Текст книги "Сага о Рунном Посохе"

Автор книги: Майкл Джон Муркок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 65 страниц)

Глава 8
МЕЛИАДУС ВО ДВОРЦЕ ВРЕМЕНИ

Эту ночь барон Мелиадус почти не спал и, поднявшись с первыми лучами рассвета, немедленно отправился во Дворец Времени к Тарагорму.

В Лондре почти не было открытых улиц, все дворцы, дома и склады соединялись крытыми переходами и галереями. В районах побогаче их раскрашивали яркими красками, так что создавалось впечатление, будто стены сделаны из стекла, покрытого эмалью, а в бедных кварталах казалось, будто они сложены из обычного серого камня.

Мелиадус восседал на носилках, которые несли по проходам двенадцать обнаженных накрашенных рабынь. Он хотел поговорить с Тарагормом прежде, чем проснутся эти дерзкие восточные посланцы. Разумеется, вполне вероятно, что именно из далекой Коммуназии шла поддержка Хоукмуну и прочим повстанцам, однако у Мелиадуса не было этому никаких доказательств. Но сейчас барон уповал на открытие Тарагорма. Если все сложится удачно, он получит необходимые улики, чтобы оправдаться перед королем и избавиться от неприятного унизительного поручения: изображать перед послами гостеприимного хозяина.

Улица стала шире, и послышались странные звуки – глухие удары и монотонный шум механизмов. Мелиадус знал, что это такое. Часы Тарагорма.

По мере того, как паланкин приближался ко Дворцу Времени, шум усиливался: лязгали тысячи гигантских маятников, колеблющихся с разными амплитудами, жужжали и скрежетали механизмы, молоточки ударяли по гонгам и цимбалам, пели механические птички и переговаривались механические голоса. Короче, это был весьма многообразный шум, но все звуки почти заглушало гулкое, тяжелое шипение, с которым разрезал воздух закрепленный под самой крышей маятник в Зале Маятника, где Тарагорм проводил большую часть своих экспериментов. Хотя в здании находилось несколько сотен часов всевозможных размеров, дворец сам по себе являлся гигантскими часами, которые регулировали ход остальных.

Портшез Мелиадуса приблизился к ряду сравнительно невысоких бронзовых дверей, навстречу выскочил механический человек и преградил путь барону. Сквозь шум часов донесся металлический голос:

– Кто беспокоит лорда Тарагорма в его Дворце Времени?

– Барон Мелиадус, его шурин, с соизволения короля-императора, – ответил барон, вынужденный кричать.

Двери еще долго оставались запертыми, и Мелиадус решил было, что его так и не пустят. Но наконец створки медленно раскрылись, и портшез проследовал внутрь.

Мелиадус оказался в зале с изогнутыми стенами, похожими на корпус часов; грохот стоял невообразимый: тиканье, скрежет, жужжание, звон, удары, шорохи и бой… Если бы на голове барона не было шлема, он зажал бы уши: от такого шума можно было легко оглохнуть.

Через этот зал портшез проследовал в следующий, задрапированный тканями, поглощающими наиболее громкие звуки (рисунок на тканях напоминал сотни различных стилизованных устройств для измерения времени). Здесь девушки-рабыни опустили носилки. Барон Мелиадус раздвинул занавески и остался ждать своего зятя.

Вновь (так ему показалось) прошло очень много времени, пока, наконец, из противоположного конца зала не появился человек в покачивающейся маске с циферблатом.

– В такую рань, брат, – поморщился Тарагорм, подходя к барону. – Сожалею, что заставил тебя ждать, но я еще не завтракал.

Мелиадус, подумав, что Тарагорму всегда не хватало такта или хотя бы соблюдения элементарных правил приличия, резко ответил:

– Прими мои извинения, брат, мне не терпелось увидеть твою работу.

– Я польщен. Сюда, брат.

Тарагорм повернулся и направился к двери, из которой появился. Мелиадус последовал за ним.

Пройдя по коридорам, затянутым дорогой драпировкой, они подошли к высокой запертой на засов двери. Тарагорм с трудом отодвинул тяжелый брус, и дверь открылась. Ударил внезапный порыв ветра. Мелиадуса оглушил мерный гул, похожий на звук, который издает гигантский барабан, если по нему часто-часто ударять палочками.

Барон машинально поднял голову и увидел раскачивающийся прямо над ним маятник. Отвес – пятьдесят тонн меди, – отлитый в форме лучистого солнца и украшенный драгоценными камнями, отбрасывал тысячи бликов. По стенам, покрытым тканями, скользили солнечные зайчики. Ветер с ревом вздымал полы плаща Мелиадуса, и казалось, что за спиной барона трепещут два шелковых крыла. Вдоль всего Зала Маятника тянулись ряды механизмов, находящихся на различных стадиях сборки, стеллажи с лабораторным оборудованием, инструментами из меди, бронзы и серебра, бухтами тонкой золотой проволоки, мотками драгоценных нитей, приборами для измерения времени – часами водяными, анкерными, пружинными, часами на подшипниках, наручными, настольными, астрономическими; астролябиями, часами в виде скелетов, листьев и солнечных дисков… Над ними хлопотали слуги Тарагорма – ученые и инженеры разных стран, многие из которых когда-то были гордостью своих государств.

Пока Мелиадус осматривался, в одном конце зала вдруг вспыхнул яркий пурпурный огонь, в другом – брызнул фонтан зеленых искр, и откуда-то повалили клубы алого дыма. Барон увидел, как рассыпалась в пыль черная машина, а обслуживающий ее человек закашлялся, упал и исчез.

– Что это было? – услышал барон спокойный голос и обернулся. Калан Витальский, главный придворный ученый, тоже пришел проведать Тарагорма.

– Эксперимент по ускорению времени, – ответил Тарагорм. – К сожалению, мы не можем контролировать этот процесс. Пока не можем. Взгляните сюда… – он кивнул на большую яйцевидную машину из желтого полупрозрачного вещества. – Этот аппарат создает противоположный эффект, который, увы, пока тоже не поддается нашему контролю. Стоящий позади аппарата человек, – он указал Мелиадусу на неподвижную фигуру, которую тот поначалу принял за механическую куклу из часов с «картинками», – пребывает в таком состоянии уже не одну неделю.

– А как насчет путешествий во времени? – спросил Мелиадус.

– Обернись, – ответил Тарагорм. – Видишь ряд серебряных ящиков? Это недавно созданный нами прибор, который позволяет переносить сквозь время различные предметы – в прошлое или в будущее; правда, с большой погрешностью. Однако живые существа сильно страдают от таких перемещений. Лишь немногие рабы и животные пережили путешествие, и все мучились от страшных болей, и все оказались изуродованными.

– Поверь мы Тозеру, – вставил Калан, – и у нас в руках, возможно, уже был бы секрет путешествий во времени. Не следовало насмехаться над ним… Но откуда я мог знать, что этот паяц и вправду владеет тайной!

– Что? Как это? – Мелиадус ничего не слышал о Тозере. – Тозер? Драматург? Я думал, он умер. Что он знал о путешествиях во времени?

– Он вернулся в Лондру и, очевидно, желая восстановить свое положение при дворе, поведал историю о том, как какой-то старик на Западе научил его путешествовать сквозь время – силой мысли, как он сказал. Ну, мы пригласили его сюда и шутки ради попросили куда-нибудь переместиться. После чего, барон Мелиадус, он исчез!

– Вы… вы даже не попытались остановить его?

– Да никто его всерьез не принял! – воскликнул Тарагорм. – Вот ты смог бы поверить?

– Я бы принял некоторые меры предосторожности.

– Мы думали, он просто хочет понравиться при дворе. В отличие от тебя, брат, мы не хватаемся за что попало.

– Что ты хочешь этим сказать, брат? – резко спросил Мелиадус.

– Я хочу сказать, что мы работаем над серьезными задачами, не терпящими спешки, а ты требуешь немедленных результатов… И только ради того, чтобы отомстить обитателям замка Брасс.

– Брат, я – воин, человек действия, я не люблю играть в игрушки или корпеть над книжицами!

Удовлетворив таким ответом свое самолюбие, барон Мелиадус вернулся к вопросу о Тозере.

– Значит, этот бумагомаратель узнал секрет от старика, живущего где-то на западе?

– Так, по крайней мере, он сказал, – ответил Калан. – Соврал, наверное. Он заявил, что все дело – в силе мысли. Однако я не думаю, что Тозер на такое способен. Впрочем, факт остается фактом: он растворился в воздухе на наших глазах.

– Почему же мне ничего не сообщили об этом?! – прорычал Мелиадус.

– Тебя тогда не было на континенте, – ответил Тарагорм. – Кроме того, мы не думали, что это заинтересует такого человека действия, как ты.

– Но его знания могли бы помочь вам в работе, – сказал Мелиадус. – Похоже, вы многое потеряли!

Тарагорм пожал плечами:

– Что теперь говорить? Мы потихоньку продвигаемся вперед…

Прогремел взрыв, кто-то закричал, рыжая вспышка осветила зал.

– … и вскоре покорим время, как уже покоряем пространство.

– Лет этак через тысячу… – фыркнул Мелиадус и задумался. – Запад… Необходимо отыскать старика. Как его зовут?

– Тозер сказал только, что его имя – Майган и что он великий волшебник. Но все-таки, мне кажется, Тозер лгал. Разве на западе остались нетронутые земли? Со времен Тысячелетия Ужаса там никто не живет, кроме злобных уродливых тварей.

– Мы должны отправиться туда, – решительно заявил Мелиадус. – Мы прочешем весь Йель, но найдем старика!..

– Только не я, – вздрогнув, ответил Калан. – Неприступные горы, дикие звери… У меня и здесь забот по горло – надо устанавливать на корабли новые двигатели, с помощью которых мы завоюем весь мир так же легко, как завоевали Европу… Я полагаю, что и у вас, барон Мелиадус, есть безотлагательные дела-например, наши гости…

– К черту гостей! Они только отнимают драгоценное время…

– Скоро я смогу предоставить тебе, брат, сколько угодно времени, – сказал Тарагорм. – Дай лишь срок…

– Тьфу! Мне нечего тут делать! Эти рассыпающиеся ящики и взрывающиеся машины производят недурные эффекты на зрителя, но для меня они бесполезны. Играй в свои игры, брат, играй в свои игры. Я желаю тебе всяческих успехов!

И, чувствуя огромное облегчение от того, что больше не нужно быть вежливым с ненавистным ему зятем, Мелиадус покинул Зал Маятника и вернулся к носилкам.

Он плюхнулся на подушки и раздраженно приказал девушкам нести его прочь отсюда.

На обратном пути Мелиадус обдумывал все услышанное им во Дворце Времени. При первом же удобном случае надо избавиться от своих обязанностей и отправиться на запад. Там он проследит путь Тозера и найдет старика, который не только хранит секрет времени, но и, возможно, знает способ, как отомстить обитателям замка Брасс.

Глава 9
ЗАМОК БРАСС. ИНТЕРЛЮДИЯ

Как уже вошло у них в привычку, поутру граф Брасс и Оладан с Булгарских гор оседлали коней и выехали на прогулку на болота.

После приезда Рыцаря-в-Черном-и-Золотом граф слегка отогрелся душой и вновь стал дружески общаться с близкими. Драматурга Тозера все еще держали в одной из башен замка под арестом, но, судя по всему, против такого обращения он ничуть не возражал, в особенности после того, как Ноблио доставил ему бумагу, перья и чернила и попросил написать пьесу, чтобы драматург хоть как-то мог отработать свое содержание. Ноблио даже пообещал ему пусть и немногочисленную, но весьма вдумчивую аудиторию.

– Любопытно, как там дела у Хоукмуна, – сказал граф Брасс. – Обидно, что не я вытянул короткую соломинку…

– И мне тоже обидно, – ответил Оладан. – Д'Аверку повезло. Жаль, что у нас было только два кольца. Если они вернутся и принесут еще, мы, пожалуй, потягаемся с Империей Мрака.

– И все-таки, это опасная затея, друг Оладан, – соваться в Гранбретанию и искать этого Майгана.

– Я где-то слышал, что иногда безопаснее находиться в пасти льва, чем рядом со львом, – ответил Оладан.

– Еще безопаснее жить в стране, где совсем нет львов, – улыбнулся Брасс.

– Ладно, граф, будем надеяться, что львы их не сожрут, – сказал Оладан и зевнул. – Может, это и глупо с моей стороны, но я по-прежнему завидую Хоукмуну и д'Аверку…

– А у меня такое чувство, что нам уже недолго осталось сидеть сложа руки, – ответил граф Брасс, направляя коня по узкой тропинке, ведущей в заросли тростника. – По-моему, нам отовсюду грозит опасность.

– Как раз это меня тревожит меньше всего, – сказал Оладан. – Я боюсь за Иссельду, Ноблио и простых горожан – ведь они не привыкли к жизни, которая нравится нам…

Они ехали к морю, наслаждаясь тишиной и покоем и в то же время тоскуя по звону мечей и смертельному риску.

«Не лучше ли разрушить оберегающую их Хрустальную Машину, – думал граф Брасс, – и вернуться в тот мир, который они покинули? Вернуться – и сражаться за него? Даже если нет ни одного шанса победить Империю Мрака…»

Глава 10
ВЫСОКО НАД ЗЕМЛЕЙ

Огромный орнитоптер, вмещавший пятерых человек, медленно парил над Лондрой, рассекая крыльями воздух. Металлический корпус машины был украшен золотом и самоцветами, складывавшимися в причудливый орнамент.

Окинув взглядом горизонт, Мелиадус посмотрел вниз, и азиаты последовали его примеру, но, казалось, только из вежливости. Впечатление было такое, что еще чуть-чуть, и тяжелые маски свалятся с них на землю.

– Взгляните, вот там впереди дворец короля Хеона, – объявил Мелиадус торжественно, подчеркивая этим чрезвычайную важность резиденции своего короля-императора. Возвышаясь над остальными зданиями, дворец находился в самом центре города и был окружен гигантским пустырем – в отличие от большинства строений, к нему нельзя было выйти через переходы. Четыре башни из чистого золота, сияющие на солнце, были столь громадными, что даже орнитоптер, парящий высоко над городом, находился ниже верхних этажей. Барельефы на ярусах дворца воссоздавали жестокие и омерзительные деяния, которыми славилась Империя Мрака. По углам парапетов располагались гигантские уродливые статуи, которые, казалось, вот-вот рухнут с этой головокружительной высоты. Дворец был разукрашен пятнами всех вообразимых оттенков, подобранных таким образом, чтобы у смотрящего на него уже через несколько секунд начинали слезиться глаза.

– Дворец Времени… – продолжал Мелиадус, указывая на здание в форме исполинских часов.

– Мой собственный дворец…

Мрачное черное строение, отделанное серебром.

– Это – знаменитая река Тайма.

По кроваво-красным волнам полноводной реки скользили баржи из черного дерева, суда, сделанные из тика, украшенные драгоценными металлами и полудрагоценными камнями, с огромными белыми парусами, покрытыми нарисованными или вышитыми узорами.

– А слева от вас, – радушно говорил барон Мелиадус, в душе кипя от злости, – находится Висячая Башня. Как видите, она будто свисает с неба, но не касается земли. Это – результат эксперимента одного из наших волшебников. Чародей сумел поднять башню на несколько футов, но не выше. Затем выяснилось, что он не может и опустить ее на землю – и с тех пор башня пребывает в этом положении.

Он показал им причалы, где из огромных, красных, как гранат, боевых кораблей Гранбретании выгружались захваченные богатства; квартал Не-носящих-масок, где жили отбросы общества; купол громадного театра, где когда-то ставились пьесы Тозера; храм Волка – цитадель ордена, с устрашающей исполинской волчьей головой на крыше; множество других храмов, также увенчанных причудливыми каменными головами зверей…

Весь день они кружили над городом, приземляясь только для того, чтобы заправиться топливом и сменить пилотов. Мелиадус изнывал от тоски. Он показал гостям все достопримечательности, которыми славился этот древний, некрасивый город, пытаясь, как велел ему король-император, поразить гостей могуществом Империи Мрака.

Вечером, когда заходящее солнце освещало дворцы и храмы зловещим багровым светом, барон Мелиадус, облегченно вздохнув, приказал пилоту возвращаться на посадочную площадку, расположенную на крыше королевского дворца.

Металлические крылья протестующе заскрипели, машина приземлилась с грохотом и треском. Послы неуклюже выбрались из кабины – совсем как механические куклы.

Они прошли к неприметному входу во дворец и спустились по винтовой лестнице. В освещенном мерцающим светом коридоре их встретил почетный караул – шесть высокопоставленных военачальников Ордена Богомола. На их масках вспыхивали блики света. Караул проводил послов в покои, где они могли бы поесть и отдохнуть.

У дверей в отведенные для гостей апартаменты барон Мелиадус поспешил откланяться, пообещав напоследок, что завтра они обсудят вопросы науки и сравнят достижения Краснокитая с достижениями Гранбретании.

Проходя по узким, плохо освещенным коридорам, он чуть не столкнулся с родственницей короля-императора – Фланой, графиней Канберийской.

– Милорд!

Барон посторонился, уступая ей дорогу:

– Примите мои извинения, миледи.

– Вы так спешите, милорд!

– Да, Флана.

– Похоже, у вас неважное настроение…

– Хуже некуда.

– Могу я вас утешить?

– Флана, столько дел…

– Дела надо делать на свежую голову, милорд.

– Вероятно.

– И будет лучше, если ваш гнев остынет.

Он пошел было прочь, но, подумав, остановился. Мелиадус знал, как Флана умеет утешать. Возможно, она права. Возможно, она сейчас нужна ему. Однако как только послы покинут Лондру, надо готовиться к экспедиции на Запад. А с другой стороны, эмиссары пробудут здесь еще несколько дней… К тому же он провел беспокойную ночь и теперь пребывал в плохом настроении. С Фланой, по крайней мере, он хотя бы почувствует себя мужчиной.

– Вероятно, – задумчиво повторил он.

– Тогда поспешим в мои апартаменты, милорд, – сказала она с ноткой нетерпения в голосе.

Мелиадус взял ее за руку, предвкушая ожидающее его наслаждение.

– Ах, Флана, – пробормотал он. – Ах, Флана…

Глава 11
РАЗДУМЬЯ ГРАФИНИ ФЛАНЫ

У графини Фланы были собственные причины искать общества Мелиадуса. Больше всего ее интересовали спутники барона, эти два неуклюжих великана с Востока.

Когда Флана и барон, пресытившись друг другом, влажные от пота, лежали в огромной постели графини, она принялась расспрашивать его о посланниках, и Мелиадус стал от души жаловаться ей на то, как ненавидит данное ему поручение и этих невозмутимых истуканов. Поведал также о своем страстном желании отомстить врагам, которые, кстати, убили и ее мужа. Сообщил и о том, что Тозер нашел где-то в пустынной провинции Йель старика, возможно, знающего способ, как добраться до недругов барона… Даже поведал ей о своих страхах, – прекрасно понимая, что этими сокровенными мыслями нельзя делиться с женщиной, и уж тем более с Фланой – что, кажется, попал в немилость к монарху, потерял престиж, что в последнее время король-император доверяет важные дела, которые раньше поручал Мелиадусу, другим подданным – например, Шенегару Тротту…

– Ох, Флана, – прошептал он, уже погружаясь в глубокий сон, – какую могущественную империю могли бы мы создать, если бы ты была королевой!..

Но Флана не вдумывалась в смысл его речей и даже не слушала их, просто лежала и иногда отворачивалась, чтобы Мелиадус не смог увидеть выражение ее лица. Мыслями она была в другом месте: в покоях эмиссаров, спящих двумя этажами выше.

Во сне Мелиадус храпел и посапывал.

Наконец графиня поднялась с постели, оделась, прикрыла лицо маской и, выскользнув из комнаты, направилась по коридорам и лестницам к покоям, охраняемым Богомолами. Маски насекомых вопросительно повернулись к ней.

– Вам известно, кто я, – сказала Флана.

Да, они знали ее и отошли от входа. Она приоткрыла одну створку дверей и скользнула в волнующую темноту апартаментов для гостей.

Глава 12
РАЗОБЛАЧЕНИЕ

Лунный свет заливал просторную комнату, кровать, разбросанные в беспорядке украшения и доспехи. В постели спал человек. Графиня приблизилась.

– Милорд…

Рывком вскочив, человек сел на кровати, Флана успела заметить его испуганные глаза, и в тот же миг он закрылся руками. Графиня вскрикнула от удивления.

– Да ведь я вас знаю!

– Кто вы? – обнаженный человек выскользнул из-под шелковых простыней и кинулся вперед, чтобы схватить ее. – Женщина!

– Ах, – проворковала она. – А вы – мужчина. – Она рассмеялась. – И вовсе не великан, просто очень высокий. А в своем балахоне и маске вы выглядели на фут выше.

– Что вам надо?

– Я хочу развлечь вас, сэр, и развлечься сама. Однако жаль, что вы – человек… Мы ведь уже встречались – два года назад в тронном зале. Мелиадус представлял вас королю-императору…

– Итак, в тот день вы были там… – он внезапно схватил Флану и поднял руку, чтобы сбросить с нее маску и зажать рот. Она вцепилась зубами в его пальцы, ударила по бицепсу… Рука разжалась.

– Кто вы? – прошептал он. – Другие обо мне знают?

– Я – Флана Микосеваар, графиня Канберийская. Никто и не догадывается, что ты здесь, бесстрашный германец. И не бойся, я не позову стражу, поскольку меня совершенно не интересует ни политика, ни барон Мелиадус. А вообще-то я благодарна тебе за то, что ты избавил меня от противного, надоедливого мужа.

– Вы – вдова Микосеваара?

– Да. А я тебя сразу узнала – по Черному Камню, который ты попытался закрыть рукой, когда я вошла. Ты ведь герцог Дориан Хоукмун фон Кельн, и прибыл сюда в таком виде, чтобы разведать секреты своих врагов.

– Боюсь, мне придется убить вас, мадам.

– Но я же не собираюсь выдавать тебя, герцог Дориан… Во всяком случае, пока. Я просто хочу доставить тебе удовольствие, вот и все… Ты снял с меня маску… – она подняла свои золотистые глаза и заглянула ему в лицо. – Теперь тебе остается снять с меня все остальное.

– Мадам, – хрипло проговорил он, – я не могу. Я женат. Она рассмеялась:

– Как и я. Я тоже была замужем, бесконечно много раз…

В ответ он также пристально посмотрел на нее. Его лоб покрылся испариной, мускулы напряглись.

– Мадам, я… я не могу… Послышался шорох, и они обернулись.

Разделяющая апартаменты дверь открылась, на пороге возник высокий красивый мужчина, который притворно закашлялся и поклонился. Он был совершенно наг.

– Мой друг, мадам, – сказал Гьюлам д'Аверк, – человек строгих моральных правил. Но, вероятно, я смогу помочь…

Флана повернулась к нему и оглядела с головы до пят.

– Что ж, вы не производите впечатления слабака, – сказала она. Он потупил взор.

– Ах, мадам, вы так добры! – подойдя, он обнял ее за плечи и повел в свою комнату. – Я сделаю все, что в моих слабых силах, по крайней мере, если это позволит мое больное сердце.

Дверь закрылась, и Хоукмун, весь дрожа, остался один.

Он сел на край постели, ругая себя за то, что не лег спать в одежде и маске… Но тяжелый день заставил его забыть о мерах предосторожности. План Рыцаря-в-Черном-и-Золотом показался достаточно рискованным, но возразить было нечего – прежде чем искать старика на западе Гранбретании, они должны были выяснить, не попал ли он уже в темницы Лондры. Однако теперь им, похоже, уже не суждено узнать этого.

Стражники наверняка видели, как графиня входила сюда. Даже если убить ее или хотя бы связать, охрана все равно заподозрит неладное. Ведь они находились в городе, где каждый человек жаждет их смерти. Здесь нет друзей, и нет никакой надежды спастись в случае разоблачения.

Надо бежать отсюда, пока Флана не подняла тревогу… Но как это сделать? Хоукмун не знал.

Он надел доспехи, поверх них – свой клоунский наряд. Единственным оружием ему мог послужить золотой посох, который дал ему Рыцарь как «знатному сановнику Краснокитая» для пущей убедительности. Хоукмун взвесил его на руке, с грустью вспомнив свой меч.

До самого рассвета он так и не сомкнул глаз, меряя комнату шагами и тщетно пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из положения.

На утро Гьюлам д'Аверк просунул голову в дверь и, ухмыльнувшись, сказал:

– Доброе утро, Хоукмун! Дружище, ты так и не ложился? Здорово, я тоже. Графиня – натура требовательная… Я рад, что ты готов. Надо торопиться.

– Куда, д'Аверк? Я всю ночь ломал голову над тем, как выбраться отсюда, но ничего не придумал…

– А я поговорил с Фланой, и она рассказала мне много интересного – Мелиадус, как видно, доверяет ей. Она согласилась помочь нам.

– Каким образом?

– Мы сбежим на ее орнитоптере. Он в любое время к нашим услугам.

– Ты доверяешь ей?

– Ничего другого не остается… Видишь ли, у Мелиадуса не было времени разыскивать Майгана из Лландары – по счастливой случайности он задержался именно из-за нашего приезда. Но барон знает по крайней мере о том, что Тозер выведал секрет у какого-то старика на Западе и намерен найти его. Так что у нас есть шанс первыми добраться до Майгана. Часть пути мы проделаем на орнитоптере Фланы – я умею управлять им – а дальше пойдем пешком.

– Но у нас нет ни оружия, ни подходящей одежды!

– Оружие и одежду нам предоставит Флана, маски – тоже. У нее в гардеробе хранятся тысячи трофеев, оставшихся от прошлых побед.

– Мы должны немедленно к ней отправиться!

– Нет. Мы должны дождаться ее возвращения.

– Почему?

– Потому, мой друг, что Мелиадус может еще спать в ее покоях. Имей терпение… И молись, чтобы нам и дальше так везло!

Вскоре Флана вернулась, сняла маску и поцеловала д'Аверка – смутившись, как молоденькая девушка. Ее взгляд подобрел, в нем исчезло выражение охотничьего азарта, словно в д'Аверке она нашла нечто для себя новое – может быть, нежность, так несвойственную мужчинам Гранбретании.

– Он ушел… – сказала она. – Гьюлам, я чуть с ума не сошла! От желания задержать тебя, оставить здесь, рядом со мной. Многие годы я ощущала какую-то пустоту в душе, которую не могла заполнить. Тебе почти удалось это…

Д'Аверк наклонился, коснулся губами ее губ и искренне ответил:

– И ты, Флана, ты тоже кое-что дала мне…

Он неуклюже выпрямился, надел тяжелые доспехи и свою высокую маску.

– Идем, надо торопиться, пока во дворце все спят. Хоукмун накинул балахон, и вновь оба превратились в странных, так непохожих на людей послов Краснокитая.

Выйдя из покоев, Флана повела их мимо стражников-Богомолов (которые, впрочем, тут же последовали за ними на почтительном расстоянии) по ярко освещенным извилистым коридорам к своим апартаментам. У дверей она велела охране оставаться снаружи.

– Но они же доложат, что мы здесь, – сказал д'Аверк. – Флана, тебя заподозрят!

Флана приподняла свою маску Цапли и улыбнулась:

– Нет.

По ворсистому ковру она подошла к полированному комоду, отделанному бриллиантами, и, подняв крышку, достала длинную трубку, к одному концу которой был прикреплен мягкий шарик.

– В этом шарике ядовитый газ, – сообщила она, – от которого человек теряет рассудок, начинает бесноваться, а потом умирает. Так что перед смертью стражники будут метаться по коридорам, и никто не узнает, что они были около моих покоев. Этот яд еще ни разу меня не подводил!..

Она говорила об убийстве с такой легкостью, что Хоукмун содрогнулся.

– Поэтому все, что мне надо, – продолжала она, – это сунуть трубку в замочную скважину и сжать шарик.

Флана положила свое оружие на крышку комода и провела беглецов через несколько шикарных, броско обставленных комнат в помещение с огромным окном, выходящим на широкий балкон. На балконе, аккуратно сложив крылья, стоял орнитоптер Фланы, похожий на грациозную серебристо-красную цаплю.

Графиня быстро прошла в другую часть комнаты и отдернула занавеску. Там, на длинной вешалке, находились ее трофеи – одежды, маски и оружие всех ее покойных мужей и любовников.

– Возьмите все, что вам нужно, – прошептала она. – И поспешите.

Хоукмун выбрал узкие штаны из черной оленьей кожи, синий бархатный камзол, кожаную, отделанную парчой перевязь с мечом и длинным, отлично сбалансированным кинжалом и маску убитого им Азровака Микосеваара – свирепую маску Стервятника.

Д'Аверк надел ярко-желтый костюм, высокие сапоги из оленьей шкуры, узкие штаны, как у Хоукмуна, и блестящий голубой плащ. Он тоже выбрал маску Стервятника, полагая, что двое людей из одного ордена, путешествующие вместе, привлекут к себе меньше внимания. Теперь их нельзя было отличить от высокородных дворян Гранбретании.

Флана открыла окно, и они вышли на балкон – в холодное туманное утро.

– До свидания, – прошептала она. – Я должна вернуться к стражникам… До свидания, Гьюлам д'Аверк. Надеюсь, мы еще встретимся.

– Я тоже надеюсь, Флана, – ответил д'Аверк с необычной для него теплотой в голосе. – До свидания…

Он забрался в кабину орнитоптера и завел мотор. Хоукмун поспешно сел сзади.

Забились крылья, с металлическим скрежетом аппарат поднялся в серое небо Лондры и повернул на запад.