Текст книги "Честное предупреждение"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава 31.

Я не был в офисе коронера как минимум четыре года. Раньше, когда я освещал криминальную хронику для «Таймс», а позже для «Бархатного гроба», я заезжал сюда регулярно. Но в «FairWarning» смерть не входила в мою зону ответственности – до сегодняшнего дня.

«Комплекс смерти», как я его называл, располагался на Мишн-роуд, неподалеку от медицинского центра округа USC в Бойл-Хайтс. Два медицинских центра – один для мертвых, другой для живых – соединял длинный туннель, который когда-то служил для переправки тел с одной стороны на другую. Старое здание офиса, мрачное кирпичное строение, которому было почти сто лет, стояло ближе к улице. Сейчас его использовали в основном как сувенирную лавку и место для совещаний. Они делали неплохую кассу на туристах, торгуя бирками для большого пальца ноги, одеялами с логотипом коронера и прочей мрачной атрибутикой.

За старым зданием скрывался новый современный корпус – чистые линии, успокаивающие бежевые тона. Я прошел через стеклянные двери к стойке регистрации и попросил позвать следователя Гонсало Ортиса. Девушка за стойкой поинтересовалась целью моего визита.

– Э-э, полиция велела мне связаться с офисом коронера, чтобы получить информацию о смерти, – сказал я. – Это случилось сегодня, в Долине.

Это был тщательно выверенный ответ: в нем не было лжи, но и всей правды он не раскрывал. Я надеялся, что мои слова в сочетании с мрачным видом заставят ее принять меня за родственника, ожидающего вскрытия. Мне совсем не хотелось, чтобы она звонила в следственный отдел и сообщала, что в вестибюле топчется репортер. Если GTO откажется говорить со мной, пусть скажет мне об этом в лицо.

Регистратор спросила мое имя, а затем набрала номер. Она перекинулась с кем-то парой фраз и подняла на меня глаза.

– Имя покойного? – спросила она.

Меня загнали в угол. Но у меня был запасной выход. Бербанк считался частью Долины, так что я мог ответить, не солгав.

– Маршалл Хэммонд.

Девушка повторила имя, выслушала ответ в трубке и молча повесила ее.

– Он на совещании, выйдет, как только освободится, – сказала она. – Комната для родственников дальше по коридору, направо. – Она указала мне за спину.

– Хорошо, спасибо.

Я пошел по коридору, надеясь, что «семейная» комната окажется пустой, но удача мне не улыбнулась. Это был Лос-Анджелес, где жило более десяти миллионов человек. И умирало. Кто-то неожиданно, кто-то в результате несчастного случая, а кого-то убивали. Я знал, что у офиса окружного коронера есть целый парк бледно-голубых фургонов со стеллажами для перевозки нескольких тел сразу. Шансов на то, что комната для родственников будет пустовать, не было никаких.

И действительно, помещение было почти заполнено небольшими группами скорбящих. Люди сидели, сбившись в кучки, молча или в слезах, вероятно, надеясь, что произошла ошибка и их вызвали не на опознание любимого человека.

Мне было несложно слегка слукавить с секретаршей, но здесь я чувствовал себя самозванцем, чужаком, вторгшимся в чужое горе. Когда-то я сам был на их месте, когда погиб мой брат, и мне приходилось стучать в двери домов, куда смерть пришла через насилие, но в этой комнате было что-то сакральное. Мне стало не по себе. Я подумал о том, чтобы развернуться и подождать Гонсало Ортиса в коридоре, но вместо этого занял первое же свободное кресло у входа. Меньше всего мне хотелось встречаться взглядом с кем-то, кто в разгар своей боли попытается облегчить мою сочувственной улыбкой. Это было бы все равно что воровство.

Ожидание, казалось, растянулось на час; я слушал приглушенные мольбы, а одна женщина начала громко рыдать. Но на самом деле прошло не более пяти минут, когда меня спасли из этой комнаты скорби. Вошел латиноамериканец лет пятидесяти, смуглый, с усами с проседью, и спросил, я ли мистер Макэвой. Я вскочил с места быстрее, чем успел ответить «да». Я вывел его в коридор, но тут же замялся, поняв, что вести должен он.

– Давайте срежем путь, – сказал он.

Он махнул рукой в сторону, противоположную приемной. Я последовал за ним.

– Вы следователь Ортис? – спросил я.

– Да, это я, – ответил он. – Я подготовил отдельную переговорную.

Я решил подождать, пока мы доберемся до места, прежде чем объяснять, кто я и чего хочу. Ортис провел магнитной картой по замку двери с табличкой «Только для персонала», и мы вошли в патологоанатомическое крыло. Я понял это по запаху, который тут же накрыл меня с головой. Это был запах смерти, перебитый промышленным дезинфицирующим средством, – сладковатый и отчетливо кислый дух, который, я знал, останется в носу еще долго после того, как я покину здание. Это напомнило мне о моем последнем визите сюда. Четыре года назад главный судмедэксперт публично пожаловался на проблемы с санитарией и безопасностью в комплексе, а также на бюджетные проблемы, которые привели к нехватке персонала и сбоям в работе. Он сообщал, что очередь на вскрытие достигала пятидесяти тел за раз, а токсикологические тесты занимали месяцы вместо недель. Это был ход, призванный убедить окружных комиссаров выделить запрошенный бюджет, но в итоге привело лишь к увольнению самого начальника.

Я сомневался, что с тех пор многое изменилось, и подумывал поднять эту тему с Ортисом, чтобы растопить лед, когда признаюсь, что я журналист. Я мог бы упомянуть статьи о недостатках системы, которые я писал для «Бархатного гроба», в надежде, что это убедит его поговорить со мной о случаях атланто-затылочной дислокации.

Но, как выяснилось, мне не пришлось ни представляться журналистом, ни ломать голову над тем, как начать разговор. Лед уже был сломан. Ортис подвел меня к двери с табличкой «Переговорная Б». Он коротко постучал, открыл дверь и жестом пригласил меня войти первым. Войдя, я увидел прямоугольный стол с шестью стульями в центре комнаты. На дальнем конце стола сидели детективы Мэтисон и Сакаи.

Вероятно, я выдал свое удивление, на мгновение замешкавшись, но быстро взял себя в руки и вошел в комнату. Я постарался скрыть растерянность за полуулыбкой.

– Надо же, цвет полиции Лос-Анджелеса, – сказал я.

– Присаживайся, Джек, – отозвался Мэтисон.

Он даже не стал намеренно коверкать мою фамилию. Я воспринял это как знак того, что он, возможно, извлек урок из того трюка с моим арестом. Мое удивление сменилось недоумением. Они следили за мной? Откуда они знали, что я приду в офис коронера?

Я сел прямо напротив Мэтисона, а Ортис занял место рядом со мной. Я поставил рюкзак на пол. Повисла пауза – мы молча смотрели друг на друга. Я решил пойти в атаку и посмотреть, что из этого выйдет.

– Вы, парни, опять пришли меня арестовывать? – спросил я.

– Вовсе нет, – ответил Мэтисон. – Давай оставим это в прошлом. Давай попробуем помочь друг другу.

– Серьезно? – усмехнулся я. – Это что-то новенькое.

– Это вы разместили пост на сайте «причины смерти»? – вмешался Ортис.

Я кивнул.

– Да, это был я. А вы, я полагаю, тот самый GTO.

– Верно, – подтвердил Ортис.

– Джек, признаю, ты все это связал воедино, – сказал Мэтисон. – Поэтому я думаю, мы можем помочь друг...

– В прошлый раз, когда мы общались, я был подозреваемым в убийстве, – перебил я. – А теперь вы хотите сотрудничать.

– Джек, с тебя сняты подозрения, – сказал Мэтисон. – ДНК чистое.

– Спасибо, что сообщили, – съязвил я.

– Ты и сам знал, – парировал Мэтисон. – Ты знал это с самого начала. Я не думал, что ты ждал моего подтверждения.

– А как насчет этого: вы сказали подруге Кристины Портреро, что я не тот урод, каким вы меня выставили?

– Это первый пункт в моем списке дел, – буркнул Мэтисон.

Я покачал головой.

– Послушайте, мистер Макэвой, – вступил Сакаи, идеально выговаривая мою фамилию. – Мы можем сидеть здесь и препираться из-за прошлых ошибок. Или мы можем работать вместе. Вы получите свою статью, а мы – парня, который убивает людей.

Я посмотрел на Сакаи. Ему явно была отведена роль миротворца – человека, который стоит выше всех дрязг и видит только истину.

– Как скажете, – ответил я. – Только вот вас сейчас растопчет ФБР. К завтрашнему утру вы передадите дело им.

Мэтисон выглядел ошеломленным.

– Иисусе, ты пошел с этим в Бюро? – воскликнул он.

– А почему нет? – спросил я. – Я пошел к вам, и вы посадили меня в тюрьму.

– Слушайте, могу я кое-что сказать? – вклинился Ортис, поднимая руки в успокаивающем жесте. – Нам действительно нужно...

– Нет, – оборвал его Мэтисон. – К кому именно ты ходил?

– Не знаю, – ответил я. – Другой человек, с которым я работаю над этим делом, пошел туда, пока я поехал сюда.

– Отзовите их, – потребовал Мэтисон. – Это не их дело.

– И не ваше тоже, – возразил я. – Убийства тянутся отсюда до Флориды и вверх по побережью до Санта-Барбары.

– Видишь? Я же говорил, что он тот, кто связал все это, – сказал Ортис, глядя на Мэтисона.

– Так зачем я здесь? – спросил я. – Хотите знать, что знаю я? Тогда это должен быть равноценный обмен, и я требую железный эксклюзив, или я ухожу. Попытаю счастья с ФБР.

Никто не проронил ни слова. Через несколько секунд я начал подниматься.

– Ну, тогда ладно, – сказал я.

– Придержи коней, – остановил меня Мэтисон. – Сядь и давай остынем. Давай не будем забывать, что где-то там ходит больной ублюдок и убивает людей.

– Да, давайте не будем, – согласился я.

Мэтисон слегка повернулся, переглянувшись с напарником. Прошел какой-то невербальный сигнал, и он снова посмотрел на меня.

– Хорошо, меняемся, – сказал он. – Информация за информацию, наводка за наводку.

– Отлично, – кивнул я. – Вы первые.

Мэтисон развел руками.

– Что ты хочешь узнать?

– Как вы здесь оказались? – спросил я. – Вы следили за мной?

– Я их пригласил, – признался Ортис. – Я увидел пост.

– Совпадение, Джек, – добавил Мэтисон. – Мы были здесь, встречались с Гонзо, когда появился ты.

– Объясните, зачем, – потребовал я.

– Все просто, – сказал Мэтисон. – Гонзо начал копать после твоего поста и стал связывать дела, так же как и ты. Он знал, что мы с Сакаи занимались Портреро, поэтому, когда за один день всплыли два случая АЗД [атланто-затылочной дислокации], он позвонил нам и сказал, что все это может быть связано. И вот мы здесь.

Я понял, что опережаю их в расследовании на световые годы. Я мог бы поделиться частью того, что знал, и взорвать им мозг – и при этом сохранить некоторые детали для себя и своей статьи. У меня также были распечатки из лаборатории Хэммонда, с которыми нужно было быть осторожным.

– Твоя очередь, – сказал Мэтисон.

– Еще нет, – ответил я. – Вы не сказали мне ничего, чего бы я уже не знал.

– Тогда чего ты хочешь? – спросил Мэтисон.

– Парень, который упал с парковки сегодня, кто он?

– Гонзо? – подсказал Мэтисон.

– Его зовут Сэнфорд Толан, – ответил Ортис. – Тридцать один год, жил в Северном Голливуде, работал в винном магазине.

Это было совсем не то, что я ожидал.

– В винном? – переспросил я. – Где?

– Вверху, в Санленде, недалеко от Шерман-Уэй, – уточнил Ортис.

– Как это связано с Хэммондом?

– Насколько мы можем судить, никак, – сказал Мэтисон.

– То есть вы утверждаете, что это совпадение? – спросил я. – Две смерти не связаны?

– Нет, мы этого не говорим, – возразил Мэтисон. – Пока нет. Мы только начинаем разбираться.

Он посмотрел на Ортиса, словно передавая пас.

– Вскрытие еще не назначено, – сказал Ортис. – Но предварительные заметки с места происшествия указывают на то, что он был уже мертв, когда упал.

– Как они могут это определить? – удивился я.

– У нас есть свидетели, – пояснил Ортис. – Он не кричал и не пытался сгруппироваться при падении – мы бы увидели это по травмам. К тому же, при таких падениях не бывает АЗД. Сломанная шея – обычное дело, но не внутренняя декапитация. При таком падении шея так не скручивается.

– Вы сказали, он работал в винном магазине, – уточнил я. – В смысле, за прилавком?

– Верно, – подтвердил Ортис.

– Что еще вы знаете? – надавил я.

– Мы знаем, что у него была судимость, – сказал Ортис.

Ортис взглянул на Мэтисона, словно спрашивая разрешения.

– Сделка отменяется, если вы что-то утаите, – предупредил я.

Мэтисон кивнул.

– Он был педофилом, – сказал Ортис. – Отсидел четыре года в тюрьме Коркоран за изнасилование своего пасынка.

И снова информация не складывалась в общую картину. Я ожидал увидеть интернет-призрака, какого-то эксперта, управляющего теневой частью сайта «Dirty4». Женоненавистника-инцела. Педофил не вписывался в вырисовывающийся профиль.

– Ладно, – сказал Мэтисон. – Теперь твоя очередь давать. Расскажи нам что-то, чего мы не знаем, Джек.

Я кивнул и, чтобы выиграть время, потянулся к рюкзаку, расстегнул молнию и достал блокнот, в который записывал факты для статьи. Я пролистал страницы для вида, а затем поднял глаза на Мэтисона.

– Человек, которого вы ищете, называет себя Сорокопут, – сказал я.

Глава 32.

Я сидел в своем джипе на парковке офиса коронера и обзванивал нужных людей. Мне не хотелось вести эти разговоры за рулем. К тому же я хотел приглядеть за Мэтисоном и Сакаи. После нашей встречи они остались с Ортисом, и мне было любопытно, сколько времени они там пробудут. Я не знал, что именно мне это даст, но журналистское чутьё требовало оставаться на месте.

Первым делом я набрал Эмили Этуотер, чтобы узнать, как продвигаются дела.

– Я уже начала писать, – доложила она. – Пока всё идет неплохо. Материала у нас много, так что я сейчас играю с балансом. Решаю, что пустить первым планом, а что придержать. Как ты знаешь, Майрон не любит врезки. Так что это должен быть один цельный материал, а подробности пойдут в следующие дни. А у тебя что?

– Я ошибался насчет того, что вторая жертва – партнер Хэммонда, – сказал я. – Есть мнение, что Сорокопут мог ошибиться и убить не того парня. Так что нам нужно продолжать поиски партнера.

– «Есть мнение»? Кто это считает?

– Полиция была здесь. Мэтисон и Сакаи. С помощью толкового следователя от коронера они связали дела воедино.

– Черт.

– Ну, я заключил с ними сделку. Обменял информацию на эксклюзив.

– Им можно доверять?

– Ни на грош. Я не доверяю ни им, ни ФБР – уверен, утечки не избежать. Поэтому я придержал козыри. Я дал им наводку на сайт «Dirty4», но не упомянул ни «GT23», ни «Оранж Нано», ни связь Хэммонда с делом Ортона. Думаю, им придется долго наверстывать упущенное, прежде чем нам стоит беспокоиться об утечке с их стороны.

Я увидел мужчину и женщину, выходящих из здания коронера; они шли, обнявшись и понурив головы. Я узнал их – видел раньше в комнате для родственников. Лицо мужчины было мокрым от слез. Женщина не плакала. Казалось, это она поддерживает его, а не наоборот. Она подвела его к пассажирской двери машины, помогла сесть, а затем обошла автомобиль и села за руль. Я заметил, что из другой машины за ними тоже наблюдает какой-то мужчина.

– Джек, ты здесь?

– Да.

– Почему они думают, что Сорокопут убил не того?

– Потому что жертва не вписывается в профиль. Парень работал в винном магазине и был судим за педофилию. Совсем не тот типаж. Мы здесь просто строим догадки, но версия такая: Сорокопут пытался выманить «RogueVogue» на встречу в торговый центр «Нортридж» и каким-то образом решил, что этот парень – его звали Сэнфорд Толан – и есть RogueVogue. Толан был там один, вероятно, просто сидел и глазел на детей. Сорокопут проследил за ним до парковки, сломал ему шею и сбросил вниз.

– Это ужасно. Думаешь, Сорокопут знает, что ошибся?

– Ты имеешь в виду, понял ли он, что это не тот человек, но все равно убил его? Возможно. Трудно сказать. Сама идея о назначенной встрече – это пока лишь догадка.

– А что насчет ФБР? Есть новости от Рэйчел?

– Звоню ей следующей. Сначала хотел свериться с тобой.

– Хорошо, тогда я возвращаюсь к работе. Держи меня в курсе.

– Договорились.

Прежде чем набрать Рэйчел, я открыл почту, чтобы проверить новые сообщения. Пульс подскочил: я увидел ответ от RogueVogue на письмо, которое отправил ранее.

«Я этого не понимаю. Кто вы? Зачем вы мне это прислали?»

Я проверил время отправки и увидел, что сообщение пришло уже после того, как безжизненное тело Сэнфорда Толана рухнуло с четвертого этажа гаража торгового центра. Это было лишним подтверждением того, что Сорокопут убил не того человека. Сообщение было коротким, простым и, главное, искренним. Никакого признания, никакого подтверждения – просто «расскажите мне больше».

Я обдумывал, как ответить, чтобы не спугнуть его: «Я могу обеспечить вам безопасность…», «Я могу рассказать вашу историю…», «Я могу быть посредником…»

В итоге я решил действовать прямолинейно и выложить все начистоту. Поглядывая каждые несколько секунд на выход, чтобы не пропустить детективов, я составил письмо, которое, как я надеялся, заставит RogueVogue доверить мне свою историю и свою жизнь.

«Я писатель. Я написал книги об убийцах, таких как Поэт и Пугало. Сейчас я пишу о Сорокопуте. Вы в опасности. Он убил Хэммонда и убил человека, которого принял за вас. Я могу вам помочь. Я могу переправить вас в безопасное место и рассказать вашу версию событий. Я знаю, что вы с Хэммондом не имели отношения к убийствам Сорокопута. Вы этого не планировали. Я оставляю свой номер. Позвоните мне, и мы сможем помочь друг другу».

Я перечитал текст дважды, вбил свой номер мобильного внизу и нажал «Отправить». Я надеялся, что RogueVogue прочтет и отреагирует немедленно.

Я еще раз осмотрел парковку и фасад здания коронера, но детективов полиции Лос-Анджелеса нигде не было видно. Я подумал, что они могли припарковаться у медцентра, а сюда пройти через туннель. Возможно, я их упустил. Но я все же решил позвонить Рэйчел, продолжая наблюдение. Она ответила шепотом.

– Джек, ты в порядке?

– Я в норме. Просто проверяю обстановку. Ты уже встретилась с кем-нибудь?

– Да, мы как раз в процессе. Я вышла, чтобы ответить.

– И как?

– Ну, они работают. Ищут другие случаи и пытаются выйти на партнера Хэммонда. Скоро у меня будет информация по этому поводу.

– Возможно, есть похожий случай в Тусоне. Но что важнее прямо сейчас – сегодня здесь, в Лос-Анджелесе, произошло еще одно убийство. Я думал, это партнер Хэммонда, но нет. Похоже на ошибку. Словно Сорокопут принял жертву за партнера Хэммонда.

– Как ты это узнал?

Я вкратце рассказал ей, как проверка сайта причин смертности привела меня в офис коронера. Сказал, что теперь у Бюро появились конкуренты в лице полиции Лос-Анджелеса, которые связывают те же дела, что и команда «FairWarning». Я предложил, чтобы ФБР объединило усилия с полицией, вместо того чтобы вести параллельные расследования.

– Я предложу это, но не рассчитывай на успех, – сказала Рэйчел. – Это никогда не работало гладко, когда я служила здесь, и сомневаюсь, что нравы сильно изменились.

– Что ж, это будет выглядеть не слишком красиво, когда статья выйдет и в ней будет сказано, что ведомства ведут разрозненные расследования, – заметил я.

– Джек, есть еще кое-что.

– Что именно?

– Они не хотят, чтобы ты публиковал материал сейчас.

– Господи, я знал, что до этого дойдет. Можешь передать им, чтобы забыли об этом. Это наша история. Мы принесли ее им как жест доброй воли. Мы публикуем её.

– Они считают – и я согласна, – что будет лучше, если этот парень не узнает, что за ним идут. Если ты выпустишь статью, он, скорее всего, заляжет на дно, и тогда мы его никогда не поймаем.

– «Мы»? Ты теперь снова с ними?

– Ты понимаешь, о чем я. Как только этот тип поймет, что мы у него на хвосте, он исчезнет и сменит почерк.

– А если мы не опубликуем статью и не предупредим общественность об этом парне, он просто продолжит убивать, пока его, может быть, когда-нибудь не поймают.

– Я знаю этот аргумент, но…

– Он убил двоих только сегодня. И он заметал следы. Он, должно быть, уже знает, что что-то происходит, что люди идут по его следу.

– Но не ФБР, Джек.

– Слушай, я поговорю с Майроном и Эмили, но я буду голосовать за публикацию. Мир должен знать, что этот парень на свободе, что он делает и как выбирает и выслеживает своих жертв.

– И тебе нужно убедиться, что тебя не опередят конкуренты.

– Слушай, я этого не отрицаю. Я репортер, это моя история, и да, я хочу быть уверен, что выпущу ее первым. Но теперь, когда и ФБР, и полиция в курсе, это лишь вопрос времени, когда какой-нибудь засранец сольет информацию знакомому журналисту ради своей выгоды. Одно это заставляет меня хотеть публикации, но более важная причина – предупредить людей об очень опасной твари, которая разгуливает на свободе.

– Хорошо, Джек, я передам им. Сколько времени у них есть, прежде чем статья выйдет?

Я посмотрел через лобовое стекло и увидел Мэтисона и Сакаи, идущих по тротуару перед парковкой. Я поставил телефон на громкую связь, чтобы сфотографировать их. Майрон любил вставлять фотографии в тело больших статей как визуальные паузы. Главное, чтобы они хоть как-то относились к истории.

Детективы подошли к неприметной машине с двух сторон и сели внутрь.

– Сутки, – сказал я. – Мы постараемся выпустить материал завтра вечером.

– Ты не можешь отложить это хотя бы еще на двадцать четыре часа, Джек? Они мало что успеют сделать до завтрашнего вечера.

– А что, если за этот лишний день он убьет кого-то еще? Ты хочешь взять это на себя, Рэйчел? Я – нет.

В трубке раздался сигнал второй линии, и я взглянул на экран телефона. «Неизвестный номер».

– Рэйчел, мне нужно ответить на звонок, – быстро сказал я. – Это может быть он.

– Кто? – переспросила Рэйчел.

– RogueVogue. Я перезвоню.

– Джек…

Я отключился и принял второй вызов.

– Это Джек Макэвой.

Тишина. Просто открытая линия. Я смотрел, как Мэтисон и Сакаи выезжают с парковки и поворачивают направо, на Мишн-роуд.

– Алло? Это Джек.

– Вы прислали мне сообщение…

Голос проходил через цифровой модулятор, превращавший его в речь робота.

– Да… прислал. Вы в опасности. Я хотел бы вам помочь.

– Как вы можете мне помочь?

Я тихо расстегнул рюкзак, достал блокнот и ручку, чтобы записывать его слова.

– Во-первых, я могу представить вашу версию событий. Когда все это выплывет наружу, там будут жертвы и злодеи. Вы захотите рассказать свою историю до того, как другие сделают это за вас. Люди, которые вас не знают.

– Кто вы?

– Я же сказал. Я писатель. Я выслеживаю убийц. Я иду по следу Сорокопута.

– Откуда вы о нем знаете?

– Он убил мою знакомую. Он получил её имя и данные с сайта «Dirty4».

Повисла тишина, и я начал опасаться, что потерял его. Я хотел убедить его говорить. Но я не собирался ходить вокруг да около того, что они с Хэммондом натворили своей схемой. На мой взгляд, RogueVogue прочно обосновался на стороне злодеев в этой бухгалтерской книге. Он был не так виновен, как Сорокопут, но чертовски близок к этому.

– Этого не должно было случиться.

Я записал фразу дословно, прежде чем ответить. Я знал, что она пойдет в начало статьи.

– А что должно было случиться?

– Мы… это просто должно было приносить деньги. Мы увидели нишу.

– Какую нишу?

– Ну, знаете, помогать парням… у некоторых парней проблемы со знакомствами. Это не сильно отличалось от «Тиндера» и тому подобного.

– За исключением того, что женщины, чьи анкеты вы продавали, об этом не знали, верно?

Я сказал это без обвинительной интонации, но в ответ повисло молчание. Я бросил ему легкий вопрос, пока он не повесил трубку:

– Как вы с Маршаллом Хэммондом познакомились?

После паузы он ответил:

– Соседи по комнате в колледже.

– Где именно?

– Калифорнийский университет в Ирвайне.

Маленький кусочек пазла встал на место.

– Вы знали там Уильяма Ортона?

– Маршалл знал.

Я бросил крученый мяч. Возможность, которая зрела у меня в подсознании.

– Он и есть Сорокопут?

– Нет.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я знаю. Что случилось с Маршаллом?

– Сорокопут сломал ему шею, а потом попытался обставить все так, будто он повесился в своей домашней лаборатории. Откуда вы знаете, что Ортон – не Сорокопут? Вы знаете, кто такой Сорокопут?

– Я вычислил его.

Я записал это. Я знал, что мои следующие слова могут стать самой важной частью разговора.

– Хорошо, послушайте. Есть способ облегчить ваше положение – если вы этого хотите.

– Как?

– Скажите мне, кто такой Сорокопут. ФБР должно его остановить.

– ФБР?

Я тут же понял, что сболтнул лишнее. Он не знал, что дело дошло до ФБР. Я почувствовал, что нужно удержать его на линии, сменив тему. Я выпалил вопрос:

– Как, по-вашему, Сорокопут нашел Маршалла?

Снова пауза, но в конце концов он заговорил.

– Он вышел на контакт.

– Кто? Маршалл?

– Да. Мы знали о тех, кто погиб. Клиенты жаловались, что у нас… что некоторые из наших анкет были… недействительны. Маршалл занялся этим. Он проверил скачивания и нашел связь между ними. Это был он. Маршалл связался с ним. Он сказал ему, что тот должен остановиться.

Это было единственное объяснение, которое он дал, но оно снова помогло мне собрать воедино еще несколько кусков истории.

– И так Сорокопут нашел его? Отследил контакт?

– Каким-то образом. Мы принимали меры предосторожности, но он как-то нашел его.

– «Мы»?

– Мы договорились отправить сообщение. Маршалл отправил его.

– Вернемся к Ортону. Маршалл подтасовал его дело, верно? ДНК.

– Я не буду говорить об этом.

– Значит, Ортон был у него в долгу. Он дал вам ДНК.

– Я же сказал, я…

– Ладно, ладно, забудьте. Что насчет Сорокопута? Вы сказали, что знаете, кто он. Дайте мне имя. Сделайте это, и вы не будете злодеем в этой истории. Вы будете тем, кто пытался это остановить. Как вы сказали, этого не должно было случиться.

– И тогда вы передадите имя ФБР?

– Могу я, или можете вы. Неважно, главное, чтобы вы были тем, кто его назовет.

– Я подумаю над этим. Это всё, что у меня есть.

Я догадался, что он имел в виду: личность Сорокопута – это единственное, чем он мог торговаться в обмен на то, чтобы не попасть под суд.

– Ну, не думайте слишком долго, – сказал я. – Если вы нашли это, ФБР в конце концов тоже найдет, и тогда вам нечего будет предложить.

Он не ответил. Я понял, что прошу назвать личность Сорокопута, хотя у меня даже нет настоящего имени моего источника.

– А что насчет вас? Можете назвать свое имя, чтобы я знал, с кем говорю?

– Роуг.

– Нет, настоящее имя. Вы знаете мое – почему бы вам не назвать свое?

Я ждал. Затем услышал, как связь оборвалась.

– Алло?

Он исчез.

– Черт.

Интервью закончилось.