Текст книги "Пехота-2. Збройники"

Автор книги: Мартин Брест

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Снова плохо. А если двинет так, что твой косяк, который ты явно собрался сделать из досок, которыми Петрович собирался дальше обшивать КСП, перекосит?

– Вирвемо.

– Лом. Смотри. Мне не надо, чтоб по тревоге ты дверь ломал. Мне надо, чтоб по тревоге ты ровно через минуту был на визначеному тобі по бойовому розпорядку місці. Де твоє місце згідно розпорядку?

– На лівій «дашці», – уныло ответил Лом и снова поддержал дверь.

– Вот именно. Я понимаю твое желание сделать вокруг себя настоящий домик. Поставить дверь. Ламинат на пол блиндажа положить. Окна прорубить и занавески повесить. Курей завести. – Я тяжело поднялся и поправил сползшую кобуру с «пээмом». – Очень даже понимаю. Но – нельзя.

– Совсєм-совсєм нєльзя? Бо задуває з-під ковдри сильно.

– Совсем. Повесь еще одно одеяло. Топи сильнее буржуйку, вон она вже совсем потухла. Но дверь – нельзя.

– О! – лицо Лома просияло, как умеет сиять только лицо мобилизованного военного, когда ему приходит в голову гениальная мысль. В этот момент я всегда начинал опасаться за Збройні Сили. – Я її тоді на баню поставлю! А то там теж одіяло на вході…

– Поставь, поставь, дорогой… А лучше – сзади на бэху, вместо бронедверки… Отэто тебе Прапор с Козачком спасибо скажут…

И тут в дверь постучали. «Занято!» – крикнул я и начал натягивать куртку. «Це ж в якого бісового сина така ідея прийшла до голови, шо він притянув сюди цю х@йню?!!» – раздался мощный бас Петровича. Лом отодвинул многострадальную дверь, отвел в сторону одеяло, и в блиндаж шагнула огромная куча ровно наколотых дров. Петрович протиснулся мимо нас, сипло выдохнул и с грохотом свалил дрова возле буржуйки. Я не мог перестать смеяться.

– Ломік! Я ж тебе вже говорив, шоб ти з цією двєркой даже не показувався! – просипел дядька и устало сел на нижние нары.

– Та я ж тока прімєрять… – попытался отмазаться Лом.

– Ху… Голову собі міряй! Винось н@хуй двєрку, трусиш тут пилюку на борщ! Луччє б дав командиру доїсти нормально!

– Та я вже поел, Петрович, дуже вкусно, – подякував я, застегнул куртку и шагнул к выходу. Зачем-то стукнул по двери берцем. – Ярика не бачив?

– Яріка не бачив, – пробасил Петрович. – Мастєра бачив, там якийсь хєр на пікапі приїхав, то він зустрічати йщов. Просив тебе знайти, бо ти на рацію нє отвєчаєш, а тєлєфон тут не бере.

– Бля! А раньше нельзя было сказать? Это замкомбата приехал!

– Та хоч Муженко. Шо, вже людині поснідати не можна?

– Ну Петрович. Ну вот, блин.

– Мартинчику, – Петрович посмотрел на меня выцветшими глазами пожилого дядьки из села. Шмыгнул носом. – Заболіваю, чи шо… Мартинчику. Начальник приїхав і уїхав, йому тут не жити і війну не воювати. Максімум то в штабі сидіти і в моторолу давати накази, які нахєр не нужні, бо він не бачить обстановки ні-хє-ра. А тобі – тобі воювати з нами. Тому він начальник, а ти – командир. І якщо ти покушаєш – нічого страшного не буде. Бо він поїде в Ольгінку, а ти зостанешся тут.

Философ Петрович, йопт. Я прям возгордился от признания меня командиром, потом вспомнил, что ни черта еще в этой поважной посаде не сделал, натянул флисовую шапку и шагнул наружу. О как. Прям продрало.

Снаружи ничего не изменилось. Сыпал мелкий снег, потихоньку замерзала грязь под ногами, голые мелкие деревья тянули жесткие ветки к надоевшему небу. Я вытащил рацию, покрутил верньер, убедился, что «баофенг» безнадежно сел, повернулся и вылез на блиндаж. Возле опоры стоял темно-серый пикап, там же толпились темные фигурки. Ну ладно, пойду знакомиться. Ща выслушаю какую-то херню, сделаю решительное лицо, скажу «так точно, доповідь по виконанню», помашу рукой на прощанье и пойду в баню помоюсь. Пока Ломтик дверь к ней не прикрутил.

Облепленный грязью пикап торчал возле опоры. Возле заднего борта стоял Мастер, кто-то из наряда и двое мужиков. Один, с АКСУ, курил, равнодушно разглядывая безжизненно висящие провода, перебитые еще в пятнадцатом, второй, одетый явно не по погоде, был моего роста и в черной теплой жилетке. Мастер что-то объяснял, размахивая зажатой в пальцах сигаретой, мужик в жилетке слушал и не перебивал.

– Бажаю здоровья, – буркнул я, подходя и протягивая руку. – Мартин.

– Янош. Кирилл, – пожал руку замкомбата. Светлые волосы ерошились под ветром, шапку не носит, понтуется.

– Олег, – повторно представился я.

– Ты за Танцора?

– Я. Мастер обстановку доповів?

– Да.

– Позиции смотреть будете?

– Зачем?

– Да хрен его знает. – Я пожал плечами. – Так заведено. Начальство приезжает, смотрит, дает звиздюлей, потом спрашивает, шо надо, потом уезжает и, может, даже чем-то помогает. А может, и нет.

– Мда… – Янош посмотрел на меня долгим взглядом. Ну да, зарядить такую тираду незнакомому начальству – это очень по-мобилизованному. Раздраконил меня Петрович своим спичем про начальников и командиров. – Ну давай пройдемся, раз настаиваешь.

– Давайте, – опять пожал плечами я. – Тока машину треба переставить.

– Чего? – встрепенулся водитель и протянул мне руку. Я пожал.

– Та повадился тут какой-то косорукий урод по нам с террикона стрелять.

– А че косорукий?

– Так не попадает никуда.

– Не попадает – попадет, – глубокомысленно заметил Янош и пошел вдоль позиций. Машина рыкнула двиглом, выбросила клуб дыма («военная соляра» – отметил я) и поползла к КСП.

Мы оставили наряд на правом спостережнике и пошли по дороге. Прошли «правую дашку», потом два пустых капонира, дошли до «левого» АГСа и стоящей под накрытием из масксети «левой дашки». Вот и все позиции, всей траншеи – метров сто пятьдесят от силы. Правой стороной траншея упиралась в куцую посадку, вдоль которой мы заезжали на ВОП, левой – в склон «нашего» террикона.

– Че так зброю расставил? – поинтересовался Янош. Херррасе, ни тебе советов, ни тебе упреков. Странный какой-то замкомбата.

– Смотри… Смотрите, – поправился я. – «Левая дашка» смотрит прям на позиции «четырнадцатой» и на левый склон «серого» террикона. Если «четырнадцатую» ровняют, мы террикон засыпаем, больше помочь никак не можем. АГС этот – не від ворога, а від добрих людей, то есть, можем по полю насыпать, если через «четырнадцатую» сепары пролазят.

– Понятно. А по противнику? И чего «бэха» не в капонире на линии, а сзади стоит?

– Доповідаю по порядку. В капонире вон те ящики – там «Фагот» и шесть ракет.

– Какие?

– Эм-стотринадцатые.

– Опыт есть?

– Один раз стреляли. Но у нас хлопец служит, по срочке в спецназе был, он умеет и нас научил.

– Понятно. Сделаем учебные стрельбы, привезете свою установку, постреляете.

– Установку привезем, а ракеты с вас.

Янош опять посмотрел на меня долгим взглядом. Поежился в своей жилетке и потянул сигареты из кармана. Протянул мне пачку «Мальборо», я чиниться не стал и взял сигарету. Закурили, как-то одновременно выдохнули смешанный с паром дым.

– Ладно. Дадим несколько. Так шо с бэхой?

– Так мы ж на дороге. Дорога вдоль позиции. Нахрена мне бэху закапывать в капонир с хер зна каким сектором обстрела, если я ее могу с тыла выдвинуть и насыпать откуда мне надо? Нехай там стоит.

– Маневренная оборона. Понятно. Не, ну чо, нормально.

– Это командир придумал. Вася… в смысле – Танцор.

Ого. Даже похвалил. О том, что «бэха» нормально заработала только вчера, я скромно умолчал. Как и о том, что я совсем не уверен, что она заведется тогда, когда нам надо. «Бэхе» было больше лет, чем мне, и надеяться прям вот сильно я бы на нее не стал.

– Так. Смотрите. Как бы ни щемились сепары – выйдут они либо слева, отам, через «четырнадцатую», либо справа от «серого»…

– «Банан», – сказал Янош. – Мы этот террикон называем «Банан».

– Ну нехай «Банан». Так вот, либо справа. Как бы ни было, справа они попрут сразу на КПВВ, оставив нас на фланге. Рысачить будут по полю добрый километр. Переть будут по-любому на технике – пешком там капец, одна земля. К нам, получается, четко бортом. Мы их наживляем с «Фагота» и портим жизнь с «правого» АГСа и «правой дашки». Ну и с «Волыньки».

– С «Волыньки»?

– Машина такая. Волонтерская. Недавно ребята привезли. Она на ходу. В ней три эр-пе-ге-семь и «мухи». Если сепары выходят справа и прут на КПВВ, у нас три гранатометчика с водилой, они подлетают к КПВВ, там блоки на обочине лежат, и с тех блоков наживляют.

– Прицельный выстрел из РПГ-7? – тут же спросил Янош, обозревая поле будущего эпохального сражения.

– Я ж мобілізований, з-під ларька забрали, ніхєра не навчили, в пізд@рєз кінулі, прішліть хоч дєнєг на карточку, – тут же заголосил я. Янош заржал, сзади подошел Мастер и усмехнулся. – Пятьдесят копеек.

– В смысле?

– Вложили в выстрела́, чтоб пороховой заблочить. На пятьсот метров потренировались – нормально более-менее, шанс попасть есть. Но у нас же ж три лаунчера и без вторых номеров, стреляют одновременно в одну цель. Думаю, одну машину мы остановим, ежели не танк.

– Не «думаю», а «надеюсь», – влез Мастер.

– Надеюсь, – поправился я. – Людей мало, окопную полноценную войну «от обороны» мы не потянем. Поэтому все вторые номера переведены на важку зброю, и будем тут метаться, як дебилы. Войну не выиграем, конечно, но и того здоровья в них вже не буде.

– Эта… Товарищ майор, пошли… пошлите на КСП, там тепло, – вклинился Мастер.

Мы свернули в траншею, ведущую к блиндажам. Янош окончательно замерз в своей куцей жилетке, я сбросил звонок от Васи и написал смску «начальство с 72 приехало перезвоню». Странно, ветер утихал, и наверху небо становилось неоднородным. Тучи утончались на глазах, так, глядишь, и солнышко проявится… Эхх. Ррррождество завтра. Надо вечером не забыть своим позвонить.

– Проходите на КСП, зара Шматко поесть сварганит, – я махнул рукой и, поскальзываясь, распахнул дверь кунга.

Остатки тепла давно выдуло, и, кажись, ночевать я сегодня пойду в блиндаж. Так, аккум на «баофенг»… О, вот. Вроде живой. Сигареты. И пауэрбанк для телефона. Почему телефоны в зоне АТО так быстро садятся? Телефон пискнул, поймав сигнал роутера, и потом запищал непрерывно – посыпались уведомления от фейсбука и мессенджера. Все потом, потом, не сейчас. Потом открыл-таки мессенджер, выбрал Костю Чабалу и быстро написал «Вик к нам приехал янош знаешь такого? Шо за чувак?» – и соскользнул обратно к КСП.

Янош стоял перед столом и восхищенно смотрел на карту. За столом сидел водила и молча пил чай. Мастер ставил чайник. Я достал с полки пачку слегка погрызенного мышами волонтерского кофе и поставил на стол. С намеком посмотрел на Мастера. Толик кивнул.

– Мда… – сказал замкомбата. – У меня такой карты нет, у комбрига нет, а на ВОП-семьдесят-два-сто-три – есть. А где позиции? И что это за стрелки возле Докуча?

– В голове позиции, – сказал я. – А стрелки – то план захвата оккупированного города силами одной неполной мотопехотной роты. Присажуйтесь. Шматко! Шматкооо!

Вместо Шматко на КСП ввалился горячий, пышущий паром Ярик. Не обращая внимания ни на кого, он скинул бушлат и швырнул в меня ключи от «Лягушки». Так как Ярик был пулеметчиком, то ключи ожидаемо пролетели в метре от моей вытянутой руки и шлепнулись на стол с ноутбуком. Ярик поморщился, взял со стола карандаш и сунул в рот.

– Корочє, Мартін. О, бажаю здоров’я. Корочє. Води ми привезли, залили, там вже все зашибісь, можна купатись.

– Гони особовий склад купаться, меня не ждите. Шоб по-светлому все помылись. На вечер война намечается. А где Шматко?

– Зашибісь! – непонятно какое из моих слов прокомментировал Ярик. – А Шматко вже миється.

– Старшина у нас хороший, старшина у нас один, – продекламировал я. Ну кто бы сомневался?

Янош взгромоздился на высокую лавку и продолжил рассматривать карту. Я заглянул в высокую эмалированную кастрюлю и обнаружил обещанную старшиной теплую рисовую кашу с поджаркой из лука и редкими волокнами тушенки. Молча набрал две пластиковые тарелки и поставил перед гостями, выложил ложки и приправу. Прикинул, где хлеб, развязал мешок, но хлеб заплесневел. Ничего, так покушают. Ярик кинул карандаш, схватил ложку и начал есть прямо из кастрюли. Мастер поморщился, отобрал у Ярика ложку и обозначил желание стукнуть цю закарпатську дитину по лбу. Закипел чайник.

Янош отодвинул нетронутую тарелку и посмотрел на меня. Кивнул на ноут.

– Камера пашет?

– Технически – да, – ответил за меня Мастер. – Практически – не видно ни хрена. Снег.

Пискнул опять телефон. Пришло сообщение от Кости: «Привет, дорогой. Я его плохо знаю, вроде норм.» Ну норм так норм. В принципе, сам вижу, что норм.

– Смотрите, – Янош взял в руки многострадальный карандаш, с сомнением посмотрел на обгрызенный кончик, и стал тыкать в карту. – Что мы знаем? Сил и средств для полноценного наступления у сепаров нема.

– Зашибись, – сказал Мастер и открыл буржуйку.

– Точнее, не было до вчерашнего дня. Вчера в Докуч прибыли…

– … двадцать единиц бронетехники и триста человек особового склада, – перебил я. Похвастался обізнаністю.

– Мда, – сказал мрачно Янош. – Ты тока в фейсбуке об этом не пиши.

– Да вы сговорились все! – возмутился я. – Когда это я оперативную обстановку выкладывал в фейсбуке?

– Ничо, ничо, лучше лишний раз сказать. Короче! При таком раскладе – чего мы боимся?

– Наступления, – сказал Мастер.

– Досрочного отзыва Васи из отпуска, – добавил я.

– Приезда замкомбрига, – произнес появившийся из блиндажа Федя.

– Юмористы, мля, – проворчал замкомбата.

Федя в накинутой на футболку куртке от такой же, как у меня, утепленной горки сжимал в огромной руке пакет и тапочки. В одной руке. Во второй была термочашка, и я был уверен, что в ней – ужасающий зеленый чай с не менее ужасающим количеством сахара. Как Федя это пил, никому было не понять. Зато и мыслей попросить «дай отхлебнуть» ни у кого не появлялось. Федя направлялся в баню, и это желание было написано на его лице огромными буквами, и с этого праведного пути сворачивать Федя не собирался.

– Шо с камерой. Лазил? – я вспомнил про утреннюю задачу.

– Лазил. Все нормально, все заработало. Тока не видно ничего, – буркнул Федя и устремился на выход, пока я не задержал его новыми дурацкими вопросами.

– Чего сразу не доложил? – крикнул я в широченную спину.

– Ты борщ ел! – послышалось уже из-за хлопнувшей двери КСП.

– Блин, – сказал я.

Все смеялись, даже ранее безучастный водитель растянул губы в улыбке.

– Так. Поржали? Поржали. Смотри, – Кирилл опять обернулся к карте. – Мы не думаем, что будет наступление на вас. Мы вообще не думаем, что вот прям это будет «наступление», сейчас не четырнадцатый, такой группировкой не наступишь.

– На нас – наступишь, – тут же сказал я. – Аж бегом. Нас тут восемнадцать. И двенадцать – на «четырнадцатой». Мастер, позови Президента, кстати. Итого – тридцать человек и одна «бэха».

– Не паникуйте, мужчина. Есть еще «Эверест», там почти сорок. И есть маневренная оборона, только не как у тебя – «волыньки» разные и пятьдесят копеек в выстрелах, а в пределах батальона. Перед Ольгинкой стоит танковая рота, за Ольгинкой – разведрота на бэтэрах. Если на тебя навалятся, надо полчаса, чтобы выйти на рубежи и дать звиздюлей всей этой ботве.

– А «четырнадцатая»? Они тупо на голом перекрестке сидят.

– Так «четырнадцатая» не под нами, они вообще уже в секторе «Б» числятся. Они отойдут, а если сообразят, отойдут к тебе, а не через поле хер зна куда.

– А нам куда отходить?

– Назад, вот сюда, – Янош потыкал пальцем в край «нашего» поля, где на юго-западе смыкались две посадки. – Вот сюда выходите и сразу налево. А что у тебя с машинами? Мартин. Как хочешь, но полчаса ты мне роди.

– Рожу, – кивнул я и задумался.

«Родить» полчаса на нашей позиции и с нашими силами можно было только с потерей особового складу, то есть – людей. Наших пацанов. Тех самых, перед которыми я сегодня стоял на построении. Кто из них мог тут остаться? Петрович, со своим ненаглядным АГСом? Ярик, двадцатидвухлетний оболтус и хороший, без дураков, пулеметчик? Лом со своей дверкой? Санчо? Федя? Шматко? Хьюстон? Кто?

Сукаааа. А ведь никто не говорил, что будет так. Потихоньку, со скрипом, с ошибками и с глупостями, я начинал понимать, что такое – «нести повну та одноособну відповідальність». Я, мобилизованный айтишник тридцати пяти лет, всю сознательную жизнь отвечавший разве что за свою семью, сейчас не просто мог, а должен был распоряжаться жизнью совершенно чужих мне людей. Нормальных, живых, ленивых и веселых, толковых и хмурых, понадерганных со всей страны в попытке выставить жиденький заслон в одном отдельно взятом кусочке Донбасса. Сукааааа… считай полтора километра по фронту, а таких километров по линии фронта – четыреста с лишним. И на каждом, буквально на каждом – такие же люди. Вот теперь захотелось водки. Кислота, после обеда исчезнувшая было, снова поднялась из желудка и затопила рот вязкой гадостью. Я сунул руку в карман. Курить, курить срочно. Мля, как Вася во всем этом живет уже три месяца?

С другой стороны… а как по-другому? Войну ж не я выдумал, а войны без потерь не бывает. Если мы эти полчаса не выиграем, да еще кто-то – такие же полчаса, и еще, и еще… Вот так в четырнадцатом тормозили россиян с сепарами. По полчаса. По пятнадцать минут. Разменяв время за жизнь. Чтоб тут чуть глубже вкопаться. А тут – успеть поставить орудие. Здесь – танк. А тут – просто окоп копнуть. Так было там, где я не был, – под Иловайском, в ДАПе, в ЛАПе, в Дебальцево, в Марике. Для каждой позиции, которую тогда копали, время было куплено чьими-то жизнями. Может, сегодня или завтра мы тоже заплатим по этому счету. Война, мля. Все-таки в чем-то прав был Мастер со своим фатализмом. Но как бы ни повернулась вся эта херня, мы остаемся здесь. Командир, даже такой херовый, как я, должен быть со своими всегда.

Многое в поведении ротного становилось понятным. И вечные дерганья по поводу и без, и попытки всё держать на контроле, и нервы, нервы, вечные нервы.

Так, Мартин. Воин фейсбучный. А давай-ка ты успокоишься, вдохнешь-выдохнешь и перестанешь хоронить всех заранее. Давай-ка ты подумаешь головой и не будешь ссать от одной мысли о том, что через пару-тройку часов тут может быть очень дымно, очень громко и очень хреново. Подумай. Придумай что-то. Подготовься максимально. И не смей рефлексировать перед людьми. Назвался командиром? Тогда стой и не гунди лишнего. «Поня́л?» – сказал я сам себе голосом комбата, и сам себе ответил: «Поня́л». Полчаса, говорите? Фигня-вопрос.

– Будет вам полчаса, – сказал я вслух. – Мастер, будь так любезен, позови еще и Санчо.

– Добро, – Мастер даже не стал мне указывать, что я и сам мог позвать по радейке, просто отвернулся и забубнил в «баофенг».

Открылась дверь, впустив клуб снега. Президент, худой и в полном обвесе, со зброей, даже в броне и с невероятно элегантной арафаткой цвета «нежный койот», хромая, шагнул на КСП. От же ж франт. Следом за ним втиснулся одетый в черный пуховик невысокий плотный Санчо. Судя по пакету в руках, Санчо направлялся в баню. Ну вибачай, дорогой. Санчо тут же снял мгновенно запотевшие очки, оглянулся, дернул Президента за край шемага и невозмутимо протер окуляры. Следом за ними на КСП прокрался невозмутимый Саня Лис.

– Вечір в хату, – поздоровался Серега, потом увидел Яноша и поправился. – Бажаю здоровья.

– Здрасте, – буркнул Санчо и с интересом уставился на меня. – Шо случилось?

– Комиссия из генерального штаба приехала. – Я внимательно, с ног до головы, оглядел Президента. Тот приосанился. – В ставке Муженко ходят невнятные слухи, что младший, так сказать, сержант с редкой фамилией «Кучма» позволяет себе вдягати нестатутний одяг, а до вимог керівних документів ставиться зневажливо. Нехтує, так сказать.

– Звиздять, – тут же отверг обвинения Серега. – Не було такого.

– То-то ты в горке ходишь!

– А сам?

– От бачите, товаришу генерал-майор! – я обернулся к откровенно смеявшемуся Яношу. – Як ви і говорили, нехтує у ізвращьонной формє. Прєдлагаю, не відкладуючи справу, расстрєлять.

– З РПГ сам будеш стріляти, – тут же ответил Президент.

– Ахрана-атмєна. Тогда наполягаю розстрілять Санчо, він з РПГ стрілять не вміє.

– Во-первых, умею, а во-вторых, твой горловский украинский ужасен, – с достоинством ответил Санчо и поежился. – Что случилось? Я в баню шел. Ща Федя всю воду потратит.

– Знакомьтесь, – я показал на все еще смеющегося замкомбата. – Это Янош, заместитель Славяна. На вечер намечается война.

– Большая? – тут же поинтересовался Лис. – Я еще не купался.

– Так, давайте не затягивать, – Янош поднялся из-за стола. – Задачи сам нарежешь. Что еще хотел сказать. Во-первых, ты в «телеграме» есть?

– Не. Я в мессенджере есть.

– Скачай телеграм и свяжись со мной.

– Принял.

– Второе. ДРГ. Да, я знаю, знаю, но – есть инфа, что вся муйня начнется не с арты, а с того, что матерые уродцы залезут на ВОП и какую-то херню утворят.

– Та ну, – я скривился. САУ – это гарантированный головняк, а залезть на ВОП и кого-то прибить – то еще бабушка надвое сказала, получится чи нет.

– Имей в виду. И в-третьих. Мы думаем, что никто не будет ровнять именно вас.

– А кого?

– «Эверест», – сказал Янош и кивнул водителю. – Думаю, что они попытаются снести «Эверест».

– Мля, – сказал я. – Логично.

– Все, я поехал. Проводи.

Мы вышли «на улицу» и молча прошлись до опоры. Водитель, подхватив АКСУ, нырнул в пикап. Черный выхлоп опять рассеялся в стылом воздухе, чихнул остывший двигатель. О, а снег-то заканчивается. Из бани раздавались голоса, стук тазиков и шум воды, из дверей шел пар. Точно, вода б не закончилась с такими темпами…

– Информируй меня обо всем, – сказал Янош и распахнул переднюю дверку. Заднего сиденья в пикапе не было, пол был завален брониками, виднелся ствол АКСа и папки с какими-то бумагами. – Если что важное, то звони.

– Точно «Эверест» снести хотят?

– Точно. Очень уж удачно мы там стали. Но ты не расслабляйся. Ты и «ноль-пятый» с двух сторон «Эверест» прикрываете, заехать напрямую они на него не смогут, а тупо обстреливать уже не будут. Они его месяц херачили, но наши вкопались, и смысла особого нет. А вот накрыть так, чтобы подошла техника и высадила пехоту, – легко.

– Но они ж тогда четко с востока подойдут, не мимо нас.

– Напрямую с «Амонскладов» техника не зайдет, единственный шанс – это выйти на броне напротив вас, пройти КПВВ… Шо там, кстати?

– Один вроде «Спартан» с «дашкой». Но йому капец, вроде движок накрылся. Просто стоит, не едет. Ну и стрелковое. И фанерные домики.

– Ну ты сам все понял. Пройти КПВВ, за «Параллелью» свернуть налево – и все, единственный съезд с «Эвереста» закрыт. И нас отсечь можно.

– Ехать туда на технике – тупо.

– Тупо – не тупо, а учесть ты… мы это обязаны. Все, давай. Докладывать не забывай.

– Понял-принял.

– И не пиши об этом в фейсбуке!

– Мляаааа….

Пикап развернулся, чуть буксанув, и погреб по полю, перемешивая свежий снег с черноземом. Позвонить Васе? Позвонить комбату? Позвонить домой?

Не. Пойду-ка я помоюсь. А то шось не день, а сплошные нервы.

– … чшшш … на терриконе… – зашипела рация.

Это когда я ее успел включить?

– Это Мастер. Повтор, повтор.

О, Толик с КСП связывается.

– шшш… опять вроде движ на «сером».

– Мастер, – вклинился я. – Иди и насыпь по этому уроду, бо он задолбал.

– Мартин, я Мастер. Понял-принял. Он, кстати, нас слушает.

– Да на здоровье. Пусть хоть кино снимает. Задолбал.

Я кинул «баофенг» в карман и задрал голову. Снег окончательно перестал, тучи светлели. Скоро вечер. Все, Мартин, не парься. Точнее – парься, но в бане. Аааа, стоп, меня ж пацаны ждут.

– Санчоооо! – закричал я. – Бери Гаранта и вылазьте с КСП!

– Идем, – глухо раздалось изнутри, и послышался звон крышки казана. Все, капец Шматковской каше, кажись, доели. Хорошо, что я борща успел похлебать у Петровича, дай ему Бог здоровья.

Я кратко пересказал суть разговора с Яношом, добавил инфы от комбата и от начштаба. Поручил Санчо проверить все машины, поднять Дизеля и на вечер быть готовым к эвакуации раненых – по нашему распорядку водители участия в бою не принимали. На словах «подарил» им Сепара и Кирпича в помощь. Серега пошел проверять выстрелы к РПГ-7 и «мухи». Треба ему «двадцать-шестую» отдать, в кунге висит у входа, на нее Вася куртку обычно вешает. Лис решил с баней повременить и пойти проверить единственный наш СПГ. Ярик с КСП напомнил, что пора вже и стол готовить на вечер, праздник все-таки. С бани тянулись распаренные пацаны, я шагнул в кунг, собрал чистое белье и мыльно-рыльные и поставил качаться «Телеграм» через наш слабенький вай-фай. Открыл еще раз мессенджер, написал Васе «все норм, перезвоню позже», потом открыл диалог с Костей. Черные буковки на синем фоне – переписка с человеком с соседнего террикона. Что ему написать? Написал «как дела?» и полез искать под койкой резиновые тапки. Два раза стукнулся головой, наглотался пыли, не нашел второй тапок, поэтому взял Васины. Пискнул мессенджер. «Все отлично, кофе пью», – пришел ответ. Как же написать, мля… «В курсе про вечер?» «Все в курсе», – пришло тут же. «Шо думаешь?» – написал я дебильный вопрос. «Ничего. Кофе надо побольше заварить)))», – ответил Викинг.

И смайлики. Вот же ж улыбчивая двухметровая бестия. Как же нам так вечером сработать, чтобы вот все ровненько получилось, а? Мля. Так и мозг свой небольшой сломать недолго. Все, мыться, мыться бегом.

Вода еще оставалась. Теплая, она стекала по потной коже узкими струйками, воду нужно было экономить, но не было никакой возможности перестать лить на себя это прекрасное тепло. Хорошо… как же хорошо, ччччерт.

Хлопнул дверью Лис, взгромоздил на полку зеленый тазик с водой, стал зачерпывать ее кружкой и лить на стриженую голову. Треба и себе постричься, кстати, опять зарос. И побриться… не, ну это я вже перегибаю, бриться – то лишнее, и так сойдет. Мужественно небрит, як в кино.

– Побриться тебе треба, – сказал Лис и выдавил пенку на ладонь. Лис всегда брился, как и Федя. Вот ведь фанаты.

– Не треба. И так сойдет.

– Шо на вечер?

– Наряды дораспишу. Второй теплак на наряд треба. Мы с тобой не бухаем и не спим.

– Ну, это понятно. Хто на СПГ?

– Шматко и Дима Талисман.

– Объявлять будешь?

– Конечно. Хера тут скрывать-то?

– Шо с лаунчерами?

– Президент сориентирован. Может шо-то и получится. Но если прям вот все так и пойдет – КПВВ по-любому капец.

– Я наберу старшего, Вася телефон даст.

– А шо ты ему скажешь?

– Подъеду, поговорю. Там посмотрим. Там львовские сейчас, нормальные пацаны.

– Шо у них с бэка?

– Та як обычно. Под роспись и все дела. Возьму с собой пару ящиков пятерки.

– Гранат на днях просили.

– Нахера им гранаты? Вот нахера? Они что, окопы штурмуют?

– Тоже правильно.

Мы медленно и тщательно мылись. Экономя каждую кружку воды и получая максимальное удовольствие от каждой капли. В армии никогда нельзя пренебрегать тремя вещами – возможностью помыться, возможностью поспать и возможностью поесть. Вот мы и не пренебрегали.

– Мартин.

– Фррр… А?

– Слушай. Война войной, это все понятно. Это все или будет, или нет.

– Ну да.

– Давай шо-то с этим уродцем решать.

– С яким саме?

– Со снайпером. Он же рано или поздно в кого-то попадет.

– Та да.

– А мы все как-то отмахиваемся от него, как от мухи. Типа «стреляет, ну и хер с ним». А так неправильно. Безнаказанная фигня. Наглеет.

– Шо предлагаешь?

– Смотри. Завтра…

– Так, Саня, – я с сожалением вылил на себя последние капли воды и удержался от того, чтобы набрать еще. Начал полоскать носки. – Ты мне сейчас скажешь, что хочешь сделать засаду. А я тебе скажу – фиг ты угадал.

– Почему?

– Потому что можем крупно лажануться.

– Заминируем лежку.

– Или снимем его растяжку, которыми он или они по-любому затянули вокруг себя. И кто-то поедет домой по кусочкам.

– Не перегибай.

– Саня. Я знаю, что ты можешь взять пацанов и пойти. Скоро пацаны со сто-тридцать-первого приедут, там Каспер за старшего, вроде его смена. Но какие шансы, что вы его реально загасите?

– Загасим.

– Споришь чисто из принципа. Подумай. Ты вышел, что-то увидел, закидал его из подствольника. Это в идеале. А в реале – нарвался на перестрелку в этой херовой посадке. В ограниченном пространстве терассы этого долбаного террикона.

– Ииии? – Саня упрямился. Как всегда.

– Ииии кто-то из наших там лег. На не разрешенном никем выходе. За который комбат подвесит за яйца.

– Ты не хочешь, бо тебя комбат подвесит за яйца? – скривился Лис.

– Нет, Саня. Потому что разрешить ваш выход я не могу. Поэтому в любом случае пойду с вами. Но я не об этом. Помнишь осень?

– Помню, – сказал Саня и прополоскал рот. С сомнением посмотрел на зубную щетку и снова выдавил пасту.

Осенью наша разведка потеряла хлопца на этом самом терриконе, примерно там, куда хотел идти Саня. Шли вдвоем, первый сорвал, получил осколок через глаз в голову. Умер на месте. Второму перебило ноги, он сумел перемотаться и позвал на помощь. Сорвать ОЗМку там, где ходил до этого пару десятков раз, так должно было не повезти очень серьезно, на это и ловят их разведосы наших, а наши – их. Вечные растяжки, вечная игра друг с другом, вечные потери. Война, казалось, тоже стала вечной.

– Все, я на КСП, там договорим. – Я вышел в холодный тамбур и стал одеваться. – Клыки не сотри, вурдалак, тушман не сможешь хавать.

– А йа уффе каффки поел, – прошамкал Лис, орудуя щеткой. – Даффай.

Из парной раздавалось шорханье зубной щетки и невнятное мычание. Вот же ж разведос, блин, все ему идти надо куда-то и по посадке перестреливаться. Как же этого сепарка заткнуть? Може, ПТУРом по нему увалить? Отэто он удивится… Ракет у нас аж шесть, и две на нычке, причем стотринадцатых, у которых дальность в два раза выше, чем у стоодиннадцатых. Шмальнуть на семьсот метров – секундное дело. Но блин… Технически ПТУР – это та же пуля, только калибром побольше, не попадем точно в сепара – зря спалим ракету.

Стрелковое я откровенно недолюбливал. Для того чтобы уработать сепара из стрелковки, надо было точно в него попасть. Не, учился я стрелять из всего, но вот душа моя была отдана гранатометам. А чего? Красота! Накинул на площадь, даже если четенько не попал – осколки, оскооолочки мои любимые, вероятность поражения – офигенная. Ну ладно, достаточная для того, чтобы надежно испортить настроение плохим людям.

Гранатомет, гранатомет… Шо ж делать со снайпером, а? Проблемой АГСа и СПГ было то, что их граната летит достаточно долго. Если снайпер не дурак или, что скорее всего, он там не один, то выстрелы из АГС и СПГ они услышат. Ну, или увидят. И если рядом у них отрыт малюсенький окопчик, то нас спасет только прямое попадание. А про него я уже думал. Пуля из «дашки» летит гораздо быстрее, но вот попасть…

На самом деле проблема была в том, что он находился выше нас, по вертикали метров на… ну пусть на десять-пятнадцать. Надо, кстати, на планшете АрмииСОС посмотреть, там вроде есть замеры «серого» террикона. Расстояние от нашей передней линии – от шестисот семидесяти до семисот метров. Расстояние до «бэхи», на которой он вчера выцеливал меня (тю, вчера было, а кажется – неделя прошла…) – еще плюс двести. Итого мущщина стреляет на условные девятьсот, через трассу, на которой постоянный ветер, и если он бьет из СВД…