Текст книги "Драгоценность черного дракона (СИ)"

Автор книги: Мария Вельская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20. Передышка

Женщинам не место на войне. Особенно, когда они рвутся вперед, прикрывая собой мужчин. Какого смертного проклятья?!

Из дневников Повелителя альконов

Риаррэ стояла, запрокинув голову, и смотрела на бледнеющее небо. Гроза закончилась, разошлись тучи, отдавая небеса на откуп бледно-золотистому солнечному цвету. Три солнца уже выкатились на горизонт, мягко освещая все вокруг.

Новый день унес старые тревоги, привнося взамен что-то новое, светлое, с искристым привкусом возможного счастья. На душе было спокойно – словно и не было ночной тревоги да внутренней трясучки. Она не любила оставаться одна надолго, но сейчас это было просто необходимо, хотя… нет, опять не одна!

Черная морда гончей ткнулась в ногу, заставляя фыркнуть, почесывая млеющую зверюгу за ушами.

– Ттмара, ты с айтири своим поругалась? Чего ж опять на четырех ногах бегаешь?

В ответ на неё тоже фыркнули, что-то рыкнули, ткнувшись лбом в живот – все же здоровенная зверюга!

– Гадство пушистое, – ласковое, – как думаешь, он скоро вернется?

Наверное, надо было думать о том, что их ждет – о ещё не собранном Круге, о том, как взвоют сейчас соседние иррейны, что предпримут айтири… Как переловить всех тех, кто эти годы травил и унижал альконов – да кто только ведь этого не делал! О том, что Сайнар, кажется, останется все-таки без Гардэ, потому что, когда на женщину смотрят так, как на Тайлу смотрел мортэ Кей – становится ясно, что он никому её не отдаст. Даже если они оба это смутно пока ещё осознают. О том, что Иаррин и Феарен не смогут ждать вечно освобождения, что близнецы Смерть могут принести этому миру не только равновесие, но… но думать не хотелось.

Она никогда не была слишком сентиментальной, а после всего произошедшего и вовсе отвыкла доверять, вот только… От случившегося не отмахнешься, не забудешь. Воспоминания, которые Мастер… Кин, так старательно ей заблокировал, все равно вернулись, принеся румянец смущения и капельку бешенства. Хотелось кое-кого немного подрать, вцепляясь драконьими когтями в загривок. Нет, она понимала, отчего он это сделал – не время и не место для их чувств было, но… обидно? Пожалуй. Немного. А ещё до стиснутых зубов хочет ощутить рядом аромат лилий и тлена, смешанный с горьким миндалем, ощутить на себе жар рук чёрного дракона, и выспросить, наконец, что за ритуал он проводил и почему для этого потребовалось то, что потребовалось в древнем Храме. И Храм Смерти после этого проснулся – нет никаких сомнений!

А ещё просто хотелось признать перед самой собой – она любит. Несмотря на боль предательств, потери, разочарования. Его отвратительный характер, властность и жесткость, стремление контролировать все вокруг. Но ведь было и другое. Забота – даже тогда, когда она ни о чем не просила. И не только она. Кинъярэ защищал своих до последнего издыхания, отдавая всего себя – он действительно был истинным властителем.

– Ттмара, как думаешь, у нас с ним что-нибудь выйдет? – спросила, глядя в хитрющие глаза подруги.

«Смешная Ярра. Какая ж ты смешная. Сколько мыслей, метаний! Ты глазам своим верь, чувствам. Он тебе как вторая рука, твое продолжение. А ты – его. Разве может не получиться?»

– Будто ты со своим айтири кругами не ходишь!

Во дворе слышался негромкий гомон – в Иррилиме размещали и женщин-альконов, которых, наконец, удалось увидеть. Их было не так уж много – уставших, истощенных, но не сдавшихся до конца. Пока ещё почти не было улыбок – только боязливые взгляды и забота немногих мужчин. До ритуала, который должен был уничтожить проклятые оковы рабства, осталось совсем немного – собрать, наконец, Круг.

Вдруг Мара вскинулась, завыла тонко, глядя в бескрайние небеса. Вдалеке показалась точка, которая росла с каждым мгновением. Сердце забилось бешено, совершенно сумасшедше, почти выпрыгивая из груди. Йаррэ стиснула пальцы, царапая когтями каменную кладку стены, вглядываясь до рези в глазах, пока не увидела двух летящих драконов. Двух?! Кто не вернулся?

Тлен и пепел, когда она успела стать такой паникершей? Гибкие большие тела с мощными лапами, огромные крылья, отливающие синевой на солнце, роговые пластины на хребте, и выступы на морде. У каждого на крыльях – свой узор, извивающийся причудливой вязью. Кто умеет его читать – узнает и имя алькона, и его род, и место в иерархии. Драконы летели осторожно, куда медленнее, чем они могли бы. И только теперь она заметила, что у каждого в когтях есть ноша. Тела. Только вот – чьи?

И тут связь обрушилась, как твердь на голову, одаривая ощущением сдерживаемой жажды, радости встречи, тщетно запрятываемой тоски и усталости. Правый черный дракон с лиловыми узорами на крыльях резко прибавил ходу, идя на снижение во двор. Сгрузил свою ношу – и снова взвился вверх. К ней. Губы тронула улыбка, которую она спрятала тут же в кулаке. Хотела уже сама броситься навстречу, подставить крыльям небо, но черная тварь уже поравнялась с крепостной стеной, захлопали мягко крылья. Миг. Другой. И на плиты ступает мужчина, кутаясь в неизменный плащ с кроваво-алым подбоем. Его движения быстрые, резкие – но она все равно успевает сделать шаг навстречу, падая в его объятья, жадно вдыхая знакомый запах, зарываясь носом в растрепанную белую косу.

– Mie ataly! Tanade belle nartenu…

– Какая же ты тварь, мой Мастер, – выдохнула тихонько прямо в дрогнувшее ухо, прикусывая его и с удовольствием слушая тихий рокот зверя.

Ударила легонько по плечу, дернула за косу, совершенно уже лишенная всякого страха.

– Я боялась до безумия. За тебя. За всех вас. Когда я почувствовала, что твое сердце остановилось… – сглотнула, упрямо мотнув головой.

– А я думал ты злишься на то, что случилось между нами в Храме, – низкий голос прокрался в каждый уголок души, лаская.

Жесткая ладонь легла ей на голову, мягко поглаживая когтями волосы.

– На то, что заставил меня забыть… возможно, немного, – Йаррэ уже взяла себя в руки, вернув обычный прохладный тон.

Если бы ещё можно было бы так просто вернуть хладнокровие!

– Так как все прошло? – все-таки спросила.

– Гораздо лучше, чем я думал, – ровный ответ.

Прерывистое дыхание над ухом. Скрежет клыков.

– Нет, это действительно невыносимо, жить, не дыша тобой…

И этот исполненный муки шепот словно прорвал внутри плотину, заставляя дернуть чужую косу резко, жестко, вцепиться второй рукой в его плечо, потянувшись, впиться в тонкие бледные губы первой, тут же отдавая управление ему. Жарко, жадно, горячо. Так, что, кажется, оба сердца пылают в груди. Приглушенный стон. Его рука под рубашкой, её – пробирающаяся под пояс его брюк.

Кинъярэ обхватил её руками за талию, приподнимая, как пушинку, давая возможность повиснуть на себе, лаская шею и плечи мягкой кисточкой хвоста, вырывая жадкие, отчаянные стоны. Шептал что-то прерывисто, переходя с одного языка на другой… Не до нежности сейчас, слиться бы с ним, надышаться, обвиться вокруг лианой, никуда больше не отпуская.

– Я понимаю, что ты соскучился по своей… Яре, сын, но, к сожалению, у нас много дел, – голос, раздавшийся откуда-то снизу, заставил досадливо рыкнуть, кажется, их обоих.

Увы, Владыка Кариньяр не устыдился и не исчез, продолжая смотреть снизу вверх. На то, что он перестанет ехидничать, и им позволят уединиться, надежды не было.

– Так и не скажешь мне, что это был за ритуал? – шепнула тихо. – Я ведь и сама узнать могу, да и подозрения… закрадываются… Драгоценнейший мой.

– Ты скоро все узнаешь, не беспокойся. Все, что я делаю – я делаю тебе во благо.

Посмотрела на него прямо, спокойно. Искренность его слов Риаррэ ценила превыше всего. Мастер никогда не лгал ей.

– Я тебе верю, – так просто и естественно стало теперь говорить это «ты», – второй дракон – Йер? Как он? – спросила с тревогой, не решаясь задать вопрос о другом альконе.

– В порядке, насколько это возможно, – мужчина взял её за руку, переплетая пальцы, и начал медленно спускаться вниз, – в его случае, – уточнил, продолжая крепко обвивать хвостом за талию, – все решится после ритуала… Нэкро Сайнар тоже с нами – он скоро придет в себя, и…

– Ирр? – не сумела сдержать крик изумления, увидев, кого именно двое альконов осторожно переносят на носилках внутрь.

– Тиш-шше!

– Они… не знают, кто он? – сообразила, резко отвернувшись.

– Естественно, нет. И, если мне нужно, чтобы Азгар выжил, то и не узнают.

Да, это решение имело смысл. Обозленные альконы бывшего ирра не пощадят. И, пусть у неё самой ещё не успели толком образоваться именно к этому магу какие-либо счеты, но…

– Почему ты его пощадил? Я имею право задать этот вопрос?

Усталость. Терпкая нотка тоски. Благодарность. Чужие чувства проникали под кожу, щекочась и смущая.

– Потому что он пожертвовал собой, закрыв сына.

Ответ на мгновение выбил дух, ошеломляя. Люди… сколько живешь – никогда не научишься их понимать, не сможешь предугадать чужие действия! Даже самый отъявленный мерзавец может в единый миг проявить благородство.

– Считаешь, для него не все ещё кончено? Даже после всего, что он творил? – она не осуждала – просто интересовалась.

Мужская дружба не то, что женская. Мужчина порой способен простить то, за что женщина уничтожит.

– Он был юн и глуп, когда все началось, а после уже был не волен что-либо изменить. Он ведь – кривая усмешка ранит холодные черты, – даже защищал нас по-своему, как мог. Иначе я был бы мертв задолго до нашего знакомства. Азгар сам оказался марионеткой своего старшего брата-близнеца. Того самого мальца, которого когда-то мой отец вопреки всем законам напоил собственной кровью. А тот не только выздоровел, но и обрел подобие наших сил, так и не переродившись в полноценного алькона.

– И из-за этого все произошло?

Хотелось нервно засмеяться. Миллионы смертей, перекроенная карта мира, вымирающая раса и заточенные боги… Из-за амбиций сумасшедшего человечка! Судьба воистину раздает странные карты, играя с безумным Шутом.

Она молча сжала его пальцы, не отводя взгляда. Кажется, отстранишься – и Кинъярэ исчезнет, растворится, распадется на частички пепла, развеиваясь по ветру. Если падать во тьму – то только вместе. Её алькон вскинул голову вдруг, дрогнул, жадно смотря вперед, словно не веря. С серебристо-серых ступеней сбежала гибкая огненноволосая фигура. Братья замерли, смотря друг на друга. Так же, как и она на Кина несколько минут назад – неверяще, словно перед тобой фантом, а не существо из плоти и крови. Младший дернулся первым – не побежал, подошел медленно, осторожно. Дернулись крылья носа, хищно втягивая воздух. Он поднял руку, словно касаясь стены напротив, в странном знаке приветствия. Кинъярэ без единого слова повторил его жест, и впервые тонкие бледные губы дрогнули в подобии улыбки. Их ладони соединились в мягкой вспышке сияния цвета лунной ночи.

– Смерть видит тебя, брат, – звенящий от напряжения голос Гирьена.

– Смерть укрывает тебя своим покровом, брат, – ровно откликнулся Шэннэ, но Клинку трудно обмануть Гардэ – она ощущала его восторг, переходящий в бешеное ликование, всей душой.

И от этих слов, и от этих сдержанных жестов и их сияющих глаз, и от стоящего неподалеку мортэли Кариньяра, стиснувшего пальцы до побелевших костяшек, протяжно щемило сердце и хотелось плакать – исключительно от счастья. Ради таких вот мгновений и хочется бежать вперед, жить, дышать, сражаться – чтобы все дорогие сердцу пытались делать робкие попытки улыбнуться. Не шарахались от объятий. Сами хотели жить, пытались вновь поверить.

Она повернулась, подходя к бывшему Владыке альконов. Нет, жалость – не то чувство, которое смог бы оценить этот прошедший через бездну унижений мужчина.

– Хорошо, – негромко заметил бывший владыка, смотря уже куда-то в сторону – не на сыновей. Что он хотел там увидеть? Погибшую Гардэ? Мертвых друзей? Своих богов? – Теперь у нас есть шанс выстоять и выжить, Круг полон, осталось лишь попытаться провести ритуал, пока наши враги не пришли в себя. Уничтожение самого серьезного, но лишь одного противника – ещё не победа в войне. Нас ещё нет.

– Но мы будем… – она смотрела на сверкающее в туманной дымке солнце и впервые верила собственным словам.

– Да, – раздался негромкий голос, в котором звенела та же напряженная струна, что и в её душе, – мы будем.

Кейнарэ чуть хмурил белесые брови, не сводя внимательного взгляда с тихо переговаривающихся о своем братьев. Риаррэ бросила на него взгляд из-под ресниц, отметив и упрямые складки у рта, и темные круги под глазами от усталости, и решительный блеск в глазах. А ещё – тонкую усик-веточку странного узора, проглядывающего из-под рукава рубашки.

– Идите к ним, – сказала, не глядя на гордого Высшего. Не пойдет ведь сам, обидчивый, – идите, мортэ…

– Просто Кейнар или Кейэ, – перебил, откашлявшись.

– Хорошо, Кейэ, – улыбнулась уже искренне, как могла, выпуская тонкую нить собственной магии, которая укутала мятущуюся чужую душу, успокаивая и согревая – с каждым разом это давалось все проще, – иди к нему. Я ведь чувствую его лучше, чем себя – ты ему дорог, он уже жалеет о собственной резкости, но и извиняться – не станет, не тот характер.

– Я знаю.

Усмешка. Упрямый взгляд. Неужели не пойдет? Она уже почти пожалела, что вмешалась, когда мужчина резко зашагал вперед. Вот Кин-нэ обернулся, увидел приближающегося друга. Сердце замерло в груди – так за себя не переживала. Отчего это было так важно? Она не знала, просто ощущала это всем сердцем – также, как парящий в вышине Храм Смерти.

Мортэ Кинъярэ шагнул вперед – и крепко обнял застывшего от удивления брата по духу, не обращая внимания на тихий смех Гирьена. Ка-али мялась неподалеку, явно чувствуя себя среди такого количества альконов неуютно, а вот ни Ттмары, ни Тайлы видно не было. То же чувство уверенности и умиротворения толкнуло вперед.

– Смерть видит тебя! Мы уже виделись, хоть и при иных обстоятельствах, моё имя – Риаррэ Лайгрэ Истиль, Гардэ Первого алькона. А ты – Истра. Идем со мной? Наши мужчины сейчас заняты, а нам стоит отдохнуть и все как следует подготовить. Впереди много дел.

Большие темно-зеленые от волнения глаза ка-али внимательно смотрели на неё, словно размышляя – заговорить или нет? А потом чужая ладошка коснулась щеки.

– Истра. Якорь Гира, – негромко, с едва заметным акцентом ответила миниатюрная девушка, – я тебя помню. Помогу.

* * *

Несколько дней пролетели почти мирно – в делах и заботах, но без надрыва и постоянного страха. Наконец, она смогла рассказать об Иаррине, супруге Смерти, и айтири подтвердили её слова, заметив лишь, что сейчас от этого знания почти нет толка, поскольку сам он не способен покинуть долину, покуда живо заклятье, от которого страдают альконы. Все ниточки сходились на одном событии – открытии Врат или ритуале Пробуждения Смерти, но Высшие альконы отчего-то все медлили. Даже Кинъярэ, ранее рвавшийся провести ритуал как можно скорее – ведь и вытащил её в свое время в этот мир ради него – не торопился. Раздумывал. Сомневался. Словно что-то его тормозило. Все чаще она стала замечать на себе его задумчивые взгляды, в которых читалось скрытое беспокойство, переходящее в страх. Хотя, полно, разве Мастер умеет бояться? Наверное, просто померещилось – ведь в его эмоциях она ничего подобного не замечала, купаясь в тех крохах заботы, смешанной с болезненной нежностью, которую испытывал алькон.

Сайнар уже пришел в себя – и теперь, вопреки всем предсказаниям, проводил почти все время у постели отца, словно стремясь избежать общения с кем-либо другим. Например, с Тайлой, которая, впрочем, тоже не слишком стремилась с ним общаться. Бывшая убийца предпочитала помогать женщинам, обходя мужское общество стороной и, будь Йаррэ поглупее, она бы даже поверила, что Тая вовсе не замечает разгорающихся вокруг страстей. Впрочем, особых страстей и не было, не те альконы существа. Сайнар замерз изнутри, самоустраняясь, а Кейнарэ, напротив, был непробиваем. Он что-то решил для себя – и шел к намеченной цели, не замечая никаких препятствий, лишь успевая посидеть у постели Ше’Тариналя. Бывший айтири все ещё не пришел в себя, но, похоже, перерождение прошло успешно. Долгое забытье сменилось спокойным сном, и вскоре алькон собирался отнести друга наверх, в Храм, испрашивая благословение Смерти для нового сына.

Йаррэ свернула на узкую крутую лестницу, легко преодолела первые два пролета и вдруг почувствовала, как кружится голова. И что ещё? Фыркнула раздраженно.

Собственная сила молчала, дракона внутри лениво и довольно урчала. Девушка встряхнула косой, чувствуя, как заполошно заколотившееся сердце медленно приходит в норму.

– Яра? Ты в порядке? – голос Таи донесся с верхнего пролета, заставляя вскинуть голову.

Виски закололо, внутренности скрутились на миг в узел, вызвав недовольный вскрик.

– Что?

Сестра уже стояла рядом, заглядывая в глаза, положила ладонь на запястье, отсчитывая пульс. Йарра почувствовала, что та кинула лечебное заклинание, но ворчать попусту не стала, если ей так спокойнее, почему бы и нет? Увы, бледная до сероты Тая успокаиваться не пожелала, кажется, только встревожилась ещё больше.

– И он знает? И куда же смотрит, стесняюсь спросить, совсем уже двинулся умом со своими ритуалами наш шэннэ?

– Тай? – окликнула осторожно. И что же любезный Мастер утаил на сей раз? Не с этим ли связано его странное поведение, эти очередные бесконечные качели и попытка уклониться от разговоров?

Верткая ей любовь попалась, хищная вредная тварюшка, никак не желающая открывать свои тайны, хотя её собственные уже давно выпытала.

Оперлась о перила, глядя, как играют в витражном стекле дневные лучи, отражаясь смешливыми зайчиками.

– Может, хотя бы ты перестанешь принимать меня за неразумного ребенка, и ответишь честно? Я вижу, ты уже знаешь, даже если раньше не понимала, – сказала жестко, не стесняясь надавить собственным даром. От тайн волнения куда больше, чем от правды, даже самой горькой – это она усвоила на собственной шкуре.

– Ладно, – сестра затеребила косу, прикусив губу клыком, застучала хвостом по стене, сжав когти. Да уж, убийце легче и правда кого-нибудь зарезать, чем разговаривать. Из них вообще мало было особо общительных, – ты права, и я с тобой согласна, да и клятву молчать не давала. Только пойдем в мои покои, не стоит стоять здесь посреди прохода, да ещё и на такой высоте.

– Уж поверь, от высоты я не расклеюсь, что бы со мной ни было.

Остаток пути они предпочли помолчать, справедливо полагая, что уж у этих стен есть много ушей.

Хлопнула почти бесшумно, отрезая их от коридора, дверь – высокая, с резными узорами и мерцающими рунами. Покои были не гостевыми – они находились на одном этаже с другими покоями приближенных к правящей семье. Впрочем, сейчас здесь места хватало, не то, что раньше… Темные шторы опустились на сияющий светом проем окна, отгораживая от улицы.

Тайла прошла вперед, к небольшому уютному диванчику, жестом предлагая присесть рядом. Побарабанила когтями по подлокотнику.

– Ты же интересовалась тем ритуалом, с помощью которого шэннэ тебя вернул, да?

– Было бы странно, если бы нет, при всех тайнах, что он развел, и даже память мне пытался блокировать!

– На самом деле поражаюсь, что ты не устроила ему скандал, даже не попрекнула, – хмыкнула убийца, лениво подбрасывая в воздух кинжал.

Йаррэ откинулась на спинку, потирая переносицу.

– А зачем, Тай? Он сделал это для того, чтобы меня защитить, а не для того, чтобы причинить боль. Я буду последней стервой, если устрою скандал моему мужчине из-за того, что он пытался обо мне позаботиться, пусть и не спросясь.

– Ты ему настолько доверяешь? – острый взгляд. Судя по всему – для самой Тайлы вопрос доверия мужчине все ещё остается больным, да это и не удивительно. Странно, что подруга вообще кого-то к себе ещё подпускает даже на расстояние разговора, не пытаясь вскрыть череп.

– Практически абсолютно, – ответила спокойно, – иначе в наших отношениях вообще не будет смысла. Без доверия – к чему? Я могу обижаться, что Кин не рассказывает всего, но он в сотни раз умнее и опытнее меня, сейчас ему виднее. Хоть и не всегда. Из своих прошлых, – невеселый хмык, – отношений, – я вынесла одну простую истину – никогда не стоит терять голову от любви, иначе ты можешь её лишиться в прямом смысле слова. Но, если мужчина мог тебя уничтожить – и не стал, он достоин твоего доверия. Не о многих я могу сказать эти слова.

– А ты не боишься, что станешь быстро ему не интересна? – испытывающий взгляд из-под ресниц.

Тая, не этого ли боишься ты сама, не этого ли боялась юная алькона, сбежав прочь от навязанного родом избранника много лет назад?

– Пропасть эта преодолима, – усмехнулась, мотнув головой. Взметнулись в воздух косы, опадая змеями, – опыт – дело наживное, накопится с годами. Я быстро обучаюсь и ни в чем не уступлю тому, кого единственного хочу видеть рядом, – сказала, и впервые точно осознала – это истина. Непреложная.

Её беловолосый мастер, драконья интриганистая тварь, её серебряный алькон был именно тем мужчиной, которого она ждала и хотела. И ради него она была готова измениться сама, не растворяясь в нем. Что значит твоя свобода, если вместе с ней придет одиночество? Настоящая свобода делится на двоих – поровну. Как дыхание, как любовь.

– Говори уже, Тай, чего хотела сказать, иначе мне ведь тоже найдется, что спросить у тебя. И о Сайнаре, – заметила блеснувшую усталость и досаду в глубине потемневших глаз, – и о мортэ Кейнарэ, который на бывшего ис-ирра смотрит, как на расхитителя сокровищницы.

Алькона потерла переносицу, вздохнув.

– Признаться, никогда не думала, что придется говорить о таких вещах. Я и сама не слишком в них разбираюсь, можно сказать – не поверила бы, если бы не видела своими глазами… – снова помолчала, заставляя досадливо поморщиться. Таинственность, право слово! – Наш народ не слишком неволил своих детей в вопросах любви и создания семьи. По сравнению с нынешними иррейнами нравы у альконов всегда были в чем-то достаточно вольные, а в чем-то, напротив, чересчур строгие. Подрастающее поколение вольно развлекаться, как им угодно вплоть до того момента, как глава рода проводит особый ритуал, fatalia. Ритуал Поиска Судьбы. С того момента наследника рода будет вести невидимая путеводная нить, связывающая его другим концом с тем, кто должен будет стать его идеальной опорой в жизни. Необязательно это существо будут связывать с ним любовные узы – это может быть названный брат или сестра, верный друг и соратник… эти узы будут столь же сильны, как и узы Клинка и Гардэ. Но есть одно но. Если на другом конце нить обрывают, откат ударяет по тому, кто идет по следу нити. Я была юна и глупа, и мой старший брат подначил меня провести ритуал раньше времени. Представь себе мое изумление и радость, когда я поняла, что нить ведет совсем недалеко, даже в радиусе столицы! Я бросилась бежать, как была – в потертых штанах и старой рубашке с чужого плеча – братец вытащил меня с чердака.

Алькона перевела дух, задрав голову к потолку. Вспоминала старое? Или, напротив, хотела бы этого никогда не видеть? Риаррэ уже догадывалась, куда может привести этот рассказ.

– Я как ошалела от радости, глупая девчонка с глупыми мечтами. Что я знала о жизни, избалованная дочь знатного рода? Я даже не смотрела, куда шла. Не знаю, как меня пропустили в это заведение, где отдыхали и расслаблялись молодые альконы из знати, я даже не всматривалась в интерьер дома, куда зашла. Я уже кинулась к моему личному солнцу, что-то лепеча от счастья, ожидая, что сейчас он растает от моей девичьей красы, забыла о том, как выгляжу, – женщина вздохнула, прикрыв глаза, сжала пальцы, – пришла в себя от чужого смеха и советов выпроводить замарашку прочь из общества благородных мортэли. И мой связанный оборвал нить. Благородный мортэли Кейнарэ мор Айглин, друг самого наследника, – закончила с издевкой, – тот, кто, даже не вспомнив о произошедшем, посватается ко мне с подачи своих родственником спустя всего-то пару лет. Он и теперь ни о чем не вспомнил… А оборванная связь обрушила на мою голову все беды, которые только возможно, отомстив сполна. Нет ничего страшнее, чем стать зависимой от кого-то, Яра. А ты с Шэнне идешь сейчас по той самой связующей ниточке, как будто мало было уз Гардэ! Как будто…

– Договаривай, – бросила задумчиво, ровно глядя перед собой. Контролировать эмоции она научилась хорошо.

– Тот ритуал в Храме… он был брачным. Он связал тебя с собой, не спрашивая, не давая шанса уклониться, ты это понимаешь?

Сузила глаза, смотря на горячащуюся подругу.

– Так это брачные узы стараются закрепиться вместе с другими нитями?

– Да, но…

– И не было другого способа спасти мою жизнь, кроме как связать наши судьбы, я верно понимаю? А теперь Кинъярэ молчит, боясь моей реакции на брак якобы против моей воли?

– Полагаю, что так, – растерянное.

Облегчение – вот, что она испытала, искренне, от всей души рассмеявшись над былыми страхами. А ещё – ни с чем сравнимое счастье и жадное удовлетворения внутри неё – он её. И он всегда будет её, связанный всеми возможными узами. Он мог бы оборвать любую нить – но не стал, соединяя их судьбы как можно крепче, и теперь заботился о ней, не желая волновать перед сложным ритуалом. Вскочила, шагнув к сестре и крепко её обнимая.

– Благодарю, что решилась на этот разговор, Тая. Спасибо тебе, – поцеловала в щеку, погладив по голове. – Я никогда этого не забуду, но сейчас мне надо идти, очень надо!

И бросилась прочь из комнаты, четко ощущая, куда именно ей сейчас нужно.

Вниз по ступеням, стуча сапожками по каменным плитам дворца. Жмурясь от непривычно-яркого солнца, вглядываясь в мерцающую пленку нового щита над городом – Гирьен выполнял свою работу, как и всегда, ответственно. Она точно знала, куда шла, петляя по коридорам, выложенным блестящими плитками, мимо мерцающих витражей и горящих магических светильников. Замок встряхнулся от многолетнего сна, преображаясь, впитывая силу своих обитателей.

Коснулась стены, посылая волну тепла.

– Спасибо тебе, Город. Спасибо за все!

Ответная улыбка промелькнула в огне сверкающей люстры.

«Пожалуйста, Хозяйка!»

Цок-цок-цок мимо огромных залов, где вдалеке слышны первые негромкие разговоры и робкий смех, греющий сердце.

Кинъярэ был неподалеку от тронного зала, о чем-то негромко переговариваясь с одним из Высших альконов Совета. Она подошла, не стесняясь, коснулась порывисто его руки, переплетая пальцы. Сдвинула выше рукав. Спрятал метку?

– Верни. Верни, Кин-нэ, мой Мастер. Я знаю правду, и не хочу, чтобы ты избегал меня и прятал брачные узоры. Ты мой, и я хочу, чтобы все об этом знали!

Да, драконица её испортила! Разве бы Риаррэ осмелилась разговаривать с Мастером раньше в таком тоне? Но раньше он и не был её супругом…

– Пожалуй, мы договорим позже, – усмехнулся, сверкнув глазами, собеседник Первого, приветственно кивнув ей, – а пока я вас оставлю.

Она отбросила неуютное ощущение, сосредоточившись на замершем напротив мужчине. Вгляделась в него пристально. Тот наблюдал за ней из-под ресниц, чуть наклонившись вперед, словно принюхивающийся хищник.

– Хорошо. Очень хорошо, что ты приняла это, Яррра, – в чужом голосе промелькнули рычащие нотки, – потому что я все равно никогда бы тебя не отпустил.

Сильная рука прижала к прохладному телу, давая услышать биение его сердце, увидеть потемневшие, пульсирующие зрачки и сжимающиеся когти, бережно сомкнувшиеся на талии. Драконий хвост скользнул под тунику, пощекотав бок и вызвав смешок, смешанный со знакомой дрожью предвкушения. Кто-то слишком долго отлынивал от супружеского долга!

– Это я тебя никогда не отпущу! – ухватила руками за плечи, заглядывая в знакомую бездну. – Я тебе хвост накручу и оторву вместе с крыльями, если ты посмотришь куда-то в сторону, мой Драгоценнейший. Слышишшш-шь меня?

Драконица внутри согласно рыкнула. Нет, этот черный красавец только их!

– А была такой скромной девочкой… – чужое дыхание обожгло, – ревность – это признак недоверия. Я давал повод себе не доверять, Яра?

Блеск чужих глаз обжигает душу, заставляя отогнать призраков прошлого. Сказать несколько простых слов иногда безумно, до боли, до скрежета зубовного сложно.

– Нет, мой Мастер. Мой Кин-нэ. Ты всегда был со мной предельно честен, – не удержалась, зарылась руками в шелковистые белоснежные волосы, растрепывая косу.

– Я рад, – неожиданно серьезное, – рад, что нашел тебя, моя Гардэ, моя атали.

– Атали? – нежные-нежные поцелуи на шее ужасно отвлекали от разговора.

– Пара, – короткий ответ – и её подхватывают, беря на руки, как пушинку, – если уж ты узнала большую часть того, что я скрывал, пожалуй, нам стоит пообщщ-щаться поближ-же…

Выдохнул прямо в губы, впиваясь жадным поцелуем, словно душу стремясь вынуть, выпить её дыхание, подарив взамен – свое, разделить каждый вдох на двоих.

Она прижмурилась, вцепляясь когтями в его плечи, вжимаясь в жесткое тело, оплетая ногами и руками. Мой. Мой. Мой.

После стольких бед, после моря боли. И пусть ещё ничего не кончено – у них есть эта небольшая передышка, и они разделят её на двоих, а там… Смерть милостива, она все видит.

 ***

Интерлюдия 8. Кровь альконов.

Кровь определяет нашу суть.

Надпись в Храме Смерти

Кейнарэ

Тихо-тихо в огромном покое, только изредка слышатся прерывистые вздохи и бессвязный шепот. Только поднимается из кресла рядом с огромной разложенной постелью худой беловолосый мужчина, протирая лоб спящего тряпицей и поднося к его губам кувшин с водой.

Кейнар только тихо вздохнул, в очередной раз успокаивая мечущегося по постели друга. Изменения были уже видны невооруженным глазом – от айтири в спящем практически ничего не осталось. Уши заострились, вытягиваясь ещё сильнее, когти стали острее, сверкая алмазной крошкой, кожа посеребрилась, словно присыпались пеплом волосы…

Пальцы привычно взяли безвольную руку, отсчитывая пульс. Он скоро очнется, осталось немного. И остается только надеяться, что после всего, через что им пришлось пройти, ему не придется убивать друга своими руками. Ше’Тариналь… это имя умерло вместе с сущностью айтири, а новое только предстояло дать.

Алькон откинул голову на спинку кресла, прикрывая глаза. После побега из тюрьмы мир взорвался яркими красками, оглушая и не давая возможности остановиться, сойти с пути и немного подумать о происходящем. Слишком много всего. Слишком тяжело. В окно спальни просочился вечерний луч, заставив губы дрогнуть в улыбке. Переживет ли он полный Круг, призыв Смерти? Переживут ли его все они?

– Кей? – тихий хрип заставил вздрогнуть, выдергивая резко из невесёлых размышлений.

– Жив!..

Мужчина метнулся к постели, опускаясь на колени, впиваясь испытывающим взглядом в бледно-лиловые глаза нового алькона. Нет, пока ещё не алькона, но… В глазах друга, который единственный не дал ему сойти с ума за долгие годы заключения, светились разум и воля. Он прощупал чужие эмоции – смятение, удивление, радость – но ни капли ярости, злобы или отвращения. Когти с тихим вздохом разжались. Он не потерял рассудок. Не потерял себя в чуждой силе.