Текст книги "Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 43 страниц)

– Это кошка, – сказала мисс Бруннер. – Где он ее взял?

Гости стали прибывать в большом количестве. Прихрамывая, вошел Владимир Ильич Ульянов, живущий ныне в Китае, чрезвычайно старый, очень раздражительный, в черном мешковатом костюме. За ним прибыл его друг и защитник евро-азиатский полководец генерал О. Т. Шоу – правитель северного Китая. Вместе с ним был маршал Освальд Бастабль, предатель англичанин, который командовал воздушными силами северного Китая. После них прибыл Карл Глогауэр, «возрожденец», маленький, хитрый, эксцентричный; высокий, угрюмый альбинос, имени которого никто не разобрал; бывший литературный редактор «Оксфордмейл»; пара десятков или что-то около этого делегатов конференции; Ханс Смит из Хэмпстеда – последний из представителей левого крыла интеллигентов; генерал-губернатор Шотландии; вице-король Индии; король Северной Ирландии; не так давно отрекшаяся от престола королева Англии; мистер Рой Надд, эстрадный артист; м-р Фрэнк Корнелиус и его компаньон м-р Гордон «Флеш» Гевин; м-р Лионел Химмлер, театральный импресарио; м-р Ш. М. Колльер, специалист по взрывам; м-р Джон Трак, эксперт по транспорту и министр управления; адмирал Коржениовски, президент Польши; генерал Кроссман (Кроссман из Москвы) и леди Кроссман; мисс Митци Бисли и доктор Карен фон Крупп; мисс Джойс Черчилл – автор романтических романов; кафедральный журналист из еженедельной газеты «Рассказы из Библии» с сыном и дочерью; корреспондент из Парижа из «Джентльменз куортерли» и его друг певец Сники Джон Слейд, исполнитель блюзов; мисс Уна Перссон и м-р Себастьян Очинек, ее импресарио; саамский пастор, назвавшийся герром Мареком; полковник Пьят с мисс Сильвией Ландон; президент французской академии; более сотни самых красивых актрис и актеров, звезд кино; тысячи политических деятелей со всех концов света; тридцать американских дезертиров, пять толстых фельдмаршалов; восемьдесят шесть монашек из бывшего монастыря Святой Клары; несколько арабов и один немец; греческий магнат Спиро Коутрубуссис вместе с группой греческих миллионеров; владелец банка; телевизионный сценарист; датский солдат; король Дании и король Швеции; команда регбистов канадской горной полиции; м-р Джек Тревор Стори, руководитель джазового оркестра; королева Норвегии и бывший император Японии; губернатор Англии и его главный советник генерал К. Дж. Уэстморленд; м-р Франсис Хайверд, комик; несколько преподавателей из Оксфорда, пишущих безобразные книги для детей; м-р Макс Миллер, комик; несколько телевизионных продюсеров; Ник Тернер, Дейв Брок, Дел Деттмар, Роберт Калверт, Дик Мик, играющие в оркестре Хоквинда; несколько рекламных агентов, музыкальные критики, журналисты, искусствоведы, редакторы, артисты и дельцы шоу бизнеса, в их числе м-р Клиф Ричард, м-р Кинглси Эмис, м-р Енджелберт Хампердинк и м-р Питер О’Тул; Далай-Лама; несколько представителей профсоюзов; тринадцать школьных учителей; м-р Роберт Д. Фит, педант (который подумал, что это бал-маскарад и пришел в костюме Дж. К. Честертона[78]78
  Английский писатель, автор стихов и детективных романов. Ред.


[Закрыть]); м-р Саймон Вейзи. Они ели, разговаривали, танцевали. Настроение у всех было веселое, и даже самые непримиримые враги примирились, заявляя искренне и страстно, что в действительности они никогда не испытывали ненависти друг к другу. Мир вот-вот должен был наступить.

– Можно сказать, что все мы пленники, м-р Корнелиус, – говорил епископ Бисли и одновременно жевал песочное печенье, – а эти революционеры, вероятно, самые безнадежные пленники. Они пленники своих собственных идей.

– Я выпью за это, епископ. – Фрэнк Корнелиус поднял бокал с шампанским. – Значит, уничтожьте войны – и вы избавитесь от революций, а?

– Совершенно верно.

– Я выступаю за старый добрый статус-кво.

Мисс Бруннер смеялась. Хоть Гордон Гевин и был одет в выходной костюм, но создавалось впечатление, что с головы до ног он был закутан в старый габардиновый плащ. Старое морщинистое лицо, горящие глаза с виноватым выражением, руки, которые были постоянно в карманах или беспомощно болтались где-то в районе ширинки, только усиливали это впечатление.

– Я польщена, – сказала мисс Бруннер, – но боюсь, что я уже обещала все свои танцы. – Флеш, казалось, почувствовал облегчение.

Музыканты играли симфонию для пианино с оркестром, часть под названием «Пять» в ритме вальса. Миссис Корнелиус развлекалась вовсю. Все мальчики были ее. Она ухватилась за саамского священника, герра Марека, и они стремительно двигались по всему залу. Его едва было видно, он утонул в ее объятиях, но похоже ему это нравилось. В его взгляде промелькнуло похотливое выражение, когда он приглушенно, откуда-то из района груди миссис Корнелиус, сказал, произнося слова с сильным акцентом:

– Нравственность, дорогая, что это такое? Если вам хочется делать что-то, делайте. Вот моя философия. А вы как думаете?

– Я думаю, вы – шалун! – Довольная, она рассмеялась, заканчивая делать полный поворот, и он на секунду завис в воздухе. Он захихикал. Они едва не столкнулись с полковником Пьятом, танцующим с одной из самых красивых бывших монашек, сестрой Шейлой. Танец кончился, смех и разговоры стали еще громче. Теперь не только в главном бальном зале было полно народу. Остальные залы и комнаты для гостей тоже были битком набиты. Как выразился Дик Лупофф в своем сообщении «Л. А. фри пресс»: «мировые знаменитости непринужденно проводили время в этот вечер».

Оркестр заиграл «Птицу в позолоченной клетке», и многие гости начали петь и танцевать одновременно. Шум голосов становился все веселее и веселее. Бутылки с шампанским откупоривались, бокалы звенели.

Принц Лобкович выражал соболезнования бывшей, королеве Англии, почтительно вальсируя с ней в тени под балконом, на котором располагались музыканты.

– Дорогая Ева, к этой ситуации невозможно привыкнуть. Я полагаю, вы, конечно, не ожидали ничего подобного в самом начале.

– Эпидемия…

– Точно. Бедняжка Джей была казнена.

– Здесь немного жарко, не правда ли? – говорил в этот момент Фрэнк Корнелиус, танцуя с Хелен Свит в другом конце бального зала. – Вы выглядите очень утомленной.

– О, вы правы. – Хелен Свит танцевала, робко опустив глаза.

Леди Сью быстро, как молния, промчалась мимо в платье из прозрачного голубого материала.

– Не переутомись, Хелен! – Леди Сью танцевала со своим другом, бывшим императором Японии. Он был одет в национальный японский костюм, и ему было трудновато выполнять фигуры вальса в этом костюме.

Кэтрин Корнелиус, чувствуя легкое головокружение, прислонилась к столу. Она была олицетворением красоты, и ее окружало множество поклонников. Она откинула светлую прядь со лба, улыбнулась капитану Наю, который принес ей выпить. Он сказал:

– Боюсь, что безалкогольных напитков совсем не осталось. Не хотите ли шампанского? – Она взяла бокал, но поставила его на стол. Неожиданно она начала дрожать.

– Вам холодно? – заботливо спросили ее сразу трое австралийских гусаров.

– Не пойму, с чего, – ответила она. – Что-нибудь ускоряется?

Дурное предчувствие охватило капитана Ная.

Начали играть «Ветер кричит Мэри» в ритме фокстрота. Капитан Най протянул ей руку и мягко улыбнулся.

– Этот танец – мой. – Она протянула ему свою руку. Она была холодна, как лед. Он с трудом заставил себя не отпустить ее. С огромным усилием воли он прижал к себе ее тело, от которого веяло холодом. Она сильно побледнела.

– Вы себя плохо чувствуете, – сказал он. – Может быть, вы позволите проводить вас до двери.

– Вы очень добры, – ответила она. Потом добавила почти шепотом – Но доброта – это не то, что нужно мне в данный момент.

Майор Най танцевал уже три раза с мисс Бруннер. Это был четвертый танец. Майор Най спросил ее, разбирается ли она в театре.

– Только в том, что я вижу, – сказала она.

– Если вы позволите, я проведу вас как-нибудь за кулисы одного из моих театров. Вам там понравится.

– Я в этом уверена.

– Вы очень, очень милы.

– А вы очень красивый мужчина.

Танцуя, они пристально смотрели в глаза друг другу.

В третьей спальной комнате Замка-Гора, на кровати, спинка которой была из орехового черного дерева и покрыта резным орнаментом в стиле семнадцатого века, сидел самый гнусный и глупый в Америке издатель, пил маленькими глотками водку с тоником, мрачно уставившись на свои теннисные туфли, в то время, как один из учителей из Оксфорда занудно и долго рассказывал ему о трудностях и радостях, которые он испытал при переводе «Теперь нас шестеро» на ассирийский язык. Это было как раз то, что они оба заслуживали. Из всех присутствующих на бале издатель был единственным, кто не развлекался.

Полковник Пьят и Принц Лобкович курили сигары и прогуливались по саду, они остановились на террасе Замка-Гора.

– Наконец-то наступит мир, – сказал полковник Пьят, вдыхая насыщенный ароматами воздух. – Мир. Мы все почувствуем облегчение, а как вы думаете?

– Что касается меня, я буду счастлив, – согласился Принц.

– У нас появится масса времени наслаждаться жизнью.

– Согласен.

Мисс Бруннер и майор оказались у фонтана в венецианском стиле, рядом с Замком-Солнце. Большинство охранников незаметно убрали, после того как бал начался. Здание замка горело огнями, фонтан, увенчанный статуей Донателло «Давид», тоже был мягко освещен разноцветными огнями. Мисс Бруннер опустила в воду руку по локоть и смотрела, как намокают ее длинные перчатки и капли стекают с руки. Майор Най слегка разгладил свои усы.

– Вы чудо, – сказал он.

– Только вообразите, сколько на все это было потрачено. – Мисс Бруннер улыбнулась, чтобы сгладить вульгарно прозвучавшую фразу. – И никто не знает, кто за все это заплатил. Какое потрясающее чувство такта. Как вы думаете, кто бы это мог быть?

– Трудно сказать, у кого в Англии есть сейчас столько денег, – ответил он не заинтересованно.

В глазах у мисс Бруннер появилась тревога.

– Правильно, – сказала она задумчиво. – Дорогой. – Она вытащила руку из фонтана и легким движением положила ее на колено майору Наю. – Что вы за человек?

– Что я за человек? О, я не знаю.

Ночь была полна музыки, смеха, остроумных разговоров. Они раздавались со всех сторон.

– Какая волшебная ночь! Мне просто необходим сегодня кто-нибудь, я полагаю, – сказала она тихо сама себе. Она решила, что лучше всего использовать тот материал, который был сейчас под рукой. – Я страстно хочу вас, – выдохнула она, бросившись в объятия майора. Он был удивлен, поэтому отреагировал не сразу.

– О, Бог мой! Бог мой! Моя красавица!

На террасе неподалеку от них немецкий оркестр заиграл композицию из любимых произведений Бадди Холли.

Мисс Бруннер смотрела через плечо майора Ная, подозрительно и внимательно разглядывая живую изгородь. У нее было какое-то предчувствие, и оно становилось все сильнее и сильнее с каждой минутой.

– Моя дорогая! – Епископ Бисли находился в Желтой комнате в Замке-Солнце, он лежал на кровати, покрытой желтым покрывалом, стены были драпированы желтой тканью. Кроватные столбы венчали вырезанные из дерева фигурки орлов. Справа от епископа на стене висела картина Джиованни Салви «Мадонна с младенцем». Слева от него на кровати лежала лицом к нему та самая красавица, бывшая монашенка, с которой недавно танцевал полковник Пьят.

Оказалось, что она австралийка. Она была без какой-либо одежды. Митра епископа Бисли упала на подушку, его руки были в шоколаде. Он принес шоколад и привел девушку, а теперь тщательно обмазывал шоколадом ее тело.

– О, какая вкуснотища! – Похоже, девушке все это не очень нравилось. Она положила руку между ног и нахмурилась.

– Что-то мне не по себе.

Карен фон Крупп танцевала в главном бальном зале с профессором Хира, который чувствовал возбуждение, потому что под ее платьем он ощущал пояс с резинками. У него не возникало желания с тех пор, как он уехал из Швеции (тогда это закончилось для него неудачей).

– Цикличность излучений квазаров, доктор, – сказал он, – заключается в отсутствии какой-либо цикличности. – Он прижался к ней еще сильнее. Ее рука соскользнула с талии и нежно погладила его. Его дыхание стало более порывистым.

– Квазары, – сказала доктор фон Крупп, прикрывая с романтическим видом глаза, – разве они могут сравниться с сущностью человеческой страсти?

– У них много общего! Я бы сказал, это одно и тоже! Все тоже самое! Поверьте мне!

– Одно и тоже? Разве похожи?

– В принципе, да.

Музыка кончилась, и они побрели в сад.

Все смеялись, жали друг другу руки, похлопывали друг друга по спине, обменивались адресами, громко смеялись шуткам, занимались любовью, принимали решение стать щедрее, терпимее, скромнее. Большинство еще долго будут помнить мирные переговоры и этот бал. На бале выкристаллизовался дух переговоров. Переговоры были обречены на успех. Войн больше не будет, и на земле воцарится рай.

Только у мисс Бруннер, Кэтрин Корнелиус и капитана Ная появилось предчувствие, что это ловушка. Епископ Бисли и Фрэнк Корнелиус, которые обычно первыми ощущали приближение неудачи, так были поглощены своими личными делами, что на этот раз ничего не заметили.

Фрэнк Корнелиус закрыл дверь кинозала на ключ (дверь была алого и золотистого цвета, стены обтянуты дамасским шелком, в зале стояли копии вавилонских статуй, в руках которых горели лампы, что делало их похожими на лилии) и сел на задний ряд с Хелен Свит, положил ей руку на колено и они начали смотреть картину «Янки-Дудль Денди» с Джеймсом Кегни в роли Джорджа М. Кохана и Вальтера Хьюстона в роли его отца, Джерри Кохана. Колено Хелен было прохладным и чуть влажным, и Фрэнку очень нравилось это ощущение, он вдруг почувствовал тоску по детству, которого у него по-настоящему и не было. Шейки Моу Колльер, находившийся в комнатке кинооператора и показывающий фильм, пытался сквозь маленькое окошечко рассмотреть, что делает Фрэнк.

Епископ Бисли и бывшая монашенка, покрытые шоколадом с ног до головы, скакали по Желтой комнате, выделывая непристойные па.

Леди Сью Санди все еще была в бальном зале и танцевала танго с Серил Тоумом, который сделал ей предложение. Она всерьез обдумывала его, особенно когда он неожиданно показал себя таким блестящим танцором.

– Вероятно, мы могли бы жить на деньги Санди, – задумчиво сказала леди Сью.

– Я к тому же пишу и кое-что зарабатываю этим, – сказал Серил Тоум.

– А кое-что мы могли бы заработать сами.

«Флеш» Гордон был в саду и проявил большой интерес к азалиям. Неподалеку миссис Корнелиус прохаживалась под ручку с профессором Хира, в то время, как герр Марек ревниво вертелся около них, обдумывая планы убийства индийца. В комнате для игр на полу из белого итальянского известняка стояли столы для игры в бильярд и пул, стены комнаты были украшены редко встречающимися готическими гобеленами и старинной персидской мозаикой, потолки в испанском стиле восемнадцатого века были расписаны сценами боя быков; доктор Карен фон Крупп и Уна Перссон играли в бильярд, Себастьян Очинек и Саймон Вейзи просто смотрели.

– Я когда-то неплохо играла, – сказала доктор фон Крупп, неумело стукнув шар. Шар, по которому она ударила, коснулся красного шара.

– Вы, по-моему, ошиблись, – вежливо сказала Уна Перссон. – Я имею в виду, сейчас моя очередь бить.

Доктор фон Крупп любезно улыбнулась ей:

– Нет, дорогая.

Саймона Вейзи охватил истерический смех.

– А ведь меня не приглашали на этот бал. Я незваный гость.

Президент Соединенных Штатов и премьер-министр были абсолютно пьяны и счастливы, они все кружились и кружились в танце против часовой стрелки по Мраморной комнате, в которой они остались одни, от их танца огромная серебряная люстра на потолке звенела и тряслась. Маленькая черно-белая кошка сидела на подоконнике и вылизывала свои лапки.

– Без грима вы выглядите намного лучше, – сказал президент. – Я рад, что именно вы являетесь сейчас премьер-министром.

Держа над головой лампу от Тифани с фантастическим орнаментом, Митци Бисли, дочь епископа, пыталась танцевать танец лимбо с Лионелом Химмлером, который научился танцевать этот танец во время своего кратковременного визита в Нассау. Они неплохо проводили время.

– Я никогда еще в жизни так не развлекалась, – сказала ему Митци. – Я люблю вас.

– Я вас тоже, – сказал он. Обычно на его лице было мрачное выражение, сейчас оно сияло. – Я люблю вас!

Заключив сделку с одним из греческих миллионеров и пожав ему руку, Спиро Коутрубуссис заметил Кэтрин Корнелиус, стоявшую в темном углу библиотеки, она просматривала редко встречающийся экземпляр книги «Потерянный рай»[79]79
  Автор – Джон Мильтон, поэт, политический деятель. Ред.


[Закрыть]. Он пересек комнату, на полу которой лежал огромный во всю комнату ковер, и представился.

– Могу я пригласить вас на следующий танец, мисс Корнелиус? – спросил он по-французски, аккуратно выговаривая слова.

– Извините, но я плохо себя чувствую, мсье. – Она попыталась улыбнуться. – Мой кавалер отправился на поиски моего пальто.

– Могу я тогда предложить вам воспользоваться моим ландо?

– Благодарю вас. Вы очень любезны, мсье Коутрубуссис. Я очень сожалела, когда узнала о провале вашего… – она непроизвольно поежилась, – проекта.

– Ничего страшного. Появился новый. Бизнес есть бизнес. On mourra seul[80]80
  Каждый умирает в одиночку (фр.)


[Закрыть], в конце концов. – И он улыбнулся широкой очаровательной улыбкой.

– II р’у ра de morts, m. Koutrouboussis[81]81
  Смерти нет, м-р Коутрубуссис (фр.)


[Закрыть]! – Она закрыла глаза.

– Разрешите предложить вам свое пальто?

– Благодарю вас. – Кэтрин с благодарностью приняла его тяжелое пальто и завернулась в него. – Извините, что я…

– Пожалуйста. – Он поднял руку.

Одна из резных дверей шкафа распахнулась и чуть было не ударила Спиро Коутрубуссиса по плечу. Он отпрянул.

За шкафом образовалось пространство, в котором возникла высокая фигура человека с бледным чувственным лицом и длинными прямыми темными волосами. Он был в коротком черном пальто с широкими лацканами. Его черные брюки были немного расклешены. Рубашка у него была из натурального белого шелка, на шее завязан широкий алый галстук. В одной руке он держал необычного вида пистолет.

– Привет, Кэтрин. Я вижу, ты знала, что я появлюсь.

– О, Джерри, я страшно замерзла.

– Не волнуйся. Я позабочусь о тебе. Что делают все эти люди в моем доме?

– Танцуют.

– Вы могли бы одеться получше по этому случаю, – сказал Коутрубуссис, глядя на пистолет. Джерри засунул пистолет в карман.

– Мне самому потребовалось какое-то время, чтобы согреться, – сказал он, как бы извиняясь. – Все занимаетесь надувательством, Коутрубуссис?

– С надувательством покончено. Теперь я занимаюсь законным бизнесом.

– Ничего себе. Что все это значит, ты уезжаешь из дому ненадолго, а когда возвращаешься назад, то обнаруживаешь, что он просто битком набит гостями. Кто устроил эту вечеринку? Я, что ли?

– Думаю, что да.

Джерри рассмеялся.

– Вы ведь давно меня знаете, не правда ли? Но это не Голланд Парк. Это Лэдброук-Гроув. Я абсолютно изменился. И веду спокойный образ жизни в настоящее время.

– Джерри! – Кэтрин совсем посинела и, казалось, вот-вот потеряет сознание. – Джерри!

Он обнял ее.

– Ну, как? Немного лучше?

– Немного.

– Чувствую, мне придется кое-что предпринять. – Джерри налил себе большую порцию виски из графина, стоявшего на столике из слоновой кости и мрамора. Полагаю, что Фрэнк должен быть где-то здесь?

– И мама.

– Черт побери.

– У меня немного времени, – сказал Джерри сам себе. – Но я все же…

– Ты сюда надолго, Джерри?

– Ненадолго. Не волнуйся. – Он улыбнулся ей сочувственно. – Все повторяется, как в старые времена. Я очень сожалею.

– Ты в этом не виноват.

В библиотеку вошла мисс Бруннер.

– Я знала это. Вам лучше ничего не предпринимать, мистер Корнелиус.

– Не знаю, не знаю. В конце концов это мой дом.

– Так это вы, черт побери, все это организовали?

Джерри пожал плечами.

– О, Боже! – Она топнула ногой.

В Утренней комнате премьер-министр Англии и президент Соединенных Штатов сидели вдвоем в одном большом кресле.

– Конечно, с точки зрения культуры мы всегда были чрезвычайно близки. А это кое-что значит.

На лице премьер-министра появилась счастливая улыбка.

– Что касается меня, для меня это значит все. Так в чем дело?

Свет погас. Президент захихикал.

В главном бальном зале музыка еще какое-то время продолжала играть. Но свечи замерцали, оплыли и сами собой погасли. Все зашептались в ожидании сюрприза. В зале зазвучал смех, мужчины и женщины пытались разгадать, какой сюрприз их ожидает.

Входные золотые двери распахнулись, затем распахнулась стеклянная дверь. Подул холодный ветер.

В саду даже перестали светить светлячки, свет шел только от большого факела, который держал в руке человек, поднимавшийся по ступенькам в Большой Дворец. На человеке было короткое пальто, широкий воротник которого был поднят, обрамляя его длинное белое лицо. В его глазах отражался свет от факела. Человек вошел в бальный зал, протиснулся через толпу и встал под балконом, на котором располагались музыканты.

Голос человека звучал холодно:

– Произошла ошибка. Думаю, пора все это прекратить. Вы все находитесь в моих частных владениях, и я советую вам тотчас же покинуть этот дом. Если через полчаса в этом доме кто-нибудь останется, то его убьют.

– Боже! – Принц Лобкович сделал шаг вперед. – Кто вы?

– Это трудно объяснить, – сказал человек. Он поднял факел вверх. – Я полагаю, это имеет отношение к третьему закону термодинамики. – Музыканты заменили инструменты на автоматы и пулеметы. – Я не хочу надоедать вам длинными речами.

– Вы соображаете, что вы делаете? – Принц Лобкович указал на толпу. – Вы можете все разрушить.

– Возможно. Но необходимо, чтобы движение продолжалось, не так ли?

Заработал пулемет. Пули попали в люстру, и она разлетелась на кусочки. Гости начали кричать, топчась на одном месте. Бывшая королева Англии упала, осколки от люстры порезали ей плечи. Мистер Роберт Фит, педант, схватился за кровоточащий глаз. Еще несколько человек получили менее серьезные ранения. У дверей началась давка.

Все гости устремились вон из Большого Дворца, но тотчас стали прибывать из других замков. Они хотели узнать, почему погас свет. Послышался шум отъезжающих машин. Лошади били копытами и ржали. Колеса с шумом двигались по гравию. В воздухе пахло маем.

Сидя в кинозале, Фрэнк Корнелиус уже начал догадываться, что что-то происходит. Оставив Хелен Свит, он подошел на цыпочках к двери и осторожно открыл ее.

– Джерри?

В желтой комнате епископ Бисли с трудом натягивал на себя стихарь прямо на обмазанное шоколадом тело, шоколад уже начал затвердевать, облизанную наполовину бывшую монахиню он оставил лежащей на полу. Он нахлобучил на голову митру, поднял посох, напоследок еще раз лизнул монахиню и поспешил вон.

Президент Соединенных Штатов и премьер-министр Англии уже покинули Утреннюю комнату. В комнате осталась только кошка, которая мирно спала в теплом кресле.

Капитан Най нашел библиотеку и открыл дверь.

– Вы здесь, миссис Корнелиус?

– Да, спасибо. Я чувствую себя значительно лучше.

– Нам нужно идти.

– Думаю, что нам действительно нужно идти.

– Это конец переговоров.

– И совсем неплохой конец.

Смеясь, они вышли из библиотеки.

Миссис Корнелиус, профессор Хира и герр Марек были уже на Лэдброук-Гроув.

– Приятно возвращаться назад. – Миссис Корнелиус поискала ключ в сумочке. – К счастью, мой дом находится как раз за углом. – Они даже не подозревали, что произошло на балу.

– Вы чувствуете запах валерьяны? – спросил «Флеш» Гордон у Хелен Свит, которая плача, наткнулась на зеленую изгородь. – Моя дорогая! – Он обнял ее. – Поедем со мной в Голланд Парк.

Она шмыгнула носом.

– Хорошо.

– Что является плохой новостью для одних, для других может обернуться хорошей, – сказал леди Сью, проезжая мимо этой парочки в своей карете. Она потеряла свою диадему, но приобрела епископа Бисли. Правда, в этот момент она еще не знала, что он вовсе не негр.

Согнувшись пополам в дальнем углу четырехместной кареты, епископ стонал от боли. У него было страшное несварение желудка.

Машины и кареты ворвались на Лэдброук-Гроув, некоторые из них в темноте столкнулись (так как газовые фонари тоже погасли). Машина полковника Пьята задавила маленького мальчика.

В третьей спальной комнате во Дворце-Горе, несколько учителей из Оксфорда и самый гнусный и глупый издатель в Америке были прошиты очередью из большого автомата «шмайсер», который был в руках у виолончелиста. Что касается издателя, то он был даже благодарен виолончелисту за то, что тот хоть таким образом избавил его от учителей.

Некоторые люди, которые уже успели добраться до ворот и шли по Уэстбурн-Парк по направлению к Портобелло-роуд, пытаясь найти такси, восприняли все случившее, как своеобразное развлечение. Они шли и болтали, прислушиваясь к раздававшимся вдали автоматным очередям.

– Что ж, – сказала доктор фон Крупп, которой удалось выбраться целой и невредимой. – Я полагаю, все опять будет продолжаться по-прежнему.

– Вы живете в Лондоне? – спросила Уна, обнимая Себастьяна Очинека.

– О, я думаю, что теперь я захочу жить в Лондоне, – ухмыльнулась доктор.

Ландо Спиро Коутрубуссиса было первой машиной, которой удалось выбраться из дворца, в ней сидели капитан Най и Кэтрин Корнелиус, обнявшись, в долгом нежном поцелуе. Они были уже на полпути к графству Суррей, направляясь в Айронмастер-Хаус.

Сам Спиро Коутрубуссис все еще был во дворце, благополучно избежав бойни, которую устроили его коллеги. У него был пистолет, и он разыскал хозяина. На лестнице он столкнулся с Фрэнком, принял его за Джерри и выстрелил в него. Фрэнк, думая, что это Джерри, выстрелил в ответ. Оба тела покатились вниз по лестнице.

Мисс Бруннер и майор Най, отбросив какие-либо мысли о мести, залезли в машину майора. Когда они отъехали, один из скрипачей появился на лестнице, поднял автомат к плечу и выстрелил им вслед, но пули отскочили от бронированной поверхности машины и они благополучно завернули за угол.

Сбавив скорость на Лэдброук-Гроув, майор Най спросил мисс Бруннер:

– Ну, и что вы обо всем этом думаете?

– Оглядываясь назад, – сказала она, – сейчас мне кажется, что это было неизбежно. Но, по-моему, не стоит волноваться.

– Должен сказать, вы умеете мужественно переносить неприятности, – сказал он с восхищением в голосе.

Постепенно в огромном доме наступила тишина, было слышно только мяуканье маленькой черно-белой кошечки, она потянулась, вылизала себя, а затем устроилась поудобнее и опять заснула.