Текст книги "Время побежденных"

Автор книги: Мария Галина

Соавторы: Максим Голицын
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

* * *
Берген
26 октября 2128 года
11 часов утра

– А, привет, – сказал старина Таум.

Я помахал ему рукой, но без особого энтузиазма. Уж больно тут было паршиво. С потолка лился холодный ослепительный свет, воняло карболкой и формалином. Трупы на каталках были прикрыты белыми простынями, но привлекательней от этого не становились. Но сейчас Таум в своем царстве колдовал не над обычным жмуриком – на столе распласталось убитое нами прошлой ночью странное создание, оно было разделано точь-в-точь как гигантская лягушка, а сам Таум в белом халате, забрызганном пятнами странного желтого цвета – судя по всему, кровью этого монстра, – сосредоточенно копался в его внутренностях. Зрелище было омерзительное, но больше всего меня поразило то, что доктор Перелли, затянутая в накрахмаленный белый халатик, который соблазнительно подчеркивал ее высокую грудь, с тем же упоением погрузила свои ручки, обтянутые резиновыми перчатками, во вспоротое нутро чудовища.

– Уж прости, старина, – отозвался я, – не стану пожимать тебе руку. Обойдемся и так.

– Присядь, Олаф. – Вид у старика Таума был озабоченный. Он то и дело откладывал скальпель, чтобы сделать пометку в своем блокноте теми причудливыми иероглифами, которыми обычно пользуются кадары, если их записи не предназначаются для посторонних глаз.

Я придвинул к себе стул, стоявший рядом с одной из каталок, и уселся на него. При этом простыня, покрывающая каталку, чуть съехала, и из-под нее показалась желтая ступня.

– Вы надолго углубились в изыскания? А я как раз хотел пригласить доктора Перелли пообедать. Тут в порту есть отличный китайский ресторанчик. Морская кухня, омары, цветы лотоса – все такое. Креветки в тесте у них получаются замечательные – пальчики оближешь.

– Да мы тут только что перехватили, Олаф, – она кивнула на пустой пакет из-под сандвичей. – Наскоро, правда. Не хотелось отрываться.

Странный народ эти медики. Я сам как-то видел, как ассистентка нашего хирурга – прелестное нежное создание, – откусывая от яблока, которое держала в одной руке, другой рукой ловко манипулировала скальпелем, вскрывая брюшную полость утопленника недельной давности.

– Где Карс? – нетерпеливо произнес Таум. – Он мне нужен.

– Он работает с картотекой. Наш туг-то скорее всего коммивояжер, вот он и пытается выяснить, нет ли у полиции на примете какого-нибудь комми… Если у тебя есть новости, ты с тем же успехом можешь рассказать их и мне.

Он, казалось, колебался.

– Не знаю, говорит ли тебе это что-то… Анатомия у этой твари более чем странная. Ни на что не похожа. А вот биохимия…

– Ну, что биохимия? И говори попроще. Я-то не доктор наук.

– Очень напоминает биохимию туга в момент помрачения. Адреналин просто зашкаливает. И зет– соединение…

Я уставился на него:

– Что ты хочешь сказать?

– Да ничего я не хочу сказать, – с досадой отозвался Таум. – У этой твари биохимия туга, вот и все. Понимай как хочешь.

Телефон зазвонил неожиданно – в этой стерильной мертвенной обстановке звук казался настолько нелепым, что я невольно вздрогнул. Я вопросительно посмотрел на Таума – в конце концов, это была его вотчина, но он только рассеянно кивнул и вновь углубился в свои исследования – переливал какую– то омерзительную на вид жидкость из одной пробирки в другую.

Я поднял трубку – и не прогадал: звонил Карс.

– Олаф? Я, кажется, его вычислил!

– Да ты что! Как это тебе удалось?

– Скажи спасибо Сандре. Это была ее идея.

– Бегу.

– Жду тебя через полчаса на пристани. Знаешь, там, где рыбный рынок.

Я поглядел на часы. Времени у меня было достаточно – отсюда я на своей верной лошадке за десять минут доберусь.

– Ну что? – рассеянно спросила Сандра. Похоже, тварь, над которой она колдовала, интересовала ее в данный момент гораздо больше, чем я, а заодно и все туги на свете.

– Он говорит, вроде удалось вычислить этого туга. Говорит, ты ему что-то посоветовала.

– А… значит, помогло?

– Да что помогло-то, объясни по-человечески!

– Понимаешь, раньше считалось, что зет-соединение появляется в крови у туга скачком, сразу и в большой концентрации. Но по теории Караваева оно скорее всего сначала вырабатывается малыми дозами. И содержание адреналина поначалу тоже возрастает незаметно. Поэтому туг еще до первого помрачения начинает ни с того ни с сего вести себя странно – по последней статистике туги чаще становятся виновниками транспортных аварий… или зачинщиками драк в общественных местах. Человек просто срывается с катушек, а потом гадает – что это такое на него нашло.

– А! Так ты считаешь, надо искать добропорядочного обывателя – тихоню, тюфяка, который всю жизнь вел себя тише воды ниже травы, а потом вдруг озверел?

– Ну да. А там уже дело за малым – вычислить всех коммивояжеров, которые за последнее время – года два, не больше – привлекались по всяким мелким делам, отбросить тех, у кого нет черной малолитражки, ну и…

– Сандра, ты гений!

Я обнял ее за плечи. Несмотря на гнетущую атмосферу морга, от девушки веяло смолистым терпким ароматом, точно от сосны в жаркий летний день.

Она встряхнула пышными бронзовыми волосами и досадливо поморщилась:

– Ты не вовремя, Олаф.

– Да, но, может, ты потом выкроишь минутку?

Она чуть отодвинулась и внимательно поглядела на меня. Чуть заметная улыбка тронула ее губы – улыбка тигрицы, за мягкостью которой скрывается сила и страсть.

– Может быть, – только и сказала она, но сердце у меня забилось в два раза чаще обычного.

– Сандра… мне кажется, что ты – именно та девушка…

И тут только я сообразил, что морг, набитый трупами, – несколько неподходящая обстановка для подобных признаний. Старина Таум тоже не способствовал моему вдохновению – он отложил свои стекляшки и теперь наблюдал за нами с холодным любопытством, словно и мы были подопытными экспонатами.

Я досадливо махнул рукой:

– Ладно! Отложим этот разговор!

Рыбный рынок в Гавани сам по себе достоин внимания. Море и его обитатели меньше всего пострадали от Катастрофы, и единственное новшество по сравнению с былыми временами – это будка контрольного пункта на причале и инспектор в серебристом защитном костюме и со счетчиком Гейгера в руках – он проверяет привезенный в Гавань улов на радиоактивность и выдает сертификаты. Сколько я помню, он всегда здесь – недремлющий страж новой эры; может, это не всегда один и тот же человек, но кто же различит, что на деле скрывается под оболочкой из плотной защитной ткани!

Тут же, неподалеку от контрольного пункта, под яркими навесами стоят прилавки, на которых шевелят жабрами и плавниками многочисленные обитатели моря – загадочные скаты с плоскими непроницаемыми рылами; камбалы, похожие на обросшие слизью морские камни; чудовищные глубоководные химеры, в чьих глазах-блюдцах отражается северное небо. Тут всегда шумно: полно рыбаков, продавцов, покупателей, просто праздных гуляк и даже заезжих богатых туристов из Европы – очень богатых, потому что остальным пока не до путешествий. Даже ка– дары тут бывают, и потому никто не обратил особого внимания на Карса, который со скучающим видом уставился на огромного бурого омара, распластанного на прилавке, – ни дать ни взять праздный придурок-референт из ООН. Я и сам принял бы его за лоха, но его выдавал жесткий, настороженный взгляд и пистолетная кобура, которую мог обнаружить лишь мой наметанный глаз. Я подошел к прилавку и начал торговаться с дородной продавщицей в оранжевом прорезиненном фартуке, прицениваясь к горке вареных креветок, похожих на розовые карамельки. Наконец она уступила мне пять монет, я сгреб креветки в бумажный пакетик и пристроился рядом с Карсом. Сегодня был выходной и народу – не протолкнешься. Приехали даже жители Северных островов, которые испокон веку ходят в суконных, расшитых бисером жилетках. Мужики у них там щеголяют в черных высоких шляпах, а бабы – в белых крахмальных чепчиках.

– Ну что? – спросил я тихонько.

Карс, не глядя в мою сторону и не разжимая губ, ответил:

– Его еще нет. Я говорил с его квартирной хозяйкой. Он каждое воскресенье шастает на этот рынок. Тут передвижная выставка цветов приезжает. Цветы он любит.

– Ты его видел?

– Фотографию видел. В участке взял. Не бери головой, узнаю.

– В голову.

– Чего?

– Ты хотел сказать «не бери в голову».

– Какая разница, Олаф? Что в лоб, что на лбу, правильно? Погоди минутку…

Он насторожился. Я бросил рассеянный взгляд, следуя за его подсказкой, но ничего не смог разглядеть из-за какой-то лихой старушки в щедро украшенной цветами широкополой шляпе. Старушенция, заслонившая мне обзор, наигрывала на старинной шарманке какую-то хреновину. Вальс, наверное…

Я вытянул шею, пытаясь вычислить, на кого Карс все-таки смотрит, но все заслоняли цветы и вишенки на шляпе шарманщицы.

– Вот он, – вполголоса произнес мой напарник, – у той чугунной бухты. Оперся на нее…

– Ага… – Я наконец расширил поле обзора и увидел массивную чугунную причальную тумбу – к ней было пришвартовано одно из суденышек островной общины, и белоголовые детишки в клетчатых коричневых платках уже выносили на палубу корзины с уловом.

У тумбы стоял человек – не знай я, что туг может выглядеть как угодно, нипочем бы не заподозрил именно его. Прилично одетый, наглухо застегнутый средних лет типчик с прилизанными волосами, тонкие пальцы горожанина, не знающие физической работы, – не верилось, что именно они держали нож, выпустивший кровь одной семье в Фьорде и еще одной – в Ставанге… Что ж, все бывает…

Стоял он очень удобно. Судно болталось на натянутом канате – если он не в помрачении, ему сроду не одолеть распахнувшееся перед ним водное пространство. Одним прыжком на палубу тут не перескочишь… Сзади вот, правда, толпа народу, но если припереть его к этой чугунной дуре… Вполне может получиться.

Я кивнул Карсу:

– Если мы с тобой возьмем его в клещи… Ему никуда не деться. Мы его живо заломаем. – И, сохраняя беззаботный вид, двинулся, намереваясь раствориться в толпе, пока Карс обходил прилавок с другой стороны, как вдруг – елкин корень! – почувствовал у себя в кармане чью-то руку.

Я резко повернулся.

Парень – почти мальчишка, – застигнутый на месте преступления, уже потащил было руку (а вместе с ней – и мой бумажник) обратно, как вдруг до него дошло, что я его засек. Он резко дернулся, и пальцы его наткнулись на жесткую кожу кобуры у меня под мышкой.

Он так и застыл, приоткрыв рот и вытаращив глаза.

Я схватил его за плечо.

– Сукин сын, щипач вонючий… – я говорил внушительно, но тихо, стараясь не привлекать внимание окружающих, – а ну вали отсюда!

Тот икнул.

– Простите, сударь. Я не знал, что вы легавый!

Последние слова он почти выкрикнул, и люди, стоящие поблизости, уже стали на нас оборачиваться. Далеко в толпе мелькал лысый череп Карса – он уже подобрался к подозреваемому в полной уверенности, что и я действую аналогичным образом. Ему и в голову не пришло, что с его опытным напарником может случится такая вот идиотская история.

Тем не менее шум, поднятый нами, заставил человечка у причальной тумбы насторожиться. Он растерянно оглянулся, увидел приближающегося к нему Карса и кинулся бежать, проталкиваясь сквозь толпу. Карс, секунду промедлив от неожиданности, кинулся за ним.

Я отпихнул от себя мальчишку-карманника.

– Считай, что тебе повезло, ублюдок. Проваливай! И больше мне на глаза не попадайся.

И тоже ринулся вдогонку. Преследование оказалось делом нелегким, поскольку толпа была явно на стороне беглеца. Для большей части людей туги – это нечто из области страшных слухов; а вот кадаров недолюбливают, как вообще всех чужаков. С точки зрения праздного зеваки, в данный момент два поганых легаша, один из которых вдобавок еще и не человек, травят какого-то ни в чем не повинного бедолагу. А потому каждый сукин сын, который попадался на пути, так и норовил подставить ножку или пихнуть меня как бы ненароком локтем – я еле удерживал равновесие. Тем временем чертов туг уже успел удалиться от меня на порядочное расстояние и теперь петлял меж выставленных на тротуаре низких ящиков с бегониями и асфоделиями.

Наконец ему удалось выбраться из толпы на относительный простор и он, уже не разбирая дороги, кинулся бежать. Карс, который следовал за ним на расстоянии нескольких метров, вытащил пистолет, но стрелять не мог, поскольку поблизости было полно прохожих, я тем более не мог стрелять, потому что вдобавок рисковал попасть в своего напарника.

Еще несколько минут этой бестолковой погони, и перед глазами у меня замаячил лес мачт – они медленно раскачивались, вычерчивая плавные дуги в сером небе, а фонарики, горевшие на верхушках, бросали пляшущие отсветы на серую воду гавани.

Мы оказались на территории яхт-клуба.

Туг совершил невероятный прыжок и перемахнул на палубу одной из яхт, пришвартованных неподалеку. Судорожным движением он сбросил причальный канат и уже кинулся к мотору, чтобы завести его, – и тут Карс впервые получил возможность прицелиться. Человечек на борту на миг поднял голову, и его испуганные глаза – глаза затравленного животного – встретились с непроницаемым взглядом Карса. Он все понял. Всхлипнул, отошел от мотора и поднял руки.

Я крикнул:

– Стой где стоишь. Хорошо. А теперь медленно, очень медленно подойди к борту и брось мне конец.

Он, по-прежнему трясясь и всхлипывая, проделал все, что ему велено.

Я поймал конец и подтянул яхту к причалу – между сваями с набитыми на них автомобильными камерами и просмоленным бортом лодки оставалась лишь узкая щель воды.

– Прыгай на берег, – велел я.

Человечек заколебался, занес ногу над бортом и вдруг, отчаянно и безнадежно махнув рукой, камнем упал в темный проем, где внизу плескались, ударяясь о сваи, свинцовые волны.

– Вот сука! – восхитился Карс.

Я вздохнул.

– Держи пушку наготове. Сейчас попробую его достать.

– Ничего у тебя не выйдет, Олаф! – запротестовал Карс. – Тебя же прижмет к причалу. Заживо раздавит.

– Не прижмет. Видишь?

Человечек так и не всплыл, но пузыри поднимались не из щели, а откуда-то из-под правого борта – видимо, его отнесло течением.

Я отстегнул кобуру, снял ботинки и прыгнул. Хронометр остался на запястье – ну и черт с ним, он воды не боится.

Вода обняла меня, точно женщина, но она оказалась плохой любовницей – холодной и беспощадной. Я вынырнул на поверхность, набрал побольше воздуху и вновь нырнул, направляясь туда, где пускал пузыри туг-утопленник. В зеленоватом сумраке было трудно что-либо разглядеть, над головой – свинцовая рябь, и в этом призрачном освещении я увидел темную фигуру – туг двигался замедленно и плавно, точно выполнял пируэты какого-то призрачного танца. В два гребка я оказался подле него – он медленно повернулся вокруг своей оси, и я увидел бессмысленные, остановившиеся глаза.

Готов.

Я резким движением схватил утопленника за волосы и поволок на поверхность. Он не отбивался – наверняка нахлебался воды под завязку.

Всплыть оказалось не так-то просто – сначала я ударился макушкой о днище лодки, но наконец, когда уже было подумал, что удача мне изменила, все же вынырнул на поверхность, волоча туга за собой.

Карс, который так и оставался на берегу – по– моему, кадары не умеют плавать, хоть ни за что не признаются в этом, – уже держал наготове причальный канат. Кинул он его довольно метко, потому что ухитрился попасть мне между глаз. Тем не менее я, очухавшись, ухватился за конец, обвязал утопленника под мышками и махнул Карсу рукой.

Он потянул, а я помогал ему, упираясь ногами в вертикальную стену набережной. Постепенно мы вылезли наверх – туг лежал на асфальте, под ним натекла здоровенная лужа, а вокруг уже стал собираться народ.

Я перевернул пойманного лицом вниз, подставил колено и как следует встряхнул. Он пару раз дернулся, извергнув поток воды – она только что из ушей не текла, – и слабо закашлялся. Я не стал ждать, пока он оживет окончательно, а завел ему руки за спину и застегнул наручники – теперь, даже если на него накатит, с ним нетрудно будет управиться.

– Вызывай патрульную машину, Карс, – сказал я, пинком поднимая бывшего утопленника на ноги.

Карс достал радиотелефон, а я тем временем оделся и застегнул кобуру. Мокрым я был насквозь, но это меня меньше беспокоило, чем отсутствие пистолета – без него я чувствовал себя все равно что голым.

К этому времени я уже усек, что дело неладно – толпа смыкалась вокруг нас мрачным кольцом, и люди все прибывали. До меня доносилось:

– Покою от этих легавых нет…

– Ты только погляди на этого урода! Вот гады, ходят тут как у себя дома!

– Кадары, убирайтесь домой! Вас сюда не звали!

– Верно…

– Смотри, до чего они довели этого беднягу!

В таких случаях лучше не встревать в перебранку, а делать вид, что ничего не происходит, – и я стал медленно подталкивать пленника к проезжей части, куда вот-вот должна была подкатить патрульная машина.

Какой-то здоровенный тип с удочкой толкнул меня в плечо, да так, что я споткнулся и еле удержал равновесие.

– Покоя не дают простым гражданам. Гляди, гляди, уже и наручники нацепили!

– Отпустите его, слышите, вы?

Дело зашло слишком далеко, а патрульной машины все не было. Красные островерхие домики на противоположной стороне улицы застыли в равнодушном молчании, и я не выдержал.

Толкнув Карса и арестованного к решетчатому ограждению, я вспрыгнул на парапет и достал пушку.

– Уймитесь, идиоты! – закричал я, набрав в легкие побольше воздуху. – Кого вы защищаете? Это вас от него надо защищать! Ведь это же туг! На его счету восемь трупов!

Плотное кольцо людей, окружавшее нас, дрогнуло, по нему пронесся странный ропот – так первый порыв ветра перед бурей колеблет застывший в мрачном ожидании лес.

Человечек рядом с Карсом трясся и испуганно озирался – он уже пришел в себя и отлично понимал, что к чему.

– Туг! – Здоровяк с удочкой развернул свой заряд ненависти на сто восемьдесят градусов. – Эта сволочь – туг! Бей его, ребята!

И он, размахивая окованным в жесть удилищем, стал приближаться к арестованному. Толпа двинулась за ним. В этом неторопливом движении было столько угрозы, что меня продирал озноб.

Карс молчал – и правильно делал. В таких случаях он всегда предпочитал уступать инициативу мне – заступничество чужака лишь подстегнуло бы толпу. Он лишь незаметно положил руку на кобуру и подошел ближе к арестованному.

– Никто никого не тронет, – внушительно произнес я и для верности помахал в воздухе пистолетом. – Мы отвезем его в участок, там и разберемся.

– Знаем, как вы разбираетесь! – выкрикнул кто– то из толпы. – Эти сволочи, вместо того чтобы поставить ублюдка к стенке, увезут его к себе на Базу. Исследовать будут!

Вообще-то в этих словах была доля истины, но только доля, да и, честно говоря, это было не его дело, а потому я возразил:

– Никто никого не увозит. Но все должно быть по закону. Самосуда я не допущу. А раз уж ты такой храбрый, давай – я снимаю с него наручники, и ты разбираешься с ним. Один на один.

Туг у меня за спиной дергался и трясся, и я боялся, что он завопит: «Не надо!» – и тем испортит мне всю наглядную агитацию. Но он, видно, был так напуган, что из горла его несся какой-то нечленораздельный хрип, который мой противник принял, видимо, за угрожающее рычание. Он стушевался и исчез в толпе.

Впрочем, толпа все напирала. Люди уже здорово разогрелись, урезонить их было невозможно – они шумели и размахивали кулаками. Не знаю, что бы было, если бы из-за угла не выехала, воя и сверкая мигалкой, полицейская машина.

Двое дюжих полицейских с электрическими дубинками в руках сдерживали напирающую толпу, пока мы с Карсом заталкивали арестованного в машину. Бедняга уже сообразил, что дело – швах, и даже не пытался сопротивляться.

Наконец дверцы захлопнулись, и автомобиль, по-прежнему гудя и мигая, медленно двинулся по набережной. Разъяренные граждане заглядывали внутрь, стучали кулаками по бронированным стеклам, но все же, хоть и неохотно, расступались, давая нам проехать. Наконец мы оставили возмущенную толпу позади, и машина, вырвавшись на простор, набрала скорость. Арестант так и сидел, зажатый между двумя стражами порядка в касках и бронежилетах.

Один из них покосился на пленника.

– Вот это – туг? – недоуменно спросил он. – Этот хлюпик?

– По всем показателям – да, – сказал я, – но наверняка еще неизвестно. Приедем в участок, обработаем его.

– Оставьте его со мной наедине на пару минут, – сказал полицейский и бросил выразительный взгляд на свои здоровенные кулачищи. – Уж я его обработаю!

– Не боись, – успокоил я его, – мы и сами кое-что умеем!

Человечек в наручниках охнул и закатил глаза.

Машина миновала шлагбаум и остановилась перед дверью участка. Доблестные стражи порядка направились к себе, а мы повели нашу «жертву» в родной отдел.

Антон, который по такому случаю отменил воскресный отдых в семейном кругу, уже ждал нас у двери камеры.

– Все-таки взяли, – проворчал он, бегло оглядев нашего пленника. Но я отлично знал, что от его небрежного, ленивого взгляда не ускользнула ни одна мелочь.

– Что, обязательно было поднимать такой шум? Вы же переполошили половину города!

– Может, и нет, – сказал я честно, – промашка вышла. Но мы боялись, что на него накатит и он опять что-то натворит. Это он с виду такой тихий.

– Посмотрим…

– Хотите присутствовать при допросе, шеф?

– Нет, – ответил он, – хватит с меня этой дряни. У меня сегодня у тещи день рождения, чтоб ей пусто было! Если я в пять ноль-ноль не буду резать пирог за праздничным столом, она мне такое устроит! Это тебе не туг какой-нибудь паршивый – это сущий дьявол. К утру положите отчет мне на стол, И без приключений, вы, братья-разбойники. На кого ты похож, Олаф? Ты что, купался?

– Вы попали в самую точку, шеф, – сокрушенно признался я. – А где Сандра? Э… доктор Перелли, я хотел сказать!

– Опять ты путаешь служебные отношения с личными, – вздохнул Антон. – Я отлично помню, как в прошлом году к нам инспекторша из Канады приезжала. Опытом, понимаешь, хотела обменяться. Что ты с ней сделал, спрашивается, казанова недорезанный? Она же в любовном угаре у меня все файлы в машине стерла! А потом, когда ты ее бросил, до смерти перепугала беднягу Таума – забрела в прозекторскую и устроила ему там истерику. Он еще потом меня спрашивал, входит ли это в наши брачные ритуалы. А эта… секретарша в комиссариате? Да на тебя сам комиссар жаловался… Она же потом полгода работать не могла, на всех документах царапала сердце, пронзенное стрелой!

– На этот раз все серьезно.

– Ты каждый раз это говоришь. Ладно, лишь бы твой бурный темперамент не мешал делу. И с чего это считается, что норвежцы холодны, как арктический лед?

Я выразительно посмотрел на шефа и проследовал в комнату для допросов.

* * *

Выдержка из протокола закрытого

совещания комиссии ООН

от 10 ноября 2031 года, Женева

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– …говорю вам, мы нуждаемся в помощи… пусть даже в помощи инопланетян… Вы все знаете, с какими трудностями столкнулось человечество за последнюю четверть века. Взрыв на Мексиканском нагорье и последовавшее за ним падение астероида вызвали катастрофические землетрясения и глобальные изменения климата. Население Африканского континента и Латинской Америки находится в критическом положении из-за обрушившихся на них голода и эпидемий – и мы не в силах им помочь, потому что у нас своих неприятностей по горло. Социальные потрясения привели к тому, что в ряде стран установились военные диктатуры, и, как следствие, обострилась международная обстановка во всем Северном полушарии. В довершение еще одна печальная новость – мы пока не сделали ее достоянием общественности, но теперь, боюсь, наш прямой долг уведомить о ней все человечество – Интерпол подтвердил сведения, полученные нами за последнее время из самых разных источников. Нам угрожает серьезная опасность.

Помощник генерального секретаря:

– Вы имеете в виду тугое?

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– Да, если принять это условное название.

Представитель Межнационального комитета безопасности:

– А я вообще не понимаю, при чем тут туги? И при чем тут вы? Это – дело нашего комитета.

Помощник генерального секретаря:

– Очень хорошо. Если это – дело вашего комитета, может быть, вы объясните присутствующим, о чем идет речь? Многие до сих пор не в курсе. Конечно, какие-то слухи ходят, но всегда лучше иметь дело со сведениями, полученными из компетентных источников.

Представитель межнационального комитета безопасности:

– И все-таки, какое отношение это имеет к данному вопросу?

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– Самое непосредственное. Я потом объясню.

Представитель Межнационального комитета безопасности:

– Хорошо… Около двух лет назад к нам практически отовсюду начала поступать информация об однотипных преступлениях. Эти преступления отличались особой жестокостью, характерным почерком и полным отсутствием какого-либо видимого мотива. Все это настолько не укладывалось в какие-либо логические рамки, что вызывало в памяти мистические темные обряды – преступники получили условное на звание «туги» по ассоциации с сектой приверженцев богини смерти Кали. Когда нам с большим трудом удалось выявить и идентифицировать первых тугое, выяснилось самое ужасное – эти люди, совершившие чудовищные злодеяния, не сохранили никаких воспоминаний о том, что сделали. Они понятия не имели о своей второй сущности – как правило, это мирные, добропорядочные граждане, которые приходили в ужас, узнав о том, что они совершили.

Вопрос из зала:

– Вы хотите сказать, что туги не соображают, что делают?

Ответ:

– Ну да… Они действуют в состоянии транса, который мы условно называем «помрачением». Данные судебной экспертизы показали наличие в крови у тугое определенного, прежде неизвестного, химического компонента – так называемого зет-соединения. Именно оно и вызывает состояние помрачения. Одновременно в организме возрастает содержание адреналина – туги обретают чудовищную силу, и справиться с ними в этом состоянии практически невозможно.

Вопрос:

– То есть это не социопаты? Не маньяки в обиходном смысле слова?

Ответ:

– Нет. Никоим образом. Некоторые ученые предполагают, что это – мутация, вызванная повышенным радиоактивным фоном. Но туги, как правило, – взрослые люди, пережившие Катастрофу, а мутация возникает только у потомства, и ее распространение требует длительного времени. Так утверждают наши ученые, во всяком случае.

Вопрос:

– Что же, они бесчинствуют по всему земному шару?

Ответ:

– Да. Практически во всех странах, с которыми сохранилось доступное сообщение.

Голос из зала:

– Но это же абсурдно с научной точки зрения!

Помощник генерального секретаря:

– Давайте отложим научную дискуссию, тем более что ни к какому результату мы все равно не придем. Господин Шварц, спасибо за сообщение. Господин Мерилайнен, прошу вас, продолжайте.

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– Собственно, я завел речь о тугах именно потому, что кадары предлагают нам свою помощь. Они, хоть и не сообщают подробностей, уверяют, что в свое время уже сталкивались с подобным явлением.

Представитель Межнационального комитета безопасности:

– Не сообщают подробностей? А имеет ли смысл вообще доверять пришельцам? Вы же не знаете, какие цели они в действительности преследуют! Ведь они, насколько мне известно, до сих пор отказываются дать какую-либо информацию о своей родной планете – даже о ее местонахождении. И потом, какую помощь?

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– Консультации… оборудование. Я обращаюсь к генеральному секретарю: может, имеет смысл позволить им организовать на Земле свое представительство? В нашем положении нужно соглашаться на любую помощь, откуда бы она ни исходила.

Вопрос из зала:

– А где у вас гарантия, что мы можем не опасаться экспансии кадаров?

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– Потому что мы все же в состоянии контролировать их пребывание на Земле. Предположим, мы, как они предлагают, переоборудуем два-три крупных аэропорта под посадочную площадку для их транспортников. Все их грузы будут проходить жесткий таможенный контроль. За орбитальной базой мы уже установили постоянное наблюдение… В конце концов, мы можем установить эмбарго на ввоз их технологий.

Вопрос:

– Но без технологий что они нам смогут дать?

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– Смогут оказать нам консультативную помощь. Разработают методы, благодаря которым мы сможем обнаруживать и распознавать тугое… Они говорят, что уже встречались с чем-то похожим. А у нас нет никакого опыта. Сами мы этому пока не научились. Еще несколько лет – и человечество не в состоянии будет справиться с этой новой опасностью.

Вопрос:

– И вы полагаете, что в сложившихся условиях пришельцев на Земле встретят с распростертыми объятиями – даже если они действительно пришли с миром?

Полномочный представитель Комиссии по контакту:

– Разумеется, нет. Человеку свойственно настороженно относиться к чужакам. Но сейчас, по крайней мере, найдутся официальные структуры, которые согласятся принять помощь, откуда бы она ни пришла. Тем более что кадары неплохо знакомы с земными обычаями – они довольно давно принимают с орбиты наши теле– и радиопередачи. Они даже наши основные языки ухитрились выучить. Да и от людей они не так уж отличаются – по крайней мере внешне. Они вполне могут освоиться в земном обществе.

Председатель:

– Вот это меня и беспокоит…