Текст книги "Все источники бездны"

Автор книги: Мария Галина

Соавторы: Максим Голицын
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Думаешь, ограбление все-таки?

– Ну, проверить не мешает. Что у тебя? – Губарев обернулся к парню из экспертной группы.

– Коньяк початый на кухне видел?

– А как же…

– И стакан рядом. Не рюмка, заметь, – стакан. Отпечатки на нем. Четкие. И на бутылке. Не похоже, не ее пальчики. Не хозяйки.

– Ладно, – устало сказал Губарев, – займись этим.

* * *

Борис покосился на Лизу – она сидела, забившись в угол, вид у нее был даже не испуганный, а просто какой-то безнадежный.

– Хотите, остановимся где-нибудь? – спросил он. – Выпьем…

Лиза покачала головой. Сама мысль о том, чтобы оказаться среди шумных, обыденно деловитых людей, была ей невыносима.

Борис теоретически должен был бы испытывать к ней жалость. Но почему-то никакой жалости он не чувствовал – только раздражение.

– Я же говорил и вам, и Регине. Не нужно было впутываться во все это.

Нет ничего бессмысленнее, чем запоздалые слова «я же говорил». И если бы не смерть Регины, которая потрясла его гораздо больше, чем он хотел показать, он никогда бы не опустился до такой пошлой глупости.

Но ответные слова Лизы удивили его, если его еще могло что-нибудь удивить.

– Во что? – спросила она.

Он ошарашенно уставился на нее.

– Как – во что? Черт вас дернул совместно раскапывать темное прошлое вашего замечательного мужа! И как я ей ни говорил «осторожнее»…

– Раскапывать? Она же прекратила расследование, – удивленно сказала Лиза.

– Кто вам это сказал?

– Она и сказала. Она добралась до этого патологоанатома, или кто он там, а потом сказала мне, что выяснить ничего не удалось. Что погиб он скорее всего действительно случайно, а насчет всего остального… очень трудно что-нибудь доказать.

– Значит, она вам ничего не сказала, – тихо проговорил Борис.

– Чего не сказала? – насторожилась Лиза.

Борис какое-то время колебался. Она и так в глубоком шоке. Черт ее знает, как она все это воспримет.

– Ну, она действительно добралась до этого патологоанатома, но расследование не прекратила. Наоборот, то, что она от него узнала, ее только подстегнуло.

– Что там еще она узнала? – спросила Лиза.

– Вам известно о том, что физиологические и биохимические показатели вашего мужа, мягко говоря, отличались от нормы?

Лиза поглядела на него. В ее взгляде читалось искреннее изумление.

– О чем это вы?

– Да о том, что Регина как раз и пыталась выяснить, кто такой ваш муж, черт его подери, был на самом деле.

– В каком смысле «на самом деле»? – недоуменно переспросила Лиза. – Я не понимаю. Вы же сами рассказывали мне – про все эти убийства… значит… так оно и есть, наверное. Но Регина потом сказала, что доказать все равно ничего нельзя. – Она поглядела на Бориса. – Что бессмысленно заниматься этим. И знаете… я с ней тогда согласилась. Сначала я хотела выяснить, кто же он был такой, мой муж. – Она недоуменно покачала головой. – Потом… что толку будет мальчику узнать, что его отец убивал кого-то за деньги? Вот мы и решили… Но про то, что она продолжала это расследование… нет, она мне ни слова не говорила.

– Она вас пощадила, – сказал Борис. – Потому что… видите ли… ваш муж настолько отличался от остальных людей, что вообще очень трудно понять, что он такое. В биологическом смысле.

Лиза посмотрела на него расширенными глазами.

– Этого еще не хватало! – проговорила она.

«А ведь она приняла это мое заявление на удивление спокойно, – подумал Борис, – не стала ни возмущаться, ни выкрикивать сакраментальное «вы с ума сошли!». Должно быть… она была внутренне готова услышать нечто в этом роде».

– Тогда понятно, – произнесла она задумчиво, – почему этот патологоанатом…

– Если Регину убили не случайно, – спокойно заметил Борис, – тогда этот малый тоже в опасности, Лиза. И вы тоже.

Она кивнула.

– Да. Он так и говорил. Это он позвонил мне сегодня – насчет Регины. Но ведь… меня так просто убить. Я даже не журналист, не известный человек – никто. Это могли уже давно сделать. Павел в бегах. Регина убита. Вам тоже угрожает опасность?

Борис покачал головой.

– Нет. Мне – нет. Пока никто не знает, что я в этом замешан. Следователь этот не дурак, но он вроде занят своим делом… ему не до каких-то странных интриг.

Они уже миновали кинотеатр «Витязь» и подъезжали к Лизиному дому.

– Послушайте, Лиза… за вами наверняка следят. И телефон ваш прослушивается. Но, если случится что-то непредвиденное, постарайтесь связаться со мной. Вот мой номер.

Он остановил машину, вынул из кармана визитку, но не передал ей, а просто какое-то время подержал перед глазами.

– Записывать не надо. Постарайтесь запомнить. Дальше я не поеду. Не хочу, чтобы они меня засекли, кто бы это ни был. Доберетесь?

Она молча кивнула.

Борис смотрел, как она, выбравшись из машины и зябко подняв воротник пальто, пересекает дорогу, направляясь к своему дому. Ни внешнего блеска Регины, ни ее деловой хватки, подумал он, но есть в ней что-то… какая-то внутренняя прочность. Из тех тихих, милых женщин, которых полным-полно во всех редакциях, во всех НИИ… из тех, на чьих плечах держится мир.

Стоило Лизе войти в квартиру, как раздался надсадный звонок телефона. Он все звонил и звонил, пока она бежала из прихожей в комнату и торопливо, непослушными пальцами хватала трубку.

– Лиза… – раздался напряженный голос, – это вы?

– Да… – она вздохнула. – Павел?

– Что с Региной?

– Убита.

На том конце провода какое-то время длилось молчание.

– Ясно, – сказал он наконец, – Лиза, мне нужна помощь. Вы не знаете никого, кто бы… согласился приютить меня на время?

– Павел… этот телефон…

– Я понял.

– Я постараюсь подъехать. Часов в пять. К железяке.

– К какой железяке?

– О Господи, ну такая, с дырками!

Несколько секунд Павел молча соображал. Потом сказал:

– А, понятно. Только не приведите за собой никого, Лиза.

– Я постараюсь.

– Я подойду к вам только, если все будет чисто. Ладно, хватит болтать, а то меня засекут.

И он бросил трубку.

Поколебавшись секунду, Лиза вновь набрала номер… если бы Стас… но, дождавшись восьмого гудка, опустила трубку на рычаг и вновь выбежала на улицу. Чувствовала она себя ужасно – после инъекции, которую вкатил ей медэксперт, голова кружилась, и еще беспокоила неприятная дрожь в коленях.

Во дворе было полно машин, в некоторых сидели люди – как понять, кто сидит тут, просто дожидаясь кого-то, а кто – следит за ней? Невидимый, неузнанный…

Лиза торопливо пересекла улицу, направляясь к метро. И, внезапно развернувшись, вскочила в автобус, который уже закрывал двери… автобус тронулся, покатил в противоположную от метро сторону, и она сквозь заляпанное грязью заднее стекло увидела, как какой-то неприметный «жигуль» торопливо выехал на встречную полосу.

Ей не надо было больше гадать, следят за ней или нет, – этого хватило. Автобус неторопливо двигался по проторенному маршруту, останавливаясь у каждого столба. В заднее стекло она по– прежнему видела терпеливо следовавший за ним серый «жигуль».

Лиза закусила губу, раздумывая. Автобус выбрался на магистраль – движение тут было напряженным. Остановился у стеклянного гриба. Она помедлила, высматривая… к остановке напротив по встречной полосе медленно приближался троллейбус.

Торопливо расталкивая недовольных пассажиров, Лиза выбралась через переднюю дверь и кинулась наперерез мчащимся машинам. Увернулась от какой-то «Хонды», проскочила вплотную к «Запорожцу», выбежала на разделительную полосу и подгадала как раз к перемещающейся навстречу «дырке». Она и не помнила, как оказалась на той стороне. Троллейбус гостеприимно распахнул свои двери. Лиза влетела в салон и, задыхаясь, упала на сиденье. В окно было видно, как серый «жигуль» попытался повторить прежний маневр, но на этот раз неудачно – заворачивая, он въехал бампером в какой-то джип. Откуда выскочил разъяренный водитель с монтировкой в руках. Лиза не стала ждать, чем закончатся эти немирные переговоры… Троллейбус тронулся, и она, проехав остановку, вновь выбежала из него и пересела в автобус, следовавший по направлению к «Калужской». Только теперь она смогла отдышаться. Серого «жигуленка» с помятым капотом нигде видно не было.

Час спустя она, настороженно оглядываясь, стояла у перекрученной, ни на что не похожей скульптуры этого Сидура.

– Самое забавное будет, если мы друг друга не поняли и он ждет меня где-то в другом месте, – пробормотала она.

Но от угла бетонной ограды отделилась чья-то темная фигура.

Лиза, никогда не видела Павла и, не знай она, кто он такой, из рассказов Регины, предпочла бы не попадаться ему на глаза в темном переулке. Он выглядел как типичный бомж – лицо в синяках, ходит как-то боком, одет в драное пальто, да еще и в тапочки, достойные отдельного описания.

Он, в свою очередь, настороженно оглядел ее, потом помахал рукой., Лиза отвернулась от Сидура и подошла к нему.

– Ну и вид же у вас! – невольно воскликнула она.

Павел мрачно усмехнулся.

– Да… не Бельмондо. Пальто это я утром на помойке нашел.

– А тапочки где оторвали? – поинтересовалась она. – От Кардена небось?

– Тапочки больничные, – сухо сказал Павел. – Они мои ботинки зажилили, падлы. Что с Региной?

– Я же сказала, убили ее, – тихо ответила Лиза.

– Это я уже понял. Как, при каких обстоятельствах?

– Как… в ее собственной квартире. Ударили чем-то по голове. – Она вновь вздрогнула при воспоминании об этом совершенном теле, беспомощно распростертом на полу. – Следователь все допытывался – при чем тут я, и все такое…

– А тело вы нашли?

– Да…

– Ясно… – сказал он, – мы слишком глубоко копнули, вот они и взялись за нее. А вас, выходит, не тревожат? Это странно…

– Как сказать… – Она покачала головой. – Вчера случилась какая-то непонятная история. Сегодня… за мной следили, когда я из дому вышла.

Он насторожился.

– Вы их сюда привели?

– Не знаю… надеюсь, нет. Я, кажется, сумела от них избавиться.

– Все равно, тут опасно оставаться, – решительно сказал Павел, – пошли отсюда.

Они двинулись на зады института, к пустырю, где из грязного котлована торчали невесть когда вбитые сваи. Вокруг не было ни души, и Лиза почувствовала себя неуютно – уж больно жутковато выглядел ее спутник. А что, если он сошел с ума, – мелькнуло у нее в голове, – или просто маньяк какой-нибудь? Придушит сейчас, она и пикнуть не успеет!

– Мне очень жаль, что так получилось, Лиза, – сказал Павел, и страх ее прошел: у него был нормальный голос интеллигентного человека, странно контрастировавший с диковатым внешним видом, – не хотелось бы впутывать вас в это… Но мне больше не у кого просить помощи…

– Я помогу, – спокойно сказала Лиза, – если сумею.

– Мне нужно пересидеть где-нибудь. Но вот в чем беда… денег у меня практически нет… домой мне возвращаться нельзя. К вам, получается, мне тоже нельзя…

«Борис… – подумала Лиза. – Он оставил свой телефон. Я его совсем не знаю. Только то, что он с Региной работал. Можно, конечно, попросить Стаса… Если он возьмет трубку. Но Борис – он человек понятный. Он весь как на ладони. А вот как себя поведет Стас?..» Ее вновь на миг кольнуло странное ощущение неуверенности, как всегда, когда она пыталась думать о Стасе. Словно она шла по очень тонкому льду.

– Сейчас мы позвоним одному человеку, – наконец сказала Лиза, – журналисту. Приятелю Регины. Похоже, вся эта история ему не безразлична.

– А если и на него выйдут?

– Он говорит, пока такой опасности нет. А Регину он любил. Он хоть ради нее постарается…

– Журналист… – с сомнением проговорил Павел.

– Ну, как хотите, – сухо сказала Лиза.

Павел внимательно посмотрел на нее.

– Хорошо, – сказал он, – я доверяю вам. Делайте, как считаете нужным. Но, Лиза, я просто обязан теперь вам сказать… вы знаете, из-за чего все это закрутилось?

Лиза задумчиво поглядела на него.

– Тот человек, к которому я собираюсь обратиться за помощью… Он рассказывал мне какие– то странные вещи. Про Андрея. Но ведь это же не может быть правдой?

Она с надеждой посмотрела на него.

– Потому что он – ваш муж? – сухо спросил Павел. – Но ведь вы уже поверили, что он был наемным убийцей. Киллером. Что он жил двойной жизнью. Почему бы вам не поверить и в остальное? Вся эта карусель завертелась из-за того, что нашелся человек, который поверил во все сразу, каким бы невероятным оно ни казалось. И начал копать дальше.

Он поглядел в ее отчужденное лицо.

– Я не стал бы говорить вам об этом, – сказал он мягко, – да и не собирался… но идет слишком большая игра.

– Почему же все-таки Регина мне ничего не сказала? – недоверчиво спросила она.

– А вы бы как поступили на ее месте?

Она покачала головой.

– Не знаю. Наверное, вы правы. Тем более… – Она запнулась.

– Тем более вы все равно мне не поверили, – подсказал Павел.

Она неожиданно схватила его за рукав.

– Павел! Мне страшно! Вокруг меня происходит что-то непонятное. Я – словно вестница несчастья! Вчера какие-то люди… даже говорить об этом не могу! Но не в том дело: я чувствую себя так, словно… словно вся моя прошлая жизнь оказалась сном. Спокойным, мирным, но сном. А теперь я просыпаюсь. И реальность – вот эта реальность… она-то и есть самый настоящий кошмар!

Павел вздохнул.

– Я понимаю… – сказал он. – Разобраться во всем этом очень трудно. Тем более – в одиночку. Я бы хотел, чтобы вы рассказали мне обо всем. А в особенности – о том, чего вы не договариваете. О том, что произошло вчера. Но, Лиза, сейчас у нас просто нет на это времени. Может, вы и избавились от «хвоста», но не такие уж они дураки… а потому…

– Жетончик у вас есть? – спросила она.

– Что?

– Ну, вы же откуда-то мне звонили. Наверняка из автомата.

– Ах, да!

Он порылся в обтрепанном кармане пальто и извлек жетон.

– Как вы телефон-то мой узнали? – полюбопытствовала Лиза. – Регина дала?

Он покачал головой.

– Позвонил в регистратуру. Они там, у меня на работе, естественно, ничего не знают. Сказал, что у меня случайно остались кое-какие мелочи из вещей вашего мужа… ну…

Он запнулся.

– Понятно, – спокойно сказала Лиза.

Они выбрались с территории института. Тихая тенистая улица была пуста, телефонная кабинка на углу – тоже. В апрельских туманных сумерках мало кому хотелось зябнуть на пронизывающем ветру.

Лиза сняла трубку и набрала номер Бориса.

Он отозвался сразу.

– Вы сказали… – она на миг запнулась, – что я могу обращаться к вам, если… так вот, я хотела познакомить вас с одним человеком. Вам наверняка будет интересно.

– Везите, – коротко ответил Борис.

– Нет, – возразила она, – так дело не пойдет. Это вам придется подобрать нас.

Он вздохнул. Видно, ему очень не хотелось выбираться из уютного дома во мрак и сырость.

Лиза помедлила, раздумывая, какое бы место назначить для встречи. Тащить Павла через весь город в таком виде ей не хотелось – при такой-то подозрительной внешности… Их вполне могут остановить, спросить документы, задержать до выяснения… Она в задумчивости скользнула взглядом по пустынной улице и тут увидела, что, помимо одинокого силуэта Павла, нахохлившегося рядом с телефонной будкой, где-то в самом конце улицы замаячили еще две фигуры. Они неторопливо приближались. Возможно, конечно, что это были случайные прохожие… возможно…

Нужно торопиться…

В голову ей ничего не приходило, потом из памяти неожиданно всплыла одинокая церквушка посреди пустынных пространств Тропарева.

– На Юго-Западе! – поспешно сказала она в трубку. – Там такая церковь, знаете…

И, поспешно бросив трубку на рычаг, выбежала из кабинки.

– Скорей! – крикнула она, схватив Павла за руку.

Он даже не стал оглядываться в поисках причины этой тревоги, а тоже бросился бежать. Они понеслись по улице, которая постепенно терялась в наступающих сумерках, а где-то далеко, сзади, раздался звук убыстряющихся шагов.

Павел едва поспевал за ней: мешали сломанные ребра, при каждом шаге отдаваясь адской болью, а больничные тапочки шлепали по мокрому асфальту. Зато он отлично знал этот район – недаром работал поблизости.

– Сюда, – сказал он и потащил Лизу в какую-то мрачную подворотню. – Сюда! Скорее!

Они пронеслись сквозь темную арку и оказались в проходном дворе. Унылый голый двор, заставленный машинами, у стены подсобки громоздились мусорные баки.

Лиза не видела преследователей, но каким-то образом чувствовала, что они приближаются. Это ощущение затравленного зверя сбивало ее с толку, мешая сориентироваться.

– Мы не успеем, – задыхаясь, сказала она и, пробегая мимо, толкнула ладонью дверь подъезда. Закрыто! Проклиная осторожных жильцов, она обернулась.

– Сюда! – Павел сориентировался быстрее ее и подбежал к мусорным бакам. Контейнер, придвинутый вплотную к стенке, оказался пустым – Павел, брезгливо морщась и кряхтя от боли, помог забраться туда Лизе, потом влез сам. Они забились в темное нутро затхлого железного ящика. Лиза была права – уже через несколько минут раздались поспешные шаги, усиленные отраженным от арки эхом. Было слышно, как шаги на миг замерли, – преследователи нерешительно топтались в темном дворе, видимо, тоже потыкались в двери подъездов, и наконец заторопились ко второй арке, ведущей на параллельную улицу. Лиза в ужасе ждала, что они вот-вот вернутся, сообразив, что их жертвы не могли уйти далеко, но во дворе было по-прежнему тихо. Но вот хлопнула дверь подъезда, раздался собачий лай: кто-то из жильцов вывел своего пса на вечернюю прогулку. Они подождали, пока шаги не затихли в направлении подворотни, и выглянули из своего убежища. Во дворе вновь было пустынно; в домах, окружавших его с четырех сторон, постепенно, одно за другим, загорались окна, – люди возвращались с работы, предвкушая спокойный вечер у телевизора в безопасности и уюте родного гнезда.

«Просто не верится, что где-то еще осталась нормальная жизнь», – подумала Лиза.

Понадобилась всего неделя, чтобы она, выпав из привычной рутины, погрузилась в кошмар, где возможно все: убийства, предательство, преследования; жуткие оборотни-нелюди и неведомые спасители. Но даже и сейчас ее преследовало странное ощущение, что это все какой-то спектакль, страшное представление, и нужно лишь подождать, чтобы занавес задернулся, а потом, получив свое пальто в гардеробе, спокойно выйти на освещенную улицу.

Она затрясла головой, отгоняя наваждение.

– Пошли скорее, – Павел дернул ее за руку, – пока они не сообразили, что сваляли дурака.

Он быстро перевалил через металлический борт и протянул руку Лизе.

– Ну и вид же у вас! – ухмыльнулся он, глядя, как Лиза брезгливо отряхивает пальто. – Еще немного, и мы будем великолепной парой!

Они вновь направились назад, к той же самой подворотне. На перекрестке притормозил автобус. Лиза помахала водителю рукой и, к ее удивлению, он отворил двери: похоже, Павел был прав – у них, у обоих, был довольно жалкий вид.

Автобус тронулся и покатил в густеющей тьме, оставив за спиной телефонную будку, подворотню и возможную погоню.

– Думаете, мы оторвались? – спросила она Павла.

Он пожал плечами.

– Пока оторвались, – сказал он. – На время.

Но потом они нас обязательно найдут. Как нашли меня. Как нашли Регину.

– «Они»? – переспросила Лиза. Угроза так и оставалась для нее безликой. – Кто «они»?

– Если правда то, что ваш муж… извините… результат какого-то секретного генетического эксперимента, то возможно, это спецслужбы сейчас из кожи вон лезут, чтобы устранить последствия.

– Какие последствия?

– Утечку информации. То есть – нас с вами. Как уже убрали Регину. Как убрали Сыча.

– Кто такой Сыч? – удивилась Лиза.

– Мой старый учитель. Биолог. Он что-то знал об этом эксперименте. А возможно, догадался еще кое о чем. Видимо, пока я к нему не заявился, он предпочел забыть обо всем, а тут ему пришло в голову сопоставить кое-какие факты… может, не имеющие друг к другу никакого отношения на первый взгляд… попытался с кем-то связаться… поднял шум.

– Его тоже убили? – в ужасе поглядела на него Лиза.

– Формально он умер от сердечного приступа на руках у медиков «Скорой», – пояснил Павел. – Но ведь сымитировать такую смерть ничего не стоит.

– А Регина? Ведь это убийство! Настоящее убийство! Пришлось вызывать милицию, дело какое-то заводить… следователь меня допрашивал.

– Вот поглядим, чем это закончится, – угрюмо сказал Павел. – Знаете, как у нас говорят: «Вскрытие показало, что больной умер от вскрытия».

Троллейбус, в который они пересели, подъезжал к Юго-Западу. На горизонте темной полосой виднелся дальний лес, совсем черный в лиловом сумраке неба, а вблизи, на пригорке, начищенными до блеска куполами отсвечивала церквушка.

Павел расположился у входа, совершенно естественно слившись с толпой богомольцев, нищих и убогих, которых при каждой церкви имеется в достатке. Лиза, встав чуть поодаль, настороженно оглядывалась по сторонам. Но все было спокойно. Пустынное пространство вокруг церкви хорошо просматривалось, узкая подъездная дорожка была пуста. Погони не было.

Когда потрепанная легковушка Бориса показалась в отдалении и, подъехав, остановилась, она подошла, убедилась, что, кроме самого Бориса, сидящего за рулем, в машине никого нет, и помахала рукой. Павел отделился от группки нищих, присевших на паперти, и двинулся к ним.

– Кто это? – с ужасом спросил Борис, глядя на прихрамывающую фигуру в порыжевшем от времени пальто и в больничных шлепанцах.

– Это и есть тот человек, который… вместе с Региной, – торопливо произнесла Лиза. – Вам будет о чем поговорить.

Павел уже усаживался в машину.

– Вы уверены, что он умеет говорить? – недоверчиво спросил Борис. – И где он такое тряпье раздобыл?

– На помойке, – ответил Павел, захлопывая дверцу и с наслаждением откидываясь на спинку сиденья.

Борис недовольно покосился на светлый чехол, но ничего не сказал.

– А вы? – обернулся он к Лизе.

Она покачала головой.

– Я домой поеду.

Машина тронулась. Лиза какое-то время смотрела ей вслед, потом направилась к метро. Но ехала она не домой. Она ехала на «Южную».

* * *

– Интересно, – раздраженно сказал один человек другому, – как это твои лопухи ухитрились их упустить?

Тот пожал плечами.

– Хрен его знает… пока сообразили, что она имеет в виду, пока оказались на месте… она уже кому-то звонила.

– Кому?

– Неизвестно.

– Проверь еще раз ее контакты, слышишь?

– Понятное дело… ну вот… А потом они вместе смылись, голубки наши.

– Вот спасибо! – Его собеседник захлопнул папку, содержимое которой до этого внимательно изучал. – Вот спасибо!

– А чего ты хочешь? Чтобы мы на виду у всех носились за двумя придурками по спальному району? Тем более, что баба и так засвечена хуже некуда. Погоди немного… куда торопиться… она сама нас к нему и выведет.

– Вот тут ты ошибаешься. Не такая она дура. Где она сейчас, кстати?

– В девять домой вернулась. И никому не звонила. В Питер только.

– А что в Питере?

– Пока тихо. Наши проверяли. Может, все-таки пощипать ее немного? Она все и скажет.

– Суетишься ты, – назидательно сказал первый, – мил человек, не в меру. Потому и на подхвате сидишь – в таких-то годах. Да мы ее пальцем тронуть не можем! Хватит с нас. На нас уже карельская история висит. А что до этой… так позавчера ее уже кто-то пытался щипать. И довольно лихо. Обвели нас вокруг пальца, как щенят несмышленых.

– Кто?

– Неизвестно. Но чем все кончилось, ты знаешь. Да стоит нам прижать ее немного, «гости» сами за нас возьмутся. Что мы для них? Так… а ради нее они полгорода положат, если понадобится.

Его собеседник неуверенно нахмурился.

– Но если кому-то еще обо всем известно…

– Мы, мой дорогой, не в космосе живем. Не в безвоздушном пространстве. Всегда есть шанс, что кто-то что-то учует!

– Странно ты говоришь, – обиженно заметил собеседник, – как будто тебя это не беспокоит.

– Может, и беспокоит! А толку-то? Ты все еще думаешь, что это мы контролируем ситуацию? Нет. Ее контролируют «гости», вот пусть у них голова и болит.

Его собеседник помялся.

– Послушай, – сказал он нерешительно. – Ты сам-то… лично… когда-нибудь хоть одного видел?

Тот холодно посмотрел на него.

– Не твое дело, – сказал он. – Ладно. Можешь идти. И никакой личной инициативы, ясно? Смотри за ней. Хорошо смотри. Ласково. Но… не трогай.

Его собеседник пожал плечами и вышел из комнаты.

* * *

Лиза остановилась у знакомого дома, вглядываясь в выходящие во двор окна на девятом этаже. Там было темно. Ей почему-то представилось, как в этой темноте, не смея повернуть выключатель, сидит друг Серега со своей Ленкой – и точно так же выглядывает на улицу, вздрагивая при каждом шорохе, при каждом стуке двери лифта, открывающегося на их этаже.

Тем не менее она поднялась на лифте и нажала кнопку звонка. Прислушалась… тихо… ни звука торопливых шагов, ни прерывистого дыхания за дверью… ничего. Она постояла на лестничной площадке, раздумывая. Что они, в самом деле решили никому не открывать? Спрятались ото всех?

И тут она услышала звук торопливых шагов на лестнице. Кто-то поднимался на этот этаж. Она замерла, отступив в дальний угол лестничной площадки. Тень, которую не могла прогнать единственная тусклая лампочка, скрывала ее.

В мужчине, торопливо поднимающемся по лестнице, она узнала друга Серегу. Выглядел он еще хуже, чем во время их последней встречи, – бледный, напряженный, с запавшими глазами. Остановившись у своей двери, он порылся в кармане в поисках ключей, и тут она выступила из темноты.

– Привет, – спокойно сказала Лиза.

От неожиданности Серега подскочил на месте, потом узнал ее.

– Ох, – сказал он, – это ты!

Как ни странно, в голосе его она уловила некоторое облегчение.

Она кивнула.

– А кого ты ожидал увидеть?

– Я было подумал… – Он запнулся и не стал договаривать.

– Сергей, – спросила она спокойно, – кому ты меня продал?

Он сглотнул, потом недоуменно вытаращился на нее.

– О чем ты?

– Я спрашиваю, кому ты меня продал? Кто к тебе приходил? Чем угрожали?

Он молча смотрел на нее. В сумеречном свете его лицо казалось лицом призрака.

– Ты что, мать? – наконец спросил он. – С ума сошла? Когда это я тебя продал?

Теперь удивилась она.

– Как «когда»? Позавчера ты меня вызвал! Сказал, что тебе что-то стало известно… про Андрюшу. А потом я очутилась в очень неприятном месте.

Он подошел к ней вплотную и, положив руку ей на плечо, уставился своими лихорадочно блестевшими глазами.

– Слушай, – хрипло сказал он, – если с тобой что-то неладно, обратись к доктору, понятно? К психиатру!

– Спасибо, – отозвалась она горько, – меня уже осматривал доктор – твоими молитвами…

Его рука, лежащая у нее на плече, чуть подрагивала.

– Я тебя не вызывал, – сказал он, – я вообще тебя не видел с того дня, как ты ко мне после похорон приперлась! Я еще тогда подумал, что ты не в себе. Такое несла – слушать тебя тошно было!

– Имей совесть, Сережа! – сказала она тихо.

– Не было ничего, ясно? – выкрикнул он. – И уходи ты, Бога ради! Убирайся! Что тебе от нас нужно?

– Хорошо, – спокойно сказала она и, помолчав, спросила: – А где Лена?

– В санаторий уехала Лена. Путевку ей предложили. Со скидкой.

Она кивнула.

– А ты, значит, тут один. А почему ты пешком на девятый этаж перся, скажи на милость?

– Тренируюсь я, понятно? – ответил он и раскрытой ладонью начал подталкивать ее к лестничному пролету. – Тренируюсь… слушай, ты… уходи отсюда! И не приходи больше. Тебе что, у тебя крыша поехала, а Ленку ты так напугала, что я ее потом два часа валерьянкой отпаивал. Иди, иди… – И он вновь толкнул ее так, что она пошатнулась и устояла только потому, что ухватилась за перила.

Она уже повернулась, чтобы уйти, потом оглянулась. Лицо у него было бледное и безумное.

Она положила руку на перила и двинулась по грязной, пропахшей кошками лестнице вниз с девятого этажа.

– И чтобы ноги твоей больше тут не было! – долетел сверху голос друга Сереги.

Машина вырвалась наконец за Окружную и покатила по мокрому шоссе. По обе стороны потянулись чахлые березы, полуразвалившиеся бревенчатые избы и среди них неожиданно роскошные коттеджи розового кирпича с остроконечными башенками и параболическими антеннами на крышах.

– Куда мы едем? – спросил Павел. До сих пор он предпочел отсыпаться в уютном тепле машины. Теперь же, на каком-то особенно неприятном ухабе, он вздрогнул и проснулся.

– На дачу к одному моему приятелю, – отозвался Борис. – Он мне иногда оставляет ключи. Потому что я, понимаете ли, с мамой живу…

– А… – протянул Павел.

– Так вот, про эту дачу никто, кроме меня и моего приятеля, не знает. Ну, еще пара-другая девиц, но они не в счет. Вам же нужно где-то замереть на время, верно? А там место хорошее, спокойное. Телефон, камин, все такое.

– А приятель?

– Он же не псих в такую погоду ни с того ни с сего на дачу пилить. В крайнем случае скажете, что вы мой друг. Может, он и поверит… если вы приведете себя в порядок. Там у меня, кстати, одежда кое-какая хранится. А кто это вас так отделал, если не секрет?

Павел покачал головой.

– Я и сам не знаю. Какие-то уголовные типы, но они по наводке, конечно, работали… вероятно, шли за мной от самого метро, а я, дурак, не заметил. Скорее всего мы с Региной слишком близко подобрались к какой-то неприглядной истории.

– С этим парнем, которого использовали как киллера? Жену его жалко – она славная…

– Да не в том дело, что он киллер или кто он там был… дело в том, что…

– Знаю, – прервал его Борис, – я по просьбе Регины покопался во всяких материалах… похоже, существовал какой-то закрытый проект. Еще во время «холодной войны». Наши тогда за любую соломинку хватались – все пытались к рукам прибрать: и науку… и «паранауку». Телепатия, гипноз… впрочем, гипнозом еще при Сталине баловались. И довольно успешно. А тут они, похоже, копали в одном направлении с американцами. То ли им нужны были люди для спецмиссий, то ли еще что…

Павел кивнул.

– Я-то в эту чушь не слишком верил. Но мой старый учитель – профессор Гаспарян, может, знаете? – так вот, он говорил, что, когда он в начале шестидесятых работал на биостанции в Кандалакше – он тогда в опале был, – ему привезли такого. Мертвого.

– Гаспарян, – нахмурился Борис, – погодите… он вроде умер на днях. Я читал некролог.

– Вот именно, – угрюмо произнес Павел.

– И что он вам сказал?

– Что был какой-то проект. Действительно был. А этот… и, может, не он один – остаточные явления. Похоже, их пытаются как-то адаптировать в обществе: дать им легенду, снабдить документами. И, разумеется, глаз с них не спускают.

– Наверняка, – кивнул головой Борис, – иначе и быть не может. И за вдовой его они тоже присматривают. А кто стоит за всем этим? Спецслужбы?

– Вероятно. Он здорово расстроился, Сыч, когда я показал ему все эти бумажки. Сразу начал кому-то звонить. Жаль, они пропали, копии эти. Я их Регине дал.

Борис помедлил, потом сказал:

– Они у меня. Я просматривал свои архивы по ее просьбе и сверялся с вашими данными. Дело в том, что я когда-то занимался всей этой бодягой. Ну, модно одно время это было. «Летающие тарелки» там, снежный человек… все такое.