Текст книги "Свора: Волчьей Тропой (СИ)"

Автор книги: Марк Адамов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Находки оказались любопытные. Среди старых, поблёклых дисков с лист толщиной вдруг показалась подлинная диковинка. Тяжёлая монета с восемью углами продавила ладонь. Её покрывал выпуклый узор, явно ведающий что-то важное, но разобраться в нём Клеп не мог. А этот блеск…

«Неужто золото?»

Что-то в монете было не так. Не только блеск, не только роскошный материал и фигурный узор. Она казалась тёплой, почти что дышала на сухой ладони Клепа.

С лестницы донёсся громкий, утробный рык. Либо Хозяин Корней воплотился в гостевом доме при Ставке, либо же так кашляла Висида, не под стать внешности Далльской дамы. Различив шаги по вдавленным половицам, Клеп спешно сгрёб остатки награды по сумам и растянулся на кровати.

Слишком тяжким был день. Да и вся луна, если уж на то пошло. Пора было отдохнуть, пока дорога не заглотила их вновь.

***

– Уже придумал, куда пойдём дальше? – спросил Нотонир издалека.

Стоял он, конечно, близко – всего лишь по другую сторону стола – но выпитый хмель овил Йору тягучим, глухим коконом.

– Даже если придумал? – Йору фыркнул и утёр осевшую на губах слюну с привкусом пива. – Ты уже что-то придумал на этот счёт, и хрен ты отступишься.

– Вот, значит, как ты обо мне думаешь? – спросил Нотонир с ухмылочкой.

Он рухнул и разложил локти опустевшем столе. Один только Йору остался в большой комнате в поздний час.

– Тална с нами, если тебя волнует, – проговорил колдун, разглядывая разбросанные по столешнице косточки. – Во всяком случае, пока что.

– Мы все тут «пока что», – Йору отмахнулся. – Но я даже рад, что она пока с нами. Пропадёт же одна.

– Это точно.

Нотонир тарабанил пальцами по столу, и по пьяной голове этот звук разносился болезненным эхом. Наконец, натаращившись вдоволь, он добавил:

– Быть без Хлада тебе идёт. Жаль, это ненадолго.

– Идёт? – Йору переспросил со смешком. – До первого боя, может быть. У меня пока – ни меча, ни Хлада. Жалкое зрелище…

– Так, никто и не смотрит, – Нотонир улыбнулся и задиристо подмигнул. – Кроме меня, конечно, но я повидал всяких.

– Повида-ал, – повторил Йору нараспев. Образы из снов хлынули в память. – Марадо, например. Помнишь такого?

– Блядь, – колдун опустил глаза и нервно облизнул губу. – Кто тебе рассказ о нём? И, главное – что?

– Никто, – Йору икнул и постучал костяшкой у виска. – Я сам всё видел, вот эт-тими же г-глазами. Как будто сам стоял н-на его месте, чувствовал его Хлад. В Олони, в Роще.

– И Хлад отворять научился у него же?

– Угу. Убил какого-то Борроса, что-то у него забрал…

– Себе на голову.

– …Ты тоже там был, – Йору выкатил глаза, впился взглядом в складки на лице колдуна. – Ты убил его. Или меня? Насрать. Главное, ты там был. Очень много лет назад.

– С Хладом такое бывает, – Нотонир размашисто кивнул. – Он помнит куда больше, чем его хозяин… Больше, чем следует я бы сказал. Всякий раз Хлад надеяться открыться, проявиться, стать сильнее – и это естественно. Жить взаперти мало кто любит.

– Хватит нудеть… – Йору застонал и принялся растирать лоб. – Просто скажи, как всё было.

– Но ты и сам всё видел, мой друг. Марадо зашёл слишком далеко в поисках того, чем владеть был недостоин… И я убил его, пока не стало только хуже. Когда-нибудь я расскажу тебе больше, но для начала… Хм, протрезвей хотя бы.

Йору поджал губы. Вот так просто?

– Сорок лет назад, – поправил он. – Вот, когда ты его убил.

– Да нет, чуть поменьше, – возразил Нотонир с обидой. – Но всё же – давненько, ты прав.

– Сколько ты говорил тебе лет? – Йору напрягся, вспоминая очередной кряхтящий афоризм. – «Полвека стучится в висок сединой?»

– Ну, может и побольше, – Нотонир развёл руками и выбрался из-за стола. – Тебе пора отдохнуть, Йору. Поспи, протри глаза, подготовься к дороге. Думаю, стоит заглянуть в Калактан. Проверим ферму, проведаем Авалу, да и меч тебе прикупим понадёжнее, чем в эти краях можно найти.

Йору хотел откинуться на спинку, но её не оказалось. Пришлось хвататься за край стола под звон разложенной посуды. Хмельная от таких манёвров пошла кругом.

– Нотонир, – окликнул он старого товарища. – Если меня решишь убить, хоть предупреди пораньше.

– Непременно, – колдун учтиво кивнул. – Ты же… Когда Хлад вернётся и намёрзнет крепче прежнего, подумай дважды, стоит ли его отворять, покуда сдерживать не умеешь. Я не для того окружил тебя целой Сворой, чтобы ты поддавался холодным шёпотам.

– Разве они не для того, чтобы просто тебя забавлять?

– Одно другому не мешает, – Нотонир взмахнул ладонью, и все свечи, взвившись на миг, погасли. – Доброй ночи, Йору.

Эпилог

Талаги устала. Она и так уже прожила дольше, чем отмерили ей предки: на сотню болезненных вдохов, на целые сажени, которые пришлось ползти, волочась коленями по земле. Но раз продержалась – чего бы не побрыкаться и дальше?

Ноги уже отнялись. Волна забвения проглотила всё по самые ягодицы и пробиралась выше куда быстрее, чем ползла сама Талаги. Но руки ещё слушались: она удерживала весь свой вес на локтях, чтобы не уткнуться вспоротой грудью в землю, не набить земли в раны.

«Ёбанный Йору,» – думала она вновь и вновь. На большего обескровленного тела не хватало.

Талаги не знала, куда ползти. Зрение сузилось до меркнущего тоннеля, полного бурой лемийской земли. Куда ни глянь – почва и деревья, деревья и почва. Сухие слипшиеся комья неспешно хрустели вслед, подыгрывая мерному стуку задыхающегося сердца.

Надо было уйти отсюда. Ещё тогда, двумя годами ранее, Талаги высказала Йору всё: о Лемии, об охотниках, о неблагодарных дорогах, утопленных в крови, которые приходилось топтать по жаре и слякоти. Обещала же никогда больше не видеться с чёрствым сотторийцем и его надменным наставником.

Вернулась бы в Немф. Покаялась бы, приняла кару – уж вряд ли бы казнили. Да даже если так, сгореть на жертвенном столбе всяко быстрее, чем истекать внутренностями по проклятому лесу, которого и быть не должно.

Но она вернулась. Решила, что дело было в охотнике, а не в охоте. Без Йору всё пошло бы иначе. Артаис ценил её, расплёскивал восхищение её характером, её крепким телом, диковинными рунными клинками. Но только это он и умел.

Закончилось всё там же, где началось. Под бледно-голубым взором, полным зябкого инея.

«Не могу больше.»

Талаги перевернулась на спину, раскинула руки. Остатки заговоров Артаиса почти испарились, и она чувствовала, как ширится рана, что рассекла живот и грудину. Крови вытекало всё больше. Ещё чуть-чуть, и внутренности придётся ловить руками.

Она вжалась затылком в землю, позволила почве принять обессилившее тело. Хруста больше не было: только стук. Слишком сильный, чтобы исходить от едва ворочающегося сердца.

«Блядство. Решил добить?»

Свора прошла всю Долину пешком, как помнилось. Решение здравое: громоздкий пугливый конь лишь помешал бы в такой проклятой чащобе.

«И кто же это тогда?»

Талаги уже не сомневалась: к ней мчался всадник. Вряд ли то был сельчанин: местные деревенщины бы и носа не высунули так близко к рокочущему полю боя. Да и конь показался слишком роскошным для Олони: крепкие ноги, иссиня-чёрный волос – в холке как две рядовые кобылы.

Разглядеть наездника мешала пелена боли на глазах: Талаги он показался неподвижной чёрной статуей. За миг до того, как всадник остановился, тяжёлые веки сомкнулись.

– Ты меня слышишь? – прорвался глухой голос поверх грузных шагов. Талаги попыталась кивнуть.

Лязгнула сталь. Вспоротая грудь ощутила тяжесть его руки и через один вялый вдох заполнилась жарким зудом. Талаги будто тянули за волосы из густого кипящего масла, а кровь с рокотом развернула ход по онемевшему телу.

– Этого пока хватит, – грохнул голос над самым ухом. – Постарайся уснуть.

– Ебать!

Талаги судорожно глотала воздух ртом. Внутри всё пересохло: даже глаза будто покрылись шелухой, как сгоревшая на солнце кожа.

– Вот так, сразу к делу? – ответил женский голос: тягучий, обволакивающий, как мёд.

Земли больше не было. Деревьев – тоже. Талаги лежала на жёсткой кровати в глухой комнате, озарённой трезубцем опалённого подсвечника. За прорезью окна в дощатой стене начиналась непроглядная темнота лемийской ночи.

– Я ж умерла? – уточнила она первое, что пришло на ум. – Почему я тут?

Женщина, причём совсем не молодая. Она была из тех, кто, старея, покрывается аккуратным слоем инистой седины и тонкой паутиной морщин. Казалось, тряхни её – и вся старина опадёт в один миг, возвращая задремавшую красоту.

Но Талаги взволновало другое.

– Кто ты, блядь, такая?

Дама сжала губы, чтобы подавить усмешку и протянула тонкую ладонь с тремя кольцами: два серебряных обруча и выпуклый перстень с рубином.

– Имя моё – Маалит, – представилась она мягко. – Твоё мне известно, как и многое о твоём пути. Сильно болит?

Она кивнула на сокрытую покрывалом рану. Талаги боялась заглядывать под него, но суровый взгляд Маалит – такой тёмный, что зрачков не разглядеть – сам вёл её левую руку. Она отогнула бурый шерстистый край, но глаза разомкнула лишь наполовину.

Похоже, в компании Маалит Талаги не полагалось и портков. А ещё её явно вымыли: даже кровяных разводов не виднелось по всей обнажённой коже. Тем яснее виднелась рана: тонкий багровый росчерк от грудины до пупка будто выписало перо, а не меч сотторийского ублюдка.

Либо минуло небывало долгое время, либо же тут постаралась сильная магия. Судя по колкой ауре Маалит, Талаги уповала на второе.

– Йору, блядина северная, – рыкнула она. – Чуть грудь не оттяпал.

– С этим я помогла, так что грудь остаётся на месте, – Маалит изучила её формы, странно сощурив правый глаз. Талаги предположила бы, что колдунья сравнивала её с прошлой собой. – На твою беду, кое-что Йору из Корота всё же отхватил.

Всплывшее из туманного омута воспоминание обожгло Талаги. На пару мгновений Талаги опять оказалась в сухом лесу. Живот скрутило в болезненный узел, пожар прокатился по груди, а из мрака проступал налитый льдом взгляд.

Сильнее всего жгло правую руку.

«Что ты с ней наделал, гнида?»

Талаги зашипела, подняла ладонь к лицу. Увидела она лишь обрубок: на середине предплечья её рука заканчивалась запёкшимся срезом с белым кругляшом кости. Вид этот напомнил Талаги ветчину, подвешенную в мясницкой лавке.

– Нет! – от крика засаднило горло. – Что за обман такой?!

Талаги не верила – потому что ещё её чувствовала. Рука опала, и она явно ощутила, как ноют кости в скрюченных пальцах и как скоблят подушечки по складкам шершавой простыни.

Но глаза твердили иное – и подводили они реже.

– Не обман, родная, всё взаправду, – Маалит старательно показывала заботу, даже руку положила под грудь Талаги. От этого её покорёжило. – Такое случается. Ты скрестила клинки с врагом, а он оказался сильнее, чем ты думала.

– Он – злоебучий шарлатан, – имя Йору показалось Талаги таким острым, что она его избегала, лишь бы не порезать язык. – Один ни на что не способен.

– Не стоит поливать грязью соперника, – Маалит резко убрала руку, взгляд её помрачнел. – Особенно того, который только что победил тебя в честном бою.

– Честном?! Он был со своей шайкой уродов…

– Как, помнится, и ты, – колдунья подалась вперёд и заглянула вглубь Талаги через её глаза. – Не льсти себе, Талаги: в честной дуэли тебе не выстоять против Хладного и его хитрого псаря. Теперь же, когда он окружил себя такой интересной компанией…

– Знаю я их! – Талаги ударила обрубком по простыне. – Сама охотилась с ними раньше, почти с каждым…

– Вот мы и приблизились к тому, зачем я тебя подлатала, – глаза Маалит расширились, налитые светом свечей, и перестали даже моргать. Жуткое зрелище. – Ты не одна с ними пересеклась. Не одна обожглась на этом…

Ведьма чуть склонилась назад, повернувшись к простенькой сбитой двери:

– Каэргост! Я знаю, что ты подслушиваешь! Давай уже, заходи.

Пока отворялась со скрипом дверь, пока проявлялся в свечном отблеске мрачный силуэт, Талаги вжалась в постель. Бояться она не привыкла, но вдруг вспомнила то тёмное, тяжёлое присутствие в лесу под Олони.

В тёплом свете явился рослый мужчина в плотной чёрной стёганке. Почти ещё молодой – не больше тридцати – с вытянутым скуластым лицом, румяной кожей, раскосым зеленоватым взглядом. Талаги бы назвала миловидным: такой вполне мог бы заседать при каком-нибудь князьке и нежно щекотать уши вельмож льстивыми рассказами.

– Присядь, не стой над душой, – Маалит кивнула на свободный табурет у стены напротив Талаги. Уловив интерес в глазах спасённой охотницы, добавила: – Да, это он тебя вытащил.

– Сынишка твой?

Каэргост скрипнул сиденьем и указал на Талаги:

– Одела бы её хоть, Маалит.

– А ты пялься поменьше, – отрезала Талаги, прежде чем ведьма набрала воздуха. – Яйчишки небось заворочались уже, да?

– Выглядишь живее, чем когда я тебя вытащил из той дыры, – фыркнул Каэргост. – Значит, на благодарность сил должно хватить.

– Ой, спасибо, родный, – Талаги вытянула губы и звучно чмокнула воздух между ними. – Спасибо, что не дал спокойно сдохнуть. Так сердечно благодарю, как только калека может-

Маалит вскинула руку:

– Закончили? – седые брови сдвинулись. – Каэргост, расскажи о своей встрече с Хладным… Ах, да, ты же до него и не добрался!

– Там был крепкий живогор! – с обидой воскликнул парняга. – И он возжёгся!

– Это Арачи что ли? – проговорила Талаги себе под нос.

Маалит картинно хлопнула по бёдрам:

– Верно, живогор… – она поджала тонкие губы и покачала склонённой головой. – Они ведь берут силу из собственной крови. Не то чтобы ты что-то мог с этим поделать, с твоей-то силой.

Каэргост иронию явно не оценил и заскрежетал чересчур белыми зубами.

– Ладно, потом пособачитесь, – встряла Талаги. Болезненным усилием она смогла полноценно сесть. – Сейчас, Маалит, пора мне рассказать, на кой-хуй ты не дала мне сдохнуть.

– А ей, значит, ругаться можно? – пробормотал Каэргост.

Талаги фыркнула. Ещё дозволения спрашивать – подумаешь, вытащили из пекла. Кто просил-то?

– Так уж вышло, что нас троих объединяет Йору из Корота, – молвила Маалит, глядя на мечущееся по фитилю свечи пламя. – Он важнее, чем может показаться.

– Раз тот толстолоб меня не узнал, то и филактерию они не вернули, – вставил Каэргост.

– Побереги уверенность для другого случая, мальчик мой. Речь идёт о Нотонире, – сказала Маалит с налётом чего-то, что напоминало тоску. – Он хитёр и совсем не столь же честен с своими псами, как я.

– Он обычный шарлатан, – процедила Талаги.

– Тебе иного думать и не положено, – Маалит взглянула на неё с укором. – Сейчас важно то, что псарь собрал целую свору щенят вокруг Хладного, и на это мы не рассчитывали. Мы поступим так же.

Талаги запрокинула голову и всё тело затряслось от смеха. Даже кровать скрипнула.

– Ты чего, Маалит, свою Свору собрать хочешь, чтобы утереть зад Нотониру и Йору? – слёзы наконец смочили пересохшие глаза. – Я, блядь, завязала с этим, ясно?

– С этого пути свернуть можно только к корням Вечного Древа, – напомнила Маалит опостылевшую истину охотников за головами. – Меняются только частности: где это случится, когда, что произойдёт до этого… Можно пройти великий путь, который останется на многих языках тех, кто стал его свидетелем.

– Плевать мне, кто что скажет.

– …А можно и сгнить без славы и свидетелей, вспоротой и безрукой, – ведьма окинула взглядом нехитрую комнатку. – Посреди паршивенькой корчмы в Раздоле.

– Ещё раз, скажу понятнее, – Талаги пододвинулась так, чтобы Маалит почуяла её разгорячённое дыхание. – Мне похуй на смерть. Мне похуй, кто там что подумает, когда меня не будет.

– Забавно выходит, – колдунья хмыкнула и оглянулась на Каэргоста. – Столь рьяно насмехаются над смертью, только когда она уже миновала. Если же она ещё рядом и духи тянут к горлу ледяные пальцы… Любой душу готов отдать, лишь бы прожить ещё чуть-чуть. А ты, Талаги, с чего решила, что смерть твоя миновала?

Талаги сжала оба кулака – как ей показалось по старой памяти:

– Угрожаешь?

– Угу, – Маалит кивнула с едва различимой нитью улыбки. – Но советую пройти ещё один бой. Сделаем его более честным. Каэргост! Ты нашёл, что я просила?

– Тут всё, – буркнул парняга. – Успел, пока живогор ошивался рядом.

Он взял гремучий свёрток, который держал на коленях, и разложил его в ногах Талаги. Она ещё по звуку поняла, что увидит: шершавая сталь с глубокими символами, две рукояти с кожаной обмоткой. Взгляд заметался между родными клинками и пеньком правой руки.

– Издеваешься, блядь?

– Это хорошее оружие, – Маалит провела пальцем по тупой стороне одного из мечей. – Не хотелось бы оставлять его Йору и компании.

– Есть одна загвоздка, не находишь? – Талаги потрясла обрубком у благородного лица колдуньи. – Раз решить её ты не можешь…

– Откуда такие выводы? – Маалит скорчила обиженное лицо и качнула седой головой.

– То есть, можешь? – уточнила Талаги.

Отсечённая рука зачесалась, но она только загребла пустоту на её месте.

– Если примешь новый путь, который я предлагаю, то и за оба клинка возьмёшься вновь, – Маалит пододвинулась вместе с табуретом, её терпкое дыхание обожгло ноздри смесью полыни и чеснока. – Если же нет, ты бы стала чинить оружие, которое всё равно придётся выбрасывать туда, где нашла?

Закружилась голова, и Талаги снова легла на подушку. Тень отсечённой руки крючилась в болезненной судороге. Она ещё была здесь озлобленным приведением, разрывалась меж рукоятью клинка и тем, чтобы сомкнуться на шее хозяйки. Наказать за сомнения.

Талаги прожила дольше, чем отмерили ей духи на ветвях Вечного Древа. На сотню шагов, на тысячу вдохов – и долг её только копился с каждым мгновением под чёрным взглядом Маалит.

Она всегда относилась к смерти легко, ведь каждый однажды станет крупинкой на корнях Древа – удобрением для новых Сфер на его ветвях. Талаги не боялась встать перед духами после всех грехов, пока не постучалась в дверцу на конце коридора самой жизни.

Умирать расхотелось. Талаги всё ещё не боялась тех, кто ждёт по ту сторону, но пусть всё же они ещё подождут. Пусть Йору из Корота явится на поклон первым.