Текст книги "Драгоценность черного дракона (СИ)"
Автор книги: Мария Вельская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
Сила альконов смешалась, вливаясь потоками в древний камень, проходя через их сердца, разрушая оковы, рассыпаясь серебристой пылью и осела на стенах. Сила вела их, сила пела им, сила желала порой подчинить их, причиняя боль, но ни один не произнес ни слова. Теперь она понимала многое, чего не осознавала раньше. Суть их силы. Сердце их магии и служения. Заблестели лезвия от-ха, которые вызвали другие альконы. Голова чуть кружилась, но это было мелочью, по сравнению с тем, что они делали. Что должны были сделать, сплетая нити божественной магии с силой алтаря и своей собственной.
Где-то далеко громыхал гром и сверкали ярко-синие молнии, разряжаясь фиолетовыми вспышками. Эти молнии били прямо в ставший прозрачным купол храма, становясь его магией, его кровеносными артериями, перенося энергию бушующей стихии прямо к средоточию магии Смерти. Никогда она не думала и предполагать не могла, что будет участвовать в чем-то настолько масштабном. Бесполезная… Не стоило так о себе думать.
Удар – и нагрузка резко возросла, буквально обжигая силой. Поток магии чуть не снес её, окутывая удушающем ароматом миндаля и хвои. Словно ладонь Смерти коснулась каждого, мелькнули полы длинного плаща, сверкнули глаза из-под тени капюшона. Один из пришедших альконов лежал на полу без сознания – бледный, с посиневшими губами и сведенными в судорогам пальцами, сжимающими оружие. Был ли он мертв или ей показалось – Йаррэ старалась не думать. Некогда отвлекаться. Каринъярэ рядом скрипнул зубами, стискивая вылезшие клыки. По пальцам алькона бежала драконья чешуя, сам он почти посерел от усталости, но не сдавался, продолжая выплетать сеть для захватчиков. Заклятие, в которое вложено столько их сил…
Ноги задрожали и пришлось прокусить губу до крови, чтобы хоть немного привести себя в чувство.
– Осталось чуть… – усталый шепот.
– Мать помоги…
Шипение. Ругань. Тихий вскрик. Перед глазами замелькали черные круги, а на полу прибавилось бессознательных – лучше быть оптимистом – тел. Они не справятся, не удержат, круг неполон. Неужто все зря?!
Кажется, она сама стала тихо съезжать по стене вниз. Кажется, её пытались вздернуть за шкирку и даже привести в чувство оплеухой, но неожиданный поток сильной, свежей энергии, пусть и чуть инородной, прошивший тело насквозь, стал неожиданностью, хоть и весьма приятной.
– Тише, thaelle, к Великой Матери тебе отправляться ещё рано, – щеку обдало луговой свежестью. Голова раскалывалась, и она никак не могла вспомнить, что именно ей напоминает этот аромат.
Главное, что появились силы завершить заклятие. И, похоже, не у нее одной. Их осталось пятеро – и позади четверых альконов встали ещё четверо незнакомцев в темно-серых плащах.
Нужно действовать, пока их силы и возможность держаться на подкашивающихся ногах не иссякли. Несколько жизней – ничто перед возможностью сохранить целый народ, но как быть, если они и есть залог его возрождения? Задача становилась определенно сложнее.
Грохот ударов. Рев атакующих воинов. Дрожь стен. Ярость, смешанная с ненавистью и отчаянье, приправленное последней решимостью. Откуда здесь появилась тонкая пленка экрана, словно наяву демонстрирующего далекое сражение?
Бело-серые стены крепости, тонкий дрожащий под ударами врага щит. Атаки магией жизни и редкий град копий или жбанов кипящего масла со стороны защитниц. Даже полному бездарю в стратегическом искусстве было ясно, что защитники долго не продержатся. Слишком истощены их силы, слишком неравны изначально. Тонкие тростинки, бледные тени самих себя. Впервые она видела других женщин-альконов, кроме Таи, но едва это осознавала. Крики перерастали в отчаянный вой, гудение купола становилось все сильнее и сильнее, по нему уже ползли трещины. Но она не видела своих собственных рук, окруженных бледно-серым сиянием, которое все впитывалось и впитывалось в алтарь.
Резкие черты лица. Чуть раскосые, дикие глаза, сжатая линия губ. Косы, змеями ползущие на ветру. Раненные, ободранные, еле держащиеся на ногах – они не были сломленными жертвами. Кем угодно, но не ими. Жаль, что не вышло оставить с ними хотя бы одного мужчину – тех освободить так и не удавалось, они лишь гибли от неумелых попыток снять браслеты подчинения.
– Пусть они выстоят, – шевельнулись пересохшие губы.
Она видела лица окружавших её мужчин – они гордились женщинами своего рода и всю силу до последней капли жизни отдавали, чтобы их защитить. Снова обдало грозовой свежестью. Запахло остро хвоей и асфоделью, и на алтаре вспыхнул, змеясь разрядами, шар-сфера, сотканный из энергий. Странно, но, казалось, что в нем просвечивали нити изумрудно-зеленой магии жизни.
Ноги подкосились, во рту чувствовался солоноватый привкус крови, но она не упала – подхватили, поднимая на руки.
– Все, все. Молодец. Вы справились, – шепнул на ухо переливчато-звонкий голос.
Только теперь, откинувшись головой на подставленное плечо, она поняла, кто это. Шаелран. Один из друзей дара Иаррина, супруга Матери. Айтири пришли к ним на помощь, все четверо. Как они нашли Храм? Как тот их пропустил? Как они успели так вовремя?
Вопросов была, наверное, целая тысяча, но вот сил их задавать…
С серыми лицами сползли на пол остальные альконы, тут же подхваченные тремя оставшимися айтири – Леассан, Томилан, Диэльран. Все в сборе.
– Воды… или травяного настоя, – шевельнулись губы владыки Кариньяра.
Послышался топот ног – кажется, это ка-али бросилась назад на лестницу к оставленным специально для такого случая запасам.
Какой-то момент времени словно выпал из сознания. Йаррэ пришла в себя от острого запаха лайми – кисло-сладкого бодрящего фрукта, смешанного с мятой и другими травами. Настой попал прямо в горло, заставив закашляться.
Такой же кашель послышался ещё с нескольких сторон. Кейнар (видимо, как наименее пострадавший), айтири и Истра ухаживали за землисто-серыми альконами, которые безропотно глотали все, что им давали, поспешно подпитываясь от поднесенных амулетов – увы, но во время ритуала их использовать было запрещено.
– Думал, уже на свидание с Госпожой отправлюсь – прохрипел остролицый алькон со шрамом на лице, осторожно садясь по стенке.
Сама Яра чувствовала себя на удивление неплохо. С чего бы? Под сердцем кольнуло – и сквозь рубашку прорвался сиреневый отблеск. Сердце… вот, что помогло ей участвовать и выжить в сложнейшем ритуале наравне в Высшими. Сердце Города, сердце Иррилима. Откровенно говоря – без него она пока что до их уровня вряд ли бы дотянула.
Благодарно улыбнулась поддерживающему её айтири и тихо спросила, не надеясь на ответ:
– У нас получилось?
– Да, – ответил ей сам бывший владыка.
Он уже был на ногах, хоть и чуть облокотился о бурлящий силой алтарь.
– Смотри, – кивок в сторону дрожащего экрана.
Тот так и остался висеть над алтарем, ей не привиделось. Вот только картина разительно изменилась. Защитницы, выбравшись из-за стен, добивали нападавших. Многотысячной армии словно бы и не существовало. Будто неведомая сила буквально размазала большую часть по поверхности земли ровным слоем, а вторую – задушила, напугав до смерти. Немногие выжившие, наверное, об этом уже пожалели, потому что озверевшие альконы жалости не ведали. Но она не отводила глаз. Смотрела, понимая, что, будь она на их месте – поступила бы также. Тех, кто пришел воевать с горсткой измученных женщин, было не жаль.
– Пожалуй, кому-то стоит отправиться и присмотреть за ними – услышала собственный голос как будто со стороны.
– Полагаю, ты совершенно права. Пусть это наша первая победа, но расслабляться не стоит, – вкрадчиво-мягкий голос Каринъярэ помог собраться с силами. – Истарэ, Дайнарэ, полагаю, вам стоит отправиться в Дальхом и помочь нашим ириссэ, как только вы придете в себя.
Двое альконов, до этого неверяще осматривающих свободные от браслетов подчинения запястья, молчаливо склонили головы.
– Это все, безусловно, замечательно, – раздался спокойный, но весьма прохладный голос Кея, – но нас по-прежнему жалкая горстка, из столицы иррейна новостей нет, а в нашем священном Храме откуда-то появились айтири, – побратимы Иаррина, занявшие позицию у дальней от алтаря стены, кроме Шаэла, который был у неё за спиной, смотрели скорее снисходительно, как на разыгравшегося ребенка.
Страшно представить, насколько они старше большинства собравшихся.
– Полагаю, все это решаемо. Не время затевать распри, да и не место, – резко оборвал его Гирьен. – давайте покинем Храм, мортэли и айтэри. Этот разговор нам лучше вести внизу. И, что-то мне подсказывает, кое-кто из присутствующих знает наших гостей гораздо лучше, чем хочет показать…
Ах наблюдательный поганец! Но поговорить им всем, наконец, пожалуй, действительно стоит. Только сначала отдохнуть… Как бы Яра не относилась к происходящему, истощенная она ничем не поможем тем, кто остался в иррейне.
***
Интерлюдия 7. Старый враг.
Мы прорвемся, мой повелитель…
Обрывок разговора времен Последней войны
Алые отсветы плясали на камнях, отражались в остекленевших глазах алькона и на темной мантии его мучителя, задумчиво облизывающего пальцы – словно он попробовал изысканное лакомство. Казалось, свет багровой, зловещей луны пропитал комнату насквозь, вызывая ощущение удушья. Сайнар вздрогнул, чуть не споткнувшись и слепо замерев, потому что эта давящая сила буквально сбивала с ног, не давая сосредоточиться. Кажется, Азгар чувствовал нечто похожее – или во сто крат худшее. Ирр захрипел, хватаясь за горло, упал на колени, бессильно царапая руками кожу и силясь что-то сказать.
– Как глупо…
Вкрадчивый голос разнесся эхом. Тень в мантии подняла голову, откидывая густую, темную копну волос на спину. Ярко блеснули темно-синие, сумасшедшие глаза с вытянутыми зрачками. По его пальцам ползла бледная чешуя, забираясь вверх, к лицу, и придавая лицу ещё более гротескное выражение. Он совершенно безумен. Он даже не понимает толком, что творит – или понимает слишком отчетливо? Сайнару казалось, что он даже думать стал медленнее – то ли вследствие шока от происходящего, то ли от того, что чувствовал себя мухой завязшей в янтаре.
Не растерялся только один Йер. Рык, бросок, удар – и фигура в мантии отлетает к стене, скребя ногтями.
– Ах ты!
Тихий шепоток, незнакомые звуки – и Йер, стискивая зубы, падает навзничь, успевая ещё свернуться компактным клубком. Сила уже не просто давит – буквально расплющивает, размазывает, разъедает мозг, заставляя подчиниться тихому шепоту:
– Ты мой. Вы все мои. Куклы. Игрушки. Рабы. У тебя нет воли. Нет желания сопротивляться. Нет чувств. Ты лишь пустая послушная оболочка… Иди ко мне. Прими свой ошейник, щенок. Я немного недооценил тебя… Но это уже неважно.
Тело двигается, дергаясь, словно он и правда кукла-марионетка. Тело падает на колени, ударяясь об пол, и униженно ползет, а разум бьется, рыча от ненависти, в клетке. Вот жесткая ладонь хватает за подбородок, резко приподнимая, вот она закрывает ладонью рот, осматривая, как жеребца в загоне, доставая из-за пазухи тонкий ободок. Лучше умереть, чем стать снова рабом! Он ещё успеет остановить сердце, он сможет!
Резкий удар отшвыривает Сая в сторону. Он слабо трепыхается, пытаясь сбросить дурман, и не может отвести глаз от двух схватившихся в алом свете фигур. Ирр… Азгар дрался безыскусно, грубо, но напористо и умело, нанося достаточно неожиданные и, порой, даже подлые удары, магией и стилетом. Его противник… на мгновение запрокинутое бледно-серое лицо с тонкой чешуей показалось прямо в луче луны, заставив яростно зарычать. Похоже?! Он ещё гадал, кого напоминает мерзавец, прячущийся за троном? Он ещё гадал, как и кто сумел втереться в доверие к параноику-Азгару? Ещё бы он не сумел… Ещё бы…
Голова кружилась, но руки и ноги уже повиновались, хоть и с трудом. Крик – отчаянный, пронзающий пространство, словно смел все преграды, все запоры, все дурманы, ввинчиваясь в голову и заставляя вскочить, опираясь о стену.
Он потерял из виду Йера, списал его со счета – и рано. Алькон стоял у самого алтаря, держа в руке тот самый кинжал, которым был пронзен его Повелитель. Больше не было безумства – его черты словно разгладились, смягчились, и только разноцветные глаза пылали ясными огнями. Он атаковал противника со спины, нанося ему странные, едва заметные царапины, взвинчивая темп настолько, что его фигура словно расплывалась в тенях. Саю стало казаться, что кружится не алькон по комнате – кружит сама комната, кружит вокруг него в танце тьма, шипят искры. Или это кружилась голова? Он вздрогнул, прижавшись спиной к двери и клыками кусая губы. Он сможет. Он выживет. Он ненавидел это существо у алтаря всем сердцем, но и руки на него поднять не мог. Кровь не водица, особенно – родная, такая близкая. Хоть и хочется смотреть, как она стекает жадно с алтаря, впитываясь в чудовищно древние камни.
Руки ломило от усталости, юный дракон внутри раздраженно ворочался, – ему было негде разгуляться. Йер продолжал свой дикий, диковинный танец, и было совершенно незаметно, чтобы он уставал. Секунды складывались в минуты, минуты в… Сайнар не знал, сколько времени прошло. Он вообще мало что осознавал в данный момент. Миг – и тени у алтаря резко сгустились. Снова это возбуждающая дрожь по всему телу, холод и тлен, смешанный с запахом асфодели, в котором хочется купаться. Ещё недавно мертвое дело поднялось рывком, резко бросая себя вперед и сбивая противника на пол. Когти вошли под ребра, как нож в масло. В это мгновение не было на лице Верховного алькона ничего привлекательного. Это был зверь. Зверь, почуявший долгожданную пролитую кровь. Тварь, готовая драть горло обидчику до последнего, а там – как повернется.
Дьергрэ отступил в сторону тихонько беззвучно смеясь, и в побелевшем лице с синеватыми жилками было что-то такое, отчего хотело метнуться куда угодно – хоть в окно, только бы этот взгляд не остановился на тебе самом.
– Тварь такая!
Раздраженный рык, крик – и Кинъярэ относит резко в сторону. Безумно смеется его противник, медленно поднимаясь – его раны регенерируют с бешеной скоростью, хоть он и потерял достаточно крови. Кажется, он уже вовсе утратил человеческий вид, готовый разорвать любого в клочья. Кажется, он сам начал сползать на пол, чувствуя что-то противно-холодное в боку. Прижатая к одежде ладонь окрасилась кровью, вызвав едва слышный стон.
Наверное, так хищники нападают на более слабую добычу. Их противник развернулся и, зашипев, отчего в пустых бездонных глазах вспыхнул вертикальный зрачок, бросился на Сайнара. Он не успевал увернуться. Уйти в сторону. Да даже просто пригнуться – и то не было сил. Как будто все вытянуло, как будто его размазали, растоптали, сломали за эту сумасшедшую схватку. Сайнар прикрыл глаза – смотреть на собственную смерть все равно страшно. Миг тянулся за мигом, но не происходило ничего – только оглушающая, звенящая тишина, придавливающая к полу. На него навалилась сверху какая-то тяжесть, донесся исполненный муки стон – и глаза резко распахнулись, выхватывая детали. Незначительные, но такие важные.
Мужчина, закрывший его собой, еле дышал. Его рука все ещё сжимала горло врага, а вторая – пыталась вытащить из живота чужие когти вместе с клинком. Лицо исказилось в мучительной гримасе, кривились губы, на лбу выступил пот. И все-таки – серо-стальные глаза смотрели спокойно и почти умиротворенно – как будто он, наконец, вошел в согласие сам с собой. Азгар. Ирр. Его отец. Он закрыл его собой. Не обладая реакцией альконов, но, находясь к сыну ближе всего, это единственное, что он успел сделать.
Сайнар ещё не до конца осознал происходящее, а на сердце уже словно легла надгробная могильная плита. Он же… он же ненавидел его…
– Как же… как же так… – шепнули губы.
Как так может быть?!
Шипение, ругань, скрежет.
– Его нужно перетащить на алтарь, – глухой голос Йера, – этот ещё жив, да и малыш-нэкро, хоть ему и досталось.
– Если мы вытащим когти этой твари из живота Азгара, он тут же сдохнет, – усталый хриплый шепот Шэннэ.
– И что? – искреннее удивление словно стряхнула с него паутину оцепенения.
– Нет, – собственный голос противно дрожал, – нет… отец…
– Как мало нужно было, чтобы ты так назвал меня, leylo…
Лильен. Белый цветок смерти, родич лилии.
В сердце что-то натужно рвалось, но глаза оставались сухими.
– Мы не можем их так оставить, нэкро досталось от воздействия это ублюдка, – неласковый пинок чужого тела.
– Осторожнее, Йер. Он ещё не умер, и это кстати, зачем нам труп сейчас? Он должен умереть на алтаре.
– Как?..
Имел ли он в виду, как ожил Кинъярэ, или какой ритуал они задумали провести сейчас? Или же все это относилось к ситуации в целом?
– Я задумал все это давно, – бледное узкое лицо с кровавыми разводами появилось в поле зрения.
Кинъярэ Амондо выглядел уже значительно бодрее.
– Понимаешь ли, наш враг был слишком хитер и неуловим. Долгие сотни лет я не мог даже напасть на его след, а ведь был так близко, – драконьи глаза горели злым пламенем. Единственное, что я понял – к моей особе он испытывает весьма трепетные чувства. Кто я такой, чтобы отказывать в столь страстном стремлении, – недобрый оскал, – ловля на живца казалась мне разумным решением, но следовало подстраховаться. У нас особые отношения со Смертью, как ты понимаешь…
Алькон присел рядом с ним, но смотрел в лицо прикрывшему глаза Азгару, словно говорил и для него тоже, что-то осторожно делая.
– Я могу умереть по собственной воле – и вернуться назад, но лишь тогда, когда меня держит якорь, что крепче любых цепей, – вдруг искаженное лицо озарила почти светлая, почти безмятежная улыбка. – Моя ataly… она держала меня крепче любых цепей в небытии, а Матери хватило сил затворить свои врата, не пуская меня. И, когда пришел час, мой дух вернулся обратно в тело. Йер же начертил для меня мишень, взывая к чувству мести…
– То есть он?..
– Да, не просто так устраивал здесь ритуальные танцы. А вполне с определенной целью.
Хлюп. Хруст чьих-то гостей и негромкое:
– Все, я его вытащил, а рану пока заморозил, но клинок дрянной, шансов маловато. Тащи тело на алтарь.
– А отец… ирр?..
– Какое же ты ещё дитя… – на лице старшего алькона – горечь, смешанная с усталостью и беззлобной насмешкой.
Тяжелая ладонь ложится на лоб, тело Азгара сдвигают с него в сторону.
– Ты хорошо помог нам, Сайнар, а теперь – спи.
И наваливается мягкая тьма, укрывая со всех сторон.
В темной комнате мгновение стоит вязкая тишина. Только обмякшее тело преступника с тихим шелестом ложится на древний камень.
Где-то вдалеке слышится раскат грома и сухой треск молнии. Иногда для того, чтобы принять важное решение, хватает нескольких мгновений. Или два удара сердца. Мужчина склонился над тяжело дышащим ирром. Вспыхнули три вертикальных зрачка, налились лиловым светом глаза.
– Не ожидал от тебя.
Раненный скривил рот. Тонкой струйкой потекла кровь.
– Тебе осталось недолго, я чувствую, да и ты сам понимаешь. Но ты спас не только сына, Азгар – наше будущее. Этим ты искупил свое предательство. Да, – взгляд на алтарь – мне ли не знать силу родной крови… своему брату, тем более – старшему, ты не повиноваться просто не мог, а он неплохо тебя окрутил, играя на чувстве зависти и неприязни к нам, не так ли?
Глаза в глаза.
«Все так, – сухо шевелятся губы, – «добей уже, Киннэ, – он не видит, как вздрагивает алькон от старого прозвища, как хмурится, потирая ложбинку между бровями. – Все, что я хочу – покоя, даже если я его и не заслужил».
– Покоя?
Бледное лицо Кинъярэ напоминает невыразительную маску. Мужчина чуть качает головой, склоняясь ближе к умирающему.
– Нет, Азгар, покоя ты не заслужил. Хочешь сбежать на тот свет от всех проблем, бросив нас разгребать все то дерьмо, которое ты создал собственными руками? Боюсь, не выйдет. Руки! Йер!
Недовольно шипя, младший алькон, бья хвостом по ногам, спускается с возвышения у алтаря, хватая руки Азгара и фиксируя их на весу.
– А решением Владыки, помнится, вы были недовольны… Смерть не примет его!
– Не рычи, Йер, – отрезал жестко, – это только мое решение и оно не подлежит обсуждению. В тебе говорит твое безумие.
Разноцветные глаза бешено сверкнули, но мужчина промолчал. Осторожно провел когтями вдоль тонких синеватых прожилок-вен, вскрывая их одним ударом.
– Свою кровь не дам.
– И не нужно, кровь, отданная с ненавистью, его добьет.
– Как вы можете!..
Фиалковые глаза зло сощурились. Тварь напружинилась, готовая кинуться даже на своего, буде помешает тому, что он задумал. Драконы Смерти – большие собственники, настолько, что даже сама Смерть с трудом может вырвать из их когтей желанную добычу. Повезет тому, кто попадает в поле их интереса – он будет жить до тех пор, пока этот интерес не пропадет, а, возможно, даже после. Вот только… иногда от такого внимания хочется скорее сдохнуть. Увы. У бывшего ирра такой возможности не было. Он лишь глухо застонал, сверкнув бешеным взглядом из-под ресниц.
Кинъярэ резко выкинул правую руку вперед, сжимая горло Младшего.
– Мне перечиш-шь? – вертикальные щели зрачков пылали от переполнявшей его силы, пробежала по скулам черная чешуя, показывая степень чужой ярости.
– Нет-рррр-фрррр, – отозвались недовольно.
Йер поджал хвост, склоняя голову, дернул покорно кисточкой, опуская глаза, признавая волю сильнейшего.
– А ты, Аз, даже не думай от меня сбежать.
Длинный коготь вскрыл собственную вену легко. Тягуче-темная, до синевы, кровь алькона медленно заливала чужие запястья.
«От тебя сбежишь, как же, – невеселый смешок, – я ведь могу не пережить… оборота…»
– Придется пережить, – жесткая улыбка, – это твой последний шанс не только сойтись с сыном, но и помочь нам вернуть все, что ты со своим братцем отнял.
«Ты… принесешь его душу… в жертву?» – на миг показалось, что во внутреннем голосе ирра звучит боль, да он и звучал еле-еле.
– Да. От его личности все равно уже давно ничего не осталось.
Темная кровь смешалась с бледно-алой человеческой, вздуваясь пузырьками, зашипела, проникая в чужое тело и сама запечатала вены.
Тяжелая ладонь легла на грудь, укладывая Азгара на пол.
– Пусть Смерть услышит тебя, Аз. Я не прощаю тебя, но даю тебе шанс.
Дрогнули ресницы, закрылись стальные глаза. Пальцы ирра на миг сжали чужую руку, словно давая безмолвное обещание.
«Я бы сделал то же самое и для тебя, Киннэ… защитил бы… любой… ценой…»
Померещились ли эти слова или и вправду были?
Собственные раны уже исчезли, как ни бывало, но усталость нестерпимо навалилась.
– Йер, рисуй воронку Врат. Будем приносить Матери и Отцу их любимую жертву, они долго ждали.
Пора. Да и души тех, кто погиб по вине безумного мерзавца, наконец обретут покой.
Подумать только – одна ошибка его собственного отца. Жалость и милосердие, погубившие миллионы жизней. Не исцели Повелитель Каринъярэ брата-близнеца Азгара, больного неизлечимой, неизвестной заразой, не поделись с ним собственной кровью – и ничего бы этого не было!
Кулак впечатался в стену, боль отрезвила. Глупо упрекать Владыку, да и ничего уже не изменить. Зато… пальцы погладили узор на теле. Скоро он вернется к своей Гардэ, к своей атали. Ещё столько всего предстоит сделать…
