Текст книги "Время побежденных"

Автор книги: Мария Галина

Соавторы: Максим Голицын
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Говорят, они кому угодно могут запорошить глаза. При вас есть оружие?

– Пистолеты.

– Снимите их.

Карс вдруг уперся.

– Нет!

– Не валяйте дурака, ребята, – сказал хозяин. – Снимайте свои кобуры и кладите их в углу террасы. А не хотите – ступайте откуда пришли. Мне с вами болтать некогда.

Я неохотно отстегнул кобуру и положил ее на пол. Карс медлил.

– Ты, как тебя там? Имена у вас, у кадаров, имеются?

– Меня зовут Карс, – ответил он недовольно.

– Шевелись, Карс, пока я не передумал и не пристрелил тебя. Отлично. Вот и умница. Меня, кстати, зовут Гарсиа. А теперь давайте проходите в дом.

Мы двинулись к двери, которая была завешена противомоскитной сеткой. Хозяин двинулся за нами. Ствол его ружья все время был направлен мне в спину – не слишком приятное ощущение.

– Поглядите, кого я привел! – жизнерадостно сказал Гарсиа.

Мы очутились посреди гостиной под перекрестным огнем любопытных взглядов домочадцев.

– Надо же! – воскликнул старик. – Это откуда же взялось такое? Из леса?

Он явно имел в виду Карса.

– Я не «такое», – обиженно ответил Карс. – Я – кадар!

– Он из тех малых, которые, по слухам, высадились на Землю, – пояснил Гарсиа. – А я-то думал, что это враки. Мало ли что они там болтают по радио!

– Господи! – сказала пожилая дама. – Это сколько же вам, беднягам, пришлось намучиться!

Карс со скромным достоинством кивнул.

– А что тут делать кадару? – спросил Гарсиа. – Сюда-то вы зачем приперлись?

– Мы с базы в Ногалесе, – ответил я.

– Какой базы?

– Ну, там исследовательская лаборатория, патрульные отряды…

– Вы, наверное, устали, – сказала старуха, – садитесь к столу. Мы, правда, уже поужинали, но и для вас кое-что найдется. Пойду на кухню, скажу Розарии, чтобы она собрала вам поесть.

Я уже открыл было рот, чтобы объяснить, что нам нужно возвращаться на окраину города, но меня прервал стук в дверь.

Гарсиа вновь схватился за ружье.

Дверь отворилась, и, к своему удивлению, я увидел на пороге Хенрика с доктором.

– А эти еще откуда? – воскликнул хозяин.

– Это с нами, – ответил я и добавил, обернувшись к Хенрику: – Какого черта? Мы же договаривались!

– Это все наш бесстрашный террорист, – ответил доктор, демонстративно отстегивая кобуру и бросая ее на стул в прихожей. – Он сказал, что у него мурашки по коже бегают, что у него такое ощущение, что на него кто-то смотрит, что в кустах кто– то сидит, видите ли… Словом, он там не выдержал. Пошел за вами.

– Так это вы за нами крались? – удивленно спросил я.

– Ну да… мы… Поглядели, что все вроде в порядке, и решили: дай-ка, тоже зайдем.

– Вы ведь вроде говорили, что вас только двое? – подозрительно спросил Гарсиа.

– Нас и было двое. Этих мы оставили на окраине. Велели ждать, пока не вернемся.

– Что-то вы темните, ребята, – пожал плечами Гарсиа. – Ладно. Марта! Скажи там Розарии, пусть поставит еще два прибора!

– Черт! – сказал Хенрик, недоуменно оглядываясь. – Такого просто не может быть!

– Чего не может быть? – поинтересовался старик.

– Не думал я, что вы тут смогли выжить. Да еще так…

Гарсиа пожал плечами.

– А что нам оставалось, парень? Правительство бросило нас на произвол судьбы. Пришлось самим выкарабкиваться.

– Неплохо вы тут устроились, – заметил доктор. – А что, вас из Гиблых Земель никто не беспокоит?

– Вроде нет, – сказал Гарсиа. – Конечно, бывает, забредают сюда всякие… зверье странное… но довольно редко. А вот людей из большого мира тут не бывает. Что там делается?

– Где? – сухо спросил Хенрик.

– Да хотя бы в том же Ногалесе! У нас никто и понятия не имеет, что там в действительности творится. А по радио всякие страсти рассказывают!

– Радио работает? – удивился Хенрик.

– Иногда.

Вошла Розария с подносом, на котором громоздилась дымящаяся снедь.

Я уже и не помнил, когда в последний раз ел с тарелки да еще при помощи вилки!

– Вы оголодали, наверное, – сочувственно заметила старуха.

Я молча кивнул.

– Сколько же вы шли? – полюбопытствовал Гарсиа, наблюдая, как стремительно пустеют тарелки.

– Неделю, – ответил доктор. Он изящно орудовал ножом и вилкой, точно на дипломатическом приеме.

– Если вы так легко дошли сюда, почему никто больше тут не появлялся? – подозрительно спросил Гарсиа.

– Не так уж мы легко дошли, – ответил я. – Мы по дороге потеряли одного спутника, а проводник– индеец бросил нас на подходе к городу.

– Потеряли? Как?

– Утонул, – коротко ответил я.

Не имело смысла рассказывать этим людям о том кошмаре, который сопутствовал гибели Рамиреса. Да я и сам теперь, в этой уютной комнате, сидя за столом, покрытым скатертью домашней вязки, перед потрескивавшим камином, уже почти не верил в то, что произошло.

Все, что случилось с нами в лесу, казалось страшной сказкой с хорошим концом, вроде тех, что рассказывают детям на ночь.

– Так как же вы выжили, – спросил Карс, – когда тут землетрясение все как рукой сняло?

– Ты что-то не так опять сказал, – устало заметил я, – а впрочем, у меня нет сил тебя поправлять…

– Почти никто и не выжил, – ответил Гарсиа. – Это единственный уцелевший район в радиусе многих сотен километров; горы защитили от взрывной волны… тряхнуло, правда, здорово. Но эта часть города уцелела. Поэтому люди сюда со всей округи сошлись. Паршивое время было. С тех пор немного обжились…

– Вот чего я не понимаю, – спросил Хенрик, придвигая себе поближе поднос с печеньем, – ведь проще было бы вам перебраться в цивилизованный мир, чем тут мучиться!

– Чего мы там не видели? – удивился Гарсиа. – Что мы, радио не слушали? А тут еще наши предки жили!

– С тех пор все немного изменилось, правда?

– Что с того? В большом мире тоже все немного переменилось.

– А что делается дальше, – спросил Хенрик, – за пределами Тоничи?

Гарсиа пожал плечами.

– Понятия не имею. Кто туда пойдет, в здравом-то уме?

Вернулась Розария.

– Я постелила вам наверху, – сказала она, – там есть свободные комнаты.

Стоило ей сказать это, как я почувствовал, до чего устал. Эти несколько ночей в Гиблых Землях были сплошным кошмаром; я так и не смог ни разу как следует выспаться.

Хенрик двинулся было к сваленному на стуле оружию, но Гарсиа остановил его.

– Ну нет! Я тоже хочу спать спокойно. Завтра перед уходом получите ваши пушки. А пока никто их не тронет. Оставьте их здесь.

Не очень-то мне хотелось оставлять свой пистолет вот так, неизвестно на кого, но пререкаться с хозяевами мне хотелось еще меньше.

– Ладно, – сказал я, – мы двинемся в путь утром. Тогда все и заберем.

– Мы встаем рано, – ответил Гарсиа. – Розария соберет вам завтрак. И чего-нибудь в дорогу. У вас, наверное, уже все припасы вышли.

– А чем вы тут кормитесь? – поинтересовался Хенрик.

– Частично тем, что сами выращиваем. Птица, кролики… потом… когда-то Тоничи был большим городом, в центральной части остались склады, магазины… Конечно, большая часть зданий обрушилась, но некоторые завалы удалось разобрать. А это – мука, консервы. Пока хватает.

– Почему вы все-таки не попытались связаться с Большой землей? – настаивал Хенрик.

– Поначалу пытались. Но радиосвязь тут не работает. Прием еще так-сяк. А вот передача… Меня удивляет, как вы сюда добрались – эти леса считаются непроходимыми. Несколько человек в свое время хотели выбраться отсюда. Потом они вернулись – те, что выжили. Двое, по-моему… Или трое. Но это было давно. Я тогда еще совсем маленьким был.

– Лет этак тридцать назад, – уточнил старик.

– Ладно, – устало сказал док, – что толку об этом сейчас говорить? Если мы вернемся, мы сообщим о вас на Большую землю. Возможно, они сумеют организовать эвакуацию. Хотя лично я в этом сомневаюсь. Да и потом, захотите ли вы сами уйти отсюда?

– Даже не знаю, – задумчиво ответил Гарсиа. – Интересно, конечно, поглядеть, что делается в большом мире… но тут наш дом. Был и остается. Впрочем, кому помешает, если вы расскажете своим, что в Тоничи еще живут люди.

– Если сами вернемся, – мрачно заметил Хенрик.

– Раз уж вы дошли сюда, наверняка вернетесь.

Наконец разговоры сами собой стали стихать, и, пожелав спокойной ночи хозяевам, я отправился наверх, в одну из спален. Кровать уже была разобрана, на стуле у изголовья лежала аккуратно сложенная чистая рубаха; керосиновой лампы, как в гостиной, тут, правда, не было – ее заменила горящая на прикроватной тумбочке свечка в медном подсвечнике.

Комната была маленькая; кровать, стул да тумбочка, – но все аккуратное, уютное – лоскутное одеяло на кровати пестрело разноцветными квадратиками, на полу лежала плетеная циновка – все ручной выделки, все носило на себе отпечаток заботливых рук. Эта комнатка дышала покоем.

Я погасил свечку, поставил ее на тумбочку в изголовье кровати, а сам подошел к окну, распахнул его и стал вглядываться в ночь. Небо над головой было чистым, и непривычный мне узор южных созвездий сегодня пылал особенно ярко. Над горизонтом звезды резко обрывались, точно чья-то невидимая рука стерла их с небесного свода – там, вдали, черный лес сливался с черным небом. Ближе темнели на фоне звездного неба какие-то развалины; силуэты большого города, жалкие остатки былого величия, а еще ближе мерцали огоньки последних жилых кварталов. В этих забытых Богом местах все-таки жили люди!

Снизу еще доносились негромкие голоса и шаги, потом они затихли – и хозяева разошлись по своим комнатам. Я уж было потянулся, чтобы машинально проверить, положил ли я кобуру на стул рядом с одеждой, но потом вспомнил, что она осталась в гостиной вместе со всем остальным оружием. Это немного беспокоило меня, хотя Гарсиа и уверял, что твари из Гиблых Земель сюда почти не забредают; но я привык держать свой пистолет не далее вытянутой руки. Однако я слишком устал, чтобы дать волю этому беспокойству; все события последних дней, гибель Рамиреса, страхи и тяготы пути навалились на меня, стоило лишь прикрыть глаза. Я вновь подошел к окну и притворил ставни – больше по привычке, чем потому, что меня и впрямь беспокоило что-то, рухнул на жесткую постель, которая после нескольких ночевок в лесу показалась мне на удивление удобной, и тут же заснул как убитый.

* * *

США, Ногалес, д-ру Глену Бакстону

от Свена Фьельхейма,

Берген, Норвегия

2 ноября 2128 года

Срочно

Многоуважаемый доктор Бакстон!

Я доверенный помощник Антона Стаковски; в свое время он рекомендовал мне в экстренном случае связаться с вами лично. Боюсь, что сейчас такой момент настал.

Несколько дней назад на связь с Особым отделом вышел представитель организации «Свободная Земля». По его словам, им во время полевых наблюдений, удалось наткнуться на что-то важное – на нечто, очень их обеспокоившее. Насколько я понял, к кадарам это не имело отношения, во всяком случае, прямого. Единственным их условием было, чтобы Антон вышел на связь с ними лично.

Надо сказать, что в последние месяцы Особый отдел был загружен делами сверх меры – неприятности сыпались на нас со всех сторон, и возросшая частота нападений тугое еще не самая существенная из них. Поэтому, а может, из каких-то других соображений, Антон, когда я предложил приставить к нему надежного парня для скрытого сопровождения, отказался. Сказал, что он уже работал с этой организацией и никакого подвоха с их стороны не ожидает.

В девять ноль-ноль он вышел из управления. По полученным потом мной сведениям, в девять тридцать его видели в холле гостиницы «Норвегия», где у него и была назначена встреча. Он пробыл там около получаса, по всей видимости, встретившись с контактером, а затем вернулся в управление. Никто не видел, как он покинул здание. Никто не видел, чтобы он запирал кабинет. Камеры фиксировали его появление, но то, что он выходил из кабинета, они не зарегистрировали. Дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке. Окно было закрыто. Самого Стаковски мы нигде не обнаружили. С тех пор, вот уже две недели, от него нет никаких известий.

Я потерял человека, которого считал своим учителем, к которому был привязан как к собственному отцу. Но дело сейчас не в моих личных чувствах: насколько я знаю, вы и Антон были уполномочены в случае необходимости обратиться в комиссию ООН с запросом об объявлении чрезвычайного положения. Мне кажется, такой момент настал, и исчезновение самого Антона только подтверждает это. Быть может, существуют и другие люди, облеченные подобными полномочиями, но мне они неизвестны.

Доктор Бакстон, я полагаю, в свете того, что происходит, необходимо созвать экстренную сессию ООН. Человечество находится в опасности, масштабы которой мы не в состоянии себе даже представить! Прошу вас незамедлительно принять меры!

Сотрудник Особого отдела

Свен Фьельхейм

Берген, Норвегия

* * *

Письмо возвращено с пометкой:

Почтовая служба Лос-Анджелеса, Ногалес Местонахождение адресата не установлено.

* * *
Гиблые Земли
Тоничи
10 ноября 2128 года

Я заснул спокойно – впервые с тех пор, как мы оказались в Гиблых Землях. Но, возможно, это спокойствие было лишь кажущимся – иначе бы мне не приснился такой странный сон; я стоял посреди темной пустой равнины, низкое небо нависало над головой, чахлая трава стелилась под ветром. Я знал, что я тут совершенно один, что вокруг нет и не может быть ни одной живой души, но вдруг из темноты появилась одинокая фигура и стала приближаться ко мне. Я понимал, что мне нужно бежать, скрыться куда-то, но, как это часто бывает во сне, не мог даже пошевелиться.

Я просто стоял и ждал.

Фигура все приближалась, и теперь я совершенно точно знал, что это Рамирес – несмотря на то, что лицо у погибшего рейнджера было совсем непохожим на то, прежнее…

Скорее, он походил на Гарсиа, хозяина нашего нынешнего приюта.

– Я давно жду тебя, Олаф, – сказал он, не раскрывая рта, но я отлично слышал его голос.

– Что тебе от меня нужно? – спросил я. – Ты же умер!

– Что такое «умер»? – беззвучно спросил он.

– Умер! Окочурился! Утонул! Я сам видел!

– А ты, по-твоему, жив?

Почему-то я почувствовал страх и гнетущую тоску. Я хотел ему сказать, что я точно знаю, что я-то жив, но на этой равнине, где не было никого, кроме нас двоих, мы были совершенно равны – как тут понять, кто из нас кто?

Пока я в растерянности смотрел на него, лицо у него вновь стало меняться – теперь он очень походил на доктора.

– Не морочь мне голову, – решительно сказал я. – Это не ты, не Рамирес.

– Что такое «Рамирес»? Имя – это всего лишь слово.

– Ну нет! Это был человек. Такой же, как я.

– А откуда ты знаешь, кто ты?

Я хотел ответить, что это знает каждый человек, но не успел. Земля вокруг меня начала стремительно трескаться, точно лед на реке, и фигура, стоявшая напротив, все отдалялась – я уже не видел его лица… льдины или куски земной коры вращались, терлись друг от друга, ударялись с глухим стуком… глухим стуком…

Стук в дверь.

Я проснулся с ощущением, что видел нечто важное, но не успел осознать, что именно. Соскочив с кровати, я вновь машинально потянулся к оружию, не нашел его, выругался и босиком направился к двери.

Стук повторился – тихий, осторожный.

Я положил пальцы на щеколду, которую задвинул перед тем, как лечь в постель.

– Кто там? – спросил я тихо. Автоматически я занял привычную позицию – повернулся боком к двери, оказавшись под защитой дверного косяка.

– Олаф! – раздался знакомый голос. – Это я, Хенрик.

Я откинул щеколду.

– С ума сошел, – сказал террорист, бросив на меня беглый взгляд, – я что, стрелять в тебя буду?

– Привычка.

– Поговорить надо. – Хенрик, не дожидаясь разрешения, прошел в комнату и вновь запер дверь.

– Какого черта? Ты что, хоть одну ночь не можешь выспаться спокойно?

– Спокойно?

Он сел на единственный стул и мрачно сказал:

– Знаешь, что меня в тебе всегда удивляло? Как ты при такой работе умудрился сохранить эту трогательную наивность? Может, потому ты так хорошо и сработался со своим напарником? Он тоже бесхитростный, как этот вот стул, – для пущей убедительности он постучал пальцем по деревянной спинке стула.

– Он, по крайней мере, не будит меня посреди ночи, чтобы поговорить о моем характере, – устало возразил я. – Хенрик, мы уже столько ночей не могли выспаться. Может, оттого нам последнее время и мерещилось черт знает что. А когда нам один-единственный раз выпала возможность отдохнуть, тебя начинают обуревать какие-то идеи, которым почему-то нельзя подождать до утра.

– В том-то и дело, что нельзя. – Он рассеянно полез в карман за сигаретой. – Олаф, послушай! Не то чтобы мы с доком очень уж друг друга терпеть не можем, но он меня слушать не станет, это точно, а твой напарник дрыхнет как убитый. Я к нему тоже стучался, хотел, чтобы он присутствовал при этом разговоре, но он даже не проснулся. Никогда не думал, что кадары так храпят – из-за двери слышно. Но хоть ты-то можешь меня выслушать?

Я понял, что отделаться от него не удастся.

– Ладно, – ответил я, – валяй.

И потянулся, чтобы зажечь свечу, но он мне сказал:

– Не зажигай света.

– Да что стряслось-то?

Он в некотором затруднении подыскивал слова. Потом сказал:

– Олаф, ты же знаешь, я не ученый. Я боевик. Я себе всякими глупостями голову не забиваю. Док должен был бы сообразить, но он ведет себя так, словно ничего не видит.

– Не понимаю, к чему ты клонишь.

– А вот к чему. В Гиблых Землях выжить нельзя. Иначе бы и тот, первый, отряд вернулся, и до него патрули смогли бы хоть что-то разведать, и мы сейчас не шли бы наугад, а хотя бы приблизительно знали, что тут делается.

– Допустим, и что дальше?

– Да то, что при том, что тут творилось в начале прошлого века, да и потом тоже, эти милые люди, которые так трогательно нас тут приютили, выжить просто не могли.

Я зевнул, хотя, честно говоря, мне стало несколько не по себе.

– Глупости! Индейцы-то выжили.

– Олаф! Индейцы – мутанты. И наш проводник – мутант. Он этого и не скрывает. И, кстати, не скрывает, что и они жить тут боятся. Все равно боятся – несмотря на все свои замечательные способности. А эти – ничего не боятся. Они даже двери на ночь не запирают!

– Что значит «не боятся»? То-то этот Гарсиа мне в спину своей пушкой тыкал!

– А иначе бы ты ему не поверил! И не сложили бы мы тихо-мирно свое оружие там, внизу. Где твой пистолет, Олаф?

– Ну…

– Вот именно!

Я в затруднении таращился на него, и тень давешнего ночного кошмара коснулась меня, заставив похолодеть в теплой южной ночи.

– Черт возьми, что ты хочешь сказать? Что кто-то, или что-то, сумел настолько отвести нам глаза, что мы спокойненько разошлись себе по комнатам, бросили оружие…

– Ты на редкость проницателен, – сквозь зубы проговорил Хенрик.

Я медленно сказал:

– Быть может, это у тебя твоя обычная паранойя, но вдруг ты прав… на этот раз. Что же нам делать?

– Во-первых, пошли разбудим твоего придурка– напарника.

Я нашарил в темноте одежду, которую Хенрик смахнул со стула на пол, и начал одеваться.

– Шевелись, – поторопил Хенрик.

– Ладно, – сказал я, застегивая рубаху, – пошли. Где он дрыхнет?

– В соседней комнате.

В коридоре было темно. Половица у меня под ногой скрипнула, и я замер на месте… нет, все спокойно.

Дверь в комнату, где ночевал Карс, была заперта, и оттуда и впрямь доносился немелодичный храп. Наверное, нужно уж очень умотать кадара, чтобы он так храпел – я еще ни разу ничего подобного не слышал.

Я тихо постучал в дверь костяшками пальцев.

Никакой реакции.

Я постучал громче.

– Кто там? – раздался сонный голос моего напарника.

– Это я, Олаф! Открывай скорее.

– Сейчас!

Что-то грохнулось на пол; этот умник как нарочно умудрился наделать как можно больше шуму.

– Черт бы его побрал! – прошептал у меня за спиной Хенрик.

Наконец засов щелкнул, дверь приоткрылась, и на меня из темноты уставилась мрачная рожа.

– Опять что-то стряслось, да? – покорно спросил Карс.

Не успел я рта открыть, как Хенрик, стремительно выступив вперед, щелкнул перед носом у Карса зажигалкой.

Тот отпрянул от язычка пламени.

– Вы опять оба с ума сошли?

– Редкостный урод, но все же это он и есть, – проворчал Хенрик.

Карс оживился.

– В морду захотел, да?

Я устало сказал:

– Уймитесь вы, дурачье. Пошли за доком!

– Ты хоть знаешь, где его разместили?

Я покачал головой.

– Он вон в той комнате, – сказал Карс. – Ему вы тоже будете зажигалкой в пасть тыкать?

– Ты что-то разговорился, – угрюмо заметил Хенрик, – пошли.

– Куда мы идем? – удивился Карс.

Я сквозь зубы сказал:

– Потом…

И мы на цыпочках двинулись к комнате дока.

– Только я заснул, – тихонько жаловался Карс у меня за спиной, – только вздохнул спокойно…

– Умолкни.

Я подошел к двери и прислушался – оттуда не доносилось ни звука.

Я тихо постучал.

– Док! Эй, док!

Тишина…

– Док! Да открывай же, черт возьми!

Хенрик слегка нажал на ручку двери, и она плавно приоткрылась. В комнате было темно и совершенно тихо.

– Его тут нет, – сказал Хенрик.

– Да куда же он подевался?

– Он даже и не ложился. Постель не смята.

– Черт! Куда он делся?

– Нет времени, Олаф, – спокойно сказал Хенрик, – пошли.

Я нерешительно возразил:

– Но док… нам надо его дождаться.

– Если он внизу, мы найдем его там, – ответил Хенрик. – Но мне почему-то кажется, что его там нет.

– Да что происходит, Олаф? – жалобно спросил Карс.

– Мы уходим. Тихо и незаметно, как настоящие джентльмены.

– Я не настолько джентльмен, чтобы слинять до завтрака.

– Уж придется.

– И куда делся док?

– Уймись ты, Бога ради, – душевно попросил Хенрик, – пошли.

И мы начали осторожно спускаться по лестнице.

Хенрик шел первым. Я за ним. Он уже был на нижней площадке, когда я окликнул его.

– Хенрик!

Он застыл на месте.

– Без паники. Нас пока еще никто не тронул. Так что не делай глупостей.

– Что же мне, дожидаться, пока нам глотки перережут?

– До этого пока еще не дошло, верно?

– Дурак ты, Олаф, – грустно сказал Хенрик, – прекраснодушный дурак.

В гостиной было темно. Я наткнулся на стол – он почему-то стоял совсем не там, где вечером, но я что-то не помнил, чтобы его передвигали. Пока я, чертыхаясь, обходил его, Хенрик миновал меня и направился прямиком в угол, где стоял стул, на который мы вчера свалили оружие.

– Тут его нет, – сказал он почти в полный голос, – пусто.

– На стуле нет? Ну посмотри на полу.

– На стуле? Да тут и стула-то никакого нет.

Карс, который стоял рядом со мной, недоуменно оглядывался.

– Я ничего не понимаю, Олаф, – наконец сказал он.

– Кто из нас видит в темноте? Я, что ли?

– В том-то все и дело. Я не понимаю того, что вижу.

Хенрик оставил бесполезные поиски оружия, подскочил к камину и поднес зажигалку к дровам. Они вспыхнули, точно сухая солома, и пламя озарило комнату.

Комнату?

Я не увидел ни черта из того, что тут было вечером…

Не комната – скорее пародия на комнату, на дом; вместо давешних занавесок окно застилала какая-то рваная серая тряпка – подойдя поближе, я понял, что это плотная паутина. Покосившийся стол на трех ногах мрачно высился совсем не там, где он стоял вчера вечером. Проваленные половицы зияли черными дырами, точно челюсть с выбитыми зубами. В углу свалены какие-то бесформенные груды тряпья; дверь, провисшая на одной петле, медленно раскачивалась при полном отсутствии ветра.

У меня подкосились ноги.

– Что ты стал как столб? – прошипел Хенрик. – Хрен с ними, с пушками! Надо убираться отсюда!

Он наклонился и подобрал валявшуюся на полу у камина ржавую кочергу – в руках у террориста она вполне могла послужить грозным оружием.

– Что ты теперь скажешь? Все еще будешь утверждать, что все в порядке?

Я тоже оглянулся в поисках подручного предмета, но поблизости больше ничего не было… разве что открутить еще одну ножку у этого проклятого стола?

Я уже было двинулся к нему.

– Куда это вы так торопитесь, ребята? – раздался негромкий голос.

Я резко обернулся.

В дверях стоял Гарсиа. Освещенный пламенем камина, он спокойно наблюдал за нами, скрестив руки на груди.

– Ах ты, тварь! – тихо сказал Хенрик.

– Ну зачем же так грубо? Все было так хорошо, так спокойно…

– Ой, Олаф, – проныл у меня за спиной Карс, – где наши пистолеты?

– Оружие? – поднял брови Гарсиа. – Зачем вам оно? Тут вам оно ни к чему.

Надо бы заткнуть его, пока не сбежались остальные, подумал я. Мы тут такой шум подняли…

– Чем вы недовольны? Разве мы вас плохо встретили? У нас так редко бывают гости с Большой земли…

Горло у меня перехватило, я какое-то время не мог сказать ни слова. Наконец хрипло выдавил:

– Кто вы такие, черт подери?

– Как это «кто»? – удивился Гарсиа. – Мирные поселенцы, чудом уцелевшие в Гиблых Землях. Мы…

Хенрик с той стремительностью, которая просыпалась в нем в критическую минуту, ринулся вперед. Кочерга, прочертив дугу в воздухе, обрушилась на голову Гарсиа.

Тот даже не пробовал защищаться.

Я внутренне напрягся, ожидая услышать омерзительный хруст костей, но раздался лишь негромкий чавкающий звук, точно кочерга погрузилась в студень. По телу Гарсиа пробежала чуть заметная волна, и он, отступив на шаг, продолжал усмехаться из освещенного пламенем угла.

– Ой, как нехорошо, – сказал он. – Вот она, благодарность за гостеприимство.

– Сука! – выкрикнул Хенрик.

Я, подскочив к камину, ногой выбросил пылающие поленья на пол. Пламя, попав на сухие доски, тут же распространилось дальше – я никогда не видел, чтобы дерево горело с такой скоростью.

Хенрик бросился назад, к выходу, и теперь между нами и нашим хозяином метались и плясали языки огня.

Но Гарсиа, стоявший у подножия лестницы, не двинулся с места. Положив руку на перила, он ухмылялся нам из-за стены пламени.

– Черт! – сказал Хенрик. – Его ничто не берет! Пошли отсюда! Быстро!

– Но наши вещи! – вопил Карс. – Оружие!

– Нет наших вещей, – проорал в ответ Хенрик, подталкивая Карса к выходу. – Сматываемся, идиоты!

Я ринулся за ними и, уже стоя на пороге, на миг обернулся. Комната, освещенная пламенем пожара, на миг предстала мне такой же, как прежде, – розовые занавески лизал огонь, по белоснежной скатерти на столе плясали языки пламени…

Мы выбежали на террасу, промчались по двору и, миновав калитку, со всех ног понеслись по улице, пока не уперлись в какие-то развалины.

Лишь тут мы остановились отдышаться.

– Вот твари, – устало произнес Хенрик.

– Может, зря я этот фейерверк устроил, – я вздохнул. – Мы же теперь их всех на ноги подняли.

– Обернись…

Я оглянулся. Глухая предрассветная тьма навалилась на Тоничи. Даже звезды исчезли.

– Ты видишь какой-нибудь пожар? А ведь там так все пылало, что зарево мы бы сейчас наверняка заметили!

– Нет… черт!

– Ты понимаешь, в чем весь ужас? – спросил Хенрик. – Ни в чем нельзя быть уверенным. То ли вправду мы устроили им карманное светопредставление… то ли нет… Они могут показать нам все, что угодно!

– Интересно, – неожиданно сказал Карс, – что мы ели вчера вечером?

Я с трудом сдержал тошноту.

– Вот дьявол!

– Ладно, – вздохнул Хенрик, – хоть не отраву. По крайней мере, пока-то мы живы.

– Ты уверен?

– Я уже ни в чем не уверен. Где все-таки док?

– Может, он сообразил, что к чему, и смылся еще раньше нашего?

– Что же он нам ничего не сказал?

– А может, ему показалось, что сказал? Может, он теперь считает, что сейчас с нами идет?

Меня вновь затрясло.

– Неужели все так далеко зашло, Хенрик? Что же тут делается? Кто они такие?

– Мутанты…

– Хенрик, это уже не мутанты. Это что-то другое. Ладно, они окопались здесь. А если бы они жили среди людей? Ты представляешь, на что они способны? Стоит одному такому внедриться куда-нибудь в правительство…

– А откуда ты знаешь, что их там нет?

Я уныло отозвался:

– Хороший вопрос. Ладно, пора двигаться. Пошли дальше.

– Мы в ловушке, – печально сказал Карс, – никуда нам отсюда не выбраться.

– Попробуем все же.

Хенрик нагнулся и подобрал что-то с земли.

– Что это ты тащишь?

– Да это все та же чертова кочерга!

– Ты так и бежал с ней все время?

– Да я и сам не заметил!

– Брось ее, – серьезно посоветовал Карс, – может, это вообще не кочерга!

Хенрик отшвырнул железяку, словно она вдруг обернулась ядовитой змеей.

– Так теперь и будем от всего шарахаться…

Мы наконец обогнули развалины. Идти было трудно – путь перегораживали рухнувшие балки, ямы, груды битого стекла. Даже Карс, который в темноте видел лучше нашего, и тот продвигался медленно.

Постепенно небо светлело. Черная стена леса все приближалась. Город остался за спиной. Он лежал в предрассветном сумраке – темный, безмолвный…

Несколько раз я оглядывался в беспомощном ожидании погони.

Но нас никто не преследовал.

Словно город и впрямь вымер.

– Чоро нас предупреждал, – ныл на ходу Карс, – не ходите сюда…

– Это же вы с Хенриком у нас были такие храбрые, – огрызнулся я. – Я вас тоже предупреждал!

– Что толку теперь говорить, – Хенрик стал на удивление покладист. – Дальше-то что будем делать?

Я вздохнул.

– Надо попытаться найти Чоро. Иначе нам крышка. Без него тут не выжить.

– И без оружия, без вещей, без припасов….

– Возвращаться надо, – сухо сказал Хенрик, – пусть он ведет нас назад. Это и есть его демоны. И никто с ними ничего не сделает. С ними вообще справиться невозможно. Ядерную бомбу бы скинуть на этот район.

Я возразил:

– Хенрик, либо она им все равно что комариный укус, либо они ее обезвредят еще в воздухе – при таких-то возможностях. Ты же знаешь – тут любая техника отказывает! Как ты думаешь, почему?

– Разве что с орбиты, – задумчиво бормотал Хенрик. – Карс, послушай, могут ваши с орбиты долбануть по этому квадрату?

– Ага, как же! – возмутился Карс. – А вдруг они взорвут саму орбитальную базу? Дураков нет!

– Ну, не настолько же они всемогущи!

– Откуда ты знаешь?

– О чем вы спорите, придурки, – вмешался я. – Мы сейчас только и можем, что руками размахивать. Какая бомба? У нас и пистолетов-то нет!

– А странно, что нас никто не преследует, – задумчиво сказал Карс.

– Возможно, все еще впереди, – ответил Хенрик. – Ладно, пошли!

Лес все приближался. Развалины Тоничи – жалкое напоминание о былом могуществе цивилизации – остались за спиной; опять потянулись заросли кустарника, скрывающие зияющие провалы в земле.

– Не будет он нас ждать, – мрачно сказал Хенрик, – не такой он дурак.

– Почему Чоро тебя так беспокоит? Почему тебя не беспокоит, куда делся док?

– Говорю тебе, он первым сообразил все и смылся. А нас оставил. Никогда я не доверял этим яйцеголовым.

– Мы постепенно всех теряем, – грустно заметил Карс, – сначала Рамирес… потом док… скоро и сами себя потеряем.

– Парень, да мы уже потерялись, – успокоил его я.

Кустарник сменился буйной растительностью – нас вновь обступили чудовищно разбухшие стволы деревьев, оплетенные лианами, и поросль папоротника с огромными листьями, трепещущими на слабом ветерке, словно страусовые перья.

Мы прошли еще километра два, как вдруг Хенрик сказал:

– Погодите.

Я насторожился.

– Откуда-то тянет дымом.

Я принюхался. И вправду, ветер доносил откуда-то слева легкий запах костра.

– Ой, Олаф, – сказал Карс, – а вдруг это они?