Текст книги "Три года взаймы (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Три года взаймы
Мария Акулова
Глава 1
Лена
– Ну что, ждем кого-то или начинаем? – Врач-гинеколог Кристина Юрьевна спрашивает у меня с улыбкой, занося над оголенным животом баночку с гелем.
Я, немного смутившись, но в то же время сгорая от нетерпения снова встретиться с малышом, отмахиваюсь тоже с улыбкой.
– Нет. Не ждем. Наш папа очень занят.
Кристина Юрьевна кивает и, предупредив, что гель холодный, выдавливает его на кожу.
Прижимает датчик УЗИ к моему животу и начинает водить с нажимом.
Заметив, что я пытаюсь подсмотреть, поворачивает экран так, чтобы видно было и ей, и мне.
Я толком ничего не разбираю, но грудная клетка всё равно нагревается и изнутри начинает распирать.
Моей беременности двенадцать недель.
Врач немного хмурится и изучает изображение, а я стараюсь не искать в её мимике плохие знаки.
Всё хорошо. У нас всё хорошо. Даже лучше, чем я могла рассчитывать.
В моей карточке значится новая фамилия, я месяц уже не Шамли, а Темирова.
Официальная жена господина депутата, носящая его ребенка.
Публично о моей беременности мы ещё не заявляли. Пока мы просто привыкаем к новой реальности и делаем вид не слишком светского союза, который связала сильная-сильная и резко вспыхнувшая на Побережье любовь.
Господин депутат переживал сложный развод. Я встретилась ему случайно. Между нами не было грязи и пошлости. Когда он узнал, что я согласилась выйти замуж за другого, отступился и уехал. Но друг без друга мы не смогли.
Я сорвала собственную свадьбу ложью. Убежала к нему. Он не смог бы проигнорировать такой жест. И вот мы вместе.
Это официально. А в реальности… Всё немного не так.
Кристина Юрьевна щелкает по клавишам аппарата, что-то настраивая, я замечаю, как ее лицо смягчается. Уголки губ поднимаются в едва заметной улыбке.
– Смотрите, Елена, – поворачивает экран ко мне еще больше. – Это ваш малыш.
Я задерживаю дыхание.
На сером экране проявляется крошечный восковой пупс, едва уловимые движения датчика по моему животу и его сердце уже быстро-быстро стучит.
Я не могу отвести взгляд.
Даже не верится, что не так давно я рыдала от отчаянья, узнав, что стану мамой. Всё очень сильно изменилось с тех пор.
– Всё хорошо, – голос врача ровный, уверенный. – Развитие соответствует сроку: копчико-теменной размер – около 55 миллиметров, сердцебиение стабильное, 160 ударов в минуту.
Ого, как много!
Улыбаюсь и часто-часто киваю. А еще выдыхаю. Только сейчас я полноценно осознаю, чего действительно стоит бояться и что может быть законной причиной для слез. Это если твой ребенок болеет. Неважно: внутри или снаружи.
Мой – здоровый. И это счастье.
– Вот ручки, видите? – Кристина Юрьевна плавно водит датчиком, и на экране мелькают крошечные пальчики, сжатые в кулак. – А вот ножки, ровные, длинненькие…
Я улыбаюсь, не в силах сдержаться.
Это потому, что у нас папа высокий.
– А это… – врач немного меняет угол, находит нужный ракурс. – Личико.
Я никогда не была излишне сентиментальной, но всё, что связано с ребенком, вызывает во мне неконтролируемой силы чувства.
Улыбаюсь, быстро смахивая слезу.
Возможно, мне хотелось бы в этот момент оглянуться и посмотреть в глаза отцу моего будущего ребенка, но я по-прежнему умею благодарить жизнь за то хорошее, что мне дает.
Приехать Андрей не смог. Он и не то, чтобы обещал. Но я потом всё ему покажу.
На экране в движении, а поэтому не слишком четко, но вполне узнаются крошечные носик, лобик, губы чмокают.
– А можно попросить сделать снимки? – Спрашиваю с огромной надеждой. И даже к отказу готова. Я не знаю, что можно, а что нет. Я впервые стану мамой.
Но гинеколог кивает:
– Конечно. – И жмет на кнопку аппарата.
– Такой серьёзный, – шепчу и слышу в своем же голосе восторг.
Это тоже в папу. Улыбка Андрея Темирова – целое событие в моей жизни.
А вот Кристина Юрьевна от моего замечания отмахивается.
– Они часто хмурые на этом сроке, но не переживайте, улыбку на УЗИ мы тоже свою поймаем.
Врач подмигивает мне, просит постараться расслабиться и продолжает исследование.
Я откидываюсь на кушетке и, прикрыв глаза, контролирую дыхание. Без сомнений, настрой матери играет большую роль. Я стараюсь думать только о хорошем.
Надеяться на лучшее.
Ждать прекрасного.
Врач делает несколько снимков, задает мне парочку не тревожных вроде бы вопросов. А потом, повернув голову, очень буднично спрашивает:
– А пол узнаем или нет пока?
Я не ожидала. Читала в интернете, что пол узнают на втором скрининге, нам вроде как рано, но…
– А там что, видно уже?
Кристина Юрьевна смеется и кивает.
– Да. У вас ребенок так раскинулся, что всё мне показал. Даже то, что я не просила.
И снова я готова расплакаться. Непроизвольно оглядываюсь. Но нет. За плечом никого. Решение принимать мне одной.
Ну и ладно.
– Да. Узнаём.
Она даже не смотрит на экран, просто вежливо произносит:
– У вас мальчик. Очень открытый к общению, любящий внимание мальчик.
Смеюсь, но получается влажно.
– Спасибо вам.
– Да не за что.
Врач дает мне салфетки, частью из них я вытираю гель с живота. Частью – слезы с щек.
Поправив одежду, выхожу из-за ширмы и сажусь за стол. Мы с Кристиной Юрьевной обсуждаем течение беременности, мои показатели и состояние плода.
Она умудряется стать серьезной, но остаться доброжелательной.
Хвалит. Говорит, я молодец. И она обожает иметь дело с молодыми мотивированными мамочками.
Даже не представляет, насколько сильно меня подбадривает этими словами с учетом того, как страшно мне было сначала.
Но сейчас… Я очень надеюсь, что, вернувшись домой, перечитаю ее заключение и пойму всё лучше, потому что в голове крутится одно: мальчик…
У нас с Андреем будет мальчик.
Я выхожу из кабинета.
Благодаря деньгам и влиянию Андрея мы с малышом посещаем частную клинику без очередей и находимся под наблюдением именно у того врача, которого хотим. Кристину Юрьевну советовали Андрею хорошие знакомые. Я согласна, что она производит очень сильное впечатление и дарит спокойствие.
После плановой сдачи крови, улыбчивые медсестры вручают мне полезные фруктовые сладости и желают хорошего дня.
Исполнив свой материнский долг, я с легким сердцем спускаюсь с крыльца нового здания клиники и с улыбкой смотрю на снимки малыша.
Мальчик. У меня будет сын.
Черт. У Лены Шамли будет сын!
Мам… Пап… Вы будете бабушкой и дедушкой!
Глянув в голубое небо, с улыбкой открываю диалог с мужем.
У нас там нет ни сердечек, ни поцелуйчиков, ни шуточек с длинными переписками.
Я бы даже сказала, что наше общение со стороны может выглядеть довольно сухо. Ранит ли это меня? Совсем нет. У нас договор. Мы ему следуем.
И есть вещи, которыми я обязана делиться с Андреем.
Сделав снимок фотографии, бросаю ему.
Он читает тут же, но реагировать не спешит.
А я не спешу расстраиваться.
Выше фото светится мое сообщение:
«Андрей, напоминаю, что сегодня в двенадцать у меня скрининг. Если хочешь – можем вместе»
И его ответ: «Ок, я постараюсь»
Видимо, не вышло.
Теперь же я пишу вдогонку к фотографиям:
«Врач внимательно всё посмотрела и сказала, что с ребенком всё хорошо. Патологий нет. Развитие в соответствии с нормой. И ещё»
Он снова читает сразу. Я стараюсь не фантазировать, что разглядывал всё это время фотографии нашего общительного и любящего внимание мальчика.
Который даже в этом похож на отца.
«Я узнала пол»
Смотрю в экран с нетерпением. Запоздало думаю, что о таком, возможно, лучше было бы сказать лично. Увидеть его лицо в момент, когда узнает, что у него будет сын.
Но уже поздно.
А может быть нет.
Потому что Андрей не спрашивает: «и кто?». В ответ на мой отчет прилетает:
«Ок. Спасибо, Лена»
Я тяжело вздыхаю и качаю головой, блокируя мобильный.
Какой же ты деловой, Андрей Темиров. Какой деловой…
Весь с головой в своей политике.
Ну и ладно. Я знала, на что иду.
Работай себе на здоровье.
А у нас с твоим сыном по плану выпить какао и съесть синнабон.
Глава 2
Лена
Сейчас я живу загородом. Положа руку на сердце, я даже мечтать о таком не могла, но, с другой стороны, реальность, превосходящая мечты, всегда подразумевает наличие некоторых оговорок.
Мой дом на ближайшие три года – это красивый, расположенный в элитном охраняемом поселке коттедж с собственным садом, гаражом на две машины, тремя спальнями, просторной современной кухней и плазмой практически на всю стену в гостиной. А еще – с отдельной столовой.
Весной и летом, уверена, сад выглядит роскошно. Думаю, в следующем году я это проверю, а пока просто прогуливаюсь по нему между готовящихся к зиме голых веток, так как мне показан свежий воздух.
После посещения клиники и заслуженного нами с сыном синнабона я вернулась домой. В придачу к нему мне досталась ещё и целая толпа людей, нанятых чтобы помогать в его содержании.
Сегодня – день еженедельного клининга. Я провожу несколько часов в метаниях между желанием предложить девочкам свою помощь и пониманием, что делать этого нельзя.
За их работу платит мой муж. Он не обижает и не обманывает. И я должна воспринимать это спокойно.
У каждого своя работа. А у нас с ним свои договоренности.
Около шести Андрей пишет, что заедет. Я собиралась обойтись на ужин вчерашним пирогом, но после его сообщения решаю поднапрячься.
У господина депутата очень плотный график и много работы. Пусть вместе мы не живем (он остался в своей квартире, я получила личный дом), но время от времени Андрей ко мне приезжает.
Я воспринимаю это как заботу. Благодарна за нее.
И стараюсь отвечать тем же.
Готовлю мусаку, зная, что она получается у меня всегда, а ещё овощной салат с необычной заправкой. Накрываю стол для двоих. Даже свечи зажигаю, только не для романтики, а для уюта.
Когда вижу через полумрак, как с гулом открываются ворота и на территорию участка заезжает знакомый до ноющего чувства в груди Мерседес, волнуюсь, хоть и, вроде бы, волноваться давно поздно. Между нами случилось просто всё, что только могло случиться.
Андрей выходит из машины и направляется ко входу. Я иду навстречу.
Этот дом ему не принадлежит. Темиров снял его для меня. Сколько стоит – страшно подумать. Но точно больше той квартиры, которую арендовал рядом с моим университетом.
Когда думаю, что влетаю постороннему человеку в большую копейку, становится неловко.
Пусть я не сомневаюсь, что наш договор выгоден для обоих, пока что чувствую больше бонусов, чем минусов. И вряд ли готова напрямую спросить, как его ощущает мой… контрагент.
Андрей заходит без стука, я встречаю его в коридоре.
Улыбаюсь:
– Привет. – И скольжу взглядом по мужу. Он, как всегда, выглядит безупречно. В меру хмур. Чрезмерно элегантен.
До сегодняшнего визита к гинекологу я не размышляла, кто у нас с ним родится: мальчик или девочка. Теперь же смотрю на Темирова по-новому. Сыновья же больше от отцов берут, чем от матерей? У меня, получается, когда-то будет очень-очень-очень похожий сын.
Фантастика.
Закусываю щеки изнутри, чтобы не светиться так ярко. Дожидаюсь, когда Андрей снимет пальто и посмотрит мне в лицо.
– Привет.
Улыбаюсь еще раз.
Мы не тянемся друг к другу и уж тем более не набрасываемся.
Возможно, для кого-то это прозвучит странно, но наша интрижка в прошлом.
Мы заключили договор на семью, но семью создавать не договаривались. Имитировать – да. Но это перед посторонними. А друг перед другом не надо.
Андрей семью со мной не хочет. Я с ним… Да тоже вряд ли.
Нет, он хороший. Даже прекрасный. Но он не звал меня замуж, чтобы сделать женой.
Нас связала случайная беременность. И уже то, что он признал меня с ребенком, – это большое счастье.
А я в ответ подыгрываю ему в совершенно не важных для меня вещах. Наш союз сначала вспыхнул громким скандалом на греческом побережье (дядя пытался обвинить Андрея в том, что он меня совратил и испортил), но очень быстро стух. Мой Димитрий Шамли получил не участок под гостиницу с выходом к морю, который хотел сторговать за меня с Мелосов, а хороший откат от Темирова. И это жутко несправедливо, но бороться за справедливость я временно прекратила. Это чревато.
– Ты ужинал? – спрашиваю, запрещая себе пялиться на мужчину слишком открыто и долго.
Андрей мотает головой. Ерошит волосы и трет шею.
Устает. Занят делами. Из-за этого я даже не могу обижаться на его незаинтересованность к течению моей беременности.
Кстати, в два округа я ему не обошлась. Греческие выборы прошли успешно для Андрея и его политической партии. Отчасти, наверняка, потому что наша история закончилась браком. Я этому не радуюсь, мне всё равно. Но, случись иначе, чувствовала бы себя виноватой.
– Я приготовила. Там не много, но…
– Спасибо, Лена.
Приглашаю мужа-гостя сначала мыть руки, а потом в его же столовую. Он садится. Я за ним ухаживаю.
Едим какое-то время в тишине. Не сказать, чтобы уютной. Андрей углублен в размышления. О чем – вроде бы и хочется спросить, а вроде бы и кто я ему?
Но больше желания узнать, как его дела, меня изнутри распирает желание рассказать, как я сходила к врачу.
Он так и не спросил, кто у нас будет. Ни через час. Ни через два.
И ужин мой жует, явно больше механически двигая челюстями, чем получая удовольствие. Хотя мусака вкусная. Это факт.
Андрей старается приезжать хотя бы дважды-трижды в неделю. Иногда остается ночевать. Благо, спален в доме хватает.
Это нужно, чтобы мы не вызывали вопросов и подозрений. Но отсюда ему, конечно, утром на эфиры, встречи и заседания ездить долго и неудобно. Я бы тоже на его месте осталась жить в столичной квартире.
И я бы тоже поселила нелюбимую жену отдельно.
Я всё понимаю. Я не против.
– С малышом всё хорошо.
Завожу беседу условно издалека, сдаваясь перед своей несдержанностью. Андрей кивает и поднимает взгляд от тарелки на меня.
– Да. Я читал. Спасибо, что пишешь.
Слегка улыбаюсь, пытаясь не обращать внимания на вспышку досады. В сложившихся условиях наш родительский союз кажется мне чуть ли не идеальным, но внутри всё равно живёт червячок-сомневатор. Возможно, мне бы хотелось видеть в нём больше эмоций.
Возможно, я правда была бы счастлива, если бы у него получилось утром со скринингом.
– УЗИ – это так увлекательно! Ребенок там живёт, двигается. Сердце бьётся. Жаль, что у тебя не вышло.
– Да, жаль, – слышу и как-то не очень верю. – Возможно, в следующий раз вырвусь.
Да, возможно.
– И пол… Обычно его на восемнадцатой неделе определяют. А у нас так быстро… Я была в шоке. Решила, что интригу тянуть нет смысла…
Замолкаю и жду того самого вопроса, но Андрей кивает, жуёт. Мне кажется, даже толком не слушает.
Ну вот что за человек? Как можно своей политикой интересоваться больше, чем ребёнком?
Или это у меня центр вселенной сместился, потому что ребёнок внутри?
Не знаю. Возможно.
Поначалу мне было очень сложно и больно. Моя мечта рухнула руинами к ногам. Вместо нарисованного в голове замка я получила острые обломки кирпичей, которые теперь надо разгребать.
Чтобы не отчисляться, взяла в университете академотпуск. Андрей сказал не волноваться, по истечении оговоренного нами срока меня обязательно примут назад. Он гарантирует.
Дело за малым: выносить. Родить. Создать для общественности видимость крепкого и располагающего к себе союза. А потом…
Вздыхаю, прокашливаюсь и всё же хочу его додавить.
– Мы можем сделать гендер-пати.
Предлагаю, смотря на Андрея через длинный стол из-под полуопущенных ресниц. Если честно, аппетит у меня очень слабый и избирательный. Сейчас так вообще есть не хочется. Хочется болтать, захлёбываясь, о ребёнке.
Я успела уже и коляску выбрать. И колыбельку. И пеленальный столик. И я нагло хочу не безразличного «Ок, Лен. Как считаешь нужным», а участия.
Андрей перестаёт жевать. Смотрит на меня, немного хмурясь. По взгляду читаю: «Зачем?»
– Я видела в Инстаграме, что очень многие делают. Это красиво. И это может быть полезно. Всё равно же рано или поздно придётся сказать, что мы ждём ребёнка. А так больше будут обсуждать его пол, чем возможные сроки зачатия.
Пожимаю плечами, делая вид, что мое предложение действительно исключительно рационально. Хотя, честно говоря, мне просто такое нравится. Другой вопрос, что на эту гендер-пати мне и пригласить-то некого. С Побережьем мои контакты разорваны. В университете я физически не успела обзавестись друзьями. Здесь я общаюсь только с Андреем, врачом и нанятыми им людьми.
– Я не приверженец показухи, Лен.
Андрей не лукавит. Я вздыхаю, но не спорю.
На самом деле, ты мог бы сказать: я не приверженец показухи, Лен, но мне-то скажи, кто там?
И я сказала бы. У меня на кухне лежит папка с заключением и теми самыми фотокарточками. Я их очень внимательно рассмотрела. Теперь могла бы рассказать тебе, где у твоего сына носик, где ручки с ножками, а где… Неважно.
Но ладно. Нет так нет.
Принимаю решение не обижаться. Но и пол я Андрею скажу, только когда он сам напрямую об этом спросит. Вот такое будет ваше наказание за равнодушие, господин Темиров.
Мы проводим в столовой час с небольшим. Обсуждаем что-то неважное и бытовое.
Я спрашиваю, останется ли Андрей ночевать, но нет. Завтра утром у него ранний эфир. Чтобы быть в студии в семь, выехать надо в половину шестого. Лучше из квартиры.
Понимаю.
Принимаю.
Провожаю.
– Спасибо за ужин. Очень вкусно. Самочувствие нормальное?
Киваю в ответ на эмоционально скупую похвалу и заботу. Думаю подняться на носочки и поцеловать в щёку, но… Не стоит.
Рефлекторно глажу почти невидимый живот и наблюдаю, как муж одевается.
Сейчас даже не верится, что когда-то мы ночами напролёт занимались сексом. Мне кажется, за этот месяц мы стали чем-то по типу бесполых деловых партнёров.
Есть ли кто-то у него – я не знаю. Как и не знаю, был ли кто-то между нашими встречами на побережье. Я тогда побоялась спросить. А сейчас… Какой смысл?
Но если да – я даже рада. Хотя бы у кого-то из нас будет полноценная личная жизнь.
– Ты классно выглядишь, – не сдержавшись, всё же хвалю мужчину, в которого мой сын будет очень красивым. Андрей только сейчас хмыкает, передавая мне привет из нашей прошлой жизни.
– Ты тоже классно, Лена. Беременность тебе к лицу.
Смущаюсь. Краснею и хлопаю ресницами.
Андрей уходит, а я делаю несколько шагов к окну, становясь на его место. Ноздри дразнит неизменный (и по совместительству мой любимый) запах мужской туалетной воды. Взгляд – быстро удаляющийся силуэт.
У нас всё же идеальный брак. Ноль истерик. Ноль ревности. Ноль претензий.
Но есть нюанс: он заключён на три года. Ровно столько нужно Андрею, чтобы не слить в унитаз свою политическую карьеру, как я слила свою мечту стать популярной Кассиопеей. А потом… Я свободна делать со своей жизнью всё, что хочу.
Из связывающих нас с Темировым уз навсегда останется только общий сын.
Глава 3
Лена
Андрей не спросил меня про пол будущего ребенка ни через день, ни через два, ни через неделю. Всё равно так всё равно. Ладно. Я перестаю ждать и подталкивать.
У женщин и мужчин просто очень разное отношение к жизни. Разные фокусы. Разные приоритеты. Андрей не попросил у меня свой экземпляр первых фото нашего ребенка. И, уверена, не пересматривает их в нашем диалоге каждый вечер перед сном, как делаю я.
Но и я тоже не сильно-то следила за ходом греческих выборов, которые для Андрея были очень-очень важны.
Так что считаем, что один/один. Проехали.
Тем не менее своей вкусной мусакой или чем-то другим я выторговала внимание Андрея Темирова к некоторым детским делам.
Сегодня после заседания его комитета мы едем смотреть детские автокресла и тестировать коляски.
Да, это тупо, когда срок твоей беременности настолько маленький, что окружающие её даже не замечают. Но во мне сидит навязчивая идея приобщить Андрея к жизни его будущего ребенка. А автокресло – это единственное, что звучало бы правдоподобно и что я вряд ли смогла бы выбрать без него.
Специально для этого приехала в город, который всё ещё вызывает у меня головокружение. Мне сложно привыкнуть к масштабам. Суета и скорость давят. Пугают.
Я рада, что живу как бы немного сбоку. В нашем поселке нет ни такого шума, ни такого движения. Ни пробок, ни кучи светофоров и шестиполосных дорог. Жизнь течет размеренно.
Я пишу Андрею на подъезде к зданию комитетов, он почти сразу отвечает, что задержится и меня встретит Аврора – его помощница.
Это немного волнительно, но я не против. Мне кажется, близкие к Андрею люди могут меня раскусить. Я предпочла бы с ними не общаться, но… Хотя бы с кем-то общаться мне тоже хочется.
Аврора встречает меня улыбкой. Не натянутой и не слишком елейной. Вообще эта девушка производит очень интересное впечатление. Она бойкая и активная. Разговорчивая и видно, что грамотная.
Я следую за ней в одно из ближайших кафе и останавливаю свой выбор на матче с тоником и ананасовым соком, а еще ванильном кроклере по ее же совету.
Говорить с Авророй нам особенно не о чем, но мне не приходится изнывать от неловкости и мысленно отсчитывать секунды до момента, когда Андрей освободится.
– Они затянули из-за одного вопроса. Снова принесли законопроект по легализации крипты. – По утомленно закатанным глазам Авроры я делаю вывод, что это что-то, успевшее ее достать. Улыбаюсь, пусть ни черта в этом всём и не смыслю. – Думаю, Андрей Павлович освободится в течение часа.
Ответить мне нечего. Киваю, оглядывая кафе.
Оно выглядит воздушным и стильным. Мне даже хотелось бы достать новенький телефон – подарок Андрея, сделанный, подозреваю, потому что ему не очень хочется слушать, что экономит на жене, если кто-то увидит старый. Но не суть. Мне хочется достать его и сделать пару кадров, которые потом можно будет отправить Василике.
С ней мы общаемся. Подруга с семнадцати лет не слишком-то подвержена влиянию греческих традиционалистов, да и ничего позорного в сексе до брака не видит. Мой громкий отъезд и дальнейшее развитие событий стали для неё скорее поводом для любопытства, чем желания от меня отречься.
Она много спрашивает о жизни в столице. О моем муже. О его достатке. Работе. Просит наши фото. Спрашивает, куда мы ходим.
Я отвечаю то, что считаю безопасным. Только тему своей беременности и подноготной брака не трогаю.
Это часть нашей договоренности с Андреем. О ребенке мы скажем, когда придет время. Скорее всего, мне придется родить «раньше срока», чтобы выглядело, будто мы просто быстро сделали ребенка уже поженившись.
Так вот… Я бы скинула фотографию воздушных люстр в форме белоснежных цветов своей подруге, но перед Авророй доставать телефон стыдно.
Я прекрасно понимаю, что депутатские жены так себя не ведут. Собственную провинциальность и восторженность обычными для жителей большого города вещами я скрываю с помощью сдержанности. Может даже подмороженной выгляжу, но лучше так, чем позорить Андрея.
Обхватываю коктейльную трубочку губами и втягиваю напиток.
– Действительно очень вкусно.
Заказавшая и себе такой же Аврора кивает в ответ на похвалу и улыбается. Почти сразу отвлекается на телефон, чем дает мне возможность себя рассмотреть.
Она старше меня, но мне кажется, что мы выглядим приблизительно ровесницами. Авроре двадцать пять. Мне – двадцать один. Между нами всего четыре года, но тоже определенная пропасть.
На ее пальце нет кольца – ни гладкого ободка, ни обручального с камнем. В то время как я надеваю оба каждый день. Андрей привез их в один из первых дней моей новой жизни и попросил носить. Мне не сложно. Да и они красивые. А еще не раздражают и не вызывают желания сдернуть, как было с кольцом Георгиоса.
Мне двадцать один, я замужем, жду ребенка, за плечами имею неоконченное заочное высшее по специальности экономика и неудачную попытку отучиться на вокалистку, которая длилась полтора месяца.
Ей двадцать пять и скорее всего нет времени на отношения (она же работает так же напряженно, как мой муж), зато у нее есть блестящее образование, свобода и, возможно, она вот сейчас реализует свою профессиональную мечту.
Но и спросить: «почему ты пошла работать к Андрею?» я не рискую.
А еще не рискую спросить, спят ли они.
Аврора красивая. Мы с ней не слишком похожи. У нее более острые и живые черты. Но мы и с бывшей женой Андрея похожи не были. Тем не менее…
Но даже если спят, это не мое дело. Андрей ко мне добр. Аврора тоже.
Поднимает взгляд от экрана и смотрит с улыбкой.
– Андрей Павлович просил, пока мы ждем, выбрать ему фотографии для соцсетей и сайта.
Его помощница открывает на телефоне архив и поворачивает экраном ко мне.
– Да. Давайте. Конечно.
Выкать помощнице Андрея глупо, конечно, но я не могу с ноги на ты.
Беру в руки телефон, оказываюсь в их с Андреем переписке. В голове шальной мыслью проносится: а если Аврора оставила бы его мне и ушла в туалет, я пролистнула бы вверх?
Не знаю. Но мне и не надо, чтобы она уходила.
Скорее надо напомнить себе, что наш с Андреем Темировым союз идеален. Ноль истерик. Ноль ревности. Ноль претензий.
Это самый безопасный формат.
Пролистываю фотографии Андрея на темном фоне. На мой вкус, они все роскошные.
– А сколько надо выбрать? – Отрываюсь на секунду, поднимая взгляд на Аврору, и снова смотрю на него. Такого… Мне сложно поверить, что между нами правда всё это было. Я не считаю себя страшной или жалкой, глупой или хабалистой, но Андрей всё равно выглядит для меня чем-то незаслуженным и недосягаемым.
Если бы я не пришла к нему в гостиницу, он просто уехал бы и быстро обо мне забыл. Я тоже о нем забыла бы, но… Теперь не получится.
– Нужно три. Мне вот эти понравились…
Кладу телефон на стол между нами с Авророй. Она листает и показывает те же, которые отметила для себя я.
Кажется, у нас похожие вкусы. Но разве это удивительно?
Я сдерживаюсь от желания погладить живот даже незаметно, даже под столом. Слушаю рассуждения Авроры, почему именно эта фотография или та. В моем случае выборы были абсолютно эмоциональны, а она разбирает моего мужа, как лягушку на операционном столе. Это мило и вызывает улыбку.
Я в очередной раз убеждаюсь, что они близки. И чуть-чуть завидую.
В итоге мы останавливаемся на трех общих. Я предлагаю отправить их назад Андрею, чтобы согласовал, но Аврора отмахивается и, не теряя времени, шлет напрямую партийному пиарщику.
Я только кончиком пальца касаюсь всей этой рутины, а уже чувствую перенапряжение. Вроде бы ну что такое просто фото? А я не смогла бы не согласовать. Вдруг ему не понравится? Вдруг он хотел бы другие?
За ненавязчивым общением и выбором фотографий проходит даже не полчаса, а сорок пять минут. Андрей в это время не пишет мне ничего. Авроре тоже.
Но первое сообщение от него прилетает на мой телефон и это… Приятно.
«Спускаюсь, вы где?»
– Как называется заведение, Аврора?
– "Ла крема де ла крема".
Кивнув, отправляю мужу. Он быстро читает и окает.
Дальше жду с куда большим нетерпением, поглядывая на прозрачные витрины.
– Идет.
Произношу, заметив его ещё на противоположной стороне улицы.
Он следит за потоком машин и готовится перебежать в неположенном месте. На улице довольно прохладно, но пальто держит на сгибе локтя. В свободной руке – портфель.
Не тешу себя иллюзиями, что кто-то считает, будто он всегда одет с иголочки и выглядит элегантным, потому что за его гардеробом следит жена. Тут скорее рядом с ним бы выглядеть достойно…
Я не ношу вещи из прошлой жизни. Дважды на шопинг со мной ездила нанятый стилист. Моя гардеробная набита новыми вещами, на половине из которых даже бирки еще не сорваны.
Стилист составила мне каталог образов и объяснила азы подбора вещей.
Сегодня на мне тонкий кашемировый свитер цвета сливочного масла, замшевая шоколадная миди-юбка и такие же шоколадные ботильоны на устойчивом каблуке.
Я зачем-то мысленно набрасываю на плечи новенькое пальто и ставлю себя рядом с Андреем, как бы примеряясь… Но реальность выталкивает меня назад за стекло вместе с тем, как сзади к Андрею подходит другая женщина. На его локте смыкаются уверенные чужие пальцы.
Мой муж поворачивает голову и смотрит в лицо статной женщине в элегантном строгом костюме и с уложенными волнами светлыми волосами.
Я его не ревную. Я совсем его не ревную, но смотрю внимательней. И в горле почему-то сохнет.
Женщина подается ближе и говорит что-то с улыбкой. Андрей в ответ приподнимает брови и тоже улыбается. Не пытается увеличить дистанцию.
Я резко отрываю от них взгляд, слыша Аврорино:
– Вот коза. Что ты к нему лезешь…
Она тоже смотрит через стекло и явно злится. Ноздри раздуваются. Губы сжаты.
А у меня тем временем медленно изнутри нагреваются щеки.
Я опускаю взгляд в тарелку с недоеденным пирожным и толком не знаю, как себя вести. Спрашивать у Авроры, кто это, стыдно. Да и зачем мне?
– Как же ты задолбала, а! – Помощница Андрея шепчет, качая головой. Я шокирована ее несдержанностью, но снова в стекло глянуть рискую уже когда Андрей со спутницей тормозят у двери в кондитерскую. Они ещё договаривают. Женщина без намека на неловкость смотрит в его лицо, скорее дерзко, чем подчиненно вздернув подбородок. Он на нее – немного сверху-вниз.
Из-под идеально отглаженных серых брюк выглядывает тончайшая шпилька. А мне кажется, я дрожу, через стекло ощущая чужую химию.
Пожалуй, для меня это лишнее.
– Это одна из наших депутатш… – Аврора произносит, склонившись ближе к столу. Смотрит мне в глаза и я понимаю: вот сейчас она преодолевает себя и делает мне огромное одолжение. И я… Ей благодарна. – От нашей партии. Ужасная сука. Беспринципная. Лезет по головам и не знает, что такое благодарность. Валерия Златова. Она очень хочет за счет Андрея Павловича протолкнуть через наш комитет парочку своих гнилых законопроектов. Там схемы зашиты, но она пытается… Всячески.
Аврора делает паузу, а я не знаю, что ответить. Я же не настоящая его жена. Я же…
– За ней глаз да глаз нужен, Елена. Глаз да глаз.
Над дверью звонит колокольчик.
Мы с Авророй одновременно переводим взгляды туда. Я ловлю на себе внимание оставшейся снаружи Валерии Златовой, а потом упираюсь в Андрея.
Аврора делает шефу какие-то знаки глазами, а я просто смотрю, как приближается.
У него на щеке остался след от помады. Уверена, Валерия сделала это специально. А я беру со стола салфетку, встаю навстречу.
– Привет, – здороваюсь и как данность воспринимаю то, что он приобнимает меня за талию. – У тебя тут… – Тру с нажимом салфеткой по следу чужих губ на щеке своего мужа и послушно подставляю для короткого поцелуя свои.
Мы не семья и между нами ничего нет. Но когда мы перед кем-то – табу на прикосновения снимается.
