Текст книги "Драгоценность черного дракона (СИ)"
Автор книги: Мария Вельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
Мужчина хрипло рассмеялся, укутываясь мороком, скрывая под ним и шрамы, и разноцветные глаза. Дорога, петляя, вела его меж робко прорастающих кустов подлеска, меж высоких серых камней, к виднеющимся вдалеке горам перевала. Оставаться здесь, на территории альконов, где все радуются победе, ликуют, охваченные азартом мести и предвкушением новой жизни, когда он сам уже похоронил себя заживо? Это было выше его сил.
Йер попрощался с Кинъярэ и его маленькой повелительницей поздним вечером, не желая больше попадаться никому на глаза – жалость ему не нужна. Жалость убивает гораздо быстрее любого яда. Мужчина прикрыл глаза, затаив дыхание, сморщился от резкого медово-пряного запаха, налетевшего с луга.
Они простят, что он пропустит ритуал Наречения Повелителя и поймут. Возможно, он ещё сюда ещё вернется – даже наверняка. А пока под мороком побродит по человеческим княжествам, посмотрит, на что способны теперь люди, возможно, соберет сведения, которые покажутся Шэнне достаточно ценными, чтобы все же отпустить его потом из этого мира.
Мужчина шагал легко – все ещё не веря, что больше не услышит окрика, щелчков кнута, не почувствует раздирающей легкие боли. Все закончилось. Все действительно закончилось – но радоваться пока не получалось. Вдох. Выдох.
Дней пять – и он будет по ту сторону перевела. Что у них там? Какое-то очередное человеческое государство, то ли провинция аж целой империи… он давно уже не интересовался географией, вечно изменяющиеся, распадающиеся и расползающиеся по континенту, как тараканы, человеческие поселения, кроме раздражения ничего не вызывали. Но сейчас же он не собирается никого убивать… наверное.
Вдалеке засвистела пичуга, зашуршал в траве чей-то пышный буровато-рыжий хвост, вдалеке донесся шепот воды. Вполне терпимо. Он справится. И, возможно, когда-нибудь расправит крылья в последнем полете.
…Дорога протекала, как ни странно, без особых происшествий. Погода радовала ровным теплом и легким ветром, даже горы оказались не такими высокими – по крайней мере, с силами алькона он преодолел их всего за два дня. Подставил лицо солнцам, запрокидывая голову и внимательно смотря на земли по другую сторону гор. Да, отличия видны сразу. Нет уже такого упоительно-свежего, напитанного магией воздуха, нет ярко светящихся цветов и не боящегося человека зверья. Вдалеке виднеется дымок из труб, в нос ударяют знакомо-резкие, противные запахи человеческого поселения – то, что нужно, чтобы отвлечься.
Ещё пара часов – и он будет около деревни, крупнее поселений здесь быть не должно.
Что ж, он оказался прав в очередной раз – если, конечно, гордым словом «поселение» можно было бы назвать полуразвалившуюся деревеньку домов на двадцать-тридцать, половина из которых стоит заколоченными. Холодно. И это несмотря на то, что здесь тоже весна – но какие различия! Деревья еле-еле оделись подобием вялой листвы, под ногами что-то хлюпает, местами попадается какой-то мусор, в виде обломков инструментов, досок, дряни из каких-то древних вещичек, наверняка вытащенных с замшелого чердака. Люди. Опять все загадили. Интересно, дошла ли сюда Матушка, или побрезговала?
Нога впечаталась в грязь, провоцируя бурые брызги. Что ж, на черном их не видно. О, деревенька-то все же больше. За развалюхами, через пустое пространство, не засаженное ничем – даже травой – тянулся высокий неплохо сколоченный забор из острых кольев. Так-так… забавно. А вход у них где? Пришлось обойти – потому что – что поделать! Ему отнюдь не улыбалось ночевать в грязи, там, где сейчас копошилась пара неопределённого пола ребятишек, да выглядывала из окошка заросшая космами древняя старуха – как непривычно было видеть старость! Все же что во дворце ирра, что на заданиях, он имел дело с магами, сохранявшими молодость до последнего. Здесь же царствовала Смерть. Гнилостный запах пропитал все вокруг, заставляя осторожно дышать ртом и ускорять шаг.
Вот и околица, ворота – неожиданно чугунные, высокие, витые. Откуда такое богатство тут взялось? Что-то давно отмерзшее внутри встрепенулось, хищно облизываясь и склоняя голову. Быть может, задавленная веками рабства драконья сущность?
– Чаво надоть, чужак?
Из небольшой бойницы сбоку от ворот хищно блеснула жало арбалета. Однако… все интереснее и интереснее. Нежели не зря его инстинкт привел его сюда? Любопытные деревни на границе… А ведь с гор опасности им никогда ждать не стоило.
– Глаза разуй, придурок, и ворота открой, – рявкнул, добавляя в голос чуточку Силы.
С ними только так можно. А то впустят, а потом опоят, ограбят и выкинут прочь, хорошо, если живого.
– Перед тобой маг благородного дома, третий сын Главы Рода, деревня!
Пусть думают, что глупый богатенький хлыщ, посланный папочкой набираться ума подальше от крупных городов(иными словами – отправленный в ссылку), старается восстановить свою значимость в собственных же глазах. Зато нападать на родовитого мага не станут – знают, за тем, кто в Роду, весь Род и встанет коли что случись. Забавные все-таки у людишек обычаи.
– Прощеньица просим! Ваш блаа-ародие, счас усе будет!
Громко бахнула дверь а башне, раздался оглушающий топот сапог и, наконец, с надрывным скрипом створки поползли в разные стороны, открывая узкий проход. Проверив на всякий случай щит, Йер шагнул дальше, небрежно кивнув двум могучего вида бородатым мужикам в чем-то, похожем на плотную кольчугу. Оружие те держали – надо отдать им должное – привычно легко, почти небрежно, но двигались с завидной грацией. Очень неплохие воины для деревеньки в глуши, где и ста дворов нету.
– Не держите зла, с’ятельный! – поклонились почти уважительно, вот только глаза смотрят полупрезрительно, цепко и холодно.
Точно гончие.
– На первый раз ваша оплошность простительна, – цедит через губу, высокомерно кивая, – где тут у вас можно отдохнуть, поесть и развлечься? Я слишком утомился! Сбился с дороги, конь, гадина, пал, провалился в трясину, сам еле спасся!
На рожах так и читалось «могли бы тоже вслед за конем отправиться, с-сиятельный».
Но выдрессированы, промолчали.
– Да тут таверна одна у нас, недалече, пять дворов направо, на площади. Тама и переночевать, и отдохнуть можно, господине.
– У дядьки Барна развлеченьица под ваш вкус найдутся, – хохотнул другой, добавляя напарнику вполголоса, – у няго там Илярка не объезжана ещё, вот как раз красавчику и достанется… А я б и сам не отказался! Ну ниче, потом и мы опробуем!
Только слух алькона куда тоньше человеческого. Он слышал шепот людей в домах, детский плач, далекий лай псины, слышал, как тревожно перебирали копытами почуявшие его лошади, слышал, как орет песни пьянь на другой стороне деревни… Местные сплетни и шлюхи, впрочем, Йера волновали мало.
Десять шагов до ладного крыльца. Таверна – как на картинке, даже странно. Узорчатые наличники, сверкающие чистые стекла, легкие занавески, да и внутри – чинно да благовидно. Небольшие столики, стойка трактирщика, две девчушки, разносящие еду немногочисленным в это время посетителям.
Он сел, не глядя, за ближайший стол, крикнув:
– Хозяин, жратвы мне и побольше! Господин уставший с дороги!
Йер не собирался поднимать глаз, когда услышал робкие шаги подавальщицы. Увидел только руки – худые, тонкие, бледные, как-то слишком нервно сжатые. Услышал тихий уставший голосок, звучащий слишком уж обреченно:
– Что изволит светлейший господин? У нас осталась свежая картошка, жаренная, да мясо – говяжье, отбивное…
Он не вслушивался в слова. Не обращал больше внимания на посторонние звуки. Только резко вскинул голову, чувствуя, как дрожит отмершая душа, как бешено рычит внутри, рвясь, драконья половина сознания. Как трудно было удержать при себе когти и клыки, прикрыть светящиеся в полумраке глаза!
Мир закружился, задрожал, сошел с орбиты, оставляя его совершенно опустошенным и счастливым – настолько, что было страшно вздохнуть. Потому что на него смотрели испуганные светло-серые глаза худенькой темноволосой девушки в старом потрепанном платье, которые казались краше всего на свете. Потому, что это были глаза его судьбы, его Гардэ, его пары. Мать, в великой мудрости своей, сделала своему сыну самый драгоценный подарок на свете, вернув возможность любить.
Дракон ласково улыбнулся. Алькон хищно усмехнулся, не сводя глаз с девушки. Уж о том, чтобы ему ответили взаимностью, он позаботится. И в самом деле – недаром он сюда забрёл, ох недаром!
Теперь будет весело… непременно. Но, скорее всего, только ему.
* * *
Азгар
Медленно опускались, как в чашу, за горизонт дневные светила, уступая место мягко мерцающим лунам. Подкрадывалась на лапках тьма, укутывая мягким шелестом, шепотом, далекими звуками рыка ночных хищников, довольными повизгиваниями гончих.
Мужчина, стоящий у границы длинного моста над рекой усмехнулся, прикрыв глаза и жадно втягивая воздух. Никогда в жизни он не чувствовал себя так – обновленным, по-детски беззащитным, уставшим, разозленным и – до одури счастливым. Что ж, Кинъярэ снова сделал все по-своему. Наказал и наградил одновременно, оставляя – не впервые за прошедшие века – терпеть муки совести. Бледно-серые губы дрогнули в улыбке, которая, впрочем, пока не коснулась глаз. Засиял искристо-синим перстень на руке, указывая направление к его новому месту службы.
Вот и оказался на старости лет на побегушках… Хотя… Азгар встряхнул кистями рук, которые окутались нежно-сиреневыми языками пламени. До старости ему теперь далеко, как и всякому алькону. Алькону! Мог ли он вообще когда-нибудь подумать, что, после всех этих лет, после разочарований, предательств, унижения он встанет рядом с теми, кого когда-то предал, погнавшись за могуществом. Неисповедимы пути Смерти. Тогда он – наивный бахвалистый мальчишка, оказался недостоин её милости, Посвящения. А теперь – пройдя через такое безумие, которое он в молодости и помыслить себе не мог, вдруг – оказался достоин. Не только выжить, переродясь, но и пройти обряд в Храме, оказавшись посвященным Ему.
К нему пришла не Сестра Милосердная – кажется, у Великой богини случилось бурное воссоединение с семьей, а Карающий брат. И его обидные, но справедливые слова, и боль, ставшая наказанием и испытанием – были справедливы. Спина заныла от воспоминаний – сверкающе-вытатуированный на ней ворон не позволял забыться ни на миг. Его дар. Его проклятье. Его печать служения.
«Пока не искупишь всю боль, что причинил моим детям, пока не исправишь все ошибки, что ты совершил, все смерти, что случились по твоей вине, до тех пор ты будешь в моей власти. И не будет у тебя свободы воли – лишь свобода выполнять мои приказы, наречённый Азаррэ. Печать на твоей спине не позволит тебе сбиться с этого пути. А теперь иди – и слушай мой первый наказ. С завтрашнего дня ты приступишь к работе на посту смотрителя Темных гончих. Теперь они – твоя забота».
По татуировке пробежала волна жара, понуждая поторопиться.
Что ж, кто он такой, чтобы спорить с богами… Мужчина уже ступил на подвесной мост, когда позади послышались легкие поспешные шаги. Он обернулся, уже зная, кого там увидит, и не ошибся – Сайнар подошел быстро, чуть переводя дыхание. Сын… Под сердцем что-то екнуло, болезненно заныло то, что он мог бы назвать душой. Сейчас Сай, как никогда, походил на него самого – в далекую пору юности. Тот же упрямый взгляд – только вот горечи в нем куда больше, тень усталости на лице, гордая осанка, стиснутые зубы.
– Я пойду с тобой, – резко бросил сквозь зубы, зыркнув вспыхнувшими ярко-сиреневыми глазами.
– Решил за мной присмотреть? – склонил голову к плечу, забавляясь чужими яркими эмоциями.
Странные у них отношения. Злость мешалась с болезненной нежностью и заботой, ненависть уходила в прошлое, а вот доверие… его ещё надо было заслужить. Сайнар ему не доверял – но все равно переживал и пытался заботиться. И только теперь, сам став альконом, Азгар осознал, что ощущает сына совсем по-другому. Так близко к сердцу, что становится мучительно больно при мысли о потерие
– Ты же должен быть уже во дворце наместника в бывшем иррейне… сын. Ты так хотел этого. Почему ты здесь?
– Я отказался, – бесцветное.
– Что?!
Он изумлен, ошарашен, выбит из колеи. Что этот глупый мальчишка творит? Бросил страну в такое время!
– Среди нас есть достаточно опытные альконы, которые смогут с легкостью угомонить любые бунты. Сейчас все слишком напуганы и растеряны, отыскать и зачистить настоящих бунтовщиков будет легко. А я… – кривая улыбка, – устал. Может быть, позже, я смогу вернуться туда без отвращения, а пока… предпочту заняться чем-то другим, подальше от душных дворцовых стен. И Шэнне Кинъярэ, и Риаррэ полностью меня поддержали.
Риаррэ? Ах да, девчонка, с которой все началось. Трофей алькона, ставший чем-то гораздо большим… Каково это – быть чьей-то судьбой? Глупые мысли.
– Что ж, свою голову я тебе не приставлю. Так куда ты теперь?
– Я разве недостаточно понятно выразился? – мальчишка скалит клычки. – Естественно, с тобой.
– Естественно? Со мной? – теперь он уже не смог скрыть удивление, сделав шаг назад.
Река внизу отозвалась шумным плеском.
– Это не шутки, Сай. Они приняли тебя, как своего. Ты принадлежишь этому народу по праву рождения, а я – предатель, спасенный из милости. Никогда не мог понять, что у Кина в голове, но…
– А зря, – тихий смешок.
Сайнар прошел мимо него, устремляясь дальше по мосту.
– Всегда хотел познакомиться с гончими поближе… отец. А заодно пригляжу, чтобы они тебе ничего не отгрызли.
Не отгрызли. Ну надо же, благодетель! Азгар раздраженно покачал головой, уже осознавая, что легко не будет никому из них. Темно-коричневые плиты ложились под ногами, нарастали звуки – шелест, порыкивания, скрежет когтей… Когда-то давно он бы все отдал, чтобы заполучить себе темную гончую, считая их неким признаком статуса, престижа… Теперь оставалось надеяться только на защиту Карающего, но у богов обычно плохое чувство юмора. Это не очеловечившаяся Ттмара, которую до краев наполняла сила бывшего Владыки, и которая глаз с него не сводила. Эти предпочитают четыре лапы, хвост и хорошо если не кусь.
Сайнар, кажется, не беспокоился совершенно, уверенно спускаясь с небольшой лесенки, ведущей с моста на огромную площадку-арену, над которой нависали скальные уступы. Здесь кипела жизнь – раздавались рыки, поскуливания, визги. Мимо на всех лапах пробежала ватага щенков, на которых сердито рявкала позади, по всей видимости, мать.
Азгар на мгновение прикрыл глаза, а, когда распахнул, увидел перед собой высокую женщину в темно-синей тунике. Сверху незнакомка накинула теплый шерстяной плащ, а на руках были надеты жесткие кожаные перчатки. Она смотрела прямо спокойно, и от этой безмятежной, странной глубины чужих глаз стало вдруг неуютно и почти боязно.
– Мортэли, – Сайнар, словно очнувшись от морока, поклонился уважительно первым.
Мгновение поколебавшись, Азгар последовал за сыном.
– Мы прибыли для помощи к Смотрящему за питомником, – мужчина чуть коснулся изящных сильных пальцев, когда алькона сняла перчатки, и вздрогнул невольно – хорошо, что только внутренне, когда увидел, как изломаны и изранены её пальцы.
Женщина резко отдернула руки, посмотрев так, что он едва не отшатнулся.
«Хозяйка просит следовать пришлых за ней. Мы покажем вам ваши комнаты».
Голос? Но никто и рта не разомкнул, да и на женский он едва ли похож… Азгар резко обернулся, столкнувшись глазами с самой огромной гончей, которую он когда-либо видел – почти ему по грудь – с его-то немаленьким ростом.
– Какой красавец! – восхищенный шепот Сая. – Как тебя зовут? И почему твоя хозяйка не желает с нами общаться? – добавил уже шепотом, увидев, что алькона ушла далеко вперед, не следя, чтобы гости проследовали за ней.
«Не хочет. И упаси Смерть тебе попытаться донимать её вопросами, маленький Высший. Хотя… детей-то она любит. А вот слуге Карателя не поздоровится. Он чужак здесь».
Слышать это от псины… было неприятно, и Азгар быстро пошел вперед, нагоняя уходящую женщину. Внутри что-то ныло и рвалось вперед, ближе, так близко, как возможно, чтобы он только мог учуять её запах.
Неожиданно с губ сорвался низкий тоскливый рык, который заставил алькону резко повернуть голову. Внимательные светло-сиреневые глаза с тремя зрачками прошлись по нему, словно мысленно вертя в разные стороны и осматривая, ощупывая. Она подошла совсем близко – на расстояние дыхания, заставляя ощутить слабость и ломоту во всех конечностях. Узкая женская ладонь легла на груди – и вдруг все утихло, успокоилось, смирилось.
«Твой дракон… – низкий грудной голос обволакивал, заставляя терять связь с реальностью, – он просыпается, обращенный. Придется быть осторожнее»…
– Вы говорите? Это же вы сказали?!
Он дернулся, как юнец, сам не понимая – отчего. И почему его так невыносимо раздражает этот холод в светлых глазах, заставляет дергаться боль в чужой душе, скрытая под маской равнодушия.
Мелкий щенок, пробегавший мимо, нагло попытался его пометить, но был ловко отловлен за хвост, а, когда он выпрямился, женщина уже достигла входа в пещеры.
Что ж, надо полагать, что его первое служение будет преисполнено сюрпризов. В душе разгорался азарт и было отчего-то тепло-тепло.
Сайнар задумчиво посмотрел вслед отцу. Возможно, тот исцелится от прошлого куда быстрее, чем они все думали. А он сам? Обретет ли он здесь покой и нужен ли ему этот покой? Разве не желал он своей страны, своей власти по-прежнему, пусть и в глубине души? Готов ли он вернуться? Да. Но не сейчас… чуть позже… место наместника пограничных с айтири территорий будет ждать его столько, сколько понадобится. Слову Шэнне можно верить.
Молодой мужчина улыбнулся ярко-сиреневым лучам светил, чуть зажмурившись. Его настоящая жизнь только начинается и в ней будет место всему – и власти, и подвигам и… быть может, и любви тоже.
Эпилог
Счастье совершенно точно есть. Это лицо любимого напротив.
Из дневника Повелительницы Риаррэ
Рассыпаются жемчужины времени, тает, отсчитывая последние минуты, старая Эпоха, заканчивается срок рабства, разбиваются оковы. Альконы возвращаются домой, в возрождающуюся страну со всего мира. Они стремятся успеть на коронацию Шэнне и его избранницы.
Засверкал-засиял, рассыпаясь искрами, портал, оставляя на пороге комнаты высокую беловолосую молодую женщину, в чьих волосах ярко блестели две темно-лиловые пряди и её черноволосую смешливую спутницу.
– Вы долго, – сидящая у стола алькона порывисто поднялась им навстречу, блеснув золотом глаз.
– Тайла, не начинай! – отмахнулась, фыркая, гончая. – Я её только успокоила, не порти мою работу! Не каждый день у нас повелительницами становятся!
– Прекратите обе, – беззлобно пробормотала Риаррэ, стараясь сдержать смех.
Не так уж сильно она переживала, право слово. Разве что… совсем чуть-чуть. И вовсе не так, как они предполагали. Она не боялась ответственности – но подспудно понимала, что учиться придется ещё очень многому и очень долго. Правительница имеет куда больше обязанностей, чем простая алькона, особенно, учитывая то, что сейчас происходит в мире. Жаль, что Дьергрэ ушел, как и Сайнар, но она их понимала – а потому не стала останавливать. Мятущиеся души, в которых нет покоя, лишь ещё больше измучатся здесь, а вот там, в заоблачных далях… у них, возможно, будет свой шанс на счастье.
Тихо застучали в окно ветки серебристых деревьев – на улице бушевал ветер – дыхание Астальти, уже и листья распускаться начали. На душе было, несмотря на весь предстоящий титанический труд и многочисленные трудности, ожидающие в будущем, тихо. Там, свернувшись клубочком, царствовало счастье, и счастье это теперь было столь велико и всеобъемлюще, что стоило бы сообщить о нем и Кину…
– Есть ли ещё жизнь в этой светлой голове, Ярааа? – крикнули прямо в ухо, тут же получив хвостом.
– Мара, сейчас отправлю тебя вход сторожить!
Гончая лишь звонко рассмеялась, вертя на руке изящный серебристый браслет – и не будь она Благословенной – Йаррэ точно знала, кто его ей подарил. Похоже, у бывшего Владыки действительно исключительно серьезные намерения.
Тайла же была, как и всегда, строга и серьезна. Темные глаза смотрели задумчиво и внимательно – но какие вопросы мучали скрытную алькону, Йаррэ давно уже перестала пытаться выяснить. Захочет – сама расскажет. Нет – это её личное дело. У всех есть тайны, которые они хотели бы оставить при себе. У них всех есть прошлое, которому лучше бы не быть, и ворошить его лишний раз… не стоит.
– Я бы хотела, чтобы вы обе сегодня стояли за моим троном, – сказала негромко, внимательно смотря на тех двоих, кто поддерживал её в трудные минуты и помогал даже тогда, когда она не просила. Именно это и называется настоящей дружбой.
Она полностью осознавала последствия своей просьбы, но… пришла пора формировать свой собственный близкий круг доверенных лиц. Это сейчас альконы растеряны, раздавлены прошлым, но, благодаря помощи Матери, да и свойствам собственной натуры, они оправятся быстро, очень быстро… вот тогда и начнут разворачиваться настоящие интриги. Главное – успеть, до этого время ещё есть.
– Ты действительно этого хочешь?
Две пары глаз уставились с неусыпным вниманием, а потом Тайла вдруг поднялась одним слитным движением и опустилась на одно колено.
– Я буду счастлива служить вам, моя госпожа! – усмехнулась уголком рта, склонив голову, и неожиданно продолжила. – Ты стала для меня дорогим, драгоценным альконом, Риаррэ. Я горжусь тем, что ты оказываешь мне такое доверие, и никогда тебя не подведу.
Глаза предательски защипало, даже нос зачесался – все от переизбытка чувств. Она ведь не сделала ничего особенного. Да, конечно подобное отношение почетно, ввести девушек в круг правящей элиты наравне с Высшими альконами, но это работа… много нудной, тяжелой и порой даже весьма опасной работы – и над собой, и над другими.
– Ты не понимаешь пока, какой это дар для нас, – тихо сказала Ттмара, просто крепко её обнимая. Тайлу они поднимали уже вместе, сбиваясь в одну стайку растроганных девиц, которая, впрочем, быстро распалась на три части.
– Тогда я вдвойне рада, что угадала с даром для вас, – улыбнулась.
Пальцы коснулись свадебного браслета, поглаживая проявившуюся брачную роспись. Думала ли она сама, что из запуганной, озлобленной до истеричности девчонки, вырастит в дракона и правительницу? Что обретет свое счастье – жестокое, своенравное, коварное, заботливое – и бесконечно, беззаветно любимое?
Огромный тронный зал встречал их блеском огней, сияющими блестящими витражами, знакомой теплотой родного Города, который тоже неустанно радовался происходящему, и, конечно, целой беловолосой ордой альконов. Два больших трона с черно-серебристой обивкой и с инкрустированными в изголовье двумя драгоценными темно-фиолетовыми камнями, в которых пульсировала магия, притягивали взгляд также, как и три трона чуть поменьше, стоящие немного поодаль. Возле них уже стояли Кариньяр, Гирьен и донельзя смущенная Истра, прячущая взгляд и явно до сих пор чувствующая себя неуютно среди высокородных, как она уважительно называла всех альконов. Оставалось надеяться, что с этим недостатком возлюбленной Гирьен либо смириться (что вряд ли, зная его натуру), либо попытается её перевоспитать (чем, судя по всему, он и занимается).
Нет, им не нужно было идти по ковровой дорожке через весь зал, о чем она когда-то читала в далеком детстве в фантастических романах. Они втроем вышли прямо из-за тронов, встав у левого, тогда как правый был предназначен для будущего Повелителя.
Она не сразу обратила внимание на то, что в зале мгновенно воцарилась тишина – словно прочитали заклятье молчания.
Кинъярэ возник рядом спустя удар сердце, шагнув к тронам прямо из воронки серебристых искр. Черно-белые одежды, длинная подвеска на ухе, раскосые глаза блестят особенно ярко, а от самой фигуры буквально волнами расходится сила, заставляя склониться перед её обладателем.
Сердце забилось заполошно в горле, когда лиловые глаза обласкали с ног до головы, закутывая в теплый безопасный кокон. И – неслыханное для альконов дело – он склонился при всех, касаясь губами кончиков её пальцев на правой руке, а шаловливый язык в это время лизнул внутреннюю сторону запястья, заставляя участиться дыхание. Резко отшагнув назад, она натолкнулась на искрящийся весельем взгляд Кариньяра, который, впрочем, через мгновенье тоже налился сверкающей мощной силой, притягивая внимание. Бывший Владыка смотрел жадно, внимательно, словно что-то приказывая этим взглядом своей спутнице – и Ттмара не отводила от него взгляд, кажется, забывая, где они находятся, пока Тайла не пихнула её локтем.
Уголки губ Кина задрожали от скрываемой улыбки.
Медленно, очень медленно алькон подошел к краю возвышения, на котором они стояли, поворачиваясь лицом к морю подданных внизу. На миг сердце екнуло, заныло протяжно от волнения, тут же восстанавливая свой ритм.
– Рад приветствовать вас всех, мои братья и сестры по магии и духу в этот великий день! – лицо Кинъярэ словно осветилось изнутри, глубокий голос налился силой, гипнотизируя, заставляя вслушиваться в каждое сказанное слово. – Я не буду утруждать вас длинными речами… в них нет смысла. Хочу сказать лишь одно – наше рабство окончено и никогда больше не повторится! Мы позаботимся о том, чтобы никто из наших родичей не остался неотмщенным. Чтобы все живые смогли жить дальше без памяти о перенесенной боли. Чтобы наши женщины научились улыбаться, – он поклонился замершим посредине толпы немногочисленным (по меркам прежнего количества) альконам. Я обещаю вам, мой народ, – больше никто не посмеет вас тронуть! Карающий готов встать на нашу защиту, ибо равновесие уже было нарушено! Больше ни алайтри-айтири, ни людские маги не получат ни власти, ни воли над нами!
Голос взывал к самым потаенным мечтам, успокаивал, убаюкивал, давал возможность укутаться в себя, отбрасывая все страхи. Голос имел такую неизъяснимую власть, что альконы слушали его, как заворожённые. И только те, кто входил в Совет, понимающе улыбались. Первый алькон мягко показывал свою силу и власть, утверждая сразу же незыблемые позиции, успокаивая непокорных.
– Я хотел бы попросить прощения за свой род перед всеми вами, – голос упал до шепота. Мужчина поклонился – низко, до пола, смотря прямо и внимательно, – за то, что мы вообще допустили эту позорную капитуляцию. За то, что не смогли предусмотреть. И я хочу поблагодарить тех, без кого бы не было нашей нынешней победы…
Сердце застучало, разгоняя кровь, вспыхнули щеки. Рядом чему-то усмехнулся, склонив голову, Кейнарэ.
– Я хочу поблагодарить вначале тех, кто – по тем или иным причинам – сейчас не присутствует в этом зале. Их награда найдет их позже. Это Сайнарэ Ольдеор – и я благодарен за то, что он нашел в себе смелость принять нашу сторону и победить нашего проклятого врага. Это Азгар Ольдеор – он был предателем, был врагом, оступившимся и таким же преданным собственным народом, но нашел в себе силы не отвернуться от нас, рискнув своей жизнью в последнем бою, – надо же, он не забыл об Азгаре… Все же Кин бывает удивительно честным – особенно, когда ему это выгодно… – Это Дьергрэ Дальран, который поддерживал меня и помогал мне долгие годы, и в чьей преданности я никогда бы не усомнился. Без него не было бы многих и многих из нас.
– Это Кейнарэ Наэглит, мой друг и первый Советник…
Кейнар сделал шаг вперед, собираясь поклониться, но Кинъярэ не дал – два шага – и он крепко обнимает ошарашенного друга перед всеми.
– За твой неоценимый вклад в победу и верность своему долгу и нашему народу, я, Шэннэ Кинъярэ Амондо, отдаю под руку твою земли восточнее столицы вплоть до границ скальных и возвращаю все титулы и регалии, мортэ Востока. Будь мудр, Первый Советник!
Глаза в глаза. Борьба? Признание? Но, когда Кейнар шагнул назад, он улыбался – легко и светло. Впрочем, стать одним из Четырех наместников – великая честь.
Кинъярэ говорил долго – он не забыл никого из тех, кто помогал им в последние месяцы – ни Гирьена и Истру, ни других Высших, ни отца и Ттмару, ни Тайлу и даже помогавших им айтири…
– И, наконец, последняя – кого я хочу поблагодарить – но не последняя по значимости… – мужчина обернулся к ней, и в этот момент не было на свете ничего прекраснее разгоравшегося в лилово-темных глазах пламени, – моя супруга, моя Гардэ и моя душа – та, без кого не было бы уже ни меня, ни моего брата и отца. Та, кто не побоялась подарить мне свое сердце и отдать свою преданность – Риаррэ Лайгрэ Амондо из рода Истиль.
Она шагнула вперед – и была подхвачена сильными мужскими руками. Ладонь в ладони – тонет, как и она в его глазах, и больше нет ни зала, ни других альконов, тает волнение, оставляя лишь всепоглощающую нежность к этому невероятному мужчине, её дракону, её мужу.
Как сквозь пелену она слышит негромкие слова:
– У меня нет награды, достойной такой души, но я вверяю тебе свою жизнь и смерть, – слаженный вздох удивления в зале, – ты станешь Повелительницей альконов и встанешь рядом со мной. Ты защитишь мою спину…
Он сплетает их руки – и брачные узоры проявляются, вспыхивая магическим пламенем.
– Я люблю тебя, – Йаррэ шепчет, судорожно сглатывая, – я люблю тебя больше жизни, сильнее смерти! Я клянусь всегда защищать твою спину и покой нашей страны!
Вокруг бушует магия – чистая, первородная.
Она видит венец в его руке – тонкий ободок, выполненный в виде переплетенных лилий.
– Возьми его и надень на себя сама. Так же сделаю и я. Это знак того, что мы осознаем ту ответственность, которую сами на себя возлагаем.
Осознавала ли она это в полной мере? Пока ещё нет. Все, что было в этом мире сейчас – это пылающие глаза с четырьмя узкими зрачками и прозрачные черные крылья дракона, укутывающие её, отгораживающие от всего мира.
Она подхватила венец, удерживая его чуть дрогнувшими руками, и медленно, затаив дыхание, опустила на голову, видя, как то же самое делает напротив неё Кинъярэ. Статуя Карающего над тронами налилась ослепительно белым. Тяжело взмахнули каменные крылья. Жесткие губы сдвинулись в одобряющей усмешке и показалось, что рядом зазвучал, звеня, голос Феарена, Первого из Первых, сына Смерти:
– Благословляем вас, правители и повелители серебряной Моррэтаэ! Меч Карающего да пребудет с вами…
Недвусмысленно древний бог давал понять, кто именно встанет, случись что, на защиту Шэнне и его семьи.
Обруч сжал голову, на миг нагревшись, и засветился, подтверждая, что коронация состоялась.
Когти Кина обхватили бережно затылок, притягивая ближе – и хищные губы впились жадно в её, вторая ладонь переползла на талию, под тихий гул толпы, и он притянул её голову к себе на плечо, крепко обнимая. Сердце мужа билось ровно и спокойно, а хвост осторожно заполз под платье, поглаживая ногу.
