Текст книги "Ночь, которая никогда не наступит (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Когда я закончила и сбежала вниз, Йозеф был совершенно другим. Его лицо стало бледной тестообразной маской, а белки, наоборот, покраснели. Он сидел на кровати, и его руки безвольно повисли, а ноги были неестественно выпрямлены, будто бы он не сам принял позу, а его усадили на диван. Когда Йозеф поднял на меня голову, я вздрогнула и едва не закричала, потому что мёртвое не должно двигаться. Я понимала, что на рассвете все вампиры выглядят, как трупы, даже видела их по телевизору, но никогда не сталкивалась с этим по-настоящему, если не считать ту мимолетную встречу с королевой.

– Хочешь посмотреть открытки, которые собирала Софи?

Я хотела, чтобы он вновь выглядел, как человек. Йозеф постучал рядом с собой неповоротливой ладонью, и я медленно спустилась вниз к нему. Я не могла его винить за то, кто он такой, но, тем не менее, инстинктивно мне хотелось отодвинуться от него подальше, что показало бы моё отношение и обидело бы его. Когда я села рядом с ним, я ощутила запах – смесь воздуха из мясной лавки и пропавших продуктов в холодильнике. Йозеф протянул мне старый альбом с засушенными цветами на обложке, будто бы совсем не замечая в себе изменений. Я осторожно взяла альбом и стала листать пожелтевшие от времени страницы. Йозеф придвинулся ко мне и сам с интересом стал заглядывать в альбом, иногда показывая пальцем с синюшным кончиком на особенно любимые им картинки. Я видела черно-белых мужчин в шляпах на смешных велосипедах, женщин, игриво прижимающих мизинцы к губам, нарисованных девочек, кроликов и мышек, всех в красивых платьях и лентах. Иногда попадались призывы в армию со стройными солдатами, реклама сигарет, запрещенная в настоящее время, и даже изображения предыдущего короля. Мне нравилось перелистывать этот альбом, знакомиться с антуражем истории, но сосредоточиться мне мешал запах Йозефа. В этом можно было найти свою иронию, я смотрела на фотографии давно мертвых людей и на рисунки с канувшими в прошлое идеалами, ощущая запах мертвеца.

Йозеф был так сосредоточен на картинках, мелькающих на страницах, что казалось, будто он совсем забыл о происходящем. Я не могла это сделать, и периодически кидала взгляды на скопление мотыльков в углу и на настоящий труп у двери. Я даже решила позвонить в скорую помощь ещё раз, но всё не могла придумать формулировку. Вскоре я услышала шум приближающейся машины.

– Кто-то едет! Йозеф, они откроют двери, и ты сгоришь!

– Обычно мы с Софи не открываем дверь днём, но на всякий случай, запираемся в подвале. Наверное, это люди пришли за тобой.

Йозеф встал с дивана и взял у меня альбом. Он неуклюже подошёл к столу, будто бы не совсем умел управлять своим телом, и забрал полную чашку чая Софи. Было слишком оптимистично предполагать, что Йозеф перестал грустить. Выражение его лица менялось с трудом, но вещи Софи в его руках выдавали печаль.

Я подбежала к Йозефу и погладила его по холодной неприятной щеке.

– Пока, Эми, был рад увидеться с тобой.

Такая формальность меня немного обидела. Я кивнула ему. Мне хотелось кинуться к нему и обнять, попробовать отогреть, чтобы заглушить его горе, но Йозеф быстро развернулся и пошёл вглубь дома. Наверное, он хотел остаться один. В дверь громко постучали, но я подошла к ней только после того, как услышала, что Йозеф повернул замок. Когда я заглянула в глазок, то увидела Дуэйна. Я сразу потянулась в карман, шприц всё ещё был там. Мне бы хотелось, чтобы за мной прислали кого-нибудь более приятного, но я была рада, что меня заберут из этого оскверненного смертью места.

– Меня прислали посмотреть, что тут у тебя. Да и вообще, тебе домой пора.

Наверное, Дуэйн думал, что нас всё ещё могут снимать камеры. Вероятность того, что они были заранее установлены в доме вампиров, была минимальна. Тогда я убедилась, что операторы мертвы, потому что Дуэйн действительно приехал посмотреть, что здесь происходит, ведь съёмочной команде известно лишь то, что ночью я в компании Йозефа и пяти операторов поехала к Софи.

Дуэйн сразу стал заглядывать мне за спину. Я хотела выйти к нему на улицу, но вместо этого он сам успел просочиться в дом. Он толком не смотрел на труп Джонатана, уделяя больше внимания углам комнаты. Дуэйн кивнул в сторону мотыльков.

– Где второй вампир?

– Йозеф ушёл в подвал.

Уже озвучив свои слова, я поняла, какую глупость сказала. Дуэйн был охотником на вампиров, и ему не следовало говорить о местоположении Йозефа. Но, наверное, если Дуэйн откроет подвал, солнечные лучи туда не доберутся, а в подобной ситуации у человека нет шансов против вампира. Однако, оказалось, Дуэйн не был заинтересован в Йозефе.

Осмотрев все углы, за которыми могла таиться опасность, он перестал быть серьёзным, более того, его лицо стало пугающе весёлым.

– Так, сейчас мы с тобой приведём всё в цивильный вид, пока сюда не слетелись, как мухи, придурки с камерами и не наснимали скандальных новостей, а потом я отвезу тебя обратно в лагерь.

Дуэйн грубо взял на руки тело Джонатана и вынес его на улицу. Он сказал, что позвонит в скорую помощь, но вместо объяснения ситуации назвал какой-то код. Опасная работа Джонатана снимать вампиров на камеру наверняка закончилась так, как предсказывали его родители, которые, скорее всего, даже не получат его тело. Пока Дуэйн занимался им, я вспомнила об одном важном деле. Я нашла в интернете календарь восходов солнца и поставила будильник ровно за десять минут до рассвета. Потом Дуэйн сгреб в одну сторону крылья мотыльков и стал вытирать кровь Софи тряпкой. Сначала я подумала, что это неуважительно по отношению к Йозефу, но потом решила, что поощрять его безумие и горе тоже нехорошо, потому что по вампирским меркам, наверное, это было всё равно, что хранить в доме мертвое тело. Тем не менее, я сложила крылышки аккуратной стопкой на столе.

Перед уходом я нашла пустой листочек, где нарисовала сердечко, как из школьной тетради, надеясь, что Дуэйн не заметит. Но он увидел его и скривился.

– Живо в машину! Думаешь, если тебя по телевизору показывают, я буду ждать тебя?

Я залезла к нему в автомобиль, пропахший сигаретным дымом. Оказалось, что на второй машине приехали ещё два незнакомых мне оператора, один из которых рвался в машину к нам. Дуэйн орал на него, что меня нельзя снимать в таком виде, и чтобы он проваливал в свою «задохлую» машину. Я была уверена, он победит, и мы поедем вдвоем. Ведь действительно, я сейчас выглядела неподходяще для экранов телевизоров. Моё белое платье было в крови, которая должна была так живописно смотреть на нём, руки тоже ещё не обтерлись полностью. Над лобовым стеклом висело зеркало, но я не решалась заглянуть в него. В доме Йозефа я могла нервничать, бояться, переживать и расстраиваться, но, оказавшись вдали от места событий, я поняла, что полностью истощилась. Если передо мной упадёт огромный метеорит и уничтожит половину человечества, я и глазом не моргну. У меня было чудовищное, давящее ощущение вины где-то в глубине моей грудной клетки, но я даже не могла заставить себя думать об этом, не то, что проявить какие-то эмоции.

Дуэйн победил и сел в машину, зажав сигарету в зубах.

– Учти, что я на многое насмотрелась, и если ты будешь гнать, меня вырвет на лобовое стекло.

Дуэйн, что удивительно, прислушался и ехал медленно. Я заметила, что у него под сидением валяются тряпки, которыми он вытирал кровь Софи. Я дала охотникам больше крови, чем они рассчитывали. Я достала шприц, покрутила его в руках и, будто бы задумавшись, положила его на сидение рядом с собой вместо кармана. Я тоже не могла избавиться от ощущения, что нас по-прежнему снимают.

– Рассказывай.

Я ничего не утаила, но вела рассказ так, будто бы я действительно просила кровь для исследований. Дуэйн сказал вспомнить, как выглядело лезвие, которым казнили Софи, но я не смогла сказать ничего интересного для него.

– Ты молодец, справилась, как настоящий солдат.

Я посмотрела на него, он улыбнулся мне, но в этом не было тепла, будто бы по-настоящему улыбаться он и не умел. Он пытался приободрить меня, как ребенка, может быть, потому что я была возраста его дочери, хотя со своими детьми он и разговаривал совсем по-другому. Скорее всего, охотникам было нужно что-то ещё.

– Ты готова помогать нам дальше?

Я молчала, и он заметно напрягся, перестал улыбаться и полез в карман ещё за одной сигаретой. Я подумала, что если я откажусь, меня убьют, как свидетеля, словно в шпионском фильме. Но, наверное, я просто насмотрелась на убийства сегодня ночью, охотники были созданы для того, чтобы защищать людей, а не только бороться с вампирами.

– Когда у нас есть оружие и доступ к верхушкам общества вампиров, мы сможем убить нескольких из них. Смерть одного вампира – десяток нового оружия. Мы поднимем людей на восстание и уничтожим эту хищную свору. А если вдруг что-то пойдет не так, у нас есть пути к отступлению. Мы вытащим вас отсюда в любом случае.

Если у нас даже получится убить какого-то вампира, путей к отступлению больше не будет. Я не думала, что можно поднять народное восстание и уничтожить существ, которые правили нами всю историю. Но если убить даже нескольких, то в перспективе десятки и сотни человеческих жизней будут спасены. Если, конечно, вместо погибшего, не обратят другого.

– Я готова. Но не стоит на меня полагаться слишком сильно, я не уверена, что в следующий момент я не струшу.

– Мы умеем оценивать чужие силы.

Дуэйн остановил машину за несколько сотен метров до лагеря не заглушая двигатель. Он достал из кармана небольшой кинжал, длиною с мою ладонь с малахитовой ручкой якореобразной формы. Через лезвие шли несколько тонких трещин красноватого цвета, и я поняла, что недостаточно просто помазать оружие вампирской кровью, его нужно преобразовать как-то ещё.

– Держи. Этим недоразвитым придуркам, названным моими детьми, я передам оружие завтра, когда будет готово новое, а со мной тебе лучше больше не пересекаться.

Я спрятала кинжал в тот же карман, где раньше был шприц. Меня так легко было обыскать и найти компрометирующие меня вещи, но вряд ли бы это пришло кому-то голову. Мы стояли на месте, Дуэйн хотел сказать мне что-то ещё, но не решался. Я терпеливо ждала.

– Если струсишь, не выдавай моих детей, хорошо? Если нужно будет скинуть на кого-то вину, говори, что это я тебя пытался завербовать. Я подстроюсь под любую твою ложь.

Вот почему он напрягся. Все-таки любой родитель хочет защитить своих детей. Даже если сам отправил их на смертельно опасное мероприятие. Я кивнула.

Мы доехали до дома, Дуэйн дал мне свою куртку, в которой я почти утонула, чтобы другие участники не видели моего окровавленного платья. Наверное, это  было не его решением, а приказом со стороны организаторов, потому что перед тем как выйти из машины, Дуэйн сказал:

– Всю дорогу я промывал тебе мозги, чтобы ты не трепалась ни другим, ни на камеру насчёт произошедшего ночью.

Я только успела захлопнуть дверь, как Дуэйн вдавил педаль в пол, и машина скрылась за деревьями. Было раннее утро, вряд ли кто-то не спал, разве что те, кто сумел сохранить привычку вставать с рассветом на работу. Я проскользнула в дом, но не успела зайти к себе в комнату, как из-за двери напротив выглянул Винсент. Я помнила, что когда мы пили, он говорил, что спит и ходит по своей комнате голым, и, казалось, лишь дверь скрывала от меня возможность убедиться в том, что он не соврал. Он обеспокоенно смотрел на меня, и я ему кивнула, не зная, как ещё показать, что я сделала то, о чём они просили меня. Я первая отвернулась и зашла в комнату.

В душе я долго отмывала от себя грязь и кровь, будто бы надеялась, что хлорированная вода поможет смыть и мою вину. Это не помогло, не заставило меня снова суметь что-то чувствовать и даже не расслабило. Я лишь поняла, как сильно устала. Когда я надела чистую пижаму и вышла за дверь, в моей комнате сидел оператор.

– Что вам нужно? – не скрывая агрессии, спросила я.

– Вы не могли бы сказать на камеру, что вы расстроились, что Йозеф не пришел к вам на стадион?

Я сначала не поняла, зачем мне это говорить, а потом увидела, что мои окна были закрыты черным картоном, который должен был имитировать темноту. Для зрителей этой ночи не было. Я рассказала оператору, как я обижена, что Йозеф не пришел, и как я ждала встречи с ним. Перед тем, как оператор ушёл, он спросил меня, не знаю ли я, где его коллеги. Я долго смотрела на него, прежде чем ответить.

– Понятия не имею. Может быть, задержались, чтобы что-то снять в другом месте.

Мне снова пришлось бесчеловечно соврать. Может быть, они были его друзьями, а может теперь он беспокоился о себе. Но что поделать, таковы были правила шоу.

8 глава.

Звон бьющегося стекла застал меня врасплох, я вскочила с кровати, толком не понимая, где я нахожусь, и что должна делать. Я задела кружку, которая, видимо, стояла на полу, и снова услышала, как вдребезги бьётся посуда. Потом я увидела Дебби и Рене, которые стояли около моей двери.

– Доброе утро, Эми, – сказал Рене.

– Прости, я задела локтем стакан Рене, и ты, видимо, проснулась от шума.

Я, наконец, осознала, что происходит, и постаралась сделать своё лицо менее диким. На полу рядом со мной стояли тарелки с фруктами и бутербродами, окруженные водой и керамическими осколками, а рядом с Рене осколки были цветными и стеклянными. По крайней мере, содержимое своего стакана он успел допить, прежде чем Дебби его задела. У меня сложилось впечатление, что это было сделано не случайно.

– Чего вы пришли? – спросила я не слишком дружелюбно, расстроенная своим прерванным сном и беспорядком в комнате.

– Чтобы накормить тебя завтраком, дорогая.

Рене ловко поднял тарелки с пола ровно за мгновение до того, как до них должна была добраться вода. Он поставил их на мою чистую кровать и сам сел рядом. Дебби присоединилась к нему. Я пошла в коридор за тряпкой и веником, когда я вернулась, Дебби ела один из бутербродов, а Рене – виноград. Меня разозлило такое вторжение в моё личное пространство, и даже завтрак, который изначально они принесли для меня, не радовал. Пока я собирала осколки и вытирала пол, в комнату, как ни в чём не бывало, зашел Винсент, в руках у него была тарелка с жаренной рыбой, запах которой тут же заполнил всё пространство. Он сел на тумбочку около моей кровати, предварительно подвинув её удобнее для себя.

– Может быть, пойдем поедим в столовой? – спросила я.

– Да не, не хочу, – непринужденно сказала Дебби.

– Тем более, я не голоден, – Рене потянулся за долькой мандарина.

– В столовой дурной запах и дурное ощущение причастности к обществу людей, которым давно всё равно на свою жизнь.

Мне вдруг стало смешно, моя злость оставила меня, и я протиснулась на кровать между Дебби и Рене. Я взяла один из бутербродов, а Рене положил мне в рот дольку мандарина, и я не стала сопротивляться.

– Мы беспокоились о тебе, малышка, когда ты пошла на свидание с Йозефом, – сказала Дебби, и, несмотря на то, что она лгала на камеру, в её словах не было лицемерия.

– Со мной всё в порядке, я долго его ждала, но он не пришел. Потом меня довёз до лагеря ваш папа.

Я пыталась передать им тайное сообщение, чтобы они встретились с Дуэйном, но они даже не переглянулись.

– Надеюсь, он не был слишком большим козлом.

– Вряд ли не был, иначе это был не наш отец, а дух-обманщик, принявший его облик.

– Да нет, мы доехали вполне удачно.

Моё очередное послание было проигнорировано снова.

– И что, Йозеф даже не написал, почему не пришел?

– Написал ночью. Сказал, что у его создательницы Софи были какие-то неприятности.

Мы вместе позавтракали, а потом они ушли гулять по лесу. Меня тоже звали с собой, но я отказалась. Я не хотела оставаться наедине со своими мыслями, поэтому позвонила сначала папе, потом Одри, потом маме. Все беспокоились обо мне, но ни с кем не вышло поговорить откровенно, от этого общение выходило бестолковым и коротким. Я взяла книгу и провалялась с ней целый день в гамаке, который кто-то радушно повесил во дворе. Днём ко мне присоединился Курт, он сел на скамейку недалеко от меня, тоже уткнувшись в книгу. Мы не сказали друг другу ни слова, но всё же было ощущение общности, которое так не нравилось Винсенту. Нас почти никто не трогал, лишь Нина подошла к Курту и демонстративно предложила ему сыграть с ней в бадминтон. Он вежливо отказался и поблагодарил за приглашение. Меня Нина проигнорировала, либо до сих пор злилась на мой отказ, либо же ей не нравилась моя связь с вампиром.

Периодически перед моими глазами появлялись моменты вчерашнего дня: Софи, разливающая чай и плачущий Йозеф, мертвые губы оператора и отчаянные губы девушки, которая пыталась вдохнуть в него жизнь, медленно наполняющийся шприц и улыбка Шона, мои руки в чужой крови и взрыв из крылышек и красных капель. Я пыталась отгонять от себя эти воспоминания, сосредотачиваясь на странном сюжете книги о мальчике, который изменил все имена на названия звёзд. Вечером, к моей радости, меня снова начало клонить в сон, и я решила воспользоваться этой возможностью ни о чем не думать. Я не знала, что ждёт меня сегодня ночью, придет ли Йозеф или кто-то ещё, поэтому поставила будильник на десять вечера, чтобы хотя бы проверить обстановку и позвонить Йозефу.

Мне снились беспокойные сны, будто бы  я то прячусь в своем собственном доме от маньяка, то вдруг убиваю ножом какую-то продавщицу молочных продуктов, не сделавшую мне ничего плохого. Я проснулась до будильника от жуткого ощущения, что кто-то смотрит на меня. Я всё не могла заставить себя открыть глаза и надеялась, что просто кто-то из моих странных друзей снова нагло вошёл в мою комнату.

– Ты посмотри, как она сладко спит!

Я открыла глаза и увидела, что прямо рядом со мной, на моей постели, сидит король Габриэль. Не полностью отойдя от страха, я снова закрыла глаза и закричала во весь голос.

– Ой, да успокойся, никто тебя не съест.

Говорила женщина, я перестала кричать и приоткрыла один глаз. Шери сидела на подоконнике, высоко задрав ногу на противоположную раму. Она помахала мне рукой с браслетами и кольцами, искрящимися от блесток.

– Прости, что напугал тебя!

Король широко улыбнулся мне, приподняв брови, видимо, надеясь таким образом выглядеть дружелюбнее. Я ещё не успела ничего ответить, как дверь комнаты открылась, и из-за неё показался Винсент.

– Ты кричала, всё в порядке?

Потом он увидел короля и покорно склонил голову.

– О, простите, мой король, что побеспокоил вас.

– Ничего страшного, у нас все в порядке! Иди.

Когда король повернулся к нему, он по-прежнему улыбался так же широко. Винсент ещё раз извинился, мне показалось, чрезмерно демонстративно, и закрыл дверь, но я не слышала, чтобы он отходил от неё. Меня охватил ужас оттого, как я отреагировала на присутствие короля, я попыталась встать с кровати, но он замахал рукой, показывая, что я могу оставаться на своём месте.

– Простите, что закричала, мой король, просто мне снился плохой сон, и я не сразу сообразила, что не сплю.

– По тому, как ты вздыхала, я подумала, что тебе снятся мальчики.

Мне стало жутко из-за того, что Шери снова следила за мной. Как долго они стояли у моей кровати?

– Ты ни в чем не виновата, мы же не предупреждали о своём визите. Я так переживал за тебя! Я-то знаю, что произошло вчера ночью. Такое юное нежное создание не должно было попасть в подобную историю.

Интонация короля всегда была вычурно эмоциональной, казалось, без восклицаний он вообще не разговаривает. Его вид тоже был странным, на его голове криво красовалась корона, а одет он был в кожаную рубашку и штаны. Не будь он королём, мне было бы стыдно идти с ним в одной компании по улице. Но он был королём, поэтому внушал трепет.

– Я только хотел убедиться, что ты никому не расскажешь об этом ужасном происшествии. Ты же понимаешь, как мне самому обидно за Джонатана Пренсиса, он пал жертвой невежества вампира, который позволил себе полуголодное состояние. Ах, Джонатан, Джонни! Мы выслали его семье деньги и соболезнования, а его убийца больше никого не потревожит.

Казалось, ему действительно жаль, что это случилось, король выглядел расстроенным. В отличие от Шери, которая смотрела на меня с глуповатой насмешкой.

– А как же другие операторы? Те, что ушли с Шоном?

– С ними всё хорошо! Шон отвёл их на студию. Или ты мне не веришь? Правда? Хочешь, позвоним Шону на студию, и ты спросишь у него всё сама?

Когда король спрашивал, верю ли я ему, его голос, при всем своем дружелюбии, показался мне угрожающим. Но я верила ему. Если что-то и произошло с теми людьми, то по вине Шона, а не по велению короля. Моя вера была странной, ведь я сама была жива лишь, потому что королева хотела продолжения шоу.  Король говорил Шону казнить нас. Я покачала головой.

– Умничка, – сказала Шери.

Король всё смотрел на меня, будто бы ожидал чего-то ещё. Казалось, он не жалеет своё государственно важное время, и готов так сидеть до следующего утра. Может быть, он понял про время нечто такое, что не было подвластно мне с моей короткой жизнью, подходящей к концу. Он ожидал, а не торопил меня, но это всё равно нервировало.

– Мой король, конечно же, я никому не скажу. Убийца был справедливо наказан, и я не вижу смысла больше об этом говорить.

Король кивнул мне, но выражение его лица не изменилось. Я испугалась, что я не знаю чего-то очевидного об этикете вампиров и людей и упустила что-то важное.

– Габриэль, банка, – требовательно сказала Шери. Мне было странно слышать, что она называет его просто так, по имени, хотя по телевизору даже более старшие вампиры обращались к нему уважительно. Наверное, с создателем формировалась действительно крепкая связь, похожая на отношения родителя и ребенка.

Шери спустилась с подоконника, наступив мне на ноги, перегнулась через кровать и достала банку с мотыльком. На этот раз он не был мертвецки вялым, мотылек завис в центре банки в виде серой вибрирующей точки, то и дело, стукаясь о стенки крылышками. Шери его потрясла, и он свалился на дно, более не пытаясь взлететь.

– Точно, спасибо, дорогая. Это опасный подарок. Больше не бери такое, хорошо? Ты поняла меня?

Он все ещё улыбался, но мне стало страшно. Наверное, я узнала вампирский секрет про эту странную связь их тел с мотыльками, и теперь мне грозило какое-то наказание. Я не знала, так ли это, но король в любом случае хотел защитить свой народ. Настораживало то, что в эфире не показали, как Йозеф дарил мне этого мотылька, а значит, вампиры просматривали все отснятые пленки.

– Конечно, поняла. Я просто не знала, что нельзя брать такой подарок.

– Вот и славно!

Король встал с кровати. Я тоже хотела, наконец, вылезти из-под одеяла, потому что мне казалось, что я не имею права лежать, пока он стоит, но я не успела. Король исчез так быстро, будто бы вдруг вспомнил, что я не стою его времени. А вот Шери задержалась.

– Нравится твоя пижама.

– Спасибо.

– Тоже хочу такую.

– Тебе написать адрес магазина?

– Может, ты мне просто её подаришь?

Я знала, что я не могу ей отказать. Мне не было жаль моих вещей, но сам факт того, что она хочет, чтобы я сняла с себя одежду и отдала её, унижал меня.

– Подарю. Завтра ночью я тебе её отдам, когда она будет чистой.

– Давай сейчас. Сама постираю.

Я через силу кивнула, пытаясь убедить себя, что в этом нет ничего оскорбительного. Если бы Одри или даже Дебби попросили бы подарить им какие-то мои вещи, я бы, не колеблясь, согласилась. Но с Шери мы не были подругами, более того, она принадлежала к правящей расе. Король Габриэль утверждал, что у власти находятся лишь несколько вампиров, а остальные имеют такие же права, как и люди, но все знали, что это не так. Я взяла новую одежду и зашла в ванную, чтобы переодеться. Пока я была там, я слышала, как Шери ходит по моей комнате и трогает мои вещи.

Я протянула Шери пижаму, и она кинулась обнимать меня, заставив моё сердце бешено колотиться.

– Спасибо, спасибо! Одену ее на ваш следующий конкурс! По секрету, оденься поудобнее. А вот тебе в обмен мой браслет. Правда, красивый?

Она сняла с руки золотой браслет, состоящий из множества тонких цепочек, на которых висели безвкусные разноцветные сердечки. Мне это казалось не обменом, а подачкой.

– Спасибо.

Шери перестала меня обнимать и снова полезла к окну, совершенно игнорируя дверь в моей комнате.

– Ну и дурочка же ты, – сказала она, прежде чем окончательно исчезнуть. Я так и не поняла, издевалась ли она, или я действительно была заносчивой дурочкой. Первый вариант оказался бы приятнее, потому что затрагивал гордость людей в целом, а не конкретно мою.

Мне снова захотелось лечь спать, чтобы забыться, но я не могла позволить себе стать такой ноющей девочкой, чахнущей, как над золотом, над своими проблемами. Я должна была сделать всё, чтобы не думать о них, и для этого было вовсе не обязательно запираться от внешнего мира, пытаясь погрузить себя в сон или в мир книг. Я уже позволила себе такой перерыв на целый день, и теперь, наконец, должна была делать то, что мне положено.

Я позвонила Йозефу. Его голос был грустным, и сам он был каким-то заторможенным, если бы Йозеф был человеком, я подумала бы, что он только что проснулся. Он не хотел приходить ко мне, объясняя это занятостью. Ему явно не хотелось говорить о вчерашней ночи, поэтому и я не знала, что ему сказать. Я спросила, закроет ли он все окна, когда прозвенит будильник, и сможет ли завести его снова. Я пообещала написать ему сообщение с напоминанием об этом. Через силу я неловко спросила о том, не забыл ли он выпить донорскую кровь. Я не знала, как часто питались Софи и Йозеф, но его не смутил мой вопрос, он уже сделал всё, что нужно. Кратко я рассказала ему о приходе короля, акцентируя внимание на мотыльке, но, казалось, Йозефу это было сейчас безразлично. Разговор не складывался, я думала класть трубку, но мне вдруг стало так обидно от того, что ему плохо, а я даже ничего не могу сказать, поэтому я все-таки спросила:

– Тебе грустно?

Йозеф промычал что-то, видимо, являющееся положительным ответом.

– Мне тоже. Не так, как тебе, но я грущу вместе с тобой.

– Спасибо, грустить вместе, наверное, не так обидно.

– Что ты на самом деле делаешь сейчас? Может быть, я могу побыть с тобой хотя бы по телефону?

Йозеф ответил не сразу, оказалось, и ему не так легко озвучивать свои мысли, как мне подумалось с первого взгляда.

– Я хотел посмотреть шоу, но сразу наткнулся на выпуск о прошлой ночи, где были Софи и Шон. Я  передумал. Хотел почитать книги, но это все книги Софи.

Когда я проматывала кадры вчерашней ночи, там ничего не показали про Софи. Операторы в тот момент даже ничего не снимали. Видимо, у Софи в доме всё-таки были камеры, установленные до нашего прихода.

– Йозеф, но в интернете не показывали прошлую ночь. Мне пришлось соврать на камеру, что мы не встретились.

– Я смотрел по каналу только для нас, – не задумываясь, Йозеф ответил то, что не следовало говорить участнику. Не было смысла выяснять что-либо ещё, мы все были, как на ладони, даже яснее, чем я предполагала. Вампиры рассматривали меня под лупой со всех сторон, и не было больше никакой трагедии, которая могла возмутить зрителей.

– Но что ты сейчас делаешь, Йозеф?

– Сижу у книжного шкафа на полу и смотрю, как по стене ползет муравей.

– Хочешь, я почитаю тебе? Правда, у меня с собой всего несколько книг, так что выбор небольшой. Но если вдруг тебя совсем не устроит мой вкус, я могу найти что-нибудь в интернете и почитать с ноутбука.

– Мне нравится слушать.

И я читала ему несколько часов, отчаянно пытаясь придать своему голосу выражение и не сбиваться. Йозеф ничего не говорил, но я чувствовала, что он слушает. Иногда я вставала и ходила с книгой по комнате, чтобы избежать сонливости, которая преследовала меня целый день. Под конец, я все-таки начала путаться в словах. Когда буквы стали едва различимы из-под моих полузакрытых век, я, наконец, услышала голос Йозефа.

– Спокойной ночи, Эми. Спасибо тебе.

Я так и заснула с телефоном около уха.

9 глава.

9 глава.

Я, наконец, проснулась с утра, и первой моей мыслью было, что я не встретила с Йозефом рассвет, а он забыл закрыть окна. Но когда я набрала его номер, Йозеф сразу взял трубку и попросил не отвлекать его от просмотра передачи про нелетающих птиц. Мне показалось, что это абсурдный сон, но я убедила себя, что необязательно всё должно заканчиваться плохо.

Весь день я провела расслабленно, будто бы скучающий студент в общежитии, которому необязательно ходить на занятия, чтобы получить аттестат. Мы посмотрели с Винсентом странный фильм про старика, который считал себя инопланетянином, но оказалось, что на самом деле он ребёнок в камере сенсорной депривации, поиграли с Рене в бильярд, где он поддался мне все шесть раз, и приготовили с Дебби самую уродливую пиццу, которой она ни с кем не поделилась. Мне было весело, я будто бы совсем забыла о своей грусти и вине, и на смену моей печали пришли привычные мысли о том, как же бесполезно я трачу свое время. Однако я не могла полностью окунуться в беспокойство из-за них, потому что мне было слишком хорошо проводить это время с Дебби, Рене и Винсентом.

Сегодня должен быть конкурс, но нас не предупредили заранее, в чём его суть. Я послушалась совета Шери и надела удобные короткие шорты, футболку и кроссовки, все в бело-розовых тонах, чтобы не забывать свой образ. Я чувствовала себя похожей на молоденькую продавщицу мороженого на солнечном пляже, в этом было своё очарование и стыд. Нас забрали ранним вечером, но не повезли в сторону стадиона. Фабьен пыталась узнать у водителя, куда мы едем, но её попытка оказалась безуспешной.

– Я надеюсь, что нас везут в клуб. Мы должны будем танцевать и флиртовать, и люди будут смотреть на нас в ожидании пикантных подробностей – сказал Рене. Дебби тут же подключилась:

– А я надеюсь, что нас везут на вертолетную базу, чтобы мы прыгали с парашюта. Я так это и не попробовала, но всегда хотела, а людям будет интересно смотреть на наш страх.

– Я надеюсь, – сказал Винсент, – что нас выкинут голыми в разных частях музея изобразительного искусства, чтобы мы шокировали публику, показывая зрителю, как несовершенен образ настоящего человека по сравнению с взглядом художника.

– Мне бы хотелось, то есть, я надеюсь, – осеклась я, зная, что мне оставляют место для моей реплики, но правила игры я ещё не могу менять, – что нас отвезут в планетарий, чтобы зритель мог увидеть, как ничтожны наши жизни в рамках вселенной, и ему было легче голосовать.

– А я бы хотел, чтобы вы заткнулись, – сказал Бен, который, хотя и носил ирокез, выглядел теперь скорее мрачно, чем агрессивно. А ведь изначально он показался мне довольно добрым. Наверное, всех раздражало, как Рене, Дебби и Винсент непосредственно ведут себя, да теперь и я вместе с ними. Остальные воздержались, только Джулия, незаметная подруга Нины с вечным насморком и дрожащими руками, вдруг хмыкнула.