Текст книги "Погребённые заживо"

Автор книги: Марк Биллингем

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Глава шестнадцатая

– Это другая комната, – сказал Фристоун.

Торн кивнул, как будто был поражен.

– А тебя не проведешь, да, Грант? – Он указал на красненький огонек на дальней стене и сообщил Фристоуну: если огонек горит, значит, допрос записывается на пленку и за его ходом следят другие полицейские.

– Ты необычайно популярен, – признался Торн. – Многие с нетерпением хотят поздороваться с тобой, но мы же не допустим, чтобы они набились в такую маленькую комнатушку, правда?

Донован явно хотел, чтобы его присутствие заметили раньше. Он наклонился к своему клиенту:

– И они не хотят, чтобы я заявил, что вас запугала банда огромных, сильных копов.

– Вас тоже не проведешь, да? – заметил Торн. Он секунду-другую молча смотрел на Фристоуна. – Не похоже, чтобы тебя легко было запугать.

– Нельзя поддаваться страху, верно? – ответил Фристоун.

Торн отлично понял, что имел в виду Фристоун – он очень много времени провел в качестве объекта намного более грубого унижения, чем то, которое мог выдумать Торн.

– Тебе уж точно нельзя, – согласился он.

Портер, не отрываясь, смотрела на Фристоуна с противоположного конца стола.

– Вы не слишком хорошо выглядите, – заметила она. Потом обратилась к Доновану: – Вы уверены, что ваш клиент хорошо себя чувствует?

Торн бросил взгляд на камеру, посредством которой, как ему было известно, Хигнетт и Бригсток наблюдали за ходом допроса. Он решил, что они одобрили бы этот вопрос. Портер была права, что хотела исключить на этом этапе любые случайности.

– Нет, если уж зашла об этом речь, он далеко не здоров, – ответил Донован.

Фристоун быстро закивал:

– Мне нужна граммулечка, и я буду в порядке.

Для всех присутствующих было очевидно, что именно нужно Фристоуну. Торн не знал, насколько серьезна его зависимость, «сидит» ли он на кокаине, героине или на том и другом, но в лучшем случае он принимал «допинг» часов семь-восемь назад. Еще немного – и начнется «ломка».

– Мы постараемся управиться побыстрее, а потом вызовем врача, чтобы он вас осмотрел. На самом деле только от вас зависит, как скоро это произойдет.

– За последние несколько часов моего клиента допрашивают уже в четвертый раз! – возмутился Донован. – А я еще не услышал ничего, что могло бы оправдать эти допросы.

– Очевидно, вы спали, когда он угрожал жизни ребенка.

– Не было никаких угроз…

– Когда он признался, что удерживает ребенка против его воли. Проспали?

Фристоун, который, казалось, совсем не слушает, указал на мерцающий красный огонек..

– За нами наблюдают, я прав?

– Прав, – подтвердил Торн.

– Тогда мы не можем здесь проводить встречу. Когда придет Маллен.

– Я думаю, мы бежим впереди паровоза.

– Когда он придет? Он уже едет?

– Сначала вам придется побеседовать с нами, – ответила Портер.

Торн отрицательно замотал головой:

– Нет никаких гарантий. – Он наклонил свою голову поближе к Портер. – Мы совсем ничего не обещаем. Мы вынуждены на это пойти. Да?

По выражению лица Портер Торн увидел, что она поняла. Она медленно повернулась от Торна к Фристоуну.

– Нам нужны гарантии, – заявила она.

Фристоун снова закивал, как будто это было справедливое условие. Условие, которое он с радостью готов выполнить.

– Нам необходима информация о Люке.

– А что он?

– Господи! – взревел Торн. – Догадайся с трех раз!

Он поднял руки в знак извинения под сердитым взглядом мисс Портер.

– С ним все хорошо, – сказал Фристоун.

– А как же насчет всех тех угроз, которые вы высказывали ранее? – Портер говорила тихо, чуть ли не шепотом. – Вы довольно ясно дали понять, что если мы быстро не найдем его…

– Я имел в виду большие интервалы времени: месяцы, годы.

– Ему есть чем дышать?

– Что? Я не…

– У него есть еда? Он связан?

– У него есть еда. Я оставил ему достаточно еды.

– Какой именно еды?

– Бутерброды ну и всякое разное. Знаете – все, что любят дети.

– Тебе ведь все известно о том, что любят дети, – Торн наклонился вперед. – Верно, Грант?

Фристоун открыл и опять закрыл рот.

– Минутку, – встрял Донован. – Не было ни малейшего намека…

Торн, показывая на Фристоуна пальцем, продолжал:

– Он держал в гараже связанными двух детей. Никакого намека. Откуда нам, блин, знать, что он не запихнул Люка Маллена в сервант да еще не привязал его за шею веревкой?

– Клянусь, с ним все в порядке, – Фристоун закрыл глаза и тыльной стороной ладони потер лоб. – Когда сюда приедет Тони Маллен? Мне необходимо с ним встретиться.

– Почему ты похитил его, Грант? – Торн подождал, пока не стало ясно, что ответа он не получит. – Почему нет требования о выкупе? Тебе просто не нужны деньги? Или ты пропустил последнее занятие по курсу вымогательства?

Фристоун цыкал зубом, обдумывая ответ.

– Я буду говорить с Малленом, – ответил он.

Несколько минут после этого заявления все молчали, потом, когда Портер решила прервать молчание, Торн поднял руку, чтобы она подождала.

– Сколько лет Люку Маллену? – спросил он.

– Я точно не знаю, – заморгал Фристоун. – Пятнадцать? Шестнадцать?

– Темные волосы? Или светлые?

– Волосы… темные.

– Во что он был одет, когда ты его похитил?

С каждым заданным Торном вопросом Фристоун становился все более суетливым, он неоднократно бросал взгляды на Донована и все чаще – на Портер.

– В школьную форму…

– Может, прекратим задавать контрольные вопросы? – резко оборвала Портер. – Нам нужно двигаться дальше.

Торн осклабился:

– Все это он мог узнать из газет. У него в парке была газета.

– Мы должны удостовериться, что Люк жив и здоров, – сказала Портер. – Вот что самое главное.

Она взглянула на Фристоуна, чтобы убедиться: он тоже понял, что сейчас главное.

– Он цел и невредим. Я пальцем его не трогал.

– Люк не самый здоровый из детей, – продолжала Портер. – Мы должны проверить его состояние.

– Я заботился о нем.

– Отлично. Это радует.

– Вам нужно немедленно позвать сюда Маллена.

– А как его астма? – не сдавалась Портер. – Приступы были?

Фристоун отрицательно покачал головой:

– Нет, нет.

– Одышка? Именно поэтому я и спросила, достаточно ли ему воздуха.

– Нет, с ним все в порядке.

– Родители волнуются, потому что не уверены, есть ли у Люка ингалятор, но похоже, он ему не понадобился, я права?

– Правы.

– А вам известно, есть ли у Люка с собой ингалятор? Я могла бы успокоить родителей.

Фристоун вновь закрыл глаза, что-то вспоминая.

– Кажется, он упоминал про него.

– Вам известно, как выглядит ингалятор? – Портер попыталась изобразить, нажимая на воображаемый колпачок.

– Господи, конечно, известно…

– Это очень важно, Грант. Нам необходимо знать. У него при себе есть ингалятор?

Легкий и быстрый кивок, но тут замерший на секунду Торн закричал:

– Ты видел ингалятор Люка Маллена?

– Да, видел! Я же сказал! Видел я этот чертов ингалятор! – напряженное беспокойство на лице Фристоуна мгновенно сменилось тревогой, когда он заметил, как расслабились Торн и Портер, когда прекратили задавать вопросы. Он повернулся к Доновану: – В чем дело?

Прежняя работа развила у Донована такую интуицию, какую он никогда бы не выработал на нынешнем месте.

– Полагаю, вы только что дали неверный ответ, – сказал он. – Или наоборот – верный.

Торн взглянул на Портер, потом в объектив камеры, чтобы разделить с двумя начальниками мгновения успеха.

Потом он откинулся на спинку стула. Дело сделано!

После того как Фристоуна увели назад в камеру, они еще несколько секунд сидели, наслаждаясь своей только что обретенной уверенностью. Но каждый отдавал себе отчет, что это чувство, когда ты поступил правильно, вскоре уступит место более привычному – когда некуда дальше двигаться.

Первым подал голос Торн:

– Астма? Это было просто гениально.

– Мы оба отлично потрудились, – отозвалась Портер.

Пару минут они расточали друг другу поздравления с тем, что отлично сыграли в «хорошего и плохого полицейского»! С тем, как заставили Фристоуна поверить, что между ними существует некая натянутость в отношениях. Он с намного большей охотой отвечал на вопросы, которые задавала Портер, чем на вопросы Торна. С тем, что он в конце концов поверил: они хотят лишь подтверждения, а не доказательств.

– В нем столько дерьма, – сказал Торн, – и он готов использовать его для достижения собственной цели. Надо было согласиться, чтобы пришел Маллен.

Портер удивленно подняла брови.

– Теперь о самом главном.

– Как будто нам его не хватает.

– Вопрос номер один в хит-параде: если Люк Маллен не у Фристоуна…

А вот и оно. До боли знакомое чувство…

Сперва Торну показалось, что Бригсток спустился к ним, чтобы самолично похлопать по спине, но выражение его лица не сулило ничего хорошего. Как и выражение лица человека, который возник рядом с ним в дверном проеме, а затем и ворвался в комнату для допросов. Казалось, еще секунда – и полетят головы с плеч.

– Почему мне ничего не сообщили о Гранте Фристоуне? – спросил Маллен. Его вопрос прозвучал нелепо, учитывая то, что ему явно сообщили – в конце концов, каким-то образом он же здесь оказался? После секундного замешательства присутствующих он поправился: – Почему мне не сообщили официально?

Торн встал со своего места и переглянулся с Бригстоком. Он с удовольствием готов был ответить на этот вопрос, хотя, даже уже открыв рот, понятия не имел, каким будет его ответ.

– Ваша роль в этом деле – поскольку вы отец Люка и к тому же бывший полицейский – по меньшей мере, двойственна…

– Бросьте пороть чушь! Где Фристоун?

– Вероятно, сейчас он у тюремного врача, получает дозу метадона.

– Я хочу с ним встретиться.

– Ваши желания – ваше личное дело, – парировал Торн. – Я, конечно, понимаю, что вы и суперинтендант Джезмонд… близкие друзья. Но я не думаю, что ваш приход сюда и попытка указывать, что кому делать, как-то особенно помогут.

Он заметил взгляд Бригстока, предупреждавший: «Будь полюбезнее», но, когда Торн вновь перевел взгляд на Маллена, тот, казалось, немного остыл.

– Можете говорить что угодно, но я бы желал с ним встретиться. Он просил о встрече со мной, поэтому, полагаю, у меня есть на это право.

– Люк не у него, – заметил Торн. – Он сказал, что у него, но мы абсолютно уверены: он просто говорит то, что мы хотим слышать.

– Абсолютно уверены?

– Господи Боже, мы поймали его на том, что он говорил о Люке как об астматике…

На лице Маллена отразилось недоумение.

Вмешалась Портер, чтобы объяснить, в чем дело.

– Мы раньше спрашивали его об Аллене и Тиккел, и он удивил нас. Позже он просто пересказывал то, что мог прочитать в газетах. Поэтому нам было необходимо «скормить» ему нечто особенное, нечто, не соответствующее действительности. Поймать его на лжи.

– Он не наш похититель, – сказал Торн.

Бригсток шагнул к Маллену:

– Вероятно, ты не можешь решить, то ли испытывать облегчение, то ли нет. Я знаю, это тяжело. – Он протянул руку, как будто предлагая проводить его по тому же пути, по какому он и пришел. Но Маллен никуда не собирался уходить.

– Тем не менее я хочу с ним встретиться, – заявил он.

Бригсток опустил руку, которую так намерено проигнорировали.

– К сожалению, не вижу в этом смысла.

– А как насчет его связи с убитой девушкой?

Джезмонд явно держал своего приятеля в курсе всех дел. Торн взглянул на Портер. О связи Аманды Тиккел и Фристоуна им не стало известно ни на йоту больше. О возможности того, что они оба проходили лечение у Нила Уоррена.

– Пока это только предположение, – ответил Бригсток. – И к счастью, наркоманов и советников не так много, как хочет это представить газета «Дейли мейл». Если они и были знакомы друг с другом, это могло быть простое совпадение.

Бригсток произнес свою речь уверенно, но этого было мало, чтобы убедить Маллена. Как, впрочем, и Торна. Совпадения во многих расследованиях играют роль намного более значительную, чем могут себе представить сценаристы и писатели детективных романов, и Торн знал, что здесь они имеют дело не просто со случайным совпадением имен и дат. Он чувствовал, что Фристоун сыграл немаловажную роль в похищении. Но чувствовать – не значит знать. Догадки не вернут Люка Маллена в объятия матери. Пока истинная роль Фристоуна оставалась такой же тайной, как и до его ареста, простое совпадение тоже нельзя было исключать.

Маллен подошел к стулу, положил руки на спинку и заявил:

– Я встречусь с ним здесь. Когда с ним закончит заниматься врач.

Торн старался, чтобы в его голосе прозвучало сочувствие к отцу, у которого пропал ребенок. Он говорил и одновременно размышлял над таким парадоксом: почему то, что делало Маллена отличным копом, сейчас, когда он вышел на пенсию, доставляло всем только лишние хлопоты.

– Это на самом деле невозможно, – сказал он. – Сейчас, когда мы сняли с Фристоуна все обвинения в участии в похищении вашего сына, есть и другие, которые хотят с ним «побеседовать». О небольшом дельце об убийстве, за которое его, собственно, и разыскивали. И эти «другие» и так думают, что мы задержали его слишком надолго.

Торн сделал паузу.

– Вы понимаете, что речь идет об убийстве Сары Хенли? – он наблюдал за реакцией, но это ничего ему не дало.

– В любом случае, – сказала Портер, – этот кабинет не подходит. Он настаивал на частной встрече. Без камер и диктофонов.

– Настаивал?

– Как вы думаете, почему?

– А бог его знает! – Маллен стиснул зубы, на скулах его играли желваки. – Вероятно, так он смог бы снова мне угрожать без свидетелей. Но с каких пор его желаниям стали потакать?

– Вы думаете, что именно поэтому он хотел с вами встретиться? – спросил Торн. – Чтобы угрожать?

– Я предполагал, что речь пойдет о Люке. Я считал, что если он похитил моего сына, то собирается рассказать мне, зачем он это сделал. И сообщить, чего хочет.

– Логично, – кивнул Торн, и судя по его лицу выходило, что такое объяснение – единственно возможное.

– Что же еще может быть? Как вы и говорили, навряд ли он собирался сообщить мне, что вычеркнул мою фамилию из списка тех, кого надо поздравлять с Рождеством.

Торн несколько секунд молчал. Он наблюдал, как побелели суставы пальцев Маллена, вцепившихся в металлическую спинку стула. Наконец он произнес:

– Мы этого так и не узнаем, да?

Сначала Торну показалось, что какой-то звук идет из горла Маллена, потом он понял, что это всего лишь звук отодвигаемого стула. Он видел, как Маллен прикрыл глаза, поднял стул над полом сантиметров на сорок, пару секунд подержал его на весу, а потом поставил на место – с грохотом и криками вроде «о, черт» и «нет». Маллену потребовалась пара секунд, чтобы взять себя в руки и медленно обернуться к старшему из присутствующих. Словно он хотел удостовериться, что больше с ним никто спорить не будет.

– Полагаю, вам лучше вернуться домой, сэр, – сказал Бригсток.

В ответ Маллен одарил Портер и Торна тяжелым, суровым взглядом, затем крутнулся на каблуке и зашагал к двери. Он замер на месте, когда поравнялся с Бригстоком, а затем протиснулся мимо него.

– Не сомневайтесь, я буду жаловаться наверх.

– Ваше право, – ответил Бригсток.

Маллен на шаг приблизился к нему:

– Сколько у вас детей?

– Трое.

Маллен щелкнул пальцами.

– Допустим, что их двое.

Еще один щелчок.

– А теперь вообразите такую ситуацию: вы просыпаетесь, а один пропал. Вы даже на мгновение не можете представить себе, что это значит. Поэтому постарайтесь оставить этот ханжеский тон.

Торн не собирался провожать Маллена – ни до дверей, ни далее, но стало ясно, что не все разделяют его намерения. Торн стоял в коридоре, наблюдая через стеклянные двери, как Маллен переходит дорогу и направляется к БМВ, который был поновее, чем автомобиль Торна. Маллен открыл дверь и пристально взглянул на участок. Оранжевого света фонаря и тусклой лампочки в машине было вполне достаточно, чтобы понять, что за мысли отразились на его лице.

Торн не стал отводить глаза, но задумался: неужели по его собственному лицу так же легко понять, что он думает?

«Блин. Козел, придурок, уродский урод…»

Позже уже трудно было сказать, кому принадлежал голос, звучавший в голове Торна, – то ли самому Торну, то ли его отцу.

Когда БМВ умчался прочь, Торн увидел, что к выходу направляется Китсон. Она учла погоду. Было не похоже, что вечером пойдет дождь, но Ивонна все-таки накинула плащ.

– Бывали деньки и получше? – спросила она.

Понятно – он, как обычно, весь как на ладони…

– Да уж, спровоцировать отца нашей жертвы наслать на мою голову все мыслимые проклятия – не самый умный из поступков. – Он заметил ее удивление. – Я тебе потом расскажу. А как дела у твоего фашиста с кукольным личиком?

– Этот умник хорошо поработал, – призналась Китсон. – Я смогла от него добиться лишь скучающей ухмылки, поэтому не рассчитываю, что он тут же выложит мне имена остальных.

– Значит, на сегодня пока все?

– Пойду порыскаю в цитадели Фарреллов. Мы изъяли кучу всякого разного, я все еще ожидаю распечатку телефонных переговоров, но, возможно, мы что-то упустили. В любом случае, будет прекрасная возможность еще раз мило побеседовать с очаровательными родителями Фаррелла.

Какой-то подросток встал со скамьи, находящейся в маленькой комнате ожидания, и неспешно направился в их сторону. Он был примерно одного возраста с Адрианом Фарреллом, но его кожа, зубы и слезящиеся глаза могли принадлежать и тридцатилетнему мужчине. От него разило пивом и табаком, когда он нагнулся ближе, чтобы попросить у Торна с Китсон сигарету. Они оба отрицательно покачали головами. Дежурный за конторкой твердо приказал мальчишке сесть на место и сказал, что за ним придут через несколько минут.

Торн вкратце пересказал Китсон недавний допрос. Признался ей, что, несмотря ни на что, продолжает считать, что или Фристоун, или убийство Сары Хенли, или и то, и другое как-то связано с похищением Люка Маллена и убийством Аманды Тиккел и Конрада Аллена. Они еще пару минут поболтали. Китсон пожаловалась, что часто заходит в тупик, когда появляется все больше новой информации, а план розыскных мероприятий становится все более подробным.

– Как на топографической карте, когда на ней появляются деревья и кусты, – пояснила она.

– Не беда! – подбодрил ее Торн. – Тебе должно повезти… Найдешь у Фаррелла дома записную книжку и в ней раздел «Остальные участники убийства». Возможно, под кроватью будет лежать и аккуратная стопочка листовок Британской нацистской партии. Тогда можешь смело идти домой и ложиться пораньше спать.

Китсон сперва улыбнулась, потом покачала головой.

– Мне известен ключевой факт: Латиф и Набиль-хан – азиаты. Я не отрицаю того, что данное преступление совершено, помимо всего прочего, на почве расовой ненависти, но я всегда думала, что сексуальный фактор данного нападения важнее. А это значит – уже другая статья.

– Это значит, что Адриан Фаррелл законченный урод, – сказал Торн.

Китсон опять заулыбалась, но эта улыбка напоминала сочувствующую улыбку у постели больного.

– Я лучше пойду, – сказала она. – Посмотрим, откуда это у него.

Торну внезапно пришла в голову новая мысль, и он задержал Китсон еще на минутку.

– Я знаю, что мы это уже обсуждали, но все же стоит держать ухо востро, пытаясь отыскать связь между Фарреллом и Люком Малленом. Вряд ли они играют в футбол на спортплощадке.

– Это как раз входило в мои планы.

– Уж точно «хватаешься за соломинку», но кто знает?..

Когда Китсон ушла, Торн уже собрался возвращаться в свой кабинет, но потом решил подойти к конторке дежурного офицера. Он понимал, что тот слышал, о чем они с Китсон беседовали. Он представил, что молодой констебль смотрит на штатскую одежду как на показатель успешной карьеры, на «убойный отдел» как на завораживающую альтернативу тому, чтобы просто передавать сообщения и получать пинки, постоянно общаться с теми, кто, как тебе прекрасно известно, жалкие хулиганы и пошляки, и самому покрикивать, когда будешь сыт ими по горло.

Торн бросил взгляд на подростка, который продолжал сидеть на лавке, злой как черт, потом опять на дежурного, с которым он несколько раз перебрасывался парой словечек и который, как он знал, был тупым как пробка.

– Лучше беги отсюда, парень.

Констебль расправил плечи:

– Сэр?

Торн постучал по стеклу.

– Потому что у тебя есть это. Подходящий кусок армированной пластмассы между тобой и остальным миром. Убери его – и ты пропал, потому что именно тогда ты поймешь – не о кулаке и дубинке следует беспокоиться. – Он повернулся и пошел к двери. – Если стекло убрать, парень, ты захлебнешься.

К полуночи большинство из пятисот с лишним полицейских, которые работали в Колиндейле в течение дня, разошлись по домам. Конечно, тут остался дежурный старший инспектор и бригада тюремных охранников, но большая часть кабинетов и комнат опустела, и участок приобрел немного сюрреалистическую атмосферу, которая свойственна многим зданиям после окончания рабочего дня: воздух сгустился, ярко-белые стены, казалось, вибрируют.

Торн вспомнил, как однажды участвовал в школьной постановке и репетировал вечером, после того как забежал домой переодеться. Было такое странное и фантастическое, такое бодрящее чувство, когда оказываешься в пустом здании! Он перебегал из класса в класс, заглянул в спортзал в своих широких брюках и сапожищах, прокричал ругательства в глубь темного коридора.

В полицейском участке с наступлением темноты было не так захватывающе, как тогда в школе.

Удивительно, но чем больше становилось свободного пространства, тем сильнее одолевало чувство клаустрофобии, пока там, на улице, еще только готовились преступления, расследовать которые, как ты отлично знал, тебе придется завтра. Разумеется, каких-то преступлений больше совершается днем. Мошенничества совершаются при свете дня, и контрабанда наркотиков, и многие виды краж. Но ночью пышным цветом расцветало насилие, когда жестоко страдали и умирали люди.

Ночью в полицейском участке казалось, что грядет что-то неотвратимое.

Что касалось текущих дел, расследования по ним прекратились до самого утра. Адвокат Адриана Фаррелла настоял на том, чтобы его подзащитного проводили назад в камеру и дали восемь часов поспать. Спустя час то же потребовал для Фристоуна и Дэнни Донован, и поскольку единственный «ключ» к разгадке похищения Люка Маллена пошел спать – ловить уже было нечего. Теперь до утра оставалось лишь одно: пить побольше кофе, потом сидеть без дела, чувствуя себя подавленным и в то же время перебравшим кофеина.

Вид Рассела Бригстока, когда он вошел в кабинет, свидетельствовал о том, что пара чашечек кофе ему не повредит.

– Вы можете отправляться по домам, – сказал он.

– Отличное предложение, – ответил Торн. – Я не против.

Портер встала.

– Вы уверены? – но она уже потянулась за своей сумочкой.

– Вы мне понадобитесь в семь… отдохнувшими. Поэтому я не желаю видеть, как кто-то пропускает на ночь стаканчик в «Дубе».

Торн натянул свою куртку.

– Видеть? Ты что, планируешь подойти туда попозже?

– Я планирую, в конце концов, поехать домой, – Бригсток опустился на стул, на котором только что сидела Портер. – Хотя какой в этом толк?

– Когда вы последний раз виделись со своими детьми? – поинтересовалась Портер.

Бригсток в притворном изумлении посмотрел на нее:

– А у меня есть дети?

В коридоре Торн кивнул офицеру за экраном, тот застенчиво кивнул в ответ и вернулся к своему кроссворду в «Сан».

– Ты как поедешь домой? – спросил он у Портер.

– Должна успеть на последнюю электричку из Колиндейла, – ответила она. – Тогда буду дома через час. В противном случае – на такси.

Торну пришло в голову, что он до сих пор не знает, где живет Портер.

– А куда ты едешь?

– В центр, в Пимлико.

– Я подвезу тебя до метро.

– Спасибо.

Торн дождался, когда они окажутся на улице, за автоматическими дверями.

– Знаешь, у меня есть диван. Милости прошу…

– Ладно.

Они направились к машине. Торн не хотел оборачиваться, к тому же в тени, между уличных фонарей, было невозможно увидеть, как отреагировала на его предложение Портер.

– Понимаешь, я просто подумал, что тебе домой добираться целый час, а я живу тут, в Кентиш-таун. Поэтому мое предложение – хорошая мысль. Как я уже сказал, это всего лишь идея, но ты могла бы поспать лишний часок.

Хотя Торн не мог четко видеть лица Портер, но безошибочно расслышал в ее голосе озорство.

– Лишний часок в кровати – звучит заманчиво.

– Отлично.

– Ладно…

– Как я сказал, я живу в двадцати минутах. И если ты хочешь знать мое мнение, тебе еще повезет, если ты попадешь в Пимлико за час. Поэтому я предлагаю, по крайней мере, лишний час сна.

– Не твоя вина, что это звучит очень забавно, – сказала она.