Текст книги "Пес войны (СИ)"

Автор книги: Мария Архангельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц)

Лето незаметно подошло к своей вершине и перевалило за неё. К счастью, удушающего зноя, не такого уж редкого в этих краях, не было, но дожди шли нечасто, и зелень трав и листьев начала увядать. Дубовые и буковые леса по склонам гор манили прохладой, но войско шло не останавливаясь. Гирхарт торопился: с провиантом было не то чтобы плохо, но с этих земель много не возьмёшь, да и обижать союзников-горцев было нельзя, и потому паёк пришлось урезать. Армия спешила выйти в Среднюю Рамаллу, где можно было грабить вволю.

Иногда на пути попадались немногочисленные города и городки. Все они встречали восставших наглухо запертыми воротами и ощетинившимися стражей и ополчением стенами, но Гирхарт и не собирался тратить на них время. Кое-кто из его людей поварчивал, но тихонько. Армия верила своему предводителю и слушалась его.

Постепенно горы стали ниже, вокруг дороги снова потянулись поля, виноградники, сады и насаженные человеческими руками оливковые и ореховые рощи. Здесь уже были земли давних коэнских союзников и вассалов, хватало и самих коэнцев, особенно из отставников. Пост кончился, и бывшие рабы принялись за старое и хорошо знакомое занятие. Снова запылали деревни и поместья, а созревающий урожай на глазах менял хозяев. Впрочем, далеко не всегда виновны в этом были солдаты Гирхарта. Как и в прошлом году, местные рабы, заслышав об их приближении, душили и резали надсмотрщиков, грабили и убивали хозяев и уходили – кто в зелёный лес, грабить дальше, а кто и воевать. Армия снова начала расти.

Вести учёт добровольцам и распределять их по отрядам Гирхарт поставил новоиспечённого полковника Дарнилла. После битвы с Налани ему доложили, что один из полков понёс большие потери и лишился командира, но не дрогнул и продолжал сражаться.

– Кто же принял командование? – спросил Гирхарт у пришедшего с докладом капитана Дарнилла.

– Я, господин генерал, – глядя в лицо Гирхарта своими наглыми глазами, отрапортовал тот.

– Вот как? Ну, значит, так тому и быть. Командуй этим полком и дальше.

Слова Дарнилла подтвердились, и он получил полковничьи нашивки. Решив проверить, на что способен этот беглый раб с разбойничьей рожей, Гирхарт поручил ему административную работу и не пожалел. Читать и писать Дарнилл, правда, не умел, и за него это приходилось делать писарю, зато он обладал прекрасной памятью и несомненными способностями к работе с людьми. Он всегда мог точно указать, сколько человек и куда распределил, и дать им характеристику, в свой же полк брал неизменно тех, кто потом оказывались лучшими бойцами, каким-то чутьём выделяя их из общей массы.

Дни шли за днями, горы давно остались позади, сменившись пологими холмами, которые скоро тоже обещали сойти на нет. Гирхарт уже прикидывал, что при таких темпах марша он выйдет к Кадану даже раньше, чем рассчитывал, но тут разведчики доложили, что дорогу впереди снова перекрывает коэнская армия, причем, судя по значкам и знаменам, в ней находились и Тимейл Сави, и таки уцелевший при штурме лагеря Верн Налани.

Гирхарт присвистнул, мысленно дав себе зарок впредь не сбрасывать со счетов даже разбитого противника. Видимо, пока его войска пробирались горными тропами на север, остатки разбитых коэнских отрядов ушли к югу, к Восточной дороге и соединившись там, быстрым маршем прошли по ней на запад, свернули у Кимны на Соляную, и успели как раз вовремя, чтобы преградить ему путь. Оставалось только пожать плечами и отдать приказ разбить лагерь. Коэнцам мало полученного урока? Что ж, добавим ещё. Будь у Сави хоть капля здравомыслия, он отвёл бы свои потрёпанные войска прикрывать столицу, но, видно, ему захотелось погеройствовать. И нет бы хоть засаду организовать! Правда, это бы всё равно не помогло, разведка у Гирхарта, хвала богам, работала на совесть, но эти умники не придумали ничего лучшего, как снова попробовать навязать ему правильный бой. Лоб чешется, пободаться захотелось? Ну-ну!

На этот раз коэнцы сами выбрали поле будущего боя, и надо отдать им должное, выбрали неплохо. Да только их это не спасёт. Сейчас Гирхарт и его армия чувствовали себя неудержимой лавиной, и не было в мире силы, способной им помешать.

Город застыл, словно предчувствуя грозу. Сказать, что в Коэне царил страх, было бы большим преувеличением, но и назвать обстановку спокойной было нельзя. С утра люди, не торопясь по привычным делам, собирались группами на площадях, толпились у здания Императорского совета. Все ждали известий с войны, надеясь на лучшее, но сознавая в глубине души, насколько призрачны эти надежды.

А какое праздничное настроение царило на этих улицах ещё в начале лета! Всё указывало на то, что вскоре с врагами Коэны будет покончено и на море и на суше, а в Империю придёт долгожданный мир. И что же? Ваан, казалось, уже пойманный в ловушку, сумел-таки вырваться из окружения, пиратские эскадры в пух и прах разнесли коэнский флот, дела в Настаране опять застопорились, – но всё это было сущей мелочью по сравнению с главной бедой. Неприятель в Средней Рамалле! Враги в двух шагах от Коэны!

Куда подевалось презрение, с которым совсем недавно говорили о "так называемой армии" беглых рабов! Тогда все были уверены, что этот сброд, к тому же погрязший в раздорах между собой, разбежится при одном приближении имперских войск, а все их удачи объясняли стечением обстоятельств. Если бы у генерала Ярнера была настоящая армия, а не наспех собранные и толком не обученные новобранцы, все закончилось бы ещё осенью. Но вот теперь, наконец, за них взялись всерьёз, и первые вести и впрямь были обнадёживающими. После того, как без особого труда удалось раздавить отколовшуюся часть бунтовщиков, дело оставалось за малым: поймать оставшихся, ухитрившихся ускользнуть от преследования, и разделаться с ними. Все ждали победных реляций, и тут как гром с ясного неба грянула весть о поражении Сави. И почти сразу же – о поражении Налани.

К счастью, основную часть армии удалось сохранить. Оставшиеся в строю офицеры довольно быстро остановили бегство и навели порядок, после чего войско двинулось наперерез врагу. Это было единственно возможным решением – следовало во что бы то ни стало не выпустить рабов из Мезер. Страшно подумать, что они натворят в богатых и густонаселенных областях, не говоря уже об опасности, угрожающей непосредственно столице. Теперь оставалось только ждать новых вестей и надеяться на лучшее.

Эример пробирался сквозь толпу, запрудившую обширную Площадь Собраний перед зданием Императорского совета, останавливаясь чуть не на каждом шагу – слишком многие хотели узнать его мнение о происходящем. Даже те, кто не знал его в лицо, видя жреческое облачение, пытались спрашивать о том, будет ли победа – словно жреческий сан делал его провидцем!

– Всё в руках Богов, – привычно отвечал Эример, стараясь не показывать, что и у него на сердце кошки скребут. Да, имя Гирхарта Пса Коэна запомнит надолго. Если сначала над ним смеялись – "Пёс во главе шелудивых псов!" – то теперь оно вызывает страх. Рабские войны случались и раньше, но никогда ещё – с таким размахом, не говоря уже о том, что никогда опасность не походила так близко к сердцу Империи.

– Эример! Эример, подождите!

Жрец оглянулся. К нему сквозь толпу целеустремленно пробивался Асмар Лерти. Видеть его Эример был искренне рад, и потому остановился, поджидая, пока тот его догонит.

– Доброе утро, Эример, – сказал Лерти, поравнявшись с ним.

– Будем надеяться, что доброе, – проворчал жрец. – Есть новости?

– Пока нет, – Асмар мотнул головой, – Совет ждёт, как и все остальные. Битва, скорее всего, уже состоялась, но гонцы ещё не добрались.

– Или некому добираться.

– Типун вам на язык, Эример! Если уцелел хоть один человек, он непременно поскачет сюда.

– Будем молить Богов о милости, – Эример отметил про себя, что не он один мучается дурными предчувствиями, но не стал говорить этого вслух. – Император уже принёс щедрые дары и обещал вдвое в случае победы.

– Не только он, половина Совета дали схожие обеты, – Асмар хмуро оглядел толпу. – Надо разогнать этот сброд по домам, вот что. Ведь если, не приведите Боги, придут дурные вести, как бы не началась паника.

– Вы правы. Надо сказать начальнику стражи.

– И скажу, – кивнул Асмар. – Всего хорошего, Эример, – и он шагнул было прочь, но остановился, привлечённый шумом с другого края площади. Там, в начале недавно проложенной улицы Императора Алькерина, соединявшей Площадь Собраний с Радужными воротами, возник людской водоворот. Толпа торопливо расступалась, раздался крик: "Дорогу! Именем Императора!", и двое покрытых пылью всадников в доспехах, на взмыленных лошадях, проехали прямо к подножию широкой мраморной лестницы, ведущей к высоким двустворчатым дверям здания Совета.

– Почему сюда, а не во дворец? – спросил Эример.

– Император сейчас там, на заседании Малого совета. С самого утра. Наверно, им стража в воротах сказала, – голос Асмара звучал напряженно. – Я пойду туда, всё равно сейчас Большой совет соберут, – и он начал проталкиваться сквозь толпу к ступеням.

И действительно, очень скоро к зданию Совета стали один за другим прибывать его члены – кто пешком, кто верхом или на носилках, они проходили по расчищаемому их слугами пути в толпе и скрывались за высокими, окованными фигурной бронзой дверями. Эример отметил, что собираются они раньше, чем их могли бы вызвать рассыльные – кто-то, скорее всего, из городской стражи, взял на себя труд оповестить господ советников. Надо бы узнать, кто это такой сообразительный, если и вправду кто-то из караульных, то он явно способен на большее, чем просто нести охрану.

А толпа между тем всё прибывала. Эример, спасаясь от давки, отступил под своды опоясывающей площадь колоннады. Он физически чувствовал охватившее толпу и весь город напряжение. Против мятежных рабов выслали сорокатысячное войско, и многие, очень многие страшились за мужей, сыновей, братьев...

Ожидание давило, как тяжёлый груз. Эример всем телом ощущал глухие удары сердца. О Величайшие, неужели Вы оставили Свой любимый город? Неразумные прогневали Вас, но мы умоляем о милости, хоть и не заслуживаем её. Сжальтесь, не карайте нас слишком строго!

Жрец поднял глаза к безоблачному, такому яркому и праздничному небу, и потому пропустил тот момент, когда из дверей Совета вышел человек. Он был слишком далеко, чтобы расслышать его слова, но сомнений в их смысле не было: у самых ступеней заголосила женщина. Её крик подхватила другая, третья... Горестный клич разбежался по толпе, как круги по глади потревоженного озера, достиг улиц и покатился по ним, разнося по всему городу весть о сокрушительном поражении, нанесенном армии Великой Коэны проклятым Гирхартом Псом.

ГЛАВА 7

Мост через реку Инни строили на совесть, и быстро разрушить его было невозможно. Псу не пришлось тратить время на наведение переправы. Без задержки перейдя самую большую реку Рамаллы и без боя обойдя город Сегейр, он двинулась по Северной дороге к Кадану.

Каниэл Лавар обмакнул перо в чернильницу, и на карте появилась новая отметка. Мятежники шли очень быстро, разведчики едва успевали приносить сведения об их перемещениях. Наместник сжал губы. Будь у Инни армия, у неё был бы неплохой шанс если не остановить, то хотя бы задержать Пса у моста. Но армии не было. Войско Сави сражаться уже не могло, сам Каниэл был далеко, да и не готов, сегейрцы думали не об Империи, а о собственной шкуре, и заперлись в стенах города. Впрочем, что их винить, они же не воины, а мирные обыватели, а люди Пса, если их можно назвать людьми, не щадят никого и ничего.

Он, Каниэл, тоже не воин. В его распоряжении всего лишь два пехотных полка, чего было более чем достаточно для поддержания порядка в провинции в мирное время, но лишь чуть больше, чем ничего, перед лицом катящейся на Кадан орды. Набрано ещё ополчение в количестве почти четырёх тысяч, но проку от них... Впрочем, он и этими силами толком командовать не умеет, хотя эта проблема разрешилась неожиданно просто. Когда стало ясно, что Сави не справился, в Кадан прибыл генерал Эргери, приказом Императора откомандированный к Каниэлу Лавару в качестве заместителя. Наместнику оставалось только не мешать ему делать своё дело.

Из приемной послышались шаги. Генерал, лёгок на помине, вошёл в кабинет, сдержанно кивнул в знак приветствия и прошёл к окну. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и хотя за окном было еще светло, комнату стремительно заливали сумерки. Надо приказать, чтобы принесли светильники...

– Я думаю, господин наместник, – заговорил Эргери, – нам нет необходимости дальше оставаться в Кадане. Закончим формирование последней кондотты и выступаем.

– Сколько у нас кондотт в ополчении?

– Семь.

– Это даже меньше, чем полтора полка...

– Да, но... Людей, способных носить оружие, конечно, можно было бы набрать и больше, но нужно, чтобы они хотя бы отдаленно представляли себе, что такое настоящий бой, и главное, хотели сражаться. А зелёные новобранцы, не знающие, где у меча рукоять, мне не нужны. Возиться с их обучением нет времени. Пусть остаются в городе.

– Наш противник постоянно принимает к себе новобранцев.

– При таком численном перевесе он может себе это позволить. Хотя... Может, тут и не только в численности дело. Побери меня Владыка преисподней, ну кто бы мог подумать, что эта сволочь выучится так хорошо воевать?!

– Так вы полагаете, мы должны пойти им навстречу? – после короткого молчания спросил Каниэл.

– Именно, – генералу, похоже, было неловко за свою внезапную вспышку.– Будем смотреть правде в глаза – шансов удержать город у нас всё равно нет. Всё, что мы можем – это упереться в землю и стоять до последнего, а для этого нужно выбрать хорошую позицию. В чистом поле нас сметут в два счёта. Подходящих мест в ближайших окрестностях нет, да и искушать их близостью города не стоит. Конечно, до сих пор этот Пёс не штурмовал городов, но мало ли что... Они могут попытаться, и никто не говорил, что у них не получится. Оборонительные сооружения Кадана в довольно плачевном состоянии...

– Да, это моё упущение, признаю.

– Не ваше, а вашего предшественника, но сейчас это неважно. Починить всё, что нуждается в починке, вы бы всё равно не успели.

Эргери ушел. Слуг Каниэл так и не позвал, и сейчас с трудом мог различить очертания предметов в уже ставшей привычной комнате. Вернётся ли он сюда?

Наместник отодвинул занавесь и вышел на балкон. Ночь уже вступила в свои права, в небе зажглись звёзды, и как ответ земли небу, в окнах домов загорелись огоньки. Осветились и центральные улицы. Кадан был достаточно богатым городом, чтобы позволить себе держать фонарщиков. Неужели он будет взят и разграблен? И он, Каниэл, наместник и правитель, ничего не может сделать для города, который уже начал считать своим. Даже поставить на его стенах набранное им войско. Только вывести своих людей в поле – и бесславно погибнуть вместе с ними.

Каниэл облокотился о перила, глядя на восток, откуда подходил скрытый пока за горизонтом враг. Генерал прав, у них нет ни единого шанса устоять, так зачем всё это? Гибель тысяч людей, собравшихся по его приказу, бой, где не будет места ни подвигам, ни славе... Пса не остановить, можно лишь спровоцировать на ещё большую жестокость. А за спиной – мирные селения, и множество рабов, готовых предать своих хозяев и присоединиться к бунтовщикам, а ещё дальше, за Рудесскими горами – Смун, где достаточно одной искры, чтобы с таким трудом усмиренные племена восстали против владычества Коэны, предав огню и мечу всё и всех, кто с ней связан. И потому он, Каниэл Лавар, патриций Великой Коэны, наместник Западной Рамаллы, до конца исполнит свой долг, не надеясь на победу и не спрашивая о смысле своих действий. Рано или поздно Пса остановят, но какой ценой... Может, и к лучшему, что Каниэл этого уже не увидит.

Гирхарт внимательно осматривал заросшие лесом холмы, на которых укрепилась вражеская армия. Она едва насчитывала десять тысяч человек, но расположились они, надо отдать им должное, очень и очень неплохо. Коэнцы перекрыли дорогу, проходившую меж двумя грядами лесистых холмов, и обойти их было весьма сложно: с одной стороны от них – глубокий и длинный овраг, по дну которого протекает небольшой ручей, с другой – болото. Сама дорога была перегорожена внушительным завалом, топорщившимся заострёнными кольями. Что находится на холмах, разглядеть было трудно, но можно не сомневаться – какие-то сюрпризы припасены и там. Что ж, наместник Лавар – неглупый человек. Гирхарт, хоть и с трудом, но вспомнил его – некогда, в краткий промежуток после окончания Внутренней войны и до начала кравтийско-арнарийской, их представили друг другу. Высший свет тесен. В войсках этот потомок древнего и славного рода никогда не служил, но не нужно быть гением военной мысли, чтобы уразуметь: противостоять столь превосходящему по численности противнику иного способа нет. Придется хорошенько потрудиться, чтобы пройти по этой дороге. А Тиокред шлёт гонцов с призывами поторопиться, и его можно понять. Ларч перешёл в наступление, его подсылы портят отношения Кравта с настаранскими союзниками, ещё немного – и императору в изгнании придется позабыть о своих планах и целиком сосредоточиться на обороне. Гирхарт знал это, гнал своих людей, как мог, и вот так некстати... Конечно, день или два особой роли не играют, но всё равно досадно. Одержать несколько блестящих побед со вполне терпимыми потерями, и умыться кровью, споткнувшись о штафирку!

– Болото непроходимо? – обернулся Гирхарт к сопровождавшему его Исмиру.

– Местные говорят, что да, мой генерал.

Гирхарт кивнул, иного он и не ожидал.

– Овраг проверили?

– Да, мой генерал. Его противоположный склон укреплён на четверть мили в длину.

– Ну, вряд ли они настолько растянули свой фронт... Но возможность обходного маневра наверняка учли. Крепкий орешек попался нам на сей раз, а, Исмир?

Смунец неопределённо пожал плечами. Гирхарт ещё раз оглядел холмы, жалея, что у него нет метательных орудий. Вот шандарахнуть бы по ним чем-нибудь зажигательным... Зажигательным?

– Исмир, Диар! Соберите всё, что может гореть. Смолу, солому, виноградный спирт, если найдётся. Мне нужен хороший лесной пожар. Дождей не было давно, у нас должно получиться.

– Слушаюсь, мой генерал! – Полковники отсалютовали. На лице Исмира появилось выражение хищной радости, Диар остался спокойным.

– Всё должно быть готово к вечеру, тогда и начнём. А пока разбивайте лагерь.

К вечеру всё действительно было готово, однако начинать не спешили. Ветер дул от холмов прямо на лагерь, и волей-неволей приходилось ждать, пока он переменится. После заката ветер стих, а после полуночи потянул с юга, со стороны болота.

– Подождём, – решил Гирхарт. – Если к рассвету не переменится, начнём так.

– А если он переменится и подует опять к нам? – резонно спросил Исмир.

– Выжжем траву на полях, потом отойдем на выжженное место и отправим отряд в обход оврага, чтобы поджечь лес с той стороны. Так или иначе, но с холмов их надо выкурить.

Однако удача прочно взяла повстанцев под своё крыло – ближе к утру ветер снова сменил направление и теперь как по заказу дул с юго-востока. Кроме того, он стал понемногу крепчать, заставляя гнуться кусты и раскачиваться деревья.

Первые язычки пламени затанцевали на заботливо разложенной соломе и с жадностью набросились на политые смолой кучи сухой коры и щепы. Длинный, почти в четверть мили костёр набирал силу, треск огня становилось всё громче. Языки пламени перепрыгнули на сухой валежник, лизнули кусты, щедро обрызганные смолой. Зеленые листья чернели и свёртывались от жара, и огонь радостно заплясал в зарослях. Ему ещё не хватало силы на большие деревья, языки пламени лизали их кору, обугливая стволы, и, подхваченные усиливающимся ветром, переходили на новые кусты.

Среди лиственных деревьев темнели свечки кипарисов. Едва огонь добирался до них, как пламя быстро взбиралось по тонким и густым смолистым ветвям, охватывая кроны. Теперь разгорающийся пожар стремительно набирал силу, треск его усилился и слился в сплошной гул, разогретый воздух волнами уходил вверх, и нарастающая тяга быстро превращала низовой пожар в куда более опасный верховой. Огонь перекидывался сначала на самые тонкие ветви деревьев, толстые сопротивлялись дольше, но и их постигала общая судьба. Всё набирая скорость, стена пламени с рёвом устремилась на северо-запад, в сторону позиций коэнского войска.

Гирхарт смотрел на устроенный по его приказу небольшой ад. Пожар ушёл уже достаточно далеко, но жар от оставшихся углей не давал приблизиться к выжженной полосе. Что творится на холмах, генерал видеть не мог, но он хорошо представлял себе ужас людей, на которых надвигается огненная стена. Конечно, полной силы пламя набрать ещё не успело, холмы слишком близко, но для хрупкой человеческой плоти с избытком хватит и этого. Теперь Лавару оставалось только одно – отступать, а вернее, попросту бежать, спасаясь от огненной смерти. Что ему удастся спастись вместе со всем или почти всем войском, Гирхарт не сомневался – фронт пожара узок и по дороге к холмам сильно расшириться не успеет. Но свою прекрасную позицию коэнцам придется оставить.

Гул пожара давно превратился в оглушительный рёв. Горячий воздух возносил вверх горящие искры, куски коры, а порой и целые ветви, охваченные пламенем. Падая на землю впереди основного фронта пожара, они разжигали собственные маленькие пожарчики, сливавшиеся друг с другом и поглощавшиеся своим родителем. Огненный вал катился вперёд, а перед ним стелился удушливый чёрный дым.

Зрелище было красивым и жутким. Вот огонь достиг холмов и стал взбираться по склонам. Казалось, языки пламени достают до небес, опаляя летящие в сторону далекого моря облака. Небо на востоке уже начинало светлеть, но на западе властвовала ночь, и обугленная земля соперничала своей чернотой с небосводом, а багровый свет дотлевающих углей казался жуткой пародией на звёзды. Там, вдали, пламя двумя большими горбами поднималось вверх по склонам холмов. Вот оно добралось до гребней, несколько минут плясало на них, потрясая рыжей растрёпанной гривой, но, не удержавшись, покатилось вниз по склону и вскоре исчезло из глаз, оставив лишь отдалённые сполохи.

Гирхарт повернулся, и, отдав последние приказы сопровождающим, направился к своей палатке. Ночь он провёл на ногах, и хотя не чувствовал себя усталым, решил, что поспать час-другой не помешает, пока для этого есть время, то есть пока будут разбирать завалы на дороге. Дольше не стоит, нужно пройти опасные холмы как можно скорее. Лавар должен отступить на север, за болото, но на всякий случай нужно быть начеку и выслать усиленные дозоры, а также быть готовыми отразить внезапное нападение – ведь теперь, когда коэнцы потеряли преимущество, им осталось только одно: попытаться устроить засаду.

Выступили вскоре после рассвета. Предчувствия не обманули Гирхарта – не успела половина армии миновать обугленные, всё ещё дымящиеся холмы, как справа, из уцелевшей рощи, на них налетели имперские солдаты. Оставалось лишь похвалить собственную предусмотрительность и отдать единственный приказ. Восставшие действовали чётко и слаженно, как на учениях прошедшей зимой, где раз за разом отрабатывались разнообразные боевые приёмы и построения. Правый фланг развернулся к нападающим, выставив копья и закрывшись щитами от засевших на холмах лучников, а голова и хвост колонны быстро загнулись, полукольцом охватывая нападавших. Угодившие в ловушку коэнцы могли только попытаться отступить, но и это у них не получилось – повстанцы рванули следом, не теряя строя и не отставая ни на шаг. Не пришлось даже задействовать все силы, хватило двух пехотных и одного конного полка. Не прошло и полутора часов, как Гирхарту доложили, что наспех сооруженный коэнский лагерь взят, а остатки армии разбегаются. На вопрос о командующем полковник Марх лишь пожал плечами. Вроде бы кто-то видел, что в человека, ехавшего под главным штандартом, попала стрела, и телохранители выносили его из боя, но живого или мёртвого, сказать было трудно. Во всяком случае, среди трупов никого похожего на Каниэла Лавара не нашли. Но особого значения это и не имело. Уцелел наместник или нет, его армия перестала существовать. Путь к Рудесским горам был открыт.

ГЛАВА 8

Как не спешил Гирхарт, но насколько дней передышки у стен Кадана он своим людям позволил. Его агентура уже разнесла по всей Западной Рамалле призыв присоединиться к нему всем, почитающим себя мужчинами и врагами Коэны. Теперь требовалось время, чтобы принять пополнение и разобраться с ним не на скорую руку, а основательно. А желающих было предостаточно, численность войска, несмотря на неизбежные потери, достигла почти шестидесяти тысяч человек, и это считая лишь воинов. Правда, больше половины – новобранцы, но это дело поправимое. В ближайшие дни и даже недели боевых действий не предвидится, будет время превратить толпу в солдат. Да и пополнить запасы провизии и фуража перед дальней дорогой не мешало, и проверить снаряжение – тоже. Опять не хватало лошадей и оружия, опять нужно было подсчитать и рассортировать добычу, выделить долю, предназначавшуюся войску, обратить в деньги то, что нельзя везти с собой и закупить необходимое для дороги, позаботиться о раненых, похоронить убитых, назначить новых командиров, раздать награды... Словом, дел хватало.

Вечером последнего дня стоянки Гирхарт собрал большой военный совет. Он всё чаще ловил на себе вопросительные взгляды своих офицеров, гадавших, что будет дальше. Они с боями прошли всю Рамаллу и вышли к границе Старой Коэны – коренным землям, с которых начиналась Империя. Было самое время удовлетворить любопытство сначала командиров, а затем и солдат.

Сначала выслушали доклады, полученные от агентов из столицы. Новости были вполне предсказуемыми: в Коэне если и не паника, то что-то очень близкое, спешно проводится новая мобилизация, набрано уже больше тридцати тысяч, и, кроме того, отовсюду, где позволяет обстановка, стягиваются расквартированные в провинциях войска, оставляя порой только городские гарнизоны. Тимейл Сави смещён и отправлен в отставку, остатки его войск стоят на месте и, видимо, войдут в состав формирующейся армии. Новым командующим назначен Халдар Орнарен.

Услышав это имя, Гирхарт поднял бровь. Оно было знакомо ему и немудрено – вряд ли кто-нибудь, прожив в Коэне хоть несколько месяцев, мог не знать его хотя бы понаслышке. Даан же имел честь быть знакомым с ним лично, хотя и не слишком близко, из-за разницы в возрасте – Орнарен был лет на пятнадцать старше Гирхарта. В пол-уха слушая доклады о состоянии дел в своем войске, Гирхарт вспоминал всё, что ему было известно об их будущем противнике.

Род Орнаренов был не слишком знатным, но играл довольно видную роль в жизни Империи. В политике Халдар не слишком преуспел и был известен главным образом своей поистине трепетной любовью к деньгам, кои он и добывал всеми возможными способами, не брезгуя ничем и не стесняясь в средствах. Любви народа и двора это ему не добавляло, но Орнарена терпели, сквозь пальцы глядя на его художества – слишком многие от него кормились. Он неплохо зарекомендовал себя на военной службе во время Внутренней войны, получил чин генерала, но после воцарения Эргана Кравта вышел в отставку, якобы по состоянию здоровья, почти все годы гражданской войны безвылазно просидел в глухой провинции, и лишь незадолго до её окончания вновь вернулся на службу – к Арнари, естественно. Его считали толковым офицером, опытным, знающим и исполнительным, но без особого воображения. После окончания войны он занял штабную должность, позволяющую не слишком утруждать себя службой, и с новым пылом занялся преумножением своего состояния, за несколько лет став одним из самых богатых людей Империи.

Гирхарт счёл это назначение вполне закономерным. Вести четыре войны разом, включая неудавшийся поход против пиратов – это не шутка, и у императора в Коэне просто не осталось опытных военачальников. Алькерин наконец понял, что штабные крысы и карьеристы для борьбы с повстанцами непригодны и назначил человека, который хоть что-то смыслил в военном деле.

Последний докладчик кончил свою речь и сел. Гирхарт усилием воли отогнал размышления о том, хорошо или плохо для дела Кравтов и для него лично назначение Орнарена, и поднялся на ноги.

– Что ж, господа, наши дела обстоят удовлетворительно и даже, можно сказать, хорошо. Настала пора обсудить наши дальнейшие планы.

Тишина в палатке стала и вовсе мёртвой. Десятки глаз выжидающе смотрели на командующего. Гирхарт хмыкнул про себя. Он знал, что многие в его армии гадают, какова же цель затеянного им похода. Ходили самые разнообразные слухи, из которых самый стойкий (и самый правдоподобный) состоял в том, что Гирхарт хочет вывести набранных в его войско беглых рабов за границу Коэнской империи, дабы они стали свободными навеки. Впрочем, самые умные и дальновидные в это не верили, а присланные Кравтом офицеры просто знали, что это не так. Но они помалкивали, предоставляя остальным теряться в догадках.

– Все знают, – заговорил Гирхарт, обведя взглядом обращенные к нему лица, – что нам в нашей борьбе с Коэной помогали наши союзники – Тиокред Кравт и царь Эмайи Ваан. Пришла пора вернуть им долг. Мы подняли знамя Коэны рядом со своим потому, что это знамя по праву принадлежит императору Тиокреду. И теперь мы пойдём к нему на помощь.

Гирхарт сделал паузу. По палатке прокатился гул голосов – удивлённых, недоумевающих, смущённых.

– А к царю Ваану не пойдём? – дерзко выкрикнул кто-то из капитанов, Гирхарт не стал смотреть, кто именно.

– Лучшей помощью Ваану станет победа Тиокреда, – спокойно сказал он. – Насколько мне известно, они союзники.

– У вас верные сведения, мой генерал, – сдержанно заметил полковник Эрмис.

– Разрешите мне, – поднял руку полковник Дарнилл.

– Говорите, полковник.

Дарнилл, уже давно получивший в армии прозвище "Меченый", поднялся и сжал обеими руками широкий пояс.

– А какой нам смысл поддерживать Тиокреда или кого бы то ни было ещё? Не знаю, как кто, но я и большая часть моих парней пришли сюда сражаться для того, чтобы проклятая Коэна была стёрта с лица земли. Или, раз уж вы говорите, что с нашими силами её не взять, то хотя бы для того, чтобы избавиться от её власти навсегда. А замена одного императора на другого нам ничего не даст.

– Никак ты стал обсуждать приказы своего командующего, Дарнилл? – недобро прищурился Эрмис.

– Так ведь это пока не приказ. Сам командующий и сказал "давайте обсудим", – невозмутимо парировал Меченый.