Текст книги "Три года взаймы (СИ)"

Автор книги: Мария Акулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 21

Лена

Я снова попадаю в квартиру Андрея Темирова не по приглашению, а по нужде.

Мы с Авророй разговаривали бы бесконечно, но Андрей закончил раньше. Забрал меня. Сложно точно сказать, зачем, ведь сначала мы долго мотались по его делам, потом был ужин вдвоем в красивом ресторане. Дальше, по идее, маршрут предсказуемей некуда: завезти меня загород и вернуться к себе домой, потому что завтра у Андрея ранний подъем и утреннее заседание.

Я не против была бы, чтобы сначала Михаил завез моего мужа, но вроде как очевидный план срывается по моей вине.

Я забыла сходить в уборную в ресторане, а мочевой пузырь настойчиво намекнул, что до поселка может не выдержать. Пришлось уточнять у Андрея, не могли бы мы куда-то заехать.

Оказалось, могли бы. В его квартиру.

Я схватила ключи и понеслась стрелой, ни секунды не протестуя. Андрей остался ждать внизу.

Поднявшись, я ловко открываю дверь и по памяти ныряю в нужную мне комнату.

Испытав неповторимое облегчение и приведя себя в порядок, опускаю руки под воду. Слежу, как она смывает пену и невпопад улыбаюсь.

Вместо того, чтобы ускориться, тщательно мою руки и смотрю на себя в зеркало. Вокруг тоже, конечно же. Запоздало осознаю, что снова оказалась внутри его манящего мира, о котором сегодня много узнала.

Прокручиваю в голове отрывки разговора с Авророй и сама же себя ловлю на том, что улыбаюсь всё яснее.

Почему всё, связанное с мужем, кажется настолько интересным? Я знаю ответ. Но даже про себя не хочу его озвучивать.

Задержавшись в ванной дольше, чем стоило бы, все же беру себя в руки и выхожу. Потушив свет, направляюсь к двери. Надо одеться, обуться, спуститься. Нет смысла шариться по его квартире.

Но проходя мимо гостиной я всё равно торможу, неосознанно затаив дыхание. На месте злосчастного пакета, конечно же, давно ничего не стоит, но я все равно переживаю маленький безосновательный триумф, вспоминая слова Авроры. Даже не над Валерией Златовой, а над самой собой.

Я могу добиться желаемого с таким, как Андрей Темиров. Я не хотела отдавать его ей и…

Дверная ручка опускается с характерным звуком, а я запоздало осознаю, что не замкнулась. Сердце успевает ускориться и ухнуть вниз.

Дверь без спешки открывает Андрей.

Я встречаю его взглядом, слежу, как ставит на консоль портфель, снимает и вешает пальто рядом с моим. Расстегивает ботинки.

Я теряюсь из-за самых, вроде бы, обычных в мире действий.

Мотнув головой, делаю шаг ближе и бодро произношу:

– Я все. Можем ехать.

Улыбаюсь в ответ на спокойно-серьезный взгляд. Я совсем не против, чтобы Андрей его отвел. С другой стороны, мне так нравится…

Тянусь за своим пальто, но снять его Андрей не дает. Наши пальцы встречаются на вороте. Андрей придерживает.

– Я уже отпустил Мишу.

После пальцев встречаются уже глаза. В моих – вопросы и возможно даже тревога. В Андрее ничего такого и в помине нет.

– Останемся сегодня здесь.

Это… Приглашение?

От самых обычных слов пробирает до мурашек.

Я глотаю язык и киваю, опуская глаза. А внутри… Шторм. Сложно разобраться: приглашение или приказ. Желание видеть рядом или просто удобство.

– Ты не голодная?

Андрей обходит меня, вроде как невзначай касаясь кончиками пальцев кисти. Ничего вызывающего не делает, но качает и качает. Качает и…

– Нет, спасибо. Мы вкусно поужинали.

– Мне нужно сделать пару звонков. Если я не буду тебе мешать – можешь ложиться.

– Я пока не хочу.

Андрей кивает. Просто смотрит на меня, а потом протягивает руку. Я скольжу пальцами по развернутой навстречу ладони. Мы – любовники. Между нами нет физиологических тайн, но вот сейчас в замкнутом пространстве с ним я чувствую себя взбудораженной и смущенной.

Муж тянет на себя, я поддаюсь.

Он опускает наши руки и заставляет поднять подбородок, потому что зрительный контакт не рвет.

– Вы так трещали с Авророй…

Делает паузу, в которую я красноречиво розовею.

– Кости мне мыли?

Снова молчу.

Он ни разу не спросил об этом ни днем, ни за ужином. А теперь в нем слышна легкая угроза, но я совсем не боюсь. Даже немного улыбаюсь.

– Ты безупречный. Нечего мыть.

Андрей улыбается в ответ.

– Льстишь.

Конечно, льщу. Но делаю это с удовольствием.

Он подается вперед и коротко целует меня в губы.

Я выдыхаю нелогичный восторг от обычных для нас действий в необычной обстановке и слышу:

– Не стесняйся.

Развернувшись, он уходит в сторону балкона, а меня оставляет посреди своей квартиры.

***

Когда я жила тут несколько первых дней после заключения нашей с Андреем сделки, спала в гостевой. Тогдашний наш договор, да и эмоциональное состояние, не предполагали секса. Даже прикосновений было минимум. Теперь все иначе, но где я буду спать – не знаю.

Завтра утром Андрею рано вставать. Я всё же склоняюсь к тому, что он решил оставить меня в городе поэтому. Мое нахождение здесь не надо романтизировать. Не надо прислушиваться к его голосу и наслаждаться вибрацией тембра. Не надо представлять себя его настоящей женой.

Я знаю все это отлично. Просто сижу в гостиной, попивая гостеприимно предложенный чай. Андреевы звонки ожидаемо растягиваются из «нескольких» в «вечность». Один за другим. Один за другим.

Но если в своем доме я чувствую себя достаточно уверенной, чтобы отнять трубку и стребовать внимания, то здесь – все иначе. Я скована и напряжена из-за неопределенности.

Мы перекидываемся парой фраз между звонками и он снова уходит. Мне не интересен ни телевизор, ни декоративный камин.

Намного больше – его силуэт на балконе. Повадки. Манера движений. Эмоции на лице, утрированные падением грузных теней.

Там холодно. Он замерзнет. Но при мне разговаривать не любит.

Решив, что Темиров вынужден сохранять конфиденциальность бесед ценой своего здоровья, сжаливаюсь.

Выхожу к нему и, привстав на носочки, на свободное ухо шепчу:

– Я в душ схожу и буду ложиться. Спокойной ночи.

Не жду одобрения. Но, развернувшись, чувствую взгляд сначала затылком, а потом и лопатками.

Мне не надо помогать. Я помню, где хранятся полотенца, где в гостевой спальне включается свет и как отрегулировать температуру воды в гостевом душе.

Не хочу ни наглеть, ни устраивать непрошеные сюрпризы, встречая хозяина в его холостяцкой постели. Тянусь за махровым полотенцем на одной из верхних полок шкафа-купе, когда слышу вроде бы такие долгожданные, но запоздалые щелчки балконной двери и шаги.

Андрей пересекает коридор и тормозит у открытой двери. Я снова чувствую, как его взгляд проходит пожаром по позвонкам.

Оглядываюсь и улыбаюсь.

– Я все нашла.

Показываю темное серое полотенце в тон камня, использованного в интерьере ванной.

Молчит.

Видимо, всего себя выговорил по телефону не со мной.

Стоит, прислонившись плечом к дверному косяку и смотрит пристально.

Я снова розовею, но уже не из-за своих разговоров с Авророй. Мне становится жарко и очень хочется с ним… Здесь.

Дыхание сбивается. Я совершаю небольшой мятеж: разрываю зрительный контакт и делаю шаг в сторону ванной. Он быстрее: делает два.

Пальцы сжимаются на моих бедрах и тянут назад. Губы обжигают шею. Полотенце выскальзывает из пальцев и с шелестом спускается к ногам.

Шепчу:

– Я спать хотела, – чувствуя себя, пожалуй, самой глупой из живших когда-то в этом мире меланфиек.

Эту глупость даже на беременность не спишешь.

Но Андрей не смеется.

Сжимает собачку на молнии моего платья и медленно ведет вниз, обнажая спину. Кончик носа скользит по моей коже. Губы прижимаются к ней в обезоруживающих поцелуях.

Широкая ладонь проникает под ткань раскрывшегося платья и по-хозяйски сжимают потяжелевшую за последние недели чувствительную грудь.

За ухом звучит и навечно остается, хочу я того или нет:

– А я тебя хотел. Договоримся?

Глава 22

Лена

Договоримся, конечно. Как всегда, договоримся.

Развернувшись, я проезжаюсь ладонями по колющим щекам, вискам и напрашиваюсь на долгий поцелуй губы в губы. Когда никто никуда не спешит. Когда итог предрешен и его даже хочется оттянуть.

Сначала это просто серия невесомых мягких прикосновений, потом – смешение слюны, которое работает как поджигатель.

Воздух в гостевой спальне звенит тишиной. Между нами нет клятв в любви, слов о том, как сгораем от чувств, и даже комплименты друг другу – большая редкость. Но я и не уверена, что это все критически необходимо. Сейчас – совсем нет.

Андрей гитарным перебором пальцев скатывает с моих плеч плотный твид. Платье падает вниз. Вслед за ним по ногам "стекают" капроновые колготки и белье.

Макушка Андрея ненадолго оказывается на уровне аккуратного созданного совместными усилиями живота. Он быстро целует под и вырастает.

Приподнимает над полом за талию. В голове вспыхивает чрезмерно романтичное: "заберет меня в другую спальню", но…

Нет так нет.

Голые лопатки и ягодицы первыми касаются прохладного покрывала. Я завожу руки за спину и расстегиваю сбившийся над грудью лифчик.

Андрей нетерпеливым движением сдергивает через голову свой лонгслив и ложится сверху. Я больше по манере делаю выводы о его отношении, чем по словам. Оснований сомневаться, что он правда меня хочет, совсем нет.

Сначала мы снова целуемся губы в губы. Знаем друг друга не досконально, конечно, но хорошо, а всё равно это не надоедает. Даже когда на людях и "прилично" – бабочки в животе взлетают. А если наедине – хочется делать это до боли в губах или потери сознания из-за кислородного голодания.

Но сегодня мы обходимся без обмороков. Андрей спускается от моих губ по подбородку, выставленной напоказ шее и ключицам вниз. Целуют грудь. Играет с сосками в бесстыжие игры, на которые нет сил ни смотреть, ни оторваться.

Откидываюсь на подушку и кусаю губы, покрываясь стыдливыми пятнами, но и остановиться не прошу.

А он спускается… Спускается… Спускается…

Мою дрожь невозможно скрыть. Губы мужа метят тело. Дыхание жжет бедренные косточки и тревожит лобок. Основания ладоней настойчиво разводят колени в стороны.

Я знаю насколько приятно чувствовать, как он ласкает языком. И сейчас с ума схожу, как хочу ответить на всё такой же бессловесный призыв – развести бедра в стороны и умереть от удовольствия. Но не могу позволить, потому что не чувствую себя в моменте безупречной. Для меня это важно. Не расслаблюсь.

Зову наверх, он сжимает пальцами бедра и не слушается. Сердце ускоряется. Кожа горит, как будто ее подожгли бензином.

Горячее дыхание рассыпает по коже мурашки. Пока ещё могу сопротивляться – тяну наверх настойчивей. Оплетаю ногами голые бока и прижимаюсь губами к уголку губ.

– Я без душа не могу. – Шепчу, каясь.

– Ты дурочка, Лен.

Хорошо. Я дурочка. Но ты целуй.

Давлю на затылок и сама зазываю его язык. Сплетаемся. Несколько секунд – и сливаемся.

Андрей начинает двигаться во мне с задержкой, доставляя нарастающее удовольствие.

Сегодняшний наш секс тихий и очень нежный. Я глажу его плечи, повторяя маршруты по досконально изученному рельефу.

Раскачивающие движения его бедер секунда за секундой приближает нас к моменту, который одновременно хочется ускорить и оттянуть.

И на нем, и на мне – усталость, пыль и пот сегодняшнего дня, но я тянусь к коже и слизываю с нее соль, совсем не брезгуя. Он мной тоже. Совсем. Как бы это прозвучало, если переводить с языка первобытного желания на человеческий? Или не стоит обманывать себя и даже пытаться?

Под моими накрывшими грудную клетку пальцами спешащими часами работает мужское сердце. Я плавлюсь из-за сладкого трения внутри и откровенного взгляда глаза в глаза.

Чем ближе мой личный финиш – тем меньше в голове "важных" мыслей. Подаюсь вперед, но ухватить новый поцелуй не успеваю, потому что меня раскаленной стрелой пронизывает неожиданный оргазм.

Падаю обратно и прогибаюсь, подчиняюсь резко сжавшимся мышцам вдоль позвоночника. Удовольствие раскрывается огромным красочным цветком. Я даже будто бы вижу это за темнотой собственных век, но о передышке у мужа не прошу. Толчки внутри продлевают мое телесное счастье и увенчиваются не менее красочным, чем мой цветок, грязным:

– Блядь, – которое заставляет меня улыбнуться, чувствуя, как внутри растекается горячее.

Открываю глаза – изображение плывет. Поднимаюсь на локтях и трогаю губами закаменевшие скулу, подбородок, шею. Плечо.

Дальше – кусаю. Улыбается уже Андрей. Оживает и направляет мое лицо себе навстречу, чтобы снова целоваться.

Оторвавшись, внимательно изучает мое лицо. Разбирает на черточки. Что при этом думает – и хочется знать, и как же страшно!

– Полежишь со мной? – Спрашиваю прежде, чем успеваю себя затормозить. С трепетом слежу, как губы растягиваются в настоящей улыбке, оголяя ряд ровных белых зубов.

Моя жизнь пошла совсем не по сценарию, но я каждый раз не могу не думать, смотря на него, какой же у нас будет красивый сын!

Вместо ответа Андрей зеркалит меня таким же:

– Полежишь со мной? – Вызывая искренний смех. Со стороны звучит глупо, ты прав. Но и ладно.

Андрей устраивается рядом. Я двигаюсь ближе и вжимаюсь телом в тело. Мы редко спим в обнимку. Мне кажется, Андрей не большой фанат телячьих нежностей. Он ценит сон. Ему нужно высыпаться. Мне тоже непривычно чувствовать прижатое чужое тело. Но, бывает, я просыпаюсь ночью и чувствую на себе его руки. Или спиной грудь. Или как ровное дыхание щекочет за ухом. И в такие моменты переживаю особенное счастье.

Тактильный контакт после секса тоже его дает. Это совсем не так холодно, как было у нас после первого, хотя и его я вспоминаю с трепетом. Плохое из памяти стирается быстро. Хорошее топит в ощущении почти настоящести.

– Если боишься, можешь отказаться.

Не поняв, о чем речь, опираюсь на локте и смотрю на Андрея. Он уже вполне серьезный. Уверена: если приложу ладонь к груди, то услышу ровный сердечный ритм. Это во мне всё еще эхом по стенам отголоски оргазма. У него всё быстрее.

– От чего? – Спросив, силой заставляю себя вернуться взглядом от губ к глазам. Он ждет.

Дождавшись, тянется пальцами и проезжается от моей щеки до затылка. Сложно сдержаться и не поощрить эту ласку кошачьим движением навстречу. Поразительно, как мы сочетаем сухой договор с таким чувственным сексом.

– От предложения по фонду. Инициатором был не я, но меня спрашивали, стоит ли. Я подумал, тебя может заинтересовать. Но вы с Авророй два часа трещали… Вопросов, видимо, много. Сомнений.

Я снова розовею и немного прикусываю уголки губ. Мы не о том трещали, господи! Но о чем – я тебе не скажу.

Кашлянув, проверяю голос. Он в норме. А я – почти.

– Ты прав. Я волнуюсь, конечно. Но не настолько, чтобы отказаться, не попробовав. Это очень почетно. Кто я? А меня приглашают. Не хочу быть трусихой в глазах… Всех. Я и не трусиха…

– Ты и не трусиха. Я это знаю.

В ответ на серьезное утверждение улыбаюсь благодарно. Мне важно, что ты так считаешь.

Андрей подает легкий импульс и через секунду я уже перебрасываю ногу через его бедро, садясь верхом. Упершись ладонями в грудь, наклоняюсь к нему и целую. В квартире чуть прохладно на мой вкус, но сейчас это совсем не чувствуется. Руки мужа оглаживают мою спину и несильно сжимают ягодицы.

Я делаю недвузначное движение бедрами. Ему нравится. Делаю ещё одно. И ещё.

– Мне хотелось бы попробовать себя в чем-то… Пусть не творческом, но около того. Грустно думать, что три года в моей жизни не будет ничего, кроме…

Не договариваю, чтобы потом не корить себя за лишние слова. Я же не знаю пока, а вдруг мне понравится три года заниматься только ребенком?

И… Сексом. Если секс после родов останется. Мы об этом не договаривались.

– Ты не ограничена в занятиях. Просто…

– Они должны вписываться в наш договор. – Договариваю за Андрея. Он кивает после паузы.

– Да. Они должны вписываться.

Андрей снова подает импульс, который, возможно, способна понять я одна. Приподнимаюсь и чувствую, как на вход давит направленный в меня член, дальше – он наполняет меня. Я упираюсь в подушку под головой Андрея. Когда он снова полностью во мне – выравниваюсь. И начинаю двигаться так же, как до проникновения.

Хочется верить, что красиво. Сажусь ровно. Поднимаю волосы. Мужской взгляд укутывает разгорающейся похотью, создавая иллюзию идеальности моих действий даже если в его глазах они неуклюжи.

Я двигаюсь медленно, больше концентрируясь на эстетике, чем на ощущениях. Потом будет быстро, жадно и ни черта не красиво, а пока вот так.

Андрей тянется к моей груди и гладит. Второй рукой создает прогиб в спине. Я снова вынуждена ненадолго наклониться. Волосы падают ему на лицо. Ногти несильно впиваются в сильные плечи.

Мои губы открываются. Я тихо и сладко стону.

Ловлю взгляд глазами. Тону в затянувшей радужки темноте. Что у него в голове – и хочется знать, и страшно. Не спрошу. По ощущениям: никогда.

– Споешь мне, певичка? – Он мешает во мне коктейль. Пропорции дикие. Желание, возмущение. Страх, пробежавший по телу дрожью, и предвкушение, не дающее остановиться.

Первым делом поджимаю губы, не выпалив опальное: нет. Если бы смогла увести взгляд – отказала бы. Но это выше моих сил.

– Сейчас?

Вместо того, чтобы ответить, Андрей кивает. Я замедляюсь. Дальше – совсем останавливаюсь.

– Что? – Легонько впиваюсь ногтями в кожу, чего Андрей, кажется, даже не замечает. Он во мне, но не просит двигаться. Смотрит в глаза. Буря его расширенных зрачков сгущается до того, что влага предстоящей грозы мешает вдохнуть в реальности. Но секунда, две, три – и в его глазах вдруг совсем светло. Ни тучки. Я его не понимаю.

Но я хочу ему спеть. Единственному.

– На твое усмотрение.

На мое?

Хорошо.

Тишина становится предвестником откровения. Для кого-то петь – это просто петь. А для меня… Если ему…

Первые ноты даются не просто. Я будто вспоминаю давно забытый навык. Впервые за двадцать лет сажусь за музыкальный инструмент. Беру в руки пуанты, которые когда-то натирали косточки до крови и рвали лентами кожу. Пробую знакомый с детства мяч, с которым мы набили кучу синяков…

Я не знаю, насколько точны мои сравнения, потому что мой мяч, мои пуанты и мой инструмент – это мой голос.

Я не владею греческим языком бегло, но греческие баллады – моя слабость. Дарю Андрею любимую.

Тихо, но стараясь так, как никогда. На каждой ноте и каждом слове. Так же я буду петь колыбельные нашему сыну. Но сегодня я пою Андрею. Тайно. О чужих чувствах. В глаза.

Нежно, но до душевной хрипоты. Не знаю, при чем здесь вообще душа, но хочу именно так. Пока он не срывает мое выступление на одной из последних нот. Тянет за шею к себе и пьет финал губами. Переворачивает на спину и заставляет принять плату за выступление, которое я вряд ли забуду.

А нужно ли это было нам… Не знаю.

***

Андрей уезжает рано утром.

Я хотела бы встать с ним или хотя бы проводить, но мне под веки как будто засыпали песок. Я не могу не то, что полноценно проснуться в такую рань, а просто открыть глаза.

Муж оставляет череду поцелуев на моем теле и короткую инструкцию в ухе. «Ключи на консоли. Закроешь квартиру. Миша сейчас меня завезет и свободен. Можешь набирать, как проснешься. Под домом хорошая кондитерская, зайди».

Я четко следую указаниям. Всё утро чувствую себя взбудораженной и не могу избавиться от легкого стыда, который неизбежно следует за чрезмерной открытостью.

Как сейчас кажется, ночью я была слишком.

Принимаю душ, собираюсь, никуда не торопясь. Спустившись под дом, заказываю в стильной кофейне утренний капучино и аппетитный фисташковый круассан.

Мы обычно такое не практикуем, но мне нужен повод, чтобы ему написать. Не знаю, зачем. Делаю условно художественный снимок и отправляю Андрею маленький как бы отчет.

Он читает настолько быстро, что в голову (хочу я того или нет) лезут мысли. Неужели… Ждал?

У него там заседание. Голосования. Выступления. Комментарии в кулуарах. А тут моя булка.

С экрана читаю: «Это мило. Но я ждал хотя бы фото из душа».

В щеки дробью выстреливает смущение. Закусываю губы, чтобы не улыбаться слишком широко, но блеск глаз всё равно отражается в стекле витрины.

Сделав несколько выдохов, беру себя в руки. Печатаю трезвый ответ, пока не передумала: «Тут правда вкусно. Надо будет ещё заехать».

«Заезжай, я буду рад».

Концентрация сладости моих мыслей перебивает сладость фисташковой пасты внутри круассана. Я откладываю мобильный, чтобы не уносило в облака. Мне всё же важно чувствовать ногами землю. Я держусь за нее, сколько могу.

Без спешки допиваю свой кофе. Звоню Михаилу. По дороге домой мы заезжаем в ТЦ, я брожу по магазинам, то и дело возвращаясь мыслями к ночи, которую теперь вряд ли получится забыть.

Андрей не пригласил меня переехать и не пригласит. Зачем, если нам вот так удобно?

Я не знаю, когда приедет ко мне, но убеждаю себя, что мои дни будут наполнены чем-то кроме утомительного ожидания.

Набравшись смелости, звоню Ирине Марьяновне и мы договариваемся о времени будущей встречи.

Дальше – моя обычная жизнь. Быт. Будущий ребенок. Прогулки на свежем воздухе. Потребление фруктов и книг. Плановые анализы. Осторожное слежение за жизнью мужа. Точнее той её частью, которая подсвечена публичными софитами. Волнительная и ставшая прямо-таки долгожданной встреча с женой лидера партии моего Андрея, которая прошла хорошо.

Но рядом с обычным теперь у меня то и дело возникают мысли: а что было бы с нами сейчас, не случись моей беременности?

Мы по-прежнему встречались бы? Андрей приезжал бы ко мне на Побережье? Наши отношения были бы такими же? Мы остыли бы друг к другу или наоборот сильнее разгорелись?

Я пела Андрею о чужих чувствах. Не наших. Но что если… Что если бы они возникли между нами?

Не знаю.

Думаю об этом и пугаюсь.

Не жду Андрея. Убеждаю себя, что не жду.

Но поздним вечером через неделю после утреннего скомканного расставания и парочки рядовых сообщений я не могу уснуть. Кручусь и думаю о том, о чем думать себе не раз запрещала, пока по потолку спальни не разливается широкая полоса света из-за фар подъехавшей машины. Слух улавливает гул ворот. Сердце улетает вскачь.

А я улетаю его встречать.

Совсем не скучала, живу свою отдельную жизнь, но…

Спускаюсь по лестнице босиком, рискуя полететь вниз кубарем и совсем не боясь.

Дрожу, когда в дом врывается мороз и он же укутывает вместе с объятьями, а в мои губы врезаются губы.

– Почему не спишь?

Тебя жду.

– Не спится.

Андрей поднимает, я оплетаю его туловище ногами. Мои глаза оказываются выше мужских. Темирову приходится запрокидывать голову мне навстречу. Так мне тоже нравится. Трогаю кончиком носа его нос – холодный. Чуть пахнет сигаретами. Прижимаюсь к уголку губ. Глажу волосы. Мне одновременно и жарко и холодно.

– Я думал не разбужу.

Я тебе верю. Но я рада, что так.

Обнимаю его крепко-крепко. Делаю один за другим полноценные вкусные вдохи.

Спустив ногу – наступаю носочком на ботинок. Очень быстро становится неловко за импульсивность. Может быть я и хотела бы увести взгляд. Сделать шаг назад. А ещё вид, что его приезд – это просто приезд. Но он смотрит в глаза и не пускает. Даже сквозь темноту нашего холла держит свою власть.

– Ты мог приехать утром. Зачем в ночь?

Андрей мягко улыбается в ответ на укор. Я считываю на лице усталость. Во взгляде легкую иронию. А ещё нахожу там нежность. Забираю себе.

Он ведет ладонью по моим волосам и прижимается губами ко лбу. Я пробираюсь к спине по рубашке под тонкой тканью дорого пальто.

– И мне не спится, Лен.

Жмурюсь и сглатываю сжавший горло ком.

Спешил ко мне, но тоже не скажешь?