы более темные.

– Нет, я имел в виду тех, кого вы знаете.

Бьёрн покачал головой.

– На Маркуса.

Бьёрн с удивлением посмотрел на Магнуса.

– Что? Сына Харпы? – Вгляделся в снимок пристальнее. – Это чепуха.

– Нет. Вы не знали?

– Как это понять – не знал? Чего не знал? На что вы намекаете?

– На то, что Оскар – отец Маркуса.

– Это чепуха.

– Харпа это подтвердила.

– Когда?

– Вчера.

Бьёрн вгляделся в фотографию еще пристальнее.

– Значит, она не говорила вам? – спросил Магнус.

– Я все равно вам не верю.

– Говорила она, кто отец Маркуса?

– Нет. Я как-то спросил, но она не захотела отвечать, и я больше не спрашивал. Это было не мое дело. – Бьёрн вернул фотографию Магнусу. – Да и теперь не мое.

Магнуса восхитило самообладание Бьёрна. Мимо прошли двое рыбаков, кивнули Бьёрну и Паллу, с нескрываемым любопытством взглянув на Магнуса, чужака в этом городке.

– Вы знали, что Харпа недавно ездила в Лондон? – спросил Магнус.

– Да. Месяца два назад. Всего на несколько дней.

– Знаете зачем?

– Она сказала, что нужно было развеяться.

– У нее были средства на это?

Бьёрн пожал плечами:

– Не знаю. Харпа работала в банке. Возможно, у нее были сбережения. К тому же она живет довольно экономно и заслуживает каких-то маленьких радостей.

– Говорила ли она вам, что виделась с Оскаром?

– Нет, – ответил Бьёрн.

– Вы ревнуете?

– Конечно, нет! – повысил голос Бьёрн. – Послушайте. Если я и доверяю кому на свете, то именно Харпе. С кем она встречалась до меня, не мое дело. Я не представлял, что Оскар был отцом Маркуса, и, честно говоря, до сих пор вам не верю. Возможно, Харпа ездила повидать его, не знаю. И если это так, я не удивляюсь тому, что она предпочла не распространяться об этой встрече.

– Вас не злит, что Харпа имеет от вас секреты?

Бьёрн строго и даже сердито посмотрел на Магнуса своими голубыми и очень ясными глазами. При этом у Магнуса создалось впечатление, что злится он на него, а не на Харпу.

– Нет.

– Бьёрн, где вы были во вторник вечером?

– Дайте припомнить. Это тогда Оскар был убит?

– Отвечайте на вопрос.

– В этот день я был в море. Вернулся вечером, около семи часов. Улов был хорошим, много макрели. Помог разгрузиться и навести порядок. Пошел домой.

– А в среду утром?

– Мы снова вышли на промысел, чуть свет. На этом же судне. На «Крии». Сейчас траулер в Атлантике, но вернется во второй половине дня. У них заболел один из членов команды – шкипер Густи. Палл его знает. – Бьёрн кивнул полицейскому. – Он может справиться у команды. А во вторник вечером я заходил в контору рыболовецкой компании получить деньги, причитавшиеся мне. Можете спросить у Солей, она подтвердит. Возможно, там это записано.

Он в упор взглянул на Магнуса.

– Так что я не был в Лондоне и не убивал банкиров.

– Узнал что хотел?

Магнус с Паллом шли по набережной к полицейскому участку.

– Человек он хладнокровный, – ответил Магнус. – Трудно понять, правду ли он говорит. Если хотел солгать, то наверняка мог сделать это убедительно.

– Я проверю его алиби. Но не сомневаюсь, что оно подтвердится, и тогда придется снять с него подозрение в убийстве банкира.

– Возможно, ты прав. Но проверяй тщательно. В таких маленьких городках люди нередко покрывают друг друга.

– Густи честный человек. И должен сказать, у Бьёрна здесь очень хорошая репутация.

– Расскажи мне о нем, – попросил Магнус. – Ты сам-то хорошо его знаешь?

– Превосходно. Как сам говоришь, городок этот маленький. У Бьёрна было собственное судно, «Лунди». Он выкупил его у своего дяди. Был очень удачливым, покупал квоты, работал без устали. Но все это делалось на взятые в долг деньги, и когда стряслась креппа, ему пришлось продать судно. С тех пор он нанимается на чужие суда, когда удается.

– Видел ты здесь Харпу?

– Как будто бы да. Темные вьющиеся волосы? Рост примерно метр восемьдесят?

Магнус только начинал привыкать к метрической системе мер. Представить рост человека в сантиметрах ему было все еще трудно.

– Да.

– Раза два она была здесь.

– У Бьёрна бывали неприятности?

– Нет. Здесь по крайней мере не было. Думаю, он выезжает в Рейкьявик время от времени поразвлечься. Останавливается у своего брата Гулли. Магнус?

– Да?

– Я не могу представить, чтобы Бьёрн убил кого-то.

Магнус остановился и поглядел на полицейского. У того был небольшой животик, впечатляющие усы, но глаза были добрыми. И в них сквозило беспокойство.

– Бьёрн тебе друг? – спросил Магнус.

– Нет. Не совсем. Однако…

– Что «однако»?

– Нужно было тебе говорить Бьёрну о сыне его подружки? О том, что его отец банкир? Какое это имеет отношение к полицейскому расследованию? Разве она не вправе скрывать это от любовника, если хочет?

Магнус пришел в раздражение. В таком городке, как этот, с населением в тысячу человек, от силы в две тысячи, местный полицейский будет скорее на стороне своих приятелей, а не детектива из большого города.

Но Палл был нужен Магнусу, и он взял себя в руки.

– Убийство – это всегда трагедия. Для жертв, безусловно, для их друзей и родных, для многих других людей. Расследование убийства причиняет тяжелую психологическую травму свидетелям. Я знаю, Бьёрн тебе симпатичен и ты считаешь его хорошим человеком. Но мы обязаны задавать эти неудобные вопросы. То и дело злим ими людей, хороших людей. Хотя в отличие от тебя я не убежден, что Бьёрн входит в эту категорию.

Палл хмыкнул.

Они подошли к своим машинам, «рейнджровер» Магнуса стоял рядом с полицейской машиной Палла возле деревянного здания участка.

Ингилейф ждала. Судя по виду, до боли знакомому Магнусу, она едва сдерживалась.

– Хорошо поговорили? – спросила она.

– В общем, да, – ответил Магнус. – В чем дело?

– Это Палл, да? – спросила Ингилейф, любезно улыбнувшись полицейскому.

– Он самый.

– Городская библиотека, наверно, закрыта по воскресеньям?

– Закрыта.

– Но вы знаете библиотекаршу?

– Да. Это двоюродная сестра моей жены.

– Можете попросить ее открыть для нас библиотеку?

Палл взглянул на Магнуса.

– Зачем?

В глазах Ингилейф появился какой-то странный блеск.

– Пока гуляла, я вспомнила кое-что. Один рассказ Бенедикта Йоханнессона. Кажется, он называется «На узкой дорожке». Тебе надо обязательно прочитать его.

– Это детектив? – спросил Палл.

– Нет, – ответил Магнус.

– Конечно, детектив! – вмешалась Ингилейф. – Рассказ об убийстве. На Голове Буланда, пятьдесят лет назад.

Палл вскинул брови.

– Я не могу открыть для вас библиотеку, но моя жена очень любит истории Бенедикта. Она здешняя, жила возле Берсеркьяхрауна. Посмотрим, есть ли у нее нужная вам книга.

Дом полицейского стоял на краю города, езда туда заняла пять минут. Жену его звали Сара, и у нее оказался экземпляр рассказов Бенедикта Йоханнессона. Ингилейф быстро нашла «На узкой дорожке». Рассказ был всего на пять страниц.

Она быстро просмотрела его, потом стала читать вслух. А дело было так. Мальчик ехал на лошади вдоль обрыва. Навстречу ему ехал мужчина, изнасиловавший его сестру. Когда они поравнялись друг с другом, мальчик толкнул ногой лошадь этого человека. Тот, не успев соскочить с седла, полетел под откос, в морскую пучину.

– Ну и что из этого следует? – Глаза Ингилейф блестели.

– Думаешь, Бенедикт столкнул моего прадеда с Головы Буланда?

– А ты нет?

Магнус видел, что Палла и его жену разбирает любопытство. Ему не хотелось раскрывать перед этими чужими людьми свои семейные тайны, но было бы нелишне узнать, нет ли у местных старожилов своего истолкования тех событий. Поэтому он вкратце изложил обстоятельства гибели своего прадеда. Упомянул он и о главе в книге «Болото и человек», наводившей на мысль, что Гуннар убил отца Бенедикта.

– Я это помню, – отозвалась Сара. – Когда книга вышла, она наделала здесь много шума. Мне тогда было пятнадцать лет, я помню, как мать и отец обсуждали этот эпизод. О загадочном исчезновении фермера из Храуна в этих местах все еще довольно оживленно судачили, хотя с тех пор прошло почти пятьдесят лет. А книга Бенедикта предлагала объяснение, и местные жители сразу обратили на это внимание. Его убил сосед. И это был ваш прадед?

– Да. Он жил в Бьярнархёфне. Я узнал об этом совсем недавно.

– А потом, конечно, вскоре убили и самого Бенедикта. Но это случилось в Рейкьявике. Убийцу, кажется, так и не поймали.

– Ходили ли здесь какие-нибудь слухи о местном следе?

– Her, конечно. Такое происходит обычно в большом городе, не правда ли? То есть не имеет никакого отношения к провинциалам.

– И ничего не говорилось о смерти Гуннара на Голове Буланда?

– Нет. Там бывали несчастные случаи, особенно в давнее время, пока дорогу не расширили. И, само собой, известно много историй о троллях, сбрасывающих людей со скалы.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся Магнус.

– Ты расследуешь это все? – спросил его Палл.

– Только в частном порядке, – ответил Магнус. – Это вовсе не официальное полицейское дело. Но спасибо, Сара, что показали нам эту книгу. И пожалуйста, не говорите об этом никому.

Магнус понимал, что нельзя быть полностью уверенным в их сдержанности, даже принимая во внимание то, что Палл был полицейским и они казались вполне порядочными людьми.

– Никаких проблем, – улыбнулась Сара. – Хотя можете представить, как подхватили бы в городке этот слух. Останьтесь с нами. Я приготовила отличный обед, и его вполне хватит еще на двоих.

Глава девятнадцатая

Суп из баранины с овощами оставил самое хорошее впечатление. У Палла и Сары было двое замечательных, хотя и несколько шумных детей. В общем, Магнус и Ингилейф могли в полной мере ощутить сердечность хозяев. Паллу нужно было вести сына на тренировку по баскетболу, поэтому они вскоре ушли.

– Ну, что думаешь об этом рассказе? – спросила Ингилейф. – Думаешь, что твоего прадеда столкнули?

Магнус улыбнулся.

– Это классический вопрос, так ведь? Упал он или его столкнули? В данном случае, возможно, не обошлось без воздействия внешнего фактора. Но кто его реализовал?

– Должно быть, сам Бенедикт.

– Или кто-то, кого он хорошо знал. Брат? Я не могу поверить, чтобы Бенни признался в этом в своем рассказе.

– Может, хотел как-то избавиться от этого воспоминания, – предположила Ингилейф. – Как-никак эта глава в «Болоте и человеке» определенно о Гуннаре.

– Это может быть совпадением, – не очень уверенно проговорил Магнус.

– Ты полицейский. Неужели веришь в совпадения?

– Как ни странно, верю, – признался Магнус. – В жизни такое случается. Нужно быть непредвзятым.

– Значит, надо повидаться с Уннюр? Узнать, читала ли она этот рассказ?

– Я позвоню ей.

Уннюр согласилась встретиться с ними в названном ею ресторане в Стиккисхольмюре. Это было чрезвычайно уютное и располагающее к непринужденному общению заведение, но там сидели только испанец и исландец, обсуждавшие на английском проблемы промысла. Из окон открывался хороший вид на гавань, где разворачивался паром, направляющийся к Западным Фьордам.

Уннюр с чашкой кофе ждала их. Магнус представил ей Ингилейф.

– Я не захотела встречаться на этот раз в доме, – сразу же заявила Уннюр. – Там муж, а я не говорила ему о романе с твоим отцом. Я не горжусь этой связью и не хочу, чтобы он о ней знал.

– Понимаю. Но не беспокойтесь. Как я сказал по телефону, разговаривать мы будем не об этом.

– Прочел ту главу в «Болоте и человеке»? – спросила Уннюр.

– Да, – ответил Магнус. – Думаете, все указывает на то, что Гуннар убил соседа?

– Да. Я уверена в этом. Когда эта книга вышла, здесь было много разговоров. Кто-то быстро обнаружил сходство. Тогда я еще работала в Рейкьявике, но при встрече с родственниками речь только об этом и шла.

– Не знаете, что говорил Бенедикт по этому поводу?

– Отрицал, но ему никто не верил. Думаю, он удивлялся тому, что люди усмотрели подобную взаимосвязь. И конечно, твой дед утверждал, что все это чушь. Естественно, эта книга вызывала у него злость. А моя тетя убедила меня, что в ней кое-что есть.

– Ваша тетя?

– Да. Жена моего дяди. И старшая сестра Бенедикта. Тогда она жила в Храуне.

– И она подтвердила эту историю?

– Нет, – ответила Уннюр. – Она не хотела ничего говорить. Лишь понимающе улыбалась.

– Знали вы Бенедикта?

– Да. Мы встречались раза два на больших семейных сборищах. Приятный человек, очень умный, довольно тихий. Его мать продала ферму в Храуне и переехала сюда, в город. У нее был магазин одежды. Она умерла где-то в шестидесятых. Но ты говоришь, что нашел еще один рассказ?

– Да. Его вспомнила Ингилейф. У вас есть сборники его рассказов?

– Нет, – ответила Уннюр.

– Так вот, там есть рассказ, озаглавленный «На узкой дорожке». – И пересказал сюжет внимательно слушавшей Уннюр.

– Понятно. Теперь вспоминаю. Ведь Гуннар упал с какого-то утеса, не так ли?

– Да, – ответил Магнус. – С Головы Буланда. Он ехал верхом. Я слышал это от деда.

– И ты предполагаешь, что его кто-то столкнул? Бенедикт?

– Возможно. В рассказе парень мстит за изнасилование сестры. В данном случае он бы мстил за убийство отца.

Уннюр задумалась.

– Думаю, это правдоподобно. Мне трудно представить, что Бенедикт кого-то убил. Но теперь это уже давняя история, так ведь?

– Может быть, не такая уж давняя. Вспомните, Бенедикта ведь тоже убили. В восемьдесят пятом году.

– Но его убил грабитель, – заметила Уннюр.

Какое-то время все трое сидели молча, обдумывая эту историю.

Уннюр содрогнулась.

– Это жутко. Три смерти. За пятьдесят лет. С тридцатых по восьмидесятые годы.

– Ваша тетя еще жива? – спросила Ингилейф.

– Да. Но вряд ли она вам что-то скажет.

– Поведение стариков предсказать трудно, – вздохнула Ингилейф. – Иногда они рады поговорить именно о тех, кого уже нет на свете.

– Это важно, – с задумчивым видом проговорил Магнус.

– Да, наверное, – согласилась Уннюр. – Что же, пойдем, повидаем ее. Она живет рядом.

Выйдя из ресторана, они пошли по улочке, поднимавшейся вверх, к рыбозаводу. Подошли к крохотному, напоминавшему картинку из детской книжки ярко-зеленому домику с окрашенной в красный цвет гофрированной железной крышей. Окна украшали безделушки в виде эльфов. Уннюр позвонила. Над дверью висела белая табличка, там была старательно выведена черной краской дата постройки – «1903», цифры обрамлял цветочный орнамент.

Хильдюр, тетя Уннюр, была маленькой, сгорбленной, с ясными голубыми глазами, выражавшими несомненно острый ум. При виде племянницы лицо ее засветилось. Она повела гостей в жарко натопленную, до предела заставленную мебелью гостиную с пейзажами на стенах и исландскими флажками, торчащими среди фигурок всевозможных эльфов, котиков, троллей и чучел птиц, не оставлявших какого-либо свободного места. Она первым делом отправила племянницу на кухню принести кофе.

Сама же Хильдюр занялась вязанием.

– Для правнука, – пояснила она. – На будущей неделе ему исполнится два года, это ко дню рождения, так что, пожалуйста, не обращайте внимания на эти манипуляции.

При этом она гордо продемонстрировала почти законченный свитер из овечьей шерсти с замысловатыми сине-белыми узорами, пересекающимися на груди и плечах концентрическими кругами.

– Красивый, – не смогла скрыть своего восторга Ингилейф.

Старушка была явно довольна этим замечанием.

Уннюр вернулась с кофейником.

– Тетя, это Магнус Рагнарссон. Внук Халлгримура.

Голубые глаза Хильдюр тут же устремились на Магнуса, радушие в них сменилось подозрительностью.

– В детстве я четыре года прожил у деда с бабушкой, – пояснил Магнус. – Счастливым это время я бы не назвал.

– Надо полагать, – понимающе усмехнулась старушка.

– Насколько я понимаю, вы знали моего деда?

– Ну а как же, – ответила Хильдюр. – Мы жили по соседству, пока мне не исполнилось двадцать. Наша семья жила в Храуне. С тех пор я старалась избегать его.

– Вы его недолюбливаете?

– Да. Недолюбливаю. В детстве они с Бенни были большими друзьями, но мне казалось, он в некотором смысле подавлял моего брата. Став постарше, они не общались.

– Я тоже его недолюбливаю, – решил прояснить свою позицию Магнус. Старушка была потрясена. Преданность дедушке с бабушкой в исландском обществе непреложна.

– Помните моего прадеда? – спросил Магнус. – Гуннара.

– Да, – ответила Хильдюр.

– Каким он был?

Хильдюр ответила не сразу.

– Он был плохим человеком, – сказала она наконец.

– Очень плохим, – добавил Магнус. – Он убил вашего отца, так ведь?

В комнате наступила тишина, слышалось только тиканье настенных часов, внезапно показавшееся очень громким.

– По-моему, да, – нарушила в конце концов молчание Хильдюр. – В детстве я об этом не догадывалась. Он приходил к нам на ферму после исчезновения отца. Помогал матери в работе, был хорошим соседом. Но все это время помнил, что он убил ее мужа.

Старушка содрогнулась.

– Как вы узнали? Вам сказал Бенедикт?

Магнус старался не выдавать голосом волнения. Не хотел пугать ее.

Хильдюр оглядела присутствующих. В этот миг Магнусу показалось, что Ингилейф, вероятно, права, то есть Хильдюр может отказаться от дальнейшего ревностного хранения этой тайны. Но потом, поразмыслив, старушка покачала головой.

– Не могу сказать. Некоторые тайны уносят с собой в могилу.

– Читали рассказ вашего брата «На узкой дорожке»? – спросил Магнус.

Старушка понимающе улыбнулась.

– Да. Читала.

– Думаете, Бенедикт мог столкнуть Гуннара в море на Голове Буланда? В отместку за то, что Гуннар убил вашего отца?

– В тот день, когда Гуннар сорвался в море, Бенедикт возвращался из Олафсвика. Он утверждал, что не видел Гуннара. Ему все поверили. Бенедикт был честным мальчиком. – Ее глаза сверкнули. – Собственно говоря, и честным взрослым. В конце концов, он должен был как-то сказать правду.

– Понимаю, – с улыбкой проговорил Магнус. – И спасибо.

Он встал, собираясь уходить.

– Конечно, это произошло давно, но я очень сожалею о вашем отце.

В глазу старушки неожиданно появилась слезинка.

– Я тоже.

Ингилейф настояла на своем. Несмотря на нежелание Магнуса, они остановились на обратном пути у Берсеркьяхрауна. «Рейнджровер» оставили на ферме Храун, на восточной стороне лавового поля, напротив Бьярнархёфна.

Ферма Храун с ее несколькими надворными постройками и двумя небольшими домами, примыкающими к главному зданию, была такой же, какой ее помнил Магнус. Круглые тюки прессованного сена, укрытые белым пластиком, окаймляли луг, где паслись тучные овцы. Магнус и Ингилейф пошли по лавовому полю и через несколько метров обнаружили Берсеркьягату. Это была высеченная в застывшей лаве тропа шириной немногим более фута.

– Я думала, она будет пошире, – заметила Ингилейф.

– Если вспомнить, что ее высекали в твердой породе два человека, она достаточно широкая, – возразил Магнус. – И по ней гораздо легче идти в Бьярнархёфн.

– Покажи мне ту каменную пирамиду.

Тропа вилась среди причудливых наслоений застывшей лавы, спускалась в лощины и поднималась снова. В исландской осени есть своя спокойная красота. Может, не столь броская, как в Массачусетсе в пору «индейского лета», но благодаря оранжево-золотистому вереску и темно-красным листьям черники не менее завораживающая.

Они увидели проблески Храунсвик, Лавовой бухты, между двумя фермами, где поток лавы когда-то стекал в море. На волнах покачивались два селезня гаги в черно-белом оперении. Магнус подумал, собирают ли все еще обитатели Бьярнархёфна серовато-коричневый гагачий пух после того, как птенцы покинут гнезда? За бухтой тянулись шхеры, хорошо знакомые Магнусу по рыбалкам на ялике.

– Очень трудно все это осознать, – тяжело вздохнул Магнус. – Йоханнес. Гуннар.

– Похоже, ты возрождаешь традиции семейной вражды, – усмехнулась Ингилейф. – Право, это замечательно. Совсем как в старые времена. Арнкель, Торольф, Снорри и – кто там был еще? Бьярн из Брейдавика?

– Да, – ответил Магнус. – Вроде того.

– Что ты думаешь об убийстве Бенедикта? Полагаешь, тут есть связь?

– Возможно, – ответил Магнус. – В Исландии грабители обычно не убивают людей, хотя, конечно, случиться такое может. На будущей неделе я возьму и просмотрю дело о его убийстве.

– Во всяком случае, твой дед тут ни при чем.

– Не знаю, не знаю. Он был бы готов к семейной вражде.