Текст книги "Все источники бездны"

Автор книги: Мария Галина

Соавторы: Максим Голицын
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Что тебе нужно? – холодно спросила она.

Лизе было наплевать. Она сделала решительный шаг вперед, и Лене пришлось попятиться, освободив дверной проем.

– Ты что? – удивилась та.

– Пусти, – рассеянно ответила Лиза. До этой дурехи ей не было никакого дела.

Друг Серега в одиночестве сидел в кресле перед шахматной доской с расставленными фигурами, и у Лизы на миг защемило в груди.

«Теперь ему не с кем будет играть», – подумала она.

И, подойдя к столику, сказала:

– Сережа! Нам надо с тобой поговорить.

И, почувствовав затылком пристальный взгляд, обернулась и, глядя в бесцветные глаза, твердо добавила:

– Наедине.

Лена, хлопнув дверью, вышла.

Сергей уныло поглядел на Лизу. Похоже, он знал, о чем пойдет разговор. И заранее примирился с неизбежным.

– Кто была та женщина на похоронах, Сережа? Неужто и вправду дальняя знакомая?

– Ну…

– Ты вот знал Андрюшку, – грустно сказала она, – а я, похоже, совсем его не знала. Начала разбирать вещи, нашла какие-то номера телефонов в записной книжке. Не один телефон, много. И по ним отвечают женские голоса.

О другой своей находке Лиза благоразумно умолчала.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – продолжала она.

Сергей молча смотрел на нее. Он нервно дернул рукой, и белая королева, упав с доски, закатилась под кресло. Он проводил фигурку взглядом, но поднимать не стал.

– Эти его отлучки. Поздние возвращения. Командировки. Варвара что-то знает, но несет какую-то фальшивую чушь.

– Лизка, – грустно сказал Сергей, – зачем Тебе все это? Сейчас. Он ведь умер. Что это изменит?

– Я думала, я живу с близким человеком, с любящим мужем. Отцом моего ребенка. Тихим, непрактичным. А оказалось, что все это – личина. Маска. Ты хочешь, чтобы я успокоилась? Да за кого Ты меня принимаешь?

– За его жену, – честно сказал друг Серега.

– Значит, ему нужна была нетребовательная и нелюбопытная женщина в качестве жены, так, что ли? Доверчивая дурочка…

– Можно любить жену и все равно быть бабником, – честно сказал друг Серега, покосившись на закрытую дверь. – Ну, любил он женщин. И они его любили. Что в этом плохого? Иногда гулял на сторону.

– Иногда?

– Да у него ни с одной из этих баб роман не длился долго.

– Да? То-то эта блондинка так убивалась!

– Регинка-то? Там тоже было несерьезно.

– По ней не скажешь. Дай мне ее адрес.

– Зачем тебе?

– Проведать хочу. Принести соболезнования.

– Лизка, ты с ума сошла.

Лиза неожиданно для себя подскочила к нему и схватила за ворот рубашки. Столик опрокинулся, шахматная доска с грохотом упала на пол. Дверь вновь распахнулась, и супруга Сергея изумленно на них уставилась.

– Где она живет, спрашиваю?

– Отстань, безумная. – Сергею явно было неловко. – Ну что ты, в самом деле!

– Где живет?

– На Шаболовке. Стасовой, девять. Это рядом с Донским монастырем, знаешь?

– Квартира?

– Не помню я квартиры. Господи, ну отцепись ты от меня! Чего ты хочешь?

Лиза неожиданно успокоилась и отошла от кресла.

– Спасибо, – вежливо сказала она.

И, сделав шаг в сторону неподвижно застывшей в дверях фигуры, так же вежливо произнесла:

– Спокойной ночи.

– Ну, ты это… – укоризненно пробормотал Сергей.

– Все в порядке, Сережа. Я ухожу. Да… – Она было направилась к дверям, но вдруг резко остановилась. – Откуда он деньги брал, не знаешь? А то этот его грант тоже сплошной «липой» оказался. Не было никакого гранта.

Сергей молча помотал головой.

Потом устало сказал:

– Я, правда, не знаю.

Почему-то на этот раз Лиза ему поверила.

Когда она добралась до Шаболовки, уже совсем стемнело. Купола Донского монастыря казались черными на фоне темного неба, красная кирпичная кладка стен сливалась с окружающим сумраком. Над сквериком разливался колокольный звон, и где-то в кроне в ответ пронеслась одинокая трель разбуженной птицы.

Дома стояли лишь по одной стороне улицы – напротив располагался скверик, где сейчас мелькали темные силуэты собачников, выведших своих питомцев на вечернюю прогулку. Во мраке они казались туманными призраками – словно с той стороны улицы уже был потусторонний мир. Зато по эту сторону мостовой окна домов светились теплым живым светом.

Она растерянно остановилась у единственного Подъезда белой башни.

– Не знаете, где живет Регина? – обратилась она к одинокой старушке на лавочке. Старушка подозрительно смахивала на женскую версию мрачного перевозчика в загробное царство.

– Кто? – переспросила та.

– Блондинка. Молодая, красивая.

– Нет, дочка, не знаю.

– Машина у нее есть, – сообразила Лиза, – белая такая.

– А, «шевроль», что ли?

– Да, – обрадовалась Лиза, – «шевроль».

– В седьмой квартире она живет. Видишь, вон окно светится!

На первом этаже и впрямь светилось окно, свидетельствуя об уюте, о чашке кофе вечером, о бокале шерри перед телевизором… розоватый оттенок абажура, подкрашенный нежным апельсиновым отсветом опущенной шторы. Лизе даже послышалось, что оттуда, из окна, льется тихая музыка.

Секунду она колебалась. Потом зашла в подъезд с выломанной пластиной кодового замка и, свернув направо, оказалась перед обитой обшарпанным дерматином дверью. Не за такой дверью должна жить такая женщина! Отступать было поздно – она нажала на кнопку звонка.

И только тут спохватилась.

А вдруг она замужем? Что тогда делать? Кому объяснять? И что?

Но за дверью раздались легкие шаги – плавная, чуть ленивая походка уверенной в себе женщины, которая так хороша, что уже не старается быть красивой.

– Кто там? – спросил низкий женский голос.

– Простите, – отозвалась она, – мне нужна Регина.

«Пусть только откроет, потом объясню», – подумала она.

Дверь приотворилась, и за ней мелькнули пылающие белым огнем волосы.

– Кто вы? – повторила женщина.

– Я тоже была на похоронах, – сказала Лиза. – Но вы меня наверняка не заметили. А я вас видела. Вы плакали. Вас Сергей утешал.

Цепочка скользнула в желобе, и дверь отворилась. Лиза молча прошла вперед и закрыла дверь за собой. Теперь отступать некуда.

– Я жена Андрея, – сказала она.

* * *

Распухший, странно доступный прямому человеческому взгляду шар солнца медленно опускался к линии горизонта; рефракция выгибала водную поверхность, и казалось, что пылающее отражение поднимается из воды навстречу уходящему светилу. Море было непривычно тихим – кромка воды чуть шевелилась, и лишь мягкий шорох, который издавали крохотные волны, перемывая ракушки, свидетельствовал о том, что это все-таки вода, а не расплавленный свинец. Дымка медленно наползала на горизонт, лиловато отсвечивала в воздухе, и двое местных рыбаков, тащивших по воде сеть с мелкой ячеей, казались какими-то неземными созданиями. Когда же сеть, вспыхнув оранжевыми брызгами, поднялась на поверхность, Лиза увидела, как в ней бьется полупрозрачная стекловидная масса – лишь подойдя поближе, она Поняла, что это крупные, в палец величиной, азовские креветки.

Наверху, над обрывом, потрескивал костер. Уже наступило то время суток, когда приятнее Подсесть поближе к огню или спрятаться в уютную духоту палатки. Кто-то наигрывал на гитаре, перебирая стандартный набор туристских песен. Она на минуту застыла, прислушиваясь.

– А, слушаешь про погоду?

Она обернулась. Сзади стоял Андрей. Она даже не заметила, как он подошел. На загоревшем дочерна лице глаза казались совсем светлыми, почти прозрачными.

– Почему про погоду? – удивилась она.

– Ну, все эти туристские песни почему-то про погоду. То там снег падает, до дождь идет. Вот, слышишь?

 
– Не гляди в окно, не гляди,
Лучше имена переставь.
Спят твои глаза, спят дожди,
Ты не для меня их оставь… —
 

донеслось из освещенного костром круга.

– Хоть какой-то смысл в этом есть? – спросил Андрей, пожав плечами. – Почему имена надо переставлять? И почему у нее глаза спят, если она в окно смотрит? Погоди, сейчас он ей ключи велит выбросить.

«Лучше просто выбрось ключи…» – посоветовал певец после очередного аккорда.

– Вот видишь, – довольно сказал Андрей.

Она фыркнула.

– Людям же нужно о чем-то петь. А у костра почему-то всегда хочется петь жалобное.

– Горожане, – сказал он, – что с них возьмешь. Сидят под крышей и поют про снежные вершины. Или про то, как «ГАЗ» в снегу завяз.

– Какие же это горожане? – обиделась она. – Мы географы. Полевики.

– Девяносто процентов ваших полевиков до конца жизни мозоли на ягодицах будут по конторам нарабатывать. Да и в географы они, почему, думаешь, поперли? Романтики захотелось!

– А чем это плохо? – обиженно спросила она.

– Да ничем. Просто нужно же когда-то вырастать из коротких штанишек. Может, ну их, – неожиданно сказал он, – пойдем прогуляемся?

Она внезапно почувствовала, как ее окатило горячей волной: точно она погрузилась в воды тропического моря. Ощущение было таким сильным и неожиданным, что она замерла, изумленно распахнув глаза.

– Но ребята… – попробовала она возразить неуверенно.

– Обойдемся без них.

Он обнял ее за плечи загорелой рукой.

– Пошли отсюда. Я знаю одно отличное местечко.

И ей тогда даже и в голову не пришло, что «отличное местечко» он наверняка опробовал еще с кем-то, и не один раз, и не с одной. Тогда ей вообще ничего не пришло в голову.

* * *

Регина молча смотрела на нее. Она действительно была поразительно красива: в любом настроении, при любых обстоятельствах.

Сейчас она выглядела растерянной.

– Ну и что же вам нужно? – сказала она наконец.

– Не тревожьтесь, – ответила Лиза, – всего лишь поговорить.

– Хорошо, – медленно ответила женщина, – проходите.

Она повернулась, и Лиза проследовала за ней в комнату.

Почему-то она ожидала увидеть явную роскошь – может, к этому располагал белый «Шевроле», а может – и внешность Регины, но это оказалось типичное жилище современной деловой женщины: ничего лишнего, никаких сантиментов – компьютер на столе, заваленном бумагами; в углу – телевизор с огромным плоским экраном и стереосистема, на полках – в основном всяческие справочники и словари. Единственным украшением комнаты был какой-то абстрактный постер на стене. По обстановке нельзя было сказать, проживает тут мужчина или женщина.

– Садитесь, – сказала Регина, – хотите кофе?

Она, видимо, никогда не теряла головы: раз уж пришли к ней в дом, она должна выполнять свои обязанности хозяйки. Может, Регина и была коварной хищницей, не брезгующей заполучить чужого мужа, но то, как она держалась, опровергало это, и Лиза, к своему удивлению, почувствовала, как острая ненависть уступает место восхищению.

– Да, – сказала она, – если не трудно.

Регина кивнула и вышла на кухню. Через несколько минут она вернулась и поставила поднос с дымящимися чашками на низкий столик. Потом указала Лизе на кресло и уселась сама.

– Вы уж простите, – ее холодные серые глаза, в свою очередь, внимательно изучали Лизу, – я вас совсем иначе представляла.

– Это не важно, – устало ответила Лиза, – похоже, это распространенное явление.

– Все-таки согласитесь, – Регина скрестила стройные ноги, – визит несколько странный.

Она великолепно владела собой.

Лиза больше не колебалась: она достала из сумочки записную книжку Андрея и протянула ее Регине.

Та недоуменно взглянула на Лизу.

– Я нашла ее у Андрея на работе, – пояснила Лиза, – когда разбирала его вещи. Поглядите, там нет вашего телефона?

Регина, нахмурившись, начала листать страницы.

– Да, – сказала она наконец, – телефон есть. Напротив моих инициалов – Р.Г. И там еще полно таких… телефонов с инициалами.

– Вот именно, – сказала Лиза, – я подумала, что это вам будет интересно.

Регина задумалась – ее четкие брови сошлись в одну линию. Видимо, она решала, какую стратегию поведения выбрать.

Наконец она сказала.

– Не знаю, могу ли я говорить откровенно, – Лиза, да? Я боюсь задеть ваши чувства.

– Лиза задумалась. Может, и впрямь настало время заглянуть в себя, понять – а что она действительно чувствует.

Ревность? Но человек, которого она могла бы ревновать, не имел ничего общего с тем, другим, чей облик начал постепенно вырисовываться только теперь.

– Мне хочется во всем разобраться, – сказала она, – слишком много странных вещей всплыло после смерти Андрюши. Что я чувствую, это не важно… вероятно, это не имеет никакого отношения к действительности.

– То, что я скажу, не доставит вам удовольствия, – задумчиво произнесла Регина, – но я любила Андрея. Очень любила. Мне казалось… что он несчастный, задавленный семейным бытом человек, который заслуживает лучшей участи.

– Но это неправда, – тихо возразила Лиза.

– Да, – отозвалась Регина, – наверное, неправда.

«Точно, – подумала Лиза, – именно такого человека эта женщина и могла полюбить. Не наглого, не удачливого – такие вились вокруг нее, как мухи, а мягкого, требующего поддержки, беспомощного… и в то же время – мужественного, цельного. Не только страсть, но и материнский инстинкт, столь неожиданный в этой холодной с виду красавице».

И, уже не ощущая боли, просто чтобы подтвердить свои мысли, спросила:

– Он говорил что-нибудь… о семье?

– Говорил, – нехотя подтвердила Регина, – но теперь мне кажется… Ладно, это не важно. Похоже, мы обе обманывались. Ну и что же вы хотите выяснить? Про эти остальные телефоны? Но я их вижу в первый раз.

– Даже не знаю, – призналась Лиза, – может быть… он рассказывал вам что-то, чего не рассказывал мне? Что он делал, с кем встречался?

– Если он что-то мне и рассказывал, – ответила Регина, – то наверняка это точно так же не имело отношения к действительности. Впрочем… раз-другой мы с ним бывали на каких-то престижных мероприятиях – я ведь журналист. Однажды я представила Андрея одному из своих коллег, а тот после сказал, чтобы я была поосторожнее с этим человеком. Сказал, что видел Андрея раньше и запомнил его в связи с очень странными обстоятельствами. Я ему не поверила. Понимаете… этот мой приятель и я когда-то… словом, я решила, что он все выдумал.

– Какими обстоятельствами? – напряженно спросила Лиза.

– Я же говорю – я не захотела слушать. Теперь думаю, зря. Но я попробую выяснить. – Регина поднялась, тем самым давая понять, что прием окончен. – Но, Лиза, теперь мне кажется… может, не стоит будить спящих собак?

– У меня сын, – твердо сказала Лиза, – и он имеет право знать все о своем отце. Не сейчас – позже… А потом… Я все-таки хочу понять, кого я вчера похоронила.

– Да, – подтвердила Регина, – это ваше право. Я постараюсь разузнать хоть что-нибудь. Если узнаю, позвоню.

– Дать вам телефон?

Она чуть заметно усмехнулась.

– У меня есть.

– Ах, да, – тихо сказала Лиза.

Пока тревога и недоумение подгоняли ее, она не оглядывалась по сторонам и не отдавала себе отчета, который час.

Только лишь теперь, очутившись у себя в Беляеве, она сообразила, что время близится к полуночи. Вынырнув из теплого чрева метро, она оказалась на пустой темной улице – дождь загнал всех в уют и тепло квартир, а изредка попадающиеся у ларьков подвыпившие типы отнюдь не оживляли пейзаж. Идти было недолго – минут десять, но только тут Лиза поняла, до чего она устала и продрогла.

Почему пустырь такой длинный?

И тут Лиза услышала, что за ней кто-то идет. Даже не шаги, нет – но ощущение чужого враждебного присутствия было таким явным, что она похолодела.

И прибавила шагу.

С противоположной стороны огораживающего стройку забора тоже послышался звук шагов.

Кто-то преследовал ее, уже не скрываясь.

«Только не беги, – сказала она себе. – Пока идешь, еще остаешься человеком. Побежать – значит оказаться в положении преследуемого зверя».

На всякий случай она торопливо осмотрела окрестности – вдруг найдется кто-то, приличный с виду, – какая-нибудь парочка или даже компания, к которой можно будет пристроиться.

Но улица была пуста, бетонный забор, днем напоминающий кубики сахара-рафинада, сейчас мрачно белел в сумерках, отсвечивая, когда на него мельком падали лучи фар проносившихся мимо машин; под ногами жирно блестела разъезженная грузовиками грязь, и лишь откуда-то издалека, растворяясь в насыщенном водяной пылью сумраке, точно призрачные корабли, выплывали, мерцая окнами, серые девятиэтажки.

Лиза побежала.

Шаги с той стороны забора ускорились, и только тут она поняла, что это не один человек. Они возникли из щели между двумя сахарными плитами, вынырнули за ее спиной, точно тени во тьме. Правда, бесшумной повадкой теней они не обладали – их ботинки с чавканьем опускались в грязь, и Лиза могла уже расслышать шумное дыхание.

Она побежала еще быстрее.

Забор оборвался, и тут, в чахлом скверике, они ее настигли.

– Эй, красотка, куда так торопишься? – сказал один из них и схватил Лизу за руку выше локтя.

– Неймется суке, – второй уже дышал ей в шею, – шляется по ночам!

Она рванулась, пытаясь освободиться, но чужая короткопалая рука держала ее крепко. От страха и безнадежности все в голове у нее смешалось: она уже не понимала, обычные ли это бандиты (дурацкое словосочетание!) или же нападение это не случайно и как-то связано с содержимым спрятанной на антресолях сумки.

Вторая жесткая рука зажала ей рот; она отчаянно извивалась, пытаясь вырваться, и вот ее уже волокут куда-то, ноги ее чертят борозды в мокрой грязи.

Неожиданно тот, что держал ее, издал какой– то странный звук и разжал руки. Она, потеряв равновесие, упала, уткнувшись лицом в прошлогоднюю палую листву, встала на четвереньки.

Рядом с ней что-то происходило.

Упавший так и остался лежать на земле, издавая слабые стоны и не пытаясь подняться. Второй оказался проворнее: он отскочил, и в руке его тускло блеснул нож.

«Что там творится?» – как-то отрешенно подумала Лиза. Ей хотелось только одного: упасть, закрыть голову руками и больше не видеть всего этого кошмара.

Рядом с ней барахталось нечто непонятное, неразличимое – потом вдруг эта масса распалась: одна фигура медленно осела на землю, другая обернулась к третьему противнику. Новый участник событий двигался с такой легкостью и скоростью, что Лиза не могла уследить за ним – мгновенный выпад, глухой звук удара, и вот уже и третий нападавший валяется на земле, прижав колени к животу и слабо постанывая.

Она почувствовала, как твердая рука тянет ее вверх. Но это было совсем другое прикосновение – надежное, бережное…

– Вы в порядке? – спросил незнакомый голос.

Она с трудом встала.

Разбитые колени болели, голова кружилась…

– В порядке, – сказала она, – черт, туфлю где-то потеряла.

– Поищем, – сказал ее спаситель, – это не проблема.

Они пошли обратно к дороге, причем он продолжал поддерживать ее под руку. И правильно – иначе Лиза просто упала бы.

– А я иду, смотрю, неладное что-то, – продолжал тот, – дай, думаю, разберусь. Тут, знаете ли, женщине одной ходить опасно.

– Я тут живу, – пояснила Лиза.

– Тем более, – сухо ответил тот, – должны соображать, что к чему. Район неблагополучный. В лесу за стадионом что ни неделя, так очередной труп находят, общежития тут, институты… вот и сдают комнаты кому ни попадя.

– Где вы так драться-то научились? – поинтересовалась Лиза.

– Было одно такое место… – туманно ответил новый знакомец, – Нужно уметь за себя постоять. А иначе сами видите, что получается. Вот она, лодочка ваша.

– Каблук сломался, – сокрушенно сказала Лиза.

– До дому дойдете?

– Да, – отозвалась она, – спасибо. Дойду.

Теперь, когда они вышли на относительно освещенный участок дороги, она смогла получше разглядеть своего спасителя.

Красивый парень – легкие, уверенные движения, резкие, мужественные черты лица. Черная кожаная куртка с поднятым воротником придавала ему несколько зловещий вид. Если бы Лиза встретила его на улице такой вот темной ночью, постаралась бы отойти в сторону.

Скула у него была в крови.

– Вас ранили! – виновато сказала она.

– Какая же это рана, – возразил тот, – царапина. Вот руку этот ублюдок мне порезал. Это хуже.

– Нет, – она решительно взяла его под локоть. – Пошли. Вам нужно промыть рану, сделать перевязку. Я тут живу неподалеку.

– А что муж скажет? – поинтересовался тот. – Приводите среди ночи какого-то незнакомого типа…

– Никто мне ничего не скажет, – сухо ответила она.

Ее на миг кольнуло ощущение тревоги – нельзя же, в самом деле, тащить к себе домой совершенно незнакомого человека! Но этот человек только что спас ее от троих насильников – что еще нужно мужчине сделать, чтобы доказать свою порядочность?!

Да и какая теперь разница? Что ей терять!

Он не сказал никакой дежурной пошлости вроде «такая красивая женщина – и одна».

– Ладно, – согласился спаситель, – только ненадолго. А то метро закроется. Далеко идти?

– Вон тот дом, – она кивком указала в сторону выплывающего из тумана девятиэтажного корабля.

Остановившись перед дверью своей квартиры и шаря в измазанной грязью сумочке в поисках ключей, она почувствовала припадок мгновенной резкой слабости – а что, если ключи уже не понадобятся? Она представила себе выломанный замок, разбросанные по полу вещи… все перевернуто, перерыто…

Возникшая у нее перед глазами картина была такой явственной, что Лиза даже удивилась, когда ключ, встретив привычное сопротивление, повернулся в замке, и дверь отворилась, впустив их в прихожую. Все было в том же порядке – вернее, в том же беспорядке, что и до ее ухода. В зеркале отразилось полузнакомое бледное лицо с длинной царапиной на щеке, темные расширенные остановившиеся глаза, и ей потребовалось какое-то время, чтобы сообразить, что это она сама и есть.

Ее новый знакомец стащил с себя кожаную куртку, оказавшись в потрепанном, вытертом на локтях черном свитере и линялых джинсах.

– Ванная там? – Он кивком безошибочно указал в сторону совмещенного санузла.

– Да, – устало ответила Лиза. Вдруг она почувствовала, что силы совсем оставили ее. Снять пальто она и то не смогла – села на стул в прихожей, да так и застыла.

– Мне нужны бинты, – подстегнул ее гость, – и йод.

– Все в аптечке в ванной, – машинально отреагировала она.

Он прошел в ванную и закрыл за собой дверь. Она скинула с себя разбитые, пришедшие в полную негодность черные лодочки, стянула пальто и, бросив все это в углу, точно кучу бесполезного хлама, прошла на кухню. Острый запах свежесмолотых кофейных зерен немного привел ее в себя, и, когда спаситель вышел из ванной (он ухитрился сам перевязать себе изрезанную ладонь), Лиза уже успела причесаться и подкраситься. Сейчас, в знакомой обстановке, она чувствовала себя немного уверенней.

– Выпейте, – она пододвинула ему чашку, – время еще есть.

Он присел на табуретку.

– В ванной я видел мужские вещи, – сказал он.

Она недоуменно поглядела на него, потом спохватилась.

– Ах, да… это Андрея. Моего мужа. Он умер. Вчера были похороны.

– Простите… – Он явно почувствовал неловкость.

– Нет-нет, – рассеянно ответила она, – ничего. Просто я никак не могу привыкнуть.

– Он болел? – сочувственно спросил незнакомец.

– Нет, – покачала головой она, – это был… несчастный случай. Он оказался на Профсоюзной, когда там произошла эта разборка… ну, между какими-то бандами.

– Да не было никакой разборки, – с досадой сказал гость, – это фээсбэшники на ментов наехали. Кто-то обознался.

– Какая разница? – Она пожала плечами.

– Значит, ваш муж подвернулся им под руку? Бедняга…

– Он умер сразу, – помолчав сказала она, – пуля попала в голову.

Гость допил кофе, отставил чашку.

– А я вам так и не представился, – сказал он, – и даже не спросил, как вас зовут.

– Лиза, – ответила она.

– Стас. Ладно, – сказал он, – я пошел. Погодите, Лиза. Если вдруг вам понадобится моя помощь… – Он достал из кармана неожиданно шикарный кожаный блокнот и паркеровскую ручку. – Вот мой телефон. Я понимаю, сейчас вам очень плохо… вам надо отдохнуть, прийти в себя…

Лиза молча кивнула.

– Что ж, – он поднялся со стула, – я пошел. А то на пересадку не успею. А вы не стесняйтесь, звоните.

Хлопнула дверь, и Лиза осталась одна.

* * *

– Не глупи, – сказала мать, – ты на себя посмотри! Совсем еще девочка! Тебе еще на ноги надо стать, получить диплом. А может, – добавила она с надеждой, – и диссертацию защитить.

«И потом ходить в старых девах до седых волос», – подумала Лиза.

– Перестань, мам, – сказала она, – можно подумать, ты сама в тридцать замуж вышла.

– Вот и зря в тридцать не вышла, – зловеще ответила мать, – где твой отец-то?

– Да ладно тебе, – она беспечно отмахнулась. – Женщине нужно выходить замуж. Иметь детей.

– С ребенком не спешите, – тут же автоматически завелась мать, – ты должна еще на ноги стать, получить диплом…

Лиза вздохнула.

– Уже некуда спешить, – сказала она.

– Что значит «некуда»?

– Я хочу сказать, поздно.

– Лизавета, – мрачно сказала мать, – ох, Лизавета, не делай глупости.

– Перестань, мама, – так же автоматически отозвалась Лиза. – Андрей хочет ребенка. Он так обрадовался…

– Я тебя предупреждала, – мать окончательно обиделась. – На мою помощь можешь не рассчитывать.

«Ничего, – подумала Лиза, – привыкнет. Поначалу они все упираются. Может, потому, что если ты уже бабушка, на тебе окончательно стоит клеймо твоего возраста, и от него уже не отделаться. Конечно, ни одна в этом прямо не признается. Всегда найдутся какие-нибудь другие отговорки…»

– Мы сами справимся, – сказала она, – не волнуйся.

– Где ты его подцепила? – сухо спросила мать.

«Подцепила»! Как будто это сифилис!

Она вздохнула.

– На летней практике. Он у нас геодезическую съемку вел. Подрабатывал.

– Знаю я ваши летние практики! – И, уже начиная примиряться с неизбежным: – Хорошо хоть, не студент сопливый. Сколько ему?

– Тридцать два.

– Ну, не знаю… большая разница. Женат-то был?

– Развелся. Но давно.

– А дети? Лизка, если у него уже есть дети, все Им будет. А не твоему.

– Там не было детей. Вот почему он так обрадовался.

А он действительно обрадовался.

* * *

Звонок.

На какой-то миг ей показалось, что она не может узнать окружающую обстановку, и прошло еще несколько секунд, прежде чем до Лизы дошло: она дома, в крохотной комнатке, служившей одновременно кабинетом и спальней, что в другой комнате звонит телефон, а в окно льется тусклый серый свет. Она взглянула на часы. Господи! Почти десять! Надолго же она отрубилась.

Телефон все звонил. Она спустила босые ноги на пол и побрела в гостиную. Казалось, у человека на том конце провода вот-вот иссякнет терпение, но нет – когда Лиза взяла трубку, показавшуюся ей омерзительно гладкой, чуть ли не скользкой, телефон все еще продолжал трезвонить.

– Лиза? – раздался в трубке деловой голос, и ей потребовалось еще какое-то время, чтобы узнать Регину. Она никогда не слышала ее голос по телефону – да и без телефона один лишь раз, но именно эта холодная деловитость помогла ей сориентироваться.

– Я уже боялась, что с вами что-то случилось, – продолжала та, – Лиза, у меня странные новости. Я предпочла бы по телефону не распространяться. Вы не можете ко мне подъехать?

– Да-да, конечно, – машинально согласилась Лиза. Потом несколько пришла в себя. – Что, прямо сейчас?

– Хорошо бы сейчас. Потом у меня много дел.

А я хочу познакомить вас с тем самым человеком, о ком рассказывала. Помните?

– Помню.

– Ну, помните, я вам говорила. И поторапливайтесь – я с ним уже условилась.

Еще через двадцать минут, наспех приведя себя в порядок, Лиза влетела в вагон метро на секунду раньше, чем двери захлопнулись за ее спиной.

На Шаболовке было по-прежнему сумрачно и тихо; с деревьев капала вода, сонными голосами перекликались вороны. Не верилось, что рядом пролегала одна из самых оживленных магистралей столицы. Лиза, срезая угол, пересекла скверик у Донского монастыря и вскоре оказалась у давешнего подъезда. Белый «Шевроле» уже стоял неподалеку, и Регина, поглядывая на часы и нетерпеливо притопывая затянутой в кожу изящной ножкой, открывала дверцу.

– А, – сказала она, увидев Лизу, – хорошо. Я уж боялась, что вы передумаете.

Лиза только молча покачала головой.

– Садитесь, – та кивнула на сиденье рядом с собой.

За рулем Регина выглядела естественно – роскошная женщина в роскошной машине, но, судя по обстановке квартиры, роскошь ей была, в общем-то, безразлична. Это как-то не вязалось.

– Красивая штука, – Лиза провела ладонью по блестящей поверхности.

– А, это, – рассеянно отозвалась Регина, – я бы на такую тачку всю жизнь копила. Один человек подарил. Два года назад.

«Надо же!» – подумала Лиза. А вслух спросила:

– Куда мы едем?

– В одно тихое место.

Они выбрались на магистраль и понеслись по направлению к центру. Покружив какое-то время по улицам, запруженным потоком автомобилей, они наконец выбрались на Герцена, и белый красавец плавно притормозил у скучного здания с вывеской «Центральный Дом литераторов».

– Пошли, – сказала Регина.

– Но сюда, кажется, по пропускам? – удивилась Лиза.

– Ничего, – Регина уже открывала дверцу машины, – меня пропустят.

Она решительно толкнула тяжелую дверь и, сказав: «Здравствуйте, Евдокия Сергевна!», прошла мимо солидной вахтерши за конторкой.

– Здравствуйте, Региночка, – пропела та. Потом посмотрела на Лизу. – Это с вами?

– Да, – небрежно ответила Регина, – со мной. – И, подойдя к раздевалке, позволила подбежавшему гардеробщику снять с себя короткое замшевое пальто.

Лиза, не дожидаясь, пока гардеробщик подойдет к ней, положила свое поношенное пальто на прилавок. Преувеличенная любезность этого пожилого человека почему-то ей претила. Впрочем, к ней на помощь он вовсе не торопился.

В Доме литераторов Лиза не была ни разу – как-то не довелось. Не то чтобы она была равнодушна ко всяческим культурным мероприятиям, но, пока рос Максимка, не до того было. А потому она с интересом оглядывалась по сторонам и в конце концов решила, что ничего тут особенного нет. Каких-нибудь известных лиц она не заметила – по холлу бродила лишь парочка странноватых неухоженных типов. Может, подумала она, для настоящих писателей сейчас еще слишком рано. Они, наверное, раньше полудня в себя не приходят.

– Пойдем, – нетерпеливо сказала Регина, и Лиза, мельком взглянув на себя в зеркало, проследовала за ней через холл.

На табличке было написано «Буфет», и они свернули в том направлении, куда указывала стрелка.

– Проходи, – сказала Регина, – садись.

Она перешла на «ты» как-то незаметно.

«И правда, – подумала Лиза. – Все же не чужие».

И сама подивилась неожиданному цинизму этой мысли.

Она миновала стойку бара, выбрала столик в углу и села. Почти все столики были пусты, должно быть, писательский час пик и вправду еще не наступил. А пока она разглядывала стены – они были разрисованы какими-то автографами, шаржами, эпиграммами. Должно быть, они были забавными, но юмор сейчас до Лизы не доходил. От стойки отошла Регина, неся две чашки кофе.

– Может, взять тебе коньяку? – спросила она, глянув на Лизу.

Та покачала головой.

– Паршиво выглядишь, – честно сказала Регина. – Хуже, чем вчера. Или это дневной свет…

– Вчера, когда я возвращалась домой, на меня напали, – неохотно ответила Лиза, – случайный прохожий спас.