Текст книги "Ночь, которая никогда не наступит (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Они представляют собой что-то типа последователей бога Солнца. На каждое действие должно быть противодействие, если есть минус, значит, есть и плюс, если есть свет, то должна быть и тень. Так мне говорили, по крайней мере, сначала. Потом сказали, что на самом деле не стоит искать обоснование, почему есть вампиры, люди и бог. Все это череда случайностей или чей-то гениальный план, в который точно не мне совать свой незначительный нос. Это не дословно.

Одри немного смущалась, рассказывая мне это. Я старалась сфокусировать свой взгляд на ней, чтобы показать свою заинтересованность, но иногда Одри будто растворялась в пространстве, не отличимая от предметов в комнате, и мне приходилось прилагать усилия, чтобы снова найти её. Сконцентрироваться на её словах иногда тоже не выходило. Последователи бога тогда солнца, значит. Интересно, они как-то повлияли на становление гелиоцентрической системы?

– Наверное, у них очень увлекательная история, – я попробовала поддержать разговор.

– Ну, да. В общем, они служат своему богу, почитают его и приносят ему жертвы. Взамен он освящает их оружие, чтобы они могли убивать вампиров.

– И много вампиров они убили? Кроме той, которую убили Дебби и Рене.

– Ты будешь критиковать? Они спасли тебя. Им не хватает людей, потому что вампиры не должны узнать о существовании последователей бога Солнца. Поэтому очень сложно находить новых участников. Меня нашли, когда мы с Вильгельмом вышли в футболках с горящим солнцем на открытии шоу. Это, кстати, было глупо, но мы говорим не обо мне. Суть в том, что охотники могут убить вампира, а не в том, скольких они убили. Нет ни единого способа уничтожить их, кроме как освященным оружием. Вампир может убить вампира, однако, сила, защищающая их, не позволяет им умереть от руки человека. Но, нанося удар освященным оружием, ты наносишь удар как бы от лица самого бога Солнца.

– Не я, я не убивала никаких вампиров оружием и не собираюсь.

– Зачем ты придираешься к словам?

Кажется, я начинала вникать в суть разговора, однако у меня плохо получалось отсортировать информацию. Отчасти я уже ее слышала, но тогда я не успела проработать её достаточно критически. Я почувствовала себя уже даже не на телешоу, а в глупом фантастическом фильме, где есть злодеи, герои и тайные организации.

– Прости, я вовсе не хочу сомневаться в твоих словах и полностью верю тебе. Просто мне кажется, я сегодня немного замоталась. Что ещё за сила, защищающая их от смерти от руки человека? Звучит немного волшебно.

– Так же волшебно, как существование бога Солнца. Он – отец всех богов, ни один другой бог не делает и шагу без его ведома, растения не цветут, пока он не посмотрит на них, тучи не сгущаются, пока он не нахмурится, ребенок не рождается, пока он не решит, что пришло время. Так было всегда, пока однажды в его тени не родилась его дочь Тьма. Она смогла обмануть отца, и, предложив ему себя, после того, как он потанцует с ней, она так закружила его в танце, что сама забралась на небо. Они по-прежнему кружатся в небесах, поэтому день и ночь сменяют друг друга. Она закрыла все цветы по ночам, скрыла тучи, так что в ночном небе больше нельзя было их разглядеть, и украла несколько человеческих детей, заставив их питаться своими братьями. Ни один её поступок не разозлил её отца так, как последний, поэтому в ярости он сжигал всех извращенных ею людей, которые стали называться вампирами. Вампиры боялись гнева отца своей хозяйки, поэтому прятались в ночи под её крылом. Тогда бог Солнца призвал людей убивать ночных тварей, однако его дочь Тьма собрала всех людей ночью, пока её отец не видел, и сказала им, что клинки их, лишь поцарапают её народ, их стрелы пройдут насквозь, не причинив боли. Тогда один из мужчин, что был там, схватил горящую ветвь из костра и кинул в вампира. Тьма испугалась, подумав, что это стрелы её отца, и превратила горящего вампира в сотни других своих слуг, ночных мотыльков, которые принадлежали только ей, и её отец не имел на них влияния. С тех пор, вампиры стали неуязвимы для человека, и только оружие, освященное истинными лучами бога Солнца, может их побороть. Короче, вот такая история, может, я что-то забыла.

Одри рассказывала очень неловко, ей самой не нравилось говорить с таким пафосом. Я понимала её смущение и смогла ей посочувствовать. Я представила, как эту историю могла бы рассказать Дебби, наверняка, у меня бы захватило дух, или Рене, от которого самые пафосные слова звучали бы красиво. Но я подумала, что наибольшее впечатление на меня бы произвел рассказ Винсента, и мне стало будто бы радостно.

– Очень интересно, хотя похоже на сказку.

– Да. Мне сказали, что эта история передавалась на протяжении множества поколений, и, может быть, она выдумка и не имеет никакого смысла. Но факт остается фактом, если почитать бога Солнца, он освятит оружие. Что-нибудь хочешь спросить?

Я подумала, а что с другими богами? А поклоняются ли вампиры Тьме? А как нужно почитать бога, и зачем для этого вампирская кровь? Эти вопросы возникли у меня, потому что я видела во всем этом огромную логическую яму. Мифы не нуждаются в объяснении, но если они вплетаются в настоящую жизнь, они должны подчиняться каким-то законам. Однако, все это вызывало лишь вопросы, ответы на которые мне вовсе не были интересны.

– Да. У тебя есть чистая одежда, и могу ли я где-нибудь принять ванну?

Одри быстро кивнула и вышла из комнаты. Либо она, наконец, поняла меня, либо ей самой не терпелось прекратить рассказывать. Она быстро вернулась, принеся для меня чёрную пижаму с тарантулами, и проводила меня в душ.

Пока я отмывала себя от грязи и косметики, я ещё раз попыталась осознать, что же я услышала. Отец Солнце и обманувшая его дочь Тьма. Я ведь тоже обманула своего отца, дав ему надежду, что королева обратит в вампира и меня. А теперь он где-то там, с ней, раненный, и я даже не знаю, жив ли он. Я всё плакала по своим охотникам, и моё горе казалось мне таким великим, что я не понимала, как найти место для ещё одного. Может быть, королева его не спасёт, и не будет у меня больше папы, только больная мама, любимая бабушка и неродная Одри. А если она его спасёт и сделает вампиром, то я не могла предположить, как на это повлияет моё тесное общение с охотниками.

Когда я вышла из душа, Одри постелила мне кровать и подогрела теплое молоко, как будто я болела. Этот жест вдруг так меня обрадовал, что я смогла сама её обнять. Кровать была двуспальной, и Одри легла вместе со мной. Я решила попробовать представить, что больше всего я и хотела бы спать в одной комнате со своей далекой подругой из детства. С кем бы ещё, о папе было больно думать, о маме не хотелось, с неё все это и началось, о Винсенте слишком тревожно, а о Йозефе страшно и грустно. Теплое молоко будто бы смогло немного расслабить болезненный спазм, сжимающий мне грудь, и в скором времени я смогла провалиться в сон.

15 глава.

Сны были вязкими, неприятными, реалистичными. Когда я открыла глаза, то помнила лишь, что снилось, будто бы Йозеф пил мою кровь, а я лежала в этой самой кровати и не могла пошевелиться. Удивительно, из всех вампиров, которые могли меня убить, мне приснился именно Йозеф.

После подобных снов утро тянется невыносимо долго и становится таким же неприятным. Однако, сегодня я хотела быть смелой и действовать максимально эффективно. Я быстро умылась и причесалась, а потом без страха зашла на кухню и разогрела себе еду из чужого холодильника. В квартире никого не было, Одри ушла до того, как я проснулась, и после завтрака моя решительность стала куда-то пропадать. Я не вышла из квартиры, подумала, что там я буду только мешаться. Или это было моим оправданием, потому что я боялась услышать плохие новости. Мне хотелось позвонить папе или Йозефу, чтобы хотя бы что-то прояснить, но тем самым я могла выдать наше местоположение. Я сильно сомневалась, что вампиры были на это способны, однако это не означало, что они не могли обратить кого-то с достойным техническим образованием или просто заставить людей работать на них.

Я вернулась в комнату, мучаясь виной из-за того, что так и не вышла из квартиры, и сомнениями по поводу папы, и включила телевизор. Оранжевая вспышка озарила экран, и я вздрогнула, будто бы она могла достать до меня. Я не сразу поняла, что показывали вчерашний взрыв дворца. Кадр был урезанным и куда более страшным, чем на самом деле. Мотыльков, поднимающихся в воздух, не поместили в кадр, об этом не обязательно знать всем. Показали пожарные машины и машины скорой помощи, увозившие кого-то. Потом был кадр с Шери в блестящем платье, в руках которой был огромной огнетушитель. Она комично расставила ноги и неумело тушила пожар. То ли уже собралась из мотыльков, то ли взрыв её не задел. Потом показали короля, который выражал соболезнования родственникам погибших, пообещал лично проконтролировать состояние раненных, а также найти и передать в суд преступников, которые это сделали. Потом сказали, что покажут имена и фотографии погибших. Я ожидала увидеть там только Альфреда, про которого говорил Винсент, может быть, каких-то репортеров или слуг. Но кроме них я увидела фотографию Дебби и Рене. Оба они самодовольно улыбались и даже на фотографии казались куда более живыми, чем я в отражении зеркала. Потом я опустила взгляд и увидела среди погибших Бригитту и Генриха. Вот как, значит, они придумали объяснить смерти на игре. Как же повезло со взрывом. Генрих, значит, тоже мертв. Вряд ли он погиб от взрыва, я видела, как его, окровавленного, забрали две вампирши.

Следующим кадром объявили тех, кто находится в больнице в критическом состоянии, за чьи жизни отчаянно борются бригады врачей. Я услышала своё имя, затем Винсента. Кроме нас были ещё Нина и Лени. Значит, мы кандидаты на то, чтобы оказаться в списках трагично погибших от взрыва, подстроенного какими-то преступниками. Они ещё не решили, убить нас или оставить в живых, или это было сделано на всякий случай, если люди встретят нас на улицах до того, как они нас найдут? А если я прямо сейчас выйду, и меня начнут снимать на камеры телефонов? Или же я могу просто записать себя на видео и выложить в интернет, даже не вставая с места. Но это не входило в мои планы. Может быть, этим действием я могла бы поднять волнение в массах, и когда-нибудь это вылилось бы в революцию. Но раз сам факт существования шоу, где проигрыш равносилен смерти, не взбудоражил никого настолько сильно, чтобы это стало проблемой, то вряд ли волнение вышло бы дальше обсуждений в социальных сетях. Может, сняли бы дешевый фильм.

Интересно, почему Нина и Лени были отнесены к тяжелораненым? Потому что Эдмер потрогал шею Нины, а Шери вытащила Лени танцевать? Они их выбрали и, скорее всего, убьют, вероятно, так. Как жаль, что я обидела Нину в первый день, и жаль, что мы поймали Лени в лесу на игре. Как же мне было жаль себя на протяжении последних недель.

Были ещё и легкораненые, но вряд ли в этом списке был какой-то злой умысел, люди и правда, могли пострадать от взрыва. Папы не было ни в одном. Я должна была обрадоваться, скорее всего, он стал вампиром. Ведь если бы он погиб, он был бы вместе с Дебби и Рене, а если бы размышляли о его смерти, то со мной и Винсентом. Это новость ввела меня в замешательство, я сначала не поняла, почему я не смогла выдохнуть с облегчением. А потом я стала смеяться от радости, и была бы здесь королева, я непременно послала бы ей воздушный поцелуй.

Дверь в комнату резко и неприлично открылась, и Дуэйн застал меня смеющейся на полу у телевизора. Я даже не уследила, в какой момент я сползла с кровати на пол, когда узнала, что я в критическом состоянии или когда убедилась, что мой папа стал вампиром. Я знала, что при Дуэйне нельзя смеяться, он переживал горе, которое не оставит его со временем, но мне потребовалось ещё несколько секунд, чтобы остановиться.

– Шизанулась что ли? – спросил он вполне серьезно. Глаза у него были красными, опухшими, от него хотелось отвернуться и сделать вид, что я ничего не заметила.

Я покачала головой.

– Я узнала, что мой папа не умер.

Что он стал вампиром, я не решилась говорить. Я встала с пола, не только потому, что не хотела показаться странной, но и потому, что Дуэйн подавлял, даже сидя в машине и не возвышаясь так сильно надо мной. Он молчал, и я все не могла найти слов, которые могла ему сказать. Мне жаль, что твои дети умерли, ты сам в этом виноват, ведь отпустил их на шоу, но, в целом, не переживай. Слова поддержки от меня звучали бы не менее глупыми.

Дуэйн вдруг оскалился, как будто понял мою неловкость.

– Одри зарядила твой телефон?

Этот вопрос показался мне настолько неуместным и странным, будто бы он спросил меня, какой размер одежды у моей бабушки или предложил рассказать ему о своем первом поцелуе. Я глупо заморгала, пытаясь прогнать находящее ощущение ускользающей реальности.

– Одри зарядила твой телефон, наверняка завернутый в чехольчик с очаровательным зайчонком или пернатым совёнком.

Дуэйн действительно вытащил мой телефон из розетки у стены. Отчего-то мне стало приятно, что он назвал Одри по имени. Мне казалось, для него характерно было бы назвать её «девочкой» или даже «дурочкой». Дуэйн замер у стены с моим телефоном, не поворачиваясь ко мне. Я бы даже могла подумать, что он читает мои сообщения, но я видела, что вторую руку, зажатую в кулак, он приложил ко рту, будто бы боялся, что его вырвет. Вряд ли его так отвратил вид моего телефона. Мне снова захотелось сделать вид, будто я ничего не замечаю. Я притворилась, что занята тем, чтобы сделать звук телевизора тише, ожидая, пока он заговорит сам.

– Позвони своему вампиру. Пусть свяжет меня с королем по телефону. Для придания значимости и ускорения процесса объясни, что звонит глава охотников за их мертвыми задницами, – сказал он совсем тихо.

Дуэйн вытянул руку с телефоном, не поворачиваясь ко мне. Я быстро его взяла, будто бы Дуэйн передавал мне нечто опасное. Я испугалась, что он не соображает, что говорит. Его и так искали, зачем ему ещё и выдавать себя звонком. Но, наверное, он знал, что делает.

– Ты уверен, что нужно звонить королю? – осторожно спросила я. Дуэйн резко обернулся ко мне, на его лице сияла улыбка. Будто бы он тоже смог развеселиться так, как я после репортажа по телевизору.

– Ты знала моих детей, наверняка, и я сам оставил о себе неизгладимое впечатление. Как ты думаешь, могу ли я быть не уверенным в своих действиях?

Мне хотелось посоветоваться с Винсентом, но я не могла придумать повод пойти искать его. Они организовали взрыв дворца и почти успели спасти Дебби и Рене наверняка находясь в ещё более нестабильном состоянии. Он точно знал, что делает, а я должна была помочь им. Я стала набирать номер Йозефа.

Даже первый гудок не успел закончиться, когда он ответил на звонок:

– Эми! В какой ты больнице? Я приеду к тебе, когда сядет солнце? Я только что видел репортаж, где сказали, что ты ранена. Как ты?

Сначала мне показалось, что он смеется надо мной, прежде чем я осознала, что он действительно мог не понять. Вряд ли Йозеф мог думать, что меня ранило взрывом, он сам помогал мне уйти, но, видимо, он решил, что меня покалечили потом.

– Йозеф, – мягко сказала я, – со мной все в порядке, по телевизору соврали, что я в больнице. Как ты? Тебе ничего не сделали за то, что ты помог нам уйти?

– А, – растерянно протянул он, после чего ненадолго замолчал, осознавая новую информацию. – Мне ничего не сделали, они не заметили.

– Хорошо, спасибо тебе. Я соскучилась.

– Я беспокоился за тебя.

Я вдруг испытала к нему отчаянную нежность, будто бы напутать такую информацию было трогательно, а не грустно. Мне захотелось оказаться рядом с ним, чтобы убедить его, что со мной действительно всё хорошо. Потом я повернулась к Дуэйну, который смотрел на меня с застывшей улыбкой. Перед ним я в последнюю очередь хотела бы показывать свои неопределенные чувства к вампиру, поэтому заговорила быстро, пока Йозеф не успел сказать что-то ещё.

– Послушай, это очень важно. Ты случайно не в одном убежище с остальными вампирами? Мне очень нужно, чтобы ты передал телефон королю. Ты можешь это сделать?

Я ещё раз вопросительно посмотрела на Дуэйна, прежде чем добавила:

– С королем хочет связаться глава охотников на вампиров.

Йозефа это не впечатлило, будто бы я только что не произнесла слова, которые могли изменить ход истории вампиров и людей.

– О! Я как раз в одном убежище с ним. Мы там много с пожаром занимались и его последствиями, поэтому мы почти все пошли в одно убежище. Оно, кстати, очень красивое, прямо как ты. Подожди минутку, я перезвоню.

Он повесил трубку. В комнату зашел Винсент с другими охотниками. Винсент и тот взрослый мужчина, который вчера обнимал его, встали рядом с Дуэйном. Остальные смотрели, скорее с интересом, возможно, они не были в курсе происходящего.

– Ты ведь хорошо подумал? – заботливо спросил мужчина, приятным низким голосом.

– О чем Дуэйн должен был подумать, Пьер? – спросил кто-то из охотников.

– Все нормально. Я все продумал и решил. Мы все с вами ждали этого дня, и отныне каждому будет счастье и радость, – ответил Дуэйн, не сильно озаботившись их вопросами. Он взял у меня телефон, и мы все с трепетом стали ждать звонка.

Когда зазвонил телефон, мне впервые захотелось, чтобы это была реклама, или кто-то ошибся номером. Дуэйн не дал нам даже насладиться волнением от гудков. Он сразу ответил, поставив вызов на громкую связь.

– Это король? – его вопрос показался мне абсурдным, как будто он сейчас собирается показать юмористическую миниатюру в передаче, которую не смотрят люди моего поколения.

– О, ты потребовал разговора со мной, как равный, поэтому давай без этих условностей. Можешь называть меня просто Габриэль, – голос короля показался мне чуть более взвинченным, чем обычно. Он был то ли веселее, то ли опаснее. Вампирам нужна была правда о том, как охотники могут их убить, но также они казались им слишком жалкими, чтобы воспринимать охотников, как достаточную угрозу. Однако раньше им не угрожало ничего.

Дуэйн молчал, сжав зубы, я даже видела, как напряглись мышцы его шеи. Я думала, ещё секунду, и он бросит трубку. Но ровно в тот момент, когда и мои нервы натянулись до предела, Дуэйн сказал неожиданно весело:

– А можно просто Габ? Или Габби?

Король звонко рассмеялся. На лице Дуэйна осталась застывшая улыбка, и он терпеливо слушал, как король смеется. Пьер, который стоял ближе всего к Дуэйну, неловко поправил короткие волосы, будто ему самому стало стыдно за своего руководителя, а среди остальных охотников я услышала шепот. Но как только король заговорил, они разом замолчали, чтобы не пропустить ни слова.

– Как твое имя, глава охотников на вампиров? Твой голос кажется мне знакомым.

– Дуэйн, – его тон снова стал серьезным, и я надеялась, что в такой манере он и продолжит разговор.

– Хорошо, Дуэйн. Скажи мне, почему я никогда о тебе не слышал? Ни о тебе самом, ни о твоих друзьях? Вы прятались в тени годами или даже веками? Или вы появились только сейчас? Скажи мне, Дуэйн?

– Вы бы о нас никогда и не узнали. Вы ведь так ничего и не смогли выяснить от моей дочери и сына? Я знаю, не смогли. Просто больше нет причин скрываться. Вчера была ваша последняя ночь.

Кто-то зашептался, я почувствовала их волнение. Я посмотрела на Винсента, он оставался совершенно спокойным. То ли он был посвящен в план своего отца, то ли находился под действием сильнейших успокоительных, потому что в этой комнате будто бы даже воздух натянулся от напряжения.

– Конкретно моя последняя ночь? – король не поддержал серьёзный тон Дуэйна, а продолжил говорить так же весело.

– Не твоя, всех вас, вампиров. Что-нибудь слышал про бога Солнца? Ты просишь Тьму защитить себя от него, каждый раз вознося ей хвалу, проливая кровь.

– Не смей даже произносить имя нашей прародительницы! – неожиданно резко и злобно фыркнула в трубку королева. Значит, ей тоже интересно, о чём разговор. В трубке послышался какой-то неразборчивый шум, прежде чем снова заговорил король.

– Ты умеешь заинтересовать, Дуэйн. Скажи же мне, что ты хотел поведать мне о боге Солнца?

– В общем-то, немногое. Слышал о Долгой Ночи, которую не увидит ни один из детей Тьмы? А о Долгом Дне, наступившем, когда планета остановилась? Помнишь же, что день всегда предшествует ночи, а ночь всегда идет за днём, но никогда не бежит вперед него? У меня есть ритуал, который я проведу, и планета навсегда остановится. Шесть лунных месяцев будет длиться день, прежде чем наступит полугодовая ночь. За эти шесть месяцев, что будет круглосуточно светить солнце, я вскрою каждый бункер до единого. Как бы он ни был укреплен, у меня будет целых полгода, чтобы справиться с ним, и ни одна тварь не сможет мне помешать, так как мгновенно сгорит на солнце. Те, кого я достану на исходе дня, будут сами выбегать ко мне навстречу на запах моей крови, обезумевшие от голода. Ни один из вас никогда более не выйдет из своего бункера живым.

Король слушал внимательно, ни разу не прервав неторопливую речь Дуэйна. Но мы так и не услышали, что ответил король, потому что Дуэйн сбросил вызов. Я ожидала, что никто не поверит в его слова, а идея остановить планету каждому покажется смехотворной. Но вместо этого я услышала, как люди стали спрашивать, зачем он собирается сделать это, понимает ли он последствия, и что из-за этого ритуала погибнут не только вампиры. Ни один из них не усомнился в возможности осуществления подобного, но никто этого не хотел.

Дуэйн не отвечал на вопросы, будто бы не замечал присутствующих в комнате. Он среагировал только на голос Пьера:

– Послушай, Дуэйн, разве не случится катастрофа, если планета прекратит вращение? Разве всё, что есть на её поверхности, не продолжит двигаться по инерции, а? Разве не поднимутся огромные цунами, смерчи?

– Он остановит всё, землю, людей, воду и прочие вещи, которые тебя волнуют.

– И ты уверен, что даже, если это будет так, не последуют другие катастрофы? Это же всё-таки целая планета, Дуэйн, она не просто так вертится.

Дуэйн закивал понимающе и снова поднял мой телефон. Мне даже показалось, что он сейчас перезвонит королю и скажет, что всё отменяется. Но он кинул телефон мне прямо в руки и полез во внутренний карман куртки. Дуэйн достал пистолет.

– Либо вы со мной проводите ритуал, либо проваливаете к чертям собачьим прямо сейчас! – он вдруг истошно закричал.

– Останутся лишь те, чья вера истинна, остальные же – ступайте! – вдруг подключился Винсент, мгновенно вскочив с места и оказавшись около меня. Одну руку он поднял в театральном повелительном жесте, другую положил мне на плечо и чуть надавил. Я так и не поняла, пытается ли он подтолкнуть меня к выходу или удержать на месте.

Я видела, как двое из немногочисленных охотников вышли за дверь, другие же ещё пытались достучаться до Дуэйна. Он их не слушал, Дуэйн поднял руку с пистолетом вверх и выстрелил три раза в потолок. Как только я услышала первый выстрел, я инстинктивно рванула к выходу. Вот она, моя недавно хваленая смелость. Около выхода из комнаты образовался небольшой затор из нескольких человек, и я успела обернуться назад. Дуэйн направил пистолет в нашу сторону, а Винсент стоял всё в той же театральной позе. Мы встретились с ним взглядом, и он тут же отвернулся от меня, повернувшись к отцу. Он поставил ладонь перед дулом его пистолета, но, не дотрагиваясь до него. Прикосновение было бы провокацией.

Я всё-таки смогла выбраться из комнаты. У выхода стояла Одри, я схватила её за руку, и мы выбежали из квартиры. Позади я услышала выстрелы. Как бы мне хотелось, чтобы Дуэйн целился в потолок.

Пробегая через магазин, я попыталась найти глазами Вильгельма, но Одри махнула рукой и крикнула, что его здесь нет. На улице мы забежали за угол дома, и только после этого остановились. За нами никто не гнался, но отчего-то хотелось спрятаться, чтобы бы нас было не рассмотреть. Мы прошли на скамейку во двор, спрятавшись за обыденностью городского пейзажа. Просто две подруги, которые сидят летом во дворе на лавочке, курят и обсуждают сессию. Одри и правда достала сигарету. Я перебирала свои растрепанные волосы, стараясь максимально закрыть ими своё лицо, чтобы никто не узнал меня. Хотя вряд ли кто-то остановится на нас взглядом. Мне так понравилось ощущение своей вернувшейся неприметности, что захотелось поделиться им с Одри. Но я не стала, чтобы не казаться высокомерной.

– Ты веришь в то, что он может остановить планету?

– Я верю в то, что вижу своими глазами, – сказала Одри. Она глубоко затянулась, видимо, чтобы взять паузу в своём ответе, потом так же неторопливо стала стряхивать пепел, который снегом рассыпался по её чёрным джинсам.

– Я видела, как светились их ножи, пропитанные вампирской кровью, когда они просили осветить их оружие бога Солнца. По-настоящему светились, как будто это настоящее волшебство. Их потом передали охотникам на шоу.

А потом Дебби и Рене убили ими Патрисию. Что ж, вполне разумный аргумент. Ещё недавно, поверить в то, что человек может убить вампира, было так же сложно, как в то, что Земля может прекратить своё вращение. Убедившись в правдивости первого факта, в остальное поверить было гораздо легче.

– Знаешь, что будет, если планета остановится? – спросила я, – Даже если предположить, что ничего не случится непосредственно от остановки объекта такой массы, вращающейся со скоростью более полутора тысяч километров в час? За полгода планета нагреется до огромных температур с одной стороны, все люди, словно вампиры, будут прятаться от солнца. Повысится численность онкологических заболеваний, обострений хронических. Больные и старые люди не выдержат этого. Скорее всего, выйдут из строя спутниковые системы, связь, электричество, и людям, нуждающимся в помощи, её окажут с еще меньшей вероятностью. Обратная сторона планеты, наоборот, так охладится, что не все выживут в установившемся холоде. Многие растения и животные погибнут, как с той, так и с другой стороны. Я могу ошибаться, но, скорее всего, это еще не самое страшное. Магнитное поле планеты сместится к полюсам, утягивая за собой атмосферу и океаны. Воздух по экватору и рядом станет разряженным, там будет невозможно дышать, как при нахождении в каких-то очень высоких горах. По планете будут гулять огромные цунами по направлению к полюсам. Они будут смывать полностью небольшие острова, и затапливать огромные участки суши на материках. В зоне экватора вода, наоборот, уйдет, оголяя землю, которая сотни лет была под водой. Думаю, в итоге образуется только один континент по экватору и два океана вокруг него. Если после всего этого какие-то люди и останутся, то единственной пригодной землей для их проживания будут небольшие участки по краям материка, где еще хоть как-то можно дышать. Ветра перестанут дуть, а, значит, и дожди прекратятся. Кучке людей придется жить в условиях засухи, болезней, голода и нечеловеческих температур в отсутствие цивилизации. Вампиры действительно погибнут, но вряд ли останутся и люди.

Мне захотелось затянуться сигаретой, чтобы показаться ещё более глубокомысленной. Возможно, моя теория была далека от истины, но Одри этого не поняла и смотрела на меня с интересом.

– Тогда мы должны это остановить, – сказала она, выдержав вежливую паузу, дав мне возможность что-то добавить.

– Да, – сказала я, не осознав в полной мере, что для этого нужно сделать.

– Тогда пойдем.

Одри встала со скамейки, уже готовая возвращаться обратно к Дуэйну, который только что наставлял на нас огнестрельное оружие. Я осталась на месте, потому что мне требовалось хотя бы немного времени, чтобы проработать свои мысли и отделить их от ужаса происходящего. Одри вопросительно посмотрела на меня, а потом снова села на место, наверное, разочарованная во мне.

Все вампиры погибнут, и папа с Йозефом вместе с ними. Я скорбела бы об этом, если бы не погибла сама. А потом я вспомнила, как проводится ритуал обращения в вампира. Папу должны были закопать в землю на целый земной день. А световой день на планете будет длиться отныне сто восемьдесят нынешних суток. Папа будет лежать всё это время, зарытый землю, уже не живой, но еще не очерствевший без чувств, как большинство вампиров. И если за это время его не откопают, и землю над ним не размоет вода, возможно, он будет последним выжившим нечеловеком, совершенно точно сошедшим с ума. Вот что будет по-настоящему жутко. Может быть, мои догадки были неверными, и королева не стала делать его вампиром. Это было бы лучше. Я должна была знать наверняка, и стала набирать номер Йозефа.

– Охотник? – раздался в трубке голос короля. Из-за нахлынувшего на меня волнения я совсем не подумала о том, у кого сейчас телефон.

– Извините, мой король, – сбивчиво сказала я, – Можно мне поговорить с Йозефом?

– Я не буду искать Йозефа по всему убежищу! – возмущенно воскликнул король, но как-то не слишком уверенно. Мне показалось, что если бы я была чуть более настойчивой, я могла бы уговорить его отнести Йозефу телефон.

– Извините ещё раз. Может быть, тогда вы бы могли ответить на мой вопрос? Мой король, вы не знаете случайно, что с моим отцом, Китом Муром?

Я не понимала, зачем я говорю таким заискивающим тоном. И так была очевидна моя связь с охотниками, и я видела себя в списке раненых в критическом состоянии.

– О, мне так жаль, твой отец чуть не умер. Но Элиз спасла его, теперь он лежит под землей.

Я беспардонно бросила трубку, будто бы говорила не с королем. Большего мне было не нужно знать. Я поднялась со скамейки и вместе с Одри снова направилась к дому.

В квартирах охотников оказалось пусто, будто бы Винсент и Дуэйн передумали и решили уйти подальше от места, где им пришла в голову эта ужасная идея. В моей комнате, где все это и началось, не было никаких признаков того, что Дуйэн мог стрелять не в потолок. Я обрадовалась, однако это длилось не долго. Если их не было в доме, значит, они успели выйти из него, пока мы сидели во дворе с обратной стороны. Найти их в городе будет почти невозможным, Одри не знала никаких других баз. Мне хотелось сдаться, положиться на судьбу и снять с себя какую-либо ответственность оправданием, что я сделала всё, что могла. Но Одри помогла мне не поступить так. Она целенаправленно пошла в комнату с оружием, и мы взяли оттуда два пистолета. От меня не будет никакой пользы, я никогда не стреляла, к тому же пистолет казался мне тяжелым. Одри была куда более полезным членом команды, по крайней мере, она когда-то ходила в тир.