Текст книги "Зулкибар (Книги 5-7) (СИ)"
Автор книги: Марина Добрынина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 49 страниц)
Спустя пару минут это чудище, пытающееся копировать моего папу, меня окликнуло:
– Лин.
– Что? – самым недовольным тоном на свете отозвался я.
– Спасибо, – коротко сказал Ларрен и повернулся на бок, спиной ко мне.
И что это было, стесняюсь я спросить? Совсем не в духе Ларика вот так – ни с того ни с сего, трогательные благодарности расточать. Ему тоже по голове сильно врезали?
Ларрен
Проснувшись утром, Лина на соседней койке не обнаруживаю. Видимо, сбежал раньше. "Может, обиделся?" – вяло так думаю я и поднимаюсь с постели.
Позевывающий Юсар, проведя прием, подтвердил мои опасения – я здоров. Услышавшее об этом тело нетерпеливо стукнуло пяткой и, я, едва успев сказать спасибо целителю, рванул искать Вальдора. Искать пришлось долго. Король Арвалии, как выяснилось, пребывал там, где и следовало – в руководимом им государстве. И что мне делать? Может быть, Лина найти. Он ведь не откажется переместить меня в Арвалию? Не могу достоверно описать свои ощущения от того, что не в силах выполнить приказ. Это как беспокойство. Только возведенное в степень. Лин не находится, а я, кажется, с ума уже схожу от необходимости предстать пред очи хозяина.
Почти дохожу уже до того, чтобы идти на поклон к Терину, как Вальдор сам появляется в Зулкибаре в сопровождении Андизара, решившего, видимо, что должность придворного волшебника при Вальдоре – неплохая альтернатива необходимости скитаться по странам и весям, таская за собой ребенка.
Буквально сталкиваюсь с господином в коридоре, и, не давая тому и слова произнести, рапортую:
– Я здоров. Готов понести наказание.
На лице Вальдора – растерянность.
– Наказание, – бормочет он.
Неужели забыл? Забыл об этом?
– Наказание, – повторяет король Арвалии, – ну что же, иди к начальнику дворцовой охраны Николаю. Скажи, что я велел поместить тебя под стражу. На трое суток. Выполняй. Пожалуй, тебе будет полезно подумать, прежде чем провоцировать гномов.
Молча кланяюсь и отправляюсь в подземелье. Провоцировать гномов! Да не было нужды заставлять их делать что-либо! Они же только и ждали, пока их кто-то спровоцирует. Они к этому все силы прилагали!
Усатый, плотный иномирец Николай окидывает меня недоуменным взглядом.
– Я пришел по приказанию Вальдора Зулкибарского, – объясняю я.
– И что от меня хочет бывший король? – ворчит Николай. Как он забавно акцентирует это – бывший. Хотел бы я посмотреть на то, как действующий глава охраны объясняет бывшему королю, что он не намерен выполнять указания последнего. Ну-ну.
– Он хочет, чтобы Вы определили меня в камеру. На три дня, – бормочу, опуская глаза. Стыдно. Против воли, но стыдно. Вроде и не заслужил, но...
– Королевская подойдет? – фыркает Николай.
– Мне без разницы, – отвечаю, не поднимая взгляд.
Сам прохожу в камеру. Стоя посреди нее, ожидаю, пока закроется дверь. После сажусь на кровать, разглядываю решетку, нелепо украшенную листьями и цветами. На душе тошно и гадко, и даже появление на моих коленях довольно урчащего Кота не радует.
Лин
Я проснулся очень рано. Ларрен еще спал, я не стал его будить и телепортировался в наши с Саффой покои. Волшебница моей мечты спокойненько спала, а вовсе не металась по помещению в ожидании меня любимого. Я пристроился рядом с ней, решив сделать вид, что так всю ночь и провел. Саффа обняла меня руками и ногами и сладко так промурылкала: "Кардо". На секунду я онемел. Это как это? Что значит "Кардо"? Она что здесь с Кардаголом, пока я... Хм. Не верится что-то.
– Саффочка, если тебе так нравится Кардагол, мы можем позвать его третьим, – предложил я, придав своему голосу проникновенности и серьезности.
– Что?!
Саффа отпихнула меня и села. Сна ни в одном глазу, возмущена, как не знаю кто. Ха! Я так и подозревал, что она вовсе не спит, и подразнить меня решила.
– Эрраде, ты... ты..
– Ага, я, – самодовольно изрек я и потянулся к ней, – иди сюда, любовь моя, обойдемся этим утром без моего родственничка недобитого.
Но идти ко мне Саффа не пожелала, отодвинулась подальше и задала вполне ожидаемый вопрос:
– Ты где был всю ночь?
– В госпитале, с Ларреном, – сделав честные глаза, поведал я.
– Он при смерти?
– Нет. Я решил его морально поддержать. Родственник все-таки.
– Лин.
– Да.
– Научись врать.
– Обязательно. В следующем столетии, – пообещал я и предложил, – иди ко мне.
– Некогда разлеживаться, – отрезала волшебница, выбираясь из постели, – не забыл? Мы на работе.
– Ха! Ты думаешь, наша королева проснулась в такую рань?
– Ты забыл, что сегодня утром у нее встреча с шактистанским послом? – вкрадчиво спросила Саффа. – Ночные гулянки память отшибли?
– Угу, я мудак, – проворчал я, – только я не гулял нигде, я действительно в госпитале ночевал. Не веришь, попроси деда Сферу правды на меня повесить.
– Еще чего не хватало! Чтобы ты при Мерлине что-нибудь этакое рассказал! – прикрикнула Саффа. – Мне хватило последнего раза, когда ты после заклинания Ллиувердан всю нашу личную жизнь выложил!
– И вовсе не всю, – возразил я.
– Вставай, собирайся, – проворчала волшебница, – встреча через полчаса.
Пришлось подчиниться.
Через полчаса мы с Саффой стояли по обеим сторонам от трона Иоханны в зале для церемоний. О чем она с этим шактистанцем беседовала, я не очень хорошо понял. Разговор на зулкибарском велся, но манера посла выражаться витиевато и метафорами сбивала меня с толку. В конце концов, я перестал следить за ходом беседы и сосредоточился на безопасности нашей королевы. Хотя какая опасность ей может грозить в собственном дворце при беседе с мирной делегацией на тему о взаимовыгодном сотрудничестве и прочих благах для обоих государств?
Ларрена, кстати, в зале не было. Он до сих пор не поправился и еще в госпитале отлеживается? Или Вальдор придумал ему новое занятие, освободив от почетной должности тени Иоханны?
Когда Ханна, наконец-то, выпроводила послов, я с невинной улыбочкой помахал ей ручкой и телепортировался на второй этаж, поближе к госпиталю. Надо же проверить, в чем дело, и куда Ларрен подевался. Проверять не пришлось. Неподалеку от дверей, ведущих в "царство Юсара", меня поймала эльфийка Данаэль. Схватила за руку, а сама вся такая взволнованная и испуганная.
– Что случилось, о краса моя ненаглядная? – весело поинтересовался я.
– Его казнят, да?
– Кого? – растерялся я.
– Ларрена! Его в тюрьму отправили, в королевскую камеру! Ах, его казнят из-за какой-то драки!
– Хм... Дана, Валь у нас, конечно, придурок тот еще, это Горнорыла с сыночками надо было в тюрьму, а не Лара. Но вряд ли он собирается его казнить.
– Но его же в королевскую камеру поместили, – чуть не плача пролепетала эльфийка.
Я ничего не понял. Пришлось задать пару вопросов. В итоге выяснилось, что в Альпердолионе "королевской" называют камеру смертников. Мне даже смешно стало. В Зулкибаре королевская камера это почти историческая достопримечательность – в ней дважды Вальдор сидел, потому она так и именуется. Я все это Дане объяснил и заверил, что ничего страшного с Ларреном не случится – посидит немного и выйдет, как новенький.
– Я не верю! Ты это специально говоришь, чтобы меня успокоить!
Глаза эльфийки наполнились слезами. Вот только плачущих девушек на мою голову не хватало!
– Пойдем, – решил я, – навестим его. Сама убедишься, что с ним все в порядке.
Глава 3
Ларрен
"Я прогуляюсь" – предупредил Кот и исчез в полумраке.
Плохо себе представляю, каким образом перемещаются магические животные. Это явно не телепортация. Лин говорил что-то о подпространственных тропах, но княжич не слишком-то большой специалист по объяснениям. Почти уверен, он и сам не понимает, о чем идет речь. Впрочем, неважно. В конце концов, я могу спросить об этом и Кота. Полагаю, его объяснения будут более внятными, чем у Лина. Это еще посмотреть нужно, кто из них более разумен.
Желудок урчит. Есть просит. Ну да, еще бы ему не урчать. В последний раз мне удалось перекусить вчера за завтраком. Любопытно, кто-нибудь догадается принести мне что-нибудь съедобное или это не предусмотрено, даже, несмотря на то, что меня заключили в эту историческую камеру – королевскую. Говорят, решетку на двери с нелепыми листиками соорудил сам Терин Эрраде. Скорее всего, пустые сплетни. С трудом представляю князя занимающимся подобной ерундой.
Укладываюсь на спину, закинув руки под голову, прикрываю глаза. А что еще делать? Изучать потолок? Или листать книгу "Тысяча и одна поза шактистанских наложниц", которую, словно в насмешку, кто-то оставил на столике у кровати? Интересно бы узнать, кто этот остряк.
Запах появляется внезапно. Буквально секунду назад я был готов поклясться, что в камере пахнет лишь сыростью, к которой примешивается легкий цветочный аромат. Наверное, какой-то охранник пользуется одеколоном с таким запахом. Или кто-то из новых узников принес аромат на своей коже.
Теперь же по камере распространяется солоноватый запах моря с примесью мяты и еще чего-то пряного и щекочущего ноздри. Я помню этот аромат. Неожиданно чихаю, встряхиваю головой и застываю.
На кровати, оседлав мои ноги, расположился Аргвар – Бог Воды, как он себя называет. Меня, в общем-то, его название интересует мало, главное, с сущностью бы его определиться. А мне до сих пор это не удалось.
Он среднего роста, тощий, волосы у него то ли серые, то ли голубые, и такое ощущение, будто мокрые. Они так и липнут к его плечам. И вообще, внешность у этого так называемого бога скорее девичья. Ему бы грудь, да наряд поприличнее, ах да, еще бы волосы подсушить и такая бы получилась красотка...
– Скучал по мне? – мурлыкает он, обнажая острые зубы в улыбке, и плавно наклоняется, нависая надо мной.
Аж дышать перестаю. Знаю ведь – несмотря на внешнюю хрупкость и сладкую внешность "Бог Воды" опасен. И не исключено, что с его точки зрения я тоже чем-то провинился.
– Я ждал тебя раньше, – медленно проговариваю я.
– Ты ждал меня? Какая прелесть! – наиграно умиляется Аргвар, как-то по-проститутски взмахнув ресницами. – А, что ты делал все это время... конечно, кроме того, что ждал? Может быть, ты выяснил, что-то полезное для меня?
– Ты никогда не говорил, какая информация может быть для тебя полезной.
– Не говорил, – шепчет Аргвар, наклоняясь так низко, что почти касается моего лица губами. Противно. Каждый раз одно и тоже, и каждый раз меня тошнит. – Расслабься, я посмотрю сам.
Знаю я, что значит это "посмотрю"! Не хочу! Не выдерживаю, пытаюсь оттолкнуть от себя эту мокрую гадость, но заканчивается все, как обычно. К сожалению, сколько бы я ни тренировался, и каким бы дохлым на вид ни казался Аргвар, у меня никогда не получалось его победить. Не удалось и сейчас. И вот я уже не просто лежу на кровати, а лежу с поднятыми вверх и крепко зафиксированными руками. Этот... всего-то сжал мои запястья ладонями, а я и пошевелиться не могу. И взгляд отвести не в силах. Его глаза затягивают куда-то на глубину. Кажется, еще чуть-чуть, и я начну задыхаться.
– Не дергайся, дурачок, – бормочет он, прижимается ко мне как... как.., – я не буду копать глубоко.
Дергаться бессмысленно. Это я понял давно. "Бог Воды", к счастью, нечасто прибегает к такому неприятному способу узнать, что происходило в моей жизни за время его отсутствия. Это всего-то был четвертый раз за все пятнадцать лет нашего знакомства. Но все равно противно, когда кто-то посторонний копается в твоих воспоминаниях, ворошит твои мысли и чувства, беспардонно сортируя их и рассматривая наиболее интересные. Будто роется в старом сундуке, решая, что из хлама выбросить, а что оставить. Это – мой сундук! Это – мой хлам. Я сам решу, нужен он мне или нет.
В какой-то момент выдержка мне изменяет, дергаюсь, пытаясь освободиться. Кажется, даже рычу.
– Дурачок, тебе ведь не больно, – мурлычет Аргвар, но отпускает мои руки и выпрямляется. На его физиономии довольная, удовлетворенная улыбка. А я вот чувствую себя изнасилованным. В утонченной и особо циничной форме.
– Мне нравятся новости, которыми ты поделился со мной.
– Которые ты сам взял, – уточняю я. Очень хочется сесть, но "бог" все еще держит меня за ноги. Вырываться бессмысленно. Приходится делать вид, что все, происходящее сейчас – естественно.
– Которые я сам взял, – безмятежно соглашается "Бог Воды" и радостно скалится, – значит, Ллиувердан вернулась.
– Вы знакомы?
– Мы старые друзья, – урчит Аргвар, хмурится и спрашивает, – скажи мне, друг мой, ты собираешься предпринимать что-нибудь, чтобы выбраться из ситуации, в которую себя загнал?
– Я себя загнал? – Да, и я его друг? С чего бы это. Стараюсь говорить равнодушно, но, боюсь, сдержать злость у меня плохо получается. Что же, ему будет нелишним выслушать, что я действительно думаю по этому поводу, – я тебя предупреждал, что идея с наместничеством не выгорит! Это ты настоял на том, чтобы зачаровать Дафура и "убедить" его назначить меня наместником в Эрраде. Сам видишь, к каким результатам это привело.
– Мой мальчик сердится, – с умилительной миной на лице проговаривает Аргвар, – расслабься. Все идет отлично. Ты в самом центре событий. Ты приблизился к семейству Эрраде. Это может оказаться полезным. И мне нравится твоя идея подключить к нашему делу Лина. Полностью ее одобряю. Но вот его невеста, с этой ведьмой нужно что-то делать. Она мешает.
Да? А вот мне она чем-то даже нравится.
– Хочешь убить ее? – уточняю я и тут же предупреждаю, – если с ней что-нибудь случится, Лину будет очень долго не до приключений. Он меня просто слушать не станет.
– Ну что ты, – Аргвар приторно улыбается, – как ты мог подумать, что я захочу убить такую милую девочку? Нет, мы ее просто устраним, чтобы не мешала нам. Как насчет Шактистана?
– Не причиняй ей вреда, – не выдерживаю я.
– Ах, прекрати! – Аргвар брезгливо морщит нос. Меня тошнит от этих его ужимок, – зачем мне это? Она отправится в Шактистан, скажем, для обмена опытом с придворным магом султана. Он тоже темный словесник, это редкое сочетание, словесники в основном светлые. Им будет, о чем поговорить. Саффочка останется довольна. А Лин начнет скучать. Но ты не дашь ему соскучиться, не так ли?
Вот это "не дашь ему соскучиться" из его уст звучит как-то особенно пошло.
– Я действовал бы эффективнее, если бы печать была хотя бы ослаблена. Ты можешь это сделать?
– Ах, брось ты! Далась тебе эта печать. Такая очаровательная штучка. Тебе идет. Но смотрелось бы намного симпатичнее, если бы надпись гласила "Собственность Аргвара". Быть моим намного приятнее. Веришь?
Вот именно этого мне не хватало для полного счастья! Да при всей моей нелюбви к Вальдору, я не знаю, на что готов, лишь бы не стать вещью Аргвара. Только не это!
– Ты должен отвести мальчишку на развалины старого дворца в Эрраде. Артефакт, скорее всего, там.
– С чего ты это взял?
Аргвар глядит на меня оценивающе, будто решает, достоин я получить информацию или нет, а после, явно нехотя проговаривает:
– Понимаешь, дружок, один сильный маг, должно быть, ты с ним уже познакомился, его зовут Кардагол, попал однажды в серьезный переплет. По своей вине. И, когда его допрашивали, он много, о чем рассказал. И это было записано. Так вот, недавно мне в руки попали протоколы допроса...
– Этот артефакт сделал Кардагол? Он же его и спрятал?
– Ты – умный мальчик.
Проигнорировав сей сомнительный комплимент, интересуюсь:
– А почему те, кто его допрашивал, сами не изъяли артефакт?
– Это невозможно. А почему, сам узнаешь в свое время.
– А Лин здесь причем?
– А с чего ты взял, что я должен отвечать на все твои вопросы?
Действительно, и что это я? Сегодня Аргвар и так на редкость милостив. Обычно он посылает меня гораздо раньше.
"Бог Воды" потягивается, изгибаясь и многозначительно поглядывая на меня из-под ресниц.
Еле удерживаюсь от того, чтобы не поморщится. Эти двусмысленные фразочки, откровенно соблазнительные позы и многозначительные, кокетливые взгляды – раздражают меня до крайности. И ведь Аргвар знает, насколько мне это все неприятно, и, я более чем уверен, продолжает вести себя так намеренно. Ему нравится доводить меня до бешенства. Бешенство и бессилие – любопытная, должно быть, смесь. Если наблюдать со стороны.
– Не смешно, – бормочу я. А что я еще могу сказать? Уйди, противный?
– Хорошо, не будем смеяться, – игривые нотки мгновенно испаряются из голоса Аргвара, он поднимается и начинает прогуливаться по комнате. Потом вдруг резко поворачивается, отчего его мокрые длинные волосы разлетаются в стороны. Не знаю, зачем я заостряю на этом внимание, просто это его движении было таким... рассчитанным на эффект. Физиономия этого якобы бога становится злой, после чего он буквально цедит сквозь зубы:
– Поторопись, Лар. Если к следующему полнолунию артефакт не будет найден и активирован, я расторгну наш договор и придется тебе выбираться из дерьма, в которое ты залез, самостоятельно!
– Будто сейчас я из него выбираюсь не самостоятельно, – огрызаюсь я, но меня уже не слышат. В камере пусто. О недавнем присутствии здесь этого ублюдка напоминает лишь запах гниющих водорослей. Зачем я связался с ним когда-то? Зачем?
Лин
Я подхватил расстроенную Данаэль под ручку и телепортировался в королевскую камеру. Честно говоря, не ожидал, что ее так быстро приведут в порядок после недавней эскапады, которую устроили моя мать и Иксион с целью организовать Вальдору как можно более шумный побег. Мать тогда так расстаралась, что даже дверь вышибла, не пожалела этот ценный раритет с решеткой, которую в свое время сделал отец. Не иначе как от скуки все эти листики и цветочки из металлических прутьев выплел. Хотя вот мама говорит, что это он так сидевшего в камере Вальдора (тогда еще принца) повеселить пытался.
Одним словом, дверь была на месте, в камере царил порядок. На кровати лежал наш узник, невинно заточенный, и, кажется, спал. При нашем появлении он сел, не открывая глаз, потянулся и зевнул.
– Ну вот, что я тебе говорил? – жизнерадостно обратился я к Дане. – Живой, здоровый, зевает во всю пасть. Жлоб невоспитанный, хоть бы ладонью прикрылся, при даме-то!
Ларрен захлопнул рот и открыл глаза.
– А что вы здесь...
– А мы здесь в гости, – жизнерадостно перебил я, – вот Дана переживает за тебя, и я решил показать ей твою довольную сонную рожу. А Валь козел еще тот! Будто не знает, что ты гномов не провоцировал, а они сами первые полезли. Ты завтракал? Ну, или хотя бы обедал? Замечательно! Посадить посадили, а накормить забыли. Жлобье!
– Ты бы потише, под дверью охрана, – предостерег Ларрен.
– Я иллюзию поставил. Охрана нас не слышит и, если в окошко заглянет, увидит, что ты спишь, – объяснил я и предложил, – вы тут пока пообщайтесь, а я сгоняю, что-нибудь поесть принесу.
– А так переместить не можешь? Не выходя отсюда? – поинтересовался Ларрен.
Надо же, любознательный какой!
– У меня так не очень хорошо получается, – признался я. – Могу вот, например, шеф-повара случайно телепортировать, вместо еды. А он и так нервный, я с ним подобное уже не раз проделывал.
Ларрен рассмеялся. Наверно, представил себе важного шеф-повара зулкибарского двора, которого путем несанкционированной телепортации утаскивают с кухни в неизвестном направлении.
Я переместился прямо на королевскую кухню. Шеф-повара там, к счастью, не оказалось. Зато там присутствовала мама, под умиленным взглядом одной из младших поварих, вгрызающаяся в колбасу. Увидев меня, она что-то невнятно прорычала. Судя по вопросительному взгляду, ей было интересно, что я здесь делаю. Ну, я ей честно объяснил, что пришел добывать еду для заключенного.
– Какого заключенного? – удивилась мать, выпустив из зубов колбасу.
– Так Вальдор Ларрена за драку наказал и в тюрьму отправил. Ты разве не знала? – сделав удивленные глаза, воскликнул я.
– Он совсем оборзел! – рявкнула мать и, воинственно взмахнув палкой колбасы, исчезла.
Я злорадно ухмыльнулся. Кажется, сейчас Валю приснится мандоса трындец.
– Душенька, – ласково обратился я к поварихе, – не могла бы ты мне что-нибудь покушать сообразить? У меня родственник голодный в подземельях томится.
"Душенька" впечатлилась и, кокетливо поглядывая на меня из-под светленьких ресничек, собрала поднос с едой, и даже кувшин зулкибарского вина двадцатилетней выдержки вручила.
Надеясь, что за время моего отсутствия Лар и эльфиечка успели наобщаться (любовь у них что ли? Надо бы у Лара поинтересоваться), я переместился обратно в камеру.
– Вот и я, – объявил я и водрузил поднос на невысокий столик. – А что мы такие грустные? Дана, улыбнись быстро, я тебе зуб даю, что уже к вечеру Ларрен будет на свободе. Я только что маме как бы случайно, сказал, что добываю еду для Ларрена, которого злой Вальдорище в темницу упек. Сейчас она ему устроит нагоняй.
– Твоя мама – настоящее стихийное бедствие, – пробормотала Данаэль, – не понимаю, за что Шеоннель в ней души не чает?
– Наверно, за то, что она стихийное бедствие, – пожав плечами, ответил я, сковырнул печать с горлышка бутылки, оглядел стол и опомнился, – ну, ёптыть, а про кружки-то я забыл! Ладно, пожелайте мне удачи.
Я сплел заклинание и на столе появились две кружки и один серебряный кубок.
– Кхм... Вальдор точно лопнет от злости. Это его любимый, – объяснил я, ткнув пальцем в кубок. – Ларрен, не хочешь из королевской кружечки винца хлопнуть?
– Нет, спасибо.
– А я хлопну.
– Что здесь, мать вашу, происходит?
Мы обернулись и застыли статуями самим себе, глядя на стоящего в дверном проеме бледного от злости Вальдора Зулкибарского.
– Валь за кружечкой прибежал. Как быстро ты вычислил, куда она подевалась! – изобразив радость, воскликнул я.
Ларрен
Вероятно, мне стоило сразу сказать Лину, что идея с попойкой в королевской камере не так уж и хороша. Но я не сказал. И вот теперь имею честь наблюдать перед собой взбешенного до последней степени короля.
– Ларрен, иди сюда! – тихо проговаривает Вальдор.
Медленно ставлю кружку на стол, поднимаюсь с места и приближаюсь к хозяину.
– Я тебе, скотина, чем велел здесь заниматься? – сквозь зубы рычит Вальдор.
Старательно пропускаю мимо ушей "скотину", пытаюсь припомнить точную формулировку приказа и не могу.
– Я сказал тебе сидеть и думать, – поясняет король.
– Я...
– Вальдор, – вмешивается не желающий оставаться безучастным Лин, – ну что ты взъелся?! Сам же знаешь – он защищался! Да любой другой...
– Любой другой не является охранником моей дочери, – отрезает король.
– Подумаешь! Да и любой другой охранник... – упрямо пытается продолжить свою мысль княжич, не понимая, что он делает лишь хуже.
– Любой другой охранник, – рычит Вальдор, – за такое был бы выпорот и с позором отстранен от службы!
Услышав это, вздрагиваю. Он что, всерьез допускает мысль о том, что меня... сына князя, наместника... можно...
– Вы не смеете так со мной обращаться, – проговариваю я. И напрасно произношу это вслух. Потому что король практически взвивается в воздух от возмущения.
– Что?! – кричит он и даже поднимает руку, явно для того, чтобы меня ударить, но одумывается. А я стою перед ним и понимаю, что да, я же вещь, мне положено сносить удары и подвергаться унижению. Конечно, мне нужно об этом время от времени напоминать, чтобы я не осмеливался впредь оспаривать приказы хозяина.
Вальдор сжимает руки в кулаки и выкрикивает:
– Николая ко мне!
На его зов тут же прибегают. Правда, не Николай, отсутствующий по каким-то неизвестным причинам, а его заместитель – мелкий и худосочный, но такой же усатый, как и его начальник, человек.
– Что угодно, Ваше величество? – лепечет он, боязливо глядя на короля Арвалии.
– Ларрена Кори Литеи на неделю, начиная с сегодняшнего дня, на хлеб и воду. Никого к нему не пускать. А если я узнаю о том, что к нему приходил вот этот, Эрраде, лично Вы, уважаемый, останетесь без должности! Поняли?!
– Так точно!
– Выполнять!
– Вальдор! – возмущается Лин, – ты вообще не король здесь больше! Ты не имеешь права!
Вальдор делает глубокий вдох и почти спокойно интересуется:
– Мерлин Эрраде, ты контракт младшего придворного волшебника уже заключил? Заключил. Тебе напомнить, что это означает?
– Это Иоханна будет решать, а не ты!
– Да ну?!
– Ну да!
– Мерлин, пошел вон отсюда! И Вы, девушка, Вас я тоже прошу удалиться. Немедленно.
И без того перепуганная Данаэль тянет Лина за руку и тихо, торопливо проговаривает:
– Пойдем, пожалуйста.
Лин бросает на меня растерянный взгляд, но позволяет увести себя из камеры. Это не трусость, я понимаю. К сожалению, угроза Вальдора, касающаяся контракта, вполне реальна. Иоханна по просьбе отца вполне может лишить княжича магической силы. А это для волшебника – все равно, что руку отрезать. Или ногу. Или еще что-нибудь. Я не пробовал. Только слышал о таком.
Вальдор тоже уходит, не прощаясь. Перед этим вызванный им стражник вынес из камеры стол с остатками еды и вина.
Опускаюсь на кровать и невесело усмехаюсь. Хорошо, хоть поесть успел. Неделя. Неделя – это не так уж страшно. Аргвар, конечно, будет беситься, оттого, что его подопечный бездействует, ну и ладно.
Чувствую себя каким-то опустошенным, но на удивление спокойным. Сегодня Вальдор дал мне карт-бланш. Если до сего момента у меня где-то в глубине души еще были сомнения относительно личности бывшего зулкибарского короля, то после только что произошедшей сцены, во время которой Вальдор показал, что он свою собственность и в грош не ставит, все встало на свои места. Отчетливо понимаю, что просто мешаю королю, и это устраивает меня в большей степени, чем, если бы Вальдор был ко мне привязан. Освобождает от угрызений совести.
Лин
Вальдор как всегда во всей красе выступил. И меня, как обычно, выставил вон, будто я собачонка какая. Хорошо хоть в морду не дал. А что? С него станется, как в тот раз, после оргии, которую мы с Шеоном устроили, отхлестать меня и все лицо перстнями этими своими королевскими разбить. Но нет, на этот раз бить не стал, а еще лучше сделал – пригрозил, что попросит Ханну лишить меня магической силы. А что, блонда может это сделать, если Валь убедит ее что так будет лучше для меня. А он вполне может это сделать, если очень постарается.
Я бы мож еще повозражал, но Данаэль меня из камеры вытащила.
– Куда тебя телепортировать, радость моя? – спросил я.
– В сад. Там Шеоннель, – уверено сказала эльфийка.
– Откуда знаешь? – поинтересовался я, – я видел, как он с утра в Альпердолион умчался.
– Вернулся час назад. С тех пор как выяснилось, что мы близкие родственники, наша ментальная связь стала сильнее, – объяснила Данаэль и поинтересовалась, – а у вас разве не так? У тебя вот, например, нет связи с родителями или с Ларреном? Они твои ближайшие родственники.
– Нет, у людей не так. Разве что у сильных телепатов или эмпатов. А у эльфов это, значит, в порядке вещей?
– Если только родственники любят друг друга, – уточнила Данаэль.
Ну да, это для эльфов нелишнее уточнение. У них как-то не очень с родственной любовью. Как звереныши какие-то друг к другу относятся. Стоит только Лиафельку вспомнить, которая Шеоннеля "огненной лилией" наказывала.
– Телепортирую, – предупредил я и переместил нас в королевский сад – предмет законной гордости Аннет.
Там обнаружился не только Шеоннель со своей наглой Кошкой на плече, но и моя маменька. Эти двое сидели на скамейке в тени дерева и о чем-то увлеченно ворковали. Не понимаю, что у мамы общего с малолетним эльфом?
– Привет, сладкая парочка, – рявкнул я.
Мать подпрыгнула от неожиданности и сурово уставилась на меня своими разноцветными глазами. Я в ответ невинно помахал ресничками и доложился:
– Вот, доставил Дану брату. Утешай деву, Шеон. Там в тюрьме Валь зверствует, напугал ее.
– Зверствует? – удивилась мать. – Вот гад! А мне обещал, что сейчас нотацию мальчику прочитает и отпустит. Сынуля, это ты его, разозлил?
– А я-то тут при чем? Мы просто сидели, завтракали, выпивали, а тут мыш этот твой недобитый врывается и начинает буянить.
– Понятно, – буркнула мать и нахмурилась, – это я виновата. Знала же, что ты у Ларрена сейчас. Надо было Валя подольше задержать.
– Вот-вот, надо было ему часа два, как минимум, мозги промывать, – проворчал я.
– Да, об этом я как-то не подумала, – в ком-то веки мать признала, что не права. – Задержала бы его подольше, вином бы напоила, глядишь, он не озверел бы опять.
– А почему он вообще злится? – робко поинтересовалась Дана, которая уже успела устроиться рядышком с Шеоном и теперь поглаживала довольно урчащую Кошку. – Ларрен не виноват, и Его величество это знает. Почему он...
– Почему, почему, – ворчливо перебила мать, – он мне популярно объяснил, почему. Точнее, проорал дурным голосом! Видите ли, детки, эта драка подорвала его дружеские отношения с Горнорылом.
– Подумаешь, велика потеря! – фыркнул я.
– Когда ты будешь мозгами думать, а не чем-то другим! – прикрикнула мать. – Соображать же надо! Обиженный Горнорыл – это не просто старый друг, не желающий разговаривать. Это – натянутые отношения со всеми гномами Зулкибара, и, соответственно, с гномами других государств. Дошло?
– Да, – буркнул я, – и незачем так орать.
Да, все понятно мне. Я бы, наверно, на месте Валя тоже озверел. В руках этих бородатых чудищ, гномов то есть, находится вся торговля предметами роскоши и часть металлургии, и они могут очень сильно осложнить жизнь любому правителю. А что касается такого гадского отношения Горнорыла к Ларрену, то его тоже можно понять. Если с гномьей точки зрения на это дело посмотреть. Это для нас рабство – нечто из ряда вон выходящее, а гномы считают это вполне нормальным явлением. Более того, случается так, что их обедневшие сородичи сами себя продают. Чаще всего на определенный срок, но это значения не имеет. А раб не считается разумным. Это – животное, вещь. То есть с точки зрения Горнорыла конфликт из-за Ларрена выглядит так, как если бы Вальдор обиделся на него за поцарапанный стул.
– Рада, что до тебя дошло, – проворчала мать и поведала, – Валь считает, что Ларрен мог бы не вступать в драку. Ему ничто не мешало открыть дверь в кабинет и позвать на помощь.
– Мам, ты же понимаешь, что это унизительно!
