Текст книги "Честное предупреждение"

Автор книги: Майкл Коннелли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

«Это был предшественник тех групп инцелов, которые вы видите сегодня, – сказал представитель университета, пожелавший остаться неназванным. – Они делали со студентками всякое: взламывали их социальные сети, распространяли ложь и слухи. Некоторые девушки бросали учебу из-за того, что они с ними делали. Но они всегда заметали следы. Никто ничего не мог доказать».

Инцелы – это преимущественно мужчины, которые называют себя недобровольно воздерживающимися и на интернет-форумах обвиняют и унижают женщин за свои романтические неудачи. В последние годы наблюдается рост преступлений против женщин, приписываемых инцелам. ФБР внесло эти группы в список растущих угроз.

Сайт «Dirty4», по-видимому, подпитывался схожими взглядами и настроениями, сказал Мец.

«Эти парни были женоненавистниками и довели это до крайности, – сказал он. – И теперь семь или восемь женщин мертвы, а еще одна никогда не сможет ходить. Это ужасно».

Тем временем власти опасаются, что вчерашнее убийство Фогеля путем наезда может указывать на то, что Сорокопут меняет свои методы, что затруднит его отслеживание.

«Он знает, что мы у него на хвосте, и лучший способ избежать сжимающегося кольца – либо прекратить убийства, либо изменить тактику, – сказал Мец. – К сожалению, этот парень вошел во вкус, и я не думаю, что он остановится. Мы делаем все возможное, чтобы установить его личность и обезвредить».

Глава 41. Джек

Спустя сто дней после выхода нашей первой статьи Сорокопут всё еще не был опознан и не пойман. За это время мы с Эмили Этуотер написали еще тридцать две статьи, держа руку на пульсе расследования и опережая остальные СМИ, которые налетели, словно саранча, после нашей первой публикации. Майрон Левин договорился об эксклюзивном партнерстве с «Los Angeles Times», и большинство наших материалов выходило на передовицах, на самых видных местах. Мы освещали расширяющееся расследование и подтверждение двух других жертв. Мы опубликовали подробный разбор дела Уильяма Ортона и случая с изнасилованием, от которого он отвертелся. Мы написали статью о Гвинет Райс, а позже освещали сбор средств на её лечение. Мы даже писали материалы, фиксирующие тошнотворное онлайн-обожествление Сорокопута группами инцелов, которые праздновали то, что он сотворил со своими жертвами.

Опасения Майрона Левина о потере половины штата сбылись, но по неожиданным причинам. Поскольку Сорокопут всё еще был где-то там, Эмили начала слишком сильно бояться, что мы станем его следующими мишенями. Когда история начала «терять кислород» из-за отсутствия новостей, она решила уйти из «FairWarning». Нам поступили предложения о книге и подкасте. Мы решили, что она займется книгой, а я запишу подкаст. Она вернулась в Англию, в глухое место, о котором даже я не знал. Она утверждала, что так лучше, потому что секретность означала, что меня никто не сможет заставить выдать её местонахождение. Мы общались почти каждый день, и я отправлял ей по электронной почте сырые материалы для финальных статей, которые она писала под нашими именами.

Отметка в сто дней стала финишной чертой и для меня в «FairWarning». Я подал заявление об уходе и решил, что о любых новых поворотах дела буду рассказывать в подкасте. Это была новая форма журналистики, и мне нравилось заходить в звукозаписывающую будку и рассказывать, а не писать историю.

Я назвал его *Murder Beat* – «Убойный отдел».

Майрон не слишком расстроился из-за необходимости искать нам замену. Теперь у него был целый ящик резюме от журналистов, желающих работать на него. Сорокопут сделал «FairWarning» знаменитым. Газеты, веб-сайты и теленовости по всему миру были вынуждены ссылаться на нас как на первоисточник. Я выступал в качестве гостя на CNN, в «Good Morning America» и «The View». Программа «60 минут» следила за нашими репортажами, а «Washington Post» опубликовала профиль обо мне и Эмили, даже сравнив наше иногда конфликтное партнерство с величайшим журналистским тандемом в истории: Вудвордом и Бернстайном.

Читательская аудитория «FairWarning» выросла, и не только в дни выхода статей о Сорокопуте. Спустя сто дней мы начали замечать и рост пожертвований. Майрону уже не приходилось столько висеть на телефоне, умасливая потенциальных спонсоров. В «FairWarning» всё было хорошо.

Последняя статья, которую мы с Эмили написали, принесла мне едва ли не больше всего удовлетворения из всех тридцати двух. Речь шла об аресте Уильяма Ортона за сексуальное насилие. Наши материалы о Маршалле Хаммонде и Роджере Фогеле подтолкнули власти округа Ориндж возобновить расследование обвинений в том, что Ортон накачал наркотиками и изнасиловал свою бывшую студентку. Они установили, что Хаммонд взял образец ДНК, предоставленный Ортоном в лабораторию шерифа, и подменил его неизвестным образцом, тем самым обеспечив результат «Совпадений нет» с мазками из набора для изнасилования. В ходе нового расследования у Ортона взяли еще один образец и сравнили его с материалом из набора. Произошло совпадение, Ортон был арестован, ему предъявили обвинения.

В большинстве случаев журналистика – это просто упражнение в освещении ситуаций и событий, представляющих общественный интерес. Редко когда она приводит к свержению коррумпированного политика, изменению закона или аресту насильника. Когда такое случается, удовлетворение безмерно. Наши статьи о Сорокопуте предупредили общественность и, возможно, спасли жизни. Они также отправили насильника в тюрьму. Я гордился тем, чего мы достигли, и гордился тем, что называю себя журналистом во времена, когда эта профессия постоянно подвергается нападкам.

Пожав руку Майрону и в последний раз покинув офис, я отправился в бар ресторана «Мистраль», чтобы встретиться с Рэйчел и отпраздновать конец одной главы моей жизни и начало другой. Таков был план, но вышло иначе. Сто дней я носил в себе вопрос, который больше не мог сдерживать.

Рэйчел уже была в баре, сидя у дальнего левого края, где стойка изгибалась к стене; там были два места, которые мы всегда старались занять. Эта точка давала нам приватность и вид на бар и ресторан одновременно. В центре длинной стороны сидела пара, а на противоположном от Рэйчел конце – одинокий мужчина. Как и в большинство вечеров, поначалу посетителей было мало, наплыв ожидался позже.

В этот вечер работала Французская Импрессионистка. Так Рэйчел в приватных беседах начала называть Эль, барменшу с фальшивым французским акцентом. Я подозвал её, заказал мартини и вскоре уже чокался с Рэйчел.

– За новые начинания, – сказала Рэйчел.

– «Sláinte», – ответил я.

– О, так теперь у нас ирландский поэт в пару к Французской Импрессионистке?

– Ага, поэт дедлайнов. Бывший, наверное. Теперь поэт подкастов.

Мой ирландский акцент звучал неубедительно, поэтому я отбросил его и выпил половину мартини. Жидкая храбрость для главного вопроса, который я должен был задать.

– Мне кажется, у Майрона даже слеза блеснула, когда я прощался сегодня, – сказал я.

– О, я буду скучать по Майрону, – ответила Рэйчел.

– Мы еще увидимся с ним, он согласился прийти на подкаст, чтобы дать апдейты по делу Сорокопута. Это прорекламирует сайт.

– Это хорошо.

Я допил мартини, и Эль быстро налила еще один. Мы с Рэйчел болтали о пустяках, пока я понижал уровень в бокале. Я заметил, что она не обновила свой напиток и даже заказала стакан воды. Она то и дело поглядывала вдоль стойки на мужчину, сидевшего в одиночестве на другом конце.

Я опирался локтями о барную стойку и теперь потирал руки, выгибая пальцы назад. По мере того как уровень алкоголя во мне повышался, моя смелость испарялась. Я уже подумывал оставить свои подозрения на другой вечер – как и в предыдущие девяносто девять.

– Ты передумал? – спросила Рэйчел.

– Нет, вовсе нет, – сказал я. – Почему?

– Наблюдение: ты заламываешь руки. И ты кажешься… не знаю. Задумчивым? Озабоченным? Сам не свой.

– Ну… Я должен спросить тебя кое о чем, о чем собирался спросить уже давно.

– Конечно. О чем?

– В тот вечер в «Грейхаунде», когда ты изображала источник и сливала нам с Эмили всю эту информацию про Фогеля, и описывала фото с наблюдения, которое ты видела…

– Я не изображала. Я была твоим источником, Джек. В чем вопрос?

– Это была подстава, да? Ты и ФБР – этот тип Мец – вы хотели, чтобы мы вывели Сорокопута на Фогеля. Поэтому ты сказала нам…

– О чем ты говоришь, Джек?

– Я просто должен это сказать. Это то, о чем я думал. Просто скажи мне. Я выдержу. Наверное, дело в твоей преданности людям, которые тебя выгнали. Это была какая-то сделка, чтобы вернуться, или…

– Джек, заткнись на хрен, пока ты снова не испортил что-то хорошее.

– Серьезно, это я все испорчу? Ты провернула это с ними, а я тот, кто все портит? Это ведь…

– Я не хочу говорить об этом прямо сейчас. И хватит пить.

– О чем ты? Я могу пить. Я могу дойти домой пешком, если переберу, но сейчас я даже не близок к этому. Я хочу, чтобы ты сказала мне, был ли это сговор между тобой и ФБР.

– Я сказала тебе, не был. И послушай, у нас тут проблема.

– Я знаю. Тебе следовало мне сказать. Я бы…

– Нет, я не об этом. У нас проблема прямо здесь.

Ее голос упал до тревожного шепота.

– О чем ты говоришь? – спросил я.

– Просто подыгрывай, – сказала она.

Она повернулась, поцеловала меня в щеку, затем обняла за шею и прижалась близко. Публичные проявления чувств были для нее редкостью. Я понял: что-то происходит. Либо она шла на странные ухищрения, чтобы отвлечь меня от вопроса, либо что-то было ужасно не так.

– Тот парень на другом конце бара, – прошептала она мне на ухо. – Веди себя естественно.

Я потянулся за своим бокалом и бросил взгляд вдоль стойки на мужчину, сидевшего в одиночестве. Ничего подозрительного в нем мне не показалось. Перед ним стоял стакан для коктейлей, наполовину заполненный льдом и прозрачной жидкостью. В стакане также плавал ломтик лайма.

Я развернул стул так, чтобы оказаться лицом к Рэйчел. Мы держали друг друга за руки.

– Что с ним? – спросил я.

– Он вошел сразу после меня и всё еще цедит свой первый напиток, – сказала она.

– Ну, может, он растягивает удовольствие. Ты тоже на первом.

– Это только из-за него. Он как бы наблюдает за нами, не наблюдая. Наблюдает за мной.

– Что это значит?

– Это значит, что он ни разу не посмотрел в эту сторону с тех пор, как пришел. Но он использует зеркала.

За баром тянулось большое зеркало, еще одно было на потолке над ним. Я мог видеть этого мужчину в обоих, а значит, и он мог видеть нас.

– Ты уверена? – спросил я.

– Да, – ответила она. – И посмотри на его плечи.

Я проверил: плечи были широкими, а бицепсы и шея – мощными. В дни после того, как стало известно о Сорокопуте, ФБР отрабатывало теорию, что он бывший заключенный, который накачался в тюрьме и, возможно, там же отточил свой прием по ломанию шеи. Расследование сосредоточилось на нераскрытом убийстве заключенного в тюрьме штата Флорида в Старке, чье тело нашли за промышленной стиральной машиной в прачечной. Его шея была сломана настолько сильно, что причиной смерти указали внутреннюю декапитацию.

Дело так и не раскрыли. В тюремной прачечной работало несколько заключенных, у других был к ней доступ, но объективы камер наблюдения запотели от пара из сушилок – проблема, о которой персонал неоднократно сообщал, но которую так и не решили.

Более месяца Бюро просматривало видео с камер тюремного двора и проверяло данные каждого заключенного, работавшего в прачечной или имевшего к ней доступ в день убийства. Агент Мец сказал мне, что уверен: того заключенного убил Сорокопут. Убийство произошло четыре года назад, задолго до начала серии убийств Сорокопута, и соответствовало почерку, приписываемому ему начиная с Флориды.

– Ладно, – сказал я. – Но погоди минуту.

Я достал телефон и зашел в фотоархив. У меня все еще хранилось фото с фотороботом Сорокопута. Я открыл его и наклонил экран к Рэйчел.

– Не очень-то похож, – заметил я.

– Я не особо доверяю фотороботам, – сказала она.

– А как же Гвинет, которая сказала, что сходство сильное?

– Она была на эмоциях. Она хотела, чтобы это было совпадение.

– Фоторобот «Унабомбера» был точным.

– Один на миллион. К тому же фоторобот Сорокопута крутили по всем телеканалам страны. Он бы изменил внешность. Это фишка инцелов. Пластическая хирургия. Плюс он подходящего возраста: около тридцати пяти.

Я кивнул.

– Так что нам делать? – спросил я.

– Ну, во-первых, вести себя так, будто мы не знаем, что он здесь, – сказала Рэйчел. – А я попробую подключить Меца.

Она достала телефон и открыла камеру. Она держала телефон так, будто собиралась сделать селфи. Мы наклонились друг к другу и улыбнулись в экран, пока она фотографировала мужчину на другом конце бара.

Она мгновение изучала снимок.

– Еще один, – сказала она.

Мы улыбнулись, и она сделала еще одно фото, на этот раз приблизив зум к его лицу. К счастью, Эль наклонилась, беседуя с парой в центре, так что у Рэйчел был чистый обзор.

Я наклонился посмотреть, что у нее получилось, и фальшиво рассмеялся, будто фото вышло неудачным.

– Удали, – сказал я. – Я выгляжу как дерьмо.

– Нет, мне нравится, – ответила она.

Рэйчел редактировала настоящий снимок, увеличивая его настолько, насколько возможно без потери четкости, а затем сохранила. Закончив, она отправила его агенту Мецу с сообщением:

«Этот парень следит за нами. Думаю, это он. Как действовать?»

Мы делали вид, что болтаем, ожидая ответа.

– Откуда он мог узнать, что нужно следить за тобой здесь? – спросил я.

– Это легко, – ответила Рэйчел. – Я фигурировала и в твоих статьях, и в подкасте. Он мог проследить за мной от офиса. Я приехала прямо сюда, как только закрылась.

Это звучало правдоподобно.

– Но это противоречит профилю, – возразил я. – Профайлеры Бюро в один голос твердили, что им движет не месть. История уже вышла наружу. Зачем рисковать и возвращаться, чтобы сделать что-то с нами? Это поведение, которого он раньше не проявлял.

– Я не знаю, Джек, – сказала Рэйчел. – Может, дело в чем-то другом. Ты делал много обобщающих заявлений о нем в подкасте. Может, ты его разозлил.

Экран ее телефона загорелся ответным сообщением от Меца.

«Я отправлю агента Амина на «Лифте». Посмотрим, поедет ли он следом, и заведем его в «подкову».

Рэйчел отправила в ответ адрес и спросила расчетное время прибытия машины «Лифт». Мец ответил, что это займет сорок минут.

– Ладно, значит, заказываем еще по одному и ведем себя так, будто никто из нас не может сесть за руль, – сказала Рэйчел. – Имитируем вызов «Лифта», а потом садимся в машину к Амину.

– Что такое «подкова»? – спросил я.

– Они устроят автомобильную ловушку. Мы заезжаем внутрь, он следует за нами, они смыкают подкову за его спиной, и ему некуда деваться.

– Ты когда-нибудь участвовала в ловушке-подкове раньше?

– Я? Нет. Но я уверена, что они участвовали.

– Будем надеяться, что сработает.

Глава 42.

Сорок минут спустя мы сидели на заднем сиденье минивэна с логотипом «Lyft», за рулем которого находился агент Амин. Машина тронулась от ресторана «Мистраль» и направилась на запад по бульвару Вентура.

– Какой план? – спросила Рэйчел.

– Мы организовали «подкову», – ответил Амин. – Осталось только убедиться, что у вас есть «хвост».

– Мец поднял «птичку» в воздух?

– Да, но пришлось ждать, пока борт освободится с другой операции. Вертолет уже в пути.

– А сколько у нас машин?

– Четыре, включая этот «Lyft».

– Этого мало. Он может заметить слежку и уйти.

– Это всё, что мы смогли собрать в срочном порядке.

– Где «подкова»?

– Тайрон-авеню, к северу от 101-го шоссе. Она упирается в тупик у реки, ехать всего пять минут.

В темноте салона я заметил, как кивнула Рэйчел. Это, впрочем, мало помогло унять исходящее от нее напряжение.

На бульваре Ван-Найс мы свернули на север. Всего в нескольких кварталах впереди виднелась эстакада 101-го шоссе.

Рэйчел достала телефон и набрала номер. Я слышал только её реплики.

– Мэтт, ты руководишь этой операцией?

Я сразу понял, что она звонит Мецу.

– Он вышел из ресторана?

Она слушала, и её следующий вопрос подтвердил догадку: человек из бара последовал за нами.

– Где вертушка?

Она покачала головой, слушая ответ. То, что она услышала, ей явно не понравилось.

– Да, надеюсь.

Она дала отбой, но тон её последних слов ясно давал понять: она считала, что Мец всё делает не так.

Мы нырнули под эстакаду и тут же резко свернули на восток, на Риверсайд-драйв. Через четыре квартала Амин включил правый поворотник, приближаясь к Тайрон-авеню.

Амин слушал радиообмен через наушник. Получив указание, он передал его нам.

– Ладно, он у нас на хвосте, – сказал он. – Мы едем в тупик и останавливаемся. Вы двое остаетесь в машине. Что бы ни случилось, из минивэна не выходить. Это понятно?

– Понял, – сказал я.

– Понятно, – отозвалась Рэйчел.

Мы повернули. Улица была заставлена припаркованными машинами и слабо освещена. По обе стороны тянулись частные дома. В квартале впереди я видел шестиметровую стену поднятого над землей шоссе. Крыши легковых машин и грузовиков мелькали там, наверху, двигаясь слева направо – на запад, прочь из города.

– Это жилой район, и здесь слишком темно, – сказала Рэйчел. – Кто выбрал эту улицу?

– Это лучшее, что мы нашли за такое короткое время, – ответил Амин. – Всё сработает.

Я обернулся и посмотрел в заднее стекло: фары полоснули по дороге – машина медленно вписалась в поворот и двинулась за нами по Тайрон-авеню.

– Вот и он, – сказал я.

Рэйчел бросила взгляд назад, затем вперед; она явно разбиралась в этом маневре лучше меня.

– Где отсечка? – спросила она.

– Сейчас будет, – ответил Амин.

Я всматривался в окна, гадая, что значит «отсечка». Как только мы проехали просвет справа, я увидел, как вспыхнули фары автомобиля, стоявшего задним ходом на подъездной дорожке. Машина резко вырвалась на проезжую часть позади нас и встала как вкопанная перед преследователем, отрезая нас от него. Я наблюдал за этим через заднее стекло. Одновременно с другой подъездной дорожки, позади машины преследователя, выскочил еще один автомобиль, замыкая ловушку.

Я увидел, как агенты высыпали из двух правых дверей первой машины и заняли позиции под прикрытием капота. Я предположил, что то же самое произошло и с автомобилем, замыкающим «коробочку».

Амин продолжал ехать, увеличивая дистанцию между нами и местом захвата.

– Останови здесь! – крикнула Рэйчел. – Стоп!

Игнорируя её, Амин начал плавно тормозить только когда мы достигли конца улицы, упиравшегося в забор, ограждающий бетонное русло реки Лос-Анджелес. Рэйчел потянулась к ручке боковой двери еще до того, как машина полностью остановилась.

– Оставайтесь в машине, – скомандовал Амин. – В машине, я сказал!

– Чушь собачья, – бросила Рэйчел. – Если это он, я хочу это видеть.

Она выпрыгнула наружу.

– Чёрт возьми, – выдохнул Амин.

Он выскочил следом и через открытую дверь указал на меня пальцем:

– Ты сидишь здесь.

И бросился догонять Рэйчел. Я выждал секунду, решая, что тоже не собираюсь это пропускать.

– К чёрту.

Я выбрался через дверь, которую оставила открытой Рэйчел. Оглядевшись, я увидел её у самой блокады. Амин был прямо за ней. Я перебежал на правый тротуар и двинулся вверх по улице, прикрываясь припаркованными у бордюра машинами.

Ловушка теперь освещалась фарами и прожектором вертолета, который вынырнул со стороны автострады. Я услышал крики людей впереди, их голоса становились всё тревожнее.

Затем я отчетливо услышал одно слово, повторенное множеством глоток:

– Оружие!

Тут же последовал залп. Слишком много выстрелов, чтобы их можно было разделить или сосчитать. Всё закончилось за пять, может, десять секунд. Я инстинктивно пригнулся за линией машин у бордюра, но продолжал двигаться вперед.

Стрельба стихла, я выпрямился и ускорил шаг, сканируя взглядом пространство в поисках Рэйчел, чтобы убедиться, что она цела. Я нигде её не видел.

После жуткой тишины снова начались крики, и я услышал сигнал «чисто».

Добравшись до «коробочки», я проскользнул между двумя машинами в пятно света, падающего сверху.

Человек из бара лежал на спине рядом с открытой дверью старой «Тойоты». Я увидел пулевые ранения на его левой руке, в груди и шее. Он был мертв, его открытые глаза остекленели, уставившись в пустоту на зависший вертолет. Агент в куртке с надписью ФБР стоял в двух с половиной метрах от него, широко расставив ноги над хромированным пистолетом, валявшимся на земле.

Когда он слегка повернулся, я узнал агента, которого встретил после того, как Роджера Фогеля сбил Сорокопут. Это был Мец.

И он увидел меня.

– Эй, Макэвой! – заорал он. – Назад! А ну, сука, назад!

Я развел руки в стороны, демонстрируя безоружность. Мец подал знак другому агенту, стоявшему неподалеку.

– Верни его в машину, – приказал он.

Агент двинулся ко мне. Он схватил меня за руку, но я вырвался и посмотрел на Меца.

– Мец, ты, должно быть, шутишь! – крикнул я.

Агент шагнул ко мне, чтобы схватить жестче. Мец оставил свою позицию над пистолетом и направился ко мне, подняв руку, чтобы остановить подчиненного.

– Я сам разберусь, – сказал Мец. – Следи за оружием.

Агент сменил направление, а Мец подошел ко мне. Он не стал меня трогать, но раскинул руки, словно пытаясь закрыть собой вид на лежащего позади мертвеца.

– Джек, послушай, тебе нельзя здесь находиться, – сказал он. – Это место преступления.

– Что случилось? – спросил я. – Где Рэйчел?

– Рэйчел... я не знаю. Но, Джек, ты должен отойти. Дай нам сделать свою работу, а потом поговорим.

– Он выхватил пистолет?

– Джек…

– Это был он? Сорокопут не пользовался пистолетом.

– Джек, слушай меня. Мы не будем обсуждать это прямо сейчас. Дай нам закончить осмотр, и мы поговорим. Вернись на тротуар немедленно, или у нас будут проблемы. Я тебя предупредил.

– Я пресса. Я имею право здесь быть.

– Имеешь, но не посреди чёртова места преступления. Моё терпение лопается…

– Джек…

Мы оба обернулись. Рэйчел стояла между двумя припаркованными машинами позади меня.

– Рэйчел, уведи его сейчас или вытаскивай под залог потом, – сказал Мец.

– Джек, пошли, – сказала она.

Она махнула мне рукой. Я оглянулся на мертвеца на асфальте, затем повернулся и пошел к ней. Она прошла между машинами и поднялась на тротуар. Я последовал за ней.

– Ты видела стрельбу? – спросил я.

– Я только видела, как он упал, – ответила она.

– У него был пистолет. Это не…

– Я знаю. Мы получим ответы, но сейчас нужно отступить и дать им сделать своё дело.

– Это безумие. Двадцать минут назад этот парень сидел в баре прямо напротив нас. А теперь он мертв. Я только сейчас понял: мне нужно позвонить Майрону. Я должен сказать ему, что у нас есть материал для еще одной статьи.

– Давай подождем с этим, Джек. Пусть они закончат работу, а там посмотрим, что скажет Мец.

– Ладно, ладно.

Я поднял руки, сдаваясь. И тут я заговорил, не подумав ни о содержании, ни о последствиях своих слов.

– Я спрошу его и о том дне тоже. Меца. Посмотрим, станет ли он отрицать, что это была подстава.

Рэйчел повернулась и посмотрела на меня. Сначала она ничего не сказала. Просто медленно покачала головой.

– Идиот, – произнесла она. – Опять ты за своё.

Последняя статья

ФБР застрелило вооруженного мужчину в ходе операции по поимке «Сорокопута»

Автор: Майрон Левин

Житель Огайо, преследовавший частного детектива, ведущего дело серийного убийцы по прозвищу Сорокопут, был убит ответным огнем агентов ФБР в Шерман-Окс прошлой ночью. По заявлению федеральных властей, мужчина выхватил оружие и направил его на агентов, которые зажали его в тупике.

Тридцатипятилетний Робинсон Фелдер из Дейтона был убит в 20:30 на Тайрон-авеню, к северу от 101-го шоссе. Агент Мэттью Мец сообщил, что Фелдер преследовал Рэйчел Уоллинг, частного следователя, сыгравшую ключевую роль три месяца назад в раскрытии серии убийств, совершенных преступником, известным как Сорокопут.

Мец заявил, что улики, собранные в машине Фелдера, указывают на его участие в интернет-группах, которые героизировали Сорокопута в месяцы, прошедшие после обнародования информации о его преступлениях. По словам Меца, доказательства, в основном найденные на ноутбуке и в истории браузера Фелдера, исключают вероятность того, что он сам являлся Сорокопутом.

Агенты ФБР блокировали Фелдера на тупиковой улице и приказали выйти из машины. Мец сообщил, что Фелдер поначалу подчинился, но, выйдя из автомобиля, выхватил пистолет из-за пояса. Мец заявил, что Фелдер направил оружие на агентов, спровоцировав нескольких из них открыть огонь. Фелдер получил смертельные ранения и скончался на месте.

Помимо оружия, найденного на месте происшествия, агенты обнаружили в машине Фелдера так называемый «набор для похищения и пыток», сообщил Мец. Он описал этот набор как спортивную сумку, в которой находились пластиковые стяжки, скотч, веревка, нож, плоскогубцы и небольшая ацетиленовая горелка.

«Мы полагаем, что его намерения состояли в том, чтобы похитить и убить госпожу Уоллинг», – сказал Мец.

Федеральный агент заявил, что мотивом планируемого преступления послужила роль Уоллинг в деле Сорокопута. Уоллинг, бывший профайлер ФБР, консультировала издание «FairWarning» в ходе расследования смертей нескольких женщин по всей стране, погибших от рук убийцы, который жестоким образом ломал жертвам шеи. Расследование «FairWarning» показало, что женщины становились мишенями из-за специфического ДНК-паттерна, который их объединял. Все они сдали свою ДНК в «GT23», популярный сервис генетического анализа. Затем их анонимизированные данные были проданы на вторичном рынке лаборатории генетических исследований, которая, в свою очередь, передала их операторам сайта в даркнете, обслуживающего мужчин, желающих причинять боль женщинам и использовать их в сексуальных целях.

С тех пор веб-сайт был закрыт. Сорокопут не был идентифицирован или пойман. За недели, прошедшие с момента раскрытия серии убийств изданием «FairWarning», он стал культовой фигурой на онлайн-форумах субкультуры «инцелов». Это движение, где доминируют мужчины (название происходит от сокращения «involuntary celibate» – «невольно воздерживающиеся»), характеризуется в сети постами, содержащими мизогинию, чувство собственного права на секс и одобрение насилия в отношении женщин. Власти приписывают инцелам несколько физических нападений на женщин по всей стране.

Мец сообщил, что изучение истории социальных сетей Фелдера показало: в последние недели он сделал несколько публикаций на различных форумах инцелов, восхваляя и почитая Сорокопута и насилие, которое тот совершал над женщинами. Большинство этих постов, по словам Меца, он заканчивал хэштегом #theydeservedit (#ониэтозаслужили).

«У нас нет сомнений, что этот парень приехал сюда, чтобы похитить госпожу Уоллинг в качестве своеобразного подношения Сорокопуту, – сказал Мец. – Нам повезло, что она не пострадала».

Уоллинг от комментариев отказалась. Фактически, Уоллинг сама спасла себе жизнь. Находясь в ресторане в Шерман-Окс, она заметила, что Фелдер наблюдает за ней и ведет себя подозрительно. Она связалась с ФБР, и был быстро разработан план, чтобы выяснить, преследует ли её Фелдер. Под наблюдением ФБР Уоллинг покинула ресторан и поехала в заранее оговоренное место на Тайрон-авеню.

Мец сообщил, что Фелдер последовал за ними на своей машине и въехал в ловушку, расставленную ФБР. Когда ему приказали выйти из машины с поднятыми руками, он подчинился. Но затем по неизвестным причинам потянулся к поясу и выхватил пистолет 45-го калибра. В него открыли огонь, когда он поднял оружие в боевую позицию.

«Он не оставил нам выбора», – сказал Мец, который присутствовал на месте перестрелки, но сам огня не открывал.

На месте находились еще семь агентов, четверо из которых стреляли в Фелдера. Мец заявил, что стрельба будет расследована Управлением профессиональной ответственности Бюро и прокуратурой США.

Мец, помощник специального агента, возглавляющий отделение в Лос-Анджелесе, выразил обеспокоенность тем, что действия Фелдера могут вдохновить других членов сообщества инцелов на подобные поступки. Он заявил, что предпринимаются усилия по обеспечению безопасности Уоллинг и других лиц, вовлеченных в дело Сорокопута.

Между тем, Мец признал, что усилия по идентификации Сорокопута и его аресту продолжаются, но разочарование растет с каждым днем.

«Мы не сможем вздохнуть спокойно, пока этот парень не окажется за решеткой, – сказал он. – Мы должны его найти».