Текст книги "Пес войны (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

Гирхарт едва слышно хмыкнул. Никого не удивит, что предводитель пожелал побеседовать с торговцем наедине. Безусловно, и сам посредник, и его хозяин считают, что заключили выгодную сделку. Прямолинейный, как все вояки, генерал пообещал куда больше, чем получил взамен. Что ж, они правы, и не они одни. Гирхарт может щедро раздавать обещания – скоро число его кредиторов значительно поубавится, а тем, кто останется, будет не до того, чтобы требовать долги. Так что пусть торжествуют. Пока.

Эта зима не была богата событиями, и всё же предводителям мятежников приходилось трудиться, не покладая рук. Гирхарт довёл число пехотных полков до пяти, а лучников – до двух, и, кроме того, организовал шесть кавалерийских полков. Включая сопутствующих каждому войску писцов, кузнецов, лекарей, трубачей, шорников, кашеваров, интендантов и прочих, получилось в общей сложности более двадцати пяти тысяч человек. И всю эту ораву требовалось разместить в окрестностях небольшого города, кормить, снабжать, учить, вооружать и удерживать от грабежей и прочих безобразий. У Таскира людей было почти вполовину меньше, но и ему приходилось несладко. Впрочем, как это ни странно, но с поддержанием порядка и дисциплины стало даже лучше, чем прежде. Уже привычные к ней бойцы осаживали новичков, и те находили выход своей накопившейся ненависти и жажде подвигов в рейдах по Рамалле, порой доходивших почти до самой Коэны.

Вожди обучали свою армию, точнее две армии, тем же способом, что и на Вастасе, только теперь набеги совершались не на ближайшие окрестности, а подальше, и грабили не всех подряд, а выборочно. Помимо боевого опыта, это давало еще и неплохую добычу, а значит, деньги, которые были очень нужны. Тиокред помогал, конечно, но уже начал прозрачно намекать, что пора бы его генералу переходить на самообеспечение. Гирхарт его не осуждал – Кравт, в конце концов, тоже вёл войну. До Арсета доходили слухи, что дела мятежного Настарана идут не блестяще, а значит, следовало поторопиться – с обучением, вооружением и началом новой кампании.

А ещё Гирхарт договаривался. С городскими властями и местными старшинами, обещавшими оставаться верными союзниками и обеспечить армии надежный тыл. С пиратами и царем Вааном – о будущей помощи. С купцами – о настоящих и будущих поставках необходимого снаряжения и продовольствия. С Тиокредом – о будущих совместных действиях. И – с Коэной.

Нет, разумеется, генерал не слал гонцов к императору и его Совету. А вот к некоторым членам Императорского Совета – слал. Теперь, когда Гирхарт делом доказал свою силу и возможность содействовать возвращению Кравтов, Тиокред решился назвать ему имена некоторых своих сторонников, ухитрившихся удержаться при Арнари. И сторонников этих оказалось не так уж и мало, даже при том, что Гирхарту, безусловно, были известны далеко не все. Кое-кто из них проявил инициативу и сам связался с повстанцами, вроде хозяина нынешнего посланца. Теперь Гирхарт получал информацию о том, что происходит в столице, что называется, из первых рук. Конечно, её еще было необходимо проверить, но теперь и это стало значительно легче. Агентура, созданная им из коэнских рабов, работала на совесть, но чем больше разных источников, тем лучше.

Таскир, в чём Гирхарт был уверен, тоже занимался налаживанием нужных связей, но борец за свободу Рамаллы не посвящал бывшего собрата-предводителя в свои дела, равно как и Гирхарт Таскира – в свои. За эту зиму товарищи по побегу отдалились друг от друга окончательно. Если сначала видимость единства ещё кое-как поддерживалась, то теперь каждый занимался своими делами: отдельно набирали людей, отдельно проводили учения, отдельно совершали набеги. Гирхарт контактировал с Таскиром не более чем командир военной части с командиром другой, даже не союзной, а просто стоящей рядом, а Арна с Эвером почти не видел. Поэтому он слегка удивился, получив от Таскира приглашение на ужин и повстречав там всех троих.

– Мы уходим, Гирхарт, – без предисловий сказал ему Таскир. – Наша армия хоть и меньше твоей, но уже достаточно сильна, чтобы начать борьбу за нашу свободу. Отныне у каждого из нас своя дорога и своя судьба.

– Ты не передумаешь?

– Нет. Мы решили.

– Мне кажется, ты делаешь ошибку, – покачал головой Гирхарт. – Разделяться сейчас, когда коэнцы поневоле стали принимать нас всерьёз и высылают против нас большую армию... Нас могут разбить поодиночке.

– То же самое ты говорил прошлой осенью, – заметил Арн.

– Разве я был неправ?

– Прав, – согласился Таскир. – Тогда ты был прав, но сейчас мы достаточно сильны и без тебя.

– И когда же вы намерены выступить?

– Одновременно с вами. Как только просохнут дороги.

– И куда? Или это секрет?

– От тебя – не секрет, но не говори никому, пока мы не уйдём. Мы двинемся на восток, к Талити.

– К Талити?! – Гирхарт не стал скрывать удивления. – Это же глушь. Леса и болота, и всего несколько городишек. Даже дорог приличных нет. Что вам там делать?

– Мы пойдём просить помощи, Гирхарт. Но не у людей. Ты знаешь историю Рамаллы? Коэнцы считают себя потомками беглецов из Райды, основанной их богами, и на этом основании претендуют на их особое покровительство. Они не хотят помнить, что те же боги низвергли Райду из-за греховности и гордыни её обитателей. Предки коэнцев прогневали своих богов, и их потомки уверенно идут той же дорогой. Пока они помнили о страхе божием, их боги были с ними, но они предпочли забыть – и боги отвернулись от них.

– А какое отношение это имеет к Талити? – осторожно поинтересовался Гирхарт.

– У Рамаллы есть свои Боги. Мы тоже богоизбранный народ, и мы на своей земле. Может быть, наши Боги и были слабее, чем боги пришельцев, но те отступились от Коэны. Мы воззовём к нашим Покровителям. К истинным Хозяевам этой земли.

Таскир умолк и жадно глотнул из кубка. Арн и Эвер молча смотрели в свои тарелки – похоже, эти рассуждения они слышали уже не раз. Гирхарт спокойно ждал продолжения.

– Сейчас Талити и впрямь захолустье, – снова заговорил Таскир. – Но некогда он был сердцем Рамаллы. Не головой, заметь, – головой-то была столица, от которой не осталось даже развалин, – а именно сердцем. Недалеко от города лежит Небесная Гряда, и по её склонам сошёл когда-то Небесный Владыка, даровав своим избранникам власть и знания. Оттуда пошла Рамалла.

– А богоизбранный народ подмял под себя все остальные народы Рамаллы, как потом коэнцы подмяли его самого, – закончил Гирхарт. – Нет, Таскир, я не собираюсь с тобой спорить, я понимаю, что всё это в далёком прошлом, а ныне у нас общий враг. Но извини, боги помогают лишь тем, кто помогает себе сам. Вряд ли они спустятся на землю ещё раз.

– Этого мы и не ждём, – сказал Эвер. – Даровать победу Они могут и с небес.

– Ну что ж, будь по-вашему, – развёл руками Гирхарт, – чувствую, что мне вас не переубедить.

– Это верно, – кивнул Таскир.

Возвращаясь к себе, Гирхарт обдумывал их разговор. Боги... Помогут ли рамальцам их боги? Не чересчур ли Таскир полагается на их покровительство? Хотя он же был жрецом, ему вроде как положено. Но теперь он – военачальник и должен мыслить трезво. А с другой стороны, сам Гирхарт намного ли лучше? Таскир хоть на небесных богов полагается, а он... А он готов драться вообще без покровителей! Помогут – хорошо, не помогут – обойдёмся и так!

Мысль была неожиданной и столь яростной, что Гирхарт сам удивился и поспешил мысленно попросить у своих Богов прощения за гордыню – на всякий случай. Но потом его мысли снова вернулись к Таскиру. Пожалуй, он погорячился, рамалец поступает не столь уж и глупо. Вряд ли в Коэне ждут, что повстанцы двинутся в этот небогатый лесистый край. Конечно, когда армия Таскира выйдет в поход, об этом узнают, но не раньше. Так что у них будет фора, и немаленькая. А если учесть, что Гирхарт пойдёт навстречу коэнцам, то честь первым встретиться с их армией выпадет ему. И либо он разобьёт коэнцев и тем избавит Таскира от опасности, либо они разобьют его, но и сами будут сильно потрёпаны. В любом случае Таскир в выигрыше.

Гирхарт остановился, невидяще уставившись на ровные ряды солдатских палаток. Так значит, Таскир собирается использовать его в качестве щита? Нет, господа мои, так дело не пойдёт!

Гирхарт не сомневался, что и в его армии, и в армии Таскира есть коэнские прознатчики – иначе просто быть не могло. Но Таскир, то ли опасаясь шпионов, то ли по жреческой привычке скрывать от непосвящённых всё, что можно скрыть, держит в неведении всех, кроме ближайших сподвижников. Даже странно, что он посвятил Гирхарта в свой замысел, – по старой памяти, что ли? Или просто поддался сентиментальному порыву? Но в любом случае он позаботился, чтобы при этом не присутствовали даже слуги. К тому времени, когда армия Даана встретит коэнцев, они, скорее всего, уже будут знать о разделении повстанцев, но вряд ли захотят дробить силы. Войска мятежников удобнее уничтожать по очереди. Другое дело, если бы они узнали обо всём заранее, – тогда Коэне логичнее попытаться расправиться с ними одновременно. Мало ли, может, со временем повстанческие армии вновь объединяться, и есть резон этого не допустить. Тогда Гирхарту придется иметь дело лишь с частью собранного коэнцами войска. Ну и Таскиру, соответственно, тоже, так что всё справедливо.

Вернувшись наконец к себе, Гирхарт написал одному из своих коэнских осведомителей, поручив ему любым путём довести новость до сведения Императорского совета. Человека, которому он адресовал письмо, ему рекомендовал один из офицеров Тиокреда, хорошо знавший высшее общество Коэны, и не ошибся. Под невинной маской благодушного любителя хорошо пожить Юмис Дайлар не скрывал великого ума, зато умело прятал звериную хитрость и неутолимую алчность вкупе с готовностью продать родную мать, если за неё дадут хорошую цену. Если прочим, с кем имел дело Гирхарт Пёс, чтобы изменить присяге, требовались высокие цели или хотя бы политические выгоды, то Дайлар хотел денег и только денег, – и потому обходился не слишком дорого. Правда, и веры ему не было никакой, но Гирхарт не сомневался, что с этим поручением он справится, а большего от него и не требовалось.

ГЛАВА 3

Войско Таскира уходило – без лишнего шума, без прощальных парадов и напутственных речей. Через пару дней армия Гирхарта также должна была сняться с лагеря и двинуться навстречу своей судьбе, какова бы она ни была, а сейчас генерал молча смотрел, как мимо него маршируют ровные ряды пехотной колонны. За пехотой потянулись всадники. Три пехотных полка, два кавалерийских и один стрелковый, всего около тринадцати тысяч человек.

Сам Таскир ехал во главе своей конницы. Арна и Эвера видно не было, видимо, они возглавляли другие части. Когда конь Таскира поравнялся с Гирхартом, тот обнажил меч и отсалютовал бывшему соратнику. Таскир в ответ вскинул руку в воинском приветствии.

Провожающих было довольно много. Кто-то, как и Гирхарт, салютовал уходящим, другие махали руками и выкрикивали напутствия, шутливые и не очень, но этим всё и ограничивалось. Мерно стучал барабан, задавая походный ритм, оба повстанческих войска расходились буднично, словно их ничего не связывало, словно и не было прошедших полутора лет, дорог, побед, потерь...

Мимо потянулись обозные телеги, и Гирхарт повернулся, чтобы уходить, но тут заметил женщину, бегущую вдоль строя марширующих солдат. Фрина! Гирхарт с возрастающим удивлением смотрел, как его подруга догнала Таскира и пошла рядом с его конём, держась за стремя. Таскир наклонился к ней с седла. Она что-то горячо говорила, жестикулируя свободной рукой, Таскир качал головой, видимо, не соглашаясь. Вот он выпрямился и дал шенкеля своему скакуну. Женщина выпустила стремя и осталась стоять на обочине, обхватив себя руками за плечи и пристально глядя ему вслед. Когда Гирхарт подошёл к ней сзади и обнял, она вздрогнула, уронила руки и прижалась к нему. Её била дрожь, но глаза были сухими.

– Что случилось? – спросил он, гладя чёрные волосы.

– Со мной – ничего, – ответила она, и, помолчав, добавила, – что суждено, того не изменить. Я несколько раз пыталась, и всегда безуспешно.

Гирхарт не стал расспрашивать – всё и так было ясно. Вместо этого он ещё раз прижал её к себе и повёл к своему лагерю.

Впервые за много лет Таскир чувствовал, что может вздохнуть полной грудью. Даже после побега из ненавистного рабства он не чувствовал себя настолько свободным. Слишком много тогда было сомнений, забот и тревог. Но теперь всё позади. Теперь он сможет сделать то, для чего был рождён, и цель, к которой он шёл всю жизнь, порой даже не сознавая этого, совсем близка. Впереди, за южным отрогом Мезерских гор, лежала Небесная гряда, древние храмы и алтари, развалины первых рамальских городов, из которых ныне уцелел только Талити. Колыбель Рамаллы, священная земля, в которой покоятся первые цари, осенённые высшей благодатью... Там, как говорят, ещё можно встретить Бога, неузнанным бродящего среди людей. Не зря коэнцы постарались предать эти места забвению. Но теперь всё будет иначе. Рамалла восстанет, скинет многовековое иго, и именно оттуда, с Небесной гряды, начнется её возрождение.

Стояла весна, прекраснейшее время года, зеленели поля, поля его родины. Таскир улыбнулся, подставив лицо по-весеннему яркому солнцу. Душа его пела, и даже то, что сказала ему на прощанье пророчица, не пугало и не печалило. Своей судьбы не миновать никому, но что может быть лучше для воина, чем пасть со славой во имя дела, которому он служит? Он укажет путь другим, и даже если сам не увидит победы, это не страшно. Главное – знать, что она придёт.

Марш проходил спокойно. Армия двигалась вдоль побережья, то подходя к самому берегу, то отходя на несколько миль вглубь суши. Местное население встречало марширующие войска насторожённо, и Таскир с сожалением вынужден был признать, что для этого есть все основания. Армию следовало кормить, много припасов на себе не унесёшь, а он, стремясь двигаться как можно быстрее, решил обойтись почти без обоза. Но, по крайней мере, он ограничивался конфискациями продовольствия и фуража, не допуская ни погромов, ни тем более убийств. Война сама себя кормит, что поделаешь... А кое-где удавалось обойтись и без этого, всё же прошедшую зиму он не сидел сложа руки. Случалось, что повстанцев ждали и накрытые столы, и амбары с зерном, и копны сена. Иные местные землевладельцы и старосты сами приезжали к командующему пожелать успеха и обсудить будущие дела. Не все из них, конечно, были искренни, но многие и впрямь радели за общее дело. И редкий день к армии не пытались пристать жаждущие подвигов и славы юнцы из местных селений. Таскир не без сожаления отказывал, не лишая их, впрочем, надежды, что они ещё понадобятся. Война, скорее всего, будет долгой...

Армия благополучно миновала Мезеры. Здесь уже начиналась настоящая глушь. Земли были бедные, болотистые, с редкими пастбищами и фермами на холмах. Теперь складов готовых припасов ожидать не приходилось, но это было и не нужно – Талити находился совсем рядом. Отец нынешнего императора отдал лучшие в этих местах земли вокруг города отставникам из своих войск. Конечно, желающих поселиться тут было меньше, чем в более приветливых и обжитых областях на западе Рамаллы, но все же коэнцев хватало и здесь. Ну, а с ними можно было не церемониться. Таскир и не церемонился, стараясь, правда, не допускать бессмысленных разрушений. Обычно ветераны, умевшие только воевать, хозяйствовали плохо, но нельзя было отрицать, что здешние распорядились землёй с толком. Построили ирригационные каналы, осушили несколько болот и разбили на их месте сады и огороды. Всё это стоило сохранить и в дальнейшем преумножить. Но это, конечно, потом, после победы.

Армия не стала заходить в город. Несмотря на быстроту марша и малолюдство окрестностей, весть о её приближении пришла куда раньше её самой, и все, кто представлял для повстанцев интерес, успели заблаговременно бежать. Присланные из Талити парламентёры сообщили Таскиру об этом вперемежку с заверениями в верности и восхвалениями славного войска и его доблестного предводителя, а так же осторожными попытками выяснить, что этот предводитель намерен делать. Проверять, правдивы ли их слова, Таскир не стал. Небесная гряда была совсем близко, и командира повстанцев всё сильнее охватывало нетерпение сродни нетерпению влюбленного, считающего часы до свидания.

До Гряды они дошли спустя ещё полтора дня. Уже бывавший в этих местах Таскир с волнением показывал ехавшему рядом с ним Эверу развалины древних храмов и Харана, первого города Рамаллы, построенного по велению богов. Здесь с каждым холмом, с каждой рощицей, чуть ли не с каждым камнем была связана своя легенда. Казалось, даже воздух здесь иной, слаще и свежее.

– Чудеса! – качал головой Эвер. – Словно в сказку попал.

На привал остановились у подножия высокого холма. Сплошь покрытый лесом, холм походил на мохнатого зверя, мирно уснувшего среди своих собратьев.

– Со мной пойдёт двести человек, – сказал Таскир. – А вы пока разбивайте лагерь. Думаю, мы простоим тут несколько дней.

– Только двести? А не маловато будет? – усомнился Арн. – А ну как что случится?

– Я же не на парад еду. Возможно, и двух сотен будет много. Ничего со мной не случится, Боги хранят это место.

Алтарь удалось отыскать только к вечеру. Это была толстая каменная плита с покатой, для стока крови, поверхностью, установленная на вершине холма на двух каменных колодах, уже изрядно вросшая в землю и покрытая мхом. Остаток дня ушёл на то, что раскопать и расчистить святыню. На боковых гранях алтарной плиты Таскир обнаружил несколько грубовато выполненных рисунков и символов, частично скрытых серо-зелеными наростами лишайника. Все было именно так, как описывалось в преданиях.

Подготовку к молению и жертвоприношению продолжили ночью, при свете факелов. Обряд должно было совершить на рассвете, чтобы первые лучи восходящего солнца упали на уже омытый кровью камень. Жертвенные животные – баран и ярка, белые, как и положено, – были не конфискованы, а честно куплены в одной из деревень, поскольку рамальские Боги не принимали жертв, добытых неправедным путём. Всё остальное – вино, масло, муку и соль, а также благовония, необходимые для священнодействия, Таскир тоже озаботился привезти с собой, поэтому подготовка не заняла много времени. Теперь оставалось только ждать.

Крупные яркие звёзды равнодушно смотрели сквозь ветви деревьев на небольшую прогалину, где расположился отряд. Отсветы пламени нескольких факелов плясали на траве и камнях алтаря, а весь остальной склон холма тонул во мраке. Таскир опустился на траву рядом с каменной глыбой и провёл пальцами по рисункам. Они сильно пострадали от времени и были порой едва различимы, но для Таскира это не имело значения – их сюжеты он знал наизусть. Вот Небесный владыка сходит с небес к изумленным и испуганным людям, дабы даровать им знания и законы. Вот все они, кроме одного, отвергают Его дары. А это изображение видимо, повествует о том, как перед Владыкой склонились Хозяева лесов и полей, которых одних и почитали до того люди, склонились и заставили склониться свою паству, а тот, кто первым покорился Божественной воле, стал царем над благословлённым Богами краем.

Существовал и другой вариант этой легенды – что первого, кто поверил Небесным Богам и попытался донести Их волю до остальных, благодарные соплеменники побили камнями, и лишь после того, как разгневанные Боги покарали убийц, те, кто пережил Их гнев, поспешили покаяться и избрали царём сына убитого. Это предание всегда казалось Таскиру более вероятным, чем первый благостный вариант, но если на древнем алтаре изображен именно первый, то вероятно, так оно и было. Или нет?

Звёзды медленно уползали за древесные кроны, вместо них появлялись новые, верша свой извечный путь по небесным дорогам. Снизу, из ложбины между холмами, стал наползать густой туман, заклубился между стволами. Близился рассвет, пора было начинать. Таскир легко поднялся на ноги и махнул рукой, подзывая своих людей.

Он так и не успел в своё время получить полное посвящение и стать полноправным жрецом, и на многое просто не имел права. Не было у него и достойных помощников, знающих все детали и глубинный смысл древнего обряда, и потому многое пришлось сократить и упростить, надеясь, что Боги не будут слишком придирчивы. На камень алтаря полилась тёмная жертвенная кровь, отворённая священным кремнёвым ножом, воины слаженно ударили мечами о щиты. Таскир в последний раз обошёл алтарь, выпевая положенные слова. Теперь нужно было ждать. Рассвета – и ответа Богов.

Становилось всё светлее. Туман вокруг прогалины всё так же стоял стеной, но звёзды уже погасли. Восточный край неба наливался красками, немногочисленные облака порозовели с одного бока, и вот уже первые лучи солнца пронзили туманную пелену и коснулись начавшей подсыхать крови, обагрявшей поверхность каменной плиты. Таскир воздел руки к небесам... и молча рухнул навзничь. Из его груди торчало древко коэнской стрелы.

По всем законам, божеским и человеческим, люди, вершащие священные обряды, неприкосновенны, но то ли коэнцы считали себя выше законов, то ли не видели в противниках людей. Первый выстрел стал сигналом, за ним последовал слаженный залп не менее чем сотни лучников. Прежде чем стоявшие у алтаря поняли, что происходит, стрелы собрали среди них обильную жатву. Но отряд повстанцев опомнился быстро. Не было никакой паники, уцелевшие мигом сомкнули щиты, окружив тело Таскира, несколько человек подняли его на руки, трубач поднёс к губам сигнальный рожок, проиграл тревогу, – и отряд стал медленно отступать от вынырнувшего из тумана боевого строя коэнцев. Врагов было не меньше нескольких тысяч, маленький отряд был обречён и знал это, но никому и в голову не пришло попытаться спастись, бросив на поругание тело вождя.

– Светает, – негромко сказал Арн, глядя в небо.

Эвер молча кивнул. Вокруг них простирался разбитый на скорую руку лагерь. Кое-кто из солдат дремал возле погасших костров (весенняя ночь была тёплой и палаток ставить не стали), но большинство бодрствовало, поглядывая то на восток, то на соседний холм, где сквозь заросли мерцал свет факелов, отмечая местонахождение святилища. Все знали, что сейчас происходит там, у древнего алтаря. Скоро Таскир должен был вернуться и принести ответ, который определит судьбу всей войны и всей Рамаллы.

– Скорее бы, – сказал Арн.

– Священнодействие суеты не терпит, – проворчал Эвер, переворачиваясь на живот и подпирая голову руками.

– Я знаю. Просто неуютно как-то, – Арн передернул плечами и обхватил руками колени.

– Из-за этого? – Эвер кивнул в сторону соседнего холма. – Или...

– Или. Предчувствие у меня какое-то... нехорошее. Зря мы Таскира одного отпустили.

– Одного? С ним двести человек, Арн. Успокойся, ничего с ним не будет. Ты же слышал.

– Слышать-то слышал, но... – юноша не договорил и махнул рукой.

Повисла тишина. Невдалеке фыркнула и переступила ногами спутанная лошадь. У соседнего костра кто-то негромко запел. Утро наступало медленно и неотвратимо. Эвер потянулся за мечом, собираясь проверить, не нуждается ли он в заточке, и тут увидел бегущего человека. Тот бежал прямо к ним, и Эвер узнал его – один из часовых, выставленных в дальнее охранение.

– Коэнцы! – выдохнул часовой, затормозив у дымящегося кострища. – Много! Полка два-три, не меньше. Идут прямо сюда.

Оба командира вскочили на ноги.

– Подъём! – рявкнул Эвер. – Боевое построение!

Трубач проиграл сигнал и тут же, словно эхо, ему откликнулся другой рожок – со стороны холма, на котором находился алтарь. Сомнений не было, Таскир просил помощи.

– Проклятые дубоносцы! – сквозь зубы прошипел Арн, второпях пытаясь справиться с пряжкой собственного шлема.

– Мы идём к нему? – спросил Эвер.

– Разумеется.

– А нас не зажмут в клещи? Похоже, они зашли с двух сторон.

– Плевать... Или вот что, поставь заслон.

Арн умчался к кавалеристам, а Эвер подозвал командира одного из пехотных полков и приказал ему оставаться на месте до получения приказа, хотя бы небо рушилось на землю. Вся остальная армия быстро построилась и бегом двинулась в ту сторону, откуда слышался призыв рога.

Они подоспели как раз вовремя, чтобы увидеть гибель последних защитников тела Таскира. Те сражались с мужеством отчаяния, но коэнцев было слишком много и они снова пустили в ход луки. Армия повстанцев могла лишь отомстить за гибель товарищей, и она всей своей тяжестью обрушилась на коэнский полк, смяла его и раздавила бы совсем, но тут справа и слева подоспели свежие коэнские части, и бой превратился в беспорядочную свалку, какая бывает, если силы противников примерно равны, и оба равно горят желанием вцепиться другому в глотку.

Верн Налани, заместитель командующего коэнской армией, посланный с половиной этой самой армии на поиски отколовшейся части восставших, мог быть доволен. Быстрым маршем пройдя по Восточной дороге к Талити и получив известие, что желанная добыча неподалеку, он разослал разведчиков по всей округе. Тем не пришлось долго искать – свет факелов на вершине холма в ночной темноте был виден издалека. Налани оставалось лишь скрытно разместить свои полки вокруг холмов, атаковать, и, дождавшись, пока противники увязнут в лобовой стычке, ввести в дело резервы.

К счастью для рамальцев, оставленный Эвером заслон не дал коэнцам замкнуть кольцо и ударить мятежникам в спину, а потерявший было голову Арн быстро пришёл в себя. Предусмотрительность Эвера дала им некоторую свободу маневра, которой Арн и воспользовался, быстро перестроившись и ударив всеми силами в промежуток между коэнскими полками. Два строя имперцев разошлись, и в этот коридор устремились уцелевшие бойцы армии Рамаллы. Примерно треть их полегла сегодня на священной земле, но остальным удалось вырваться. Это еще не было спасением в полном смысле слова – враг шёл по пятам, но то ли Боги Рамаллы, возмущенные святотатственным пролитием крови Их почитателей, простерли над войском Арна Свою охранительную длань, то ли сами коэнцы, неприятно поражённые яростью врага, над которым ждали лёгкой победы, не рвались в бой, но рамальцам удалось уйти в Мезерские горы и затеряться в паутине горных тропинок. Это сражение было проиграно, но большая часть армии уцелела и была полна решимости продолжать борьбу.

ГЛАВА 4

Грубовато выполненная карта была тем не менее довольно точной. Гирхарт проглядел её и, свернув, передал адъютанту. Местность он помнил и так, и карту потребовал лишь для того, чтобы убедиться в её пригодности для использования. В разросшейся армии карт не хватало, приходилось самим копировать уже имеющиеся, и командующий не ленился лично проверять качество копий.

Армия шла на северо-восток. Шла без дорог, держа направление на Мезерские горы. Мезеры были невысоки, но с большой армией в них передвигаться и сражаться было трудно. Зато можно было быть уверенным, что никому и в голову не придёт, будто найдётся сумасшедший, решивший притащить туда войско.

Разведчики доносят, что коэнская армия под командованием Тимейла Сави стоит на Южной дороге. Вернее, стоит её половина, а вторая, под командованием заместителя Сави – Верна Налани, ушла по Восточной к Талити. Уловка Гирхарта удалась в полной мере, коэнцы разделили свои силы, но это было ещё не всё. Генерал усмехнулся, представив физиономию Сави, когда ему доложат, что мятежники и не думают двигаться ему навстречу, а вместо этого уходят к горам. Разумеется, он устремится в погоню, а как же иначе? И это хорошо, потому что Гирхарт намерен дать себя догнать. Драться с коэнцами всё равно рано или поздно придется, и лучше делать это здесь, чем на равнине. Трудности же перехода Гирхарта не пугали. Горцы – народ свободолюбивый и к коэнцам не слишком расположенный, а у повстанцев было время договориться и о проводниках, и о военной помощи, и о поставках продовольствия.

Ох, и несладко же придется коэнским воякам! Даже в лучшие времена они никогда не умели воевать в горах. А сейчас армия Великой Коэны и вовсе пришла в упадок. Все те, кто чего-то стоят, сейчас на внешних фронтах – либо в Эмайе, либо в Настаране. Здесь остались лишь карьеристы, или те, кто вовсе не пригоден к военной службе. Список офицеров, добытый и переданный ему его столичными информаторами, лишь подтвердил то, что Даан знал и так: почти никто из направленных против него командиров военным опытом не обладал. Верн Налани еще что-то смыслил, успел повоевать под началом маршала Серлея, но его доблестный главнокомандующий услал навстречу Таскиру. Лучше бы оставил вместо себя, ибо сам Тимейл Сави в последний раз видел поле боя лет пятнадцать назад, в бытность свою капитаном. Гражданскую войну пересидел где-то в Тинине, а когда стало ясно, что верх взяли Арнари, поспешил к ним с изъявлениями преданности. Семья у него родовитая и влиятельная, почему он был замечен и пошёл вверх, причём ухитрялся получать чины, не покидая Коэны. Нынешнее назначение он тоже, как пить дать, получил благодаря связям при дворе, но водить войска – это тебе не парадом командовать. Пора вам, господин Сави, показать, на что вы действительно способны.

Армия ходко двигалась к горам. Погода стояла прекрасная, земля цвела, обещая к осени обильный урожай. Мезеры приближались с каждым днём. Покачиваясь в седле, Гирхарт созерцал знакомые, и не утратившие своей прелести пейзажи. Когда он последний раз любовался родной (как бы там ни было, всё же родной!) землёй? Хотя земля-то ни в чём перед ним не виновата. И было это, кажется... Да, после того, как они вошли в Коэну, и их отвели на отдых. Позже как-то не получалось – Гирхарт был то слишком подавлен, то слишком занят. И теперь видит всё точно впервые. Забавно всё-таки устроен человек. Сегодня восхищается красотой полей и рощ, а завтра зальёт эти поля кровью и не испытает по этому поводу никаких угрызений совести. По крайней мере он, Гирхарт, точно не испытает.

Интересно, где сейчас Таскир? По расчётам Гирхарта, он уже должен был миновать сбегающий к морю отрог Мезерских гор. И Налани их тоже уже миновал или вот-вот минует. Гирхарт специально подгадал время так, чтобы не наткнуться на коэнские полки, когда будет пересекать Восточную дорогу, а пропустить их впереди себя. Где-то там, у Талити, Налани и Таскир должны встретиться. Иногда Гирхарта слегка тревожился за возможный исход этой встречи, но не позволял сомнениям овладеть собой. Таскир и его бойцы намерены сражаться за свободу Рамаллы, вот пусть и сражаются. Таскир не дурак и не новичок, опыта у него не меньше, чем у коэнца, а разведка поставлена не хуже, чем у Гирхарта. О приближении противника он узнает вовремя, можно не сомневаться, и успеет подготовиться. Ну, а дальше будет так, как решат столь чтимые им рамальские боги.