Текст книги "Финальная программа. Средство от рака. Английский убийца"
Автор книги: Майкл Джон Муркок
Жанр:
Альтернативная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 43 страниц)
– Время летит, – проговорил Джерри.
– А кто в наше время знает его имя? – мягко улыбнулась Карен фон Крупп, когда стеклянный город отчетливо стал виден впереди.
Касаясь кончиками пальцев левой руки ее коленей, а правой рукой держа руль, Джерри на скорости девяносто шел к Парижу.
– Кое-что, – ответил он, – касается России. А вот как насчет Америки?
– Я не знаю, о чем ты, дорогой, – она последний раз затянулась своей длинной сигаретой через мундштук и выбросила всю хитроумную конструкцию за окно. – Да, ладно, все кончено.
– Кое-что продолжается, – возразил Джерри.
– Как всегда. А не ты ли это был, кто сконструировал московскую штуку?
– Возможно, – бросил Джерри, нахмурившись от безнадежности и бросив взгляд на развалившуюся на заднем сиденье белокурую девушку, которая строила гримасу потерянного интереса. – Тебе бы лучше переодеться в юбку до щиколотки. Ты же знаешь, как эти типы в Трех Республиках относятся к такого рода вещам. – Он коснулся кнопки, и стеклянная перегородка опустилась, освобождая проход в тыльную часть автомобиля. Блондинка подвинулась и выглянула из окошка.
Пока она переодевалась, он исследовал карту в поисках лучшего пути в Париж.
Взглянув в зеркало, он заметил, что пастор Бисли опять нагнал его, потому что серебристый «кадиллак» с толстой одутловатой фигурой за рулем снова катился позади него. Джерри затемнил задние стекла.
– Это умно, – заметила Карен, протискиваясь в длинную юбку бутылочно-зеленого цвета. Интересно, подумал он, а у нее все юбки бутылочно-зеленые, а обувь – пурпурная? Это, в конце концов, указывало на интерес к Успенскому.
В Париже они оказались как раз вовремя, чтобы увидеть, как мимо них скачут президенты, лошади идут вброд, иногда пускаясь вплавь по заполненным водой улицам, выбрасывая вверх, в бледный солнечный свет, яркие фонтаны.
Процессия направлялась через Елисейские поля – некоторые пешком, некоторые на катерах, в каретах или верхом.
Весело, как только могли, президенты махали нескольким вымокшим зевакам (выжившим после мора), стоявшим по обе стороны широкой улицы по колено в воде. Эти президенты руководили тремя республиками: Францией, Испанией и Португалией (прежде, до аннексии Израилем Греции, их было четыре), – которые противились предложению Соединенных Штатов, пожелавших прислать советников.
Старческий возраст сделал президентов почти схожими: с одинаковыми пустыми глазами, несущими всякую чушь ртами, желтой сморщенной кожей и потерявшими почти всякую растительность головами. Каждый прочно пристегнут ремнем к лошади, которые были почти такими же старыми, как и они сами. Говорили, что они весьма сентиментально относятся к своим лошадям.
Недалеко за ними работал ансамбль – каждый музыкант по пояс в воде. Басовые барабаны заглушались водой, и каждый раз, когда барабанщики отбивали такт, им в лицо били фонтаны воды. Вся медь оркестра была наполнена водой, но музыканты решительно маршировали против течения, не то исполняя, не то пробулькивая «Марсельезу».
– Трогательно, – проговорила Карен фон Крупп, поглаживая его ногу.
Джерри, пришвартовав «фантом-VI», откинулся назад, удобно пристроив руку на плечах доктора фон Крупп. Она улыбнулась, и машина мягко закачалась в кильватере президентской процессии.
– Пойдем в Ассамблею слушать речи? – Она оглянулась на блондинку. Джерри покачал головой.
Он отчалил и начал разворачивать машину, выводя ее на течение.
Справа от него оказалось какое-то пятно табачного цвета, и, проплывая мимо, Джерри с опаской посмотрел на него. Кто-то уставился на него из окна первого этажа. Он узнал тонкий напряженный нос.
Это был Жажда, шеф московской резидентуры их организации и оперативный сотрудник Охарны. Что он делал в Париже? Джерри сделал вид, будто не видит его, и понесся со скоростью, на которую только был способен автомобиль, по Елисейским полям, отбрасывая назад бурлящую воду.
Позади него вспахивал воду серебристый «кадиллак» пастора Бисли с едва выступавшей над поверхностью воды кабиной.
– Ну, везде он, – пробормотал Джерри и остановился у отеля «Стремление». – Поспеши, моя дорогая, пока он не вывернул из-за угла. Прыгай, – приказал он, открывая дверь, – на ступеньку вон там. Я принесу наши сумки позже.
Доктор фон Крупп прыгнула. Блондинка – за ней. Джерри тронул машину и помчался по узкой улочке, разбрасывая прибой к окнам по обе ее стороны. Однако для Бисли вода оказалась слишком глубокой, и он отказался от погони. Вскоре Корнелиус вернулся обратно, пришвартовал машину в гараже гостиницы и присоединился к своей любимой в холле.
– Это еще фасад, – сообщил он, нажимая кнопку звонка на столе регистрации.
Пол провалился вместе с ними, унося их глубоко под землю.
– Подземелье, – сказал он ей, подразумевая затхлую темноту. – Прочное и надежное.
– Ловушка, – сказала она в свою очередь.
– Не совсем.
Когда секция пола поднялась и встала вровень с остальным полом, он включил освещение, и зеленый блеск наполнил комнату. Она пытливо всматривалась в его веселое лицо.
– Мне следует быть осторожной, – произнесла она. – Мой муж… – и она вскрикнула от возбуждения, когда он навалился на нее.
– Для меня хватит, – прорычал он, – на сегодня.
И они покатились по ковровому покрытию от Данлопилло; блондинка сидела в углу, со скукой наблюдая за ними.
– Мужья и жены, братья и сестры, матери и сыновья, – говорил пастор Бисли, пристраивая удобнее свою митру и улыбаясь Джерри, который, распятый, стоял у стены. Карен фон Крупп, одетая в отделанную горностаем пелерину из красного бархата и изящный венец, в дурном настроении откинулась на спинку трона. Пастор Бисли протянул свой пасторский посох и стащил с Джерри юбку, щекоча ему яички, которые вздулись в женском трико из черной тесьмы, в которое они нарядили его, пока он был без сознания.
– Белые подростковые волосы. Я не ожидал увидеть такое, мистер Асерински.
– И я этого не ожидал, пастор.
– Ну, ну, вы уже не можете вот так расхаживать, соблазняя жен других парней, и надеяться, что это вам сойдет, так ведь? В мире, я надеюсь, еще сохранились некоторые приличия.
– Ну, так каковы же ваши намерения?
– Заняться вашим преобразованием, мистер Асерински. Для вашего же блага. Собственно, я не держу на вас зла.
– Меня зовут не…
– Асерински. Так вы сами сказали.
– Джерри Корнелиус.
– Вы так говорите.
Кто-то двинулся в тени и начал пробираться по Данлопилло. Это был Жажда, с выражением озабоченности на тонком лице.
– Это Алан Повис, не так ли? – произнес Жажда.
– Это вы так говорите, – вставил Джерри.
– Митци! – пастор Бисли, как сумел, щелкнул пальцами. – Митци Флинн.
– Все это затягивается. Ради Бога, воспользуйтесь машинами, – пробормотала Карен фон Крупп.
– Я ненавижу искусственные методы, – заявил Джерри.
– Конни Нуттал.
– Колвин, – поправил Джерри. – Конни Колвин. Не трагично ли?
– Да не в имени дело, – появилась белокурая девушка. Она подняла свое платье и пристегнула ремнем черный муляж члена.
– Черт с ним, – сказал пастор Бисли. – Я извиняюсь.
Блондинка начала сношаться с ним.
Джерри глянул на Карен фон Крупп, но та отвела взгляд. Он был одет в полный комплект: курчавый красный парик, макияж, плетеная из белого шнура блузка, накладные груди, пояс с резинками, сетчатые чулки, туфли на высоком каблуке, тесная черная юбка.
Голова пастора Бисли склонилась к самому полу, возгласы его были приглушенными:
– Не беспокойтесь, сэр. Скоро у нас опять все вернется к нормальному виду. Вы почувствуете себя совершенно новым человеком, когда это кончится!
– Как вы дошли до этого? – спросил Джерри у Карен фон Крупп.
– Они шли за вами. Жажда нажал кнопку.
– Кто-то же должен был, – проговорил Жажда.
– Вам дали наркотик, пока вы спали.
– Я думал, уж вы-то за меня, – упрекнул Джерри Жажду.
– А я за вас. Однажды вы это поймете.
– Не могу себе представить. Это, похоже, что-то за пределами политики.
– Не все из нас обладают вашей верой в будущее, товарищ Корнелиус.
– Ну, такого времени, как сегодня, нет.
Жажда спустил свои брюки.
– Придется заняться этим. – Он повернулся к Карен фон Крупп. – Вы ведь хирург? Не могли бы вы это сделать?
Она пожала плечами:
– Я делала такое прежде.
Пастор поднялся с четверенек:
– Ну-ка, дайте посмотреть.
Джерри показалось, что он теряет терпение:
– Пастор, я не знаю, осознаете ли вы…
– Я понимаю. Я понимаю. Это – ваш дом, и мы не были приглашены. Однако сейчас настали беспокойные времена, мой дорогой. Нужда заставит.
– Митци, – обратилась Карен фон Крупп.
Белокурая шагнула вперед.
– Сорвите скобы. Пусть наш друг присоединится к нам.
Митци освободила Джерри.
Пастор с любопытством посмотрел на Карен фон Крупп.
– Вы хотите?.. Гулянку?
– А почему бы и нет?
Начал вспыхивать стробоскоп, и комната наполнилась звуком. Исполнялась «Дитя колдуна» Джимми Хендрикса, искаженная из-за громкости, однако едва ли они понимали это, к тому же все были заняты болтовней. Джерри широко шагнул через свет стробоскопа и взял за руку Карен фон Крупп. Ее мучили рвотные спазмы. Он увидел свою одежду в углу; на самом верху лежало его оружие. Времени осталось только на то, чтобы схватить пистолет и направить его на стену.
– Веселей, – подбодрил он ее. – Нет худа без добра. Просто сейчас чрезвычайная ситуация.
– Куда мы?..
– Через преобразование. У меня постоянно одно под рукой.
Стена провалилась наружу, и Джерри, подняв юбку, сунул пистолет за пояс.
Где-то заверещал мамонт.
Воздух вокруг них был словно украшен драгоценными камнями и огранен: прекрасный, оживший и блистающий мириадами цветов, он вспыхивал, сиял. Она прильнула к нему:
– Что это?
– Многовариантность. Все слои жизни видны сразу. Поняла?
– Я не имею склонности к философии.
– Это – физика, дорогая.
– Где мы?
– А, как раз эту возможность тебе и нужно использовать. Пошли.
Воздух прояснился. Они стояли на зеленой равнине около группы дубов. В тени дубов стоял невысокий человек в эспаньолке и очках без оправы. Под мышкой он держал большой черный металлический ящик.
– Ты можешь в это поверить? – произнес Джерри с некоторым восхищением. – Этот педик понял.
– Это выглядит, как…
– Правильно. Добрый старый приятель… Эй! – Джерри побежал к нему, хотя ему мешали тесная юбка, высокие каблуки и Карен фон Крупп, не желавшая отпускать его руку.
Волна бестелесных драгоценных камней плескалась над ними.
– Моя машина! – закричал Джерри, и эхо долго повторяло его голос. – О, хорошо. Как-нибудь в другой раз. Мне думается, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Какая машина?
– Которая расскажет. Пока ты еще не знаешь. Я подозреваю, пастор Бисли знает, и именно это он и ищет, в конечном счете.
Ранним утром они шли по улицам Санкт-Петербурга. Все было очень романтично. Джерри указал на небольшую группу фигур, уставившихся на них с самого верха служебного здания на проспекте Бронштейна.
– Посмотреть на них – прямо Homo habilis[34]34
Человек умелый. Ред.
[Закрыть]; странный мелкий дерн, да?
По самой середине проспекта галопом шло стадо бронтотериев.
– Как тихо, – проговорила она.
– Да, пожалуй.
– Который час?
– Точно не знаю. Постполитическое время, я бы сказал. Но никогда нельзя сказать точно. Может быть и полнейшая путаница. Мне бы сейчас дозу наркотика.
Навстречу попался пастор Бисли, угрожая им спреем от насекомых.
– Мы все о вас знаем, мой дорогой мистер Корнелиус, – сказал он. – О вас и о ваших подружках. О, Боже, как это отвратительно! И это – тысяча девятьсот семидесятый! Как вы примитивны!
– Вы считаете, что я должен чувствовать себя виноватым? – Джерри схватился за свой вибропистолет. Никогда нет полной уверенности.
– Думаю, что кто-то же должен, дорогой мой.
– Где мы можем поговорить?
Пастор наклонился и поднял свой атташе-кейс, запихивая внутрь свое облачение. Потом прижал кейс к груди с таким вожделением, какое старая женщина может питать к своему попугаю.
– Я добыл здесь изумительную маленькую штучку, – сообщил он. – Вкус!.. Вы ничего подобного никогда не пробовали.
– Звучит заманчиво. Однако этого достаточно.
Все трое уселись за столик на обочине, под большим зонтиком. Заказ у них принимал угрюмый официант.
– Время принимать решение, мистер Корнелиус, – проговорил пастор. – Я нахожусь в ужасном напряжении. Я больше не могу этого выносить.
– Не сейчас еще, пастор.
– Но это – Дания. А значит – нейтральная.
– Вижу, я поймал вас на слабом месте, – Джерри поднялся. – Пойдем, Карен. Увидимся, пастор.
– Жестокость! Мир переполнен жестокостью! – Пастор приспособился к их шагу.
Они пошли через многовариантность.
– Откуда он пришел? – спросила она. – О чем была беседа?
– О чем обычно беседы? Он, видимо, знает. Без сомнения, мы еще встретимся, раньше или позже, либо не встретимся вообще. Пошли.
– Чем скорее мы вернемся к разумности в этом мире, тем лучше, – желчно проговорила она.
– Ты так раздражена просто потому, что не получила своего кофе.
Они шли по бетонной полосе. Перед ними высился огромный силуэт двухместного перехватчика и самолета стратегической разведки «Локхид-5Я-72», максимальная скорость которого в три раза больше скорости звука, выделявшегося на фоне рассветного неба.
– Ты не поверишь! А может быть, это и есть то, о чем ты говорил.
– У меня какое-то странное ощущение.
– Возможно. Это действительно волшебство. Мы вышли из туннеля – или почти вышли. Побежали.
И они вприпрыжку понеслись на высоких каблуках, пока не добежали до самолета.
– Быстро внутрь, – скомандовал он. – Думаю, у вас определенный талант, фройлен доктор.
– А ты знаешь, как поднять этого монстра?
– О, да забирайся же!
– С тех пор, как все это началось, у меня очень мало личной жизни, – объяснил Джерри, когда они поднялись из аэропорта «Орли» и тут же стали объектом преследования «старфайтеров», рассыпавшихся на группы позади них. Он говорил по системе бортовой связи. – Ты прекрасна в этом шлеме.
Он направил самолет в сторону Ла-Манша.
– Спасибо, – она опустила свою руку на часть его бедра, оставшуюся свободной между чулками и поясом с подтяжками. Он снизил скорость.
– Не хочу лететь на максимальной скорости, – пояснил он, – потому что мне придется избавиться от восьми ракет AIM-174, а они не совсем подходят для работы, которую я задумал.
Она приняла его извинения с короткой вежливой улыбкой.
Девяностопятифутовый самолет вскоре достиг Ла-Манша, и тут себя показали зенитные орудия, которые попытались сбить их как пиратов. Джерри, надеясь на лучшее, направил самолет под острым углом прямо на них, и в быстрой серии выпустил все ракеты типа «воздух-воздух». Несколько взрывов – и они прошли корабли и уже летели за побережьем.
– Приготовься к катапультированию, – сказал он и, пустив самолет в крутое пике, дернул ручку катапульты.
Они медленно опускались к утесам. Он перегнулся и поцеловал ее. Ударившись о поверхность моря, самолет поднял фонтан брызг.
Они мягко приземлились и выбрались из аппарата.
– Вы не очень весело выглядите, герр Си, – заметила она.
– Если понятно или честно, я полагаю, мне все равно, доктор Крупп. – Он расправил свою юбку. – Ну, кажется, получилось не очень плохо? Уверен, что скорость не наскучила тебе?
– Ты-то ведь к такому привык?
– И ты, конечно, тоже, – он нежно сжал ее руку.
РезультатВ ходе каждой войны в истории должен наблюдаться заметный наплыв генов того или иного вида. Выросли ли в большей степени гены победителей или побежденных – вопрос обсуждения.
Папациан, Современная генетика
Свернувшись клубочками в глубоких кожаных креслах у уютного камина в гостиной, принадлежавшей Джерри штаб-штаб-квартиры на Лэдброук-Гроув, Джерри и Карен фон Крупп слушали Гручо Маркса, исполнявшего «День отца», и расправлялись с газетами.
Судя по сообщениям, Израиль, аннексировав Турцию, Грецию и Болгарию, распространял слухи, что Румыния и Албания угрожают его безопасности. Президент Соединенных Штатов Тедди «Ангелочек» Паолоцци увеличил число военных советников, разосланных по Европе, до трех миллионов. Они находились под командованием генерала Улиссеса Вашингтона Кэмберленда, в чью миссию входило поддерживать порядок в Европе и выискивать «определенные элементы пятой колонны». Британский парламент, правительство, так же как и оппозиция, были арестованы, когда лайнер «Трайдент» был готов вылететь в сторону Гибралтара. Президент Паолоцци направил Израилю дипломатическую ноту, в которой говорилось: «Держись подальше от нашего торфа, а то…» Беспорядки в Праге получили всеобщее осуждение в европейской прессе. «Непрохладным» был вердикт, вынесенный «Дейли миррор». Бубонная чума оставалась не пойманной в Берлине и Любеке.
Джерри сделал паузу в чтении. Дельных новостей было явно немного.
– Что теперь? – спросила Карен фон Крупп, когда Джерри взял ее за руку и потянул вниз на ковер. Он сорвал с нее одежды, сбросил свое собственное трико и с яростной страстью набросился на нее. Вновь и вновь она поддавалась ему и, когда он упал на спину – со сбившимся набок париком, в разорванной юбке, в чулках со спущенными петлями, – она выдохнула:
– Ах! Наконец-то: мужчина как мужчина.
Джерри посмотрел из зарешеченного окна дома на другую сторону улицы. Падал серый дождь. По дождю бежала группка девушек, некоторые из них ростом больше пяти футов, с узкими ссутуленными плечами, в дешевых прозрачных блузках и коротких тесных юбках, натянутых на бедра средних размеров. Он вздохнул.
«Энималз», «Ху», «Биг Ролл Бэнд», Зута Мани, группа Спенсера Дэвиса, «Муди Блюз», Джорджи Фейм и «Синее пламя», Джино Вашингтон и «Рем Джем Бэнд», Крис Фарлоу и Тандерберз, «Стим Пэкет», Манфред Манн, «Иисус Христос и Апостолы». Куда подевались вчерашние группы?
Позади него Карен фон Крупп хмуро слушала Симфонию номер один ре-минор Ива. Он подумал, не в этом ли ключ ко всему делу.
– Все еще здесь, – сказал он.
Она кивнула.
– И становится все больше.
– У тебя что-то на уме, – пробормотала она.
– Что-то трудно перевариваемое. Слишком долго я был в дикой местности, лапочка.
– Не говори так, Джерри.
– Мне приходится признать это.
– Ты с этим справишься.
– Твои родственники… Они сейчас все умерли?
– Иногда я думаю – должно быть, да.
– Что ты собираешься делать?
– Я скоро решу. Миром правят плохие поэты. Мне надо что-то с этим делать.
– В этом – твоя миссия?
– Более или менее, сладость моя. Более или менее.
– Ты спрашиваешь или отвечаешь?
– Это вопрос полярностей, – сказал он ей, когда они двигались в постели. – Проблема равновесия.
– Я же говорила тебе: я не понимаю философии.
– И я говорил тебе: это физика.
– Что с тобою будет?
– Наверное, я умру. Я почти всегда умираю.
– Не умирай на мне, любименький.
– Многое зависит от следующего движения.
– Denn wovon lebt der Mensch?[35]35
Так за счет чего же живет человек? (нем.)
[Закрыть]
– Возможно, все это действительно Dreckhaufen[36]36
Куча дерьма (нем.).
[Закрыть].
– Однако не в таком ли виде все это тебе и нравится?
– Конечно.
– Ты никогда не умрешь.
– Не в этом смысле, конечно. Однако начинает надоедать.
– Что же ты не остановишься?
– Ich mochte auch mal was Schönes sehen…[37]37
мне тоже хочется иногда увидеть прекрасное… (нем.)
[Закрыть]
Его мозг прояснился. Весь процесс занял несколько минут.
Откуда-то послышался тонкий шипящий звук.
– Моя программа, – пробормотал он, отвечая темноте улыбкой.
Ранняя почтовая карточка, адресованная: Лох Променад, Дуглас, остров Мужчины, с одноэтажным омнибусом с открытой боковой дверью, который тянет лошадь, на картинке. Народ одет по моде времен короля Эдуарда. На башенных часах на переднем плане – одиннадцать часов двадцать две минуты. На карточке штемпель: Ливерпуль, тридцать первое мая тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Сообщение и адрес частично смазаны:
«Мы можем прибыть в воскресенье и скоро увидим вас! Джулия пп Джей-А-Си, 79 Тэвисток-роуд, Лондон».
Машина – непередаваемой красоты, состоящая из нежно-красных, золотых и серебряных нитей, пряди которых касались его лица и обладали влажным теплом человеческой кожи.
Нити зашелестели, когда он коснулся их, и начали петь. Он расслабился. План Бисли почти сработал, и преобразование в данном случае тоже не очень помогло. И все же машина все сделает правильно. Они определенно нуждались друг в друге.
Освеженный, успокоенный, он обдумывал возможные варианты.
