Текст книги "Драгоценность черного дракона (СИ)"

Автор книги: Мария Вельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Глава 13. Изгнанники

Даже если тебя гонят отовсюду, мятежная душа всегда найдет пристанище в сердце того, кто тобой дорожит.

Из записок госпожи Риаррэ Истиль

Йаррэ зевнула, потянувшись, и лениво почесала бок привалившейся к ней гончей. Ттмара предпочитала большую часть времени проводить в обличье гончей, но Рин смутно подозревала, что в этом виновато вовсе не желание побегать на четырех лапах, или хорошенько замаскироваться под неразумную зверушку – слишком хорошо знали суть гончих айтири. О нет, скорее всего дело было в чьих-то мшисто-зеленых глазах с золотыми искорками. Слишком старательно избегала айтири Леассана Ттмара.

Леассан, Шаелран, Томилан, Диэльан. И – Иаррин. Пятеро изгнанников. За те полторы недели, что они приходили в себя и отдыхали в закрытой долине, где обосновались эти неординарные личности, жизнь снова не единожды перевернулась с ног на голову.

– Вот вы где… от Лесса прячетесь? – Иаррин по-доброму усмехнулся, отчего темные, сейчас поблекшие узоры на лице колыхнулись.

– Уж точно не я, – проворчала Йаррэ.

На сердце было тревожно. Да, в этом месте было уютно, невероятно красиво и спокойно. Никаких интриг, никакого насилия и боли, подчинения и недосказанности. Но здесь не было и того, ради кого она на все это пошла.

– Не сидится тебе, да? – проклятый понимающе склонил голову, кося глазом из-под челки. – Гардэ всегда тянет к Клинку, не говоря уж об атали… – он оборвал сам себя. – Ещё немного и можно продолжить путь.

– А вы? – невольно вырвалось.

Ттмара заворочалась под боком, свесив язык из пасти. Любопытная бестия.

– А я останусь здесь. До следующей смерти и возрождения. Я не имею права уйти, да и просто не смогу…

– Не верю! – заметила упрямо, комкая в пальцах одеяло.

Она и правда не хотела верить. Проклятый айтири. То, что он рассказал ей, заставив дать клятву неразглашения, звучало дико, но… вписывалось в то, что она уже знала.

«Позволь, я расскажу тебе одну сказку, девочка. О глупом молодом мальчишке, о могущественных сущностях, и о том, что бывает, когда попадаешь меж ними в жернова. Любовь опасна, но любовь тех, кто сильнее тебя – могущественных властителей мира сего, может стать смертельной. Но этот глупый мальчик мало что понимал в жизни. Он был юн и обласкан судьбой, любим сородичами и одарен талантами. Красивый молодой аристократ – предмет обожания всех дев айтири, он оставался холоден к ним. Провести ночь – легко, но ни одна не заняла места в его сердце. Многие уже думали, что он так и не остепенится, либо, как и большинство его сородичей, заключит брак по расчету, но… Однажды юноша решил, что ему надоела размеренная жизнь в родных долинах и лесах – и уехал с посольством в дальние страны, да только назад уже не вернулся. Одни говорили, что он сгинул на чужой земле, другие – что нашел свою любовь, третьи – что он предал свою страну и народ. В некотором роде, правы были все.

Юноша тот больше не принадлежал себе, потому что в своих странствиях он все-таки полюбил. – В этот момент лицо мужчины дрогнуло и стало на миг настолько мечтательно беззащитным, что сердце полоснул острый нож зависти. Где-то там была та, кого он до сих пор так сильно и беззаветно любил. – Однажды, на пути к людскому королевству посольство опасно приблизилось к границам темных земель, за которыми лежала Империя Смерти, где пока ещё не было никаких альконов, а проживали только люди да прочие измененные существа. Юноша был страстным и любопытным охотником, и, когда во время прогулки недалеко от стоянки, впереди появился силуэт неведомого зверя, не думая бросился в погоню. Все могло бы закончится печально – ведь твари темной Госпожи не ведают жалости, но здесь вмешался рок. Смертельно раненный напавшими из засады тварями, юноша действительно умирал, когда явилась ОНА… Дева с ликом бледным, как ночные Сестры Асайи и волосами серебряными, как их пряжа. В руках у девы был странное оружие, походящее на косу… Юноша думал, что это бред, предсмертные видения, и в какой-то момент лишился сознания, а, когда пришел в себя, оказался чужим пленником.

Несколько лет он провел во дворце самой Смерти, которая тогда, не таясь, ходила среди живых и смертных, а, когда срок плена вышел, он не захотел уходить, потому что полюбил. Он и не думал, что ему ответят взаимностью, что его возлюбленная будет готова отдать свою страну в его руки, провозгласив Нареченным и Императором. У них родился сын, страна процветала, жители любили своего правителя… Он и думать забыл и о прочем мире, и о сородичах! Но… – сильные пальцы сжали подлокотник кресла, в котором сидел рассказчик, почти кроша древесину, – они о нем не забыли. Все хорошее имеет свойство заканчиваться, – прошипел ядовито, – оказывается, он и не знал, что сама Жизнь выбрала его себе в Жрецы и Избранники, и, упустив, пришла в ярость. Она не любила его – но желала обладать словно куклой, словно игрушкой бессловесной. А, коли это невозможно – просто сломать. Юноша все ещё не утратил с годами своей доверчивости и открытости, и его легко выманили из страны, несмотря на все просьбы любимой остаться. А дальше… —

Глухая тишина сказал больше, чем тысячи слов. Им обоим было, о чем помолчать. —

Он не отрекся от своей Супруги вопреки всем пыткам и посулам, и тогда Жизнь прокляла строптивца. Она сказала «Коли ты желаешь смерти больше жизни со своей богиней, предатель, ты умрешь. Ты будешь умирать каждые пятьдесят лет раз за разом и возрождаться вновь в то же мгновение, помня все прошедшие годы. Ты никогда не встретишься со своим темным отродьем, никогда не уйдешь за грань, оставаясь вечным изгнанником на земле». Так и было. Он жил в муках, о чем заботились его сородичи, а, умирая, возрождался вновь. Наверное, он начал сходить с ума, но больше не осталось в том изменившемся монстре ни жалости, ни наивности. Лишь спустя долгие века его друзья смогли вытащить его из владений айтири, и ушли с ним, основав не нейтральных землях полностью закрытую для магии долину. Но изменить проклятия не смогли. Он так и не мог ступить на земли Смерти, не мог увидеть ни любимую, ни сына, ни своих потомков, довольствуясь лишь запоздалыми вестями…».

Никогда в жизни ещё, наверное, она так не плакала. Особенно, с перерождения. А прародитель всех альконов лишь гладил её по голове, убаюкивая и позволяя вытолкнуть прочь все пришедшие кошмары.

– Не плачь обо мне, девочка. Я уже смирился со своей судьбой.

И это было неправильно. Этот сильный, яркий, и такой чистый, несмотря на все, через что ему пришлось пройти, мужчина не должен был вообще пережить подобное. Никто не должен. Пламя ненависти в душе полыхнуло остро, отзываясь на её эмоции. Йаррэ уже тогда знала – она что-нибудь придумает. Если остальные ничего не знали о судьбе Иаррина, если даже сама Смерть считала, что его душу развоплотили… есть ли у неё шанс суметь рассказать правду?

– Не вмешивайся в игры Великих, это может дорого стоить…

– Я уже давно в игре, – выдохнула горько, – и только мне решать, что я поставлю на кон и какую партию сыграю, кто бы что ни думал, – добавила уже резко, уверенно.

– Все же в тебе ясно чувствуется их порода… моих потомков. Изумительно! – он захлопал в ладоши, сверкая глазами, как ребенок.

Иаррин не преувеличивал, говоря, что его поведение теперь не может предсказать даже он сам.

И вот после этих тяжелых разговоров прошла почти неделя, пора было отправляться дальше, но уже отнюдь не к айтири – после всего сказанного Йаррэ отчетливо понимала – это просто ловушка. Её уничтожат вмиг, не разбираясь и не задавая вопросов. На что же рассчитывал Иландер и насколько он в этом замешан – вот в чем вопрос.

– Надо собираться, – сказала, тихо вздыхая.

– Уже? – прародитель, тишком заметивший, что звать его «дедом» не стоит, казался искренне изумленным.

– Да. Что-то мне подсказывает, что в Доаре сейчас будет жарко. Мне срочно нужно назад, Мастеру нужна моя поддержка. Пойду через земли альконов, до проклятой столицы отсюда гораздо ближе, чем до самого Доара, да и Мара не откажется подвезти. Неправда ли, морда? – хмыкнула, дергая разленившуюся гончую за чешуйчатый хвост.

– Рррр… гррр-рррав!

«Как скажешь, хозяюшка! Мы тут изрядно засиделись».

Спустя несколько часов, ближе к вечеру, когда уже жаркое солнце милосердно скрылось за скалами, они с Ттмарой, нагруженные парой сумок с необходимой поклажей и двое проводников – Леассан и Томилан – выступили в путь. Сердце тревожно ныло, поторапливая, и, одновременно, сжималось в каком-то сладком предвкушении. Её ждал Иррилим, а там – Гирьенрэ.

Правда, первая часть пути прошла, как в тумане. Из головы не выходил короткий разговор с Иаррином, состоявшийся перед самым отъездом.

– Твой Мастер затеял амбициозную и опасную игру, цветочек. Но запомни одно – чтобы попытаться вызвать Мать в этот мир, им придется вернуть круг Тринадцати. Ты и этот мальчик, Сайнар, о котором ты рассказывала – слабые звенья. Вы недавно переродились и плохо представляете, как обращаться с силой. При самом удачном раскладе вас просто выжжет в процессе ритуала. А у тебя, я так думаю, другие планы на жизнь.

– Вы хотите что-то предложить?

– Умный птенчик, – смотрит почти с умилением. Все же его спектр эмоций – это что-то сумасшедшее, как и скорость переключения с одной на другую, – ты уже многое умеешь, но тебе нужно как можно быстрее вырастить дракона и повысить уровень силы. Остальное – наживное, придет с опытом, но без этого ты не сможешь претендовать на роль одной из Высших.

– И каким же способом можно вырастить это хвостатую тварюшку быстрее? – спрашивает, а у самой сердце екает.

– Ты уже чувствуешь ответ, – жесткая улыбка кажется оскалом, – все верно, дитя. Твой дракон питается энергией чужой смерти… Время поджимает. Если хочешь заполучить своего алькона и победить – забудь о щепетильности. В этом мире нет места жалости, не теперь.

Почерневшие от горя глаза лихорадочно горели, а она не знала, что ответить, как поддержать того, чья душа пылает в агонии. Шагнула – и молча обняла, легонько, как перышком, прикасаясь своим даром и поглаживая обнаженную, обожженную чужую душу. Хоть немного боль унять…

Но сама она уже знала, что пойдет на все ради Кинъярэ и ради своего народа. Ради того, чтобы сын Смерти не тосковал, а её Супруг не горел в вечном огне ненависти. Ради того, чтобы Дьергрэ снова научился улыбаться, а Сайнар и Тайла смогли найти свое счастье и свое место в новом мире.

Благо, по этой тропе, полной стеклянных осколков, ей предстоит идти не одной.

* * *

Кинъярэ Амондо

Когти медленно выбивают дробь по столешнице За окном гремит гроза, вторя его настроению, отзываясь тянущей безумной тоской на сердце, камнем, который не сдвинуть, не уничтожить никак. Ответственность. Долг. Обязанность. Вот все, что у него осталось. Узкие бледные губы растянулись в ухмылке, сверкнули острые зубы. Вспышка молнии осветила четыре пульсирующих зрачка в глазу. Длинные белые косы хлестнули по спине.

Он хотел бы забыть. Пальцы невольно потерли горло, где была другая удавка – след данной по собственной воле клятвы. Он променял свою свободу на жизнь своих поданных и до сих пор об этом не жалел. На сердце было пусто… теперь он понимал, почему Клинки, потерявшие своих Гардэ, сходили с ума. Привыкнув делить с кем-то душу и помыслы, уже невозможно остаться одному.

Белые волосы. Взгляд потемневших уставших глаз. Упрямство и дерзость – и ненависть, что таится в их глубине, мешаясь с безумной нежностью. Его ириссэ… было бы ложью сказать, что он не хотел её тела – она была красива, чиста и юна. Но такому, как он, давно уже мало было получить тело. Он хотел поникнуть ядом в её душу так же, как она уже проникла в его. Его Драгоценнейшая душа. Сможет ли она сама, без запрещенных ему подсказок, стать сильнее? Он не был ни в чем уверен.

Спина, как и всегда в такие вечера, ныла. Он помнил, почему. Он ощущал рык заточенного внутри израненного дракона… И знал, что сделать, чтобы хоть немного притушить эту боль. Коготь стукнул по маленькому звоночку – сейчас тот пронесется эхом, вызывая нужного слугу…

Вот, так и есть. Спустя несколько минут в кабинет боком проскользнул маленький человечек в бежевой хламиде, низко кланяясь.

– Есть кто новый сегодня? Для меня есть работа? – ледяной голос звякнул, заставляя вошедшего чуть не распластаться по полу, вызывая надменную усмешку.

– Да, дайрэ, безусловно. Тюрьмы, хе-хе никогда не пустуют…

При нынешнем режиме – добавил про себя Кинъярэ.

– Чудес-сно…

Он резко встал, заставляя слугу отшатнуться, кланяясь.

– Идем. В самом деле, пора, пожалуй, выполнять свои обязанности…

Серые стены казематов встретили отдаленными криками, шелестом, стуком капель и вонью, от которой он лишь поморщился. Полукровки… люди… находят забавными такие мучения своих преступников.

Отчего-то перед глазами снова встал тонкий силуэт, сжимающий в пальцах от-ха и чуть полные губы, твердящие «да, Мастер». Как мучительно хотелось подняться вместе с ней в небо! Как хотелось взять её – нагую и беззащитную – на алтаре Матери, утверждая свою власть, делая эту алькону своей, навсегда. Но он знал, что не сделает этого.

Давно уже он старался ограничивать свои контакты лишь смертницами, не желая убивать прочих ядом крови Первых. Лишь равная могла встать рядом с ним. Но все же… все же то, что часть его крови не вызвала ни отторжения, ни любой другой реакции, внушала оптимизм… Впрочем, не время.

Косы зазмеились белыми эфами, хвост высек искры из стены, вызывая испуганные взгляды стражников. Да, зажрались, обленились, привыкли, что всю работу делают за них альконы. Не то, что те воины, которые схлестнулись с ними тысячи лет назад…

– Г-господин…

Злой взгляд бьет сильнее, чем рука.

– Д-дайрэээ… в-вам сюда…

Он и так уже чувствовал гнилостный аромат мучительной смерти. Он был здесь рядом, совсем близко, он ласкал ноздри, вызывая почти мягкую улыбку. То, что нужно. Как же он ненавидел насильников… Когти ласково погладили плеть с широкой рукоятью, когда Первый алькон вошел в серую клетку, где несколько человек были распяты на стене.

Встретил свою порцию ругани все той же ласковой улыбкой – и взрослые, уже давно забывшие, что такое страх и совесть, мужики, тоненько заголосили от страха, пытаясь пройти сквозь ту самую стену, к которой были прикованы.

– Плохие, плохие, людиш-ки… пришло время расплатиться по счетам…

Голос налился силой, обрел плоть, заставляя кровь потечь из ушей, сминая защиту мозга, разнося самообладание в клочья. Серебристые нити окружили его паутиной, взвились драконьими крыльями вверх – вместе в плетью.

Стражники за дверью попятились прочь, истово творя знаки Жизни. Глупые, они не понимали, что это его никогда не остановило бы. Смерть – есть естественный закон сущего, его начало и конец. Но он вне Смерти. Он эти правила создает сам.

Тонкий длинный язык облизнул губы. Чужая агония – это чудесно. Их гнилые душонки, сами того не ведая, одарят его силой. Они не уйдут на новый круг рождения, о нет. Он их уничтожит, развеивая, а силу оставит себе. И ничего Азгар с этим сделать не сможет…

По холодной камере пронесся легкий смех, от которого волосы тех, кто имел несчастье его услышать, встали дыбом.

Спустя пару часов довольный и уставший Кинъярэ покинул казематы, возвращаясь в свои покои. После того, как он, наконец, выпустил свою силу, безумие немного отступило, давая возможность перевести дыхание.

Алькон чуть прижмурился, раздувая ноздри. Ему не нравилось это затишье. Не нравилось, что Азгар оказался только пешкой, а кукловод по-прежнему оставался в тени, хотя подозрения и имелись.

Дверь бесшумно распахнулась, являя скалящегося Йера. Похоже, от тоже неплохо провел прошедшую неделю. По крайней мере, выглядел почти расслабленным.

– Звали, Драгоценнейший?

– Разумеется, Йер…

– И зачем же? – он подошел к креслу, но уселся на краешек стола, свесив ноги.

– Настала пора воплощать наш план, Йер. Натаскай Сайнара, даже если он будет рыдать кровавыми слезами. Позаботься о Тайле. Предупреди наших.

Глаза двух альконов лихорадочно блеснули.

– Настала пора…

– Открыть главный Храм Матери…

 ***

Интерлюдия 3. Якорь для духа.

Главное вовремя понять, что ты в ловушке. Тогда ещё есть шанс найти выход. Или вход в новую – как повезет.

Кодекс воровской гильдии

Истра перевела дыхание, но, лишь затем, чтобы снова броситься вперед. Лошадь пала, не выдержав бешеной скачки ещё несколько десятков тактов сердца назад, но вот останавливаться было нельзя… Даже напротив – смертельно опасно. Сердце стучало где-то в висках, глаза заливала кровавая пена – лоб был рассечен об острые ветки безлистных деревьев. Клятые земли тварей, даже спустя столько времени после войны здесь все пропитано смертью! Да только выбора у неё нет.

Вдалеке послышались крики и топот копыт – пока её спасало лишь врожденное чутье и легкость – к лучшему, что без лошади, они здесь уже все равно не пройдут. Впереди маячили безмятежно белые стены проклятого города.

А ведь все начиналось так хорошо… Впрочем, ещё тогда надо было что-то заподозрить, но она, опьяненная желанием поскорее заработать нужные сари, полновесно блестящие золотом, взялась за сложный, но не невозможный заказ. Под ногой что-то хлюпнуло – и впереди взмыл в небо столб пламени. Она и сама не знала, каким чудом удержала на губах крик. Она не пройдет. Здесь всюду ловушки! Только очередная порция криков, приправленная свистов боевых заклятий, заставила двинуться вперед, увязая почти по колено в песке.

Здесь не было ветра – только сухость и жара, стягивающие кровь и заставляющие все чаще останавливаться. Стертые в кровь ноги гудели, заставляя сцепить зубы, чтобы не стонать.

Тупость, Ис, ничем не лечиться. Ка-али зло тряхнула головой, чувствуя, как нагреваются маленькие рожки. Лучший сенсор-поисковик Гильдии Шепота. Её народ славился своей нечувствительностью к магии с одной стороны, и умением её ощущать – с другой. Чуять, искать предметы и людей… Фактически, работа была их смыслом жизни. У ка-али не было собственного государства, они не воспитывались в семьях, не имели душевных привязанностей. Детей забирали у родившей матери сразу же. Да и мать… Какие там матери. Женщин ка-али было не так уж и много и рожали они часто – и только от выбранных для этого сильных самцов. Животное начало было в них сильно, хотя оборачиваться, как их далекие предки, порождения Туманных болот и не умели. Их работа высоко ценилась и наемниками ка-али были одними из самых высокооплачиваемых. И она… наверное, она была с рождения неправильной. Возможно, потому, что росла несколько лет в семье простой человеческой женщины, доброй Нисы, которая подобрала брошенного на улице – а скорее потерянного в силу обстоятельств – ребенка.

Там она узнала, что значит привязанность и тепло. И любовь. И даже последующие годы жесткого до жестокости обучения – когда её нашли и отобрали у приемной матери, когда заметили аномальный для женщины высокий дар, когда пытались подложить под других мужчин – не смогли вытравить тех воспоминаний. Она не далась, сопротивляясь до крови, до грани, за которой ждала пустота, отчего-то чувствуя – осквернив её тело, они растопчут душу, и она станет такой же. Равнодушной. Жестокой. Циничной стервой, живущей лишь своим даром. Или растоптанной женщиной, вечно беременной, пока не перешагнет эту самую грань от истощения.

Она ненавидела свой народ. Членство в Гильдии Шепота – одной из лучших преступных сообществ иррейна Дарт, давало иллюзию защиты. Поэтому, когда глава гильдии лично вызвал искусного поисковика с наказом разыскать некий древний амулет – конечно же, она согласилась! Ухватилась за очередную отлучку с радостью!

И попала в ловушку.

Плечо обожгло болью – похоже, все-таки достали. Да только нет времени рассматривать – вот они, желанные стены, совсем близко! Ещё чуть-чуть! Уже видно крошево камней в проломе, пустая улица и открытые нараспашку дома.

– Сдавайся, девка воровская, иначе по кругу пойдешь!

Злой окрик лишь подстегнул. Как будто, если она остановится, то они её пожалеют. Кто же знал, что обычный заказ приведет к политическим играм? Одна небольшая вещица – плоский кулон с фиолетовой искрой внутри, созданный из камня непонятной породы. Что в нем такого, что её гонят уже третьи сутки лучшие ищейки иррейна? Да, похоже, и не только они…

Она чуть не споткнулась, но в последний момент все-таки сумела перевалиться через невидимую границу. Здесь было… на самом деле – страшно. Но в горячке бега не было сил бояться. Дальше, ещё дальше! Туда, к центру, к богатым зданиям, где есть шанс залезть в самый дальний подвал и затеряться за магией смерти.

Она не помнила, как бежала, раня босые ступни – болтающиеся сапоги пришлось сбросить – о камни и трещины на дороге, как искала убежища – и не находила его в разоренных пустых домах. Как слышала крики вдалеке – пока ещё нерешительные, как брела, спотыкаясь, будто в бреду, вперед и вперед, кусая губы.

Она не помнила, как широкая аллея вывела на площадь с роскошным высохшим фонтаном, как вдалеке раздались взрывы, как раздался странный дикий гул… Очнулась только тогда, врезалась со всей дури в огромное и жесткое препятствие прямо под носом. Посмотрела вниз, скосив глаза, и почувствовала, как лед сковывает горло от ужаса. Прямо перед ней стояла черная чешуйчатая тварь с горящими темными изумрудами глазами. Длинный гибкий хвост хлестал по бокам, а из оскаленной пасти доносилось недвусмысленное рычание.

Мелькнула мысль – может, так оно будет легче? Сразу сожрут, и все, отмучилась? Наверное, это больно – быть съеденной заживо, но то, что с ней сделают маги, если поймают – гораздо больнее.

Истра прикрыла глаза, стараясь не смотреть на черное облако, заполняющее площадь. Откуда их здесь столько? Ведь в этот город заходили – и многие возвращались с добычей. Такую пакость, как гончие, уж наверняка бы заметили. Может, это будет быстро. Она прикрыла глаза, чтобы не смотреть. Не смотреть, сказала! На быструю хищную смерть, созданную и выпестованную детками Древней.

И поэтому содрогнулась всем телом, вдруг услышав за спиной насмешливый, режущий по больному голос:

– Интересно, что же отродье не имеющих чувств животных забыло в нашем городе? – голос был нежным и сладким как патока, но острым, как заточенный клинок.

Она резко обернулась, дернувшись – и все слова застряли в горле.

В воздухе перед ней парил материальный дух. Высокий тонкокостный молодой мужчина с резкими, хищными чертами лица и ослепительно-рыжей шевелюрой.

– Клянусь полушкой, мне не снится… – пробормотала, ошеломленная.

На лице призрака расцвела гаденькая улыбочка, от которой продрал мороз.

– Тебе не только не снится, низшая… ты скоро действительно будешь мечтать уснуть… – и выдохнул, приблизившись к её лицу, прямо в губы – вечным сном.

Кошачьи глаза и пристальный, жесткий взгляд. Равнодушный и насмешливый.

Ещё один взрыв – и лицо призрака исказилось от ярости. Он весь буквально налился силой, став вдруг отнюдь не прозрачным, невероятно яркой, опасно привлекательной тварью. Длинный гибкий хвост за спиной и полоски чешуек на лице.

– Вссссять их! Уничтожить до одного! – скомандовал черной клыкастой армии, которая тут же потекла, меняя направление, разделяясь на отряды, которые растворялись в серых разрушенных улицах.

Осталась только одна – та, что стояла перед ней.

– Умница, Сатара, ты последишь за нашей… гостьей…

Но от его улыбки не веяло ничем хорошим, как и от слов. Особенно, когда давящая сила духа сжала горло, заставляя задохнуться.

– Надумаешь сбежать – умрешь, – заметил без улыбки.

Что ж, она и не думала, что её пригласили на чашечку чая.

– Тож мне, умный, – огрызнулась хрипло, – будто есть, куды бежать.

Мужчина поморщился, смотря, словно на таракана.

– Нда уж… речь, манеры… что ещё ожидать от уличной девки?

В животе скрутился тугой узел. Как будто ей впервой выслушивать такие вот оскорбления.

Она промолчала – и сейчас, и тогда, когда дух потащил её в своем воздушном захвате прямиком к громадине в центре площади. Гончая последовала за ними, цокая когтями по брусчатке.

Отовсюду здесь веяло холодом – от величественных заброшенных залов, перевернутой мебели, выбитых окон, от пустых комнат, – и вполне целых и обставленных, но заброшенных. От тех же, где лежала раскрытая книга и стояла чашечка высохшего чая, валялось небрежно брошенное платье и дорогие шали – и вовсе веяло жутью.

Что с ней теперь будет? Убьет? Замучает? Кто он вообще такой?

Может, милосерднее было вообще покончить собой?

– О нет, милая, так легко ты не отделаешься… Твои преследователи разрушили несколько домов у стены. Учитывая, что таких разрушений здесь не было уже сотни лет… я впечатлен их арсеналом, – кошачьи глаза недобро сощурились.

Они оказались в полупустой комнате с одним топчаном, куда её и заставили сесть. Миг – и ставшие материальными бледные сильные пальцы что-то застегивают на шее и следует страшная команда.

– Сесть!

И тело повинуется само. Она даже слова сказать не может. В голове пусто-пусто, ни одной мысли – и только слепящий животный ужас.

– Ты никогда не покончишь собой.

В чем-то – ещё один страшный приказ.

– Честно и правдиво рассказывай, кто ты такая и что здесь делаешь…

Она одарила мерзавца ненавидящим взглядом, но тот лишь усмехнулся в ответ.

А рот словно сам открылся – и полился плавный рассказ.

О том, как ей посулили защиту от мужчин её общины и большие деньги за кражу хорошо охраняемой вещицы. Как там её уже ждали и убили её напарника у неё на глазах. Как за ней пустились лучшие ищейки иррейна, не давая ни сна, ни отдыха.

– И что же это за артефакт?

Как же хочется вцепиться короткими коготками в это холеную бесплотную морду!

Рука сама собой шарит за пазухой, бережно доставая цепочку кристалла – и дух меняется в лице. Она и не думала, что у бесплотного может быть такая живая мимика!

– Не может быть… Дай! – жадный, полубезумный взгляд – словно перед ним все сокровище мира.

Не хотела бы – и отдала. Клятый ошейник!

А мужчина снова стал плотным, жадно вцепившись в артефакт, длинные пальцы, оканчивающиеся остро-наточенными когтями, погладили замерцавший камень. Вторая рука нелюдя очертила священный полукруг Смерти, коснувшись лба.

– Великий дар Матери!

Он поднял на неё мерцающие глаза, в которых плясало три зрачка, заставляющих вздрогнуть.

– Неужто она привела спасение, после стольких лет… – от горечи в чужом голосе почему-то стало тоскливо.

За окном раздался торжествующий радостный вой сотен глоток, от которого задребезжали стекла.

– Твоих преследователей больше нет, – заметил с усмешкой, – а, что касается тебя…

Истра напряглась, стискивая зубы, и, надеясь даже сейчас до конца бороться за свою жизнь.

Глаза в глаза. И мир вокруг растворяется, оставляя чувство полета.

Кажется, разум помутился, но, чувствуя, как воздушные струи укладывают её на кровать, сквозь пелену пьянящего восторга она ещё смогла услышать тихое:

– Мое имя Гирьенрэ. И я никогда тебя не отпущу, якорь.