Текст книги "Честное предупреждение"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 43. Джек

Мы собрались в студии «Сан Рэй» на бульваре Кауэнга, чтобы записать финальный выпуск подкаста о Сорокопуте. Финальный – по крайней мере до тех пор, пока в деле не произойдет прорыв, достойный нового эпизода. Позади осталось семнадцать выпусков. Я рассмотрел эту историю со всех мыслимых ракурсов и проинтервьюировал каждого, кто имел хоть какое-то отношение к делу и был готов говорить под запись. В их число вошла даже Гвинет Райс: мы записали её прямо в больничной палате, хотя голос её теперь звучал как жутковатое электронное порождение, исходящее из динамиков ноутбука.

Этот последний эпизод задумывался как широко разрекламированная дискуссия в прямом эфире, на которую я собрал столько участников событий, сколько смог. В студии звукозаписи стоял круглый стол. За ним сидели Рэйчел Уоллинг, агент Метц из ФБР, детектив Руис из полиции Анахайма, Майрон Левин из «FairWarning» и Эрве Гаспар – адвокат, представлявший интересы Джессики Келли, жертвы по делу Уильяма Ортона. Я так и не смог выяснить, кто из двоих – Руис или Гаспар – был моим тайным информатором, моей «Глубокой Глоткой». Оба всё отрицали. Но Гаспар с готовностью принял приглашение участвовать в подкасте, тогда как Руиса пришлось уговаривать. Это склоняло чашу весов в сторону Гаспара: похоже, он наслаждался той тайной ролью, которую сыграл в этом деле.

И наконец, с нами на связи была Эмили Этуотер, звонившая из неизвестного уголка Англии, готовая отвечать на вопросы по телефону.

Звонки начали поступать еще до начала эфира. Это меня не удивило. Аудитория подкаста неуклонно росла. Более полумиллиона человек прослушали эпизод прошлой недели, в котором мы анонсировали это живое мероприятие.

Мы расселись вокруг стола, а Рэй Столлингс, звукоинженер и владелец студии, раздал гарнитуры, проверяя и настраивая микрофоны.

Для меня этот момент был мучительным. Прошло почти три месяца с попытки похищения, предпринятой Робинсоном Фелдером. За это время я видел Рэйчел лишь однажды – когда она заехала ко мне на квартиру забрать оставшиеся вещи.

Мы больше не встречались, несмотря на мои извинения и то, что я забрал назад обвинения, брошенные ей в тот последний вечер. Как она и предупреждала, мои слова разрушили всё. С нами было покончено. Чтобы заполучить её на финальный подкаст, мне пришлось развернуть целую кампанию по электронной почте – цифровую версию мольбы и ползания на коленях. Я мог бы спокойно провести эпизод и без неё, но надеялся, что, оказавшись с ней в одной комнате, я смогу высечь хоть какую-то искру или хотя бы получу шанс еще раз исповедаться в своих грехах и попросить прощения.

Это не был полный разрыв связи, поскольку мы всё еще были неразрывно спаяны делом Сорокопута. Она была моим источником. У неё был доступ к Метцу и расследованию ФБР; у меня был доступ к ней. Хотя мы общались только по электронной почте, это всё же было общением, и я не раз пытался вовлечь её в разговор, выходящий за рамки отношений «источник – репортер». Но она пресекала и отбивала любые подобные попытки, требуя, чтобы отныне мы сохраняли сугубо профессиональный тон.

Я наблюдал за ней, пока Рэй устанавливал микрофон перед её губами и просил произнести свое имя для настройки уровня звука. Она все это время избегала встречаться со мной взглядом. Оглядываясь назад, я был озадачен этим поворотом событий не меньше, чем всем остальным, что произошло в этом деле. Я не мог понять, что такого было – или чего не хватало – внутри меня, что заставляло сомневаться в очевидном и искать трещины в самом надежном фундаменте.

Как только мы вышли в эфир, я начал с заготовленного вступления, которое использовал в начале каждого выпуска:

– Смерть – это моя тема. Я зарабатываю ею на жизнь. На ней я строю свою профессиональную репутацию... Я Джек Макэвой, и это «Убойный отдел», тру-крайм подкаст, который уводит вас за заголовки газет и ставит на след убийцы вместе со следователями, ведущими дело.

– Этот эпизод завершает наш первый сезон живой дискуссией с участием следователей, адвокатов и журналистов, которые сыграли свою роль в разоблачении и охоте на серийного убийцу, известного как Сорокопут...

И всё в таком духе. Я представил участников круглого стола и начал принимать вопросы слушателей. Большинство из них были простыми и предсказуемыми. Я выступал в роли модератора, выбирая, кому из участников переадресовать вопрос. Всех заранее проинструктировали отвечать коротко и четко. Чем короче ответ, тем больше вопросов мы успеем охватить. Я направлял Рэйчел больше вопросов, чем следовало бы, полагая, что это создаст иллюзию нашего общения. Но через какое-то время это стало ощущаться пустым и неловким.

Самый необычный звонок поступил от женщины, назвавшейся Чарис. Она не задала вопроса о деле Сорокопута. Вместо этого она рассказала, что одиннадцать лет назад её сестру Кайли похитили и убили, бросив тело в песке под пирсом в Венисе. Она сказала, что полиция так никого и не арестовала, и, насколько ей известно, расследование не ведется.

– Мой вопрос: не могли бы вы расследовать её дело? – спросила Чарис.

Вопрос был настолько неожиданным, что я запнулся с ответом.

– Ну, – сказал я, – я, наверное, мог бы взглянуть на него и проверить, что сделала полиция, но я не детектив.

– А как же Сорокопут? – настаивала Чарис. – Вы же расследовали его дело.

– Обстоятельства были немного другими. Я работал над статьей, и она переросла в дело о серийных убийствах. Я...

Меня прервали гудки. Чарис повесила трубку.

После этого я вернул дискуссию в нужное русло, но эпизод всё равно затянулся. Заявленный час растянулся на полтора, и единственными моментами, когда мы отвлекались от вопросов слушателей, были рекламные вставки наших спонсоров – в основном других криминальных подкастов.

Дозвонившиеся слушатели были в восторге от «Убойного отдела», и многие с нетерпением спрашивали, о чем будет следующий сезон и когда он начнется. На эти вопросы у меня пока не было официального ответа. Но было приятно осознавать, что там, снаружи, есть аудитория, которая ждет. Это немного подняло мой падающий дух.

Должен признаться, втайне я надеялся услышать его. Сорокопута. Я надеялся, что он был одним из слушателей подкаста и не сможет удержаться от соблазна позвонить, чтобы подразнить или пригрозить журналистам и следователям. Именно поэтому я позволил эфиру затянуться. Я хотел дать слово каждому дозвонившемуся, на случай, если он ждет своей очереди.

Но этого так и не случилось. Когда мы ответили на последний вопрос и отключили прямой эфир, я посмотрел через стол на Меца. Мы заранее обсуждали вероятность того, что «субъект» – как говорят в ФБР о неизвестном подозреваемом – позвонит. Он покачал головой, и я пожал плечами. Я взглянул на Рэйчел, сидевшую рядом с Мецем. Она уже снимала наушники. Потом я увидел, как она коснулась его руки и наклонилась, чтобы что-то прошептать. Жест показался мне слишком интимным. Мое настроение упало еще ниже.

Я завершил запись дежурными благодарностями всем причастным: участникам, спонсорам, студии и звукорежиссеру. Я пообещал слушателям, что мы вернемся с новой главой в деле Сорокопута, как только что-нибудь произойдет. Мы закончили под мелодию саксофонистки Грейс Келли «By the Grave».

Вот и всё. Я снял наушники и повесил их на стойку микрофона. Остальные сделали то же самое.

– Спасибо всем, – сказал я. – Это было хорошо. Я надеялся, что Сорокопут позвонит, но он, наверное, был занят стиркой сегодня.

Это была жалкая и бестактная попытка пошутить. Никто даже не улыбнулся.

– Мне нужно в дамскую комнату, – сказала Рэйчел. – Так что я ухожу. Рада была всех видеть.

Вставая, она улыбнулась мне, но я не мог возлагать на эту улыбку никаких надежд. Я смотрел, как она выходит из студии.

Гаспар и Руис ушли следующими, так как им обоим предстояло ехать обратно в округ Ориндж. Я спросил Рэя, на линии ли еще Эмили, но он сказал, что она отключилась. Майрон ушел следующим, за ним Метц. Я остался с Рэем, который спрашивал, хочу ли я, чтобы он сократил запись до часа или выложил её целиком как финал сезона. Я сказал ему выкладывать всё. Те, кто не слушал прямой эфир, смогут скачать полную версию и слушать столько, сколько захотят.

Я спустился на лифте в подвал здания. Гараж был вечно переполнен, и парковщик по имени Родриго постоянно переставлял машины, запертые вторым рядом, чтобы люди могли въезжать и выезжать. Когда двери лифта открылись, я увидел через нишу, что Рэйчел стоит в гараже вместе с Метцем, ожидая свои машины. Я задержался на мгновение. Сам не знаю почему. Я подумал, что если Мец получит свою машину первым, у меня будет шанс поговорить с Рэйчел и, может быть, пригласить её на встречу, чтобы прояснить ситуацию между нами. За последний месяц я использовал доходы от рекламы в подкасте, чтобы взять в лизинг новую машину и снять квартиру побольше. После десяти лет езды на раздолбанном джипе я обзавелся новым авто: внедорожником «Рендж Ровер», который был воплощением зрелости и безопасности. Я подумал, может, мы оставим машину Рэйчел в гараже и пройдемся вверх по улице до ресторана «Miceli’s», чтобы выпить по бокалу вина.

Но я ошибся. Родриго подогнал машину, которую я узнал как служебный автомобиль федералов, и они оба направились к ней; Рэйчел пошла к пассажирской двери. Это сказало мне больше, чем я хотел знать. Сгорая от стыда, я подождал, пока они отъедут, прежде чем выйти из ниши в гараж.

Но я не рассчитал время. Как только я вышел, Рэйчел повернулась на сиденье, чтобы потянуться за ремнем безопасности. Наши взгляды встретились, и она улыбнулась, пока машина федералов выезжала. Я принял это как улыбку-извинение. И как прощальный взгляд.

Родриго подошел ко мне сзади.

– Мистер Джек, – сказал он. – Ваша готова. Первый ряд, ключи на переднем колесе.

– Спасибо, Родриго, – ответил я, всё еще провожая взглядом машину Меца, поворачивающую из гаража на Кауэнгу.

Как только она скрылась из виду, я в одиночестве побрел к своей машине.

Глава 44.

Я решил, что мне некуда ехать, кроме как домой. Выехав на Кауэнгу, я направился на север. Я следовал по дороге, огибающей большой изгиб на запад, пока она не перешла в бульвар Вентура, и я оказался в Студио-Сити. Мое новое жилье представляло собой двухкомнатную квартиру на Вайнленд. Я размышлял о том, что только что увидел на парковке, и как мне следует это толковать. Я не следил за дорогой и не заметил вспыхнувших впереди стоп-сигналов.

Система предотвращения столкновений моего нового внедорожника сработала мгновенно, и с приборной панели раздался резкий сигнал тревоги. Я вынырнул из своих мыслей и ударил по тормозам обеими ногами. Внедорожник с визгом остановился в полуметре от «Приуса», застывшего передо мной. Я почувствовал глухой толчок удара сзади.

– Черт!

Я успокоился, проверил зеркало заднего вида, затем вышел осмотреть повреждения. Я подошел к багажнику и увидел, что машина позади меня стоит метрах в двух. На задней части моего автомобиля не было и следа повреждений. Я посмотрел на другого водителя. Его окно было опущено.

– Ты меня ударил? – спросил я.

– Нет, я тебя не бил, – возмущенно ответил он.

Я снова осмотрел заднюю часть своей машины. На ней всё еще висели временные номера.

– Эй, приятель, может, сядешь в свою красивую новую тачку и поедешь дальше? – крикнул водитель. – Ты задерживаешь движение этой херней.

Я отмахнулся от него и его грубости и забрался обратно на водительское сиденье, сбитый с толку всей этой ситуацией. Я продолжил движение, размышляя о случившемся. Я определенно почувствовал какой-то тяжелый глухой удар, когда нажал на тормоза. Я подумал, не сломалось ли что-то в новой машине или не разболталось ли, а затем вспомнил про «Икею». Моя новая квартира была почти в два раза больше старой. Это потребовало больше мебели, и с тех пор как у меня появился новый внедорожник, я сделал несколько рейсов в «Икею» в Бербанке, активно используя задний багажный отсек. Но я был уверен, что ничего там не оставил. Отсек был пуст. Или должен был быть пуст.

И тут меня осенило. Я проверил зеркало заднего вида, но на этот раз меня больше интересовало то, что находилось по мою сторону заднего стекла, а не за машиной. Выдвижная шторка багажного отделения была на месте. Ничего подозрительного.

Я достал телефон и набрал Рэйчел. Звонок оглушительно раздался из динамиков стереосистемы. Я забыл о Bluetooth-соединении, которое настроил мне продавец при выдаче машины.

Я быстро нажал кнопку на панели, отключая аудиосистему. Гудки вернулись обратно в телефон у моего уха.

Но Рэйчел не ответила. Вероятно, она всё еще была с Метцем и подумала, что я звоню ради какого-нибудь сентиментального разговора в духе «давай начнем всё сначала». Включилась голосовая почта, и я сбросил вызов.

Я позвонил снова и, пока ждал ответа, потянулся к ноутбуку на соседнем сиденье и открыл его. Я знал, что номер мобильного Меца был у меня в файле на рабочем столе. Но на этот раз Рэйчел ответила.

– Джек, сейчас не самое подходящее время.

Я захлопнул крышку ноутбука и заговорил тихим голосом:

– Ты с Метцем?

– Джек, я не собираюсь обсуждать, с кем я...

– Я не в том смысле. Ты всё еще едешь в машине с Метцем?

Я снова проверил зеркало заднего вида и понял, что мне нельзя говорить вслух.

– Да, – сказала Рэйчел. – Он просто подвозит меня до офиса.

– Проверь сообщения, – сказал я.

И отключился.

Движение снова замедлилось, когда я подъехал к перекрестку с Вайнленд. Я использовал этот момент, чтобы набрать сообщение Рэйчел.

«Я в машине. Страйк прячется сзади».

Отправив сообщение, я понял, что автокоррекция исправила «Сорокопут» (Сорокопут) на «Страйк». Впрочем, я решил, что она поймет.

Она поняла, и я получил почти мгновенный ответ.

«Ты уверен? Где ты?»

Я подъезжал к своему дому, но проехал мимо. И напечатал ответ.

«Вайнленд»

Телефон завибрировал, на экране высветилось имя Рэйчел. Я принял вызов, но не сказал «алло».

– Джек?

Я кашлянул, надеясь, что она поймет: я не хочу выдавать, что разговариваю по телефону, человеку, прячущемуся сзади.

– Хорошо, я поняла, – сказала Рэйчел. – Ты не можешь говорить. Значит так, слушай, у тебя два варианта. Ты добираешься до людного места, заезжаешь на парковку, где есть народ, просто выходишь и бежишь от машины. Сообщи мне местоположение, и мы постараемся направить туда полицию, чтобы, надеемся, поймать его.

Она помолчала мгновение, ожидая хоть какой-то реакции, прежде чем перейти к варианту номер два. Должно быть, она расценила мое продолжающееся молчание как интерес к альтернативному плану.

– Хорошо, другой вариант – мы делаем всё, чтобы гарантированно взять его. Ты едешь к определенному месту, мы устраиваем «подкову», как делали раньше, и наконец ловим этого парня. Этот вариант для тебя более рискованный, конечно, но я думаю, если ты будешь продолжать движение, он ничего не предпримет. Он будет ждать.

Она выждала паузу. Я молчал.

– Итак, Джек, сделаем так. Кашляни один раз, если выбираешь первый вариант. Не кашляй, не делай ничего, если хочешь пойти по второму пути.

Я понял, что если возьму время на раздумье, мое молчание подтвердит, что я выбираю более рискованный второй вариант. Но это было нормально. В этот миг передо мной вспыхнул образ Гвинет Райс на больничной койке, окруженной трубками и аппаратами, и её электронная мольба не брать Сорокопута живым.

Я хотел второй вариант.

– Хорошо, Джек, вариант два, – сказала Рэйчел. – Кашляни сейчас, если я ошиблась.

Я промолчал, и Рэйчел приняла подтверждение.

– Тебе нужно выехать на 101-е шоссе и двигаться на юг, – сказала она. – Мы только что были на нем, там свободно. Ты сможешь добраться до Голливуда, а к тому времени у нас будет план. Мы разворачиваемся и будем там.

Я приближался к въезду на 170-е шоссе в южном направлении. Я знал, что менее чем через полтора километра оно сливается со 101-м. Рэйчел продолжила:

– Я буду держать линию открытой, пока Мэтт всё организует – он связывается с полицией Лос-Анджелеса. Они смогут мобилизоваться быстрее. Тебе просто нужно оставаться в движении. Он ничего не предпримет, пока машина едет.

Я кивнул, хотя и знал, что она меня не видит.

– Но если что-то случится и тебе придется остановиться, просто выходи из машины и беги. Спасайся, Джек... Мне нужно... чтобы ты был в безопасности.

Я уловил тихий, более интимный тон в её голосе и захотел ответить. Я надеялся, что мое молчание передало хоть что-то. Но так же быстро в моем сознании зашевелилось сомнение. Может, я всё-таки оставил что-то в багажном отделении? А толчок, который я почувствовал, был просто от выбоины на дороге? Я поднимаю на ноги ФБР и полицию Лос-Анджелеса, основываясь по сути на предчувствии. Я начал жалеть, что не кашлянул один раз и не направил машину к полицейскому участку Северного Голливуда.

– Окей, Джек, – голос Рэйчел вернулся к командному тону. – Я свяжусь с тобой, когда мы всё подготовим.

Мне повезло: я увидел впереди зеленый свет для поворота на въезд на автостраду.

Отбросив сомнения, я повернул. Въезд на шоссе сделал петлю, и вот я уже ехал на юг по 170-му. Я занял одну из полос слияния со 101-м и разогнал машину до ста километров в час. Рэйчел была права. Шоссе было умеренно загружено, но поток двигался. Час пик еще не наступил, и большая часть трафика шла на север, из центра города в пригороды Долины и дальше.

Как только я влился в поток на 101-м, я перестроился в скоростную полосу и держался в потоке, двигаясь теперь со скоростью около восьмидесяти километров в час. Каждые несколько секунд я поглядывал в зеркало заднего вида и держал телефон у левого уха. Я слышал голос Меца – он говорил по другому телефону в машине с Рэйчел. Звук был приглушенным, и я не мог разобрать всех слов. Но я определенно считывал тревогу в его тоне.

Вскоре я въехал на перевал Кауэнга и увидел впереди здание «Кэпитол Рекордс». Ожидая, пока Рэйчел вернется на линию и расскажет план, я складывал кусочки головоломки воедино. Я понял, что Сорокопут всё-таки был слушателем подкаста, и я сам дал ему всё необходимое. В конце каждого эпизода я рекламировал студию звукозаписи, когда благодарил Рэя Столлингса.

Затем я неоднократно объявлял время и дату живого круглого стола, который должен был стать финальным эпизодом.

Сорокопуту оставалось только проследить за зданием, где располагалась студия «Сан Рэй», чтобы понять, как использовать ситуацию в гараже в своих интересах. Парковщик оставлял ключи от машин, которые он переставлял, на правом переднем колесе каждого автомобиля. Сорокопут мог прокрасться внутрь, пока Родриго тасовал машины, использовать ключ, чтобы открыть мой «Рендж Ровер», а затем спрятаться сзади.

Вдруг я осознал, что есть и другая вероятность. Я раструбил о времени и месте записи подкаста на весь свет. Вполне возможно, что если кто-то и прячется сзади, то это не Сорокопут. Это мог быть еще один сумасшедший «инцел» вроде Робинсона Фелдера. Я отнял телефон от уха, чтобы попытаться написать об этой возможности Рэйчел, когда снова услышал её голос.

– Джек?

Я ждал.

– У нас есть план. Мы хотим, чтобы ты доехал до бульвара Сансет и съехал с шоссе. Съезд выведет тебя на Ван-Несс, на перекресток с Гарольд-Уэй. Сразу поворачивай направо на Гарольд-Уэй, мы будем готовы встретить тебя там. У полиции Лос-Анджелеса там уже два экипажа, и еще несколько в пути. Мы с Мэттом будем через две минуты. Прочисти горло, если ты понял и мы готовы действовать.

Я выждал секунду, а затем громко прочистил горло. Я был готов.

– Хорошо, Джек, теперь я хочу, чтобы ты попытался написать мне описание того, на чем ты едешь. Я знаю, ты упоминал в недавнем письме, что купил новую машину. Напиши марку, модель и цвет. Цвет важен, Джек. Мы должны знать, кого встречать. Также напиши, какой съезд ты проехал последним, чтобы мы понимали тайминг. Давай, но будь осторожен. Не разбейся, пока пишешь.

Я убрал телефон от уха и набрал нужную информацию в сообщении, постоянно переключая внимание с экрана на зеркало заднего вида и на дорогу.

Я только что отправил сообщение, добавив, что собираюсь проехать съезд на Хайленд, когда поднял глаза на дорогу и увидел, как по всем полосам вспыхнули стоп-сигналы.

Движение замирало.

Глава 45.

Впереди произошла авария. Сидя за рулем высокого внедорожника, я мог видеть поверх крыш машин, скопившихся передо мной: в небо поднимался дым, а поперек дороги, блокируя скоростную полосу и левую обочину шоссе, стоял развернутый автомобиль.

Я понимал: нужно уходить вправо, пока я намертво не встал в заторе. Включив поворотник, я почти вслепую начал пробиваться через четыре полосы замедляющегося потока.

Мои маневры вызвали яростный хор клаксонов – водители вокруг пытались сделать то же самое. Движение замедлилось до черепашьего шага, расстояние между бамперами сжалось до минимума, но ни у кого на этой дороге не было такой чрезвычайной ситуации, как у меня. Мне было плевать на их разочарование и гудки.

– Джек? – раздался голос Рэйчел. – Я слышу сигналы, что там… Я знаю, ты не можешь говорить. Попробуй написать сообщение. Мы получили данные, которые ты отправил. Постарайся объяснить, что происходит.

Я сделал то, что делает большинство водителей в Лос-Анджелесе, когда остаются в машине одни. Я проклял пробку.

– Черт побери! Почему мы останавливаемся?

Мне оставалось преодолеть одну полосу, и я рассчитывал, что это будет самый быстрый способ обогнуть затор. Я больше не доверял зеркалам и, прижимая телефон к уху, крутился на сиденье, оценивая конкурентов через стекла.

– Хорошо, Джек, я поняла, – сказала Рэйчел. – Но поезжай по обочине, делай что хочешь, только доберись сюда.

Я кашлянул один раз, сам не зная, означало это «да» или «нет». Я знал только одно: нужно объехать пробку. Как только я минуем место аварии, шоссе будет свободно, и я полечу.

Я медленно прополз мимо съезда на Хайленд-авеню. Место аварии было метрах в двухстах впереди, не доезжая до съезда на Вайн-стрит. Именно там движение встало окончательно.

Теперь я видел людей, выходящих из машин и стоящих прямо на автостраде. Автомобили двигались по сантиметру, огибая дымящиеся обломки. Позади завыла сирена, и я понял: прибытие спасателей перекроет дорогу еще сильнее и надолго. Я также знал, что мог бы сам подъехать к этим спасателям с тем смертоносным грузом, который, как я полагал, везу. Но поймут ли они, что у меня в машине? Смогут ли они схватить его?

Я обдумывал эти вопросы и те полтора километра, что оставались мне до бульвара Сансет, когда сзади раздался громкий щелчок.

Я резко обернулся и увидел, что подпружиненная шторка багажного отделения сорвалась с креплений и свернулась в рулон, как оконный жалюзи.

Из багажника поднялась фигура. Мужчина. Он огляделся, словно пытаясь сориентироваться, а затем, должно быть, увидел через заднее стекло, что вой сирены принадлежит скорой помощи, пробирающейся к месту аварии.

Затем он повернулся и посмотрел прямо на меня.

– Привет, Джек, – сказал он. – Куда направляемся?

– Кто ты, мать твою? – выдохнул я. – Чего тебе надо?

– Думаю, ты знаешь, кто я, – ответил он. – И знаешь, чего я хочу.

Он начал перелезать через задние сиденья. Я бросил телефон и вдавил педаль газа в пол. Машина рванула вперед, и я выкрутил руль вправо. Зацепив правый угол стоявшего впереди автомобиля, внедорожник вылетел на обочину. Колеса провернулись на гравии и мусоре, прежде чем найти сцепление с дорогой. В зеркале заднего вида я увидел, как непрошеного гостя отбросило обратно в багажный отсек.

Но он быстро оправился и снова полез через сиденья.

– Полегче, Джек, – произнес он. – К чему такая спешка?

Я не ответил. Мой мозг работал быстрее двигателя, пытаясь придумать план побега.

Съезд на Вайн-стрит был сразу за местом аварии. Но что мне это давало? В этот наполненный адреналином момент выбор казался простым. Бей или беги. Ехать дальше или остановить машину, выскочить и бежать.

Но в глубине души я знал одно. Если я убегу, Сорокопут снова ускользнет.

Я не убирал ногу с педали.

Оставалось меньше ста метров до конца затора, где я мог бы съехать с обочины, когда передо мной внезапно вырулил раздолбанный пикап, груженный садовым инвентарем – и двигался он куда медленнее меня.

Я снова дернул руль вправо, пытаясь протиснуться, не сбавляя скорости. Моя машина с визгом прочесала боком по бетонному шумозащитному барьеру, отскочила и врезалась в борт пикапа, толкнув его на машины слева. Раздался оглушительный хор сигналов и скрежет металла, но мой автомобиль продолжал движение. Я выровнял руль и глянул в зеркало. Человека позади меня отбросило на пол перед задним сиденьем.

Через две секунды пробка осталась позади, и передо мной открылись пять свободных полос автострады.

Но до съезда на Сансет оставалось еще около километра, и я понимал, что не смогу сдерживать Сорокопута так долго. Телефон валялся где-то в салоне, и Рэйчел, вероятно, все еще слушала. Я сделал то, что, как мне казалось, могло стать моим последним обращением к ней.

– Рэйчел! – крикнул я. – Я…

Рука обвилась вокруг моей шеи и сдавила горло, обрывая голос. Голову дернуло назад, прижав к подголовнику. Я потянулся одной рукой, пытаясь оторвать его от шеи, но Сорокопут замкнул захват и усиливал давление.

– Останови машину, – прошептал он мне на ухо.

Я уперся ногами в пол и вдавился спиной в сиденье, пытаясь создать хоть какое-то пространство между шеей и его предплечьем. Машина набирала скорость.

– Останови машину, – повторил он.

Я осознал одну вещь: я был пристегнут, а он – нет. В памяти всплыл бубнеж продавца о безопасности и конструкции автомобиля. Что-то про защиту при опрокидывании. Тогда мне было неинтересно. Я просто хотел подписать бумаги и уехать, а не слушать о вещах, которые никогда мне не пригодятся.

Теперь они пригодились.

Я почувствовал, как автомобиль автоматически прижимается к дороге, переходя в скоростной режим; цифровой спидометр перевалил за сто сорок километров в час. Я отпустил руку нападавшего, вцепился обеими руками в руль и резко рванул его влево.

Машину дико бросило в сторону, а затем в дело вступили законы физики. Долю секунды она держала дорогу, потом переднее левое колесо оторвалось от асфальта, за ним последовало заднее. Мне показалось, что автомобиль взлетел в воздух по меньшей мере на метр, а затем перевернулся через бок и, ударившись о землю, продолжил кувыркаться по шоссе.

Все, казалось, происходило в замедленной съемке: мое тело швыряло во все стороны при каждом ударе. Я почувствовал, как рука, сжимавшая мою шею, разжалась. Я слышал громкий разрыв металла и взрывной звон бьющегося стекла. Осколки и мусор летали по салону и вылетали через разбитые окна. Мой ноутбук ударил меня по ребрам, и в какой-то момент я потерял сознание.

Очнувшись, я висел в кресле вниз головой. Я посмотрел вниз, на потолок машины, и увидел, что на него капает моя кровь. Я потрогал лицо и нашел источник: длинная рана на макушке.

Я попытался понять, что случилось. Кто-то врезался в меня?

Я в кого-то врезался?

Потом я вспомнил.

Сорокопут.

Я огляделся, насколько мог. Его не было видно. Задние сиденья сорвало при аварии, и теперь они нависали над потолком, перекрывая обзор.

– Дерьмо, – прохрипел я.

Во рту стоял металлический привкус крови.

Я ощутил острую боль в боку и вспомнил про ноутбук. Это он врезался мне в ребра.

Я уперся левой рукой в потолок, чтобы зафиксировать себя, а другой отстегнул ремень безопасности. Рука оказалась слишком слабой, и я рухнул на потолок, ноги все еще путались в рулевой колонке. Я медленно сполз вниз. И тут до меня донесся тихий голос, зовущий меня по имени.

Я огляделся и увидел свой сотовый на асфальте, примерно в полутора метрах от лобового стекла. Экран покрывала паутина трещин, но я смог прочитать имя «Рэйчел». Звонок все еще был активен.

Освободив ноги, я прополз через проем, где раньше было лобовое стекло, и потянулся к телефону.

– Рэйчел?

– Джек, ты в порядке? Что случилось?

– Э-э… мы разбились. Я истекаю кровью.

– Мы уже в пути. Где субъект?

– Кто?

– Сорокопут, Джек. Ты его видишь?

Теперь я вспомнил руку на своей шее. Сорокопут. Он собирался убить меня.

Я полностью выбрался из искореженного автомобиля и, шатаясь, встал у передней части перевернутого «Рендж Ровера». Я видел людей, бегущих ко мне по обочине шоссе. Машина с синими проблесковыми маячками тоже пробиралась сквозь поток.

Я сделал несколько неуверенных шагов и понял, что с одной из ног что-то не так. Каждый шаг посылал разряд боли от левой лодыжки до бедра. Тем не менее, я продолжал двигаться вокруг обломков, заглядывая через окна в заднюю часть салона.

Никаких признаков кого-либо еще. Но машина лежала на земле неровно, с креном. Когда люди добежали до автомобиля, я услышал панические крики.

– Надо это сдвинуть! Он под низом!

Прихрамывая, я обошел машину и увидел то же, что и они. Автомобиль лежал на дороге с перекосом, потому что под ним был Сорокопут. Я видел его руку, торчащую из-под края крыши. Я осторожно опустился на асфальт и заглянул под обломки.

Сорокопут был раздавлен машиной. Его лицо было повернуто ко мне, глаза открыты: один смотрел безжизненно, другой, в сломанной глазнице, был скошен под неестественным углом.

– Помогите столкнуть с него машину! – крикнул кто-то другим, бегущим к месту аварии.

Я начал подниматься.

– Не трудитесь, – сказал я. – Слишком поздно.