Текст книги "Позволь мне верить в чудеса (СИ)"

Автор книги: Мария Акулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 38 страниц)

Глава 51

Ближе к вечеру понедельника Ане казалось, что она смогла окончательно убедить себя в том, что все происходящее… А точнее практически не происходящее – в пределах нормы.

Глупым было бы надеяться, что один единственный поцелуй сделает ее чем-то критически важным для Высоцкого. Как бы ни хотелось – глупо. Для этого нужно время. Для этого нужны ее усилия. Для этого нужны шаги. Снова и снова. Первые. Вторые. Третьи. Для этого нужно ловить моменты совпадения – его желания и своих возможностей…

И это даже звучало сложно, а как будет на практике – Аня понятия не имела. Но точно понимала: права складывать лапки и снова чего-то ждать не имеет. Не дождется.

Сойдясь на этом с собой же, Аня вздохнула, захлопнула крышку ноутбука, который успел напоследок сообщить ей о времени – девятнадцать пятнадцать, начала заталкивать в сумку…

Алина ушла ровно в семь. Как сама сказала – сегодня, наконец-то, Высоцкий отпустил ее Артурку вовремя, и она не собирается терять такой шанс…

Вообще об Артуре Алина говорила часто и много. Настолько, что Аня поняла – у девушки к парню все серьезно. И у него, наверное, тоже. Просто… Он очень занят работой. Почти так же, как другой ее знакомый.

Но в отличие от ее самой, Алина ведет себя иначе – активно борется за право первенства. Ругает Высоцкого, на чем свет стоит, за то, что отнимает у нее Артура на выходные, лишая возможности хотя бы несколько часов провести вместе. Жалеет самого Артура, который вроде как и не просил о жалости… Но в принципе готов был ее принимать. Как только выпадает возможность – тащит своего героя на кофе, в буфет, на обед, прочь с работы… Вовремя.

И Ане, наверное, стоило бы у старшей подруги поучиться… Она ведь куда более опытная, но девушка чувствовала: с Высоцким это не сработает. А может и того хуже – усугубит. Да и страх услышать в глаза то, что Ане и так понятно без слов, был велик.

«Довольствуйся тем, что дают, девочка. Не наглей».

Подарили поцелуй – радуйся. Холь. Лелей. Вспоминай. Чувствуешь, что ресурс заканчивается? Твои проблемы. Жди, когда снова перепадет. Без истерик. Без требований. Просто жди…

И снова захотелось вздохнуть, застегивая сумку с ноутбуком.

Аня шла к вешалке с верхней одеждой, понурив голову. Всю жизнь была вполне кроткой, но никогда так сильно не грустила из-за этого… Так ведь вроде бы жить легче, но почему тогда вот сейчас Алина где-то бредет по улицам, держа Артура за руку, улыбается, может позволить себе потянуться к щеке, поцеловать, к боку прижаться, а она…

Собирает шмотки, чтобы пройти мимо кабинета Высоцкого, еще раз вздохнуть, потом в подземку, к нему в квартиру… И убеждать себя до бесконечности, что ей вот так – тоже нормально. Главное, что он уже немножечко с ней. Хотя бы немножечко…

Накинув на плечи пальто, обернув шею шарфом, Аня вернулась к своему рабочему месту, набросила сумку на плечо, попрощалась с теми, кто еще досиживал, побрела к лифтам, с силой сжимая телефон в кармане.

Не надеялась, конечно, что он позвонит – занят ведь, но все равно сжимала, чтобы не пропустить. Мало ли…

Вызвала лифт, отступила, оглянулась, улыбнулась вечернему офис-менеджеру, получила такую же дежурную улыбку в ответ…

Услышала писк, увидела загоревшуюся кнопку этажа, следила вместе с остальными ожидавшими, как открываются створки…

Вздрогнула, когда телефон в ладони завибрировал… Достала… Задержала дыхание…

«Корней Высоцкий» на экране заставило сердце на секунду остановиться… А потом забиться до боли в ребрах…

– Алло…

Аня пятилась от лифта, смело выдерживая тычки в плечо от наступающей толпы и стараясь не уронить телефон…

– Привет. Ты в офисе?

Просто услышала его голос… И тут же почувствовала, как от груди по телу расплывается тепло…

– Д-да. Собираюсь домой уже…

Ответила на вопрос, прижавшись спиной к стене напротив лифта. Без жалости следя за тем, как он – наполненный, закрывает створки, чтобы спустить желающих вниз.

– Если хочешь – подожди меня. Думаю, полчаса. Может, минут сорок. Поедем вместе.

Губы поплыли сами собой, пришлось сдерживать улыбку, а еще боязливо сделать шаг в сторону от стола рецепции, чтобы не дай бог никто не услышал… И не подумал…

– Да. Я подожду, – Аня ответила вроде бы спокойно, но вполне допускала, что Высоцкий понимает – осчастливил. И за это было не стыдно. В конце концов, она ведь действительно такая. Влюбленная. Неприхотливая. Если для того, чтобы провести вместе с ним двадцать минут в машине по дороге домой, нужно выждать в офисе сорок – она согласна.

– Если хочешь – можешь у меня. Здесь тихо.

А реагируя на следующее предложение… Такое же простое… Аня мысленно восторженно запищала…

Могла бы и в голос, но это было бы совсем странно. Поэтому резко развернулась, делая шаг за шагом против общего потока обитателей офиса – не к выходу, а вглубь…

– Хорошо. Спасибо. Я зайду.

Корней скинул, Аня опустила телефон от уха, смотрела на него… И улыбалась.

На полпути к его кабинету остановилась, нахмурилась… Выходя, даже не подумала о том, что стоило бы хотя бы зеркало посмотреться, а теперь…

Завернула в женский туалет, размотала кое-как наброшенный шарф, сняла пальто, поправила одежду, прическу, достала купленный недавно блеск, провела по губам… Кивнула своему отражению, одобряя «блеск», порепетировала улыбку… Поняла, что глупо выглядит сейчас, но что поделать?

Дальше уже кралась к кабинету Высоцкого. Он не просил, но самой Ане казалось важным оказаться внутри, не привлекая лишнего внимания.

Поэтому, пусть стоило бы постучаться, дождаться приглашения, и только потом…

Но Аня юркнула внутрь сразу после дробного стука.

* * *

Корней сидел за рабочим столом. Верхний свет был погашен, зато работала тусклая подсветка по периметру потолка и у окна. Самому Высоцкому так очевидно было комфортно, а Ане…

Стало немного не по себе. Слишком тишина и полумрак здесь контрастировали с шумом, движением, светом холла.

Девушка остановилась у двери, окинула взглядом помещение так же, как сделала это, попав сюда впервые.

Здесь ничего не изменилось. Просто тогда был белый день, а сейчас вечер. Тогда она была наглой девчонкой, пришедшей что-то требовать, сейчас – объективно оценивающей свои силы девушкой. Вроде бы…

Тогда он сделал одолжение, выписав пропуск и даже выслушав, сейчас… Позвал сам.

И это понимание заставило девичьи губы снова задрожать в улыбке. Ровно в тот момент, когда Корней оторвался от ноутбука, перевел взгляд на нее. Не слишком внимательный – будто перед его глазами продолжали мелькать строчки оттуда, но постепенно становившийся все более осознанным.

– Садись, где удобно. Если тебе есть, чем заняться – отлично. Я скоро закончу.

Аня кивнула, набралась достаточно смелости, чтобы сначала подойти к дивану – поставив на него сумку с ноутбуком, потом к вешалке, взять плечики, устроить свое пальто рядом с пальто Высоцкого… Сделать глубокий вдох, улыбнуться полноценно, зная, что он не видит, ведь она стоит спиной.

В кабинете было тихо, поэтому Аня слышала, как мужчина стучит по клавиатуре, и потихоньку тонула в своем маленьком вряд ли кому-то понятном счастье. Просто быть рядом. Разве что-то может быть лучше?

Она заняла диван, достала ноутбук, собиралась поставить на стол, но быстро сообразила, что он низковат и работать будет неудобно, поэтому оставила на коленях…

Прекрасно понимала, что ее присутствие работать Высоцкому вряд ли мешает, но сама не смогла бы – это уж точно. Просто ползала по папкам, прислушиваясь к мужчине за столом, изредка поглядывая на него.

– У тебя все хорошо? – вроде бы «караулила» каждое движение, уж не говоря о взглядах и словах, а вопрос проворонила.

– А? – еще и не совсем поняла…

– В ССК все хорошо? Все устраивает? Никто не обижает? Справляешься? – Корней уточнил, глядя на Аню поверх по-прежнему открытого ноутбука. Пальцы держал над клавиатурой, но не печатал параллельно, а явно ждал ответ.

– Да. Все хорошо. Почему вы спрашиваете? Или вам кто-то что-то…

– Двойка. На пересдачу.

Высоцкий прервал, произнес не очевидное для Ани, снова опустил взгляд, по кабинету опять поплыл звук тихого щелканья…

Девушка сначала нахмурилась, пытаясь понять… Потом захотелось стукнуть себя по лбу… И очень захотелось улыбнуться.

– Это сложно.

– Я знаю.

Корней ответил, на сей раз не отрываясь от своего занятия, а Аня уже не смогла бы оторваться от его лица, подсвеченного яркостью экрана.

– Но никто ведь не обещал, что будет легко, Аня.

Он глянул мельком, но Аню пробрало до костей, потому что это не было игривое замечание, и не очередная попытка напугать. Скорее… Теперь уже констатация. Потому что как бы там ни было, они уже ввязались в игру, которая для каждого из них – нова. Для Ани в принципе отношения между мужчиной и женщиной, для Корнея – отношения, основывающиеся больше на чувствах, чем на взаимной выгоде.

– Я закончил.

Прежде, чем Аня успела ответить хоть что-то, Корней захлопнул крышку своего ноутбука, встал из-за стола, поставил на него портфель, отправляя лэптоп внутрь…

Аня отреагировала моментально – кивнула, захлопнула крышку своего старичка, тоже встала…

Пока вторично паковала его в сумку, Корней успел подойти к вешалке, снять ее пальто. Стоял и ждал, пока она подойдет… И это было так непривычно – хотя давно пора бы войти во вкус.

Аня приблизилась в несколько шагов, повернулась спиной.

– Спасибо, – поблагодарила, когда пальто было уже на плечах…

Слышала шорох за спиной, легонько прикусывала уголок губы, чтобы сдержать улыбку и не падать в его глазах из-за осознания, как мало ей нужно от него для счастья…

Думала, что Корней застегнется, а потом своим обычным довольно размашистым шагом направится к столу, чтобы взять в руки портфель, но ошиблась.

Шорохи за спиной прекратились, а вот чувство взгляда затылком не пропало.

И вроде бы куда проще сделать вид, что она его не чувствует – отойти самой, взять свою сумку, и обернуться уже с ней в руках, пряча за простецкой улыбкой свою трусость, но время трусости позади, поэтому…

Сжимая с силой ворот пальто, Аня обернулась. Не ошиблась – Корней смотрел на нее. И когда сделала еще один маленький шаг, смотрел. И когда привстала на носочки, смотрел. И когда тянулась к губам, смотрел… Понемногу склоняя голову, чтобы ей было удобно…

И это явно не совсем то, к чему он привык, но позволяет…

Держать свои губы прижатыми к его, при этом продолжая сжимать ворот своего пальто. Не тянется сам руками. Не дает намек на ту же страсть, что была однажды. Но это не расстраивает. Ведь Аня понимает – сегодняшний поцелуй – о другом. То был большой шаг – его масштабов. Это – маленький. Тот, на который готова она. И он позволяет ей шагать вот так – дробно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Оторваться первой позволяет, хотя вряд ли испытывает хоть что-то значимое от простого касания губ к губам. Не улыбается, не отворачивается, смотрит и дальше, когда она опускается на полную стопу.

– Ты очень вкусно пахнешь. Всегда хотела это сказать, – и произносит, даже не стесняясь того, как краснеет от собственной наглости.

– Спасибо. Ради этого я стабильно моюсь.

После чего он впервые, кажется, шутит при ней. Вызывая сначала удивление, а потом смех… И пальцы наконец-то отпускают ткань, тянутся к губам, а где-то в голове мысль, что хотелось бы тянуться к его…

Которые тоже кривятся в легкой улыбке…

– Я не о том говорила…

– Я понял, о чем ты. Спасибо. Ты не ответила на вопрос.

– Потому что вы меня перебили, – Аня и сама не сказала бы, откуда в ней смелость, но вместо того, чтобы в очередной раз извиниться, а потом оттараторить, вздернула бровь, поняла, что в глазах зажигаются новые смешинки, произнесла вроде как обвинение… И не удивилась, что Корней в ответ не отреагировал резко – а будто задумался, потом кивнул.

– Ты права. Перебил. Но ты и не пыталась отвечать.

– Потому что вы меня волнуете. Я боюсь допустить ошибку. Мне кажется, что любая допущенная мной ошибка будет расценена вами…

– Аня…

– Черт… Прости…

– Прощаю. Учись.

– Я воспринимаю любой свой промах – реальный или возможный – как ответственность перед тобой. – Говорить «тобой», глядя Корнею в глаза, уже было для Ани чем-то безумно интимным. Настолько, что даже тело реагировало.

– Почему? – впрочем, и на его голос реагировало, и на ответный взгляд тоже.

– Не знаю. Мне хочется, чтобы ты считал меня… Достойной себе.

– А кто тебе сказал, что не считаю?

– Это не нужно говорить. Это очевидно, как божий день.

Аня немного опустила взгляд, продолжая поражаться собственной смелости, позволила руке потянуться к его пальто… Которое даже в полумраке выглядело совсем не так, как то, в котором третий год ходила она.

Аня никогда не была сильна в брендах, но не сомневалась – это куплено явно не по скидке в стоковом магазине.

– Ты сама себя стыдишься, но хочешь, чтобы это выглядело, будто стыжусь я? Почему? И зачем? Или ты таким образом пытаешься заранее оправдать, если ничего не получится?

Он умел задавать острые вопросы так, что ответить просто нечего. Сходу так точно. Можно лишь задуматься… И рано или поздно осознать – он прав.

– Рядом с вами – стыжусь. С тобой. Не знаю, что можно, что нельзя…

– Так спроси. Если не знаешь.

Аня снова посмотрела в лицо мужчины, испытывая одновременно абсолютное спокойствие, и приступ внезапной тревоги. Оказалось, такое бывает.

– Вы правда работали в выходные?

– Да. Получили предписание от ГАСИ. Нужно было срочно готовить документы. Это серьезно.

Аня кивнула, сдерживая облегченный вздох. Потому что… Очень волновалась. И сомневалась тоже очень. И грызла себя, хотя считала, что поделом ведь, если вдруг… И ведь действительно… Почему? Зачем?

– Я скучала. По тебе. На выходных.

– Спасибо, что говоришь это сейчас. Такой график у меня не всегда. Ты сама могла убедиться. Но и это случается. Ты должна быть готова.

– Я готова. Думаю. Надеюсь…

Аня произнесла, постепенно сбавляя уровень «уверенности», Корней отметил это, ответил усмешкой.

– Проверим. – И заключил. Вроде бы пугая, а на самом деле давая надежду…

– Проверим, – Аня подтвердила. Кивнула для убедительности…

– Договорить можно по дороге. Я голодный. Поэтому…

И снова зависла на его лице… Не знала, сколько простояла бы так – просто пялясь, улыбаясь и держа руку на его груди. Но реагируя на его замечание, опомнилась, дернулась, метнулась к дивану, схватила сумку, набрасывая ее на плечо.

С двери они с Корнеем подошли одновременно. Аня взялась за ручку, Корней потянулся к ремню ее сумки.

– Не надо. Кто-то увидит еще, подумает… – Которую Аня попыталась придержать, не дать мужчине стянуть.

– Тебе нужен новый ноутбук. Если ты не хочешь надорвать спину, конечно. И разориться на массажистах. – Но Высоцкий и аргумент, и действия проигнорировал. Сумка оказалась в его руке, Аня же испытала прилив нежности и стыда…

– Давайте я первая выйду тогда, спущусь, а вы потом…

Предложила, вскидывая на вновь стоявшего очень близко – немного за ее плечом – мужчину преданный взгляд. Не больно-то ожидая ответа, потянула ручку вниз, а когда он вновь захлопнул, ойкнула.

– Успокойся, Аня. Я не делаю ничего, что противоречило бы корпоративной этике. Ты тоже. Я не буду играть в детский сад с прятками. Ты должна это понимать. Я вообще в детский сад играть не буду. Надеюсь, это ясно?

– Ясно… – Аня выдохнула, опуская голову… У него получилось куда более твердо, чем ей хотелось бы. Настолько, что как бы ни пыталась справиться с собой, не сомневалась – посмотрит на него и в глазах будет обида. Поэтому лучше не смотреть. Наверное…

Но это сложно, потому что он снимает руку с двери, которую чуть ранее захлопнул, тянется к ней, просит повернуть голову, чуть запрокинуть…

– Прости. Ничего не случится, если мы выйдем вместе. Так лучше?

– Да. Намного…

И несомненно видит, как на смену той самой обиде моментально приходит воодушевление… И благодарность. Потому что мог бы закончить так, как хотел. Но он зачем-то…

– Вперед, Аня. Вперед. Я не шутил про голод.

– Ой, простите… Прости, то есть… Я уже…

Аня вылетела из кабинета, как пробка… Неслась по коридору, на несколько шагов обгоняя мужчину, вызвала лифт, снова обернулась, улыбнувшись офис-менеджеру прежде, чем следом за ней выйдет Высоцкий… И ей уже стыдно будет смотреть по сторонам, в принципе. Потому что даже если всем будет абсолютно все равно, она-то в каждом взгляде станет читать немой вопрос…

Но эта участь ее избежала. Потому что Корней оказался рядом ровно тогда же, когда перед ними разъехались створки лифта. Шагнул внутрь, отступил к задней стене, уткнулся в телефон…

– Нулевой нажмешь? – спросил, не глядя. И не подозревая, что Аня снова улыбается, смотря на панель с номерами этажей.

– Да. Нажму. – Тянется к ней, давит на нужную кнопку…

– Умница. – И пусть знает, что хвалит он скорее всего на автомате, сердце снова обрывается вместе с произнесенным словом… И тут уж без сомнений – дело никак не в том, что лифт пришел в движение.

Глава 52

Ане казалось, что чуткость ее сна сильно снизилась с тех времен, когда она только попала в дом Высоцкого и прислушивалась к каждому шороху, боясь… Всего на свете, но в основном – его.

Причиной тому, во-первых, была дикая усталость, ведь совмещать учебу и стажировку, а еще поездки к бабушке, было не то, чтобы просто, а во-вторых, изменения отношений с ним…

И сон разом стал спокойней. Если раньше она могла «дежурить» ночами, то сейчас засыпала, только коснувшись подушки.

Сегодня тоже было так.

По дороге домой Корней предложил поужинать в городе, но сам же отказался от идеи, увидев, как Аня кривится… Наверное, даже понимал, почему, раз не спросил.

Впечатления от прошлого ужина смазала встреча в финале, и больше всего Аня боялась ее повторить. Даже думать об Илоне боялась. И пусть вроде бы выяснила – на выходных он работал, но это не отменяло тот факт, что где-то… Совсем близко… В его мире… Продолжает жить женщина, которая имеет на него определенные права. Которая… Является для Ани конкуренткой, а вот сама Аня для нее – вряд ли. В порошок ведь сотрет…

Поэтому ужинали они дома. Ни о чем важном больше не говорили. Немного об ССК – Корней рассказал о том, что в городе построено Самарским, Аня в свою очередь совершенно искренне удивлялась, ведь оказалось, что мимо некоторых зданий и комплексов проходила миллион раз, а «из-под чьего пера» они вышли – не задумывалась. Ее подмывало спросить о найденной в спальне у Корнея книге, но она сдерживалась. Пока что не чувствовала достаточно уверенности в том, что он воспримет благодушно. Что не разозлится на нее за «заход на личную территорию». Что вообще ответит…

Но слушала с интересом. Неподдельным. А еще немного с обожанием. Потому что

и как

он говорит, ей тоже очень нравилось. Сегодня не так коротко и односложно, как обычно. Сегодня рассказчик, а не нравоучитель.

А вот когда пришла ее очередь рассказывать что-то в ответ, Аня не на шутку смутилась. Ведь была уверена: и тут она проигрывает ему в таланте. Но пыталась. Сначала о том, почему поступила именно на эту специальность. Потом об их с бабушкой и дедушкой семье… Самую малость, без заходов в глубины… И с огромной благодарностью, что он не настаивает – каким бы черствым ни казался, тонко чувствует, где грань допустимого. Просто не всегда считает нужным оставаться за ней. Но сегодня считал.

Дальше был уже рассказ о том, насколько сложно учиться, сильно ли теория отличается от практики, нравится ли практика…

И пусть Аня понимала, что ее рассказ довольно примитивен – ничего нового, но Корней то ли действительно слушал внимательно, то ли умело делал вид.

Сидеть напротив Высоцкого за столом, не бояться смотреть на него и получать в ответ спокойные задумчивые взгляды, кивки головой, поллуулыбки было так волшебно, что Аня очень боялась момента, когда он встанет, чтобы удалиться. Но это неизбежность – тоже понимала.

Поэтому, когда Корней, глянув на часы, принял решение, что им пора расходиться, восприняла предложение-приказ смиренно.

Уснула быстро, но открыла глаза не под трель будильника, как бывало обычно, а будто без причины. Хотя…

Жмуря по очереди то один, то другой глаз, Аня потянулась к телефону, разблокировала экран – чуть больше часа ночи… Повернулась с бока, на котором спала, обняв одну из подушек, на спину, посмотрела уже в потолок…

Прислушалась…

Видимо, ее локаторы по-прежнему были настроены на Высоцкого и его передвижение по квартире, потому что… Он явно был на кухне. Либо он, либо воры.

Только последние вряд ли включали бы воду… Да и свет тоже…

И лучшее, что можно сейчас сделать, это просто заснуть. Или представить его – там, на кухне, и заснуть с этими мыслями. Но Аня зачем-то продолжила лежать на спине, глядя в потолок, который становился все более «видимым» вместе с тем, как зрение привыкало к темноте. Девушка закусила губы, потянулась к ним рукой…

Зажмурилась на секунду, отгоняя плохие мысли… Потом снова распахнула глаза, потому что… А вдруг, мысли совсем даже не плохие?

Села в кровати, посмотрела на еле заметную полоску тусклого света под дверью… Поняла, что на то, чтобы решиться… Или нет… У нее какие-то секунды…

Посмотрела на подушку… Снова под дверь…

Услышала, что Высоцкий открывает посудомоечную… А значит, секунд еще меньше.

Не давая себе времени одуматься… Или испугаться…

Аня соскочила с кровати, поправила сбившиеся немного на бок пижамные шорты, майку… Прокралась к двери, нажала на ручку… И босыми ногами по деревянному полу из комнаты в коридор…

Потому что… Если хочешь чего-то, Аня Ланцова, делай, а не жди, пока сделают за тебя…

* * *

Корней долго не мог заснуть. Сбитый за выходные график давал о себе знать. Надеялся, что спокойный вечер в компании Ани поможет понизить уровень адреналина в крови, но получилось как-то иначе. К мыслям о работе добавились еще и другие. Слушал, смотрел, подмечал… И что-то новое в ней, и что-то непонятное в себе. Не пытался ни приблизиться, ни сделать что-то такое, что изменило бы настроение вечера. Просто потому, что рано. И ей. И ему.

Благо, она хотя бы не стала вредничать, когда он предложил расходиться во избежание. Благо, затихла где-то там – в соседней спальне – быстро. А он… Все равно крутился. В итоге не выдержал, вышел на кухню, чтобы выпить воды. Может, включить ноутбук и заняться делом, раз со сном не сложилось, но и с этим тоже… Не сложилось.

Точно знал, что ночами по квартире Аня не бродит – всегда спал чутко. А сегодня…

Он стоял в кухне, раздумывая о том, выключать подсветку или оставить так и сходить-таки за ноутом, когда боковым зрением увидел, как практически на щелочку открывается дверь, оттуда показывается сначала одна голая длинная нога, потом вторая… Ноги разворачиваются, являя миру попу в коротких, немного детских, шортах, и гриву – до той самой попы…

– Почему встала? – только закрыв дверь, Аня разворачивается, произносит ни разу не правдоподобное «ой», которое явно должно было значить, что она и не подозревала, какая встреча ждет за дверью… Застывает и смотрит на него так же, как он смотрит на нее – окидывая взглядом от макушки и до пят.

Только он, в отличие от девчонки, одет куда приличней – в футболке и хлопковых штанах.

– В-воды п-попить…

Аня ответила, начиная свой босоногий путь в сторону кухонного кафеля. Благо, теплого. Иначе получила бы по заднице. Хотя… Еще получит. Схемщица.

Мужчина не двинулся с места, следя за тем, как Аня подходит, явно каждым шагом преодолевая. И чем ближе становится – тем очевидней, что нервничает, беспокойные руки мнут ткань шорт на бедрах, а взгляд бегает, отказываясь фокусироваться на лице Корнея. Будто не видит, что он-то весь путь смотрит на нее. Более чем пристально.

– Ну пей…

Корней произнес, когда Аня остановилась в шаге, сглотнула, все же рискнула вскинуть взгляд…

И увязнуть на несколько секунд, чтобы потом потянуться к той полке, которая находится четко перед Корнеем.

Не прося его подвинуться, не прося подать… Тянулась сама. Тянулась так, чтобы обязательно привстать на носочки и прижаться тазобедренной косточкой к его руке, лежавшей на краю столешницы…

Чтобы майка чуть задралась, позволяя мужчине увидеть голый плоский живот…

Чтобы дальше взгляд Корнея непременно соскользнул с живота влево, туда, где шорты еле прикрывают специально выпяченную пятую точку…

Это все было безумно «толсто». За все это действительно стоило бы отходить по заднице, но Корней почему-то не пресек.

Не вытащил руку, не усмехнулся даже, не фыркнул.

Просто следил, как Аня достает наконец-то стакан, ставит на стол, снова смотрит на него…

И снова не просит подвинуться в сторону от раковины, чтобы она могла включить питьевой краник, а тянется через него, теперь прижимаясь все к той же руке уже голой кожей живота. Нежного и горячего, тут же покрывшегося мурашками…

Наверное, не хотела бы, чтобы Корнея видел, что руки трясутся, но с этим пока справляться не умела.

– Вы не хотите? – наверное, надеялась, что пары «нечаянных» касаний будет достаточно, чтобы он сделал в ответ хоть что-то… Но Корнею почему-то хотелось досмотреть представление до конца. Куда спешить-то?

Поэтому он оставался внешне спокойным, когда Аня наклонялась еще больше, чтобы закрутить краник, когда отрывалась от столешницы и его руки соответственно, когда поворачивалась, прижимаясь к столешнице… И руке соответственно… Уже мягким местом… Спросила, глядя, как всегда, прямо и честно… Наивно и искренне…

Так, что Корнею стало очевидно – есть в ней кокетство. Все в ней есть.

– Я уже попил. Спасибо.

Даже больше, чем требуется, кажется… Все дело в смелости. Сегодня она проснулась вместе с хозяйкой.

Ведь играла Аня по-своему прекрасно, наивно, конечно, но в этом свой шарм. Держать лицо до последнего, зная, что тебя видят насквозь – редкое умение.

И пусть хорошо изучившему Аню Корнею было очевидно – девочка нервничает жутко (шея в пятнах, пальцы на руках еле удерживают стакан, а на ногах неестественно поджаты). Но он не высмеивает ее за это… И на чистую воду не выводит. Потому что она старается. Передергивает плечами, будто бы легкомысленно. Смотрит в глаза, несет стакан к губам…

Делает глоток, не разрывая зрительный контакт… И еще один… И еще… Отрывает стекло от блестящих влагой губ, улыбается.

– Вкусная вода… – произносит невпопад, ставит стакан на стол, не глядя, к себе за спину. Явно рискует разлить… Но она вообще сегодня явно рискует. Ведь не ретируется обратно в норку тут же. А смотрит и ждет… Чего-то.

– В курсе. Своими руками скважину рыл.

На откровенно ёрнический ответ Корнея реагирует не как всегда, смутившись, а смотрит удивленно, моментально увеличив глаза… И произносит восторженное:

– Да вы что-о-о… – протягивает последний звук, сначала покачивая головой, а потом спуская взгляд с лица вниз до плеч… Будто действительно представляет его с лопатой, роющим скважину. Или что-то другое представляет… Как и он.

– Допивать будешь? – и пусть самое мудрое, что можно сделать мужчина, это развернуться и уйти, оставив ее наедине с собственными играми в обольстительницу, но Корней не ведет себя так даже сейчас. Кивает на почти полный стакан, потом снова смотрит на Аню. Сначала лицо, потом шея, грудь, живот, майку на котором давно пора бы одернуть, выглядывающие косточки, которые так хорошо ощущались… И она сама прекрасно это понимает…

Но вместо этого синхронно с тем, как Корнея скользит взглядом уже по ногам, отрывает левую от пола, чуть сгибая в колене, устраивает ступню на дереве нижнего кухонного ящика, отчаянно борясь со скольжением… Потому что так, очевидно, собственная поза ей кажется более эффектным. А Корнею, в принципе, и без этого было достаточно.

– Да. Вы идите. Я медленно пью просто. Не бойтесь, свет выключу…

Аня изо всех старалась говорить спокойно, но истеричные нотки все же проскакивали. Вероятно, она-то надеялась, что все будет куда быстрее… Куда легче… А он артачится. Но дело в том, что с ним же вообще нелегко. Впрочем, как и с ней.

– Ну-ну. Выключит она.

Способной довести до белого каления своей наивностью и беспечностью. Не умеющей толком заигрывать и провоцировать, но проблема в том, что в ее случае это даровано природой – манить своими большими глазами таких великовозрастных идиотов, как он. Совершенно точно осознающих, что с ними пытаются играть… И принимающих эту игру.

* * *

Как бы Аня ни убеждала себя, что ожидает его реакции на свой наивный, местами даже стыдный, флирт… Но когда мужская рука переместилась со столешницы на талию, а потом ее резко крутнуло, впечатывая спиной в дверь посудного шкафа, отозвавшегося дребезжанием стекла, она не сдержала писк. Улетела бы к чертям, не придержи ее еще и вторая мужская рука, не забрось параллельно Высоцкий ее кисти себе на шею, не прижми своими ногами ее ноги к тому же шкафу…

– Ты зачем тигра за усы дергаешь? – он спрашивал требовательно, Ане даже казалось, что стоило бы испугаться, но то, что при этом одна из рук скользнула от пупка до поясницы, накрыла ткань шорт, сжимая с силой «идеально легшее» полушарие, выбило из мыслей любой страх. Растянуло девичьи губы в улыбке, заставило приподняться на носочки, одновременно стараясь стать ближе и напрячь ягодицы, организовывая мнущим материю мужским пальцам достойное сопротивление…

Высоцкий немного сгорбился, приблизился к ее лицу, зачем-то провел носом по щеке, задел губами угол губ, щекоча их шепотом:

– А, зайка? – спросил еще раз, но не настаивал на том, чтобы ответ был моментальным. Потому что не увернулся, когда Аня немного повернула голову, подставляя губы под поцелуй.

Поймал взгляд – откровенно просящий… И не смог бы отказать. Впечатался ртом в рот. Так же, как когда-то ночью. Ныряя сразу глубоко. Сразу бесстыже. Поцелуем, сложно совместимым с полноценным дыханием… Когда колючий мужской подбородок царапает кожу до раздражения, а девичье тело пробирает озноб от того, насколько это приятно. А еще от того, что в ход идет уже вторая его рука, ныряя зачем-то под майку… Скользя по коже вверх, замирая под грудью… Щекоча там…

– Отвечай давай…

И это настолько по-новому волнующе, что Аня не сдерживает «ох», выпуская его в губы Высоцкого за секунду до того, как он отрывается, смотрит в лицо, прищурившись…

И гладит большим пальцем под грудью, прекрасно понимая, чего ей хочется, и о чем в жизни не попросит…

– У вас нет усов.

Аня же произносит откровенную глупость, даже не стыдясь. Ведь по делу-то ответить нечего. Дергает. Наверняка совсем по-профански. Зачем – не знает. Но с чего-то ведь надо начинать…

– Зубы есть зато…

Но эта глупость, кажется, «тигра» устраивает. Потому что он улыбается… Как-то хищно. Впервые так на Аниной памяти…