Текст книги "Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 43 страниц)

3

В воскресенье утром мисс Бруннер и Димитрий выехали в Блэкхит. Она закрыла дверь своего дома в Голланд Парке и сунула записку для молочника в пустую бутылку на ступеньке лестницы. К тому моменту, как она, надев перчатки, изящной походкой двинулась по дорожке от дома, Димитрий уже завел «лотус-15».

Позже, когда они пережидали поток машин на Найтсбридж, чтобы, вклинившись в него, начать движение, мисс Бруннер решила, что вести машину будет она, и они с Димитрием поменялись местами. Меняться местами было их обычаем, удерживавшим их вместе в столь ненадежное время.

– Лучше было бы, чтоб мистер Корнелиус был там, – с нажимом произнесла мисс Бруннер, ведя машину по Слоун-стрит, меньше загруженной транспортом, чем это могло бы быть в рабочий день. Димитрий сидел сзади и курил. Он выдержал изнурительную ночь, и в этот раз был не так доволен собой, как обычно, в особенности из-за того, что мисс Бруннер все время настойчиво называла его Корнелиусом.

Пусть выдумывает, решил он про себя. И все-таки он, видимо, ревновал к Корнелиусу: ему потребовалось две чашки крепкого кофе, когда, поднявшись, убедился, что он – вовсе не Джерри Корнелиус. С другой стороны, было не так легко убедить в этом мисс Бруннер, и сегодня она была настолько плохой, какой не была с самого четверга.

Ну, что ж, в случае удачи к понедельнику все кончится, и они смогут приступить к следующей фазе их плана – фазе, куда более сложной, которая требовала и работы мысли, и немного энергичных действий.

Жаль, что нападение на дом было единственным путем; ему эта идея вообще не нравилась – с самого первого предложения, но, поразмыслив о деле, он уже наполовину желал этого. Просто сам факт был ему помехой.

Мисс Бруннер с откровенным удовольствием провела нервно подрагивавший «лотус-15» через вестминстерский мост и смело въехала в лабиринт улиц за мостом, а затем выехала на Старую Кентскую дорогу.

Она приняла решение, что должна овладеть Джерри Корнелиусом, и знала, что эта ситуация принадлежала к числу тех, в которых она должна действовать самостоятельно, не полагаясь на Димитрия. Островатый шик, думала она, этакий довольно пикантный шик. И она почувствовала себя лучше.

Мистер Крукшенк, агент эстрадных артистов, поцелуем попрощался с мисс Дэззл. Крохотная мисс Дэззл была основательно обнажена – так, как не появилась бы на сцене, разве что с той единственной целью, чтобы публика увидела, что она действительно обладает самыми изысканными мужскими гениталиями, какие ей, например, только приходилось видеть.

Мистер Крукшенк решил, что еще не настал момент открыть этот особый секрет; нет, не настал, пока в течение трех дней недели мисс Дэззл с каждым записанным ею диском очень ровно продвигалась к позиции первого номера в Десятке Лучших Девушек. Когда окажется, что пятое место – потолок для нее, тогда могут появиться слабые слухи. Потом, может быть, – женитьба, рассчитывал он, хотя ему была ненавистна сама мысль потерять мисс Дэззл.

Готовый к поездке «роллс-ройс» мистера Крукшенка, с шофером в салоне, ожидал его внизу у входного холла, ведущего к квартире мисс Дэззл в Блумсберри.

Шофер знал дорогу сюда.

Мистер Крукшенк включил встроенный приемник, когда машина легла на курс в направлении в Блэкфрайэр-бридж. Он покрутил ручку настройки и, по счастью, наткнулся на последний хит Крошки Мисс Дэззл, который давали на «Биг Бит Колле» – круглосуточной программе поп-музыки. Это была заводная песня, и мистер Крукшенк вполне завелся. Слова, казалось, адресовались ему:

 
Я – часть тебя, я – твое сердце,
Хочу с тобой начать, и знаю…
 

Ритм поменялся с четырех четвертей на трети четверти, гитары обрушились в пятую, когда она запела:

 
И только: что это,
И только: что это,
И только: что это,
Хочу я знать.
 

Он глянул из окна, когда машина ехала по Фаррингтон-стрит в направлении моста. Воскресные труженики все, казалось, двигались в том же направлении, как будто над землей слышался голос лемминга. В несколько философском настроении мистер Крукшенк решил, что голос действительно слышался – по всей Европе.

Мистер Повис встал поздно, ибо обычно воскресенье было для него днем отдыха, и вообще он поднялся раньше обычного лишь потому, что знал: ему следовало быть этим утром в Блэкхите. Он вышел из своего маленького домика в Гайд-Парке с порезом после бритья на лице и во вчерашней рубашке. Он выгнал за угол гаража свой синий «Астон Мартин» и убрал в нем крышу в надежде на то, что сырой бриз окончательно разбудит его во время езды.

С той же целью он включил радио, хотя уже слишком сильно опаздывал, чтобы услышать в исполнении Крошки Мисс Дэззл «И только: что это». Вместо этого он наткнулся на самую середину песни «Хвостатых ребят» Длинного Тома «Сосунки того заслуживают». Если у мистера Повиса была своя судьба, то «Хвостатые» Длинного Тома пели сейчас ее мелодию – не то, чтобы это сразу открылось мистеру Повису, он это почувствовал потом. Единственное воздействие, которое произвела на него эта песня в тот момент, – это то, что в результате он почувствовал голод, хотя и не понял, каким образом. Мысль его вернулась к мисс Бруннер и Димитрию, которых – обоих – он знал весьма близко. Вообще было крайне маловероятно, что он согласился бы на это предприятие, если бы не знал их так хорошо.

Мисс Бруннер и Димитрий умели убеждать. За исключением моментов чрезвычайной серьезности, они обычно были неотделимы друг от друга в его памяти: мисс Бруннер и Димитрий.

Мистер Повис был несчастным, озабоченным человеком.

Он проехал через парк, воздух в котором показался ему чище, и, свернув налево, въехал в район Рыцарского моста – легендарный квартал воров в Лондоне, где у каждого входа в магазин (или, чтобы быть точнее, в каждом магазине) следовало ожидать встречи с вором того или иного обличья. Он тоже выбрал Слоун-стрит, однако проехал через Бэттерси-Бридж и, лишь добравшись до Клэфом-Коммон, понял, что ошибся и теперь уже откровенно опаздывал по сравнению с прежними случаями.

К тому времени, когда машины пересекли реку, мистер Смайлс завтракал в своем доме в Блэкхите, удивляясь, как это он оказался в этом деле на первой роли. Его осведомленность об информации (возможно, на микрофильме), которую надо было найти в доме старика Корнелиуса, происходила от друга Фрэнка Корнелиуса – преуспевающего импортера наркотиков, который снабжал Фрэнка редкими химикалиями для его экспериментов. В некий момент легкого настроения у Фрэнка кое-что соскользнуло с языка, а мистер Харви – импортер – позже ляпнул то же самое мистеру Смайлсу, и тоже в состоянии благодушия.

Лишь мистер Смайлс наладил контакт с Джерри Корнелиусом, которого он не видел некоторое время, – да, действительно, с того дня, когда он и Джерри ограбили Сити Юнайтед Бэнк на сумму около двух миллионов фунтов и – каждый с миллионом – разошлись. Расследование, предпринятое полицией, проводилось без какого-либо энтузиазма, словно ее внимание было сконцентрировано на более серьезных преступлениях того дня, при полном понимании того, что попавший в тиски инфляции фунт более не стоит даже попыток как-то его защитить.

Мистер Смайлс был кем-то вроде мистика и мог читать приметы. Он видел, что всю западноевропейскую экономику, включая Швецию и Швейцарию, в скором времени ожидал коллапс. И та информация, которую мистер Харви любезно передал ему, способствовала бы приближению этого коллапса, – но только, если использовать ее должным образом, что и поставили мистер Смайлс и его «коллеги» во главу угла. У них в руках прелестнейшим образом окажется почти вся власть, когда, наконец, наступит анархия.

Мистер Смайлс поигрывал яичницей, размышляя почему это желтки все время прорываются.

В своем номере в «Яхтсмене», снятом на постоянный срок, Джерри Корнелиус проснулся в то утро в семь часов и надел лимонного цвета рубашку с небольшими черными запонками и широким черным галстуком, темно-серый жилет, такие же хипповые брюки и черные ручной работы ботинки. Он вымыл свои чудесные волосы, и в довершение расчесал их так, что они сияли.

Потом Джерри вычистил щеткой одно из своих полуформенных двубортных черных пальто и надел его.

Он натянул черные замшевые перчатки и закончил свои приготовления к встрече с миром, нацепив черные очки.

Джерри поднял с постели предмет, оказавшийся несессером из черной кожи. Он раскрыл его, чтобы убедиться, что оружие с иголками на месте, и закрыл несессер.

Держа его в ревой руке, Джерри спустился по лестнице мимо кивнувшего ему хозяина и сел в натертый до блеска «кадиллак».

Мгновение он сидел в машине, глядя в сторону серого моря.

В защелке перед лобовым стеклом все еще стоял на четверть наполненный бокал. Джерри вынул его, опустил стекло и выбросил бокал за окно. В «бардачке» он нашел новый, упакованный в бумагу бокал, зафиксировал его в защелке и наполнил до половины из той же бутылки. После этого Джерри запустил двигатель, развернул машину и выехал, включив магнитофон сразу, как только оказался на главной улице Саутквэй.

Джон, Джерри, Пол и Ринго приветствовали его из всех трех громкоговорителей серенадой – старой доброй «Бэби в черном»:

 
– О, милый, что я мог поделать,
Ведь бэби – в черном,
А мне так плохо…
 

Они были его любимой группой.

 
– Она думает о нем и носит черное.
И, хоть ему уж не вернуться никогда,
Она всегда в одежде черной.
 

На полпути в Блэкхит Джерри сделал остановку у газетного магазина, взял пару «Марс Барс», две чашки крепкого черного кофе и пару фунтов свежеотпечатанных газет: «Блок новостей», «Деловой блок», «Блок досуга», «Блок искусств», «Поп-блок», «Авто-блок», «Юмористическое приложение», «Приложение новелл» и «Воскресное рекламное приложение». «Блок новостей» представлял собой просто газетный лист, новости носили краткий характер и к тому же не были снабжены комментариями. Джерри не читал их. Он на самом деле ничего не читал, кроме части «Юмористического приложения», хотя там было много на что взглянуть. Сообщения в эти дни все чаще принимали вид картинок, что очень устраивало Джерри.

Он съел свои конфеты, выпил кофе, свернул газеты и, оставив их на столе почти нетронутыми, вернулся к машине, чтобы продолжить путешествие в Блэкхит.

Джерри обнаружил, что ему не нужно было много есть, так как он мог отлично питаться энергией других людей, хотя их это, конечно, изнуряло. Не в его правилах было сохранять множество знакомств надолго, и Кэтрин была единственным человеком, от которого он не подпитывался. Наоборот, ему доставляло наслаждение выделять ей в поддержку немного уворованной им жизненной энергии, когда она чувствовала упадок сил. Ей это не очень нравилось, но потребуется, когда он при случае вызволит ее из этого дома и вернет к нормальной жизни, если ему вообще удастся вернуть ее.

Он наверняка убьет Фрэнка, когда они нападут на дом. Последняя игла для Фрэнка вылетит из оружия Джерри; она окончательно добьет его – вот чего жаждал Джерри.

К двум часам не подъехал только мистер Лукас, и они не стали ждать, чувствуя некоторое раздражение по его адресу, что было не совсем справедливо, ибо мистер Лукас вчера вечером был зарезан в Айлингтоне и ограблен на большую часть добытого в казино выигрыша разъяренным неудачником, которому самому не далее как в следующий понедельник суждено было упасть с лестницы и убиться, неся его деньги в банк, – в полном соответствии с судьбой всегдашних неудачников.

Мисс Бруннер и Димитрий, мистер Крукшенк и мистер Повис – все вместе смотрели на карту, которую мистер Смайлс разложил на столе. Джерри Корнелиус, стоя у окна, курил тонкую сигарету и вполуха слушал, как собравшиеся осуждали детали экспедиции.

Мистер Смайлс указал на крест, грубо начерченный посреди Ла-Манша между Дувром и Нормандией:

– Вот здесь будет ожидать лодка. Людей я нанял в Танжере. Они откликнулись на объявление. Сначала они думали, что отправляются стрелять африканцев, но мне удалось переубедить их. Состав команды – в основном белые южноафриканцы, бельгийцы и французы. Есть пара бывших английских офицеров; этих я, конечно, ввел в курс дела. В отличие от южноафриканцев, они загорелись, когда я им сообщил, что они будут бить в основном немцев. Просто удивительно, как некоторые умудряются нахлебничать, правда?

– Вот как? – мистер Повис, как обычно, был слегка неуверен. – И они вот здесь будут ждать нас на якоре?

– Мы сочли, что так будет лучше всего, знаете ли. Собственно, прибрежный патруль встречается теперь не так часто, как прежде, и нам нет нужды слишком уж беспокоиться.

Мисс Бруннер указала на деревню рядом с особняком Корнелиуса:

– А как насчет этого?

– Передовая группа из пяти человек оставит деревню без связи. У жителей, конечно, будет возможность увидеть кое-что из происходящего, однако мы не предвидим никаких помех с их стороны. Все сообщения, поступающие по радио или телефону, будут закодированы.

Мисс Бруннер взглянула на Джерри Корнелиуса.

– А вы, мистер Корнелиус, не ожидаете никаких препятствий до того момента, как мы попадем в это место с утесом?

Джерри кивнул.

– Лодки, такие по размерам, как ваша «Ласточка», да и моя собственная, почти наверняка будут замечены. У них там радар. Я подозреваю, что мой брат все еще будет полагаться главным образом на западню в лабиринте и прочие подобные штуки. Но в самом доме будут и еще сюрпризы. Как я вам сказал, нам надо будет попасть в главное помещение, в котором размещается пульт управления, как можно быстрее. Оно находится в центре дома. Оказавшись там, мы сможем выключить его, и тогда будет равный бой, пока мы не захватим Фрэнка. По моим оценкам, если вы продержите его без зелья часа два, он сообщит вам, где микрофильм.

Мисс Бруннер спокойно произнесла:

– Тогда, значит, мы должны охранять Фрэнка во что бы то ни стало.

– Пока не получите нужную вам информацию – да. А потом им займусь я.

– В ваших словах полным-полно мести, мистер Корнелиус, – улыбнулась ему мисс Бруннер.

Джерри передернул плечами и снова отвернулся к окну.

– Ну, кажется, мало что есть еще обсуждать, – с этими словами мистер Смайлс предложил всем свои сигареты. – Нам надо убить еще час-два.

– Убить надо еще три часа, если мы выходим в пять, – уточнила мисс Бруннер.

– Три часа? – огляделся мистер Повис.

– Три часа, – ответил мистер Крукшенк, кивнув и посмотрев на свои часы. – Почти.

– Какое сейчас точное время? – спросил мистер Смайлс. – Мои часы, кажется, остановились.

– Согласен, эти лиры стоят тридцать центов за миллион, – мистер Крукшенк зажег большой золотой зажигалкой сигарету мисс Бруннер.

– Они никогда больше не выберутся из Общего рынка, – с сожалением произнесла мисс Бруннер.

– А что им еще делать?

– Марка еще сильна, – проговорил мистер Повис.

– А, эта русско-американская марка! Они не смогут продолжать поддерживать ее до такой степени, – мистер Смайлс довольно улыбнулся. – Точно: нет.

– Я не уверен, что мы были правы, – сказал мистер Повис так, словно он все еще был в чем-то неуверен. Он пытливо посмотрел на бутылку «Скотч» на буфете.

Мистер Смайлс повел хозяйски-приглашающим жестом руки в направлении бутылки. Мистер Повис поднялся и щедро налил себе.

– Я имею в виду – отказываясь выплачивать все эти европейские займы. Я так думаю.

– Это не был прямой отказ, – напомнил ему Димитрий. – Мы лишь попросили о неопределенном временном пределе. Британия – ну, точно темная лошадка сегодня, да?

– Тут уж ничем не поможешь, и если нам сегодня повезет, то ситуация для нас надолго изменится в выгодную сторону, – мистер Смайлс почесал бороду и прошел к буфету. – Кто-нибудь желает выпить?

– Да, пожалуйста, – отозвался мистер Повис.

Остальные тоже приняли предложение, кроме Джерри, который все еще смотрел в окно.

– Мистер Корнелиус!

– Что? – поднял глаза Димитрий. – Ах, извините.

Мистер Повис, державший по бокалу в каждой руке, насмешливо глянул на него. Мисс Бруннер направила на Димитрия сияющий взгляд.

– Мне немного, – Джерри, не заметил ошибки Димитрия, хотя, принимая бокал из рук мистера Смайлса, он в какой-то момент широко осклабился.

– О, мы живем в довольно странное время, не так ли? – С того самого момента, как ему явился зыбкий образ лемминга, мистер Крукшенк сохранял философский взгляд на вещи. – Общество на краю гибели, да? Угроза хаоса!

Мистер Повис предпринял попытку вылить один полный бокал «Скотча» в другой; виски полилось на ковер.

Корнелиус почувствовал, что мистер Повис немного перебирает. С легкой улыбкой он присел на подлокотник стула мисс Бруннер; она подвинулась, попытавшись заглянуть Джерри в лицо, но безуспешно.

– Возможно, Запад дошел в своем развитии до этапа квазара, – знаете, ЗС286 или как там его, – торопливо, полурассерженно заговорила мисс Бруннер, отклоняясь от Джерри Корнелиуса.

– А что это? – обсасывал свои пальцы мистер Повис.

– Да, а что это? – Создалось впечатление, что мистер Крукшенк явно упустил вопрос мистера Повиса, так как задал точно такой же.

– Квазары – объекты звездного неба, – сообщил Джерри, – настолько массивные, что они достигли гравитационного коллапса.

– И что же тут общего с Западом? – спросил мистер Смайлс. – Астрономия?

– Чем массивнее – в смысле населения – становится регион, тем большую массу он привлекает, пока не достигается состояние гравитационного коллапса, – пояснила мисс Бруннер.

– Я полагаю, энтропия, мистер Крукшенк, а не хаос, – мягко вставил Джерри.

Мистер Крукшенк улыбнулся Корнелиусу и покачал головой.

– Вы чуть обходите меня, мистер Корнелиус, – при этих словах он улыбнулся и остальным. – И даже всех нас, я бы сказал.

– Меня – нет, – чопорно поправила мисс Бруннер.

– Науки становятся до странного взаимозависимыми, я прав, мистер Корнелиус? – проговорил Димитрий, заявление которого, казалось, повторяло то, что он уже говорил раньше. – История, физика, география, психология, антропология, онтология. Один индус, встреченный мною….

– Я бы предложила разработать программу, – сказала мисс Бруннер.

– Не думаю, что для этого найдется компьютер, – возразил Джерри.

– Я намереваюсь сделать программу, – произнесла она так, словно мысль об этом возникла у нее только что.

– Вам придется учитывать и искусства, – заявил он. – Не говоря уж о философии. И возможно, что лишь вопрос времени – когда возникнет мысль об этом, прежде чем все данные кристаллизуются во что-то интересное.

– Времени?

– И этого тоже.

Мисс Бруннер улыбнулась Джерри.

– В нас есть нечто общее, только я пока не совсем поняла, что.

– У вас хорошее настроение, – обратился мистер Повис к Джерри.

– У меня есть еще дела, – ответил было Джерри, но мистер Повис уже вновь таращился на свой «Скотч».

Мисс Бруннер ощущала чрезвычайное удовлетворение. Она вернулась к теме:

– Мне бы хотелось иметь побольше информации. Вы же знаете, что этот компьютер можно было бы создать; только вот что создаст в свою очередь он? Куда мы движемся?

– Вероятно, в направлении перманентного движения, если позволителен такой парадокс. Немногим хватит ума выжить. И, когда Европа окончательно потеряется между русскими и американцами – надеюсь, не при моей жизни, – какую проверку устроят выжившим! Будут ли они иметь какое-либо значение для своих новых хозяев? Вам надо не забыть об этом, мисс Бруннер, какие бы события ни походили на свидетельства превышения нынешней скорости, – Джерри игриво похлопал ее по плечу.

Она потянулась вверх, чтобы коснуться его руки, но та уже исчезла. Он поднялся.

– А может ли время превысить «с»? – засмеялась она. – Я ускользаю, мистер Корнелиус. Но мы должны возобновить эту беседу.

– Сейчас или никогда, – объявил он. – Завтра я уеду, и мы никогда больше не встретимся.

– Вы весьма самоуверенны.

– Приходится, – и, отходя назад к окну, он больше уже не улыбался, вспомнив Кэтрин и то, что он должен сделать с Фрэнком.

Беседа за его спиной продолжилась.

Мисс Бруннер была в диком, возбужденном состоянии.

– А какова ваша философия на предстоящий Легкий Век, мистер Повис? Знаете – век «с»? Это лучший период, если подумать еще раз.

– Второй раз? – мистер Повис никак не мог свести концы с концами. Сейчас он добрался до своей пятой мысли, пытаясь сравнить ее с четвертой, и, насколько он мог припомнить, – с третьей.

Мистер Повис деловито распадался на части.

Мистер Смайлс от души наполнил его бокал: в каждом из нас есть толика добра.

4

Джерри направлял лодку на свет, внезапно вспыхнувший рядом с гаванью. Освещенное зеленоватым отблеском панели приборов, лицо его казалось более странным, чем когда-либо, всем, кто в ожидании собрался на палубе за его кабиной.

Мисс Бруннер, наиболее склонная к такого сорта делам, выразила мысль, что противоречивые течения времени второй половины двадцатого столетия, по-видимому, отразились в нем, и казалось, мысль прошлая рвалась вперед, в то время как мысль будущая устремлялась назад.

Что задумывал Корнелиус? Распад времен? Она не читала ни одной из его книг, но слышала о них. Не говорил ли кто из них о цикличности времени, подобно Дану? Окончательный пункт прошлого, следовательно, станет окончательным пунктом для будущего. Однако что, если что-то нарушит цикл? Может быть, некое историческое событие такой значимости, что вся модель изменится. Природа времени, в предположении цикличности его характера, будет разрушена. Круг разомкнется, и – что только не может произойти?! Вот уж что наверняка выставит Шпенглера[8]8
  Немецкий философ-идеалист, историк. Ред.


[Закрыть] в глупом свете, позабавила ее мысль.

Если бы был создан ее компьютер и она могла бы с успехом начать свой проект, она могла бы стать тем существом, которое сможет сохранить кое-что от разрушения. Она могла бы объединить все, что останется, в одну большую программу, – окончательную, финальную программу, думалось ей. Сознание и бытие, сведенные вместе, соединятся. В прошлом такие попытки успеха никогда не имели, но сейчас у нее появится возможность выполнить это, ибо время, видимо, подоспело. Ей потребуется больше сил и больше денег, но с долей удачи и при разумном использовании шаткой ситуации в мире она может получить и то и другое.

Джерри провел лодку вдоль борта более крупной посудины. Он проследил за тем, как пассажиры поднялись на борт, но сам к ним не присоединился, предпочитая, чтобы по окончании экспедиции его ждала его собственная лодка.

Судно тихо пошло в направлении берегов Нормандии, а он последовал сзади, располагая свою лодку чуть сбоку, чтобы избежать главных помех кильватера судна. Судно принадлежало мистеру Смайлсу, который, как и Джерри, вложил свои деньги в реальные вещи, пока они еще имели какую-то ценность.

Постепенно линия нормандского берега становилась все виднее, Джерри выключил двигатель; на судне последовали его примеру. Джерри вышел на палубу, когда с судна ему выкинули швартовы. Он быстро укрепил конец. Ночь стояла холодная.

Судно опять стартовало, теперь уже с Джерри в хвосте. Оно направилось к утесу, на котором высилась копия «Ле Корбюзье шато», силуэтом выделяясь в лунном свете.

Существовала небольшая надежда, что сравнительно крупную лодку не заметят на радаре в особняке. Лодку же Джерри не заметят – она сидела гораздо ниже в воде. Капитанский мостик, широкая труба, поднимавшаяся над пассажирском отсеком и двигательной установкой, как раз и могли дать вспышку на радаре.

Микрофильмы старого Корнелиуса были скрыты глубоко в недрах шато, в укрепленном помещении, которое, наверное, не выстоит против взрывов, но, атакованное таким образом, автоматически приведет к разрушению пленки.

Информация, которая требовалась бесстрашной команде, вероятно, была там, однако единственным безопасным способом завладеть пленкой было открыть укрепленную комнату обычным образом, и вот почему Фрэнка, которому были известны различные коды и необходимые приспособления, следовало сохранить и допросить, а случись, что повезет, то и заставить самостоятельно открыть эту комнату.

Весь дом был построен вокруг этой укрепленной комнаты. Его и построили, чтобы защитить микрофильмы. В нем было очень мало того, чем он казался внешне. И он был оснащен странным оружием.

Глядя снизу вверх на здание, Джерри думал, насколько сильно дом напоминал хитрую голову отца.

Практически в каждой комнате, каждом коридоре, каждом алькове имелись ловушки, и поэтому Джерри был так ценен для экспедиции. Он не знал комбинацию укрепленной комнаты, но все остальное в доме было ему, выросшему здесь, хорошо известно.

Если бы он не ушел отсюда после той ночи, когда отец застал его с Кэтрин, он бы унаследовал эти микрофильмы по праву первородства, так как был старшим братом; однако этой чести был удостоен Фрэнк.

Разыгрался ветер; он шумел в деревьях, рычал среди башен шато. Тучи, рваными кусками несшиеся по небу, скрывали луну.

Судно закачалось.

Со стороны дома ударили лучи прожекторов.

Прожекторы были направлены в основном на сам дом, освещая его, подобно некоему историческому монументу, каковым на самом деле он и был.

Лучи мигнули, появился еще один мощный луч, движущийся по воде. Он попал на судно.

Появились еще лучи, собрались на доме, особенно на крыше.

Джерри закричал:

– Отведите глаза от крыши! Не смотрите на башни! Помните, что я говорил вам!

Вода плескалась о борта судна, застопорившего в ожидании.

На крыше поднялись три круглые башни. Они начали вращаться в синем луче прожектора. Цвет изменился на красный, затем – на желтый, потом – на сиреневый. Сначала башни вращались медленно. Они выглядели наподобие больших бункеров со щелями для пулеметов, расположенными с интервалами вдоль их вертикальной стенки. Сквозь эти продолговатые щели стал пробиваться яркий свет, создавая геометрические фигуры в ярких основных цветах радуги, с шипением, как от неоновых ламп. Башни закружились быстрее. Практически невозможно было оторвать от них взгляд.

Джерри Корнелиус знал, что означали гигантские башни. Стробоскоп Михельсона[9]9
  В. А. Михельсон – русский физик и геофизик. Труды по изучению и распространению света, физики горения. Ред.


[Закрыть] восьмого типа. Они притягивали взгляд и сковывали все члены, всю волю. Что-то схожее с эпилепсией могло стать результатом слишком долгого разглядывания этих башен.

Ветер и свистящие башни издавали высокое, улюлюкающее завывание. Все быстрее и быстрее крутились башни; яркие металлические цвета сменили радугу – серебро, бронза, золото, медь, сталь.

Сначала глаза, потом – разум, подумал Джерри.

Он увидел, что один из наемников на лодке стоял завороженный: остекленевшими, немигающими глазами он уставился на гигантские стробоскопы; руки и ноги у него одеревенели.

Луч прожектора нашел его, и из двух бетонных укреплений на утесе пулеметы влепили в него с полдюжины очередей.

Его окровавленное тело с силой швырнуло назад; оно обмякло и рухнуло. Джерри все еще кричал ему что-то, чтобы отвести его взгляд от стробоскопов.

Потом перестал кричать. Он не ожидал проявления силы так скоро. Фрэнк явно использовал шанс. Он пригнулся за кабиной, пока лодки смещались к утесам. Нависавшие глыбы укрыли их.

Через минуту башен уже не было видно. Они были разработаны преимущественно для отражения сухопутного нападения.

Когда его лодка ударилась о судно, Джерри глянул на тело мертвого наемника. Оно знаменовало начало интересного анархического приключения.

Джерри перегнулся и схватился за поручень, подтянувшись на борт судна. Он достал свое оружие с иглами и взял его в правую руку, одетую в перчатку.

– Добро пожаловать на борт, мистер Корнелиус, – произнесла мисс Бруннер, стоя на широко расставленных ногах, с развевающимися сзади волосами.

Джерри прошел вперед, когда судно ударилось об утес. Сзади один из наемников быстро прыгнул на палубу его лодки.

Другой наемник – загорелый, с волнистыми маслянистыми волосами – пошел вперед, держа мину на присосках, чтобы подорвать дверь. Человек этот, установив равновесие, наклонился, чтобы прикрепить мину к тому месту, которое указал Джерри. После взрыва, когда обломки двери дождем посыпались вниз, они вернулись на палубу.

Дверь была открыта.

Джерри прошел к двери, поставил ногу на поручень и протиснулся в образовавшееся отверстие. Он начал продвигаться по короткому коридору. Основная часть наемников, одетая в обязательное легкое хаки, последовала за ним с автоматами наперевес. Сзади, не столь сноровисто, шагали мистер Смайлс, мисс Бруннер и Димитрий, мистер Крукшенк и мистер Повис. Все они неуклюже держали в руках большие автоматы.

Взрыв потряс утес. Оглянувшись, они увидели, как огонь разбежался по воде.

– Будем надеяться, они не станут тратить слишком много времени на лодки, – произнес мистер Смайлс, говоря в нос, так как его ноздри были закрыты фильтрами, которые Джерри роздал всем.

Джерри добрался до внутреннего помещения и указал на два места на стенах. Шедший впереди наемник поднял свое оружие и отстрелил две камеры. Из камеры управления наверху в ответ на это отключили свет.

– Фрэнк нашел этот вход, однако, – сказал Джерри. В действительности он только этого и ждал.

Теперь наемники отцепили тяжелые каски от ремней и надели их. Каски были оснащены шахтерскими лампами. Один из наемников держал на плече длинную связку нейлонового каната.

– Может быть, лифт еще работает? – предположил мистер Повис, увидев, как Джерри поставил ногу на лестницу.

– Возможно, – ответил Джерри и начал взбираться. – Только здорово мы будем смотреться, если они отключат питание, когда мы застрянем на полдороге вверх.

Все начали подниматься. Мисс Бруннер шла последней. Поставив ногу на первую перекладину, она глубокомысленно произнесла:

– Дурачье. Они забыли подключить ток к лестнице.

Джерри услышал какие-то голоса над собой. Он посмотрел вверх, но в шахте появился свет, заставивший его моргнуть. Грубое лицо немца смотрело на него сверху, наводя автоматическую винтовку.

Джерри вскинул пистолет с иглами и набил немца сталью. Он остановился, обвив рукой лестницу, чтобы перезарядить оружие, и крикнул:

– Внимание!

Охранник скатился через край шахты и полетел вниз.

Когда тело охранника с глухим ударом шлепнулось на дно, Джерри добрался до верха, держа наготове пистолет, однако там больше никого не было. Фрэнк оставил здесь только одного охранника, в уверенности, что лабиринт послужит ему лучше всего.

Все выбрались наверх и стояли теперь у входа в лабиринт, пока солдат с веревкой распределял ее между ними. Все связались.

Завязывая узлом свою часть веревки на талии, мисс Бруннер чувствовала себя неудобно.

– Мне такие штуки не нравятся, – сказала она.

Джерри не заметил сказанного и повел всех в лабиринт.

– Плотно сожмите губы, – напомнил он. – И, что бы ни случилось, все внимание уделите тому, чтобы не отстать от меня.

Лампы на касках освещали путь, когда Джерри осторожно шел впереди, показывая телевизионные камеры наемникам, которые, проходя мимо, расстреливали их.