Текст книги "Смертельный рейв (СИ)"

Автор книги: Мартин Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Поддавшись опасному соблазну, парень потерял контроль над сознанием и на полном ходу вылетел на встречную полосу движения под предупреждающий гудок мчащегося тягача с грузом. Тяжёлая машина попыталась увернуться от неминуемого удара, но справиться с инерцией уже не могла. Её занесло влево, и фура подмяла под себя переднюю часть легкового автомобиля. Стёкла разлетелись по асфальту, подобно праздничному фейерверку. Голова Дэвида дёрнулась вперёд и с треском ударилась об руль, забрызгав кровью щиток приборов. Тело тут же обмякло и безвольно откинулось на спинку сиденья.

* * *

Редмонд старался сохранять спокойствие, но Маргарет не удержалась и разразилась слезами. Как только родителям Дэвида сообщили о происшествии, они сразу же приехали в больницу по указанному адресу. Их сын находился в реанимации и балансировал на тонкой грани между жизнью и смертью, словно безумный канатоходец, решившийся пройтись над пропастью.

– Если бы ты хоть раз прислушался к его мнению… – тихо произнесла мать подростка мужу. Брошенное вскользь обвинение показалось Редмонду оглушительным.

– Я не мог и предположить, что он поведёт себя подобным образом, – ответил он, поддерживая жену за плечи.

Каждая минута превращалась для них в пытку, потому что врачи старались сделать всё возможное, чтобы вытащить молодого человека из когтей смерти.

– Может быть, принести тебе чего-нибудь выпить, чтобы успокоиться? – предложил Редмонд.

Женщина отрицательно покачала головой. Она спрятала лицо в носовой платок и больше ничего не говорила. По едва заметному шевелению губ супруг догадался, что Маргарет читает молитву. За последние годы он ни разу не заставал её за подобным занятием.

Когда в коридоре показался врач, они разом бросились к нему, чтобы спросить, как чувствует себя Дэвид.

– Состояние очень тяжёлое, – озвучил неутешительный факт мужчина в халате.

Мать снова заплакала.

– Тяжёлое, но стабильное, – поспешил уточнить врач. – Кстати, вы не знаете, кто такие Роланд и Юнона?

Родители подростка переглянулись с немым вопросом в глазах.

– Некоторое время после аварии ваш сын оставался в сознании и несколько раз повторял эти имена, – пояснил работник больницы. – Мы подумали, что речь идёт о ком-то из его знакомых.

– Кажется, у него нет знакомых с такими именами, – подумав, сказала Маргарет.

– Что ж, – пожал плечами врач. – Возможно, для парня они что-то значат. А теперь, с вашего позволения, мне необходимо возвращаться к работе.

– Роланд и Юнона? – задумчиво повторил Редмонд. – Может быть, это название какой-нибудь музыкальной группы?

– Мы совсем его не знали… – содрогнулась от беззвучных рыданий Маргарет.

– Перестань говорить о нашем сыне в прошедшем времени. Он по-прежнему жив.

– Жив, – эхом отозвалась мать, сделавшись похожей на собственную тень.

– Я отойду на минутку, – Редмонд усадил жену в одно из кресел для посетителей, а сам подошёл к автомату, чтобы купить пачку сигарет. Вообще-то он бросил курить почти восемнадцать лет назад, как только узнал, что Маргарет беременна, и с тех пор ни разу не поддался пагубной привычке, но сейчас его переполняли сложные эмоции. Больше всего Редмонда беспокоил последний разговор с сыном. В самом потайном уголке сознания он испытывал страх. Если Дэвид – нет, этого не должно произойти! – не выкарабкается, то Редмонду придётся нести этот груз в своей душе всю оставшуюся жизнь.

Редмонд был твёрдо уверен в том, что держит ситуацию под контролем, но он совершенно упустил из виду такую маленькую деталь, как мнение сына.

«Я хочу стать музыкантом!» – вот что крикнул ему утром в лицо Дэвид. Парень говорил что-то ещё, но Редмонд его уже не слышал. Что же пытался сказать ему подросток? Мужчина зажёг сигарету и вдохнул никотиновый дым, который тут же заставил его закашляться. Возобновление курения оказалось не самой лучшей сегодняшней идеей. Адвокат яростно затушил тлеющий огонёк об урну и ощутил невероятную злобу. Злобу на собственную слепоту, которая привела к столь печальным последствиям.

Что именно говорил сын? Если бы отец выслушал его, то несчастья можно было бы избежать. Но Редмонд и знать ничего не хотел, когда разговор заходил о музыке. Он даже отобрал у подростка его любимые кассеты, хранившиеся в машине. Неужели он настолько обезумел?

«Похоже, что так», – сделал печальный вывод отец Дэвида, умоляя небо послать ему ещё один шанс.

* * *

– Роланд и Юнона, – незаметно для себя проговорил вслух Редмонд, когда они с Маргарет расположились в ближайшей гостинице, чтобы при первой же необходимости попасть в больницу, где лежал их сын.

– Что ты там бормочешь? – спросила у него жена.

– Нет-нет, ничего, – отрицательно покачал головой мужчина.

– Значит, мне показалось?

Он пожал плечами.

К счастью, Маргарет не стала настаивать на однозначном ответе. Они сидели рядом в одной комнате и долгое время молчали.

«Я должен узнать, что значат для Дэвида эти имена», – подумал адвокат.

– Мне нужно выйти, – предупредил он супругу.

– Куда ты собрался? В любой момент может позвонить врач и сообщить какие-нибудь новости.

– Я ненадолго.

– Может позвонить врач, – монотонно повторила Маргарет. Похоже, она находилась на грани серьёзного нервного срыва, но из последних сил старалась держать себя в руках.

– Обещаю, что очень скоро вернусь, – терпеливо произнёс мужчина, взяв жену за плечи и поймав её обеспокоенный взгляд.

– Что мне делать, если он позвонит, а тебя не будет рядом? – нетрудно было догадаться, что она боится получить страшные новости, пребывая в полном одиночестве. Боится сломаться под напором нависшего над ней горя.

– Не волнуйся, – Редмонд взял ключ и вышел. Его жена обречённо посмотрела ему вслед и услышала характерный щелчок в замочной скважине.

Отец Дэвида спустился вниз, пересёк улицу и заглянул в соседний магазин аудиозаписей.

– У вас есть кассеты Роланда и Юноны? – поинтересовался он у продавца.

– Что-то ни разу о таких не слышал, – отозвался из-за стойки молодой человек с волосами, выкрашенными в неестественный зелёный цвет.

– А если подумать, как следует?

– Извините, мистер, но ничем не могу помочь.

– Я готов заплатить тройную цену.

Парень вытащил специальную папку с перечнем всех исполнителей, записи которых имелись в магазине.

– Вот видите, мистер, я же вам говорил, – продавец с торжествующим видом продемонстрировал страницы с буквами «R» и «J»^[5]. – Здесь таких нет. Хотите, я подыщу вам что-нибудь ещё?

– Может быть, поблизости есть другие магазины?

– Если вы не нашли чего-то у нас, то будьте уверены, что не найдёте этого больше нигде.

– Возможно, это даже не исполнители, – сдался Редмонд. – Но данные имена как-то связаны с музыкой.

– Роланд… Юнона… – молодой человек с зелёными волосами задумался. – На ум приходит только название синтезатора Roland Juno^[6]. Скорее всего, сто шестой.

– Конечно же! – обрадовался адвокат, вытаскивая из кошелька несколько бумажных десяток. – Благодарю за помощь!

– Может, всё-таки возьмёте какую-нибудь запись? – бросил ему вдогонку озадаченный подобной щедростью продавец, но мужчина даже не обернулся, устремившись к выходу.

* * *

– Маргарет, я выяснил! – радостно ворвался в номер запыхавшийся Редмонд, но тут же остановился, обнаружив жену плачущей над телефонным аппаратом. – Что случилось?

– Я же тебе говорила… – проронила женщина тихо.

– Звонил доктор? – адвокат приблизился к ней и убрал с её лица волосы, коснувшись ладонью тёплой щеки. – Что-то с Дэвидом?

– Я же тебе говорила… – как заклинание, повторила Маргарет. – Говорила, говорила…

«Всё-таки она сломалась», – подумал отец подростка с тревогой.

– Что такое? – как можно мягче спросил мужчина, чтобы не ввергнуть супругу в ещё более тяжёлое состояние.

– Говорила, говорила! – на этот раз в голосе жены появились истерические нотки. Редмонд никогда не видел её такой. Он терпеливо выждал, пока она не отдышится, прежде чем решился продолжить разговор вновь. В суде ему приходилось иметь дело с подобными нервными срывами, когда люди не справлялись с внутренним напряжением и взрывались потоком негативных эмоций.

– Я принесу тебе выпить, – он вышел на кухню и вернулся со стеклянным стаканом холодной воды. – Вот, держи, это поможет тебе успокоиться.

Маргарет послушно сделала несколько глотков.

– Итак, тебе звонил доктор? – вернулся к затронутой теме адвокат.

– Пока тебя не было, – кивнула жена.

– Что он сказал?

– Дэвиду стало хуже, – Маргарет перевела дыхание. – У него стремительно начало падать давление.

Редмонд хотел бы успокоить её, но и сам едва мог справиться с охватившим его страхом. Ему показалось, что он вот-вот избавится от обеда, поэтому взял стакан из рук жены и залпом выпил оставшуюся воду.

– Нам следует поехать в больницу, – с неопределённой интонацией – не то вопросительной, не то утвердительной – произнёс мужчина.

– Да, – коротко ответила жена. Она умылась, чтобы привести лицо в порядок, а потом даже не воспользовалась косметикой перед выходом на улицу. Женщина выглядела чрезвычайно бледной, словно подцепила какую-то вирусную инфекцию.

Через четверть часа они вошли в больничный коридор.

Как выяснилось, состояние Дэвида действительно ухудшилось. Врачи приняли экстренные меры по стабилизации давления, но делать какие-либо прогнозы было сложно. Выслушав доктора, Маргарет уткнулась мужу в плечо и снова заплакала.

– У нас есть надежда? – с трудом выдавил из себя Редмонд.

– Мы делаем всё возможное, – не стал давать пустых обещаний мужчина в халате. – Вы должны понимать, что травма достаточно серьёзная.

– Скажите, вы делали проверку на содержание алкоголя у него в крови? – впервые поинтересовался обстоятельствами столкновения с точки зрения юриста отец подростка.

– Тест отрицательный. Он был абсолютно трезв. Судя по показаниям водителя грузовика, парень уснул за рулём и выехал на полосу встречного движения.

Неожиданно память Редмонда с поразительной точностью воспроизвела весь утренний разговор с сыном. «Я хочу стать музыкантом! – утверждал Дэвид. – Ты никогда не прислушивался к моему мнению, но тебе пора понять, что я никогда не надену на себя галстук адвоката. Мне нужен синтезатор, и я устроился на работу, чтобы купить его!»

Редмонду следовало бы гордиться целеустремлённостью и упорством сына. Невзирая на запрет отца, он продолжал заниматься музыкой и даже устроился на работу для того, чтобы приобрести музыкальный инструмент.

– Roland Juno, – сорвалось с языка адвоката.

– Что? – не расслышал врач.

– Это я во всём виноват. Я запрещал заниматься ему музыкой, а он, втайне от меня, продолжал двигаться к цели. Из-за этого всё и произошло. Ему нужен был Roland Juno-106.

Маргарет подняла глаза на мужа.

– Не говори так, – прошептала она.

– Во всём виноват только я. Я не имел права лишать его мечты. И теперь всё обернулось против моей собственной глупости.

– Ты не виноват, – сегодня Маргарет в мыслях неоднократно винила мужа за произошедшее, а когда он сам признался в этом, почему-то сразу же попыталась убедить его в обратном.

Успешный адвокат Редмонд, который за последние несколько лет не проиграл ни одного дела, в данный момент выглядел полностью растоптанным.

– Возможно, в чём-то ты был неправ, но ты не виноват, – жена знала, что сейчас ему гораздо сложнее, чем ей.

Они долгое время сидели в коридоре и молчали.

– Первый снег, – наконец-то проронил муж, задумчиво глядя в окно.

Маргарет повернулась и увидела, что на улице и впрямь повалили белые пушистые хлопья.

– В детстве я часто загадывала желания во время первого снега, – вспомнила она.

– И как, сбывались? – не поворачивая головы, спросил Редмонд.

– Наверное, – пожала плечами женщина. – Я уже и не помню.

– Тогда попробую что-нибудь загадать. Может быть, сбудется.

* * *

В голове звучит какой-то смутный мотив, но всяческие попытки идентифицировать его с определённым названием раз за разом терпят полный провал. Это может быть всё что угодно, от незатейливой песенки из мира детства, когда мультипликационные герои казались частью реальной жизни, до одной из свежих композиций, которые ежедневно крутят по радио.

Та-та-та-та-ра-та-та-та.

Несколько до боли знакомых нот. Они крутятся по кругу, словно мелодия в музыкальной шкатулке. Снова и снова. Трек, поставленный на бесконечный повтор.

Та-та-та-та-ра-та-та-та.

Из глубин памяти начинают доноситься с трудом различимые слова. Они сливаются в припев. Наконец-то из неуклюжих осколков складывается целостный фрагмент.

«Я отправлю его в открытый космос искать другую расу!»

Музыка, способная менять сознание. Сознание, способное впитывать музыку, подобно бумажной салфетке, поглощающей жидкость.

Та-та-та-та-ра-та-та-та.

Случилось что-то плохое. Неожиданная мысль разрастается до размеров огромного сгустка боли, способного разорвать голову на части. Он находится внутри, но стремится вырваться наружу, причиняя физические страдания. Как будто бомба с часовым механизмом, готовая сработать в любой момент.

Роланд… Юнона…

Чьи это имена?

Необходимо вспомнить собственное имя. Всё путается и расплывается за пределами фокусировки уцелевшего разума. Что произошло до того, как он (кто?) оказался здесь (где?). Все логические цепи пришли в негодность, как перегоревший электрический щит, пропустивший через себя слишком высокое напряжение.

Та-та-та-та-ра-та-та-та.

«Я отправлю его в открытый космос искать другую расу!»

В этой игре он вытащил неверную карту. Джокер с кровавой ухмылкой. «Попробуй, догони!» – всем своим видом говорит парень в шутовском колпаке. Но дьявола нельзя настигнуть. Такая гонка может обернуться серьёзной трагедией. У джокера есть собственная колода карт, и каждая из них – пульсирующий пиковый туз, похожий на раздвоенный язык чёрной змеи.

«Выбирай любую, если хватит смелости!» – предлагает карточный шутник, выкладывая перед собой широкий веер змееподобных знаков.

«Я хочу стать музыкантом!» – кричит безымянное сознание.

В ответ джокер стягивает с лица маску, – оказывается, его кожа служила лишь прикрытием истинной сущности, – и под нею обнаруживается лик самой смерти, какой её принято изображать на картах Таро. Смерть смешивает карты и вытаскивает ту, что оказывается в самом центре. На ней изображён Дэвид.

(Наконец-то вспомнил, как тебя зовут!)

Костлявый палец лжеджокера проводит по гладкой пластиковой поверхности, пересекая шею подростка. Жест, понятный без лишних слов. Почему-то это вызывает у Дэвида приступ сильнейшей боли, словно его мозг пронзили несколько сотен острых игл.

«После нашей партии твоя жизнь никогда не станет прежней», – обнажая гнилые зубы, произносит чёрная обладательница магической колоды. Теперь она протягивает обе руки к горлу подростка, чтобы задушить его. Он сопротивляется и начинает кричать.

Дэвид кричит до тех пор, пока не понимает, что очнулся от страшного сна на больничной койке.

* * *

– Сынок, слава богу, ты пришёл в себя! – радостно воскликнула мать, бросившись к Дэвиду. Он повернул голову в её сторону и заметил, что позади неё стоит отец. Их последняя встреча прошла не самым наилучшим образом, и теперь подросток почувствовал, как в груди сжимается неприятный комок. Нечто подобное он испытал, когда увидел отца в школьном зале во время музыкального выступления перед обширной публикой.

– Привет, мам, – слабо улыбнулся парень и выглянул из-за её плеча, чтобы перехватить взгляд Редмонда. – Привет, пап…

– Мы так рады, что с тобой всё в порядке! – Маргарет заплакала, но впервые за последние сутки это были слёзы исключительного счастья.

– Кажется, я немного погорячился и наговорил отцу лишнего, – виновато произнёс Дэвид.

– У меня для тебя кое-что есть, – Редмонд сделал шаг вперёд и протянул сыну какую-то тонкую брошюру.

– Что это? – удивился подросток. В руках у него оказалась инструкция по эксплуатации к синтезатору марки Roland, модель Juno-106.

– Если я не ошибаюсь, ты хотел себе именно такой? – кивнул на руководство с гарантийным документом отец.

– Откуда ты узнал?

– Врач сказал, что ты несколько раз повторял имена Роланда и Юноны. Мы с мамой долго думали, кому они могут принадлежать, пока я не пообщался с одним парнем из магазина звукозаписей. Он-то и подсказал мне. Знаешь, я тут подумал и решил, что будет не так уж и плохо, если мой сын станет музыкантом.

– Ты серьёзно? – кажется, Дэвид не удивлялся до такой степени с тех самых пор, как ему минуло десять, когда он узнал, что подарки на Рождество приносит не Санта, а покупают родители и сами тайком подкладывают их под ёлку.

– Ты доказал, что способен двигаться к намеченной цели, вопреки любым препятствиям. Я в твоём возрасте был точно таким же, только остановился не на музыке, а на юриспруденции. Что ж, это твой выбор.

– Спасибо, пап! И прости меня за все те слова, которые я тебе тогда сказал.

– Забудем об этом, – Редмонд постарался отгородиться внешним фасадом холодного спокойствия, но внутри готов был разрыдаться от переполняющих его эмоций. Господь услышал его отчаянные молитвы и подарил второй шанс, дал возможность доказать сыну крепкую отцовскую любовь.

– Обещаю, что со временем обязательно верну всё до последнего пенса.

– Ты ничего не должен возвращать. Это подарок.

– Дело в том, что я занял денег для приобретения подержанного синтезатора в рассрочку. К тому же, продавец получил крупный взнос. Но я устроился на работу, чтобы немного заработать.

– Теперь понятно, где ты пропадал утром. Ничего, я выделю тебе необходимую сумму, чтобы погасить долг, а с продавцом мы попробуем договориться и вернуть обратно хотя бы часть внесённых тобой средств. Думаю, ему не нужны проблемы с человеком, который отлично знает все правовые нормы и может заставить отвечать его перед законом за недобросовестную работу с клиентами? – отец подмигнул сыну, и у того сразу же отлегло от сердца.

– Значит, ты на самом деле позволишь заниматься мне музыкой?

– В конце концов, это твоя жизнь, так что сам решай, какое дело тебе по душе.

– Я приложу все силы к тому, чтобы ты мог мною гордиться и никогда не пожалел о том, что однажды позволил избрать собственный путь.

– Будем надеяться, что так и произойдёт.

* * *

Как только состояние Дэвида стабилизировалось, родители решили перевезти его в другую больницу. Но чтобы окончательно убедиться, что подростку ничего не угрожает, врач предпочёл провести контрольную процедуру ЭЭГ. Пациенту разъяснили, что от него потребуется всего лишь расслабиться, сидя в удобном кресле, в то время как специальный прибор запишет показания, полученные с помощью электродов, закреплённых на его голове.

– Это абсолютно безболезненно, – поспешила предупредить парня медсестра.

– Я что-нибудь почувствую? – поинтересовался у неё Дэвид перед началом сеанса измерений.

– Ничего, – отрицательно покачала головой та.

– Вообще ничего?

– Абсолютно, – подтвердила медсестра. – Просто закрой глаза и ни о чём не думай.

Как выяснилось, выкинуть из головы посторонние мысли оказалось достаточно сложно. Подросток постарался последовать совету, но мозг, словно нарочно, включился в активную работу и принялся проецировать на внутренний экран сознания разнообразные образы. Ему вспомнились репетиции в гараже Вика, несколько забавных моментов из школьной жизни, а потом в памяти возникла светловолосая девушка, которую он встретил около магазина Хьюи.

Дэвид встречал на улицах много красивых девчонок, но эта оказалась особенной. Она до сих пор продолжала тревожить его сердце. Наверное, глупо было надеяться на то, что он когда-нибудь снова встретится с нею.

Он успел услышать за окном какой-то глухой удар, прежде чем его поглотил мрак.

Электроэнцефалограф, вычерчивавший до этого несколько кривых на размеченной ленте, внезапно замер, прервавшись на середине работы. Металлические иглы, скользившие по бумаге, остановились, как будто наткнулись на невидимую преграду.

– Что случилось? – обратился к медсестре врач, заметив, что оборудование внезапно отключилось.

– Кажется, прекратилась подача электричества, – медсестра выглянула на улицу. – С крыши упал снег и оборвал провода.

– Сколько раз можно было повторять, чтобы они проверили запасной генератор! – посетовал врач. Словно в ответ на его слова, из подвала донёсся характерный рокот. – Придётся делать повторное измерение.

Только сейчас он заметил, что пациент никак не реагирует на происходящее.

– Эй, Дэвид! – окликнула его медсестра, после чего встревожено обернулась к врачу. – Он потерял сознание.

В коридоре началась какая-то суета.

– Проверь, что там, – обратился к медсестре врач, а сам принялся нащупывать пульс на шее у пациента.

– Сейчас, – девушка покинула кабинет, но очень скоро вернулась. – В соседнем кабинете во время процедуры ЭЭГ с другим подростком случилось то же самое.

* * *

Не считая кратковременной потери сознания, серьёзных проблем с восстановлением здоровья после аварии у Дэвида не наблюдалось. Более того, врачи были уверены, что парень родился в рубашке, потому что всё могло закончиться гораздо плачевнее, но он отделался лишь сотрясением мозга средней тяжести и небольшим шрамом на лбу.

Единственное, что беспокоило подростка, – отсутствие снов. Наверное, при иных обстоятельствах он даже не обратил бы на это внимания, но теперь данный факт вызывал у него определённую тревогу.

Обследование показало, что с ним всё в порядке, только сам Дэвид так не считал. Ему начало казаться, словно над ним нависла невидимая угроза. Возможно, сказывались травматические последствия автокатастрофы. И всё-таки его тяготило какое-то подспудное чувство близкой опасности. Даже мирное разрешение конфликта с отцом и его замечательный подарок не избавили парня от мучительного ожидания приближающейся беды. Он не знал, откуда у него возникло странное убеждение, что скоро в его жизни наступит переломный момент.

Дэвида пугала пустая чернота вместо привычных сновидений. Огромная дыра, через которую кто-то за ним наблюдал.

* * *

Подросток включил Roland Juno, но не решался извлечь из синтезатора ни единого звука. У Дэвида возник нелепый страх: стоит ему коснуться пальцами клавиш, и в тот же миг реальность обернётся миражом. Он до сих пор не мог поверить в то, что отец добровольно сдался, проиграв длительную войну под названием «Мой сын обязательно будет адвокатом». С полок книжного шкафа на него взирали учебники по юриспруденции, которые совсем недавно ему приходилось изучать, подавляя ненависть к своей будущей профессии. Неужели теперь это в прошлом?

Дэвид медлил, прежде чем взять первый аккорд. По крайней мере, не решался нарушить привычную тишину. Ему казалось, что любой тон вызовет необратимые последствия.

– Ну, как? – заглянул в комнату отец.

Подросток невольно вздрогнул, словно его застали на месте преступления с поличным.

– Сыграешь что-нибудь? – попросил Редмонд, оставшись стоять в дверях.

– Не думаю, – отрицательно покачал головой сын.

– Что-нибудь не так с инструментом? Мы в любой момент можем поехать в магазин и обменять его на другой.

– Дело не в том. Просто… – Дэвид растерялся, не зная, как именно выразить собственное смятение. – …не знаю, что и думать по поводу всего случившегося.

– Когда я узнал о том, что ты попал в аварию, то впервые понял, что могу по-настоящему потерять тебя, – отец приблизился к подростку и обнял его за плечи. – И если бы у меня не появилось удивительной возможности доказать тебе, как я тебя люблю, то, наверное, всю оставшуюся жизнь мне пришлось бы жить с горькой мыслью о том, что всё произошло исключительно по моей вине.

– Нет, пап, это я виноват, – попытался возразить Дэвид.

– Больше не будем об этом. Лучше покажи, как работает эта штуковина. Действительно ли она того стоит?

Парень вспомнил мелодию, которую сочинил в порыве вдохновения, думая о девушке со светлыми волосами. Он настроил синтезатор на звучание, близкое к обычному пианино, и заиграл. На время исполнения Дэвид с головой погрузился в музыку, созданную ритмом влюблённого сердца.

– Отличная вещь, – произнёс отец, когда смолкли последние ноты. – Оказывается, ты слушаешь не только шумные песенки-кричалки, но и серьёзные произведения.

– Тебе правда нравится?

– Даже очень. Это что-то современное, или нет? Кто автор?

– А что бы ты сказал, если бы узнал, что автором являюсь я?

– Ты? – Редмонд внимательно посмотрел на сына, словно впервые увидел, как он выглядит. – Разыгрываешь меня?

– Ничуть.

– Значит, я чуть не совершил роковую ошибку и не лишил мир гениального композитора, заставив его надеть адвокатский костюм! Сыграешь ещё раз?

– Конечно! – и Дэвид вновь сокрушил тишину нежными звуками «Признания». Именно сейчас в его голове возникло название для композиции, посвящённой прекрасной незнакомке. Отныне она будет «Признанием».

* * *

– Где тебя носило? – при встрече в школе крепко пожал руку Дэвиду Вик. – Я звонил тебе, но никто не брал трубку.

– Слишком долго рассказывать. Лучше поехали к тебе в гараж, там и поговорим.

– Разве срок твоего домашнего ареста истёк?

– Я же говорю, что слишком долго рассказывать.

– А ты умеешь заинтриговать, – присвистнул Вик. – Ещё скажи, что останешься с нами на репетицию.

– Конечно, останусь, если хорошо попросите, – улыбнулся Дэвид.

– Ничего себе, приятель! Как посмотрю, тебе и впрямь есть что рассказать, – собеседник заметил на лбу у подростка новый шрам. – Подожди-ка, а это у тебя откуда?

– Ты так и будешь задавать мне вопросы, или мы спокойно пообщаемся в твоём гараже?

– Сказать, что я ничего не понимаю, значит ничего не сказать. Я даже не знаю, что и думать.

– Кстати, хотел отдать тебе долг, – Дэвид вытащил из кармана и протянул другу деньги, которые помог ему вернуть отец. Продавец из магазина «Анархия звука» не возражал против того, чтобы отменить сделку, удержав лишь небольшой, но справедливый процент за неустойку.

– Я сейчас сойду с ума от любопытства, – озадаченно схватился руками за голову Вик. – В твоей жизни произошло что-то по-настоящему из ряда вон выходящее.

– Ты так и будешь изводить меня вопросами, или мы уже поедем?

– Отец вернул тебе машину?

Дэвид продемонстрировал брелок с ключом от замка зажигания.

– Нет, я так больше не могу! Или ты сейчас же объяснишь мне, что происходит, или… – Вик набрал полную грудь воздуха, словно собирался закричать во всё горло.

– Или что?

– Или мне всю дорогу придётся терзаться безумными догадками.

Старшеклассники сели в машину Дэвида, и водитель включил магнитофон. Из колонок заиграла песня «I'm raving» группы L.A.Style.

– Что скажешь? – поинтересовался у пассажира Дэвид.

– Это то, для чего ты хотел приобрести синтезатор? – догадался Вик.

– Вроде того.

– Звучит неплохо, но слишком отличается от той музыки, которой мы занимаемся. Ты уверен, что хочешь таких кардинальных перемен в своём творчестве?

– Почему бы и нет? – пожал плечами подросток. – Теперь я могу играть с вами, а в свободное от общих репетиций время работать над сольным проектом.

– Над сольным проектом? Ты это серьёзно? А как насчёт твоего отца?

– Думаю, с ним проблем не будет.

– Если ты сию же минуту ничего мне не расскажешь, я на полном ходу выпрыгну из машины, – Вик сделал вид, что тянется к ручке, чтобы открыть дверь.

– Что именно тебя интересует?

– Ты издеваешься? Испытываешь моё терпение?

– Ничуть.

– Пусть на моей могиле начертают следующие слова: «Он умер, так и не дождавшись ответа».

– Между прочим, мы почти приехали.

– Пациент уже при смерти, – прохрипел Вик, откинув голову назад.

– Что же может его спасти? – издевательски спросил Дэвид.

– Правда. Только правда. И ничего, кроме правды.

То, что рассказал подросток, более всего походило на изощрённый вымысел. Вик узнал о ссоре Дэвида с отцом, об аварии, о решении Редмонда купить сыну синтезатор, а самое главное, о том, что отныне Дэвид может безнаказанно заниматься музыкой. Единственное, о чём не упомянул парень, – полное отсутствие снов после кратковременной потери сознания во время проведения ЭЭГ и странное ощущение, будто в его сознании появился кто-то посторонний.

– А что ты решил с поступлением в колледж? Неужели время, потраченное на подготовку, прошло даром?

– Ещё не знаю, – пожал плечами молодой человек.

– Тебе не следует отказываться от карьеры адвоката, – посоветовал Вик.

– Ты серьёзно так считаешь?

– По крайней мере, у нас с Ричи будет собственный юрист, который всегда окажется рядом в трудную минуту.

– Так и знал, что ты, в первую очередь, заботишься о собственной шкуре.

– Такова жизнь, – виновато развёл руками в стороны собеседник. – К тому же, с таким образованием ты всегда сможешь получить достойную работу.

– Чтобы защищать твои интересы в суде?

– Я прямо-таки вижу перед собой громкий газетный заголовок, – Вик с мечтательным видом провёл ладонью в воздухе. – Ребята из группы «Клешни» прямо на сцене устраивают пьяный дебош. Бывший участник, а ныне выдающийся адвокат, спасает их от ареста.

– А как насчёт того, чтобы этот адвокат был действующим членом команды?

– Пожалуй, так мне нравится гораздо больше.

– Вот и отлично.

– Значит, ты продолжишь готовиться к поступлению?

– Отец всегда хотел, чтобы я пошёл по его стопам, а я всячески сопротивлялся его желанию, но теперь всё изменилось. Он позволил мне избрать собственный путь, и я должен оправдать оказанное им доверие.

* * *

Снов не было. Стоило Дэвиду лечь в кровать и закрыть глаза, как он проваливался в беспросветный мрак, словно умирал до самого утра, а со звуком будильника снова воскресал из мёртвых. И всё-таки за гранью сознания запечатлевались смутные образы, как комья грязи на рельефной подошве. Подросток пытался ухватиться за них, подобно собаке, которая хочет догнать собственный хвост, но не может этого сделать, потому что он слишком короткий.

Иногда ему казалось, что в момент пробуждения его слуха касаются звуки, источник которых находится совершенно в ином месте.

«Вероятно, всё дело в травме головы», – успокаивал себя парень, но говорить кому-то об этом не спешил.

Что-то происходило.

Дьявол смешал две колоды, и теперь у Дэвида на руках лежали чужие карты.

* * *

– Привет, Дэвид! – заглянул в комнату сына отец, застав его за чтением какой-то книги. – А я думал, что ты занимаешься музыкой.

– Мне необходимо прочитать очередную главу учебника, чтобы не выбиться из графика подготовки, – подросток продемонстрировал отцу обложку.

– Разве ты до сих пор продолжаешь изучать право? – удивился Редмонд.

– Конечно, иначе мне вряд ли удастся поступить в колледж.

– Но ты же сам говорил, что собираешься стать музыкантом.

– Одно другому не мешает. Если правильно распределять время, то мне вполне удастся совмещать занятия музыкой с изучением юридических наук. Возможно, через несколько лет я переменю решение, и тогда ничто не будет мешать мне пойти по твоим стопам.