Текст книги "Ночь, которая никогда не наступит (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

– Не окажешь ли ты мне честь, согласившись на танец? – спросил он, галантно протягивая мне открытую ладонь. Мне пришлось оказать ему эту честь, а Йозефу – пропустить этот танец. Это был король, поэтому даже я, несмотря на свой хваленый опыт, едва сдерживала дрожь, протягивая ему руку.

Когда я оканчивала школу, я ездила на бал медалистов. Перед ним нас немного научили танцевать, однако с тех пор прошло шесть лет, и я едва могла вспомнить что-то, кроме того, что про себя нужно считать «раз-два-три, раз-два-три». Но меня вел сам король, и я смогла быстро сориентироваться. Вроде бы мальчик-медалист прижимал меня к себе куда меньше.

– Ты чудесно выглядишь! Как свежий бутон чайной розы, только начинающей распускать свои лепестки! – сказал король вполне доброжелательно, но из-за его восхищенной улыбки и рассредоточенного взгляда вышло всё равно довольно страшно.

– Спасибо, король.

– Цветок только начал распускаться, но если приблизиться, уже можно почувствовать аромат розы.

Наверное, если бы подобную фразу мне сказал, например, однокурсник, я бы покрутила пальцем у виска и ушла. От короля это не воспринималась глупо и, я надеялась, что сегодня у него поэтичное настроение, или пускай даже это даже был пошлый намек, лишь бы под ароматом он не имел в виду запах крови. Я не должна была думать о том, почему король пригласил меня на танец, нужно ли ему что-то, хочет ли он меня убить, или это просто случайный выбор. Это был мой шанс, просить самого короля освободить моих друзей, если они ещё живы, но мой инстинкт самосохранения брал верх, и я никак не могла сформулировать свой вопрос.

– Ты, должно быть, хочешь что-то сказать? Не стесняйся, говори.

Мне стало ещё более жутко, будто бы король прочитал мои мысли. Но, наверное, элементарного понимания людей хватило бы, чтобы увидеть это по моему лицу.

– Да, король. Вчера ночью я видела у королевы по телевизору Дебби и Рене, они были в моей команде, как вы знаете. Я хотела спросить, живы ли они?

Про Винсента я по-прежнему боялась спрашивать, потому что мне казалось, что упоминание о его существовании как-то может выдать его.

– Живы. Я даже пригласил их на бал. Их слишком поздно повели переодеваться, но, думаю, они будут с минуты на минуту.

Голова немного закружилась, но это оказалось даже приятно, будто бы растаял ледяной ком, сжимающий внутри мои органы, а я не могу справиться с тем, что теперь они функционируют нормально. Я старалась смотреть по сторонам, чтобы король не заметил, что я пытаюсь сдержать свою улыбку. Мимо проносились пары, прекрасные танцоры и совсем нелепые. Почти никто из людей не умел танцевать, зато вампиры прекрасно вели. Зал кружился и плыл вместе со всеми. Мимо меня прошел Эдмер, тот самый, который отвечал за связь с людьми. На мгновение мне снова показалось, что с ним кружится Дебби, но нет, эти крашеные рыжие волосы принадлежали Нине. Потом я будто бы увидела в толпе Рене, но, наверняка, это тоже был не он. Хотя король сказал, что они будут здесь, я больше не хотела верить своему зрению.

Мы снова чуть не столкнулись с Эдмером и Ниной, одной рукой он держал её за талию, а другой поглаживал её шею. И тогда я всё поняла.

– Тебе плохо? Давай я скажу прислуге принести тебе воды?

Я поняла, что практически повисла на короле, ноги едва меня держали. Я закивала, и мы остановились. Постепенно зал вокруг перестал кружиться, только пары продолжали свой танец.

– Их казнят позже? После бала?

Кто-то подал мне воду, рядом я увидела Йозефа, который, видимо, забеспокоился, почему мы остановились посреди танца. Король снова взял меня за руку и притянул к себе. Мы продолжили танцевать, только теперь куда медленнее, даже музыка нас опережала.

– Давай мы с тобой порассуждаем. Твоя подруга и твой друг убили мою подругу. Но попробуем абстрагироваться. Двое молодых людей убили женщину. Ждёт ли их наказание?

Я понимала, что мне его не заговорить, но это единственное, что мне оставалось. Я закрыла глаза и попробовала досчитать до пяти, как советуют не сильно незаинтересованные в твоем психическом состоянии люди, однако перестать бояться и паниковать это не помогло. Спасла меня мысль о том, что если меня захотят убить, это сделают в любом случае.

– Могу ли я говорить с вами откровенно?

– Ничего не бойся.

– А если двое молодых людей убили женщину, забравшую сотни жизней?

Король скривился, будто бы у него остро заболел зуб. Мне бы стоило не послушаться его совета и снова начать бояться, но он улыбнулся снова.

– У меня есть сразу две мысли. Первая заключается в моем к тебе вопросе, наказывают ли убийцу за то, что он лишил мир доброго честного человека? Или его сажают за сам поступок? За то, что человек добровольно смог лишить кого-то жизни?

В таком случае нужно судить всех вампиров, подумала, но не сказала об этом.

– Теоретически за поступок. Но если было совершенно убийство такого преступника, который забрал множество жизней и причинил людям так много боли, то никто бы не осудил его убийц. Люди закрыли бы на это убийство глаза.

– Никто? А если бы, например, у этого предполагаемого злодея была мать? Или дочь? Для них бы его убийство осталось бы безнаказанным?

Какая мать? Какая дочь? Сменилось множество поколений после того, как они могли быть у Патрисии. Но я понимала, что и у неё могли быть близкие. У Йозефа же была Софи, например. Король подводил меня к мысли, что поэтому-то закон и един для всех. Только это было не так.

– Вы правы. Каждый желал бы отмщения за смерть своего близкого. А если это и была месть?

– Тут мы и подходим ко второй моей мысли. Являлась бы самооборона смягчающим обстоятельством?

– Да, конечно, – быстро ответила я. У меня появилась новая надежда на то, что вдруг казни действительно не будет и Патрисия напала на них. Хотя я сама этого не видела.

– Человек обороняется, чтобы сохранить себе жизнь. А если для того, чтобы её сохранить, приходится нападать? Будет ли это считаться смягчающим обстоятельством? Я отвечу за тебя: будет. Патрисия не делала ничего сверх того, что было бы разрешено законом того или иного времени. Она никогда не убивала людей больше, чем ей требовалось для поддержания своей жизни. По крайней мере, с тех пор, как это стало запрещено. Отмечу, что я издал закон, защищающий и жизни людей, в случае их незаконного убийства, и ты видела его в действии.

С точки зрения законодательства король несомненно был прав. Наверное, и с точки зрения морали в его словах была доля правды. Только если считать невозможным вариант уничтожения нескольких тысяч вампиров для сохранения миллионов жизней в будущем.

– Я понимаю, как тебе тяжело. Ты любишь их, и твоё сердце потеряет две важные частички с их уходом. Именно поэтому я создал День Любви, чтобы было как можно меньше разбитых сердец. И, конечно же, чтобы люди могли делиться своей любовью, залечивая трещинки в сердцах друг другу.

Последнюю фразу король сказал с неприятным восхищением. Интересно, читал ли он девчачьи дневнички прежде чем прийти к мысли о трещинках на сердечках?

– Король, за убийство положен тюремный срок. Оно не было массовым, было совершенно без особой жестокости.

Король замолчал и поднял голову вверх, будто бы прислушиваясь к музыке. Вскоре мы остановились, и король мне поклонился.

– Спасибо за танец и интересный разговор. Как же жаль, что музыка закончилась, меня ждут другие партнерши. Кстати, ты можешь себе представить, что сердца молодых взволнованных дам бьются словно сердечки крохотных птичек?

Король поклонился мне и ушел, не дожидаясь моей реакции. У меня оставалось ещё много вопросов к королю. Например, как он допустил безнаказанность Генриха? Как он допустил вторую линию телешоу для вампиров, если он старается придерживаться ситуационно приемлемого гуманизму? Почему он женат на королеве Элиз, раз про её жесткость столько слухов?  Все его попытки сделать жизнь людей лучше – это просто фарс? Он не ответил на мой вопрос о тюрьме, а значит, отчасти это действительно было так. Самый любимый людьми король оказался страшнее, чем его представляли, но в то же время, наверное, действительно лучше, чем все предыдущие. А король-то – кровавый.

По крайней мере, кроме того, что я теперь до конца своих дней могла рассказывать, что я танцевала с самим королем, я теперь обладала хоть какой-то информацией. Дебби и Рене живы, но их убьют. Про Винсента король не говорил, и волнение на его счёт всё ещё не отступало. Я снова стала искать глазами Йозефа, может быть, вместе с ним у нас получится придумать, как вывести отсюда моих друзей живыми.

– Эми, ты потанцуешь со мной? – услышала я за спиной голос Йозефа и вздрогнула от неожиданности. Интересно, если бы у меня были время и силы, смогла бы я так привязаться к Йозефу, чтобы не пугаться, а радоваться от неожиданности?

Я поклонилась ему, представив, как игриво я могла бы сделать это, если бы меня не посещало так много тяжелых мыслей. Он обнял меня за талию, а я его – за плечи, осознавая нашу неудобную разницу в росте. Минуту мы потоптались на месте, меня это успокоило, и я даже отвлеклась, думая, что за этими плечами я могла бы чувствовать себя защищенной. Конечно, это было лишь ощущение. Я сама взяла его за руку, заставляя танцевать со мной, как положено на балу.

– Ты очень красиво выглядишь, как цветок, мыльный пузырь и тюль в ветряную погоду. Как ты?

– Спасибо, мне нравится твоё удачное сравнение. Я бы сказала, что я в ужасном состоянии, если бы могла его оценить. Но я думаю совсем о другом. Мне нужна твоя помощь.

– Я помогу, обещаю.

Он закивал, его светлые глаза были обеспокоенными и искренними. Он действительно хотел мне помочь, даже не зная о том, что мне нужно, и, наверное, считал, что сможет.

– Ты знаешь, что вчера произошло. Дебби и Рене живы, они должны скоро появиться на балу или даже уже здесь. Я ещё не придумала, как, но мы должны их найти и вывести отсюда, иначе их убьют. Возможно, с ними будет Винсент, возможно, нет. Если будет, то и его, соответственно, уведём.

– Я читал книгу моей младшей сестре о фее. У феи с картинки были такие же длинные, круглые ресницы, как у тебя.

Мои шансы на успех уменьшались. Я представила себе ситуацию, в которой бы заулыбалась ему от таких слов, она была вполне вероятной.

– Спасибо, Йозеф, но, пожалуйста, попробуй сконцентрироваться на моих словах.

– Да, я понял, мы ищем твоих друзей и уходим с ними.

– Это может быть опасно, мы должны придумать, как это можно сделать.

– Так опасно, что их могут убить, меня могут убить, но тебя не убьют, потому что королева сказала тебя не убивать.

– Что?

– Сказала, что на тебя интересно смотреть, и запретила тебя убивать пока что.

– А тебя? Я имела в виду, тебя тоже могут убить за подобную помощь?

– У нас есть закон, по которому нельзя забирать чужих жертв. Иногда нарушение карается смертью.

– И чьи же они жертвы? Короля и королевы?

– Я думаю, Шона. Он же исполняет приговоры.

Нам пришлось замолчать, мы оказались недалеко от королевы с её партнером. Йозеф танцевал очень неловко, один раз задел меня коленкой по бедру, другой раз наступил на ногу. Я была очень усталой, хотя и проспала целый день, мне не хотелось танцевать. Но его нелепые движения отчасти даже смешили меня, то есть, я опять могла бы представить ситуацию, в которой нам было бы весело от такого танца. По крайней мере, мне, я не знала, что достаточно смешит Йозефа, потому что сейчас он казался мне по-дурацки серьезным. Я поцеловала его с закрытыми глазами на настоящем балу. Мы остановились, кто-то задел меня и даже что-то недовольно сказал по этому поводу. Я должна была выбрать, подвергать мне опасности Йозефа или нет. В лучшем случае, мы спасемся с Дебби и Рене, найдем Винсента, и нас всех будет ждать счастливый конец где-то в другой стране. Конечно, это был самый идеальный и невозможный исход, мне казалось, что из дворца мы не выберемся, а из страны уехать ещё сложнее. В худшем случае кроме Дебби, Рене и Винсента, погибнет и Йозеф. Я бы многое отдала, чтобы у меня никогда не было этого момента выбора, даже больше, чем за то, чтобы не попасть на шоу.

– Давай сначала найдем их? За то, что мы их просто поищем, нам ведь ничего не сделают? Правда? Может быть, они ещё где-то во дворце, и мы успели бы их вывести ещё до того, как их приведут сюда?

Йозеф задумался. Иногда его эмоции казались немного карикатурными, будто бы он показывал в шарадах слово «задумчивость».

– Думаю, ничего не будет. Давай ты посмотришь по залу, вдруг мы их не увидели среди других. А я поищу в остальном дворце, потому что я очень быстро хожу и смогу это сделать лучше, чем ты.

– Может быть, я пойду с тобой?

– Мне кажется, это плохая идея. В прошлый раз, когда я быстро тебя нёс, ты потеряла сознание. К тому же, ты слабая, а я сильный, и ты мне ничем не поможешь.

– Но зачем вообще сила? Ты же сказал, что ничего не будет, если мы их просто поищем? Если ты найдешь их, ничего не делай, хорошо? Вернись ко мне, и мы решим.

– Ничего не будет, сила мне не понадобится, я просто хотел похвастаться перед тобой, что я сильный. Я пойду.

Я улыбнулась ему и ещё раз коротко поцеловала в губы. Йозеф ушёл так быстро, что мое воздушное платье всколыхнулось, как от ветра. Когда он ушел, я с удивлением заметила, что не могу вспомнить деталей его одежды. Когда я с ним, я смотрю только на его лицо, особенно глаза. Это показалось мне странным, и я решила непременно запомнить детали его одежды, когда он вернется. Лишь бы я не отправила его на смерть. У меня появилась ужасная мысль, что вдруг его убьют мои охотники, потому что Йозеф вампир. Но даже если бы у них появилась такая мысль, то вряд ли они сейчас в том состоянии, в котором могут убить вампира.

Я осталась на балу одна, вокруг было слишком много танцующих пар, чтобы я могла осмотреться. Я прошла половину зала, когда кто-то положил руку мне на плечо.

– Потанцуешь со мной? – я услышала голос Генриха. Я не наткнулась на него взглядом, пока осматривалась, поэтому уже успела забыть о его существовании. Я попробовала уйти вперед, но он схватил меня за руку и развернул к себе.

– Потанцуешь со мной, – сказал он утвердительно. Я попробовала высвободиться, но он держал меня крепко. Генрих положил вторую руку мне на талию и повел меня танцевать.

– Я не хочу с тобой танцевать, отпусти, – сказала я, скорее со злобой, чем со страхом.

– Я люблю танцевать. Я никогда не танцевал, но я уверен, что мне это понравится.

– Тебе совсем не понравится, я – плохой партнер.

– Да мне все равно.

Настроение у него было приподнятое. Генрих действительно не умел танцевать, но очень старался двигаться, как все. Возможно, он даже слишком старался и некоторые его движения казались гротескными. Генрих был одет в серый костюм, куда больше подходящий для офиса, чем для подобных мероприятий, из-за этого он тоже смотрелся немного по-дурацки. Я ещё раз попробовала освободиться, но Генрих только сильнее прижал меня к себе.

– Не советую тебе вырываться. Я слышал, вампиры реагируют на агрессию. Если кто-то рядом с ними ведет себя агрессивно, им тоже передастся это настроение, и они нападут.

– Я не думаю, что вампиры настолько примитивные.

Генрих невесело улыбнулся. Мне показалось, что он держал меня совсем за дуру и придумал это. Вряд ли кто-либо в адекватном состоянии стал бы пускать столь нелепый слух.

– Я хотел убить тебя сегодня. Когда сказали, что объявят победителя, я думал, это будешь ты. У меня забрали пистолет, но я бы мог, например, задушить тебя.

– Генрих, отпусти меня.

– Фабьен стала большой неожиданностью для меня. Я даже подумал, что голосование фальсифицировано. Может быть, ты знаешь, что происходит? Ты же общаешься с вампирами.

Он говорил так, будто бы мы были с ним за одно. Будто бы он объяснял ситуацию, в которой мы оказались, и сейчас мы должны будем провести мозговой штурм, чтобы принять правильное решение. А ведь предложением ранее, он говорил, что думал о моём убийстве.

– Я сама не понимаю, что происходит. И если бы я знала, ты думаешь, я стала бы говорить человеку, убившему участницу?

– Ты же принесла мне воду и даже банан, когда меня привязали твои же друзья. Я сделал вывод, что ты сердобольная. Я таких обычно использую.

Я не любила, когда люди так спокойно говорят о своих отрицательных качествах. Мне всегда казалось, что они преувеличивают, чтобы казаться более злыми, особенными и непонятыми. Люди говорят об этом даже с горделивостью, которую пытаются скрыть, либо же, с гротескной неловкостью, сами ставят своего собеседника одновременно и морально выше себя и ниже в плане уникальности. Генрих же просто делился этой информацией, и его приподнятый тон нисколько не был связан с гордостью. Это так меня злило, что я представляла, что будь я Дебби, я ударила бы его сейчас.

– Слышишь? Кажется, у этого вальса должны быть слова.

Генрих стал мычать, будто бы вспоминая текст песни. Я была уверена, что композитор никогда не предполагал, что на эту музыку могут быть наложены слова. Пока он отвлекся, я вертела головой по сторонам, в надежде отыскать своих друзей. Иногда я встречалась с кем-то взглядом, и мне казалось, они понимали, что мой танец с Генрихом не является добровольным. Люди быстро отводили взгляды, а вампиры продолжали смотреть.

– Не могу вспомнить. Я не стал убивать Фабьен, потому что конкурс продолжается. Мне усложнили задачу, но я понял, что я должен избавиться от всех участников, чтобы выжить и вернуться к нормальной жизни.

– К нормальной жизни после того, как ты убьешь столько человек?!

Я не выдержала и сорвалась на крик. Вокруг нас стало ещё больше заинтересованных взглядов, однако никто ничего не сделал.

– Я не думаю, что меня посадят в тюрьму, раз шоу больше не показывают для людей.

– Ради чего ты готов убивать людей, которые тебе ничего не сделали? Я читала про тебя, у тебя нет ни семьи, ни друзей, только твои идиотские напитки в жестяных банках! Даже в анкете в разделе хобби у тебя стоит прочерк. Что ты за жизнь вообще цепляешься?

Генрих замахнулся, наверное, собираясь ударить меня по лицу. Я попробовала увернуться и зажмурила глаза, но удара так и не последовало.

– Отпусти мою дочь, – я услышала голос папы, необычайно спокойный для него. Папа держал его за руку, вскинутую для удара. Генрих отпустил меня, и в ту же секунду папа ударил его. Генрих издал нервный смешок, приложил руку к разбитому носу и попятился назад. Папа стоял на месте, я думала на этом всё и закончится, но, когда я попробовала к нему подойти, он снова кинулся на Генриха. Папа бил его и никто не хотел его остановить. Генрих упал на пол, не пытаясь дать отпор, он только поджал ноги и прикрывал руками лицо. Вокруг столпились люди и вампиры, а впереди них всех стояла королева. Я видела, что ей это нравится.

– Папа! Прекрати! – закричала я, испугавшись, что он его убьет. Казалось, папа хотел выместить на Генрихе всю злость и боль, которые скопились у него за это время. Я второй раз за несколько дней видела, как папа дерется, но на этот раз это выглядело страшнее. Он тоже будто бы сходил с ума, как и все здесь. Я подбежала к нему, и лишь когда папа увидел меня, он остановился.

Я взяла его за руку, отводя от Генриха. Он тяжело дышал, на манжете его рубашки осталась кровь.

– Детка, прости, я увлекся. С тобой всё хорошо? – папа погладил меня по голове, будто бы действительно пытался в этом убедиться. Его любящий взгляд, обращенный ко мне, совсем не ассоциировался с тем, что минуту назад он мог избивать человека. Я закивала ему и обняла.

Только когда музыка снова заиграла, я поняла, что во время драки она затихла. Люди стали возвращаться к танцам. Я обернулась на Генриха, боясь увидеть, что он мёртв. Две девушки в похожих кремовых платьях, обвязанных голубой лентой, поднимали его на ноги. По той легкости, с которой они это делали, я поняла, что они – вампиры. Генрих едва стоял, но он был жив. Одна из девушек вытирала ему кровь шелковым платочком, а другая смущенно смотрела на него, будто бы она была героиней старой комедии, пытающейся скрыть свою влюбленность. А потом они обе взяли его за руки, и через секунду я уже не видела ни девушек, ни Генриха.

– Не забывайте, что вы на балу, – сказала королева, проходя мимо нас. Папа подал мне руку, влажную от крови Генриха, и мы стали двигаться под музыку, как и все остальные.

– Детка, мы должны сбежать. Я не думаю, что мы сможем выжить после бала.

Я не могла сказать ему про охотников, он бы не оставил меня помогать им. Я могла попробовать соврать, что если мы их найдем, то они помогут нам сбежать, потому что у нас мало шансов выбраться живыми. Даже если вампиры не собирались убивать нас всех во время бала, попытку к бегству они нам не простят.

– Я всё устрою, не переживай. Мы скоро сбежим, вернемся домой к маме, и всё будет хорошо. Только нужно выждать подходящий момент.

Мне стало спокойнее от его слов, будто бы я снова смогла почувствовать себя маленькой девочкой и взвалить все свои проблемы на папу. Только я понимала, что плана у него нет. Убаюкивая меня своим вызывающим доверие голосом, папа успокаивал и себя. Я бы хотела, чтобы его слова были правдой, но я не смогла бы сбежать, так ничего и не узнав про охотников. А потом я вспомнила о королеве, которая могла бы разрешить хотя бы одно мое беспокойство.

– Папа, когда я была у королевы, она сказала, что собирается сделать тебя вампиром.

Папа – вампир лучше, чем мертвый папа. Он сжал губы, видимо, поняв, что королева могла мне рассказать. Папа покачал головой, и я уже заранее знала, что он не захочет использовать свой шанс на спасение, если я не буду в безопасности. Поэтому мне пришлось врать.

– Королева сказала, что, может быть, она обратит и меня. Она ещё не решила, достаточно ли я развлекаю её или нет. Но ведь ты мог бы на неё повлиять, правда? Она могла бы сделать нас обоих вампирами.

Я смотрела ему в глаза самым чистым взглядом, на который была способна. Но папа тоже не отрывал взгляд от меня, и я видела, что он сомневается в моих словах. Все-таки папа знал, как я вру.

– Ты же понимаешь, что мы вряд ли сможем сбежать. Королева – наш единственный выход.

Папа отвёл взгляд, он принял мои слова. Лишь бы королева не солгала мне по поводу него.

Мы молча закончили этот танец и остановились вместе со всеми. Наверное, его посещали сейчас куда более тяжелые мысли, чем мои. Он обнял меня.

– Всё будет хорошо. Я поговорю с королевой, и мы оба спасемся.

Папа ушел, чтобы попробовать пригласить королеву на танец. Я испугалась, что совершенно не подготовила себя к мысли о том, что будет, если у него получится. Даже когда я думала, что Йозеф может обратить меня в вампира, я не представляла, каково мне будет после. Впрочем, вряд ли моя ложь отцу станет явью.

Я шла вдоль стен, чтобы казаться более незаметной, надеясь, что меня не пригласит кто-то из уставших танцоров. Я рассматривала людей и вампиров, стараясь никому не заглядывать в лица, когда услышала заветный голос:

– Могу ли я пригласить на танец самую прелестную малышку этого вечера?

Я обернулась и увидела Рене. Он стоял, прислонившись к стене, будто романтический герой азиатского мультфильма. На нём был узкий пиджак с золотыми петлями, который на любом другом мужчине смотрелся бы смешно. Я кинулась обнимать его. Я повторяла, как я рада, что с ним все хорошо, может быть, Рене это даже показалось странным, ведь мы были знакомы не так давно.

Мы не могли долго стоять вместе, поэтому я потянула его за руку, чтобы слиться с остальными танцующими. Мне показалось, будто бы Рене с усилием оторвался от стены, но я попробовала принять это за его ленивые движения.

– А Дебби? – когда я задала этот вопрос, моя радость на мгновение сменилась тем же тревожным страхом, который я испытывала весь день. Дышать стало тяжелее, а танцующие пары вокруг слились в единую пеструю линию.

– Скоро ты её увидишь, – сказал Рене и расслабленно улыбнулся. Потом я увидела, как он нервно сглотнул.

– Скоро?

– Её повели в другую гримерку. Предполагаю, что красить и причесывать её чуточку дольше, чем меня.

По крайней мере, она была жива. Я чувствовала, что скоро увижу и её.

– Отлично! Значит, скоро мы увидим на балу и Дебби, – сказала я чрезмерно весело. Не только Рене мог подбадривать меня, но и я его.

Я заметила, что сжимаю руку Рене куда сильнее, чем он мою. Его кожа под моими пальцами побелела. Рене вскинул брови, когда увидел, что я смотрю на наши руки, и я ослабила хватку.

– Ты случаем не видела нашего младшего бесполезного брата?

– Я боялась, что Винсент с вами.

– Нет. Значит, он успел сбежать.

Рене снова улыбнулся, но на этот раз без притворства. Он вдруг показался мне очень усталым. Я тоже выдохнула, раз Рене среагировал улыбкой на исчезновение Винсента, я могла больше не беспокоиться о нём.

– А Йозеф? Он должен был вас искать, вы его видели? – новая волна страха нахлынула на меня. Рене покачал головой. Впрочем, наверняка я волновалась зря. Хуже было бы, если бы Йозефа увидели вместе с ними, поэтому это были скорее хорошие новости. Если Йозеф будет просто бродить по залам дворца, это вполне можно принять за обычный интерес.

Песня, под которую мы танцевали, была на удивление весёлой, будто бы музыка подстроилась под мою долгожданную встречу с охотниками. Рене поднял руку вместе с моей, и я поняла, что он хочет, чтобы я покружилась. В эти несколько секунд, пока окружающее добровольно плыло вокруг меня, я даже смогла почувствовать себя веселее. Остановившись, я увидела бинты под задравшимся рукавом пиджака Рене.

Ничего не закончилось, и то, что они с Дебби оба живы, ничего не означало.

– Что с вами делали? И что ещё будут?

Рене невозмутимо поправил рукав, и я успела увидеть, что с обратной стороны ткань пропиталась кровью. Хотя он и улыбался, его взгляд был затуманенным, а вовсе не расслабленным,  движения давались ему с трудом, хотя и оставили за собой право быть неповторимо ленивыми.

– Всё будет хорошо, мы с Дебби всё уладили. Мы раскрыли им секрет нашего оружия взамен на наши жизни. Такие мы – продажные охотники.

Рене не понизил голос, когда говорил, что они – охотники. Но не только это в его словах показалось мне подозрительным.

– Ты уверен, что вас отпустят?

– Эми, – сказал Рене очень серьезно, посмотрев мне в глаза, – если бы я не был уверен в своих словах и в себе в целом, я бы никогда не решился пригласить на танец такую обворожительную девчонку.

Я не смогла не улыбнуться после того, как он напугал меня своей серьезной интонацией. Мне захотелось стукнуть его, но я вспомнила про его спрятанные за бинтами раны.

– Я уверен, – сказал он с прежней интонацией, – мы сказали им часть, остальную мы пришлем, когда будем уже далеко отсюда. Такой вот уговор. Как ты успела увидеть, у нас были не самые приятные переговоры, но результат меня устраивает.

Я кивнула. Я не знала, как допросить его, чтобы он сказал мне правду. Может быть, это она и была, а я оказалась слишком взвинчена, чтобы поверить в хорошее окончание этой истории.

– Скажи, что веришь мне. Твое волнение передается мне, и я могу занервничать и наступить тебе на ногу.

Мне это далось с трудом, но в итоге я сказала:

– Верю. Вы с Дебби спасетесь.

Сказав это, я действительно поверила. Рене говорил логичные вещи, они выдали вампирам секрет, который до этого не знал ни один из них. Это куда выгоднее, чем их смерть. Может быть, если бы здесь кто-то так сильно скорбел по Патрисии, их бы убили, несмотря на ту информацию, которой они обладали. Но я не замечала особой грусти среди вампиров.

Танец под веселую музыку я закончила с подходящим для него настроением. Я готова была кружиться с ним и дальше, но я увидела, как он улыбнулся и подмигнул кому-то за моей спиной.

– Мы с Дебби уйдем после бала, – сказал Рене и отошёл от меня.

Мое дыхание перехватило, но на этот раз от радостного предвкушения. Я обернулась и увидела Дебби. Её красные волосы были собраны в прилизанный пучок, совершенно неподходящий молодой девушке на балу. На ней не было воздушного платья, как на остальных, Дебби стояла в полосатом костюме с жилеткой, галстуком на зажиме и белой грубой рубашкой. Губы её были, как и всегда красными, но впервые накрашенными ровно.

– Потанцуем? – сказала я, подходя к ней.

Дебби обняла меня сама. Я, как и с Рене, не могла перестать повторять, как рада.

Она повела меня танцевать, и вряд ли мы могли остаться незаметными. Подругам неприлично было танцевать на серьёзном мероприятии, и я непроизвольно представила укоризненный взгляд бабушки. Только не она должна была играть роль моей совести, а мама, но её взгляд всегда был потусторонним и мутным.

– Как ты? Я старалась вас найти, но у меня не вышло даже поискать вас во дворце.

Дебби скривилась, а потом ухмыльнулась.

– Не чувствуй себя из-за этого неполноценной, ты всего лишь наша малышка Эми, ты ничего не можешь сделать против вампирского рассадника. Эта гниль неискоренима девочками с добрыми намерениями, запомни это и попробуй смириться.

Её голос был чересчур громким для её слов. По лицу Дебби блуждала странная улыбка, будто бы она пыталась не рассмеяться. Или будто бы она скалилась, иногда скрывая зубы за улыбкой. Она напугала меня и своим громким голосом, будто бы совершенно не осталось того, что нужно скрывать. Я закивала, словно решила преданно подтвердить свою бесполезность.

– Но я доверяю тебе, правда. И благодарна тебе, что ты стала нашей подругой.

Дебби наклонилась к самому моему уху и едва различимо прошептала: «и была с нами». Все-таки ей осталось, что скрывать – мою причастность к ним. Было очевидно, что они – охотники на вампиров, также известно, откуда я знаю о них, ведь я видела убийство Патрисии. Но в то, что я не знала о них заранее, ещё можно было поиграть. Только теперь это показалось мне бессмысленным.

– Дебби, почему ты всё это говоришь?

– Потому что я пришла попрощаться, глупышка, – Дебби погладила меня по щеке. Её улыбка перестала быть жуткой, лицо с агрессивным макияжем показалось мне нежным и грустным. Я почувствовала, как по моей щеке стекает слеза.

– Но Рене сказал...

– Нам предупредили, что если мы кому-то скажем, нам будет только хуже. Но что может быть хуже смерти? Не плачь, мы были готовы к этому, когда втыкали нож в ту древнюю тварь. Я говорю это не потому, что хочу, чтобы тебе было больнее. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обманутой. Я доверяю тебе, и знаю, ты сможешь это пережить. И сможешь выбраться отсюда живой.

– Но может быть, еще есть шанс? Мы можем попробовать сбежать...

– Нет. Другие охотники должны были пробовать нас освободить. У них не вышло даже днем. А пытаться сбежать самостоятельно нет никакого смысла, какими бы крутыми и удачливыми мы ни были.