Текст книги "Погребённые заживо"

Автор книги: Марк Биллингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Конрад

Скажем, ты гном, ладно?

Это совсем не значит, что тебе нравятся лишь другие гномы, верно? Что ты не можешь быть в восторге от неловких ласк с кем-то, кто настолько выше тебя ростом, что приходится забираться на стул, чтобы толком обнять и поцеловать. На самом деле это абсолютно естественно – желать быть с кем-то не похожим на тебя, верно? Просто чтобы посмотреть, а каково это?

Он чертовски хорошо осознавал, что ему не суждено быть с женщиной, которая работает на кассе в «Асде», [10]10
  Название фирменных продовольственных магазинов самообслуживания и универсамов одноименной компании.


[Закрыть]носит имитацию дорогого и элегантного плаща «Берберри» и благоухает сногсшибательными духами. И когда вошла Аманда, демонстративно принюхиваясь и громко ахая от восторга, лихо, залпом – эх, чего там, один раз живем! – опрокидывая легкие коктейли бокал за бокалом, – он почувствовал себя крысой, которая живет в сточной канаве. Господи, за что?! Он вечно фантазировал, мечтал о скромном достатке, отдавая себе отчет в том, что такая девушка заслуживает куда большего. И все-таки у них получилось!

С недавних пор, однако, он начал чувствовать какую-то неудовлетворенность, и дело не в том, что немножко снизилось сексуальное влечение – такое с ним случалось раз в несколько месяцев. Нет, дело не только в этом. Он стал чувствовать, что все вокруг становится каким-то призрачным. Она могла называть себя Мэнди, как ей нравилось, одеваться по-домашнему, но она всегда оставалась Амандой – он понимал, что не дотягивает до ее уровня, шла ли речь о воспитании или сообразительности. И не в том беда, что он глуп – совсем нет. Он знал, что есть что, отлично знал, но, когда доходило до дела, до заработка на жизнь, до чего-то серьезного, он склонялся к тому, чтобы его вели и направляли. Это, впрочем, еще тоже ничего не значило – он знал пределы своих возможностей и считал себя достаточно умным.

Однако сейчас он стал задумываться о других женщинах. Не о ком-то конкретно, просто о женщинах другого типа. Подходящих для него. Он начал отключаться даже посреди чертовски важных разговоров – о том, например, что делать с пацаном (и что, возможно, придется с ним сделать). В такие моменты он вдруг представлял себя с женщиной, у которой на лифчике грязные бретельки и которая читает дерьмовые журнальчики. Он думал о женщинах, которые немного громче кричат в постели, относятся к нему должным образом, а не указывают, куда ему девать руки. Сначала он испытывал чувство вины, но потом стал убеждать себя, что, вероятно, она чувствует то же самое по отношению к нему. Может, она мечтает о регбисте, которого в постели называла бы Джайлзом или Найджелом; может, его акцент набил ей оскомину так же сильно, как ее голос действовал ему на нервы…

Может, все дело в парне. Сперва, когда запахло легкими деньгами, они оба быстро согласились на эту авантюру, но Господи, это было очень опасно – совсем не то, что сбить с ног уличного торговца или забраться в квартиру пенсионера. Они с Амандой вели себя немного смешно. Возможно, когда все закончится и они получат настоящие деньги, он снова почувствует себя в своей тарелке. Быть может, они смогут куда-нибудь уехать.

О чем он думал? Чертовски разумно куда-нибудь уехать, и, может, тогда он перестанет мечтать о других девушках…

Когда пятью минутами позже Аманда вошла в комнату, на один ужасный миг ему показалось, что она прочитала его мысли. Что они были так же заметны, как и его напряженный член – он быстро прикрылся газетой «Дейли стар». Но все обошлось: она спросила его, хорошо ли он себя чувствует, и поцеловала в макушку, когда он задал ей тот же вопрос. Отошла, угостилась его сигаретой, потом стремительно оглянулась, чтобы посмотреть, нет ли чего стоящего на шкатулке.

Затем присела на край кровати и стала рассуждать о том, что им делать с мальчишкой.

Глава вторая

– Парень далеко уже не ребенок, верно? – Холланд подался вперед, положив обе руки на подголовники передних сидений. – Возможно, они просто ждали, пока он, весь такой довольный, вернется домой.

– Что-то похожее его родители и сказали, объясняя свое поведение.

– Наверняка такое уже бывало с ним и раньше.

– Нет, не думаю, – ответила Портер. Она обогнала на своем «Сааб-Турбо» полноприводный автомобиль серебристого цвета, сердито глянув на водителя, который оживленно разговаривал по мобильному телефону. – Однако, признаюсь, мы пока не беседовали с родителями по-настоящему. Надеюсь, очень скоро мы узнаем больше.

– Мы теперь вроде бы в одной команде. – Торн несколько неуютно чувствовал себя на пассажирском сидении: его тревожило то, что за рулем Портер вела себя столь же суетливо, как и в своем кабинете. Ее постоянные взгляды в зеркало заднего вида практически не имели отношения к безопасности дорожного движения – скорее ее волновала цель их поездки.

– Понятно, что при малейшем намеке на угрозу мы бы не поехали допрашивать родителей к ним домой, а сидели бы тихо, как мышки и нашли бы способ побеседовать, не привлекая внимания.

– Это не всегда просто, – заметил Холланд.

– Согласна, но, если встретиться с кем-то крайне необходимо, всегда найдутся способы и средства. Стоит лишь проявить немного фантазии.

– Какой? Маскировка и переодевание?

Торн обернулся и передразнил Холланда:

– Переодевание? Тебе сколько годиков? Шесть?

– Он прав, – ответила Портер. – У нас в отделе большой ящик с разной одеждой, например есть форма почтальонов и газовщиков.

Она пристально посмотрела в зеркало заднего вида.

– Нет ни малейших оснований предполагать, что из-за нашего визита в дом Малленов Люк подвергнется хотя бы какой-то опасности, но существуют определенные правила, которым обязаны следовать абсолютно все вне зависимости от обстоятельств. Необходимо удостовериться, что предусмотрено абсолютно все и любое постороннее вмешательство исключено. – Снова взгляд в зеркало. – И, конечно, следует держать ушки на макушке.

Краткий курс об особенностях расследования похищений людей длился от Скотланд-Ярда до самого Аркли – городка в Хартфордшире в десятке километров к северу от центра Лондона. В результате Торн и Холланд поняли, что правила поведения в этом отделении чрезвычайно свободны и все там происходит быстрее, чем в любом другом подразделении. Несмотря на то что похищение людей и убийство – преступления одного порядка, сотрудники этого подразделения никогда не сталкивались с таким явлением, как «типичный случай». Торн был удивлен, какое огромное количество преступлений подпадает под их юрисдикцию. Хотя большинство случаев похищения людей не становилось достоянием прессы и не получало широкой огласки, не было ни малейшего сомнения в том, что это подразделение полиции быстро расширяется.

– И мы относительно безопасны для похитителей, – добавила Портер. Она рассказала, что добрая половина раскрытых ею преступлений была связана с главарями иностранных банд наркомафии, торговцами наркотиками и контрабандистами; и менее чем в одном случае из пяти дело доходило до суда. – Многие жертвы не дают показаний, свиньи неблагодарные! В прошлом году мы спасли одного старика, которого связали, затащили на чердак и пытали в течение двух недель. Ему, козлу, отрезали оба уха, а он до сих пор не дает показаний – боится, что его достанут оставшиеся члены банды.

– Что ж, его можно понять, – сказал Холланд. – Он не хочет, чтобы с ним свели счеты.

Торн вздохнул и выпрямился на сидении.

– Послушать вас, так у вас море работы, – съязвил он.

Портер пробурчала в ответ:

– Торговцы сильнодействующими наркотиками имеют основания торжествовать чуть ли не каждые две недели. Выходцы с Ямайки, русские, албанцы и тому подобные деятели. Смешать противника с дерьмом или заработать на контрабанде – самый быстрый способ раздобыть деньги. Нам работы хватает, но, вероятно, колеса машины правосудия двигаются не так быстро, когда дело доходит до некоторых наших, мягко говоря, не совсем законопослушных жертв похищений.

Торн отлично понял, что она имела в виду. В прошлом году он занимался одним делом – как раз в то время, когда умер его отец. Их отделение, и Торн в частности, оказались в самой гуще жестоких гангстерских разборок. Он рассказал Портер, что одним боком был вовлечен в дело о торговле людьми; и хотя большинство членов группировки тогда погибло, мало кого это заботило и мало кто стал бы спорить, что в городе без них обстановка улучшилась.

– Мы тоже занимаемся подобными делами, – сказала Портер. – Если эмигрантов нелегально переправляют в страну, чтобы потом использовать как рабов – они, по сути, становятся заложниками. Таких людей удерживают помимо их воли, часто угрожают расправой с их семьями на родине.

Она притормозила в сотне метров от подъездной дорожки.

– Вот поэтому люди толпятся в очереди, чтобы поработать в нашем подразделении, – продолжала она. – Я, например, только в нынешнем году побывала в Китае, Турции, Украине. И все бизнес-классом плюс «авиамили». [11]11
  «Авиамили» – рекламная акция авиакомпании «Бритиш эйруэйз»; покупка товаров в поддерживающих акцию магазинах обеспечивает бесплатный рейс на определенное расстояние по авиатрассам компании (например, покупка мужского костюма стоимостью в 100 и более фунтов в магазине «Дебнемз» дает 250 «авиамиль»).


[Закрыть]

Холланд прищелкнул языком:

– Как-то я ездил в Абердин, чтобы допросить насильника…

Портер пристально посмотрела на «ягуар», который проехал мимо, подождала пару минут, пока он не скрылся за углом, потом медленно повела «СААБ» вперед, сворачивая на подъездную дорожку.

– Однако дела подобного рода не слишком часто встречаются, верно? – допытывался Торн. – Чтобы похищали простых граждан?

Портер покачала головой.

– Бывает, что похищают семью работника банка и держат ее в заложниках, пока он не откроет сейф, но и подобное случается крайне редко. Если бы мы жили в Испании или Италии – там такое сплошь и рядом, но в Англии это в диковинку. И слава Богу!

– Почему за Люка Маллена не требуют выкуп?

– Понятия не имею.

– Я все еще не уверен, что это действительно похищение.

– Не обязательно. Существует и другая вероятность.

– Например, что Люк по собственной воле сел с женщиной в синюю машину?

– Или просто сбежал из дому, – предположила Портер. – Но родители никогда не хотят признать, что их сокровище способно на это.

Холланд отстегнул ремень безопасности.

– Точно так же, как ни один родитель не считает своего ребенка глупым или некрасивым.

– У вас есть дети?

– Маленькая дочь, – улыбнулся Холланд. – Красивая и очень смышленая.

– Возможно, дело тут совсем не в деньгах, – заметил Торн.

Казалось, что Портер тоже пришла в голову эта мысль, когда она глушила мотор.

– Такое уж точно… необычно.

– Кто знает… – Торн открыл дверь и, с размаху опустив ноги на землю, застонал от боли. – Если бы последовало требование выкупа, возможно, родители быстрее бы вышли на связь с вами.

Холланд вышел из машины и подошел к Торну, разглядывая особняк а-ля Тюдор – жилище Тони Маллена и его жены.

– Большая домина, – прокомментировал он.

Портер заперла машину, и все трое направились ко входной двери.

– Что ж, первое впечатление у нас есть, – сказала она.

* * *

В первое мгновение Торн заметил, как в глазах Тони Маллена вспыхнула надежда, но длилось это недолго. Через минуту-другую, когда он уже сидел в несуразного вида кресле, его лоб покрылся испариной, а бледное лицо вновь выражало безысходность – Маллен вернулся к печальной действительности.

Он ждал их на крыльце, не сводил с их троицы глаз, как будто пытался догадаться по их походке, с чем они пришли. Портер покачала головой. Едва заметное движение, но и его оказалось достаточно.

Маллен протяжно вздохнул, на пару секунд прикрыл глаза. На его лице появилось что-то похожее на улыбку, когда он снова открыл глаза, когда протянул им руку – плоскую и бледную на фоне дверного проема – ладонью вверх.

– Сердце уходит в пятки, – произнес он, – когда кто-нибудь звонит по телефону или в дверь, особенно полиция. Как будто чувствуешь, что надвигается беда. Понимаете?

Знакомство состоялось там же – на пороге.

– Тревор Джезмонд сказал, что ему удалось выкроить еще две пары лишних рук, – сказал Маллен. Он тронул Торна. – Передайте ему огромное спасибо, ладно?

Торн старался угадать, рассказал ли Джезмонд Маллену, что он на самом деле думает о человеке, которому принадлежит одна из пар этих самых лишних рук. Если рассказал, то оценка, полагал Торн, была не слишком лестной. Однако если просьба о помощи исходила от самого Маллена, Джезмонд едва ли хотел, чтобы его старый приятель считал, будто он подсунул ему лежалый товар. Торн решил, что лучше об этом не думать и подольше – насколько это будет возможно – делать вид, что он ничего не понимает.

Он посмотрел на Маллена. У того было меньше седых волос, чем у самого Торна, и хотя нынешние обстоятельства, несомненно, оставили свой след, все же он находился в очень хорошей форме.

– Что ж, либо вы выглядите намного моложе своих лет, либо рано ушли на пенсию, – сказал он.

На секунду Маллен, казалось, опешил, но его тон оставался достаточно любезным, пока он вел их по темному коридору.

– Может, и то, и другое?

– Хотелось бы мне так, – призналась Портер, вешая пальто.

– Хотя вы правы, я рано вышел в отставку, – ответил Маллен. Он оглядел Торна с ног до головы. – А вам сколько? Сорок семь, сорок восемь?

Торн попытался остаться бесстрастным:

– Через несколько месяцев исполнится сорок пять.

– Понятно, а мне в этом году – пятьдесят. Я знаю, что выглядел бы настоящим стариком, останься я на службе. Я знаю, каково это. Пропадая на работе, я уже стал забывать, как выглядят Мэгги и дети.

Торн кивнул – ему уже давно некого было забывать, но он отлично понял Маллена.

– Мне удалось поднакопить малость деньжонок, тут-то я и решил, что момент подходящий. Мне пришла в голову мысль переехать, и Мэгги была в восторге от моей отставки. Через какое-то время она даже привыкла, что я мешаюсь у нее под ногами.

В эту минуту, как по заказу, по лестнице спустилась Мэгги Маллен – Торн заметил, что каждый год из прожитых ею пятидесяти с хвостиком отпечатался на лице. Морщины превратились в трещины. Никакой макияж, даже только что наложенный, не мог скрыть красных опухших глаз.

– Я немного задремала, – сказала она.

Холланд не дал паузе затянуться. Он кивнул Маллену, подхватывая готовую оборваться нить беседы:

– Именно так говорят политики, верно?

Маллен недоуменно взглянул на него.

– Прошу прощения?

– Когда бы и по какой бы причине они ни ушли в отставку, они всегда говорят, что хотят больше времени проводить с семьей.

Маллены держались несколько странно, как будто не они были родителями похищенного мальчика и не они доверили полиции найти его – они были похожи на гостей, которые ожидают, пока им объявят: «Кушать подано».

Эта странная неловкость сохранялась и сейчас в гостиной – и расположение кресел не способствовало ее преодолению. Комната была большая, а диваны и кресла были расставлены по периметру ковра в китайском стиле. Торн и Портер присели на кремовый кожаный диван, а Маллен и его жена опустились в неудобные на вид кресла, которые стояли на приличном расстоянии друг от друга и шагах в десяти от гостей. Откуда-то сверху доносилась музыка; слышен был и шум с кухни, куда Холланд и констебль Кенни Парсонс – дежурный полицейский, обеспечивающий связь с семьей, – отправились варить кофе.

Торн смотрел в застекленную дверь, через которую виднелся сад. Он был огромен в сравнении с крошечными лужайками, украшавшими большую часть лондонских особняков. Торн повернулся к миссис Маллен:

– Теперь я понимаю, почему вы сюда переехали. И заметьте, я бы не стал косить в нем траву.

Ему ответил Тони Маллен:

– По правде сказать, это место оказалось компромиссным вариантом: я был готов смотать удочки и вообще перебраться за город, но Мэгги не хотелось уезжать из Лондона. Здесь же кажется, что ты за городом, но всего в паре минут от дома станция метро «Хай Барнет», а до Кингз-Кросс [12]12
  Большой вокзал в Лондоне; конечная станция для поездов, обслуживающих север Великобритании.


[Закрыть]двадцать минут пешком.

Торн что-то промычал, прикидывая: «До Кингз-Кросс отсюда еще идти и идти».

– И школы… – добавила Мэгги Маллен. – Мы переехали из-за школ.

И как только прозвучало это зловещее слово, все как-то сразу вспомнили, почему они здесь собрались. Светский разговор тут же оборвался.

Тони Маллен хлопнул себя по бедрам так звучно, что его жена слегка вздрогнула.

– Нам известно, слава Богу, что плохих новостей нет, но полагаю, что и хорошими похвастать вы не можете.

Портер заерзала на диване.

– Мы делаем все от нас зависящее, но…

– Перестаньте! – Маллен протестующе поднял руку. – Не нужно пустых слов. Вы забыли, что я знаю правила игры? Давайте не будем тратить попусту ни ваше, ни наше время – договорились, Луиза?

Торн видел, что Портер была, мягко говоря, обижена такой фамильярностью, но ему показалось, что она научилась этого не показывать. В любом случае, она слышала подобное не в первый раз. Луиза перевела взгляд на жену Маллена и мягко заговорила с ней:

– Это не пустые слова.

– Я занимаюсь этим делом недавно, – вмешался Торн, – поэтому вам придется меня извинить, если мы вернемся немного назад. Мне непонятно, почему вы не сразу заявили в полицию?

Маллен уставился Торну прямо в глаза: в его взгляде читалась неприязненная просьба продолжать.

– Люк не вернулся из школы в пятницу, но первый звонок поступил в полицию вчера в начале десятого утра. Почему вы ждали?

– Мы уже объясняли, – ответил Маллен. Он говорил с легким акцентом, характерным для уроженцев центральных графств Англии. Торн вспомнил: Портер говорила ему, что Маллен родом из Вулвергемптона. – Мы просто считали, что Люк где-то загулял.

– Но это лишь на одну ночь, в пятницу?

– Он мог пойти в клуб, а потом остаться у приятеля или в гостинице. Вечером в пятницу мы обычно предоставляем сыну определенную свободу действий.

– Это я, – Мэгги Маллен откашлялась. – Это я считала, что беспокоиться не о чем. И убедила Тони, что нам следует подождать, пока Люк вернется домой.

– Почему вы вчера об этом не сказали? – спросила Портер.

– А это так важно? – удивилась Мэгги.

– Да нет, не важно, но…

– Мы ждали. В этом все дело. Мы ждали, хотя не должны были ждать, и теперь я виню себя за это.

– Перед его уходом мы поссорились, – произнес Маллен.

Взгляд Торна остановился на Мэгги. Она опустила голову и разглядывала свою обувь.

Мистер Маллен выпрямился в своем кресле и продолжал:

– В то утро мы с Люком глупо повздорили. Было много крика и оскорблений, как это обычно бывает.

– Из-за чего была ссора? – спросил Торн.

– Из-за школы, – ответил Маллен. – Возможно, мы слишком на него давим. Я слишком на него давлю.

– Обычно Люк с отцом отлично ладили. – Мэгги Маллен подняла взгляд на Портер и говорила так, как будто ее мужа не было в комнате. – Отлично – я нисколько не преувеличиваю. Такие ссоры между ними – редкость.

Портер улыбнулась:

– Помнится, и у меня возникали ссоры с мамой и папой…

– Иногда мне кажется, что Люк ближе с отцом, чем со мной, понимаете?

– Не говори глупостей, – оборвал ее Маллен.

– Если честно, случалось, я ревновала.

– Перестань, дорогая…

Мэгги Маллен смотрела прямо перед собой.

Торн проследил за ее взглядом: она смотрела на искусно украшенный газовый камин и на сидевшего сбоку керамического гепарда в половину натуральной величины.

– Неужели ссора была настолько серьезной, – поинтересовался он, – что Люк уехал, не сказав ни слова?

– Ни в коем случае! – Маллен был категоричен. Он повторил это еще раз, чтобы Торн и Портер поняли.

– Миссис Маллен?

Музыка в стиле драм-энд-бас, льющаяся с потолка, казалось, на несколько секунд зазвучала громче. Все еще не отрывая взгляда от камина, Мэгги Маллен отрицательно покачала головой.

– Имеет эта ссора отношение к исчезновению Люка или нет, – Портер подождала, пока все лица обратятся к ней, а затем продолжила: – неизвестно. По крайней мере, мы не можем исключить такую возможность.

Мэгги Маллен встала и одернула сзади юбку.

– Охотно соглашаюсь с вами, милочка. Я не перестаю молиться о сыне. – Она подошла к камину, протянула руку за лежащей на нем пачкой «Силк Кат».

– Разумеется, мы проверили всех его друзей, – сообщила Портер. – Но, поскольку гипотетический похититель не выходит на связь, остается вероятность, что он сам с кем-то уехал.

– Вы имеете в виду ту женщину? – уточнил Маллен.

– Его время от времени видели с «той женщиной». – Торн тоже встал и зашел за диван; боль в ноге мгновенно утихла. – Если Люк встречается со взрослой женщиной, он, скорее всего, не собирался вас в это посвящать.

Мать мальчика этот довод явно не убедил.

– Не могу этого представить. – Она нащупала сигарету. – Я не могу себе представить Люка со сверстницей, не говоря уже о женщине постарше. Он теряется с девочками. Он немного застенчив.

– Перестань, Мэгги, – заявил Маллен. – Он мог во что-нибудь ввязаться. Я не имею в виду наркотики и подобные вещи, но у детей всегда существуют свои секреты, верно?

– А ваш муж прав, – заметил Торн. – Какие родители могут быть уверены, что знают все о своем чаде?

Мэгги Маллен прикурила сигарету, глубоко затянулась, как будто вдохнула кислород.

– Я тысячу раз себя об этом спрашивала, – призналась она. – А с некоторых пор я стала задумываться, увижу ли я снова своего сына?

На кухне констебль Кенни Парсонс открыл еще один шкаф и вглядывался в его содержимое.

– Может, ну его, этот кофе?

Холланд сидел за столом, яростно листая «Дейли экспресс».

– Не нервничай, приятель. Как ответственный за связь с семьей ты точно имеешь право побаловаться печеньем.

– Опа! Вот оно, – Парсонс показал нераспечатанную пачку печенья и положил ее на поднос рядом с чашками. В каждую уже был засыпан кофе. Чайник закипел пару минут назад, но они этого не заметили.

– Ну и как тебе кажется, какие у них отношения? – спросил Холланд, кивком указывая в сторону гостиной. – Я имею в виду – в обыденной жизни.

Парсонс поставил поднос на стол. «Ему лет тридцать – тридцать пять», – предположил Холланд. Чернокожий полицейский со стрижкой «под ноль», который даже в идеально сшитом костюме умудрялся выглядеть неряшливо.

– Ты знаешь, что несколько лет назад они расходились?

Холланд кивнул: Портер об этом упоминала. Полиция, естественно, проверяла семью, но не так тщательно, как в том случае, если бы Люк был поменьше, или же дело больше походило бы не на похищение с целью выкупа, а на насильственное лишение свободы. Семья, несомненно, была вне подозрений – по крайней мере, на данном этапе.

– Это она его бросала? – спросил Холланд.

– Да, но ее хватило ненадолго.

– «Старик» гулял на стороне, ты думаешь?

– Так ведь обычное дело.

– А как сейчас?

Парсонс думал над этим.

– Я так понимаю, все в полном порядке.

Холланд уже осознал, что у его нового коллеги собственных взглядов хоть отбавляй. Он много чего мог порассказать о своих товарищах из подразделения и заметно оживился, когда разговор зашел о семье Малленов.

Холланд был рад посмотреть на дело под другим углом зрения.

– Не забывай, что, даже сменяя друг друга, мы не можем оставаться тут круглые сутки, – заметил Парсонс. – Маллен категорически заявил, что не хочет, чтобы полицейские оставались в доме на ночь. Исходя же из того, что я успел увидеть, думаю, он в семье так или иначе верховодит. Вполне понятно – привык, что он командует, а другие выполняют.

– А они действительно выполняют? Его жена совсем не похожа на «тряпку».

– Ой, нет, она не «тряпка». Точно не «тряпка».

– Хотя, по-моему, она по натуре мягкий человек, – заметил Холланд. – Просто сейчас она, ясно, немного не в себе.

– Она сильнее, чем кажется, если хочешь узнать мое мнение. – Парсонс переставил чашки на подносе: выстроил их в линию, освобождая место для молока и сахара. – Бывшая учительница, верно?

Он поднял вверх руки, как будто этот факт не требовал доказательств.

– Верно.

– Поэтому я подумал, что она в долгу не остается. Держу пари, что временами уже она говорит ему, что делать. – Он тщетно ждал реакции на столь шокирующее предположение, затем продолжил: – Полагаю, семейка отлично научилась делать вид, что выполняет распоряжения «старика», понимаешь? Они преуспели в том, чтобы создавать у него иллюзию, будто он главный. Вероятно, совсем так же, когда он еще был на службе, верно?

Несмотря на явную склонность Парсонса к сплетням и домыслам, Холланд видел, что его слова не лишены смысла. Отец Дейва тоже был полицейским, и в тот короткий период между его отставкой и скоропостижной кончиной отношения родителей развивались по точно такому сценарию, о котором говорил Парсонс.

– А что парень?

– Ты видел его комнату?

– Еще нет.

– Знаешь, она совсем не похожа на комнату моего сына. Думаю, что мы говорим о необычном шестнадцатилетнем подростке.

– Обычного шестнадцатилетнего подростка не похищают, – заметил Холланд.

– Комната слишком опрятная и чистенькая. – Парсонс скорчил гримасу, как будто даже упоминать об этом было ему противно. – И могу побиться об заклад, что под кроватью мы найдем порножурналы.

Он замолк, увидев, как изменилось выражение лица у Холланда, обернулся и увидел в дверях девушку. Джульетта…

Холланд понятия не имел, как долго Джульетта Маллен стояла за дверью и что из их разговора слышала. По ее манере поведения и голосу он не мог сказать, то ли она злится на них, то ли расстроена из-за случившегося с братом, а может, просто из-за того, что она обычная четырнадцатилетняя девочка.

Джульетта повернулась, чтобы уйти, потом кивнула на поднос и мимоходом сказала:

– Я буду чай. С молоком и двумя ложками сахара. – В ее словах Холланду послышалась скрытая издевка.

– В котором часу приносят почту? – спросил Торн.

– Прошу прощения?

– Мне, например, приносят ее до обеда, и она валяется повсюду.

Если Тони Маллен и понял, к чему клонит Торн, то не подал виду.

– Обычно где-то между восемью и девятью часами утра, но я не…

– Ваша жена сказала, что она остановила вас и не дала сразу позвонить в полицию.

– Она меня не останавливала.

– Значит, она полагала, что волноваться не о чем.

– Я бы и сам не стал пороть горячку. Не было причины.

Торн обогнул диван и подошел к камину, у противоположной стороны которого Мэгги Маллен тушила в пепельнице окурок.

– Извините, если я что-то превратно истолковал, но ваша жена ясно дала понять, что вы волновались или, по меньшей мере, были обеспокоены. Поэтому я и спросил, в котором часу доставляют почту. – Торн перехватил понимающий взгляд Портер. – Мне кажется, что вы ожидали требования о выкупе. Вы предположили, что кто-то похитил Люка и на следующее утро вы получите от него известие. Думаю, вы выжидали, чтобы понять, чего именно они хотят, вы намеревались уладить все своими силами. А когда по почте вы ничего не получили – вот тогда и заволновались всерьез, потом стали недоумевать, что случилось. Поэтому нам и позвонили.

Мэгги Маллен пересекла комнату и села на подлокотник кресла, в котором сидел ее муж. Она на мгновение схватила его за руку, потом положила ее себе на колено.

– Тони всегда и все видит в черном свете.

– Служба в полиции накладывает отпечаток на многих из нас, – объяснила Портер.

– Поверьте, ваше поведение понятно, – Торн пытался достучаться до Тони Маллена. – Уверен, что я на вашем месте поступил бы так же.

– Я еще в пятницу вечером знал, что его похитили, – сказал Маллен. Он поднял глаза на Торна, и что-то похожее на облегчение отразилось на его лице. – Я чистил зубы, а Мэгги возилась внизу с собакой – ив этот момент я почувствовал, что его похитили. И удерживают силой. Люк не такой парень, чтобы просто уйти, он точно поставил бы нас в известность.

– Я уже сказал, ваше поведение понятно. Принимая во внимание вашу прежнюю работу, у вас могли быть веские причины считать, что есть люди, которые желают вам зла. Вам или вашим близким.

Маллен что-то ответил, но Торн слов не разобрал. Пару секунд он вообще ничего не слышал. Он напрягся и сквозь шум и треск угасавших в камине углей расслышал голос своего отца…

– Нам необходим список, – наконец сказал Торн, – всех, кто предположительно мог затаить на вас злобу. Всех, кто угрожал вам.

Маллен кивнул.

– Я все выходные ломаю над этим голову. – В его голосе и взгляде, который он бросил на жену, сквозили вина и раскаяние, как будто сам факт того, что он думал о таких вещах, означал, что он ожидал худшего. – Но не думаю, что список чем-то поможет. То ли память стала меня подводить, то ли я не так много нажил врагов, как думал раньше.

– Что ж, это облегчит нам работу, – сказала Портер.

– Отлично, – Торн постарался, чтобы его голос звучал так же уверенно, но, должно быть, ему не удалось скрыть свои сомнения.

Лицо Маллена посуровело:

– А вы что, помните каждого?

Торн пытался оставаться спокойным и ободряющим, пытался объяснить поведение Маллена стрессом, списать его агрессию на чувство вины и панику.

– Вероятно, нет.

– Скольких людей вы серьезно достали, инспектор Торн? Не говоря уже о тех, с кем вам довелось работать?

Торн подумал, что, скорее всего, Джезмонд был несколько более объективен в описании его персоны, чем он ожидал. Или же, возможно, Тони Маллен просто хорошо знал людей. Торн молчал, обдумывая предложение Маллена составить подобный список. Когда речь заходила о тех, кто мог бы всерьез угрожать ему или людям, которых он любил, у Торна не возникало проблем с тем, чтобы вспомнить всех до единого. И он не считал себя каким-то исключением.

В дверях появились Холланд и Парсонс, и тут же раздался телефонный звонок. Все, включая Торна, слегка вздрогнули. Мэгги Маллен первой вскочила на ноги.

Важно постараться сохранять спокойствие.

– Любимая…

Если Мэгги Маллен и услышала, что сказали ей муж и Портер, она предпочла не обращать на их слова внимания. Она не сводила глаз с телефона, пока шла к тому месту, где он находился, – к низкому столику возле окна.

Телефон Малленов поставили на «прослушку» сразу же, как только отдел по розыску похищенных взял дело в разработку, и теперь все входящие звонки перехватывались отделом технической поддержки в Ярде. Если крайне важный звонок будет сделан с незарегистрированного мобильного телефона (а это было наиболее вероятным), телефонисты сразу же начнут работать над определением местонахождения базового блока, передвигаясь с места на место в грузовике, за бешеные деньги оборудованном по последнему слову техники. В полиции эту машину называли «Коста».

Когда миссис Маллен дошла до телефона, она протянула руку, оглянулась, посмотрела сначала на мужа, потом на Портер и Торна.

Портер кивнула.

Миссис Маллен глубоко вздохнула и сняла трубку. Она сказала «алло», подождала, потом покачала головой. Ее глаза закрылись, она отвернулась, что-то тихо говорила себе под нос, несколько секунд подергивала свои каштановые волосы, потом повесила трубку.

– Репортеры?

Она медленно двинулась к креслу, где сидел ее муж. Когда она заговорила, голос у нее был надтреснутым, и Торн прочитал на ее лице, в опущенных плечах облегчение и досаду. Он увидел, как эти два противоречивых чувства могут сочетаться и какими жестокими они могут быть.